Васильев B.B., Кротов A.A. История философии
Подождите немного. Документ загружается.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
311
теплороде, френологии или «столь восхваляемых открытий» разнообразных природных
сил, приводящих к хаосу материй, который «невозможно не только мыслить в понятии,
но и представить себе»(7: 2, 159).
Естественно, что именно гегелевская философия природы вызывала и вызывает до сих
пор массу нареканий со стороны ученых и философов. Неудивительно, что на настоящий
момент в отличие от других частей гегелевской системы философия природы вызывает
наименьший интерес и практически забыта.
Философия духа.
Философия духа. Как переход от логической идеи в природу, так и возвращение из
природы к духу совершается тогда, когда понятие пройдет полный круг своего развития и
сможет взглянуть на себя со стороны. Если движение понятия в природу означало
погружение идеи в чуждую ему стихию внешнего природного бытия, то по выходе из
природы дух как бы вновь просыпается для своей естественной духовной жизни и
приступает к осуществлению себя в свободном развитии как духа. «Как субстанцией
материи является тя-
407
жесть, так ... субстанцией, сущностью духа является свобода» (1:8, 17). Конечная цель
духа — достижение полноты своей свободы, что достигается им путем развития через
формы субъективного, объективного и абсолютного духа.
Субъективный дух, который изучают антропология, феноменология духа и
психология, — это индивидуальный дух личности, развивающий себя к все большей
свободе и независимости от окружающего, наличного бытия. Залог успешности этого
движения в том, что «переход природы к духу не есть переход к чему-то безусловно
другому, но только возвращение к самому себе того самого духа, который в природе
является сущим вне себя»(7: 3, 24). Душа как предмет антропологии рассматривается как
природный, связанный с внешним телесным бытием и потому абстрактный дух, цель
которого в том, чтобы освободиться от этой природности и абстрактности путем
воспитания. «Дух не происходит из природы естественным путем»(7: 3, 24), даже
прямохождение человека есть результат «привычки воли к стоячему положению» (7: 3,
85). Случайное и индивидуальное в человеке не является для Гегеля наиболее ценным, он
считает, что имеет нравственное значение только всеобщее и «чем образованнее человек,
тем меньше выступает в его поведении нечто только ему свойственное и именно потому
случайное»(7: 3, 74). Юноша считает, что именно он призван изменить мир и
осуществить свои идеалы, тогда как зрелый мужчина признает условия этого мира и
вынужден признать, что «мир существует самостоятельно и в основном закончен» (7: 3,
89). Он должен влиться в общую работу человечества, поскольку «поступательное
движение мира происходит только благодаря деятельности огромных масс»(7: 3, 90).
Пройдя через феноменологию духа в кратком виде, которая на этот раз имеет своим
предметом не являющийся дух в полном объеме, а лишь дух как явление (сознание) или
дух на ступени рефлексии как отношения к самому себе, раздел субъективный дух
заканчивается психологией — учением о духе как тотальности: «принцип свободного
духа состоит в том, чтобы сущее сознания полагать как душевное, и, наоборот, душевное
превращать в объективное» (7: 3, 252). Конечность и ограниченность субъективного духа
преодолеваются им благодаря его развертыванию в сфере объективного духа или
общества. Учение об обществе преимущественно изложено в гегелевской философии
права, поскольку для Гегеля в соответствии с представлениями его эпохи именно
политико-правовые аспекты оказываются определяющими в жизни общества.
Философия права имеет предметом «понятие права и его осуществление»
Философия права имеет предметом «понятие права и его осуществление» (5: 59).
Философия права утверждает, что «право есть вообще свобода как идея», отстаивая
приоритет права против мнения, что «субстанциальной основой и первой должна быть
воля не как в себе и для себя сущая, разумная воля, дух не как истинный дух, а как
особенный индивид, а как воля единичного в ее, свойственном ей произволе» (5: 89).
В сфере права человек выступает в первую очередь как юридическое лицо, как
личность и носитель права. Одним из существенных прав является право собственности.
Собственность есть внешнее выражение моей личности и моей воли, она есть
необходимое общее условие присутствия личности в правовом поле. Поэтому «по
отношению к внешним вещам разумное состоит в том, чтобы я владел собственностью...
чем я владею и как велико мое владение, есть, следовательно, правовая случайность» (5:
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
312
107). Когда воля осуществляет себя только лишь в качестве особенной и в отличие от
себя самой как всеобщей и разумной, тогда эта особенная воля совершает преступление.
408
«Совершение преступления ...есть негативное, так что наказание есть только
отрицание отрицания» (5: 145). Снятие преступления как особой воли, направленной
против идеи права, означает и то, что благодаря этому «свою личность, в качестве
которой воля только и есть в абстрактном праве, воля имеет теперь своим предметом.
Такая для себя бесконечная субъективность свободы составляет принцип моральной
точки зрения»(5: 153).
Моральное сознание возникает в результате раздвоения субъективного начала, воли и
мира, и оперирует понятиями добра и зла, намерения и умысла. Его ограниченность в
том, что на уровне морали воля предстает лишь через отношения долженствования и
требования и никогда не может реализоваться полностью и окончательно. Значение
моральной точки зрения в том, что благодаря ей не только личность открывает для себя
свою субъективную волю, но сущая воля или понятие получает для себя возможность
реализации в наличном бытии через субъективную волю личности. «Конкретное
тождество добра (цели) и субъективной воли, их истина есть нравственность» (5: 198).
Нравственность есть «свобода или в себе и для себя сущая воля как объективное...
нравственные силы, управляющие жизнью индивида»(5: 201). В самом общем виде это
нравственная субстанция, окружающая духовного индивида, дух народа, его нравы и
привычка индивида к нравственному. Более конкретные формы нравственности
представлены у Гегеля семьей, гражданским обществом и государством. Следование
нравственным обязанностям не ограничивает свободу личности, а наоборот, ее развивает,
поскольку это подчинение освобождает индивида от природных влечений и от
бесплодных рефлексий по поводу должного, от неопределенного положения своей
субъективности, лишенной подлинной внешней действительности. «В обязанности
индивид освобождает себя к субстанциальной свободе» (5: 203). Эти обязанности и
одновременно реализация своей свободы начинается в семье как еще непосредственный,
природный нравственный дух и продолжается в гражданском обществе.
В гражданском обществе каждый только сам за себя и каждый для себя
исключительная эгоистическая цель, а все другие для него — ничто, но при этом
эгоистические цели связывают людей друг с другом и приводят к образованию системы
всесторонней зависимости между людьми в обществе. Гражданское общество возникает
при опоре на государство и позже, чем государство, но именно оно выступает в качестве
основы государства. В рамках гражданского общества Гегель выделяет три сословия:
субстанциальное, или земледельческое; формальное, или промышленное сословие, и
всеобщее — интеллигенция. Всеобщий характер человеческих потребностей и всеобщий
характер разделения труда позволяет гражданскому обществу накапливать огромные
богатства. Однако при этом часть общества вынуждена существовать в условиях
«разрозненности и ограниченности особенного труда», что приводит «к зависимости и
нужде связанного с этим трудом класса, а отсюда и к неспособности чувствовать и
наслаждаться всей свободой, и особенно духовными преимуществами гражданского
общества» (5: 271). Бедность порождает «чернь», которая «определяется лишь связанным
с бедностью умонастроением, внутренним возмущением, направленным против богатых,
против общества, правительства и т. д.» (5:272). «При чрезмерном богатстве гражданское
общество недостаточно богато, т. е. не обладает достаточным собственным достоянием,
чтобы препятствовать возникновению переизбытка бедности и возникновению черни» (5:
272). Гегель не видит способа разрешения про-
409
блемы бедности в простой благотворительности, ибо обеспечение без опосредования
трудом противоречит принципу гражданского общества. По сути, на уровне
гражданского общества эта проблема неразрешима. Более высокий принцип организации
общества составляет государство.
Государство есть то, что представляет для Гегеля высшую ценность, поскольку
именно оно позволяет и отдельному человеку, и обществу воплотить в себе разумное
начало. Задачи государства: сохранять индивидов в качестве лиц, поддерживать их право
и собственность, охранять семью и руководить гражданским обществом. Свое единство и
субъективность государство находит в правительстве, каковое в совершенной форме
принимает вид действительного единства воли в лице монарха. По Гегелю,
«монархическая конституция есть поэтому конституция развитого разума; все другие
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
313
конституции принадлежат более низким ступеням развития и реализации разума»(7: 3,
358). Истинная монархия тем не менее является таковой лишь при условии, что она
содержит в себе и развивает принципы права: свободы собственности, личной свободы,
принципы гражданского общества, его промышленности, его общин, подчиненность
законам деятельности государственных служб и ведомств.
«Каждое государственное устройство есть только продукт, манифестация
собственного духа данного народа и ступени развития сознания его духа. Это развитие
необходимо требует поступательного движения, в котором ни одна ступень не может
быть пропущена» (5: 469). Из этого принципа естественноисторической эволюции
общества как разумной вытекает одно из самых известных положений философии Гегеля,
за которое его часто обвиняли в консерватизме: «Что разумно, то действительно; и что
действительно, то разум-но»{5: 53). В этом утверждении выражается отличие
философской точки зрения от позиции отдельной личности, которая может своим
рассудком обнаружить непримиримые противоречия в общественной жизни и выдвинуть
в противовес существующему положению дел свои моральные идеалы. Однако
революция невозможна без реформации, то есть революция предполагает переворот в
общем историческом развитии нации, включающий все стороны ее духовной жизни, в
том числе религию. И в связи с этим он выступает против крайностей французской
революции, пытавшейся подчинить государственную жизнь абстрактным принципам. Он
не принимает теорию общественного договора Руссо, послужившую идейной основой
французской революции, как несоответствующую природе государства: «Отношения
договора не могут быть применены ни к браку в качестве нравственных отношений, ни в
той же мере к государству» (5: 409). «Неверно утверждать, что основание государства
зависит от произвола всех, напротив, каждому абсолютно необходимо быть в
государстве», ибо оно «цель в себе и для себя»(5: 130) и дает свое понимание
естественного права как права, соответствующего природе разумной воли, но никак не
воле народа и тем более не воле отдельного индивида, тождественной произволу.
Каждое государство воплощает в себе дух определенного народа, и в этом отношении
все же ограниченно и преходяще в рамках всемирной истории, куда дух исторического
народа входит в качестве этапа развития всемирного духа, творящего суд над духами
народов.
Философия истории.
Философия истории. Как и в философии права, в философии всемирной истории
Гегеля разумность торжествует. Внешне противоречивый ход истории, наполненный
столкновениями действий и целей отдельных личнос-
410
тей, целых народов и их правительств образует для философии лишь материал,
свидетельствующий о превосходстве позиции разума, способного встать над интересами
и мнениями особых участников исторического процесса и увидеть в качестве цели и
результата всеобщее. В этом отношении существенную роль играет именно позиция
философского разума, который сам не участвует в исторических действиях, зато
подводит итог историческим свершениям и демонстрирует себе, что если не действия
людей, то сам результат истории оказывается всегда разумным. Как афористически
высказывает это Гегель: «Кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно»
(1:8, 12).
«Разум не настолько бессилен, чтобы ограничиваться идеалом, долженствованием и
существовать как нечто особенное, лишь вне действительности, неведомо где, в головах
отдельных людей» (1:8, 10). Однако, с другой стороны, цели разума не осуществляются
автоматически, сами собой или только в самом разуме, для своего осуществления разум
нуждается в деятельности людей. Человеческие стремления, интересы, страсти и
вытекающие из них поступки, зачастую далекие от осмысленности и разумности,
составляют неотъемлемую ткань исторического процесса. «Ничто великое в мире не
совершалось без страсти» (1:8, 23), но при этом благодаря разрозненным усилиям людей
в целом в ходе всемирно-исторического процесса создается некий всеобщий результат,
выражающий действие всемирного разума. То, что при этом конечный результат
отличается от того, к чему стремились и чего желали достичь своими действиями сами
люди, Гегель называет «хитростью разума», который, используя людские стремления,
заставляет их осуществлять в итоге именно свои, разумные цели. Человеческие страдания
есть цена, которую человечество должно уплатить за то, чтобы человеческая разумная
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
314
цель стала реальностью. Всемирная история — это не арена счастья, напротив, как раз те
люди, Гегель называет их всемирно-историческими личностями, которые максимально
выражают в своих действиях цели всеобщего духа, приносят себя в жертву истории и
оказываются глубоко несчастными в своей личной судьбе. Пусть это обстоятельство
служит утешением тем, кто в этом нуждается, говорит философ. При этом всемирно-
исторические личности получают у Гегеля право относиться к другим людям не лучше,
чем к самим себе, игнорировать их чувства и стремление к счастью: «Такая великая
личность бывает вынуждена растоптать иной невинный цветок, сокрушить многое на
своем пути» (1: 8, 31 — 32). И все это ради того, чтобы разум или всеобщее достигали
своей цели и реализовывали себя в действии, а следовательно, реализовывали себя как
свободу.
Главное для истории — это именно деятельность людей, прокладывающая дорогу
разуму и при этом позволяющая им осуществлять свою собственную свободу.
«Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, прогресс, который мы должны
познать в его необходимости» (1:8, 19). Это движение в истории требует от народа
огромных усилий, прежде всего в достижении государственного состояния, ибо «во
всемирной истории может быть речь только о таких народах, которые образуют
государство» (1: 8, 38), но от всемирно-исторического народа требуется также участие во
всестороннем развитии человеческого духа, с тем чтобы образовать своей деятельностью
ступень в движении всемирного духа. Таких этапов, или ступеней духа, образующих в
ходе истории свой особый исторический мир, Гегель выделяет четыре: восточный мир,
греческий мир, римский мир и германский мир,
411
под которым Гегель понимает мир, созданный германскими народами на развалинах
Римской империи, т. е. европейский, христианский мир.
Прогресс при движении всемирной истории с Востока на Запад выражается в том, что
«Восток знал и знает только, что один свободен, греческий и римский мир знает, что
некоторые свободны, германский мир знает, что все свободны» (1: 8, 98). Провоцируя
обвинения в европоцентризме со стороны современных исследователей, философ
утверждает, что «лишь германские народы дошли в христианстве до сознания, что
человек как таковой свободен, что свобода духа составляет самое основное свойство его
природы» (1: 8, 18). Лишь в германском мире, т. е. в современной Гегелю Европе,
«свобода нашла себе опору, свое понятие о том, как осуществлять свою истину. В этом
состоит цель всемирной истории...» (1:8, 104). Эту опору она находит в философии
Гегеля, и, следовательно, цель истории оказывается в себе уже достигнутой благодаря
деятельности философа.
Таким образом, философия истории завершается фактически в гегелевской
современности, но это не означает, что Гегель считал свою современность высшим
совершенством, и тем более не означает того, что он полагал дальнейшее историческое
движение невозможным. «Конец истории» — это конец именно философии истории,
которая продемонстрировала разумность истории и тем самым примирила человека с его
исторической судьбой. Свое дальнейшее развитие человеческий дух должен искать уже
не в исторических деяниях, а в вечных творениях искусства, в религии как такой области,
«в которой народ выражает свое определение того, что он считает истинным» (1:8, 48),
или же в философии, т. е. в области абсолютного духа.
Абсолютный дух.
Абсолютный дух. Искусство как форму абсолютного духа отличает наличие
внешнего бытия в виде произведения искусства, располагающегося между его создателем
и ценителем. С другой стороны, искусство для Гегеля есть форма знания, и как таковое
оно нацелено на исключительно духовное, свободное от всякой внешности постижение
Абсолюта. Поэтому искусство располагается философом в сфере свободного и чистого
абсолютного духа, но при этом имеет выражение во внешнем, природном бытии.
«Вдохновение художника проявляется как некоторая чуждая ему сила, как несвободный
пафос; творчество в самом себе имеет здесь форму природной непосредственности,
оказывается присущим гению как данному особенному субъекту, и в то же время
представляет собой работу, связанную с техникой»(7: 3, 385). В этом противоречии
между внешней формой и внутренним духовным содержанием состоит источник
развития искусства: от классического через возвышенное, или символическое, к
романтическому, и его форм: от архитектуры и до поэзии. «Связь духовной
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
315
проникновенности и внешнего бытия расторгается на такой ступени, которая перестает
соответствовать непосредственному понятию искусства, так что поэзия подвергается
опасности совсем потеряться в духовном, выйдя из пределов чувственной сферы.
Прекрасную середину между этими крайностям архитектуры и поэзии занимают
скульптура, живопись и музыка...» (1: 14, 166). В отличие от Шеллинга Гегель отводит
высшее место именно разумному познанию и выявляет с этой стороны неизбежную
ограниченность искусства. Для него «пограничными сферами царства красоты, с одной
стороны, является проза конечного знания и обыденного сознания, откуда искусство
выбивается к истине, с другой стороны — более высокие сферы религии и науки, в
которые искусство переходит для постижения Абсолюта в менее чувственных формах»
(1: 14, 165).
412
Вопросы религии занимали всегда важное место в работах философа. В ранних
«теологических» работах критика Гегеля направлена против позитивности, или
сверхразумности религии. Вместе с тем им подчеркивается значимость народной религии
как фактора укрепления и развития народного духа. В целом философ преодолевает
просвещенческий подход к религии и исходит из веры в то, «что убеждения долгих
столетий, все, за что жили и умирали во все это время миллионы людей, что считали они
своим долгом и священной истиной, — все это не было пустой бессмыслицей и даже
безнравственностью» (3: 1, 95). Через все его творчество проходит мысль о том, что
религия является важнейшим фактором культуры, жизни духа как отдельной личности,
так и народа в целом. Уже в «Феноменологии духа» вырабатывается идея о том, что
религия есть высшая форма постижения абсолютного духа, уступающая лишь
философии. Из этого следует гегелевская формула, утверждающая, что у религии и
философии одно и то же содержание, но разные формы: религия постигает абсолютные
истины в виде представлений, а философия — в форме понятий. В гегелевском
абсолютном духе, выражающем единство всей деятельности человека и духа народа
(общества), обнаруживаются и разрешаются все противоречия, в том числе и
противоречие божественного и человеческого. Для философа важно подчеркнуть как их
различие, так и единство, поскольку с точки зрения философии, то в религии, что
превосходит отдельное сознание личности и даже дух народа, не осознающий себя в
образе противостоящего ему божества, есть не просто ошибка или проявление слабости
человеческого духа, а, наоборот, ступень его восхождения к Абсолюту и разуму. «Может
быть, дан не двоякий разум и двоякий дух, не божественный разум и человеческий,
которые были бы различны вообще. Человеческий разум, сознание своей сущности в
разуме вообще, божественное в людях и дух, в особенности дух Бога, есть не дух
потусторонней звезды, потустороннего мира, а Бог находится с нами, является всесущим
и в качестве духа наличествует во всех духах» (8: 15, 50).
По причине этого внутреннего единства ход человеческой истории и эволюция
религиозных представлений соответствуют друг другу в своей разумности и
представляют собой как развитие человечества, так и развитие самого Абсолюта, или
Бога, в различных исторических формах религии. Высшую стадию развития понятия
религии Гегель связывает с христианством: «Тождество божественного и человеческого
состоит в том, что Бог в конечном пребывает у самого себя и это конечное в самой
смерти является определением Бога. Через смерть Бог примирил мир и вечно примиряет
его с самим собой» (6: 2, 293). «Но процесс здесь не останавливается, наступает
обращение, а именно Бог сохраняет себя в этом процессе, который есть только смерть
смерти. Воскресение также существенно принадлежит к вере... это не внешняя история
для неверующих, но это событие существует только для веры» (6: 2, 290). Смерть Иисуса
Христа как единичного «преображается во всеобщность духа, который живет в своей
общине, в ней каждодневно умирает и воскресает» (4: 418). Таково примирение веры и
знания в абсолютном духе, достигнутое в гегелевской философии.
Конкретное примирение религиозного и мирского в жизни достигается в государстве
как божественном присутствии в истории и, одновременно, утверждении свободы
человека. Но поскольку это противоречие носит практический и исторический характер,
в нем мы подходим к пределам философии: ответ на вопрос, какой выход из этого
противостояния «найдет временное,
413
эмпирическое настоящее, какую форму оно примет — надо предоставить ему, это уже
не является непосредственно практическим делом и предметом философии» (6: 2, 333).
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
316
Абсолютный дух в форме философии венчает гегелевскую систему и одновременно
возвращает ее к ее началу, замыкая круг гегелевского мышления. Это не значит, что
философ Гегель под конец отождествляет самого себя с Абсолютом или Богом. Это
означает лишь, что мыслитель выполнил до конца свою философскую работу и
дальнейшее развитие следует ожидать от непосредственных деятелей истории, т. е.
обычных людей, своей жизнью и деятельностью поставляющих материал для
философских размышлений.
Литература
1. Гегель Г. В. Ф. Сочинения. T. I-XIV. Μ.; Λ., 1929-59.
2. Гегель Г. В. Ф. Наука логики: В 3 т. М., 1970-72.
3. Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет: В 2 т. М., 1970-71.
4. Гегель Г. В. Ф. Система наук. Ч. 1. Феноменология духа. СПб., 1992.
5. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990.
6. Гегель Г. В. Ф. Философия религии: В 2 т. М., 1976 — 77.
7. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1 — 3. М, 1974 — 77.
8. Hegel G. W. F. Sämtliche Werke. Hrsg. Von H. Glockner. Stuttgart, 1927-1940.
9. Hegel G. W. F. Gesammelte Werke. Hamburg, 1968.
10. Бакрадзе К. С. Система и метод философии Гегеля. Тб., 1973.
11. Быкова Μ. Φ. Мистерия логики и тайна субъективности: о замысле феноменологии
и логики у Гегеля. М., 1996.
12. Гулыга А. В. Гегель. М., 1994.
13. Каримский А. М. Философия истории Гегеля. М., 1988.
14. Кузнецов В. Н. Немецкая классическая философия. 2-е изд., испр. и доп. М, 2003.
15. Мотрошилова Н. В. Путь Гегеля к «Науке логики»: формирование принципов
системности и историзма. М, 1984.
16. Овсянников М. Ф. Философия Гегеля. М., 1959.
17. Фишер К. История новой философии. Т. 8. Гегель, его жизнь, сочинения, учение.
М.; Л., 1933.
18. Dokumente zu Hegels Entwicklung. Hrsg. von J. Hoffmeister. Stuttgart, 1936.
19. Glockner H. Hegel. Stuttgart, 1958.
20. Haering Th. L. Hegel. Sein Wollen und sein Werk. Leipzig, 1929.
21. Rosenkranz K. Hegels Leben. Berlin, 1844.
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
317
Раздел VI. СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ
История философии не может быть истолкована как линейный процесс. Скорее она
имеет циклический характер. Исчерпание внутренних возможностей той или иной
традиции приводит к тому, что новые поколения мыслителей считают своим долгом
разбить старые скрижали и отыскать альтернативные пути философского творчества. Эти
пути тоже рано или поздно могут заводить в тупик, но поначалу новые идейные
направления привлекают жизненностью своих установок. Подобный слом философских
парадигм и зарождение новых традиций произошли в немецкой философии первой
половины XIX века. Главным объектом критики оказалась гегелевская система. Сама
природа гегелевской философии, казалось, исключала возможность ее постепенного
реформирования. Ведь одной из особенностей системы, созданной Гегелем, является ее
всеохватный характер. Он не оставил без внимания ни одной важной философской
проблемы и доказывал, что все части его учения необходимо связаны друг с другом.
Такую систему проще было не реформировать, а ниспровергать. Но для того чтобы
критиковать Гегеля, надо было найти в его теориях какие-то спорные положения или
слабые звенья. Из предыдущей главы становится ясно, что одним из таких звеньев могло
оказаться учение о соотношении человеческого и божественного духа. Гегель считал, что
ядром бытия является божественная идея, а роль человека сводится к опосредованию ее
самосознания, абсолютного духа. Но можно было предположить, что на деле именно
человек обладает подлинной реальностью, а абсолютный дух и вообще идея
божественного есть не более чем продукт его мышления. Так поступил Людвиг
Фейербах. Но это была не единственная возможная реакция на гегелевский идеализм.
Ведь, перевернув Гегеля «с головы на ноги», Фейербах сохранил универсализм его
установок. Человек, о котором говорил Фейербах, это скорее не индивид, а всеобщий или
«абсолютный» человек, человечество или по меньшей мере единство Я и Ты. Маркс
позже еще более усилил этот аспект, рассуждая о том, что сущность человека есть
совокупность общественных отношений. Между тем, тезис о онтологическом
доминировании всеобщего над единичным, который просматривается в системе Гегеля и
его младогегельянских критиков (несмотря на все их заверения, что всеобщее не
уничтожает единичное), не является очевидно истинным. Неудивительно, что среди
оппонентов гегелевской философии оказались мыслители, подчеркивавшие именно это
обстоятельство. В этой связи можно вспомнить, к примеру, сына И. Г. Фихте Иммануила
Германа Фихте (1796— 1879) или Макса Штирнера (1806—1856), автора работы
«Единственный и его собственность», в которой провозглашается принцип «для Меня нет
ничего выше Меня». Но самым известным представителем антигегельянской метафизики
индивидуального стал датчанин Серен Кьеркегор. Впрочем, нападки Кьеркегора на
Гегеля были лишены систематичности. Более фундаментальную критику гегелевской
философии осуществил Артур Шопенгауэр. В отличие от ряда других оппонентов Гегеля,
он противопоставил его системе другую систему, не уступающую ей по стройности и
превосходящую ее по ясности принципов. При этом по духу философия Шопенгауэра
была полностью противоположна гегелевской. Гегель был большим оптимистом в
вопросах познания, бытия и истории, а Шопенгауэр считал себя пессимистом и не верил
в прогресс человечества.
Глава 1. ШОПЕНГАУЭР
Артур Шопенгауэр родился в Данциге (ныне Гданьск) в 1788 г. в семье богатого
коммерсанта и будущей известной писательницы. Уже на 17-м году жизни, вспоминал
он, «безо всякой школьной учености я был так же охвачен чувством мировой скорби, как
Будда в своей юности, когда он узрел недуги, старость, страдание, смерть» (1:6, 222).
Размышляя о бедствиях мира, Шопенгауэр «пришел к выводу, что этот мир не мог быть
делом некоего всеблагого существа, а несомненно — дело какого-то дьявола, который
воззвал к бытию твари для того, чтобы насладиться созерцанием муки» (1:6, 222). Этот
крайне пессимистичный взгляд вскоре был модифицирован Шопенгауэром в том плане,
что он стал утверждать, что хотя разнообразные бедствия неразрывно связаны с самим
существованием мира, но сам этот мир есть лишь необходимое средство для достижения
«высшего блага». Перестановка акцентов изменила и трактовку Шопенгауэром
глубинной сущности мира. Из дьявольского начала она превратилась скорее в начало
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
318
неразумное, но бессознательно ищущее самопознания. Чувственный же мир утратил
самостоятельную реальность, представая кошмарным сном, раскрывающим неразумие
мировой сущности и подталкивающим к «лучшему сознанию».
Со временем эти мысли обретали у Шопенгауэра все более ясные очертания. Но это не
значит, что от своих юношеских озарений Шопенгауэр прямиком зашагал к созданию
философской системы, Его путь в философию был непростым, и он далеко не сразу
понял, в чем состоит его истинное призвание. Несмотря на интерес к наукам, под
влиянием своего отца он решил заняться бизнесом, но вскоре после трагической гибели
Г. Ф. Шопенгауэра в 1805 г. оставил этот путь и продолжил обучение в Гёттингенском и
Берлинском университетах, где он, в частности, прослушал курсы Г. Э. Шульце и И. Г.
Фихте. После защиты докторской диссертации и публикации ее текста под названием «О
четверояком корне закона достаточного основания» в 1813 г. Шопенгауэр взялся за
написание трактата «Мир как воля и представление» (1819). Завершив работу в 1818 г. и
отдав рукопись издателю, он отправился в путешествие по Европе, а затем в 1820 г.
причислился в качестве приват-доцента к Берлинскому университету.
Шопенгауэр настоял, чтобы его лекционный курс был назначен на те же часы, что и
занятия Гегеля. Гегель, так же как и Фихте с Шеллингом, вызывал его полное неприятие.
Он считал их «софистами», извратившими великие идеи Канта и дурачившими публику.
Но конкурировать с Гегелем было очень трудно. Студенты не заинтересовались учением
Шопенгауэра, и в последующие годы он отменял курсы из-за малого числа
потенциальных слушателей. После 1831 г. Шопенгауэр окончательно порвал с
университетом и через не-
417
которое время обосновался во Франкфурте-на-Майне, где и провел последние
десятилетия своей жизни. Он отгородил себя от посторонних занятий, сосредоточившись
на разъяснении основных тезисов «Мира как воли и представления». Поначалу это
удавалось не очень хорошо, но после выхода в 1851 г. сборника статей «Парерга и
Паралипомена» ситуация стала меняться
1
. У Шопенгауэра появились ученики и
последователи, и он обрел славу первого мыслителя Германии, «нового кайзера немецкой
философии». Шопенгауэр умер в 1860 г. от паралича легких. В своем последнем тексте,
письме, созданном им за три недели до смерти, он призвал к изучению «Критики чистого
разума» Канта и подчеркнул неразрешимость предельных метафизических вопросов.
Шопенгауэр гордился стройностью своей философской системы, изложенной в «Мире
как воле и представлении». Но он подчеркивал, что никогда специально не стремился к
системосозиданию. Он был скорее философом афористического плана. Вслушиваясь в
мир, он улавливал его истины и «охлаждал» их в понятийной форме. Связность этих
истин обнаруживалась, по словам Шопенгауэра, сама собой. Вместе с тем он не был
визионером, и он прочно усвоил критические уроки кантовской философии. Помимо
Канта, Шопенгауэр испытал влияние Платона и древнеиндийской мысли.
Философия, говорил Шопенгауэр, начинается с осознания загадочности бытия и она
нацелена на решение мировой загадки, пытаясь ответить на вопрос о сущности мира.
Шопенгауэр считал, что еще никому не удавалось так близко подойти к решению, как
сделал он.
Учение о мире как представлении.
Учение о мире как представлении. Мир, по Шопенгауэру, существует двояко: в
качестве представления и в качестве вещи в себе. Мир как представление — это мир, как
он является человеческому субъекту, накладывающему на сущность мира как вещи в себе
априорные формы чувственности и рассудка, а именно пространство, время и
рассудочный закон причинности. В трактовке мира как представления Шопенгауэр в
целом следует Канту, принимая основные выводы его учения о чувственности и
рассудке, хотя и значительно сокращая кантовскую таблицу категорий. Лишь одна из
двенадцати кантовских категорий, категория причины, реально востребована для
восприятия явлений. Благодаря действию соответствующего этой категории закона
причинности человек соотносит субъективные ощущения с порождающими их
предметами в пространстве и времени
2
. Априорность пространства и времени
доказывается «совершенной невозможностью устранить из мысли» последние, хотя
«очень легко устранить из нее все, что в них представляется» (1:2, 28).
Пространство и время иллюстрируют одну из разновидностей принципа достаточного
основания, а именно закон основания существования, т. е. существования их частей
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
319
относительно друг друга (например, основанием существования настоящего момента
времени является окончание существования предшествующего момента). Изменения в
пространстве и времени происходят по закону основания становления, т. е. причинности,
а если это
1
В предшествующие годы Шопенгауэр опубликовал небольшие работы «О воле в природе»
(1836) и «Две основные проблемы этики» (1840, на титуле — 1841) и переиздал в 1844 г. «Мир как
воля и представление», дополнив свой трактат вторым томом с комментариями к первому.
2
Участив рассудка в восприятии позволяет Шопенгауэру говорить об «интеллектуальности»
чувственного созерцания.
418
внутренние изменения, то по закону мотивации, или основания действия. Познание
соотношения различных представлений происходит по закону основания познания,
причем предельным основанием истинности абстрактных представлений оказывается их
укорененность в чувственных созерцаниях.
Но хотя созерцания являются, таким образом, «первым источником всякой
очевидности» и даже «абсолютной истины» (1:1, 73), мир, данный в этих созерцаниях,
далек от абсолютности. Господствующий в нем закон основания, отмечает Шопенгауэр,
как раз и подчеркивает его несамодостаточность. Ведь этот закон демонстрирует
обусловленность любой части мира, нуждающейся для своего существования в чем-то
другом, а значит, не имеющей собственного бытия. И это касается не только частей мира.
Мир явлений в целом тоже несамостоятелен: он существует только в представлении Я.
Учение о мире как Воле.
Учение о мире как Воле. Но мир есть не только представление, он есть что-то и сам
по себе. Выход к вещи в себе находится в самом человеке. Ведь человек известен себе не
только извне, но и изнутри. Извне он предстает как тело, сложно устроенный
биологический механизм с множеством органов и функций. В других людях мы видим
только эту внешнюю оболочку. Но в самих себе мы замечаем нечто большее. Каждый из
нас замечает, к примеру, что движение его рук и других частей тела обычно
сопровождается неким внутренним усилием. Подобные состояния именуются волевыми
актами. Их нельзя созерцать с помощью внешних чувств, они не находятся в
пространстве.
Шопенгауэр был уверен, что осознание всех этих обстоятельств позволяет понять, что
телесные движения — это так называемые «объективации» актов воли. Последние вовсе
не являются причинами этих движений, как иногда ошибочно утверждается. Они — те же
самые движения, только рассмотренные изнутри, сами по себе.
Впрочем, Шопенгауэр все же не утверждал, что акты воли в точности соответствуют
уровню человека как вещи в себе. Ведь эти акты происходят во времени, а время — это
форма внутреннего чувства, открывающего нам опять же явления, а не вещи сами по
себе. И тем не менее именно внутреннее чувство позволяет нам предположить, считает
Шопенгауэр, как устроены вещи сами по себе. Ведь его предметы ближе к ним, чем
материальные объекты, отделенные от вещей самих по себе не только завесой времени,
но и пространства.
Одним словом, вещи в себе, если о них вообще можно говорить, должны быть
описаны в терминах воли. Непосредственный выход к вещи в себе каждый из нас находит
лишь в самом себе. Но вполне оправданно предположение, что и другие вещи, а не
только наше тело, имеют свое сущностное бытие, волевую природу. Более того,
гармоничное устройство мира позволяет говорить о его единой сущности, которую
можно охарактеризовать как мировую Волю.
Что же такое мировая Воля? Воля вообще есть некое стремление. В человеческой
жизни обычно это стремление к какой-то цели. Цель эта актуально не существует, а лишь
представляется. Представление — дело интеллекта. Но интеллект, уверен Шопенгауэр,
совсем не обязательно сопровождает волю. Он связан с особой телесной организацией, а
именно с наличием развитой нервной системы. По сути же интеллект (включающий у
человека способность наглядных представлений, или созерцаний, т. е. чувственность, и
рассудок, и способность абстрактных представлений — разум) является одной из
разновидностей Воли, а именно так называемой «волей к познанию».
Иными словами, Воля как таковая не нуждается в интеллекте. Она обходится без него,
будучи слепым бесконечным стремлением. Сущность мира,
419
таким образом, лишена рационального начала. Она темна и иррациональна.
Неудивительно, что мир, порождаемый ею, являет собой арену бесконечных ужасов и
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru
320
страданий. Можно лишь удивиться наивности некоторых философов, считавших его
наилучшим из возможных миров. В действительности он наихудший.
Характеристики, подобные той, что приведена выше, в изобилии встречаются на
страницах работ Шопенгауэра. И все же при ближайшем рассмотрении оказывается, что
его позиция не столь однозначна. Во-первых, мировая Воля в любом случае не есть нечто
совершенно неразумное. Ведь разум — одно из ее порождений. Во-вторых, надо отличать
мир явлений, в котором идет отчаянная борьба за существование, от прекрасного мира
«платоновских идей», являющихся непосредственными объективациями единой Воли.
Учение об идеях и натурфилософия.
Учение об идеях и натурфилософия. Учение об идеях — один из важнейших блоков
метафизики Шопенгауэра. Оно используется им в эстетике, а также в философии
природы. Природа есть законосообразное существование пространственно-временных
объектов. Но эти объекты далеко не однородны. Напротив, они поражают нас своим
многообразием. Размышляя об его истоках, Шопенгауэр пришел к выводу, что главными
«умножающими» принципами оказываются пространство и время. В самом деле, одна и
та же по качеству вещь может неограниченное число раз воспроизводиться в других
частях пространства и времени.
В природе есть, однако, и качественное разнообразие, существенными компонентами
которого оказываются различные типы живых организмов, а также разновидности
неорганических веществ. Последние, правда, лишены индивидуализирующих
характеристик, будучи проявлениями фундаментальных природных сил. Таким образом,
многообразие природного существования может быть, по Шопенгауэру, истолковано как
результат наложения пространства и времени как априорных форм чувственности
конечных субъектов на совокупность изначальных сил природы, образующих своего рода
иерархическую структуру, в основе которой оказываются силы притяжения и
отталкивания, на которых базируются химические потенции, в свою очередь служащие
фундаментом «жизненной силы». Жизненная сила как таковая — абстракция.
Реальностью обладают ее конкретные спецификации, составляющие основу
биологических видов, как в животном мире, или даже индивидов, как у людей.
Для обоснования данной схемы Шопенгауэр должен был уточнить онтологический
статус вышеупомянутых природных сил. Здесь ему и потребовалось учение об идеях.
Каждой фундаментальной силе природы соответствует некий образец, «платоновская
идея», существующая вне пространства и времени в представлении некоего субъекта,
называемого Шопенгауэром «вечным оком мира».
Очевидно, что «вечное око мира» не тождественно конечным субъектам,
представляющим мир в пространстве и времени, хотя эти субъекты, как мы увидим,
иногда могут вставать на его точку зрения. Но у них есть и нечто общее: созерцаемые
ими предметы, будь то идеи или пространственно-временные феномены, не существуют
сами по себе, а зависят от субъектов, которые, в свою очередь, не могут рассматриваться
как подлинные субстанции, т. е. как самостоятельные сущности, и за ними может быть
признано лишь коррелятивное объектам существование. Все это, по Шопенгауэру,
означает, что весь наличный мир есть не более чем иллюзия, Майя, длинное сновидение.
420
Вечное око мира, писал Шопенгауэр, это «единое существо», видит «великий сон»,
который снится ему так, что «вместе с ним его видят и все участники сновидения» (1:4,
165).
Но если сон «мирового духа» являет ему умиротворяющую картину идей как
непосредственных объективаций Воли, где царит гармония и порядок, то долгие
сновидения конечных субъектов, называемые ими реальной жизнью, воистину
кошмарны. Жизнь, считает Шопенгауэр, есть череда страданий, сменяющих друг друга.
Страдают, правда, только существа, наделенные интеллектом. Но онтологические
причины страданий пронизывают все сущее и коренятся в «принципах индивидуации» —
пространстве и времени. Пространство создает условия для неограниченного умножения
индивидов, соответствующих той или иной вечной идее. Но идей много, и в такой
ситуации неизбежно возникает проблема нехватки материи, решающаяся в сражении
всех против всех. Борьба за существование порождает вытеснение примитивных форм
более высокими, целую серию природных революций, приводящих сначала к появлению
жизни, а потом и высшей объективации мировой Воли (которую в силу ее
направленности можно называть Волей к жизни) — человека.
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.