Тюгашев Е.А., Попкова Т.В. Семьеведение

Подождите немного. Документ загружается.

в любом облике, в том числе и в лице своего потомка. Любой младенец воспринимался как

возвращенный на землю покойник. Прошлое возобновлялось, персонифицируясь в человеке,

который повторял характер и поступки предка.

Человек мог возродиться в облике животного, растения, камня. Превращение в камень

считалось тяжелейшим наказанием, так как душа оставалась там навсегда («окаменевшая душа»).

Правда, в фольклоре смерть могла быть преодоленной с помощью волшебного средства или

«живой» воды, как, например, в сказке «Федор Водович и Иван Водович»: «Обратился оттуль

Иван Водович назад, немного отошел, лежит сер-горюч-камень на дороге. Поколотил этот камень

Иван Водович. «Это лежит винно мой братец, Федор Водович». Вороненок приносит «живую»

воду, и герой воскресает.

«Живая» вода, «живая-молодая» вода, вода «живая и мертвая», «слабая и сильная» воды

находятся в нижнем мире, в царстве смерти, там, где нет старения и умирания. Заснувшего

вечным сном сказочного героя сначала окончательно убивают с помощью мертвой воды, а затем

оживляют. «Ворон брызнул мертвой водою — тело срослось, съединилося; сокол брызнул живой

водою — Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит: «Ах, как я долго спал!». Нельзя получить

«живую» воду, не испытав действия «мертвой». Более того, он должен обязательно забыть о том,

что был мертв, о том, что видел в царстве мертвых.

В мифах отдельных народов есть такая река, из которой выпьешь глоток воды и забудешь

все, что было. В древнегреческой мифологии — это Лета, а в славянской — Забыть-река — река

Забвения, которая принимает только смерть, только то, что погребено и забыто. Река (часто

огненная) – это источник жизни, несущий «огненную» воду — l’eau-de-vie (фр. «водка»).

СОМА

Хмельное питье — ритуальный напиток, воплощающий

первоначало мира и стимулирующий плодородие. Это напиток

бессмертия, воспевавшийся в ведийских гимнах соме:

Я вкусил сладкого напитка жизни, (я) мудрый,...

К которому приходят вместе все боги и смертные...

Мы выпили Сому, мы стали бессмертными,

Мы достигли света, мы нашли богов...

Там, где немеркнущий свет,

В том мире, (где) помещено солнце,

Туда помести меня,...

В бессмертный нерушимый мир!

(Там), где царь — сын Вивасвата,

Где замкнутое место неба,

Где те юные воды —

Там сделай меня бессмертным!

Где светящиеся миры, —

Там сделай меня бессмертным!...

Где пища для умерших и насыщение,—

Там сделай меня бессмертным!...

Ригведа (VIII, 48; IX, 113).

Очистительная, оживляющая и оплодотворяющая функция воды широко представлена в

семейной обрядности. В фольклорных представлениях слеза (т. е. вода) способна оказать

оживляющее действие на умершего человека («живительные слезы»). Но поэтому мертвого не

следует оплакивать: слезы родных жгут его, не дают покоя в могиле.

Вода смывает прошлое, дает забвение, излечивает от тоски и горя, от испуга и болезни,

дает красоту и здоровье. В Славонии до восхода солнца девушки шли умываться к источнику или

колодцу, чтобы лицо было красивым и чистым. Первого мая росой обрызгивали животных,

девушки старались в этот день на рассвете умыться майской росой, чтобы быть здоровыми и

красивыми. Обливание молодоженов и выбор невест у воды аналогичны «валянию в росе». В

Западной Болгарии при этом обнажали нижнюю часть тела: чаще всего это делали бесплодные

женщины. Веру в живительную, очистительную силу воды христианство заменило верой в

святость воды, в которую опустили крест. Целебная сила приписывалась пасхальной воде и воде,

освященной на Троицу.

Годовой круг семейной жизни. Основные демографические события семейной жизни –

браки, рождения, смерти – взаимосвязаны и подчинялся определенным закономерностям. Эти

события объединялись в годовые циклы (круги) (матримониальный, детородный и летальный),

находившиеся в цепочной взаимосвязи.

Генетически обусловленная сезонность размножения, неравномерность

трудонапряженности в хозяйственном году, действие половых и пищевых табу определяют

сезонность матримониальной активности. Брачные сезоны открывались в весенне-летний и

осенне-зимний периоды.

Сезонность заключения браков по цепочке определяла сезонный подъем рождаемости.

Если браки заключались в осенне-зимний период, то летом-осенью наблюдался подъем

рождаемости. В режиме обратной связи детородный цикл регулировал матримониальный цикл:

время брачевания рассчитывалось таким образом, чтобы первые месяцы жизни новорожденного

проходили в наиболее благоприятных для него условиях.

В традиционной экономике 40–60% умиравших составляли младенцы, следовательно, их

смертность формировала генеральные закономерности смертности во всем населении.

Детородный круг в этом случае детерминировал летальный. С рождаемостью была связана и

значительная материнская смертность. Выбытие одного из членов семьи открывало новый

матримониальный круг.

Задания и упражнения:

1) Реконструируйте динамику физического и человеческого капитала в истории вашей

семьи.

2) Каким образом можно оптимизировать динамическую структуру жизненного цикла

семьи?

3) Наблюдается ли в настоящее время неравномерность годового цикла свадеб, рождений и

смертей?

4) Используя дополнительные источники, определите факторы, влияющие на специфику

семейного календаря населения, относящегося к другому хозяйственно-культурному типу.

5) Есть ли жизнь после смерти?

6) Как используются очистительные функции воды в современной семейной обрядности?

7) Прослушайте одну из песен группы «Калинов мост». Что такое Калинов мост?

Рекомендуемая литература

Акаба Л.Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов. – Сухуми, 1984.

Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ

восточнославянских обрядов. – СПб., 1993.

Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. – М., 1978.

Геннеп А. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. – М., 1999.

Еремина В.И. Ритуал и фольклор. – Л., 1991.

Михеева Р.И. Жизненный цикл сельской семьи. Новосибирск, 1995.

Римашевская Н. М. Жизненный цикл семьи // Бедность: взгляд ученых на проблему. М.,

1994.

Символика культов и ритуалов народов Зарубежной Азии. – М., 1980.

Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов. Избранные труды. – М., 1996.

Тернер В. Символ и ритуал. – М., 1983.

Чистов К.В. К классификации обрядов жизненного цикла // Язычество восточных славян.

Л., 1990.

§ 2. Смертность и обряды погребального цикла

Жизнь – сказка, смерть – развязка, гроб –

коляска, покойна, не тряска, садись да катись

(Русская пословица)

Мы сжились со смертью. Человек переживает свою смерть ежедневно, так как сон

осмысляется как временная смерть. Во сне душа покидает тело, иногда так далеко, что с трудом

находит обратную дорогу. Поэтому со спящим человеком (человеком без души) обращаются

крайне бережно, иначе при внезапном пробуждении душа может не найти пути назад.

На протяжении своего жизненного цикла человек не раз рождается и умирает, переходя из

одного возраста в другой, из одного социального качества в другое. Обновляет клетки своего тела,

меняет имя, фамилию, душу. Возрождается или перерождается. Жизнь и смерть процессуальны и

непрерывны. И поток личного сознания растворяется в памяти потомков.

Смертность – массовый процесс вымирания поколения, складывающийся из множества

единичных смертей, наступающих в разных возрастах и определяющих в своей совокупности

порядок вымирания поколения.

Во внутриутробном периоде 1/5 зародившихся жизней погибает в результате

естественного или искусственного аборта. Перинатальная смертность плода составляет 10–20

промилле

. Значение общего коэффициента смертности для населения России в 2001 г. составляло

14,7 ‰.

Смертность, особенно во внутриутробном периоде, представляет собой массовое и

рутинное явление повседневной жизни. Вместе с тем смертность парадоксальна

Парадокс детской смертности состоит в том, что с увеличением возраста ребенка средняя

продолжительность предстоящей жизни растет, тогда как в обычной ситуации с возрастом она

снижается. Парадокс наблюдается при относительно высоком уровне младенческой смертности.

Младенческая смертность – смертность детей на 1 году жизни — в 1999 г. в России составляла

16,9‰, что превышало общий коэффициент смертности. В структуре младенческой смертности

выделяют неонатальную смертность – смертность новорожденных. Умершие в возрасте до 28

дней составляют около 60–80% умерших в возрасте до 1 года.

Отдельное явление представляет собой материнская смертность – смертность женщин в

связи с беременностью, при родах и в послеродовом периоде из-за внематочной беременности,

токсикозов, маточных кровотечений. Наименьший показатель материнской смертности у

первородящих, с увеличением количества родов он растет.

В большинстве возрастных групп (до 75 лет) смертность мужчин превышает смертность

женщин. Этот феномен называется мужской сверхсмертностью. Индекс мужской

сверхсмертности достигает наибольшей величины в трудоспособном возрасте (см. табл. 5.2).

Таблица 5.2.

ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СВЕРХСМЕРТНОСТИ МУЖЧИН

(по таблицам смертности населения России 1991)

Интерва

возраста,

лет

Доля умирающих в данном

интервале возраста

из числа доживших до начала

интервала

(на 100 тыс. чел)

Индекс

сверхсмерт

ности

Мужчины Женщины

1–4

5–9

10–14

15–19

20–24

25–29

30–34

35–39

1960

446

376

333

803

1301

1665

1446

340

196

163

323

361

419

136

131

192

204

249

360

397

Промилле — показатель, показывающий отношение числового значения к 1000.

40–44

45–49

50–54

55–59

60–64

65–69

70–74

75–79

80–84

85 и

более

2082

2654

3478

4795

6366

8142

10435

11629

12487

12390

9751

8906

535

763

1187

1770

2498

3800

5689

8399

12141

16199

18145

25621

389

346

293

271

255

214

183

103

Бирюков

В.А. Сверхсмертность мужская // Народонаселение: Энциклопедический словарь.

М., 1994. С. 421.

Годовой цикл смертей. В традиционной экономике 40–60% умиравших составляли

младенцы, Поэтому младенческая смертность формировала генеральные закономерности

смертности во всем населении.

Анализируя помесячное распределение смертей в сибирских губерниях на рубеже XIX–XX

вв. В.А.fЗверев установил существование летнего максимума смертности, выражавшегося в

большом усилении летальности в период с июня по сентябрь включительно с пиком в июле–

августе

Главной причиной летнего максимума смертности в Сибири была длительная жара,

которая приводила к перегреву организма, а в местах заболоченных и сырых, при отсутствии

дренажа, провоцировала бурное размножение возбудителей многих инфекционных заболеваний.

Так, эпидемии дизентерии являлись причиной четверти всех смертей в деревнях и почти половины

случаев гибели младенцев. На июнь-сентябрь приходилось более половины умерших в возрасте до

1 года, а в июле–августе количество смертей превышало среднегодовой показатель для данной

группы в 2–2,5 раза.

Смертность детей в возрасте 1–5 лет (таковые составляли 15–20% всех умерших) в июле–

августе была тоже велика, но в холодные месяцы они умирали значительно чаще грудничков.

Зимние морозы заставляли крестьян скучиваться на долгое время в тесном жилище, что

благоприятствовало заражению детей оспой, корью, скарлатиной (гибель от этих болезней

преобладала в возрастной группе 1–5 лет), а взрослых – тифом.

В возрасте старше 5 лет пик смертности наблюдался в зимне-весенний период. Весенний

всплеск детской смертности был связан с отсутствием у многих детей (да и взрослых) подходящей

по сезону одежды и обуви.

Для взрослых самым опасным временем года была весна, когда с началом полевых работ

учащалась смертность подростков и взрослых вследствие травм и простуд от ночевки на сырой

пашне.

На смертность влияли и другие сезонные факторы. Занятость матерей летом на сенокосе и

уборке хлебов надолго отвлекала их от ухода за детьми, которые фактически оставались

беспризорными.

Путь-дорога. Смерть – это уход. Убить – это отправить в дорогу. Поэтому покойного

провожают в последний путь: “Что проводим-то, батюшко, Во дальну путь-дороженьку, Во

дороженьку незнакомую, Во дороженьку небывалую, Во матушку да сыру землю, На тот тебе

белый свет – На второе пришествьице, Ко своим-то тебя родителям”. Устойчивая формула

обращения к умершему: “Ты куда собираешься?”, “В какую путь-дорогу отправляешься?”.

Согласно традиционным представлениям, человек покидает “белый свет”, чтобы перейти в иной

мир, где он будет продолжать жить.

Одна из функций погребального ритуала — способствовать переходу в “вечный мир”. Для

этого на могиле высаживались деревья, а позднее ставились деревянные кресты,

символизировавшие мировое древо. Ветвями мировое (космическое) дерево поддерживает

небесный свод; корни его — в подземном мире, ствол — между землей и небом. По мировому

Зверев В.А. Семейный демографический календарь: годовой цикл свадеб, рождений и смертей в селения Сибири (вторая

половина XIX– начало XX вв.) // Семья в ракурсе социального знания. Барнаул, 2001. С. 140–141.

древу можно было перейти на «тот свет». Как «дорожка умерших, идущих на вечное житье»

воспринимался и Млечный Путь.

Под античным влиянием к славянам в конце языческого периода перешел обычай класть в

могилу деньги на дорогу в загробный мир. Самоистязания в знак траура над умершим (обрезание

волос, выбивание зубов, иссечение себя) снабжали покойного источниками жизненной силы.

Переход в “новый мир” сопровождался напутствиями умирающему, с ним присылают на

тот свет поклоны. Показательны в этом смысле обращения к умершему с просьбой поклониться

при встрече с недавно умершими, посылать излюбленные ими предметы, забытые на их

похоронах, просьбы рассказать умершим родным о происшедших в семье событиях. Послом на

“тот свет” служило и убитое животное. Так, после медвежьего праздника ублаготворенная

почестями душа убитого гиляками медведя передавала дары “хозяину гор”.

В сказках девушка отправляется на поиски мужа (жениха) на “тот свет” (“за тридевять

земель”, в “тридесятое царство”). Ей предстоит длительный путь, она попадает туда только тогда,

когда истопчет три пары железных башмаков, изломает три чугунных посоха, изгложет три

каменных просвиры. Эта деталь отражает некоторые черты древнего похоронного обряда.

Предполагалось, что умерший странствует пешком в иной мир. Поэтому ему клали в могилу

посох, на который он мог опираться, прочную обувь, которая с наступлением железного века

становится железной, наконец, давали с собой хлеб. Каменный хлеб по аналогии с чугунным

посохом и железной обувью есть субститут имевшего здесь когда-то место обычного хлеба.

Отведение смерти. Движущей силой погребального ритуала является страх перед

мертвым. Многие погребальные обряды направлены на отведение смерти от живых. Покойнику

закрывают глаза, чтобы “не высматривал” живых. В доме, где находится усопший, закрывают

зеркала (окна в потусторонний мир). Усопшего выносят из дома вперед ногами, иногда даже не

через дверь, а через окно, чтобы он не увидел дороги и не нашел дорогу домой. В храме гроб

усопшего размещается головой к дверям, ногами к востоку. Считалось, что так усопший лучше

услышит панихиду и не сможет увидеть дорогу на кладбище. С этой же целью перед

возвращением с кладбища обязательно перепрягали лошадей. Категорически запрещалось

приносить с кладбища какие-либо предметы или еду, поскольку покойный мог явиться за ними и

нанести вред живым. Опасной для живых считалась одежда покойного, ее сжигали или отдавали,

но никогда не оставляли дома. Нечистый дом (и даже поселение) или уничтожался или

подвергался тщательному очищению с целью изгнания смерти и предотвращения возвращения

души покойного домой.

Мотив отведения смерти ярко представлен в одном из похоронных гимнов индийского

эпоса «Ригведа» (X 14–18):

Прочь, О Смерть! Ступай другим путем!

Твой собственный (путь) иной, чем путь, исхоженный богами.

Тебе, зрящей и внемлющей я говорю:

«Не поражай ни наших детей, ни мужей!»

Когда вы уйдете, стирая след смерти,

Пронося дальше (свою) долгую жизнь,

Тучные от богатства и потомства,

Будьте чистыми и ясными, о достойные жертвоприношений!

Эти живые отделились (сейчас) от мертвых.

Наш призыв богам оказался удачным сегодня.

Мы ушли навстречу пляске и смеху,

Пронося дальше (свою) долгую жизнь.

Эту преграду я устанавливаю для живых.

Пусть же среди них никто другой не дойдет до этой цели!

Да живут они сотню обильных осеней!

Да закроют смерть (этой) горой!

Для нейтрализации губительной силы смерти в Закарпатье полагалось шевелить,

просеивать зерно, «чтобы не мертвело» (после сева, когда зерно в земле, где смертоносное

воздействие ему не угрожает, в этом не видели необходимости); не проносить покойника через

поле; не сажать наседку на яйца; ставить на пороге дома топор, острие его направив в сторону

поля; выливать воду, простоявшую ночь; чертить кресты чесноком на всех стенах дома; не

прикасаться к покойнику сеятелю, садовнику, пастуху, молодым, не подходить беременным и т.п.

Считалось, что слезы живых приносят страдания умершим, поднимают их из могилы.

Поэтому в определенные поминальные периоды не разрешалось оплакивать покойного, называть

вслух его имя. Закон Соломона, например, запрещал “женщинам царапать себе лицо, бить себя в

грудь, употреблять сочиненные причитания, провожать с воплями постороннего или покойника”.

Петр I по случаю кончины царицы Марии Матвеевны, супруги царя Федора Алексеевича, в 1715fг.

запретил при погребении выть, приговаривать и рваться над умершим.

По обычаям хорватов со второго дня после смерти до выноса на кладбище причитание

прекращается. В этот период происходят ритуальные оргии, основными элементами которых

являлись смех, хмельное питье, музыка, песнопения, танцы, игры, сексуальная свобода. По

обычаям западных славян при покойнике полагалось веселиться: играть на сопелках, трембитах и

других инструментах, петь, рассказывать анекдоты, играть в карты и разыгрывать драматические

действа.

Горе и этикет. В Меланезии Б. Малиновский наблюдал разительные отличия в формах

выражения горя в случае смерти мужчины его матрилинейными родственниками, с одной

стороны, и женой, детьми и свойственниками, с другой

Матрилинейный клан, т. е. собственно родня покойного, понесшая реальную утрату

должна воздерживаться от внешних проявлений траура. Люди, представляющие клан покойника,

ходят в обычной одежде, внешне спокойны и ведут себя так, как если бы ничего не произошло.

Жена, дети и свойственники должны нарочито и со всем рвением выражать свое горе, выставлять

его напоказ и всячески демонстрировать: «Наши слезы — они чтобы родственники нашего отца

видели». Это демонстрирует всему миру, что жена и дети хорошо относились к покойному и

заботились о нем, когда он болел, отводит подозрения относительно их соучастия в его убийстве

посредством черной магией,

Связи по браку или отцовству в матрилинейных обществах воспринимались как

ненадежные, жена и дети были все же чужаки, и главное подозрение в колдовстве связывалось с

ними. Родственники же покойного по клану получали большую часть наследства, что значительно

смягчало боль утраты.

Давид Кугультинов

ДОСТОИНСТВО МУЖЧИНЫ

Почувствовав, что смерть приходит, старый дед

Сказал собравшимся последний свой завет:

«Не надо ссориться, чтоб не познать кручины,

А счастье поровну делите меж собой.

Служите родине, что вам дана судьбой, —

И сохраните вы достоинство мужчины».

Потом сказал: «Меня оставьте вы теперь!»

И властною рукой он указал на дверь.

Все стали выходить, на трудные морщины

И желтое лицо взглянув в последний раз.

Так, слабость скрыв свою от близких в смертный час,

Он умер, сохранив достоинство мужчины.

Источник: Кугультинов Д. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. I. Стихотворения. Поэмы. — М.,

1988. — С. 242.

Обряд соумирания. Состарившись, супружеские пары, чтобы не обременять семью, с

общего согласия уходили на «тот свет». Одновременная совместная смерть была залогом

Малиновский Б. Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии // Он же. Избранное: Динамика культуры. М.,

2004. — С. 566–580.

совместного пути на «тот свет» и вечного соединения. Пережитки этого явления проявлялись в

старообрядческих самосожжениях до XIX в.

Более позднее обрядовое соумирание жены с мужем понималось язычеством как

вторичное вступление в брак через смерть. У древних славян вступление девушки в брак означало

для нее и обязанность умереть вместе с мужем, даже в случае его ранней смерти.

Когда умирал знатный мужчина, вдовый или не успевший жениться, с ним в могилу

нередко шла девушка – посмертная жена. Девушки зачастую шла на смерть добровольно, вызывая

зависть подруг и предвкушая будущее блаженство на седьмом небе со знатным супругом.

Со временем буквальное исполнение обряда было заменено имитативными формами

соумирания. У южных славян, армян, осетин, если жена выражала желание следовать в могилу за

покойником, она отрезала и клала в гроб свои волосы. У коми, когда умирал старик, то рядом с

ним в гроб родственники клали длинную нитку в человеческий рост и при этом говорили: “Вот

тебе подруженька, не дожидайся своей старухи”.

Первоначально реальное совместное умирание мужа и жены и означало их «вторичный»

брак. Похороны поэтому игрались как свадьба. По обычаям многих народов покойника хоронили

в венчальном платье: «В чем венчали — в том и хоронили». Вдова в подвенечном платье

сопровождала умершего до могилы, где исполняла «танец смерти», или «танец невесты»

В Китае считалось, что если мужчина умрет холостым, то его дух не найдет упокоения.

Поэтому покойного женили на мертвой невесте. Тело умершей (желательно недавно) незамужней

женщины, если она при жизни вела благопристойный образ жизни, была дочерью уважаемых

родителей и была девственницей стоит около трех с половиной тысяч долларов. Девушку, если

она не была замужем, выдавали замуж после ее смерти. При погребении ее рассматривали как

невесту и наряжали как под венец. Немцы Алтая девушку хоронят в свадебном венке из восковых

цветов, волосы заплетают в две косы. Считается, что девушка становится божьей невестой

. В

мордовских селах после похорон имитировалась посмертная свадьба между заместительницей

умершей девушки и заместителем ее жениха. У марийцев подобная инсценировка выглядела так.

Парень (заместитель) умершего сидит за столом вместе с девушкой и гостями, беседует с

девушкой как невестой: “Я уезжаю далеко, потому разрешаю тебе выйти за другого”. И она в

ответ говорит: “Я тоже разрешаю жениться на другой на том свете, потому что я не смогу поехать

с тобой туда”.

Ритуал проводов на «тот свет». Уход в «иной мир» активно использовался для общения с

предками. Вот что писал Геродот о «послах смерти» у гетов: «Каждые пять лет геты посылают к

Салмоксису вестника, выбранного по жребию, с поручением передать богу все, в чем они

нуждаются в данное время. Посылают же вестника они так. Выстроившись в ряд, они держат

наготове три метательных копья, другие же хватают вестника к Салмоксису за руки и за ноги и

затем подбрасывают в воздух, так что он падает на копья. Если он умирает, пронзенный копьями,

то это считается знаком божьей милости, если же нет, то обвиняют самого вестника. Его

объявляют злодеем, а к богу отправляют затем другого человека. Тем не менее поручения ему

дают еще при жизни» (История IV 94). Геты верили, что «посланники» не умирают, а отходят к

обожествленному предку — Салмоксису.

В последний путь послами к предкам обычно отправляли наиболее уважаемых членов

общины, еще сильных телом и духом людей, способных вынести трудности далекой переправы

через леса, водоемы, горы, облака. Посланники рассматривались также как будущие предки-

покровители, от которых зависело благополучие общества. Одряхлевшие и ослабленные люди

казались недостаточно могущественными в качестве потусторонних покровителей общины и

семьи. Поэтому послов отправляли еще находящимися в расцвете сил, при первых признаках

наступающей старости.

«ПРЕДЕЛ ЖИЗНИ»

Это обычай убивать стариков, достигших определенного возраста.

Массагеты (Средний Восток): «Никакого предела для жизни человека

они не устанавливают. Но если кто у них доживает до глубокой старости, то все

родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо варят вместе с

мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть — для них

величайшее блаженство. Скончавшегося же от какого-нибудь недуга они не

См., например: Фелфелди Л. Венгерские похоронные танцы // Studia Hungarica. — Syktyvkar, 1985.

См. также: Кагаров Е.Г. Венчание покойников у немцев Поволжья // Советская этнография. — 1936 — № 1.

поедают, но предают земле. При этом считается несчастьем, что покойника по

его возрасту нельзя принести в жертву».

Исседоны: «Когда умирает чей-нибудь отец, все родственники

пригоняют скот, закалывают его и мясо разрубают на куски. Затем разрезают на

части также и тело покойного отца того, к кому пришли. Потом все мясо

смешивают и устраивают пиршество. С черепа покойного снимают кожу,

вычищают его изнутри, затем покрывают позолотой и хранят как священный

кумир. Этому кумиру ежегодно приносят обильные жертвы. Жертвоприношения

совершает сын в честь отца, подобно тому, как это происходит на поминальном

празднике у эллинов».

Падеи (Индия): «Когда кто-нибудь занедужит, то, если это мужчина, его

убивают ближайшие друзья — мужчины же. Ведь, по их словам, недуг,

снедающий больного, загубит для них его мясо. А тот уверяет, что вовсе не

страдает от недуга. Они же, не внимая его словам, умерщвляют его и затем

поедают труп. Если же недуг поражает женщину, то ближайшие родственницы

больной поступают с ней так же, как мужчины. Что же касается старцев, то их

торжественно закалывают (и приносят) в жертву (божеству) и также съедают.

Впрочем, до преклонного возраста доживает у них немного людей, так как

всякого убивают уже раньше, если он страдает каким-либо недугом».

Источник: Геродот. «История» (I 216, IV 26, III 99).

Русская пословица говорит: «Не старый умирает, а поспелый». У некоторых народов,

например кавказских, признаком наступившей старости считалась седина. У некоторых народов

древнего мира (сарды, каспии, греки, римляне) наиболее распространенной гранью жизни и

смерти мужчин был возраст 60 лет. Пределом земной жизни женщин у разных народов считалось

40 лет, что выражалось в поговорках, звучащей в русском языке как «сорок лет — бабий век».

В традиционных культурах считалось, что человек, устроивший свой очаг и вырастивший

детей, выплатил долг предкам: он продолжил свой род и обеспечил сохранение обычаев. После он

начинал собирать смертное приданое, совершал иногда церемонию собственных похорон и

поминок и считался мертвым для этого мира

Широко был распространен обычай отводить (или относить) «стариков» на вершины гор и

оставлять их там (или умерщвлять, сбрасывать). Среди адыгейцев известно название особой горы

«Скала стариков», с которой их сбрасывали в горную реку. Проявления этого обычая заметны в

таких русских пословицах, как: «Ты чужой век живешь, пора тебя лобанить»; «Живем не на

радость, и пришибить некому» и др.

Рудименты календарного планирования смертности сохранились в отдельных элементах

сезонных славянских обрядовых циклов: похоронах Кузьмы и Демьяна, Масленицы, Костромы,

Германа, Ярилы, «Ярилиной плеши», «русалки», «кукушки», купальских кострах и пр. В

календарных ритуалах человек замещался чучелом или куклой, сжигавшейся, потоплявшейся,

разрывавшейся на части.

Когда в Калужской губернии хоронили Масленицу, то из соломы делали большую куклу,

надевали на нее рубаху и сарафан, на голову повязывали платок. Женщины, одна из которых

изображала попа с кадилом, вели ее под руки по деревне, а затем сажали на носилки и накрывали

пеленкой. Пройдя до конца деревни, участники процессии раздевали куклу, разрывали ее на части

и разбрасывали солому. “Поп” размахивал кадилом, кричал “Аллилуйя!”, а похоронная процессия

пела песни.

В купальских кострах сгорало символическое изображение «посланника», который

совершал символический прыжок через пламя. Идентичным кукле-чучелу было срубленное

деревце или ветка, вокруг которых происходили ритуальные действа и молодежные игрища.

Дальнейшее развитие ритуала выразилось в обычае бросать в костер старые носильные вещи или

одежду с больных. Постепенно проводы на «тот свет» трансформируются в «похороны Смерти»,

«Moрены». По древним представлениям, смерть, как и все живое, была смертна, а потому ее

должно похоронить так же, как мертвого. Смерть хоронят, чтобы ее не было

Зеленин Д.К. Обычай «добровольной смерти» у примитивных народов // Памяти В.Г. Богораза. — М., Л., 1937.

«Вторичные» похороны. Символические похороны животных, предметов, детально

воспроизводящие традиционный погребальный обряд, имели охранительный или “отгонный”,

реже — продуцирующий характер.

Так, в Полесье во время засухи, чтобы вызвать дождь, ловили и убивали лягушку,

обряжали ее в какой-нибудь лоскут, клали в спичечный коробок, голосили по ней, как по

покойнику: “Ой, жабка наша померла, ой, ой!”, причем нужно было по-настоящему плакать, лить

слезы. С той же целью вызывания дождя на Ровенщине убивали ужа, гадюку или насекомое

(медведку) и подвешивали на забор или на ветку, иногда поливали водой.

Символические похороны чаще всего были приурочены к календарным периодам, в

которые души умерших навещали своих родственников, а те, в свою очередь стремились

своевременно выпроводить в их в страну смерти. «Вторичные» похороны животных или

предметов, олицетворявших умерших, возвращали их обратно

Символическое замещение умершего во вторичных похоронах позволяло ограничиваться

символическими похоронами в тех случаях, когда похоронить самого покойного не удавалось.

Так, например, у салымских и юганских хантов, в случае, когда умершего человека хоронят вдали

от дома, его родственники совершают на родовом кладбище вторичные похороны символического

двойника усопшего — черемуховой ветви, обряженной в одежду, принадлежавшую умершему.

Важной составляющей календарных ритуалов были молодежные игрища, включавшие

«похороны» символических предметов (сережек, гребенок, ленточек и прочих атрибутов

девичьего костюма)

. Участие в весенне-летней, например, купальской обрядности, ритуально

оформляло различные этапы девичьего совершеннолетия и предваряло вступление в брак. Таким

образом, смерть служила жизни.

Жизнь служит смерти для того, чтобы смерть, в свою очередь, послужила жизни. Жизнь –

за жизнь. Для продолжения чьей-то жизни кому-то следует своевременно умирать. И об этом не

забывали наши предки.

Обрядовое соумирание и вторичные похороны

19 ноября 1796fг. повелением императора Павла Петровича в Александро-Невском монастыре

гроб с останками его отца покойного императора Петра Федоровича был перенесен в новый гроб.

По прибытию в Нижнюю Благовещенскую церковь монастыря его величество, ее величество и их

высочества гроб был открыт, и к телу покойного государя все изволили прикладываться.

25 ноября было совершено сокоронование праха Петра III и трупа Екатерины II. Церемония была

разделена на две части: мужскую и женскую. Утром в Александро-Невском монастыре Павел

возложил корону на гроб Петра III. Во втором часу также церемония в присутствии женской части

двора была осуществлена в Зимнем дворце той же короной женой Павла Марией Федоровной.

Камер-юнкер и камердинеры императрицы во время возложения короны «приподнимали тело

усопшей» (имитировалось, что Екатерина II жива). Вечером тело усопшей переложили в гроб и

поставили его в большую галерею, где был устроен великолепный траурный шатер.

1 декабря, когда герольды объявляли о предстоящем перенесении тела Петра III, Павел

торжественно перенес в Александро-Невский монастырь императорские регалии. На следующий

день гроб Петра III перевезли в Зимний дворец и установили рядом с гробом Екатерины.

Возглавлявший траурный кортеж. герой Чесмы Алексей Орлов нес на бархатной подушке

императорскую корону. Позади катафалка в глубоком трауре шествовала августейшая фамилия.

5 декабря оба гроба перевезли в Петропавловский собор. Впереди везли гроб Екатерины II, за ним

следовал гроб Петра III. На нем покоилась императорская корона. Хоронили, таким образом, не

императрицу Екатерину II, а императора Петра III и его жену Екатерину Алексеевну. Две недели

оба гроба были выставлены в Петропавловском соборе для поклонения. Затем их предали земле.

Надписи на гробницах гласили: «Самодержавный… государь Петр III, родился в 1728fг. февраля

16 дня, погребен в 1796fг. декабря 18 дня»; «Самодержавная… государыня Екатерина II, родилась

в 1729fг. апреля 21 дня, погребена в 1796fг. декабря 18 дня».

Возможно, вырыв из могилы гроб Петра III, убитого в 1762 г. и похороненного в голубом мундире

голштинского драгуна в скромном гробике, Павел I стремился не допустить повторения подобных

событий в будущем, короновав уже коронованную Екатерину одновременно с неуспевшим

Похороны священных животных (некоторых предварительно бальзамировали) практиковали в Древнем Египте (Геродот

«История» (I 67)).

Гусев В.Е. Вождение «стрелы» («сулы») в Восточном Полесье // Славянский и балканский фольклор. М., 1986.

короноваться при жизни Петром той же самой короной. Павел как бы заново, посмертно, обвенчал

своих родителей и тем самым, свел на нет результаты дворцового переворота 1762fг. Заставив

убийц Петра III нести императорские регалии, он выставил этих людей на публичное посмеяние.

Высказывается мнение, что идея вторичных похорон Петра III была подсказана Павлу I масоном

С.И.fПлещеевым, который этой церемонией хотел отомстить Екатерине II за гонения «вольных

каменщиков» в последнее десятилетие ее царствования. Одну из центральных ролей в обряде

сокоронования играл Александр Куракин, который был посвящен в высшие степени шведского

масонства.

Источник: Сафонов М.М.fВторичные похороны Петра III

как масонский ритуал // Фигуры Танатоса. Философский

альманах. Пятый специальный выпуск. СПб.,f1995.

Цикличность похоронно-поминальной обрядности. По своему экономическому

содержанию похоронный обряд есть раздел живых с умершим, отделение мертвого и выделение

доли для его жизнеобеспечения в посмертном существовании. Принадлежавшее покойнику

имущество растрачивается разными способами: 1) личные вещи захорониваются или сжигаются;

2) постепенно расходуется на пиры, раздачу пищи и вещей чужим; 3)fценные вещи делились в

качестве призов по результатам похоронных состязаний; 4) переходят по наследству. Часть

наследства использовалась на организацию похорон и поминок, что и составляло долю покойного.

Похоронные обряды были направлены на то, чтобы максимально обеспечить безбедное

существование души покойного в загробном мире. Для этого соблюдали все элементы

похоронного ритуала и снабжали покойного необходимыми орудиями труда, средствами

передвижения, определенным запасом продуктов, которого душе должно было хватить для

путешествия в загробный мир.

Все вещи, оставляемые с покойным, намеренно портились для того, чтобы освободить их

души и для того, чтобы в потустороннем мире покойному досталось все новое. Категорически

запрещалось приносить с кладбища какие-либо; предметы или еду, поскольку покойный мог

явиться за ними и нанести вред живым.

У русских чтобы покойный не причинял в дальнейшем зла близким, его старались

задобрить: на могиле оставляли поминальные блины, пироги, опьяняющие напитки. Во время

поминок на столе ставили отдельный прибор, на тарелку клали кусочек хлеба или блин, ставили

рюмку водки. Когда впервые после смерти родственника топили баню, на первый пар приглашали

умершего и несли для него особый веник и чистое белье.

Чем более тяжелой общественной утратой считалась смерть человека, тем более сложными

и продолжительными погребальными и поминальными обрядами она отмечалась. Погребальный

обряд мог включать до 100 циклов последовательных захоронений перезахоронений, количество

которых определялось количеством переходов из одного загробного мира в другой.

У русских зимой не спешили хоронить, особенно знатных и богатых людей. Тело

выносили в холодную церковь и ставили там иногда дней на восемь. Для людей бедных было

дорого нанимать копать могилу зимою; поэтому мертвецов ставили в усыпальницы при

колокольнях и там держали до весны. Весною семейства разбирали своих мертвецов и хоронили.

Погребальный комплекс есть сооружение, содержащее останки умершего и

погребальный инвентарь – имущество, предназначенное для обеспечения посмертного

существования. Посмертный набор составляется по избирательному принципу из набора

прижизненного, т. е. из множества предметов, которыми пользовался человек при жизни. Воина

погребали с оружием, конем и собакой. Женщине-славянке в могилу клали серп, посуду, зерно,

убоину.

Первобытные люди покидали стоянку, где умер человек. Поэтому исторически гробница –

дом, остающийся за умершим. Позднее к гробнице добавляется алтарь (жертвенник), на котором

усопшему преподносят дары. Постепенно мавзолеи становятся иногда настоящими храмами со

своими печами, комнатами для раздевания, приписанными к ним стадами, которые дают молоко и

мясо для приношений, с гарнизонами, охраняющими все это имущество. Рядом с городами живых

возникают некрополи – настоящие города мертвых (могильные склепы, дома, улицы).

Вместе с покойным в дальний путь отправлялись и его спутники по жизненному пути:

захоронивались друзья и вассалы усопшего, жены и наложницы, прислуга, могильщики. Мертвый

уносил с собой в могилу фрагмент общества. Если покойник носил имя, похожее на название