Сыма Цянь. Исторические записки (Ши Цзи). Том 9

Подождите немного. Документ загружается.

ADDENDA

СЫМА ЦЯНЬ —

ОТЕЦ ИСТОРИИ КИТАЙЦЕВ

Предисловие и публикация

А.Р.Вяткина

В 1778 г. в Париже на французском языке вышел пятый том Эн-

циклопедии Китая, посвящённый биографиям выдающихся деятелей

китайской цивилизации. И сразу любопытнейшая деталь: в этой книге,

в основном воспроизводящей тексты, изданные в Китае в XVII в.,

49 жизнеописаний — императоры и государственные деятели (много),

полководцы (много), пятеро философов, один поэт и один историк.

Более всего места (60 страниц) отведено знаменитейшему создателю

первой империи Цинь Ши-хуану, глава о котором имеет многозначи-

тельный подзаголовок: «Истребитель учёности китайской». Но на вто-

ром (!) месте (13 страниц) именно Сыма Цянь, обошедший остальных

47 «великих и могучих».

Пятый том (и последовавший за ним шестой) являются переводами

с китайского компендиума, составленного в начальный период дина-

стии Цин (1685 г.) неким учёным китайцем по имени Шан Си. Трудно

поверить, но сей труд был быстро переведён с французского языка на

русский и уже в 1788 г. издан

типографии

Московско]

ерситета.

Таким образом, перед нами редкостный (трехсло , памятник

человеческой мысли. В его основе лежит восприятие Шан Си, интел-

лектуалом последней китайской династии, почти двухтысячелетаей

истории великого труда Сыма Цяня. Мы знакомимся с цинской интер-

претацией самой фигуры историка на фоне эпохи Хань, с цинским

подходом к его методологии и идеологии. В рассказе о жизненном пу-

ти Сыма Цяня немало новых, неизвестных современной науке фактов,

но радость здесь была бы преждевременна. Обзор сочинений историка,

сделанный Шан Си, показывает, что биограф с творчеством Сыма Ця-

ня был либо вовсе не знаком, либо интересовался им весьма поверхно-

стно. Как после этого довериться деталям?

613

Addenda

Над переводом китайского текста трудились французские католи-

ческие священники из миссии в Пекине, но происходило это в эпоху

Просвещения. И целый ряд моментов явно выдаёт интеллектуальные

и политические пристрастия последней четверти XVIII в. И вот эта за-

мечательная книга попадает в просвещённые российские руки Михаи-

ла Ивановича Верёвкина (1732-1795). Сей человек был весьма неор-

динарен даже на ярком фоне екатерининской эпохи, и потому уделим

место краткой биографии первого жизнеописателя Сыма Цяня в отече-

ственной словесности. Сын флигель-адъютанта Петра

I，он

был в 1742 г.

определён в Морской кадетский корпус, где быстро выделился замеча-

тельными способностями к языкам (с годами овладел французским и

немецким в совершенстве). Прослужил во флоте до 1755 г. и по реко-

мендации самого И.И.Шувалова был введён в состав администрации

только что открывшегося Московского университета. В 1758 г. стал

директором первой казанской гимназии, быстро превратив eč в про-

светительский центр губернии. В 1763 г. Екатерина II жалует ему чин

коллежского советника и поручает перевод иностранных книг на день-

ги Кабинета Е.И.В. И начался переводческий марафон длиною в три

десятилетия и объёмом в многие тысячи страниц. Вдобавок к тому из-

под пера М.И.Верёвкина вышли, а затем успешно поставлены во мно-

гих театрах более десятка пьес; была в его карьере и административная

деятельность на многих средних руководящих должностях. Отметим,

что Восток постоянно привлекал острый ум М.И.Верёвкина: кроме

шеститомника «Записок, надлежащих до истории, наук, художеств, нра-

вов, обычаев и проч. китайцев» он издал отдельной книгой (606 стра-

ниц!) биографию Конфуция, перевёл труды В.Миньо и И.-М. д'Оссона

по истории Турции, а также Коран (с французского).

В заключение нельзя не задаться отнюдь не праздным вопросом:

памятник какой культуры мы держим в руках, наслаждаясь его образ-

ным языком, благородными идеями и любопытными историческими

деталями

Все постраничные примечания сделаны А.Р.Вяткиным. Те имена и географи-

ческие названия, которые не удалось идентифицировать, сохранены в написании

М.И.Верёвкина.

Сеэ-Ма-Тс1энъ, Отецъ HcTopin Китаицевъ

Родовое прозвание его было Сыма, собственное же имя Цянь, с

придатком Цы Шан; рождён в Лунмэне; воспитывался пред глазами

отца, мужа учёного, паче обиловавшего книгами, нежели златом и

сребром. На десятом году возраста знал уже столько букв, что мог бег-

ло читать Гувэнь’ сочинение, научающее красноречию и почтенной

красоте слога, осведомляющее с точностью о нравах, обычаях и наро-

доправлениях в древние времена. Тогда уже проявил он наклонность

свою к роду упражнения в науках, к коему как бы предуставляло по-

рождение его. Уже умел вопрошать к месту и кстати; уже мог объяс-

нять читаемое им; сближать места, надлежащие до одного какого-либо

и того же предмета. Никогда не нужны ему были поощрения, угрозы и

ласки, дабы заставить его быть прилежнее; прилежал к наукам сам со-

бою паче, нежели ожидать было можно от всякого принуждения.

Так трудился до двадцати лет возраста своего. Увидели в нем цени-

теля сочинений глубокомысленного и основательного. Многое из чи-

танного им казалось ему неимоверным; искал источников; нашёл оные

и уверился собственными своими глазами. Отыскивал также, не скры-

ваются ли от сведения его какие-либо труды великого Юя. Путешест-

вует к девяти главнейшим горам, сиречь к краям древнего Китая, где

приносились жертвы в честь Шан-ди. Наведывается о всех преданиях,

которые могли ещё быть сохранены народами неукротимыми, уда-

лившимися при самых начатках монархии в горы сии и составившими

орды особые. Наконец, тщательно осматривает памятники, сколько-

нибудь уцелевшие от едкости времён.

Располагает путь свой

Полудню, достигает Куайцзи, обтекает всю

область Чанша, обозревает все места, покрывавшиеся некогда водами,

осушенные великим Юем. Удовлетворив любопытство на сей части им-

перии, называемой ныне областью Хунань, садится на ладью, мчится

по всем излучинам и коленам реки Янцзы; везде и всё замечает, а через

то или утверждается в читаемом им, или поправляет понятия свои.

От южного края государства направляется к северному. Останавли-

вается на несколько дней в области Шаньдун, населённой людьми ве-

ликорослыми, именовавшейся Царством Луским, когда была отечест-

615

Addenda

вом знаменитого Конфуция и большей части прославившихся его уче-

ников. С благоговением взирает на землю, по которой ступали некогда

стопы философов сих. Собирает надписи и даты относительно былых

событий; роется даже под развалинами и в самых могилах. После сле-

дует вдоль берегов Вэныпуй и Сышуй.

Между тем извещается, что отец его смертельно болен. Сыновняя

любовь, сильнее действуя в сердце его, нежели желание научиться,

побуждает его вернуться домой. Прибыл, но только для принятия по-

следних отеческих наставлений, для созерцания последних его вздо-

хов; успел, однако же, кратко рассказать ему о своих обретениях. Кон-

чающийся уже старец собирает остатки сил, хватает руку сыновнюю,

сжимает её и говорит:

«Умираю довольным, о сын мой, ибо вижу тебя таким, каким же-

лал. Предки твои, начиная с династии Чжоу, даже до меня усердство-

вали Судилищу Историческому. Выполнили должное по званиям сво-

им при оном с искренностью, верностью и бескорыстием. Надеюсь,

что императору угодно будет почтить тем же самым званием и тебя:

будь подражателем добродетелей их. Превзойди их и меня. Подлая

лесть, рабий страх да не вовлекут тебя в преступления должности.

Люби государя, служи ему, не щадя сил твоих; но да не исходит ложь

из твоих уст.

В прародительском доме нашем обрёл я немалое число изящных

запасов исторических, привёл их в порядок, к тому ещё приобщил не-

сколько вновь, которые предоставляю тебе подобно же расположить.

Всё сие оставляю тебе; прошу, не исключай ничего: ничто не достойно

отвержения. Остаётся тебе только приобщать к тому новые запасы. О

сын мой! Старайся всегда удерживать славу праотцев твоих; всеобщее

почтение есть наследство, оставляемое ими тебе. Я наследовал оным по

отцу моему; восприми то же от руки моей и да не расточится тобою.

История Чжоу до Ю-вана (между тысяча сто двадцать вторым и

семьсот восемьдесят первым годом до Христова Рождества) покажет

тебе превосходные образцы всякого рода добродетелей; пользуйся

оными по всей твоей возможности. Начиная с Ю-вана по воцарение

Хань (то есть по двести шестой год до Христа^ найдеши чистое уче-

ние нечувствительно ослабевающим: музыка, общенародные обря-

ды; нравы, почти уже совсем инакие под государями слабыми, ма-

лодушными, порочными и лютыми. Увидиши империю, полную

замешательств, становящуюся в добычу мелким мучителям; добро-

детель гониму, злодейство победительным. Какая ужасная картина!

Описывай всё то со всевозможною ясностию, не прикрашивай

гнусности каждого происшествия, каждого случая, деяния; словом,

вещай достохвальное и достохульное равно，только бы единая ис-

тина водила пером твоим. Не мысли отличаться слогом, но старай-

616

Сыма Цянь — отец истории китайцев

ся не отступать от Чунь-цю Конфуциева; оный великим тебе будет

помощником в историческом твоём простирании, в означении глав-

нейших замет времячислия чрез двести сорок два года. То же самое

сочинение наставит тебя держаться во всём порядка, точности и

приличия слога, тобою писанного.

ЗАПИСКИ,

H А Д Л E Ж А Щ 1 Я

до

У1СТ0ПЩ

НАУКЪ» ХУДОЖЕСТВЪ, HPÀBOBS, ошчаев>

H Проч.

КИТАЙЦЕВЪ,

с О

鴒

H H « H ü

ит_вад随к_ mm хшш森職浦

в ъ ПЕКИ и s.

Т О M Ъ V.

§Ь ТршшЬ сЪ «ди ш ùA0$penU КбШШ 办�7，,、••

ресШсШ ш€ л>Ш nmA»mt49i $Ь

178?

ШГ*

М9*

Лшкёё^ Климспвя

щт^

** 欢拟躲 Мшжт^Љ

M О С

1С

В Â

ВЬ Уиивербишешсхой Тйп^г^афш у Ш Шошшжощ

* ? S 8*

617

Addenda

Как последовало явление цилиня, чем оканчивается Чунь-цю, и за-

молчало уже навсегда перо Конфуциево, поднесь миновало более че-

тырёх сот лет. Место, в истории нашей трудное к наполнению. При-

страстие к войне овладевало умами, науки презрены; повсюду побои-

щи, везде опустошения городов и сёл; все углы Китая грабятся и разо-

ряются. К довершению зол, уцелевшее от неистовства ратников, во зло

употребивших права победы своей, превращается в пепел Цинь Ши-

хуаном. Оставляю о всём том записки, достаточные для тебя; но при-

лежи к размножению числа подобных и не прежде употребляй в дело,

как по приобретении уже потребных для того сведений.

Под владычествующим ныне поколением государей наших всё при-

ходит в порядок. Возымели мы императоров, науками просвещённых,

искусных писателей, преславных государственных деловцев，великих

полководцев. Легко тебе будет вносить деяния их в Историю. Что бу-

дет происходить в последующее время пред твоими глазами, изобра-

жай в наготе истины, готовой на всякие опыты. Лесть да бежит от тебя

далеко; страсть да не ослепляет тебя. Не верь сердцу твоему, обузды-

вай оного порывы, пиши о происшествиях настоящих, яко о происше-

ствиях самой далёкой древности. Вот, сын мой, что я тебе сказать могу

и должен. Употреби в пользу твою; сего единого знака сыновней люб-

ви взыскую».

Сыма Цянь повергается ниц на землю, бьёт челом и произносит сии

слова, пресекаемые рыданием:�Наималейшие признаки изволения

твоего, отче мой! завсегда были законами моими, как же посмею не

исполнять наставления твои во всей оных целости? Последние твои

словеса пронзили сердце моё, уже запечатлелись навечно в памяти мо-

ей. Да услаждается душа твоя! Имеешь сына, благоговеющего к тебе,

послушествующего тебе во всём... До последнего издыхания соблюду

твои заповеди».

Подробность сию из жития Сыма Цяня имеем описанную собст-

венною его рукою: вношу, ничего не убавляя; ибо может дать нам по-

нятие, в каком состоянии была тогда история Китая, а к тому же и на-

учает узнавать достоинство и способности учёного сего мужа.

По смерти отеческой проводил он три года, детуя по нём и воздавая

должные надгробные почести. Чрез всё сие время не вступал он ни в

какое общественное служение, не выходил из дома, отрёкся вовсе от

забав всякого рода. Единственным упражнением его было порядочное

расположение на письме путешествий своих, относительно к областям

Циской и Луской, почерпая всё надлежащее до того из истории и книг.

Упражнялся же в сочинениях нравоучительных, о музыке и обрядах

областей Циской и Луской, равно как и царств Лян, Хань и Чу.

Около сто третьего года до Рождества Христова императором У-ди

призван Сыма Цянь ко двору; дан ему был чин тайшилина, сиречь

618

Сыма Цянь

—

отец истории китайцев

верховного государственного летописца

. С того самого времени начал

прилежать к удовлетворению соотечественников своих в ожидаемом

от него, которые более уже целого столетия ожидали, дабы возроди-

лась Китайская История. Обстоятельства поспешествовали; учёные

мужи доставляли его потребными запасами. Император властною сво-

ею рукою снабжал его всеми нужными записками и памятниками из

государственных архивов; словом, получил он поддержку всяческую，

елико пожелать мог, да и пользовался тем десять лет беспрерывно.

Не замедлился бы со всяким правдоподобием удовольствовать

ожидание всеобщее, если бы бедственное приключение, от коего едва

не погиб, не препятствовало ему.

Шла тогда война с татарами-сюняу. Один из полководцев империи,

по имени Ли Лин, после поражения своего предался неприятелям с

воинством, под властию его бывшим. У-ди поразило сие; он решил

истребить всё семейство изменника. Науки и путешествия не могли

учинить Сыма Цяня человеком придворным. Он один из вельможей дер-

зает ходатайствовать за Ли Лина; дерзает оправдывать его поведение;

дерзает просить пощады за вину, которая могла быть извиняема. Ста-

новится сам преступником, навлекает на себя гнев самодержца за не-

воздержанные выражения в письменном прошении в защиту Ли Лина.

«Ли Лин, — говорит, — славился доныне по сущей справедливости

всеми добродетелями общежительными, всеми превосходными каче-

ствами военачальника. Всегда находили его послушным сыном против

родителей своих, мирным в семействе, достохвальным гражданином;

был он мандарин (руководитель) из лучших во всяких когда-либо воз-

ложенных на него должностях; храбрый ратник, военачальник неуст-

рашимый, полководец изящный пред неприятелем и посреди воинско-

го стана. Удостой его, Государь, выслушать могущих всё оное тебе

засвидетельствовать. Донесут они тебе, если страх прогневания тебя

не заставит отступить от истины, что Ли Лин всегда далёк был не по-

корствовать отцу своему, друзьям своим; завсегда упреждал их жела-

ния. Донесут тебе, что кротостью нрава, вежливостью в обхождении

завсегда учинял сообщение с ним приятным. Донесут тебе, что никогда

не являлся он нарушителем законов и коренных обычаев наших, что

был всегда внимателен, точен, справедлив, благотворителен. Донесут

тебе, наконец, что многая раны, коими покрывается тело его, что са-

мые высокие воинские степени, на которые в прошлом угодно тебе

было возвести его, суть доказательства неопровергаемые нещажения

его самого себя, если наставала когда-либо нужда противу врагов тво-

их, да и одерживал завсегда верх над ними.

Чин

тайгиилин

переводится как «верховный астролог», который по устояв-

шейся традиции выполнял и обязанности

тайгиигуна

(«верховного летописца»). На

самом деле это

назначение произошло в

107 г.

до н.э.

619

Addenda

Ныне, говорят, привергался он к татарам, преклонил воинство, слу-

жившее под ним, последовать примеру своему. Обмысли, Государь, в

каких обстоятельствах поступил он так, и обнаружишь, что инако по-

ступить было ему не можно. Сражался он с неприятелями, опрокинул

их и принудил отступить, гнался за ними далеко внутрь их отчизны,

дондеже не истощились у него все запасы, не осталось стрел: тогда-то

уже оставил их в покое.

Возвращался уже дать тебе отчёт в превозможении своём над ними,

но вероломный предатель уведомляет татар-c/owwy о стеснённом его

состоянии. Сии ободряются, собирают уже рассеявшиеся войска свои,

отряжают конницу заградить ему путь к тебе. С мечами в руках Ли

Лин и его соратники ещё продолжают защищаться. Напоследок подав-

ленный многочисленностью противников, лишася надежды о помощи,

сдаётся; то ли именуешь ты трусостью, изменой, преступлением? Не

паче ли сие есть поступок благоразумный, сберегающий империи ве-

ликого полководца и множество храбрых ратников? Ли Лин и его под-

чинённые суть военнопленники; пошли, Государь, к татарам, повели

договариваться о размене или выкупить их. Явишь тогда милость, до-

стойную похвал потомства. Напротив, карая семейство, не соучаство-

вавшее во мнимом преступлении, соделаешь неправосудие, вопиющее

на Небо, каковым порицать себя подданных твоих никогда не должен

ты заставить».

Прогневался У-ди, признал Сыма Цяня сообщником защищаемого

им и осудил его на смерть.

Исполнилось бы то всеконечно, но все без исключения первейшие

особы в государстве подступили ко императору, представляли ему, что

Сыма Цянь 一 человек, нужный отечеству, если же его не будет, то

История на долгое время покроется мраком, посреди коего уже истина

её воссияивать начинала. Просьбами, убеждениями наконец смягчают

государя. Дарует ему жизнь, но повелевает учинить его навсегда бес-

чадным

. Сверх того, когда исцелится, был бы заслан на место уеди-

нённое, никто бы там с ним не дерзал видеться и которое бы ему нико-

гда не оставлять; потребные же материалы к продолжению трудов его

были бы ему доставляемы.

Неосторожность или по крайней мере дерзновение человека, уп-

ражняющегося в науках，не заслуживали подобного наказания, паче бы

было достойно Сына Неба, когда бы обуздал гнев свой и даровал ему

полное прощение. К несчастью Сыма Цяня, к счастью же, может быть,

для учёных людей вообще, У-ди восхотел быть послушествуем. И тако

единый из величайших своего времени человеков в Китае учинён не

сопринадлежащим уже к полу мужескому.

Речь идёт

кастрации.

620