Труды камской археолого-этнографической экспедиции. Выпуск V. Университет и историко-культурное наследие региона
Подождите немного. Документ загружается.
утверждать, что оба могильника принадлежат одной культурной традиции (ломоватовская
археологическая культура), при этом Деменковский могильник в ряду относительной
хронологии расположен раньше Баяновского. Взаимная похожесть могильников говорит о
небольшом наложении периодов бытования данных памятников.
Подведем некоторые итоги. Баяновский могильник является одним из интереснейших
памятников эпохи средневековья на территории Прикамья, материалы раскопок которого
позволяют делать интересные выводы относительно социальной организации средневекового
прикамского населения. Раскопки памятника показали, что социуму, оставившему некрополь,
были присущи черты, характерные для классических средневековых обществ:
– дифференциация мужского населения в зависимости от принадлежности к воинской
службе, от самых знатных (воинов-всадников) до простых общинников;
– отсутствие четко выраженной иерархии внутри женской части общества;
– особое отношение к отдельной части умерших детей, вызванное, думается, некими
мировоззренческими установками.
В культурном плане могильник может быть отнесен к памятникам ломоватовской
археологической культуры.
В.В. Мингалев ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ ТАКТИКИ ВЕДЕНИЯ
ВОЙНЫ В ХАРИНСКУЮ ЭПОХУ ПРИКАМЬЯ
Пермский государственный
педагогический университет,
г.Пермь
Введение
Для анализа оружия в археологии существует два основных методических подхода,
технологический и типологический. Технологический подход включает в себя использование
спектрального или металлографического анализов. Типологический метод призван разбить
массив найденного оружия на определенные группы по материалу, морфологии и
функциональности. Полученные результаты являются основой для исторических выводов о
происхождении и технологии изготовления оружия, а исходя из этого, выявляется
технологический уровень местного производства и экономические (или военные) связи
местного населения.
При этом очень часто допускается две ошибки:
1.Оружие не может существовать без его носителя, в большинстве же археологических
исследований морфология и типология доводится до такой степени вещеведческой
дробности, что за ней увидеть носителя данного оружия чрезвычайно сложно. При этом, как
бы не были дробны наши типологии, в эпоху индивидуального производства мы можем
выявить лишь некоторые производственные тенденции или генетические линии, а не
замкнутые классы и подклассы (Мингалев 2007, с.188).
2.Военное дело определенной эпохи можно рассматривать лишь в комплексе всех
движимых или недвижимых археологических объектов, потому что, исходя из угрозы,
создается защита, исходя из уровня военного дела на данной территории, формируется
комплекс вооружения. Например: использование валлийского лука и арбалета в XIV в.
привело к постепенному отказу от кольчужного доспеха и распространению в Западной
Европе кованных лат. Это позволило отказаться от нормандского щита, привело к
распространению щитов типа «баклера» и «тарча», усиление доспеха привело к увеличении
массивности и длины мечей. Достижения швейцарских копейщиков в XV в. привели к
военным реформам во Франции и Германии, и, в конечном итоге, к появлению пикинеров
(Беннет 2006, с. 62-68, 116; Винклер 1992, с. 91, 93).
Если перевернуть эту логическую цепочку, мы увидим, что из комплекса вооружения
(подчеркиваю комплекса, а не отдельных предметов), можно воссоздать уровень военного
дела, исходя из системы защиты - существующей в то время угрозы.
Поэтому целью нашего исследования является обозначить вооруженного субъекта и его
противника в эпоху раннего средневековья в Пермском Прикамье и Привычегодье. Для этого
мы исследовали материалы, полученные при стационарных исследованиях двух типов
объектов культурного наследия – могильники и городища.
Исследование было разбито на четыре этапа:
1 этап. Создание матрицы и отбор связанных с оружием артефактов. В матрицу вошли
данные 636 погребений с 23 могильников. Матрица создавалась по бинарному принципу: «1»
- обозначалось присутствие признака, «0» - отсутствие. Матрица была создана по всем
погребениям, которые датируются кон.V - нач. VII вв. (харинским временем), поэтому
количество погребений существенно превышает количество погребений с оружием. Причина
использования столь крупной матрицы связана с тем, что мы должны были выявить те
предметы, которые вступают в устойчивые связи с оружием.
Результатом данного этапа является матрица и количество погребений с оружием или
деталями конской упряжи.
2 этап. Определение комплекса вооружения. Для этого мы применили два
статистических анализа: корреляцию Пирсона и кластерный иерархический анализ.
Корреляция Пирсона позволяет определить наличие, направление и силу линейной связи
между несколькими переменными. Кластерный анализ позволяет определить кластеры, по
которым будет производиться сегментирование на максимально однородные сегменты, а на
основе сегментов будут выделяться комплексы связанных признаков. В рамках кластерного
анализа мера сходства для переменных определялась по формулам: Кульчинский 2 и Очиа.
3 этап. Анализ существующих систем защиты (городищ и доспехов).
4 этап. Историческая реконструкция тактики наступления и обороны в Харинскую
эпоху.
Рамки исследования:
Хронологически мы ограничиваемся периодом с кон.V по нач.VII вв., т.е. период
существования Харинского культурного феномена.
Территориально мы ограничиваемся районом существования харинского культурного
феномена, т.е. Средним Прикамьем, Верхним Прикамьем и Привычегодьем. Сразу
оговорюсь, что по ряду памятников наши данные о погребениях неполные, это связано с
рядом субъективных причин.
1. Количественный анализ погребений с оружием
В анализе использованы материалы 23 могильников, из них погребений:
с мечами - 33 (многие сильно фрагментированы) (5,19 % от общего числа
погребений),
с наконечниками копий – 16 (2,52 % от общего числа погребений),
с наконечниками стрел – 36 (5,66 % от общего числа погребений),
с накладками на лук – 1 (0,16 % от общего числа погребений),
с фрагментами кольчуг – 6 (0,94 % от общего числа погребений),
с топорами – 3 (0,47 % от общего числа погребений),
с ножами – 229, из них:
дольных – 22 (3,46 % от общего числа погребений),
псевдокинжалов – 28 (4,4 % от общего числа погребений),
с железными крючками – 3 (0,47 % от общего числа погребений),
с удилами – 43 (6,76 % от общего числа погребений).
Таким образом, воинские погребения от общего числа анализируемых погребений
составляют менее 1/10.
2. Выявление комплексов связанных признаков
Корреляция Пирсона (более 0,125):
Дала два комплекса связанных признаков (КСП)
1. удила, нож, псевдокинжал, дольный нож, ножны
2. удила, железный крючок, меч, псалия, ножны
Удила и ножны связывают два КСП.
Наконечник копья, наконечник стрелы и топор не имеет корреляции ни с
одним из выбранных критериев.
Трензеля связаны только с удилами, кольчуга с железным крючком, вещи
полихромного стиля с железным крючком и ножнами.
Исходя из полученных результатов (см. диаграмму 1), мы выделили два КСП:
1.Меч, удила, псалии, железный крючок
2.Нож, псевдокинжал, дольный нож, ножны
Исходя из полученных результатов (см. диаграмму 2), мы выделили два КСП:
1.Нож, псевдокинжал, дольный нож, ножны
2.Удила, псалии, железный крючок, меч
Таким образом, при использовании трех статистических методов выявления зависимости
между переменными мы получили равные результаты: выявленные КСП дали одинаковые
комбинации типов вещей.
Особый интерес представляет корреляция Пирсона, которая дает нам основания говорить
о взаимосвязи двух выявленных КСП через удила. Меч заменяется в КСП № 2 дольным
ножом или псевдокинжалом. При сопоставлении КСП, полученных при использовании
статистического анализа, с качественным анализом конкретных погребений, сразу становится
заметно, что погребения с мечом относительно погребений с ножами, более ранние. Подводя
итог второму этапу исследования, мы констатируем выявление двух КСП:
КСП 1: меч, удила, псалия, железный крючок. В чистом (идеальном виде) КСП №1
выделено на Бродовском (кург. 22/п. 1; кург. 24/п. 4) и Мокинском могильниках (п. 232). В
42,4 % случаях мечи находятся совместно с удилами, в 67 % случаев железные крючки
находятся совместно с мечами и удилами, в 67 % случаев псалии находятся с мечами.
КСП 2: нож, удила, псевдокинжал (или дольный нож), ножны. В чистом (идеальном
виде) КСП № 1 выделено на Бурковском (п. 21) и Митинском могильниках (п. 24). В 31,8%
случаев дольные ножи находятся совместно с удилами, в 21,4 % случаев псевдокинжал
находится совместно с удилами.
2. Социальная идентификация КСП
Погребальный комплекс является визуальной презентацией уходящего в мир предков
человека, в погребальных вещах и одежде скрыта социальная и этническая информация,
вещи в погребении несут не реальный функционал, а являются символами социальной,
гендерной, возрастной и этнической идентификации личности (Геннеп 2002, с.134-150;
Рэдлкифф-Браун 2001, с.186-207).
Попадая в мир предков, он должен быть легко узнаваем в этническом плане, и занять
соответствующее положение в социальной иерархии мира мертвых, которое должно
соответствовать его положению в иерархии мира живых. Вещи, скрывающие эту
информацию, должны образовывать устойчивые КСП. Ошибка в погребальном инвентаре
грозило бедой не только умершему, который мог быть не идентифицирован и изгнан из мира
мертвых, но и живым, на которых в случае ошибки обрушится гнев неупокоенного мертвеца
(Геннеп 2002, с.134-150; Богаевский 1890 с.45-47; Рэдклифф-Браун 2001, с.186-207).
Поэтому по видам КСП возможно произвести социальную идентификацию погребенных.
2.1. Социальная идентификация КСП №1
Меч – это оружие индивидуального боя, которое применяется воином профессионалом
(Асмолов 1993, с. 196-203; Винклер 1992, с.72-76). Существование в обществе людей,
которые стремились противопоставить себя всему остальному сообществу, выдвигая меч, как
некий символ своей власти и профессии (Винклер 1992, с.72-76), указывает на сложение
страты военных вождей в харинском обществе, которые считали основным своим занятием
войну. Тут явно видно, что это не выборы вождя общиной в рамках разовой необходимости, а
существование сложившейся системы управления, где вождь-воин принадлежал к
определенной семье, за которой власть и воинские функции были закреплены. Удила в КСП
№ 1, указывают, что символом статуса данной страты являлся боевой конь.
Изображение таких воинов–всадников встречаются на целом ряде культовых памятников
Гляденовской культуры (Лепихин 2007, с. 164-165) и на ряде памятников Харинского круга
(Мельничук 1986, рис. 2; Поляков 1973, с.21). Данные находки наводят на мысль о вожде -
духовном лидере, который получал власть не от общины, а от предков через духовную
сопричастность, он становился не только воином, но и жрецом, подобно хантыйским и
мансийским князькам (Патканов 1891, с.73-81). Его обязанность защищать племя от
реальных и мистических врагов (Servise 1962, p.152).
Подобная схема легитимности характерна для вождества (сhiefdoms). На наш взгляд, в
Прикамье в нач. I н.э. сформировалась данная политическая система, ее особенностью
является, по Elman R. Service, которому принадлежит авторство данного термина в социально
антропологии, является: высокая степень централизации, наследственный иерархический
статус, основой легитимности власти является “ascribed status”, т.е. вождь становится
духовным лидером (Servise 1962, p.133-169).
2.2. Социальная идентификация КСП № 2
Как уже отмечалось выше, КСП № 2, вероятно, более позднее, оно находится в явной
преемственности с КСП № 1. Изменения состава КСП коснулись только оружия, место меча
занял дольный нож.
Данные изменения указывают, что символическое значения вещи все больше отрывается
от реальной функциональности.
Воин с мечом и на коне исчез вместе с исчезновением потребности в профессиональном
воине. Место меча занял дольный нож, оружие, скорее травматичное, чем летальное. Дол на
большей части ножей носил более символический смысл, чем какую-то функциональную
нагрузку (Мингалев 2006, с.112-119). Но исчезновения воина с мечом не привело к
исчезновению социального статуса вождя-воина-жреца, он сохраняется, и именно об этом
говорит выявленный КСП № 2. Наблюдаемая в кон.VII-VIII вв. все большая дисперсия поселений
по территории Прикамья говорит о снижении управляемости разрозненных общин, а,
следовательно, власть элиты ослабевает с течением времени, происходит сокращение
контроля до незначительных территорий. Возвращается эпоха общества с ранжированием
индивидуальных статусов внутри местной общины, с доминированием социальной единицы,
а не страты.
Отсутствие угроз реальных не приводит к исчезновению угроз ирреальных. Элита,
осознано или, скорее всего, неосознанно, для того, чтобы окончательно не потерять власть,
вынуждена концентрировать духовное управление, а для этого возникает необходимость
формирования целостной картины мира и яркой эсхатологии. Значительная дисперсия
поселений приводит к необходимости материализации данного продукта мысли. Именно это
приводит к появлению Пермского звериного стиля.
3. Анализ существующей в харинское время системы защиты.
3.1. Индивидуальный защитный комплекс.
Под индивидуальным защитным комплексом мы подразумеваем пассивную защиту,
которая препятствует проникновению в тело инородных предметов, которые могут привести
к повреждению жизненных функций организма или снижает степень угрозы жизни
защищаемого. Индивидуальный защитный комплекс может быть представлен кольчугой,
доспехом, шлемом, щитом, поясом и т.д.
Индивидуальный защитный комплекс на погребальных памятниках Харинского времени
представлен малым количеством предметов: 6 фрагментов кольчуг в погребениях могильников В.-Сая,
Агафоновский, Шойнаяг, Юванъяг, Пекла-ыб. Редкость находок кольчуг не должна смущать
исследователей, это отнюдь не указывает на редкость использования кольчуги, а говорит
лишь о том, что она в системе идентификации воина в мире мертвых не играла никакой роли.
Мы выявили при анализе КСП № 1, что субъектом войны на первом этапе развития
харинского общества является воин-вождь и его семья, роль которых, как ядра армии,
чрезвычайно высока, победа оценивается по факту уничтожения вождя. Следовательно,
основная цель сделать так, что бы убить его было как можно труднее, защитный доспех
вождя - лучшее из решений. Здесь можно привести пример развития военного дела в
средневековой Европе: с V по нач. XV вв., когда господствовал именно индивидуальный бой,
до появления профессиональных военных (швейцарская пехота, ландскнехты), развитие
доспеха шло семимильными шагами, появление государевых и наемных армий привело к
крену в развитие наступательных вооружений (см. Беннерт и др. 2006). Война из «дела
благородного» превратилось в «занятие плебейское» (Николле 2004, с. 10-11).
3.2. Анализ системы обороны харинских городищ.
Сначала выявим те городища, которые общепризнано являются харинскими. На самом
деле, таких не много, так как большинство городищ I тыс. н.э. вызывают научные
разногласия по хронологии и культурной принадлежности. За основу взяты данные из свода
«Памятники истории и культуры Пермской области» (Памятники … 1994). К сожалению, у
большей части данных городищ оборонительные укрепления не исследовались, а имеющиеся
планы являются глазомерными, и часто не соответствуют действительности. Для анализа
использованы материалы Архива кабинета археологии ПГУ и архива Краевого научно-
производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры
Пермского края.
Анализ городищ выявил:
· На трех городищах (Кала-Урын, Бутырское и Опутятское), единственных городищах
харинского времени, на которых исследованы укрепления, выявлены деревянные
конструкции в теле вала, ров имеет четкий трапециевидный профиль с бермой.
· Три многовальных городища Бутырское, Опутятское и Белошейкинское имеют
понижающуюся систему вальных укреплений, максимальная высота у внутреннего вала,
минимальная - у внешнего.
· Часть городищ имеют систему защиты в виде валов и рвов на мысу.
· Объем валов харинских городищ стремится к 1244 куб.м (1023 - 1470 куб.м.).
· При анализе пропорций площади к высоте, по методу А.В. Коробейникова
(Коробейников 2005, с. 82-91), выявлено, что большая часть городищ имеет пропорции 1:1.
· На двух городищах дополнительный вал защищает проход жителей городища к
роднику.
· У всех городищ в валах имеется проход на площадку.
· В ситуации, если вблизи от городища имеются мысы, они отделены от площадки
логом, ширина которого превышает 100 м, или мысы ниже площадки городища.
Выводы:
Площадки городищ защищены от обстрела с подошвы, от обстрела с напольной части, от
обстрела с соседних мысов, от штурма, а два городища, благодаря выявленному источнику
воды, - от осады. Выбор места и строительство укреплений городищ подчинены некому
«типовому проекту». Все вышесказанное указывает на существование «заказчика» работ и
профессионалов строителей.
4. Историческая реконструкция тактики наступления и обороны в Харинскую
эпоху
Исходя из существования двух КСП воинов, выделенных нами на основе материалов
харинских могильников, построено две исторические реконструкции тактики наступления и
одна тактика обороны. Непропорциональность тактик наступления и обороны связана с
отсутствием у автора данных об укреплениях на городищах позднехаринского времени и о
городищах Привычегодья. Поэтому реконструкция тактики субъекта обороны соответствует
раннехаринскому времени (до кон. VI в.).
Политико-экономические модели, указанные в заглавиях, вкратце разобраны в части
2.1.1 и 2.1.2. данного исследования, более подробно см. Service 1962, а также тематические
сборники статей: Альтернативные пути к цивилизации. М. 2000 и The Early state its
alternatives and analogues. Volgograd. 2000.
4.1. Реконструкция тактики ведения войны субъектом нападения, в рамках
политико-экономической модели «вождество».
Военный вождь являлся основным субъектом войны, он решал, когда ее следует начать,
а когда закончить, ядро армии формировалась из представителей его семьи. В случае
военных действий «пушечным мясом» становились простые общинники, которые
вооружались самостоятельно тем, что использовали на охоте: лук и стрелы, топоры. Целью
войны являлся захват ресурсов и угодий. Ход войны легко предсказуем: сначала обмен
стрелами, потом прямой контакт основной части армии. Решающей (завершающей) фазой
сражения являлся бой между военными вождями и их дружинами. Исходя из вооружения
воинов-всадников, можно говорить, что победой считалось физическое уничтожение семьи
вражеского вождя.
4.2. Реконструкция тактики ведения войны субъектом нападения, в рамках
политико-экономической модели «ранжированное общество».
Подводя итог, можно констатировать, что к кон.VI-VII вв. субъектом войны становится
рядовой представитель племени, воюет он тем, что использует на охоте: лук со стрелами, нож
и копье. Руководство осуществляется по мере необходимости выборным вождем, который по
традиции ездит на коне. Война ведется не для уничтожения противника, а для захвата его
имущества или его самого. Боевые действия скорее напоминают большую драку с
использованием подручных средств. Если атакующий желаемого результата не достигал
быстро, военные действия прекращались.
4.3. Реконструкция тактики субъекта обороны.
Основой оборонительной тактики субъекта обороны городища при штурме являлся
обстрел наступающих стрелами из-за частокола с вершины валов. Увеличение плотности
обстрела достигалось путем увеличения количества валов - эшелонов стрельбы (см. более
подробно на примере городища Кучино I - Коробейников 2005 с. 94-99). Субъект обороны
четко представлял себе опасности, существующие для жителей городищ, и умело
предотвращал их. Главная цель: не допущение на площадку противника.
Комплексный подход позволяет создавать исторические реконструкции на основе
неполных данных. С сожалению, огромный объем археологических материалов не введен в
научный оборот, это мешает развитию исторической реконструкции, как самостоятельного
направления археологической деятельности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ и ИСТОЧНИКОВ
Алексеева Т.И. и др. 1993. Ранние этапы освоения русского севера: история, антропология, экология//
Экологические проблемы в исследованиях средневекового населения Восточной Европы. - М.
Анисимов А.Ф. 1958. Религия эвенков. - М.-Л.
Анисимов А.Ф. 1949. Представления эвенков о шингкэнах и прблема происхождения первобытной религии//
Сборник музея антропологии и этнографии АН СССР. Т. ХII. - М.-Л.
Археологическая карта Башкирии. - М., 1976.
Археологические открытия 1968 года. М., 1969.
Археологические открытия 1969 года. М., 1970.
Археологические открытия 1970 года. М., 1971.
Археологические открытия 1971 года. М., 1972.
Архипов Г.А. 1986. Марийцы в XII-XIII вв. (К этнокультурной истории Поветлужья).- Йошкар-Ола: Мар. кн.
изд-во.- 163 с.
Асвинн Фрейя. 1939. Магия сейдра// Мифы и магия индоевропейцев. Вып. 9. - 1998.
Асмолов К.В. 1993. Холодное оружие. М. 264 с.
Ашихмина Л. И., Черных Е. М., Шаталов В. А. 2006. Вятский край на пороге железного века: костяной
инвентарь ананьинской эпохи (I тысячелетие до н. э.)// Материалы и исследования Камско-Вятской
археологической экспедиции, т. 12. - Ижевск.
Ашихмина Л.И. 1976. Отчет об археологических раскопках Зуевоключевского I городища. Архив ИИКНП
УдГУ, ф.2 д. 27. - Ижевск.
Ашихмина Л.И. 1985. Генезис ананьинской культуры в Среднем Прикамье / препринт научн. докл. - Сыктывкар.
Бадер О.Н. - Петровых Ф.И., 12 октября 1955 г.// Фонды ОФ ПКМ.
Бадер О.Н. 1950. Археологические памятники Прикамья и их научное выявление. -Молотов.
Бадер О.Н. 1951. Городища Ветлуги и Унжи// МИА, № 22. - М.
Бадер О.Н. 1951. Камская археологическая экспедиция в 1949 г.// КСИИМК, XXXIX, М.-Л., с.89-95.
Бадер О.Н. 1951. Стоянки Нижнеадищевская и Боровое Озеро I// Материалы и исследования по археологии//
МИА, № 22 - М. - С.14-32.
Бадер О.Н. 1954. Стоянка Бор II и предананьинское время в Прикамье// СА, XX.
Бадер О.Н. 1959. К изучению археологических памятников зоны строительства Воткинской ГЭС// Отчеты
Камской (Воткинской) археологической экспедиции. Вып.1. - М.
Бадер О.Н. 1959. Камская археологическая экспедиция в 1956 г.//КСИИМК. Вып. 74. - М.-Л. - С.110-123.
Бадер О.Н. 1959а. Два жилища эпохи бронзы у Раздорных островов// Отчеты Камской (Воткинской)
археологической экспедиции. Вып.1. - М.
Бадер О.Н. 1961. Камская археологическая экспедиция в 1958 г.//КСИИМК. Вып. 85. - С.73-84.
Бадер О.Н. 1961. Поселения у Бойцова и вопросы периодизации среднекамской бронзы// Отчеты Камской
(Воткинской) археологической экспедиции. Вып.2. - М.
Бадер О.Н. 1963. Палеолитические рисунки Каповой пещеры (Шульган-Таш) на Урале// СА, №1.
Бадер О.Н. 1964. Древнейшие металлурги Приуралья. - М.
Бадер О.Н. 1964. Новые палеолитические местонахождения в пещерах Урала// Археология и этнография
Башкирии. Т.II. - Уфа.
Бадер О.Н. 1965. Каповая пещера. Палеолитическая живопись. - М.
Бадер О.Н. 1966. Изучение палеолита на Среднем и Южном Урале// Археологические открытия 1965 года. - М.
Бадер О.Н. 1970. Уральский неолит// Каменный век на территории СССР. - М. - С.157-171.
Бадер О.Н. 1972. Археологическое изучение зоны строительства Нижнекамской гидроэлектростанции и работы
Нижнекамской экспедиции в 1968 и 1969 г.// Отчеты Нижнекамской археологической экспедиции. Вып. I. -
М.
Бадер О.Н. 1973. Волго-Камская этнокультурная общность эпохи неолита// Этнокультурные общности лесной и
лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита// МИА № 172. - М. - С.99-106.
Бадер О.Н. 1978. Хронологические рамки неолита Прикамья и методы их установления// Краткие Сообщения
Института Археологии (КСИА). Вып. 153. - М. - С.72-74.
Бадер О.Н. 1981. Некоторые итоги и перспективы изучения каменного и бронзового века Урала// ВАУ № 15. -
Свердловск. - С. 44-51
Бадер О.Н. Отзыв о Федоре Ивановиче Петровых. Рукопись 20.18.55//ГАПО. Ф.р-790. О.1. Д. 3339. Л. 7-8об.
Бадер О.Н., Кокорев А.В. 1959. Поселение у Малого Борового озера// Отчеты Камской (Воткинской)
археологической экспедиции. Вып.1. - М.
Бадер О.Н., Оборин В.А. 1958. На заре истории Прикамья. - Пермь.
Байбурин А.К. 1989. Семиотические аспекты функционирования вещей// Этнографическое изучение знаковых
средств культуры. – Л.: Наука. – С.m63-87.
Бауло А.В. 2004. Атрибутика и миф: металл в обрядах обских угров. Новосибирск: ИАЭт СО РАН. – 160mс.
Белавин А.М. 1999. Купросское городище в Коми-Пермяцком округе// Охранные археологические исследования
на Среднем Урале. – Вып. 3.m– Екатеринбург. -С.m189-195.
Белавин А.М. 2000. Камский торговый путь: средневековое Предуралье в его экономических и этнокультурных
связях. - Пермь: ПГПУ. – 200 с.
Белавин А.М. 2001. Об этнической принадлежности пермского средневекового звериного стиля// Труды
Камской археолого-этнографической экспедиции. Вып. 1-2. - Пермь: ПГПУ.
Белавин А.М., Крыласова Н.Б. 2002. Задачи археологии. История археологии в Пермском Предуралье// Очерки
археологии Пермского Предуралья/ Перм.гос.пед.ун-т.; Под ред.А.М. Белавина. - Пермь: ПГПУ.
Белавин А.М., Крыласова Н.Б. 2008. Древняя Афкула: археологический комплекс у с. Рождественск. - Пермь:
ПГПУ. – 603 с.
Белоусов В. А. Отчет Среднекамского (Осинского) отряда по учету и обследованию археологических,
исторических и историко-революционных памятников// ГАПО. Ф.р-927. О.1. Д. 273. Л. 28-30.
Беннерт М., Брэдбери Дж., Келли Де-Фрай, Дикки Й., Джестайс Ф. 2006. Войны и Сражения Средневековья 500-
1500 гг. М. 264 с.
Беркутов Л.А. 1914. Раскопки, проведенные Л.А. Беркутовым по поручению Сарапульского Земского Музея в
1913 г.// Известия Сарапульского Земского Музея. Вып. IV. - М.
Бернц В.А. 2000. Отчет о разведочных работах, проведенных летом 1999 года в Сарапульском районе
Удмуртской Республики. Ижевск – Архив Институт истории и культуры народов Приуралья. Ф.2. Д.356.
Блинов Н.Н. 1887. Историко-статистическое описание Сарапула и его уезда. - Сарапул.
Блинов Н.Н. 1909. Человеческие кости на Оползине// Прикамская жизнь. №69.
Блинов Н.Н. 1917. Церковь на Старцевой горе в городе Сарапуле// Изв. ОИПК. - Сарапул. Вып.1.
Богаевский П.М. 1890. Очерки религиозных представлений вотяков// Этнографическое обозрение. М. №1 - 2, 4.
Богатырёв П.Г. 1971. Вопросы теории народного искусства. - М.: Искусство. – 542mс.
Богданова Е.В., Белавин А.М. 2006. Булгарская керамика Рождественского городища// Вестник музея
Археологии и этнографии Пермского Предуралья. - Пермь. - С.37-73.
Богораз В.Г. 1939. Чукчи. Т. II.
Боринская С.А., Кальина Н.Р., Санина Е.Д. и др. 2007. Полиморфизм гена аполипопротеина Е АРОЕm в
популяциях России и сопредельных стран// Генетика, 43 (10). - с.1434-1440.
Боринская С.А., Ребриков Д.В. Нефёдова В.В. и др. 2006. Молекулярная диагностика и распространенность
первичной гиполактазии в популяциях России и сопредельных стран// Молекулярная Биология, 40 (6) -
С.1031-1036.
Брюхова Н.Г. 2008. Отчёт об исследовании палеоантропологических останков могильника Бояново в 2007 г.
(приложение к отчету Данич А.В. Отчёт о раскопках Бояновского могильника в МО г. Добрянка Пермской
области в 2007 году. - Пермь - Архив МАЭ ПГПУ).
Бужилова А.П. 1993. Вятичи московские: комплексный антропологический анализ// Экологические проблемы в
исследованиях средневекового населения Восточной Европы. - М.
Бужилова А.П. 1993а. Оценка палеопатологических характеристик у древнерусского городского и сельского
населения (в сравнительном аспекте)// Экологические проблемы в исследованиях средневекового
населения Восточной Европы. - М.
Бужилова А.П. 1995. Древнее население. Палеопатологические аспекты исследования. - М.
Бужилова А.П. 2005. Homo sapiens: История болезни. - М.: «Языки славянской культуры».
Валиулина С.И. 1996. Химико-технологическая характеристика стеклянных бус Больше – Тарханского и Больше
– Тиганского могильников// Культуры Евразийских степей вт. пол. I тыс. н.э. – Самара – С. 134–147.
Василевич Г.М. 1940. Эвенкийско-русский словарь. - М.
Васильев С.В., Газимзянов И.Р. 2003. Палеодемография Усть-Иерусалимского могильника (г.Болгар,
Татарстан)// Экология древних и современных обществ: Доклады конференции. Вып.2. - Тюмень: Изд-во
ИПОС СО РАН. - 280 с.
Васюткин С. М., Останина Т. И. 1986. Старо-Кобановский могильник - памятник мазунинской культуры в
северной Башкирии// Вопросы истории и культуры Удмуртии. - Устинов: «Удмуртия».
Васюткин С.М. 1975. История археологического изучения Башкирии в дореволюционное время// Очерки
истории дореволюционной России. Вып.2. - Уфа.
Васюткин С.М. 1975а. Археологические исследования в Башкирии в советское время (1917-1945 гг.)// Очерки
истории дореволюционной России. Вып.3. - Уфа.
Вершубская Г.Г., Козлов А.И. 2004. На солнечной поляночке: эритемная радиация и первичная гиполактазия//
Экология и демография человека в прошлом и настоящем. - М.: Ин-т археологии РАН. - С. 57-59.
Вечтомов А.Д. 1962. Раскопки Гремячанского поселения на р. Тулве// ВАУ, №2. -Свердловск: УрГУ
Вилисов Е.В. 2006. Микролитический комплекс святилища Кокшаровский холм// Уральский исторический
вестник, № 14.- Екатеринбург.
Винклер П. фон. 1992. Оружие. М. (репринт с издания 1884 г.) 331 с.
Волегов Г.А. 1915. Краткое описание села Пянтежского// Материалы по изучению Пермского края. Вып.5.-
Пермь.
Волков Р.Б., Ерохин Н.Г, Тихонова Н.Р. 1999. Гранитный грот (навес) Шайтаноозерский Каменный Остров Й//
Охранные археологические исследования на Среднем Урале. Вып. 3. - Екатеринбург.
Выборнов А.А. 1992. Неолит Прикамья. - Самара.
Выборнов А.А. 1993. Проблемы периодизации неолита Прикамья// УАС XII. Екатеринбург. - С.32-33.
Выборнов А.А., Габяшев Р.С., Галимова М.Ш., Денисов В.П., Ковалюхин Н.Н., Лычагина Е.Л., Мельничук А.Ф.,
Скрипкин В.В. 2008. Новые данные по абсолютной хронологии неолита Прикамья// Вестник музея
археологии и этнографии Пермского Предуралья. Вып.2. - Пермь. - С. 36-45
Гарустович Г.Н. 1995. Научный отчет об археологических работах 1994 г. на территории Чишминского района
Республики Башкортостан. – Архив ИИЯЛ УНЦ РАН. - Уфа.
Гемуев И.Н., Сагалаев А.М. 1986. Религия народа манси. Культовые места (ХIХ – начало ХХ в.). - Новосибирск.
Генинг В. Ф. 1988. Этническая история Западного Приуралья на рубеже нашей эры. - М: «Наука».
Генинг В. Ф., Голдина Р. Д. 1973. Курганные могильники харинского типа в Верхнем Прикамье// ВАУ, №12. -
Свердловск: УрГУ.
Генинг В.Ф. 1956. Археологические раскопки на Осинском городище// Красное Приуралье.- - 3 окт.
Генинг В.Ф. 1956. Отчет о раскопках Осинского городища в 1956г.// ПКМ. Ф. Оборина В.А. К/о 6080.
Генинг В.Ф. 1959. Осинское городище// Отчеты Камской (Воткинской) археологической экспедиции. Вып. 1- М.
- С.164-192.
Генинг В.Ф. 1959а. Осинское городище// Отчёты Камской (Воткинской) археологической экспедиции. Вып. 1. -
М.
Генинг В.Ф. 1964. Деменковский могильник – памятник ломоватовской культуры// ВАУ, № 6. - Свердловск. - С.
94-162.
Генинг В.Ф. 1980. Опутятское городище – металлургический центр харинского времени в Прикамье//
Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье. - Ижевск.
Генинг В.Ф. 1988. Этническая история Западного Приуралья на рубеже нашей эры: пьяноборская эпоха III в. до
н.э. – II в. н.э. - М.
Геннеп А., Ван. 2002. Обряды перехода. М. 198 с.
Голдина Е.В. 2002. О хронологии бус неволинской культуры// Социально–исторические и методологические
проблемы древней истории Прикамья. - Ижевск: Удмуртский дом. - С. 82-102.
Голдина Р.Д. 1999. Древняя и средневековая история удмуртского народа. - Ижевск.
Голдина Р.Д., Королева О.П. 1983. Бусы средневековых могильников Верхнего Прикамья// Этнические
процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху: сб. науч. тр. - Ижевск: УдГУ. - С. 40-72.
Горбунов В.С. 1989. Жилищные комплексы I Береговского поселения // Поселения срубной общности. Воронеж.
Гринкевич В.К. 1925. Краеведение в школе. - Л.
Груздев Д.В., Журбин И.В. 2004. Программа для пространственного моделирования археологических объектов//
Археология и компьютерные технологии: представление и анализ археологических материалов. - Ижевск.
Губайдулин А.М. 2002. Фортификация городищ Волжской Булгарии. - Казань.
Гурвич И.С. 1968. Культ священных камней в тундровой зоне Евразии// Проблемы антропологии и
исторической этнографии Азии. - М.
Гусенцова Т.М. 1993. Мезолит и неолит Камско-Вятского междуречья. - Ижевск. - 240 с.
Гусенцова Т.М. 2004. Периодизация и хронология неолитических памятников бассейна р.Вятки// Проблемы
хронологии и этнокультурных взаимодействий в неолите Евразии. - С-Пб. - С.291-295.
Данич А.В., 2006. Раскопки Бояновского могильника в 2005 г.// Археологические открытия 2005 года. – М.. - С.
365-366.
Данич А.В., 2007. История изучения Бояновского могильника// Доклады XXXIX Урало-Поволжской
археологической студенческой конференции. – Пермь. - С. 22-26.
Данич А.В., 2008. Отчёт о раскопках Бояновского могильника в МО г. Добрянка Пермской области в 2007 году.
– Пермь - Архив МАЭ ПГПУ
Дворсон Л. Характеристика на бывшего научного сотрудника Осинского краеведческого музея// ГАПО. Ф.р-
790. О.1. Д. 3339. Л. 6.