Сухина В.Ф., Кислюк К.В. Практикум по философии
Подождите немного. Документ загружается.
времени будете злосчастными, проклятыми и
осужденными!»…– именно, что с евреев начинается
восстание рабов в морали, – восстание, имеющее за собой
двухтысячелетнюю историю и ускользающее нынче от взора
лишь потому, что оно – было победоносным…<…>
Что хорошо?– Все, что повышает в человеке чувство власти,
самую власть.
Что дурно?– Все, что происходит от слабости.
Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство
преодолеваемого противодействия.
Не удовлетворенность, но стремление к власти, не мир
вообще, но война, не добродетель, но полнота способностей
(добродетель в стиле Ренессанс, virtu [совокупность
физических, моральных качеств, необходимых свободному
человеку, воину, гражданину, отцу семейства. – Авт.],
добродетель, свободная от моралина).
Слабые и неудачники должны погибнуть: первое
положение нашей любви к человеку. И им должно еще
помочь в этом.
Что вреднее всякого порока? – Деятельное сострадание ко
всем неудачникам и слабым – христианство.
Ницше Ф. К генеалогии морали; Антихрист. Проклятие христианству // Соч.:
В 2 т. – М., 1996. – Т.2. – С.412, 418, 422, 633.
Однако среднему европейцу, воспитанному на традиционных
христианских высших ценностях, которого Ф. Ницше иронично называет
«высшим человеком, практически не под силу руководствоваться
новыми «ценностями жизни». Поэтому на смену ему, полагает Ф.
Ницше, должен прийти Сверхчеловек. О том, что представляет из себя
этот ницшеанский сверхчеловек, читайте в приведенном ниже
фрагменте из книги Ф. Ницше «Так говорил Заратустра».
Вопросы и задания:
1. Что такое сверхчеловек у Ф. Ницше? Связаны ли, на ваш взгляд,
«смерть Бога» и утверждение в мире сверхчеловека?
2. Каким образом соотносятся у Ф. Ницше человек и сверхчеловек?
3. На какие цели и идеалы, в отличие от человека, должен быть, по
мнению Ф. Ницше, ориентирован сверхчеловек? Насколько эти
идеалы вписываются в рамки ницшеанской «переоценки всех
ценностей»?
4. Есть ли в тексте персонаж, выступающий прообразом сверх-
человека?
5. Почему люди смеялись над словами Заратустры?
6. Подумайте, соответствует ли изображенный в приведенном ниже
диалоге Сверхчеловек тому его идеалу, который проповедовал
Ф.Ницше. Оказался ли, таким образом, Ф.Ницше прав, или же
история, наоборот, в конечном итоге посмеялась над сошедшим с ума
философом, как смеялись собравшиеся на базарной площади на
представление канатного плясуна люди над проповедью Заратустры?
ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА
[КОНЕЦ ХХ СТ.]
На улице встретились Высший человек и Сверхчеловек.
– Ты отстал от жизни, – подумал при этом последний.
– Я верен себе, – подумал первый.
– А я иду в ногу с жизнью, я современный человек.
– Ты приспособленец и выживатель.
Они разошлись, не сказав друг другу ни слова. При этом
Сверхчеловек долго напоминал Высшему человеку последнего, и он
думал: с чего бы это? [Cверхчеловек] ни о чем не думал, а пройдя шагов
десять, начал думать, где достать шифер для дачи.
Гусаченко В. В. Жизнь и смерть субъекта. – К.,1996. – С.117.
Придя в ближайший город, лежавший за лесом, Заратустра
нашел там множество народа, собравшегося на базарной
площади: ибо ему обещано было зрелище – плясун на канате.
И Заратустра говорил так к народу:
Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно
превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?
Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя, а
вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее
вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?
Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или
мучительный позор. И тем же самым должен быть человек
для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.
Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас
еще осталось от червя. Некогда вы были обезьяной, и даже
теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.
Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь
растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком
или растением?
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!
Сверхчеловек – смысл земли. Пусть же ваша воля говорит:
да будет сверхчеловек смыслом земли!
Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не
верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они
отравители, все равно, знают ли они это или нет.
Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя
отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!
Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер,
и вместе с ним умерли и эти хулители. Теперь хулить землю –
самое ужасное преступление, так же как чтить сущность
непостижимого выше, чем смысл земли! <…>.
Пока Заратустра так говорил, кто-то крикнул из толпы: «Мы
слышали уже довольно о канатном плясуне; пусть нам его
покажут его!» И весь народ начал смеяться над Заратустрой.
А канатный плясун, подумав, что эти слова относятся к нему,
принялся за свое дело <…>.
Заратустра же глядел на народ и удивлялся. Потом он так
говорил:
Человек – это канат, натянутый между животным исверх-
человеком, – канат над пропастью.
Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор,
обращенный назад, опасны страх и остановка.
В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке
можно любить только то, что он переход и гибель.
Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы
погибнуть, ибо идут они по мосту…
Я люблю тех, кто не ищет за звездами основания, чтобы
погибнуть и сделаться жертвою – а приносит себя в жертву
земле, чтобы земля некогда стала землею сверхчеловека.
Я люблю того, кто живет для познанья и кто хочет
познавать для того, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек.
Ибо так хочет он своей гибели.
Я люблю тех, кто трудится и изобретает, чтобы построить
жилище для сверхчеловека и приготовить к приходу его
землю, животных и растения: ибо так хочет он своей гибели
<…>.
Но тут случилось нечто, что сделало уста всех немыми и
взор неподвижным. Ибо тем временем канатный плясун
начал свое дело: он вышел из маленькой двери и пошел по
канату, протянутому между двумя башнями и висевшему над
базарной площадью и народом. Когда он находился посреди
своего пути, маленькая дверь вторично отворилась, и детина,
пестро одетый, как скоморох, выскочил из нее и быстрыми
шагами пошел во след первому. «Вперед, хромоногий», –
кричал он своим страшным голосом, – вперед, ленивая
скотина, контрабандист, набеленная рожа! Смотри, чтобы я
не пощекотал тебя своею пяткою! Что делаешь ты здесь,
между башнями! Ты вышел из башни; туда бы и следовало
запереть тебя, ты загораживаешь дорогу тому, кто лучше
тебя! – И с каждым словом он все приближался к нему – и,
когда был уже на расстоянии одного только шага от него,
случилось нечто ужасное, что сделало уста всех немыми и
взор неподвижным: он испустил дьявольский крик и прыгнул
через того, кто загородил ему дорогу. Но этот, увидев, что
его соперник побеждает его, потерял голову и канат. Он
бросил свой шест и сам еще быстрее, чем шест, полетел вниз
как какой-то вихрь из рук и ног. Базарная площадь и народ
походили на море, когда проносится буря: все в смятении
бежали в разные стороны, большей частью туда, где должно
было упасть тело.
Но Заратустра оставался на месте и прямо возле него упало
тело, изодранное и разбитое, но еще не мертвое. Немного
спустя к раненому вернулось сознание, и он увидел
Заратустру, стоявшего возле него на коленях. «Что ты тут
делаешь», – сказал он наконец. – Я давно знал, что черт
подставит мне ногу. Теперь он тащит меня в преисподнюю;
не хочешь ли ты помешать ему?».
«Клянусь честью, друг, – отвечал Заратустра, – не
существует ничего, о чем ты говоришь: нет ни черта, ни пре-
исподней. Твоя душа умрет еще скорее, чем твое тело: не
бойся же ничего!»
Человек посмотрел на него с недоверием. «Если ты
говоришь правду, – сказал он, – то, теряя жизнь, я ничего не
теряю. Я немного больше животного, которого ударами и
впроголодь научили плясать».
«Не совсем так, – сказал Заратустра, – ты из опасности
сделал себе ремесло, а за это нельзя презирать. Теперь ты
гибнешь от своего ремесла; за это я хочу похоронить тебя
своими руками».
На эти слова Заратустры умирающий ничего не ответил; он
только пошевелил рукою, как бы ища, в благодарность, руки
Заратустры…
Ницше Ф. Так говорил Заратустра
// Соч.: В 2 т. – М., 1996. – Т.2. – С. 8–10, 12–13.
Теперь остается подвести своего рода итог творческим исканиям Ф.
Ницше с высоты сегодняшнего дня. В этой связи после 2-х мировых
войн и расцвета тоталитарных режимов очень часто Ф.Ницше считают
провозвестником фашизма. Ознакомьтесь с некоторыми тезисами из
работы знаменитого немецкого писателя Томаса Манна «Философия
Ницше в свете нашего опыта» и выскажите свою точку зрения на
степень влияния «философии жизни» Ф. Ницше на идеологию и
практику немецкого фашизма:
1.«…ницшевский сверхчеловек – это лишь идеологизированный
образ фашистского вождя. И сам Ницше со всей своей философией был
не более как пролагателем путей, духовным творцом и
провозвестником фашизма в Европе и во всем мире».
2.«Правда, конечно и то, что ницшевское воплощение красотою
безнравственности, его апология войны и зла и все его раздраженные
выпады против морали, гуманности, сострадания, христианства – все
это позднее нашло свое место в помойной яме фашистской идеологии; а
такие его заблуждения, как «мораль для врачей», предписывающая
умерщвлять больных и кастрировать неполноценных, его убеждение в
необходимости рабства и многие из его предписаний по расовой
гигиене, касающиеся биологического отбора, культивирования
определенных расовых черт, вступления в брак – действительно вошли
втеорию и практику национал-социализма».
3.«… не фашизм есть создание Ницше, а наоборот: Ницше есть
создание фашизма; я хочу этим сказать, что Ницше, в сущности чуждый
политике, не может нести моральной ответственности за фашизм, что в
своем философском утверждении силы он, подобно
чувствительнейшему индикаторному инструменту, лишь уловил и
отметил первые признаки нарождающегося империализма и, точно
трепетная стрелка сейсмографа, возвестил западному миру
приближение эпохи фашизма…».
4. «Не станем заблуждаться: фашизм, рассчитанный на
околпачивание массы и олицетворяющий разгул самой грязной черни, а
в культуре – самую жалкую обывательщину, какую когда-либо видела
история, фашизм по самому духу своему не может не быть глубоко
чуждым человеку, у которого все сводится к вопросу: «Что
благородно?» (Манн Т. Философия Ницше в свете нашего опыта // Манн
Т. Соч.: В 10 т. – М., 1961. – Т. 10. – С.379–381).
9.3 ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ З. ФРЕЙДА
В приведенных ниже отрывках из лекций по психоанализу и статьи
«Я и Оно» ЗигмундомФрейдом предлагаются оригинальная
структура и механизм функционирования человеческой психики,
раскрываются основоположения психоанализа – метода психотерапии,
психологического учения, а также влиятельного направления в
современной философии. В этих работах Зигмунд Фрейд (1856–1939)
– всемирно-известный австрийский врач-психиатр и философ, краткие
сведения о котором помещаются в конце «Практикума», опроверг
расхожее представление классической философии о том, что сознание
представляет собой нечто абсолютно однородное и в этом своем ка-
честве является единственным носителем человеческого «Я».
Впредложенной Фрейдом модели человеческая личность предстает как
структура, состоящая из трех чрезвычайно сложно взаимодействующих
между собой компонентов: «Оно», «Я», Сверх-Я». «Оно» – глубинный,
бессознательный слой, почти на биологическом уровне
обуславливающий базовые побуждения к человеческой деятельности,
прежде всего сексуального плана (либидо). «Я» представляет собой
сознание в собственном смысле слова, рационализирующее мысли,
слова, поступки человека. По мнению З. Фрейда, «по отношению к Оно Я
подобно всаднику, который должен обуздать превосходящую силу ло-
шади, с той только разницей, что всадник пытается совершить это
собственными силами, Я же силами заимствованными. Это сравнение
может быть продолжено. Как всаднику, если он не хочет расстаться с
лошадью, часто остается только вести ее туда, куда ей хочется, так и Я
превращает обыкновенно волю Оно в действие, как будто это было его
собственной волей» (Фрейд З. Я и Оно // Фрейд З. Психология
бессознательного. – М., 1990.– С. 432). Наконец, сверх-Я – слой высших,
социально значимых идеалов и норм человеческого поведения, который
вырабатывается в процессе образования и воспитания и призван
разрешать, как правило, в пользу Я, указанный выше конфликт между
сознательным и бессознательным.
Ключевые положения теории и практики психоанализа
З.Фрейд изложил в работах «О психоанализе», «Я и Оно».
Вопросы и задания:
1. Проследите работу человеческой психики в процессе «вытеснения
– сопротивления – замещения»
2. Какова цель психоанализа? Какими двумя путями она достигается?
3. На какой психоаналитической концепции основана у З.Фрейда
теория происхождения общества, религии и морали?
Быть сознательным – это прежде всего чисто описательный
термин, который опирается на самое непосредственное и
надежное восприятие. Опыт показывает нам далее, что
психический элемент, например представление, обыкновенно
не бывает длительно сознательным. Наоборот, характерным
для него является то, что состояние осознанности быстро
проходит; представление, в данный момент сознательное, в
следующее мгновение перестает быть таковым, однако
может вновь стать сознательным при известных, легко
достижимых условиях… Состояние, в котором [оно]
находилось до осознания, мы называем вытеснением, а сила,
приведшая к вытеснению и поддерживающая его, ощущается
нами во время нашей психоаналитической работы как
сопротивление <…>.
Пожалуй, я решусь иллюстрировать вам процесс
вытеснения и его неизбежное отношение к сопротивлению
одним грубым сравнением, которое я заимствую из
настоящей нашей ситуации. Допустите, что в этом зале и в
этой аудитории, тишину и внимание которой я не знаю как
восхвалить, тем не менее находится индивидуум, который
нарушает тишину и отвлекает мое внимание от предстоящей
мне задачи своим смехом, болтовней, топотом ног.
Яобъявляю, что не могу при таких условиях читать далее
лекцию, и вот из вашей среды выделяются несколько
сильных мужчин и выставляют после кратковременной
борьбы нарушителя порядка за дверь. Теперь он «вытеснен»,
и я могу продолжать свою лекцию. Для того чтобы нарушение
порядка не повторилось, если выставленный будет пытаться
вновь проникнуть в зал, исполнившие мое желание господа
после совершенного ими вытеснения пододвигают свои
стулья к двери и обосновываются там, представляя собой
«сопротивление». Если вы теперь, используя язык
психологии, назовете оба места (в аудитории и за дверью)
сознательным и бессознательным, то вы будете иметь
довольно верное изображение процесса вытеснения <…>.
…в бессознательном вытесненное желание продолжает
существовать и ждет только первой возможности сделаться
активным и послать от себя в сознание искаженного,
ставшего неузнаваемым заместителя. К этому-то
замещающему представлению вскоре присоединяются те
неприятные чувствования, от которых можно было считать
себя избавленным благодаря вытеснению. Это замещающее
вытесненную мысль представление – симптом – избавлено от
дальнейших нападений со стороны обороняющегося Я, и
вместо кратковременного конфликта наступает бесконечное
страдание. В симптоме наряду с признаками искажения есть
остаток какого-либо сходства с первоначальной, вытесненной
идеей, остаток, позволяющий совершиться такому
замещению. Те пути, по которым произошло замещение,
могут быть открыты во время психоаналитического лечения
больного, и для выздоровления необходимо, чтобы симптом
был переведен в вытесненную идею по этим же самым путям.
Если вытесненное опять переводится в область сознательной
душевной деятельности, что предполагает преодоление
значительных сопротивлений, тогда психический конфликт,
которого хотел избежать больной, получает под
руководством врача лучший выход, чем он получил с
помощью вытеснения. Существует много таких
целесообразных мероприятий, с помощью которых можно
привести конфликт и невроз к благоприятному концу, причем
в некоторых случаях можно комбинировать эти мероприятия.
Или больной убеждается, что он несправедливо отказался от
патогенного желания, и принимает его всецело или частью,
или это желание направляется само на более высокую, не
возбуждающую никаких сомнений цель (что называется
сублимацией), или же отстранение этого желания признается
справедливым, но автоматический, а потому недостаточный
механизм вытеснения заменяется осуждением с помощью
высших психических сил человека; таким образом
достигается сознательное овладение несовместимым
желанием.
Фрейд З. О психоанализе; Я и Оно // Фрейд З.
Психология бессознательного. – М., 1990. – С. 358, 360, 426.
В работе «Человек по имени Моисей» З.Фрейд демонстрирует
возможности психоанализа для решения философских вопросов
происхождения общества, морали и религии, тем самым выводя его за
рамки психотерапевтического метода.
Вопросы и задания:
1. Опишите процесс происхождения общества, морали и религии по
З. Фрейду.
2. Какие из известных вам механизмов функционирования
человеческой психики оказываются привлеченными З. Фрейдом для
предпринятого им анализа?
3. В чем заключаются сходства и различия этой теории и теории
общественного договора Т. Гоббса (см.разд.8 наст. изд.)? Считаете
ли Вы предложенную З. Фрейдом теорию убедительной?
Ранняя травма – защита – латенция [скрытое протекание. –
Авт.] – вспышка невротической болезни – частичное
возвращение вытесненного. Так выглядела схема развития
невроза, установленная нами. Теперь попросим читателя
допустить предположение, что в жизни рода человеческого
случилось нечто подобное происходившему вжизни
индивида <…>.
История излагается чрезвычайно сжато, словно
единовременно произошло то, что на самом деле растянулось
на тысячелетия и в этот долгий период повторялось
бесчисленное количество раз. Могучий самец был господином
и отцом целой орды, неограниченным в своей власти, которой
с жестокостью пользовался. Все особи женского пола– жены
и дочери – собственной орды были его собственностью, как,
видимо, и женщины, похищенные из других орд. Тяжкой была
судьба сыновей; если они вызывали ревность отца, их
убивали, или кастрировали, или изгоняли. Им было
предназначено сосуществовать в маленьких общинах и
добывать себе жен путем похищений; в этих общинах то
одному, то другому удавалось пробить себе дорогу на
позицию, подобную позиции отца в первой орде. По
естественным основаниям в исключительном положении
оказывались самые младшие сыновья, под защитой
материнской любви они пользовались старостью отца, а
после его кончины могли заменить его. Считается, что
отзвуки и изгнания старших и выдвижение младших сыновей
обнаруживаются в легендах и сказках.
Следующий решающий шаг к изменению этого первого
вида «социальной» организации, должно быть, состоял в том,
что изгнанные, живущие общиной братья, объединились,
победили отца и по обычаю того времени целиком съели его
<…>.
Можно предположить, что после отцеубийства братья
долго боролись друг с другом за отцовское наследство, до-
биться которого хотел каждый для себя одного. Понимание
опасности и безуспешности этой борьбы, память о
совместном освободительном поступке и эмоциональные
связи друг с другом, возникшие в период изгнания, в конце
концов привели к примирению между ними, к разновидности
общественного договора. Возникла первая форма социальной
организации с отказом от влечений, с признанием взаимных
обязательств, с учреждением определенных, объявленных
нерушимыми (священными) институтов. Иными словами, с
началом морали и права. В идеале каждый индивид
отказался от присвоения себе отцовского положения, от
обладания матерью и сестрами. Тем самым было установлено
табу на инцест [запрет на кровосмешение. – Авт.] и
требование экзогамии [вступления в брак исключительно с
представителями другого кровно-родственного коллектива. –
Авт.]… Память об отце пережила этот период «братского
союза». Заменой отца было признано сильное, поначалу,
видимо, еще и вызывающее страх животное <…>. С одной
стороны, тотем считался физическим предком и ангелом-
хранителем клана, его нужно было почитать и охранять, с
другой – устанавливался праздник, когда ему была уготована
судьба, постигшая праотца. Все участники празднества
сообща убивали и съедали тело… Это великое празднество в
действительности было триумфом победы объединившихся
сыновей над отцом.
Фрейд З. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. – М., 1993.
– С. 87, 92–94.