Типология языка и теория грамматики

Подождите немного. Документ загружается.

том числе цветовых) начинается до того, как соответствующие по-

нятия усваиваются ребенком даже в виде первичного соотнесения

с объектом, 3) первичное представление о разрядах прилагатель-

ных обнаруживается раньше, чем различение однородных свойств

внутри каждого из разрядов. Так, дети могут перепутать названия

различных цветов или размеров, но не употребляют параметри-

ческие прилагательные вместо цветовых. При этом наблюдаются

значительные индивидуальные различия между информантами: у

некоторых из них отмечены любимые названия цветов, которые

используются или во всех случаях, или в определенных ситуа-

ция х , но первоначально не связаны с реальным цветом объектов.

Существуют и общие закономерности: так, по данным Института

раннего вмешательства [Шапиро, Чистович 2000], раньше все-

го усваиваются и соотносятся с цветом объектов те наименова-

ния, которые обладают наибольшей универсальностью — красный,

черный и белый. Таки м образом косвенно подтверждается идея

Р. О. Якобсона о том, что универсальные языковые знаки рань-

ше усваиваются детьми и позже утрачиваются при афазии, чем

знаки, специфические для данного языка.

Категория количе-

ственности в языке выражается при помощи целой системы разно-

уровневых средств, важнейшими среди которых являются грамма-

тические показатели числа, количественные детерминанты (мно-

го, несколько, количественные числительные), синтаксические

конструкци и со значением количества. Система средств выраже-

ния количественных отношений и система понятий, выражающих

количество, совмещаются в детской речи не сразу. Первоначально

в речи де тей проявляются противопоставления, наиболее простые

и по семантике, и по средствам выражения, — такие как один/

много, один/два, малые расчлененные количества/большие мас-

сы. Дети используют не до конца понятные им количественные

числительные в контекстах типа: Четыре колеса, четыре-два ко-

тенка, причем примеры употребления показывают, что в этом

случае так же, как и в примерах с цветовыми прилагательными,

отмечается частичная конвенциональность употребления: числи-

тельные появляются перед именем существительным, но в целом

конструкци я лишь напоминает сходные по функции высказывания

взрослых, так как реальное количество предметов не обязательно

соответствует тому, ко торое названо. В этом случ ае не послед-

нюю роль играет и особый ритмический рисунок первых детских

высказываний с числительными, напоминающих считалки. Усво-

ение логической операци и счета происходит иногда на несколько

лет позднее по сравнению с первыми количественными противо-

поставлениями.

. При усвоении детьми

лексических темпоральных показателей происходит аналогичный

процесс: на этапе формирования языковой системы относительные

временные понятия вчера/завтра, рано/поздно, утром/вечером

как минимум в речи некоторых информантов могут замещать друг

друга. При этом возникает конфликт между временем глагола и

обстоятельством, ср.: Завтра мы ходили в лес. Замены не ка-

саются тех темпоральных показателей, которые обозначают одно-

временность с моментом речи. В контекстах типа: Взрослый: А

что ты сейчас делаешь? Ребенок: Сейчас колготки надеваю (2

года 8 месяцев) — временные маркеры употребляются правильно.

В речи афатиков также отмечаются замены тех временных марке-

ров, которые обозначают предшествование или следование, при-

чем дистанция о т момента речи может ото бражаться правильно,

в то время как векторная характеристика (предшествован ие ил и

следован ие) не выдерживается: так, в нашем материале встреча-

ется регулярное употребление показателей через год, через неде-

лю, через месяц вместо год назад, неделю назад, месяц назад.

Следуя логике Й.Вайсгербера, можно было бы предположить, что

такие пациенты не имеют и представления о векторной составляю-

щей временных показателей. Однако многочисленные контексты и

разъяснения говорящих свидетельствуют о том, что они ясно осо-

знают разницу между предшествованием и следованием, причем

испытывают трудности и менно в обозначении этих различий . То,

что предшествующие события обозначаются иначе по сравнению

с событиями последующими, вызывает удивление у больных афа-

зией и требует пространного пояснения. При же стком контроле и

самоконтроле они в дальнейшем способны выучить и правильно

применять конвенциональные знаки. Разумеется, наши наблюде-

ния не распространяются на все случаи — индивидуальные осо-

бенности, х арактер и локализация поражения мозга в конечном

итоге определяют языковое поведение.

Намеченное С.Д.Кацнельсоном направление лингви-

стического анализа данных детской речи предполагает выделение

различных тонко разграниченных стадий формирования понятия у

детей. При усвоении абстрактных понятий, «навязываемых» язы-

ком и первоначал ьно не осознаваемых в полном объеме, наблюда-

ется процесс выделения логически однородных показателей, кото-

рые могут произвольно замещаться. Формирование языковой си-

стемы приводит к дальнейшему осознанию и разграничению этих

показателей. Зеркальные процессы распада наблюдаются при ре-

чевых нарушениях. Сущес твенно, что и в том, и в другом случае

ошибки в обозначении понятий не обязательно свидетельствуют

об их неразграниченности на ментальном уровне.

Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа. Москва, 2004.

Кацнельсон С.Д. Категории языка и мышления. Из научного наследия.

М., 2001.

Шапиро Я.Н. , Чистович И.А. Руководство по оценке уровня развития

детей от 1 года 2 месяцев до 3 лет 6 месяцев по русифицированной

шкале RCDI–2000. СПб., 2000.

О «скрытых» категориях писали многие. С.Д.Кацнельсон сум-

мировал эти высказывания следующими словами: «Не каждая

грамматическая категория получает прямое и непосредственное

выражение в грамматических формах данного языка. Многие

грамматические категории оказываются, с такой точки зрения,

запрятанными в значениях слов и синтаксических связях слов в

предложении» [Кацнельсон 1972: 82]. Несколько ниже [там же:

83] читаем: «Если скрытые категории, как иногда говорят, «уга-

дываются из контекста», то только потому, что в контексте со-

держатся д о с т а т о ч н о ч е т к и е и н е д в у с м ы с л е н н ы е

у к а з а н и я на этот счет. Не лексические значения и синтаксиче-

ские связи сами по себе, а г р а м м а т и ч е с к и о ф о р м л е н -

н ы е и сочетающиеся в предложении словесные знаки являются

выразителями скрытых категорий» (выделено мною — А. В.). Но в

последнем случае, как мне предс тавляется, точнее было бы гово-

рить не о «скрытых», а о «полускрытых» грамматических катего-

риях. Постараюсь показать это на материале чукотско-корякских

языков.

Эти языки (чукотский, корякский, алюторский, керекский) яв-

ляются близкородственными. Самой существенной структурной

особенностью корякских языков (в противопоставление чукотско-

му) является тройственная система числа: Sg — Du — Pl (в чукот-

ском: Sg — Pl), что, по мнению некоторых специалистов, пред-

ставляет собой инновацию. Но это обстоятельство не влияет на

дальнейшее изложение — все, что говорится о чукотском языке,

справедливо для всех четырех языков чукотско-корякской семьи.

Речь пойдет о категории определенности/неопределенности,

которая в описании чукотского не выделяется [Скорик 1961], зато

выделяется в описании корякского языка [Жукова 1972]. Но это

вовсе не значит, что в чу котском языке е е нет.

Показателем Pl в чукотском является суффикс =t (с алломор-

фами), который фиксируется как у имен (jara=

«дом» — jara=t

«дома»), так и у глаголов в 3Pl (¸cejw =rk =n «ходит=он» —

¸cejw =rk =t «ходят=они», t =¸l u=n «я=увиде л=его» —

=¸l u=ne=t « я=увидел=их») и у предикативов (n=erme=qin=

«сильный он» — n=erme=qine=t «сильные они»).

Наряду с суффиксом =t обнаруживается материально иной по-

казатель Pl — у личных местоимений, ср. чук.:

m «я» mu=ri «мы»

t «ты» tu=ri «вы»

t¸lon «он» t=ri «они»

Этот морфологический сегмент никогда раньше не выделял-

ся как показатель Pl (в корякских языках он маркирует Du — в

алютор. =ri, в коряк. и керек. — =ji). Между тем он фиксиру-

ется в формах «первопадежа»: mo=r

=k «наш, у нас», to=r =k

«ваш, у вас»,

=r =k «их, у них» — и затем в формах эргативного

падежа личных местоимений: mo=r =nan (<mor k=nan) «мы»,

to=r

=nan «вы» и т. д. [Богораз 1934: 27]. Это касается толь-

ко форм Pl, ср. m=nan «я», =nan «ты», =nan «он» (Erg.).

Далее, морфологические сегменты =na и =r =k фиксируются в

эргативном падеже ед. и мн. числа у имен:

aw e¸l o=na ine=n ek=w i

Тетка (родная) меня=разбудила=она

aw e¸l o=r k ne=n ew= m

Тетки (родные) они=разбудили=меня

Таким образом, различается мн. число =t, которое должно

быть квалифицировано как н е о п р е д е л е н н о е, и =ri/=r

k — о п р е д е л е н н о е. Личные местоимения обладают наи-

высшей степенью определенности сравнительно с именами (су-

ществительными), почему они и маркированы в Pl именно этими

показателями. Еще одно доказательство в пользу этого — слово -

формы с количественной семантикой («числительные»): число —

всегда определенно. Ср. чукотск. преди кативные формы мн. чис-

ла:

tum =muri «товарищи=мы» ire=muri «двое-мы»

tum =turi «товарищи=вы» ire=turi «двое-вы»

tum =t «товарищи=они» ire=r eri «двое-они»

Между тем, поскольку имена могут быть как определенные,

так и неопределенные, в чукотско -корякских языках имеется и

неопределенная ф орма эргативного падежа (совмещенного с ин-

струменталисом); эта форма безразлична к числу, ср. чук. tum

«товарищ/товарищи» (Erg.). Как и во всех косвенных (маркиро-

ванных) падежах, число актанта определяется контекстом.

Итак, определенность можно квалифицировать как категорию

«полускрытую». Определенность маркируется по числу (=na/=r

с алломорфами), неопределенность не маркируе тся. Число в сфе-

ре неопределенности (

/=t) занимает иную позицию в линейной

цепочке словоформы сравнительно с определенностью, в одной

слово форме они не совместимы, поэтому существует дискуссия

о том, число ли выражают формы, квалифицируемые как формы

определенности [Жукова 1972: 92]: предлагается различать про-

тивопоставление «единичное лицо/совокупность лиц». Я склонен

считать, что речь идет об одной категории — а именно категории

числа, но она маркируется по-разному для имен определенных и

неопределенных. Обязательными показатели определенности яв-

ляются для личных местоимений, числительных в предикативной

(и в актантной) позиции, а также для имен собственных, в том

числе для кличек животных.

Сказанное выше подтверждается данными позиционного ана-

лиза. В чукотско-корякских языках словоформы класса N (имен-

ные) представлены тремя минимальными моделями [Володин

2000: 42]:

1. R + Num

сфера неопределенности

2. R + Cas

3. R + Def + Cas сфера определенности

Нотация: R — корень, Num — число,

Def — определенность, Cas — падеж.

В качестве «скрытой» категории чукотско-корякских языков

можно назвать категорию рода (класса), которая реализуется в

противопоставлении «человек/нечеловек», ибо имена, означающие

нечеловека, показателей определенности не принимают никогда.

Это касается и животных, в противном случае пришлось бы го-

ворить о противопоставлении «одушевленный/неодушевленный».

Вопросительные местоимения чукотско-корякских языков под-

тверждают противопоставление «человек/нечеловек».

Богораз В.Г. Луораветланский (чуко тский) язык // Языки и письмен-

ность народов Севера. Ч. III. Л., 1 934.

Володин А.П. Общие принципы развития грамматической системы чу-

котско-корякских языков // Язык и речевая деятельность. 2000.

Вып.3 . Ч.1.

Жукова А.Н. Грамматика корякского языка. Л., 1972.

Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 19 72.

Скорик П.Я. Грамматика чукотского языка. Ч. I. М.;Л., 1961.

1. Ранее я реконструировал такие праиндоевропейские просо-

демы:

/ — высокий тон, доминантная (по В.А.Дыбо),

/ — низкий тон, рецессивная (по В.А.Дыбо),

/ — высокий прерывистый, соответствующий второму ларин-

галу h

/ — низкий прерывистый, соответствующий первому ларинга-

лу h

2. В.Смочинский обобщил теории фонетической интерпретации

ларингалов:

Beekes / / / / /

Gippert / / /h/ / /

Rasmussen /h/ /x/ /

Это плохо соотносится с предложенной мною реконструкцией.

Однако реконструкция Расмуссена приближается к тому, что я

имею в виду.

3. Противопоставление ровного (высокого или низкого) и пре-

рывистого (также высокого или низкого) соответствует нали-

чию/отсутствию h

; само противопоставление высокого/низкого

не предполагает участия ларингальности. Остается неистолкован-

ным h

— можно предположить, что эта просодема имела признаки

з в о н к о с т и, реализовавшейся просодически как «скрипучесть»

(creakiness, creaky voice), и о г у б л е н н о с т и (лабиальности).

4. К этому описанию подходит / / — низкий тон (по В.А.Дыбо).

Тогда о стается необъясненным / / — высокий тон (по В.А.Дыбо).

Можно предполагать, что этот тон самостоятельно не функцио-

нировал, а существовал как различ ительный признак в противо-

поставлении /

/ :: / /.

Два критерия у него такие же, как у потенциального слова во-

обще: 1) выводимость по продуктивным правилам системы; 2) от-

сутствие в узусе. Об отсутствии потенциальной формы в узусе

можно говорить как при ее полном отсутствии в текстах, так и

в случае единичного присутствия. Разница между этими двумя

ситуациями принципиальной не является, так как существо по-

тенциальности и состоит в возможности создания нужной формы

в любой момент (для одноразового употребления). Ср., напри-

мер, Ночью туда [к аэродрому] не подпускают, кто подойдет

ближе чем на сто шагов, того застреливают (Д.Шостакович,

Письмо И.И.Соллертинскому от 7 августа 1929 г. [передает сло-

ва красноармейца] // О.Дворниченко. Д.Шостакович). Эту мысль

невозможно выразить иначе достаточно естественным образом.

Есть, однако, другие два критерия, отличающих видовую по-

тенциальность от словообразовательной. Первый из них — «стран-

ность» для носителя языка. Ср. «не звучит» [Черткова 1996: 104],

«искусственность глагола» [Чанг 1999: 11], «системное ненорма-

тивное видоо бразование» [Ремчукова 2004: 124]. Тем не менее,

несмотря на странность и отсутствие в узусе, многие потенциаль-

ные видовые корреляты, в отличие от потенциального словообра-

зования, помещаются в словарях как реальные формы, без каких

бы то ни было помет. Второй критерий потенциальности видовой

формы — зыбкость ее оценки. Один и тот же человек может по-

разному оценивать один и тот же глагол в разных контекстах, в

разное время (буквально через несколько дней).

В докладе будут представлены результаты небольшого экспери-

мента, позволяющие ответить на следующие вопросы: насколько

однородны потенциальные формы с точки зрения их близости к

Работа выполнена при поддержке Программы фундаментальных исследований

ОИФН РАН «Русская культура в мировой истории» (проект «Русский литератур-

ный язык и современная речевая практика»).

О потенциальных словах и их критериях см. [Винокур 1943; Земская 1992:

180–200].

норме; существуют ли диахронические различия в оценке видо-

вых коррелятов; одинаково ли продвигаются к норме разные чле-

ны парадигмы потенциального видового коррелята; как соотносят-

ся полностью исчезнувшие из употребления архаизмы и потенци-

альные видовые формы; как соотносятся потенциальные видовые

формы и окказионализмы. Информантам-студентам предлагалось

оценить фразы, содержащие потенциальные видовые формы, по

шкале «нормально»— «странно». Вот некоторые выводы.

Выделяются два полюса — слова, полностью готовые войти в

узус (например, перецеловывать, вылепливать, услуживать), и

более многочисленная группа слов, совершенно не готовых к это-

му (например, задавливать, истыкивать, утыкивать, наполо-

совывать, издерживать, заслеживать, уготавливать, ущипы-

вать, перещипывать, изжаливать, промариновывать, услежи-

вать, напутывать, сбалтывать, ра спластовывать, омертве-

вать). Первые единодушно оцениваются информантами как «нор-

мальные» или «почти нормальные», а вторые — как «странные»,

«невозможные», «неприемлемые». Большинство же слов относит-

ся к промежуточной группе, характеризуемой разбр осом оценок

информантов. Расхождение в оценках наблюдается не только у

информантов, но и между авторами словарей: разные словари мо-

гут по-разному подавать потенциальные слова. Наиболее резкое

различие касается тех случаев, когда в одних словарях глаголь-

ная форма есть, а в других ее нет. Например, изрубцовывать есть

в БАС и МАС, но отсутствует в ГСЗ («Грамматический словарь»

А.А.Зализняка), задавливать отсутствует в БАС и МАС , есть в

СУш и в ГСЗ как пара к задавить (в СУш с пометой «редко»)

и т.д. Судя по тому, что в принципе в этих словарях потенциаль-

ные формы представлены широко, есть основания полагать, что

эти расхождения вызваны не лингвистическими установками ав-

торов, а их разными ощущениями к ак носителей языка по поводу

конкретных слов.

Иногда расхождения между словарями указывают на диахро-

ническое различие в оценке формы. Так, например, форма до-

воевывать отсутствует в СУш, БАС, МАС, ГСЗ и есть в более

позднем БТС; напротив, нагуливаться отмечен в СУш, БАС и

МАС, а в более позднем ГСЗ эта форма отсутствует. В докладе

приводятся и другие доводы в пользу того, что приближенность

потенциальных форм к норме колебалась в разное время.

Кроме того, рассматриваются некоторые причины, по которым

одни единицы оказываются ближе к норме, а другие — дальше от

нормы. Можно предположить, что потенциальные формы пережи-

вают те же (схожие) процессы, что и реально функционирующие

слова.

Для потенциальных видовых форм характерно, что не все чле-

ны парадигмы одинаково продвигаются к норме. В тексты были

включены три формы глагола погрести: погребли — погребут —

погрести. Они были оценены информантами по-разному. Форма

инфинитива единогласно была признана «странной ». Личные фор-

мы оказались ближе к норме: для погребли — количество «стран-

но» несколько выше, чем «нормально», для погребут соотношение

примерно 50% на 50%. В то же время эта неравномерность не яв-

ляется обязательной. Включенные в тексты формы омертвевать

и омертвевают показывают примерно одинаковое распределение

оценок, хотя и с легким сдвигом тоже в пользу ли чной формы.

Приведем два наиболее резких случая несовпадения. 1. Фор-

ма есть во всех ил и большинстве словарей, но информантам ре -

жет слух: устаревший СОВ: погрести; НЕСОВ: задавливать, ис-

тыкивать, утыкивать, издерживать, уготавливать, заслежи-

вать (пол), ущипывать, перещипывать, услеживать. 2. Формы

нет ни в словарях, ни в текстах, но информанты признают ее

«нормальной»: перецеловывать.

Винокур Г.О. Маяковский — новатор языка. М., 1943.

Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М., Наука, 1992.

Ремчукова Е.Н. «Потенциальная имперфективация» в разных типах со-

временной русской речи // Труды аспектологического семинара фи-

лологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Т.4. М., 2004.

С. 124–145.

Чанг П.-Ч. Лексикографические проблемы представления видовой пар-

ности в современном русском языке. Дис. . . . канд. филол. наук.

М., МГУ, 1999.

Черткова М.Ю. Грамматическая категория вида в современном русском

языке. М., 1996.