Типпельскирх К., Кессельринг А. и др. Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых
Подождите немного. Документ загружается.
на отдельных солдат. Кроме того, они минировали дороги, взрывали
железнодорожные и шоссейные мосты, резали телефонный кабель. От коварных
действий партизан несли большие потери даже крупные немецкие подразделения.
Нападения партизан отличались традиционной жестокостью.
Войскам приходилось вести тяжелую борьбу за свое существование. Чтобы
подавить партизанское восстание, нужно было действовать активно и энергично.
Методы борьбы партизан заставляли немецкое командование пользоваться
аналогичными методами, дабы быстро расправляться с восставшими и спасать
жизнь собственных солдат. Через несколько месяцев оккупационным войскам
удалось сломить партизанское движение и восстановить спокойствие. Михайлович,
видя, какие потери несет его народ от партизанской войны, прекратил борьбу.
Таким образом, осенью 1941 года в Сербии опять было восстановлено нормальное
положение, не считая отдельных рецидивов со стороны мелких отрядов,
переставших подчиняться Михайловичу. Нормальные условия просуществовали
здесь вплоть до самой эвакуации немецких войск из центральной части Балкан в
конце осени 1944 года. Партизаны Тито были оттеснены из Сербии в Боснию. Там
они образовали центр новой партизанской организации, впоследствии
развернувшей свою деятельность в Хорватии.
Тито немедленно приступил к созданию новых регулярных войск. Когда он
объявил о мобилизации, к нему начало стекаться большое количество людей.
Партизанская армия, вначале состоявшая из разрозненных отрядов, постепенно
становилась настоящей армией. До осени 1943 года было сформировано 34
“дивизии” и много отдельных “бригад”, которые были сведены вначале в восемь, а
позднее в десять “корпусов”. Дивизии насчитывали до 3 — 5 тыс. человек каждая и
были вооружены большей частью винтовками и пулеметами. Благодаря такому
вооружению они были
[141]
очень подвижны. В редких случаях они располагали
отдельными орудиями и минометами. Большую помощь принесли крупным
соединениям присланные англичанами радиостанции. Тито отдавал свои приказы
большей частью по радио и таким же путем получал донесения. Осенью 1943 года
немецкому командованию удалось достать ключ, при помощи которого партизаны
шифровали свои радиограммы, так что все немецкие командные инстанции были
хорошо осведомлены о всех приказах и донесениях, передававшихся в районе
боевых действий партизан.
Лишь небольшая часть немецких войск стояла в городах, основные же их силы
находились в деревнях и поселках, расположенных вдоль важнейших железных и
шоссейных дорог. Оккупация всех населенных пунктов страны была безусловно
невозможна, поэтому отдельные районы часто оказывались под контролем
партизанских, отрядов. Там они устраивали склады продовольствия, примитивные
мастерские и госпитали. Священникам этих районов не возбранялось отправлять
религиозные обряды, в которых принимали участие и сами партизаны.
До осени 1944 года партизаны носили обычную гражданскую одежду. Некоторые
пользовались и отдельными предметами немецкой, итальянской, греческой и
югославской военной формы. На головной убор многие прикрепляли небольшую
красную звезду, которую, однако, можно было отличить только на расстоянии не
более тридцати шагов. Продовольствие большей частью реквизировалось у
местного населения, которое в условиях войны само имело лишь очень скудные
запасы. Поэтому партизаны постоянно испытывали большой недостаток в
продуктах питания. Только чрезвычайной неприхотливостью балканских народов и
можно объяснить ту выносливость партизан, которая помогала им преодолевать
неимоверные лишения. Небольшое количество продовольствия они получали от
союзников, доставлявших его по воздуху. Таким же образом, но, правда, в
ограниченных размерах им забрасывалось оружие и боеприпасы. Единственное, в
чем союзники им не отказывали, была взрывчатка. Позднее союзники стремились
осуществлять снабжение по морю. Предметы снабжения доставлялись на острова
Далмации, затем на побережье Хорватии, а оттуда — в глубь страны. Но этот путь
был закрыт, когда
[142]
немецкие войска оккупировали острова и стали зорче
охранять берега Югославии.
С 1943 года в ставке Тито в качестве офицера связи находился английский
бригадный генерал Маклин, а также русская военная миссия.
Крупные партизанские соединения подолгу под ружьем не находились.
Просуществовав некоторое время, они расформировывались, бойцы увольнялись в
отпуск. Они растворялись в гуще населения и принимались за мирный труд. Путем
радиоперехвата можно было постоянно наблюдать такой круговорот роспуска и
создания частей партизанской армии. Крупные соединения действовали чаще всего
в отдаленных районах, не оккупированных немецкими войсками. Они, как правило,
избегали открытого боя, кроме тех случаев, когда им представлялось выгодным
напасть на малочисленные немецкие подразделения или когда они в результате
действий немецких войск против тех районов, в которых они обосновались, были
вынуждены оборонять свои склады и сооружения. Но и тогда их сопротивление
редко бывало ожесточенным.
Наряду с организованными партизанскими соединениями существовали еще и так
называемые “домашние партизаны”. Последние жили, стараясь не вызывать
подозрений, преимущественно среди деревенского населения и, казалось,
занимались мирным трудом, как всякие крестьяне и ремесленники. Днем они
покидали свою деревню якобы для работы в поле, используя эту возможность, а
также и все ночное время для осуществления своих диверсионных актов. Они
собирали сведения о дислокации немецких войск, о местах стоянок и маршрутах
транспортов, давали приют связным партизанских соединений, находили знающих
дорогу проводников и снабжали продовольствием партизанские отряды,
проходившие через их деревни. Поскольку “домашние партизаны” жили в
непосредственной близости от немецких войск, то многим из них удавалось даже
получать работу в немецких комендатурах. Бойцы временно расформированных
партизанских соединений, отпущенные на родину, сами становились “домашними
партизанами”.
Жизнь немецких войск здесь была бы намного легче, если бы в качестве
противника они имели перед собой только крупные партизанские соединения.
“Домашние партизаны”
[143]
оказались между тем значительно более опасным
противником. Именно они являлись исполнителями тех враждебных актов, от
которых немецкие войска могли защититься лишь с большим трудом и в
результате которых они несли большие потери. Поймать “домашних партизан”
было необычайно трудно, а то и вовсе невозможно, так как они ничем не
отличались от остального населения. Народ в значительной части либо
симпатизировал им, либо не осмеливался выступать против них, боясь репрессий.
Лишь в очень редких случаях некоторые жители тайно сообщали немцами о
местопребывании партизан или об их замыслах. Без такой прямой поддержки со
стороны населения партизаны не смогли бы осуществить и части своих планов.
Боевые действия рассеянных по всей стране “домашних партизан” отличались
особым коварством. Они убивали отдельных солдат, нападая из засады, снимали
посты в населенных пунктах, бросали ночью гранаты в солдатские казармы,
обстреливали связных, уничтожали автомашины, поджигали гаражи, взрывали
мосты, закладывали мины у входов в помещения и в переулках населенных
пунктов, занятых немецкими войсками, а также на шоссейных дорогах и на
полотне железных дорог. Самая важная для снабжения немецкой армии железная
дорога Аграм — Белград за одну только ночь была взорвана в 80 местах.
Атаки и налеты совершались .очень часто, а коварство партизан приобретало все
новые и притом самые неожиданные формы. Из множества случаев приведу два
наиболее характерных, относящихся к первому периоду боев. Однажды группа
немецких солдат, проходя по дороге, встретила нескольких крестьян, несших в
руках сельскохозяйственные орудия. Едва солдаты успели пройти мимо, как эти
“крестьяне” обстреляли их сзади из автоматов. Большая часть солдат была убита. В
другом месте безобидные с виду крестьяне приблизились к караулу, охранявшему
мост, вынули пистолеты и убили нескольких и ранили остальных солдат караула.
Жестокость партизан была беспредельной. Захватив пленных, они в большинстве
случаев подвергали их пыткам, увечили и убивали. Подобные действия
совершались довольно часто, из чего можно заключить, что это не являлось
[144]
чем-то исключительным, а было своего рода обычаем, существовавшим здесь уже
много веков. Многочисленные заявления о жестокостях партизан, снабженные
фотоснимками, были переданы в свое время Женевскому бюро Красного Креста.
Среди других форм преследования “домашних партизан” репрессии против
населения рассматривались солдатами как нечто самое отвратительное. Но никаких
других средств для прекращения или по крайней мере для ослабления поддержки
партизан со стороны населения, кроме допускаемого международным правом
взятия заложников, не было Если немецкие солдаты продолжали погибать от
действия партизан, заложников расстреливали. Как правило, заложников брали из
тех слоев населения, которые симпатизировали партизанам, а также среди лиц,
заподозренных в том, что они сами являются партизанами. Таким образом,
население вполне сознавало ту опасность, которой оно само себя подвергало.
Число диверсий благодаря этим мерам значительно уменьшилось, хотя, разумеется,
прекратить их окончательно не удалось. Без этой меры, вызванной инстинктом
самосохранения, масштабы партизанской войны стали бы поистине безграничными
и привели бы немецкие войска к еще большим потерям. Бесспорно, что убийство
невинных людей является противоестественным. Но ведь и немецкие солдаты,
убитые партизанами столь противозаконным и коварным способом, были в равной
степени невинными жертвами. Другого выхода из конфликта между
человечностью и военной необходимостью не могло и быть.
Главная задача немецких войск заключалась в том, чтобы выслеживать, атаковать и
уничтожать крупные партизанские соединения и мелкие партизанские отряды.
Напряженные безостановочные марши, бои и почти всегда сопровождающие их
преследования партизан по труднопроходимой местности с ее неприветливыми
жителями, да еще в условиях зимы, предъявляли к немецким войскам чрезвычайно
высокие требования. Завязать бой с крупными партизанскими соединениями было
очень трудно. Поэтому серьезные предприятия имели место лишь в самых редких
случаях. Одно из них началось в январе 1943 года, когда на северо-западе Боснии
были замечены крупные силы партизан. Несколько
[145]
немецких дивизий,
незаметно стянутых в северо-западный район Боснии, перешли в наступление с
целью охвата этого района, двигаясь в общем направлении на юго-восток. На юге
их действия поддержали итальянские дивизии. Бои и преследования продолжались
в течение нескольких недель. Немецкие войска гнали партизан через горы Боснии
и Герцеговины до тех пор, пока остатки партизанских отрядов, недостаточно
оснащенных для борьбы в зимних условиях и понесших большие потери, не были
совершенно рассеяны в горах Черногории. Когда же там сформировались новые
крупные партизанские отряды, они были в мае 1943 года снова окружены и почти
полностью уничтожены.
В последующие месяцы начались затяжные операции против партизан, во время
проведения которых немецкому командованию однажды пришлось ввести в бой
сразу пять дивизий. В этом бою было уничтожено восемь партизанских дивизий,
которые потеряли до 5 тыс. убитыми и 10 тыс. пленными.
Когда удалось обнаружить новую ставку Тито в южно-хорватской деревне Дрвар,
во второй половине мая 1944 года по этому населенному пункту был нанесен
концентрический удар, начавшийся с выброски батальона стрелков-парашютистов
на его восточной окраине. Тито с большим трудом спасся от плена бегством в
горы, граничащие с деревней Дрвар и покрытые большими лесными массивами.
Затем он покинул Хорватию и до начала эвакуации немецких войск с Балкан
находился на оккупированном англичанами острове Вис.
В то время как действия партизан в Хорватии и Боснии были в полном разгаре,
партизанское движение в Греции еще только разворачивалось. Оно началось лишь
в ноябре 1942 года и было организовано Англией. Первым большим успехом
греческих партизан в этот период был подрыв моста в Агропотамосе.
Греческие партизаны создали два отряда, нередко воевавших и между собой. Один
назывался ЭЛАС и был организован коммунистами, второй следовал
национальным принципам и назывался ЭДЕС. Но обеим этим группам не хватало
той четкой организации, которую сумел дать своим силам Тито. В Греции, как и в
Югославии, имелись свои “домашние партизаны”. Однако общая численность
партизан
[146]
в Греции была меньшей, и, следовательно, они не играли здесь такой
роли, как в Югославии. Несмотря на это, они сумели все же причинить немецким
войскам большой ущерб. Их методы почти не отличались от методов титовских
партизан,, поэтому с ними приходилось бороться теми же средствами. Немецкие
войска в Греции были вынуждены вести против партизан такие же крупные боевые
действия, главным образом в Фессалии, Эпире и на Пелопоннесе. Греческие
партизаны в своей борьбе также не придерживались положений Гаагской
конвенции о законах и обычаях сухопутной войны.
Когда немецкие войска начали эвакуацию Балканского полуострова, югославские и
греческие партизаны стали действовать крупными соединениями, не боясь
вступать и в открытый бой.
Партизанская война в России
Особенно ярко стремление сделать партизанскую борьбу неотъемлемой частью
всей войны выразилось в России. Еще на московском партийном съезде в 1928
году
{49}
говорилось о настойчивой необходимости проведения таких мероприятий,
которые в случае войны позволили бы организовать широкое партизанское
движение. В 1933 году в качестве наставления появилась “Инструкция о
партизанской борьбе”. Однако настоящей партизанской организации в начале
немецко-русской войны 1941 года у русских почти не было.
Вскоре после начала войны появились первые, большей частью мелкие отряды,
которые минировали пути подвоза снабжения, обрывали телефонные провода и
убивали из засады отдельных солдат. Уже в первые месяцы войны деятельность
партизан стала принимать все более широкие размеры. Они стали нападать на
небольшие немецкие подразделения, караулы мостов, опорные пункты связи и
даже на казармы и места стоянок войск. Весной 1942 года они уже представляли
серьезную опасность для тыловых коммуникаций немецкой армии, поэтому для
решительной борьбы с ними немецкому командованию приходилось стягивать
[147]
в уже оккупированные районы большие силы, а для проведения крупных операций
в областях, где движение приняло наиболее угрожающие размеры, — снимать
отдельные части с фронта.
Советские люди сами различали регулярных и диких партизан. Регулярные
партизаны действовали, поддерживая тесную связь с Красной Армией, и при
помощи радио и самолетов находились в постоянном контакте с ее штабами. Среди
высшего руководства таких партизан было немало офицеров Генерального штаба
Красной Армии. Централизованность руководства партизанскими отрядами была
очевидна. ибо при подготовке и проведении какого-либо значительного
наступления немецких или русских войск партизаны в этом районе немедленно
активизировали свои действия с целью дезорганизации снабжения и срыва связи
между частями немецкой армии, захвата и ликвидации складов с боеприпасами и
нападения на места расквартирования войск. Эти действия стали тяжелым
бременем для армии и представляли собой немалую опасность. Ни на одном
другом театре военных действий не было такого тесного взаимодействия между
партизанами и регулярной армией, как на русском. Бывали случаи, когда во
взаимодействие с частями Красной Армии вступали силы партизан,
насчитывавшие до 10 тыс. человек. Сильно растянутый фронт немецкой армии
чрезвычайно облегчал партизанским соединениям маневрирование и отход. Да и
подвоз оружия, боеприпасов и продовольствия при таких условиях больших
трудностей для них не представлял.
Основная масса партизан состояла из добровольцев из местного населения, но
были и случай принудительной записи в партизаны. Командный состав и офицеры
связи партизан обучались в специальных партизанских школах и затем
сбрасывались в немецком тылу с самолетов или тайно переводились через линию
фронта. Особенно действенную помощь партизанам оказывали различные военные
специалисты, как например минеры, которые своей изобретательностью ставили
немецких солдат каждый раз перед новыми неприятными неожиданностями.
Русское командование использовало партизан в значительной степени для
выяснения обстановки и для выслеживания противника. Партизаны проявляли
большую
[148]
сноровку и доставляли советскому командованию весьма ценный
материал. Советские агенты и шпионы готовились и действовали не по принципу
тщательного отбора и личных качеств, а массами, что является очень характерным
для коллективного мышления советских людей. Командование, очевидно, не
придавало особого значения тому, что если несколько сотен агентов сбрасывалось
на парашютах над одним районом, то 90% из них погибало. Для него было важно,
чтобы кто-нибудь из них достиг поставленной цели.
Экономический ущерб, наносимый партизанами, был повсюду весьма серьезным.
Кроме того, партизаны занимались пропагандой среди крестьян, причем
материалом им служили бесконечные ошибки, совершаемые немецкой
администрацией в управлении восточными областями. Целью этой пропаганды,
проводимой зачастую с помощью угроз и принуждения, было сокращение
производства сельскохозяйственной продукции и отказ от выполнения поставок
для немецкой армии.
Дикие партизаны были большей частью очень слабо связаны с армейскими
командными инстанциями, а то и вообще не имели с ними никакой связи.
Выступая мелкими и мельчайшими группами, они нередко вели самостоятельную
борьбу в определенном районе и таким образом доставляли немецким войскам
много неприятностей. По коварству и жестокости они часто даже превосходили
регулярных партизан. Они мало чем отличались от “домашних партизан” на
Балканах. После освобождения Красной Армией областей, в которых действовали
дикие партизаны, они, как правило, немедленно брались органами НКВД под
надзор и отправлялись на переобучение в отдаленные лагери, а иногда и в
штрафные роты с особенно строгой дисциплиной. Их подчеркнутая
недисциплинированность — следствие ничем не стесненного образа жизни —
казалась советскому командованию недопустимой для регулярных войск.
Метод борьбы советских партизан характеризовался такой ожесточенностью,
которая не отмечалась ни на одном другом театре военных действий. Они не
считались ни с какими правилами ведения войны и уничтожали пленных.
[149]
Об успехах партизанской войны в России имеются следующие официальные
советские данные
{50}
.
Советские партизаны уничтожили свыше 300 тыс. немецких солдат и солдат армий
союзников Германии, в том числе около 19 тыс. — в Крыму. Ими было подорвано
или уничтожено другими путями: 3 тыс. железнодорожных эшелонов, 1191 танк,
476 самолетов, 890 различных складов и хранилищ.
Хотя к этим цифрам, учитывая источник, из которого они взяты, нужно подходить
с большой осторожностью (в число убитых русские, по-видимому, включили и
своих соотечественников, которые были убиты и казнены за сотрудничество с
немцами), все же они дают достаточное представление о масштабах партизанской
войны в России.
Советские партизаны воевали в гражданской одежде, а также пользовались формой
военнослужащих немецкой, румынской, итальянской и других армий.
В заключение нельзя не сказать о той сумасбродной, антинародной политике,
которую проводил гаулейтер Кох на Украине. Официальная пропаганда того. что
советский человек — существо “низшей расы”, невыполненные обещания о
самоуправлении, о проведении земельной реформы и предоставлении украинскому
народу определенных прав — все это привело к тому, что Германия потеряла на
Востоке совершенно неоценимые возможности на успех. Население обширных
районов России вначале видело в немецком солдате своего освободителя.
Совершенно неправильная политика притеснения народа вконец подорвала
доверие народа к немецкой армии и немцам и лишила Германию возможности
проводить какую-либо политику, что в условиях горького разочарования местного
населения создало партизанам все предпосылки для расширения масштабов своей
борьбы.
Партизанская война в Польше
За свою многовековую историю Польше так часто приходилось защищаться от
чужеземных захватчиков и чужеземного господства, что поляк с течением времени
стал почти прирожденным партизаном. Борьба польских партизан в прошлом была
обращена главным образом против царской
[150]
России. Главной отличительной
чертой любого подпольного движения в Польше всегда являлся открытый
шовинизм. Из-за противоречий между националистами и коммунистами польские
партизаны в период второй мировой войны долгие годы не имели единого
командования. История партизанского движения в Польше представляет собой
историю ожесточенной внутренней борьбы за власть и руководство.
Вначале политическое и военное сопротивление было организовано буржуазией, и
его руководство находилось в руках “Центра подпольных групп борьбы”,
созданного весной 1940 года. Как только завязалась германо-русская война, начали
действовать и коммунисты, которые под влиянием советских эмиссаров стали с
весны 1942 года формировать свои партизанские соединения. Цели и методы их
борьбы были те же, что и у партизан других театров военных действий. Несколько
крупных террористических актов было совершено в Варшаве, и развернувшаяся
после этого по всей Польше партизанская борьба стала вскоре большой помехой
для снабжения Восточного фронта, шедшего через эту страну. Разрушение
железнодорожных сооружений и уничтожение многочисленных эшелонов
вынудили немецкое командование принять меры защиты, введя в действие
достаточно крупные силы.
Когда вследствие налетов авиации противника на территорию Германии многие
предприятия военной промышленности были эвакуированы на восток, партизаны
стали совершать налеты на эти фабрики и заводы, разбивая машины и уводя с
собой рабочих, отчего выпуск военной продукции значительно снизился. Совершая
террористические акты против крестьян, уничтожая скот и зерно, партизаны
сильно сократили производство сельскохозяйственных продуктов, вследствие чего
в стране начался голод.
1 августа 1944 года в Варшаве вспыхнуло крупное восстание, руководитель
которого генерал Бур-Комаровский сумел сосредоточить там около 40 тыс.
человек. Хотя Красная Армия к тому времени уже заняла правый берег Вислы, она
не оказала польскому восстанию, носившему чисто буржуазный характер, никакой
поддержки, а только издали наблюдала, как оно постепенно подавлялось. Один
советский генерал, разрешивший польской роте,
[151]
которая действовала в составе
войск Красной Армии, оказать помощь восставшим, был немедленно снят с поста.
2 октября 1944 года восставшие капитулировали.
К концу войны польские партизаны распространили свои действия и на восточные
приграничные районы Германии.
Движение сопротивления во Франции
Партизанское движение во Франции возникло в 1941 году одновременно с началом
германо-русской войны. Это движение организовали коммунисты. До тех пор пока
между Германией и Советским Союзом существовал пакт о ненападении,
французские коммунисты проявляли максимальную сдержанность. В
противоположность другим странам во Францию из враждебных государств
засылалось, главным образом по воздуху, большое количество агентов-
диверсантов, которые выполняли поставленные им диверсионные задания и почти
всегда возвращались невредимыми в свою страну. Управляла ими британская
Secret Service
{51}
.
Партизанское движение, к которому вскоре примкнули и националисты, получало
новый стимул и увеличивало свои масштабы всякий раз, когда становились
известными неудачи немецкой армии на фронте: провал зимнего наступления в
России, уход немецких войск из Французской Северной Африки, катастрофа под
Сталинградом и т. д. Росту партизанского движения сильно способствовало и
недовольство, вызванное принудительным перемещением французских рабочих в
Германию, а также нечеткая внешняя политика Германии по отношению к
Франции, которая всегда оставляла французов в неведении относительно того,
какую роль отведет им победитель.
Французские партизаны в своей борьбе применяли те же методы, что и партизаны
на Балканах и в России. Да и по своей жестокости они почти не уступали друг
другу. Они также не носили никакой форменной одежды, не имели никаких знаков
различия и никогда не носили оружие открыто. Только некоторые иностранные
агенты носили форму, обязательно прикрывая ее гражданской одеждой, которую в
момент взятия в плен они обычно сбрасывали.
[152]
Жертвами партизан пали тысячи немецких солдат, немецких и французских
полицейских и французов, дружественно настроенных по отношению к Германии.
Они совершили тысячи нападений на железные дороги и мосты, уничтожили
большое количество военных материалов, предназначавшихся для германских
вооруженных сил, а также произвели много налетов на французские военные
заводы. Действия иностранных агентов сводились главным образом к актам
саботажа. Оружие и взрывчатые вещества партизаны брали из скрытых от немцев
запасов бывшей французской армии. В большом количестве получали они его от
союзников по воздуху. Благодаря тому что немецким органам безопасности
удалось захватить несколько партизанских радиостанций, в большом количестве
разбросанных по стране и служивших для связи с иностранными руководящими
органами, и включиться в партизанскую радиосеть, большая часть сбрасываемого с
воздуха оружия перехватывалась немецкими войсками, а многочисленные группы
агентов уничтожались.
Движение сопротивления постепенно распалось на две большие группы,
расколотые внутри борьбой за власть и нередко даже воевавшие между собой. Это
были основанная националистами Organisation Resistance de l’Аrmee
{52}
и
руководимое преимущественно коммунистами движение Mouvements Unis de
Resistance
{53}
, из которой затем возникли Franctireurs, Travailleurs, et Partisans
{54}
. В
момент высадки десанта союзников в Нормандии обе эти партизанские группы
были объединены в одну организацию Forces Francaises de rinterieure
{55}
под
руководством генерала Кенига. С этого времени они уже должны были носить
форму и нарукавные повязки как регулярные войска. 15 июля 1944 года союзники
объявили по лондонскому радио, что членам этой организации отныне надлежит
подчиняться нормам международного права о комбатантах.
Главнокомандующий немецкими войсками Запада 24 июля 1944 года отказался
признать это заявление,
[153]
ссылаясь на заключенное в 1940 году перемирие с
Францией, запрещавшее любому французу вести вооруженную борьбу против
Германии и ставившее этих борцов на положение вольных стрелков
{56}
.
Но под влиянием изменившейся военной обстановки командующий войсками
Запада признал законность партизанских групп при том условии, “что они будут
сведены в подразделения и части, станут действовать совместно с войсками
противника на фронте и будут носить знаки различия в виде нарукавной повязки и
т. п.”.
Партизанская война в Италии
Еще до выхода Италии из союза с Германией в кругах, близких к маршалу Бадольо,
были проведены некоторые серьезные мероприятия для организации партизанской
борьбы. Вскоре после того, как Италия 8 сентября 1943 года вышла из состава
стран оси и новый глава правительства Бадольо призвал народ к партизанской
борьбе, в отдельных районах страны развернулось партизанское движение.
Основой партизанских отрядов были итальянские солдаты, дезертировавшие в
горы или бежавшие из плена. Впоследствии к ним присоединилось большое
количество мужчин и женщин из гражданского населения. Вначале руководство
партизан имело тенденцию к объединению местных отрядов в очень непрочные по
своей структуре “бригады”. Более четкая организация сложилась лишь в последние
годы войны. Главное командование партизан находилось в ставке союзников в
Италии. К более крупным соединениям партизан прикомандировывались союзные
офицеры связи.
Партизаны обеспечивали себя продовольствием и одеждой” конфискуя их у
населения. Позднее предметы снабжения доставлялись им союзниками по воздуху,
а также на подводных лодках, подходивших к неохраняемым участкам побережья.
В противоположность партизанам на Балканах продовольствием они были
обеспечены в достаточной мере. Не испытывали они недостатка и в оружии,
боеприпасах и взрывчатых веществах.
[154]
Вначале деятельность итальянских партизан не была эффективной. но весной 1944
года она приобрела большое значение, и особенно в Тоскане. Следуя новому
призыву Бадольо, сделанному им совместно с английским фельдмаршалом
Александером, партизаны довели общую численность своих отрядов летом 1944
года пример но до 100 тыс. человек. Резкое увеличение численности не могло не
повлиять на эффективность боевых действий партизан. Однако почему-то зимой
количество партизанских налетов резко сократилось. Зато весной 1945 года
партизаны насчитывали в своих рядах уже около четверти миллиона человек.
Теперь они перешли к решению задач, имевших весьма большое практическое
значение. Воспрепятствовать их действиям можно было только путем
решительных мероприятий военного и политического характера.
Итальянские партизаны воевали особенно коварно и применяли самые
бессовестные методы. Ни на одном другом театре военных действий не было,
например, случаев отравления воды в колодцах. А между тем у населения страны
партизаны везде встречали значительную поддержку.
Как и повсюду, немецкое командование вынуждено было прибегнуть к обычным в
таких случаях контрмерам; это объясняется сущностью партизанской борьбы и
борьбы войск за свое существование в особенно тяжелых условиях. Борьбу с
партизанами в непосредственной близости от фронта, а также на последних
участках обороны побережья должны были вести полевые армии, а в остальных
случаях эта задача возлагалась на старшего полицейского начальника и начальника
службы “СС”. Согласно нормам Гаагской конвенции ведения сухопутной войны,
итальянские партизаны были также поставлены вне закона.
* * *
Сказать что-либо окончательно сформулированное о сущности современной
партизанской войны пока еще нельзя. Этот вопрос находится в историческом
развитии и имеет свою собственную закономерность независимо от того, сожалеем
мы об этом или нет. Несомненным является то, что партизаны никогда не будут
придерживаться норм международного права, потому что это противоречит
существу
[155]
современной партизанской борьбы. Поэтому совершенно необходимо
обеспечить солдату более широкие полномочия и не ограничивать их, как это
предусматривает 4-я Женевская конвенция от 1949 года. Однако и таким путем
нельзя найти удовлетворительного решения этого вопроса.
Даже если нам и удастся достичь каких-то определенных результатов, исследуя
этот вопрос, все равно придется сделать еще очень многое, для того чтобы внести
наконец полную ясность в правовые нормы партизанской войны в международном
масштабе. Неясность здесь может только увеличить путаницу. При этом следует
помнить прежде всего одно: неясность в правовом отношении этого, хотя и
достойного сожаления, но совершенно неизбежного нового вида народной борьбы
особенно сильно увеличивает страдания мирного населения. Население в случае
войны будет сдавлено двумя враждующими группами: партизанами, с одной
стороны, и регулярными войсками — с другой. Мы все окажемся в положении
страуса, ищущего спасения у себя под крылом, если сообща не предпримем самых
серьезных мер к ограничению форм партизанской войны, причем не на основе
какой-то отвлеченной теории, а на конкретном опыте прошедшей войны.
ЛИТЕРАТУРА
Воlhuis J. J., Onderdruking en verzet. Nederland in oorlogstjd, Bd. 1-3, Amsterdam.
Meulenhoff, 1948-1952.
Fjord F., Norwegens totaler Kriegseinsatz. Europa Verlag, Zurich, 1944.
Miсhel H., Histoire de la Resistance 1940-1944. Presses Universitaires de France, 1950.
Renduliс L., Gekampf, gesiegt, geschlagen, Welsermuhe, Vowinckel, Heidelberg, 1952.
Strоbel G.W., Die polnische Widerstandsbewegung seit 1939, Zeitrschrift "Osteuropa",
1952. H. 3.
Abetz O., Das offene Problem, Greven Verlag, Koln.
[156]
Вице-адмирал в отставке
Курт Ассман
Война на море
Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну Германии, политические
руководители последней были неприятно удивлены. Гитлер, не обращая внимания
на настойчивые и неоднократные предупреждения британского премьер-министра
Чемберлена и британского посла Невилла Гендерсона, до самого последнего
момента считал, что та угрожающая позиция, которую Англия заняла в германско-
польском конфликте, является простым блефом. Вступление в войну Англии,
поддержанное буквально через несколько часов аналогичным заявлением
Франции, означало, что отныне война между Германией и Польшей, которую
Гитлер намеревался локализовать на территории последней, превращается в
мировую войну, которая для Германии, если она вообще собиралась воевать с
Великобританией, должна была стать прежде всего войной на море.
Германский военно-морской флот был явно не подготовлен к ведению такой
войны, так как не имел ни материальной базы, ни соответствующих планов. До
весны 1938 года Гитлер постоянно указывал главному командованию военно-
морского флота, что о войне против Англии не может быть и речи. За несколько
лет до этого — в 1935 году — было заключено англо-германское морское
соглашение, по которому между германским и британским флотами
устанавливалось новое соотношение, 35:100. В этом соглашении говорилось, что
Германия, исключая всякое соперничество с английским военно-морским флотом,
может строить свой военно-морской флот в мире и дружбе с Англией.
Только после того, как в вопросе о судетских немцах Англия стала открыто
проявлять свое недовольство, германский морской флот получил первое
предупреждение, что в будущем возможен конфликт и с Англией. До этого
[157]
момента строительство германского военно-морского флота постоянно
отодвигалось на задний план теми большими требованиями, которые в ходе
общего вооружения Германии предъявляли сухопутная армия и военно-воздушный
флот. Не были использованы даже те возможности, которые предоставлялись
англо-германским морским соглашением. Теперь, с началом войны с Англией, на
передний план выступили вопросы, связанные с созданием военно-морского флота,
хотя по-прежнему армии и авиации принадлежала ведущая роль. Ввиду большого
количества времени, потребного для строительства военных кораблей, Германии
пришлось бы потратить многие годы, если не десятилетия, чтобы создать такой
военно-морской флот, который можно было бы противопоставить английскому
флоту. Главное командование германского военно-морского флота составило
исчерпывающий план постройки кораблей, предусматривавший до 1943-1944
годов построить такое количество кораблей, включая линкоры и авианосцы,
которое дало бы германскому флоту возможность соперничать с английским в
борьбе за владычество на океанах. До этого момента, как убеждал Гитлер
командование военно-морского флота, германско-английский военный конфликт
считался невозможным.
Но уже следующей весной произошла решающая перемена в германско-
английских отношениях, которая в течение нескольких месяцев привела к войне. В
это время, конечно, ни один из военных кораблей, запланированных к постройке,
еще не был готов.