Стингл М. Таинственная Полинезия
Подождите немного. Документ загружается.
наряду с раковинами улиток и рыбьими костями в Хаатуатуа •есть и кости всех трех
млекопитающих, которые сопровождали полинезийцев на их пути еще со времен, когда они
покинули Азию,— свиньи, собаки и крысы.
if 06
Каких-либо орудий, свидетельствующих о земледелии, в Хвату ату а не обнаружено. Зато таи
нашли много базальтовых топоров — это был основной рабочий инструмент жителей Маркизских
островов, опять же чрезвычайно похожий на топоры, которым* пользовались на Самоа н на
меланезийских островах Фяджн. Как мы уже говорили, здесь найдены я керамические изделия
лапн-тоидного типа, которые нолдиес н на Маогшзских островах, и во всей Полинезии уже не
производились.
С концом лапнтоидной керамики как бы пришел я конец «начальной эры», то есть конец
начального этапа самостоятельного
Разные «иды. рыболовных крючков,
которыми пользовались полинезийские рыбаки
107
местного культурного развития, хотя и выраставшего из крепких корней единой
общеполинезийской национальной культуры, но затем — не только на Маркизских островах, но и
повсеместно — лошедшего уже более индивидуальным путем. Точно так же, как
:
в Хаатуатуа,
процесс развития культуры, возникшей из общего для всех полинезийцев семени, протекал и на
всех других островах «властителей рая».
Развитие культуры в Хаатуатуа
Конец первого периода местного культурного развития Маркизских островов, которые мы
избрали в качестве примера общих процессов, протекавших на всех полинезийских архипелагах,
приходится примерно на рубеж первого и второго столетий нашей эры. Вслед за этим периодом
наступает эпоха всестороннего развития местной культуры. Поэтому фазу, которая в истории
Маркизских островов занимает целое тысячелетие, археологи называют «эпохой развития».
Постепенное развитие своеобразной местной культуры мы можем проследить опять же по
археологическим раскопкам в Хаатуатуа. Находки в долине Хаатуатуа, населенной
полинезийцами со времен их появления на Маркизских островах и до прихода на архипелаг
первых «белых», указывают на то, что самой характерной чертой многовековой «эпохи развития»
был переход местных жителей, до тех пор преимущественно рыбаков, к земледелию, точнее, к
садоводству. Большое внимание они уделяли -теперь выращиванию хлебного дерева. Его плоды
постепенно стали здесь основным продуктом питания.
В «эпоху развития» население на Маркизских островах резко возросло. Стали заселяться и те
острова, которые в первый период колонисты из Самоа миновали (например, остров Мохана-ни).
С ростом населения площадь островов отнюдь не увеличилась, и потому между отдельными
племенами велись кровавые войны за плодородную почву, за урожайные долины. Сохранилось и
свидетельство о них — гигантская крепость в центральной ча-•сти Нуку-Хивы, построенная
представителями племени тени для защиты от воинственной племенной группы, обосновавшейся
в юбширной долине Таипиваи. Крепость состояла из нескольких валов, канав, деревянных оград и
укрытий, а также складов провианта и питьевой воды.
Кого не спасли крепости, кто потерпел поражение, тех утрата •территории и вытекающая из этого
угроза голода гнали в море. Вот почему и в «эпоху развития» — как бы поневоле — предпри-
нимался ряд морских экспедиций, во время которых отдельные племенные группы с Маркизских
островов искали для себя новое лристанище, новые, еще не заселенные острова. Такими бежен-
цами были, например, жители Маркизских островов, около
108
1250 г. заселившие атолл Рароиа (архипелаг Туамоту). Вероятно, маркизского происхождения
были и первые поселенцы архипелага Мангарева. Об этом свидетельствуют оба древнейших
святилища Мангаревы — копии подобных святилищ на Маркизских
островах.
В области материальной культуры в указанный период развития мы не обнаружим каких-либо
новых, революционных по значению открытий, скорее, это совершенствование прежних
знаний. Значительно прогрессирует «архитектура». Основной строительный материал все тот
же: правда, хижины, первоначально вооб
Резная головка
полутораметрового деревянного посоха
е Маркизских островов
109
ще не имевшие пола, теперь обретают своего рода каменный фундамент. Меняется я внутренняя
планировка дома. Первоначально он имел лишь одно помещение, теперь делится на две
•самостоятельные части: жилое помещение, служащее главным образом спальней, а перед ним
более низкая пристройка — своеобразная веранда, где жители дома, очевидно, находились в тече-
ние дня.
Увеличились н размеры церемониальных центров, например, то же святилище в Хаатуатуа.
Постепенно культовые сооружения растут и ввысь. Одноэтажные святилища сменяются теперь на
ступенчатые, террасами, на самой верхней из которых располагается «дарохранительница». Такие
верхние площадки, называемые на Маркизских островах тохуа, становятся средоточием не только
религиозных обрядов, но н всех общественных событий, сколько-нибудь важных для племен.
Заключительная фаза маркизской культуры — ее так называемая «классическая эра» (с 1400
примерно до 1790 г.). В ту пору обитатели Маркизских островов создали великолепные мега-
литические святилища — например, гигантскую Тохуа Вахангв кул в долине Таипнваи на острове
Нуку-Хнва. Получила развитие и каменная скульптура. Центром этого искусства становится
остров Хива-Оа. Здесь, в Пуамау, в святилище Телнпона и сейчас сохранились монументальные
статуя из красного туфа, изображающие того самого всеполинезийского Тики, о котором еще
пойдет речь.
Маркизские резчики обрабатывали к кость. Сохранилось несколько вырезанных яэ кости
изображений Тики. В ту классическую эпоху родилось н великое искусство резьбы по дереву, ко-
торым так восхищались первые посетившие Маркизские острова европейцы (очевидно, традиции
этих мастеров вдохновляли в Поля Гогена).
Своеобразным маркизским искусством, которое тогда резко пошло в гору, было и высокое
мастерство татуировки. При этом, используя сложнейшие геометрические орнаменты, покрывали
все тело сверху донизу.
Для классического периода на Маркизских островах характерен постоянный рост продуктивности
земледелия. Но одновременно — и рост перенаселенности этих островов (в те времена там было в
пятнадцать, а может быть, и в двадцать раз больше жителей, чем сейчас).
Гигантский демографический взрыв закономерно привел к ряду новых межплеменных войн, еще
более кровавых я упорных. Это были войны за землю, но одновременно они вели к развитию
каннибализма. Военнопленных часто съедали. Развивалась военная техника, тактика я стратегия.
На Маркизских островах появились новые маленькие в большие крепости.
В классическую эпоху быстро совершенствовалась н политическая организация, укреплялась
власть племенных вождей. Это позволяло им осуществлять крупные строительные замыслы, 110
к числу которых относится и возведение ступенчатых святилищ. Осуществление таких замыслов,
в свою очередь, повышало престиж того правителя, по чьей инициативе велось строительство.
Могущество маркизских вождей поддерживалось жрецами, получавшими за это немалую долю
племенных доходов. Появление первых европейцев не позволило жителям Маркизских островов
догнать в своем развитии Гавайские острова или Таити, здесь не успела утвердиться власть одного
правителя над остальными. Ведь в ту пору архипелаг не был объединен под владычеством одного
верховного властителя, а следовательно, еще не возникла ранняя форма государственности.
Хотя первые европейцы появились здесь уже в конце XVI в. (Маркизские острова были первым
открытым «белыми» полинезийским архипелагом), более часто их стали посещать лишь после
1790 г. На рубеже XVIII и XIX вв. на местную культуру уже стала оказывать влияние культура
европейских и североамериканских иммигрантов.
Но это уже другая глава истории.
Пример Маркизских островов — явление совершенно уникальное. Не потому, что на остальных
архипелагах развитие культуры не обретало таких специфических местных черт, а потому, что
только этот лежащий в стороне от больших морских путей заброшенный архипелаг и в первую
очередь археологические раскопки в Хаатуатуа представили нам наглядные свидетельства обо
всех этапах исторической эволюции некогда гомогенной культуры полинезийцев.
Расселение
Вслед за Маркизскими островами постепенно обживались и все другие архипелаги и островки
«треугольника*. Так стали обитаемы все острова, на которых мы обнаруживаем полинезийцев или
хотя бы следы их пребывания. Дело в том, что позднее некоторые острова были вновь покинуты.
Это относится, например, ко всем Экваториальным островам, к острову Питкэрн н к островам на
западе Гавайев, в частности к Нихоа и Некер.
Подавляющее большинство островов было заселено окончательно, и полинезийцы непрерывно
жили на них, когда на земли «треугольника» ступил первый иностранец — на парусном судне
сюда приплыл первый «белый».
Попытаемся, с одной стороны, на основе того, что удалось узнать археологам, а с другой —
опираясь на воспоминания аборигенов, то есть на их мифы, легенды и весьма важные для нас
генеалогии, назвать хотя бы главные события, связанные с расселением. Из-за скудости сведений
нам придется довольствоваться простой констатацией, когда впервые был заселен тот или иаой
архипелаг. Подробных данных о первичном заселении, да п обо всей древнейшей истории
полинезийских островов, у нас действительно нет. Пример Маркизских островов уникален.
111
После того как во II в. до н. э. были заселены Маркизские острова, подверглись колонизация и
острова Общества (архипелаг Таити). По преданию, острова Общества открыл мореплаватель с
Самоа по имени Таиоа, поселившийся на здешнем острове Раиатеа. Таиоа основал на этом острове
и первое настоящее поселение Опоа, которое позднее будет играть в истории Полинезии
совершенно исключительную роль. Остров Таити был открыт и заселен — по полинезийским
преданиям •— другой экспедицией, возглавляемой Ру и предпринятой с островов Мануа (также из
архипелага Самоа).
Судя по распаду радиоактивного углерода
16i
, самый «старый» предмет полинезийской культуры с
островов Общества, какой есть в нашем распоряжении, найден на острове Хуахине и датируется
серединой VII в. н. э. Но острова Общества наверняка заселены значительно раньше, уже в начале
нашей эры.
Результаты археологических обследований с полной очевидностью доказывают, что, как только
полинезийцы обосновались на одном из островов до тех пор необитаемого архипелага, они
постепенно начинали заселять и все остальные его острова и островки. Об этом свидетельствуют и
обследования, проведенные здесь, на островах Общества, и раскопки на Маркизских островах.
Как мы уже говорили, Маркизские острова были «опорным пунктом» для заселения острова Пасхи
(здесь первые люди появились, видимо, в середине I тысячелетия н. э.), а также атоллов Туамоту.
Так, исследования шведского ученого Бенгта Да-ниэльссона на атолле Рароиа показывают, что
этот остров архипелага Туамоту, что тоже весьма вероятно, был колонизован переселенцами с
Маркизских островов. Жителями этих же остролон •были заселены и острова архипелага
Мангарева (островов Гам-бье). Судя по родословным вождей с острова Мангарева, приход первых
людей на этот небольшой архипелаг относится примерно к 1275 г.
Здесь, на юго-востоке Полинезии, остальные архипелаги и отдельные острова, ныне
преимущественно находящиеся под управлением Франции, были заселены гораздо позднее.
Например, здмые древние из датированных археологических находок, обнаруженных в идеальном
укрытии взбунтовавшихся моряков с парусника «Баунти» — на острове Питкэрн,— относятся к
1335 г (±105 лет). Очевидно, Питкэрн был заселен полинезийцами с архипелага Мангарева.
(Однако в пору появления «бунтовщиков» с «Баунти» остров уже вновь был необитаем.)
Интересна история заселения еще одного одинокого форпоста посреди океана — острова Рапа
(Рапаити). Согласно преданиям, •он был колонизирован экспедицией с другого острова, тоже Рапа
— с Большой Рапы (или острова Пасхи). Прибыли туда одни женщины. Но, поскольку многие из
них были беременны, вскоре на Малой Рапе родились первые дети мужского пола, обеспечив
таким образом на этой «острове амазонок» продолжение человеческого рода.
412
Тубуаи — архипелаг, который сейчас тоже относится к Французской Полинезия, по мнению
новозеландского археолога Р. Даффа, по-видимому, заселяли дважды. Первый раз в VII— IX вв.,
второй — в XII—XIII вв. Точно определить родину первой волны переселенцев на этот архипелаг
невозможно. Вторая щолна заселения, очевидно, пришла с «позднего Гавайки» —
Петрова Раиатеа.
Оттуда, с островов Общества, но на этот раз прямо с Таити, DO всей вероятности, была совершена
и колонизация самого северного и самого популярного архипелага «треугольника» — Гавайских
островов. Это подтверждают и гавайские легенды. Кстати, и археологические находки, указавшие
на следы самого раннего пребывания человека на Гавайских островах, обнаружены на ближайшей
к Таити (но все же на несколько тысяч километров отдаленной от островов Общества)
оконечности Большого
Гавайского острова.
В пещере Вайакухини, а также в прибрежных песчаных дюнах археологи из музея Бишопа
(Гонолулу) доктор Эмори и доктор Синото нашли довольно много останков местных рыболовов.
Эти люди, согласно измерениям с помощью радиоактивного метода, населяли область,
примыкающую к южному мысу Большого Гавайского острова, уже во II в. н. э. Исследования
также показали, что этот архипелаг северной Полинезии открыли и заселили участники
экспедиции колонистов, бороздившие необозримые водные пространства и в конце концов
натолкнувшиеся здесь, на севере Тихого океана, на неведомую обетованную землю. Видимо,
довольно сложно проходил процесс открытия и заселения еше одного полинезийского
архипелага — островов Кука. Этот архипелаг состоит из двух весьма отдаленных друг от друга
групп островов: южной, большей по площади, в которую входит и самый важный из этих островов
— Раротонга, и северной, представляющей собой «горстку» небольших низких атоллов.
Археологические находки подсказывают, что южную группу островов Кука постепенно заселяли
чле*:ы нескольких экспедиций, прибывших не менее чем с двух различных архипелагов — с
Самоа и островов Общества. На самом острове Раротонга в преданиях вспоминаются как люди с
островов Общества, приплывшие сюда под предводительством некоего Таихиа (Тангиа), так и
переселенцы с острова У полу (Западное Самоа), возглавляемые властителем Карнхи.
Остров Мангаиа, входящий в южную группу островов Кука, по преданию, открыл и колонизовал
сам полинезийский бог Ронго. А Аитутаки, еще один немаловажный остров архипелага, открыт и
колонизован мореплавателем Ру, легенды о котором и его родословная известны полинезийцам и
народам многих других островов тихоокеанского мира. Его считают истинным «Колумбом Тихого
океана», человеком, который, преодолевая бескрайние дали, твердо вел свои лодки, уверенно, с
удивительной легкостью осваивая необитаемые земли.
ИЗ
Предания о мореплавателе Ру сохранились, например, на Ру руту в архипелаге Тубуаи. В них
он выступает первооткрывателем этого изолированного острова. Даже тот, кто еще совсем
недавно стоял во главе первого полинезийского государства, в послевоенные годы
добившегося политической независимости,— верховный вождь островов Самоа Малиэтоа
Танумафифили II считал себя прямым потомкйм мореплавателя Ру (в тридцать седьмом
колене).
Ру считают первооткрывателем и первопоселенцем ряда островов Кука. А поскольку в
сказаниях, которые описывают подвиги Ру, воспевается атмосфера рискованных морских
экспедиций в неизвестность, рассказывается об их побудительных причинах, а также о
характерных чертах и поведении тех, кто их возглавлял, попробуем свести воедино и кратко
изложить то общее, что содержится в этих легендах.
Потомок славных мореплавателей, повелитель Ру был «главным навигатором» морских
экспедиций, отправлявшихся с остро-ва Раиатеа (Гавайки). Он жил в ту пору, когда
обитателям перенаселенного острова не хватало пищи.
— Долины острова переполнены людьми,-- сказал однажды Ру своим близким,— Я выбрал
звезду. Плывя в океане по ее следу, мы доберемся до земли, которая станет нам новым домом.
Жены Ру и его братья не хотели отправляться в дальнее плавание, поскольку боялись
опасностей, которые ожидали их на море. Но Ру сказал:
— Так говорят только женщины. Я, Ру, знаю океанские пути. Я знаю морские ветры и
морские течения. Не бойтесь, я поведу вас в страну, которая больше и лучше, чем эта.
Речь Ру успокоила боязливых родственников, и весь род принялся строить судно, которое
получило название «Те Пуа Арики» («Цветок Вождя»), Кроме Ру и его семьи на «Те Пуа
Арики»
отправились в плавание и двадцать девушек, выбранных за свою
красоту, силу и отвагу.
В океане суденышко настигла буря. Три дня и три ночи сражался с ней экипаж. Когда все уже
почти отчаялись, Ру обратился за помощью к великому богу Тангароа, прося его вновь
показать на небе скрытую тучами звезду, по которой он вел свое судно. И правда, тучи
расступились, засветилась в небе звезда» и не минуло трех дней, как Ру и его сподвижники,
живые и невредимые, пристали к еще не заселенному острову Аитутаки. И в наши дни
вспоминают жители Аитутаки о великом мореплавателе Ру и о том, как он открыл землю,
ставшую для них новой родиной...
Первооткрыватель Аитутаки Ру был лишь одним из многих вождей, возглавлявших освоение
островов Кука, к берегам которых одна за другой причалили несколько экспедиций из различ-
ных земель Полинезии.
Столь же непросто обстоит дело и с освоением «полинезийских заморских территорий».
Некоторые из них, в особенности те, что 114
лежат у восточных рубежей Меланезия, наводят на ыысль, что» собственно говоря, здесь, на
трассе древнего Южного пути, частично осели предки будущих полинезийцев, упорно
продвигавшихся по этим меланезийским островам к границам «треугольника».
История заселения других полинезийских «заморских территорий» тоже не однозначна. Так,
атолл Нукуоро (Микронезия), согласно легендам местных жителей, был колонизован людьми,
приплывшими с некоего острова Нукухетан. Очевидно, речь идет об островке Нукуфетау в
архипелаге Тувалу (Лагунные острова). А по преданиям жителей острова Беллона "'
(Меланезия), некоторые их предки приплыли сюда — двадцать три поколения назад — в двух
лодках под водительством властителя Каитуу с юстрова Убеа (так они, судя по всему,
называют остров Увеа в архипелаге Уоллис). Весьма правдоподобно, что с этого острова
приплыли и первые обитатели одноименного и тоже населенного полинезийцами острова в
архипелаге Луайоте, лежащем к северу от Новой Каледонии "
т
.
Атолл Тикопиа (Меланезия), согласно сообщению, записанному здесь в 1829 г., освоила
полинезийская экспедиция, прибывшая сюда «восемь поколений» назад (сейчас это примерно
составит пятнадцать поколений). Расположенный поблизости атолл Ануда заселен экипажами
двух лодок, приплывших с архипелаг» Тонга. Остров Сикаиана, относящийся к Соломоновым
островам, тоже будто бы стал обитаем в XVII в.— его заселили выходцы « архипелага Тонга
под предводительством правителя по имени Алим.
Предания о появлении экспедиций на полинезийских iзаморских территориях» (особенно ва
тех, что находятся в Меланезии,— таких, как Сиканана, Тикопиа, Ануда и др.) достаточно
противоречивы. Обычно в них упоминается, что эти острова в пору появления легендарных
колонистов уже имели свое население. Были ли жители «заморских территорий», особенно
тех, что лежат у восточных границ Меланезии, действительно прапрапра-шравнуками тех, кто
когда-то этим путем приближался к границам «треугольника», или они «всего лишь» потомки
позднейших «колонистов», приплывших, наоборот, с уже заселенных поливе» зийцами
островов «треугольника», покажут дальнейшие исследования.
Заселение островов Кука проходило столь же сложным путем. Тот, о ком охотнее всего
рассказывают предания этого архипелага, великий мореплаватель Ру, согласно версии,
получившей распространение на острове Аитутаки, был родом с острова Раиатеа. Именно
отсюда, со священного Раиатеа, ставшего стартовой площадкой для многих больших и малых
морских экспедиций, происходили позднее и те, кто заселил последний крупный полине-
зийский архипелаг, самую большую страну всей Полинезии, юго-западную вершину этого
гигантского «треугольника» — Новую Зеландию.
115
Семя
с острова Раигитеа
Разве не ирония судьбы, что саман большая полинезийская территория была заселена последней?
Как нам представляется, колонизация Новой Зеландии осуществлялась в два этапа. Первые люди
появились здесь, особенно на восточном побережье Южного острова, около 1000 г. н. э. И хотя
колонисты, несомненно, привезли с собой различные растения и домашних животных, все же
новозеландский климат — в сравнении с тропическими Раиатеа или Таити — был столь
прохладен, что на новой родине они не смогли вести хозяйство привычным для себя способом.
Очевидно, первые новозеландцы выращивали на Южном острове лишь батат. Но даже то, что в
так называемый «архаический» период новозеландские маори разводили здесь батат, пока еще не
доказано.
Таким образом, в хозяйстве «архаических» новозеландцев ни одна плодовая культура не играла
сколько-нибудь важную роль. Гораздо большую роль играло животное, причем самое крупное» с
каким когда-либо сталкивались и сталкиваются полинезийцы на суше. Это была моа, большая
бескрылая птица на высоких ногах, выше человеческого роста.
Вскоре люди, прибывшие с острова Раиатеа, поняли, что моа даст им немало вкусного мяса. Так из
жителей тропиков — рыбаков они превратились в земледельцев и охотников. Упорно и энергично
охотились они на моа. Этот новозеландский страус долгое время был для первых маори главным
источником питания. «Архаический» охотник-маори так неотступно преследовал страуса, что все
моа до единого были перебиты » теме ние нескольких столетий, еще до прихода в Океанию
«белого* человека.
Следы «архаических» охотников на страуса моа сохранились преимущественно на Южном
острове Новой Зеландии. Самое богатое (и самое большое по площади) археологическое местона-
хождение этой культуры было обнаружено у Ваирау, на севере Южного острова. Здесь мы
встречаем не только останки охотников, но и кости убитых ими птиц. К раскопкам в Ваирау при*
надлежит и датированный экземпляр, чей возраст с помощью радиоактивного метода был
определен примерно 1125 годом в. э. (±50 лет).
Обычно охотники на моа селились на берегу моря, близ устья какой-либо из больших
новозеландских рек. Но страусов постепенно истребляли, и древние охотники вынуждены были
переселиться в глубь острова. (Яйца птицы моа эти охотники как цен-вый дар опускали в могилы
своих вождей.) Наряду с новозеландским страусом объектом охоты «архаических» новозеландцев
на юге Южного острова были тюлени, ели также и собак. Но ни свя-вей, ни домашнюю птицу, в
отличие от своих братьев с острова Раиатеа, они не разводили.
116
После «архаических» охотников на страуса моа в Новую Зеландию приходит вторая волна теперь
уже более развитых в культурном отношении мигрантов с островов Общества. И путь их лодок из
центральной Полинезии в этот юго-западный угол «треу голышка» — событие доевропейской
истории Океании, описанное в легендах наиболее подробным образом.
На этот раз экспедиция, предпринятая с целью колонизации, состояла не из одной лодки, а из
целой флотилии. Эта массовая
Древний страус моа,
некогда в изобилии водившийся а Новой Зеландии
и служивший добычей маорийским охотникам.
119
миграция с Гавайки, то есть с острова Раиатеа, в Новую Зеландию имела прелюдию. Увертюрой
к окончательному освоению обоих островов Новой Зеландии было упоминавшееся выше пла-
вание полинезийца Купе, преследовавшего большую каракатицу или спрута. Согласно легенде,
вместе с другим рыбаком по имени Нгахуэ, плывшим на лодке «Тавири Ранги», он случайно на-
ткнулся на необитаемую землю — Северный остров Новой Зеландии. Поскольку эта земля
напомнила жене Купе (она тоже находилась на его лодке «Матахоруа») большое, белое, низко
плывущее облако, она назвала ее «Аотеароа» («Большое белое облако»), На Северном острове
Новой Зеландии Купе не обнаружил людей, хотя какое-то количество охотников на моа в ту пору
жило уже и здесь. Зато он увидел этих громадных птиц и нашел несколько кусков еще не
известного в других местах Полинезии нефрита, из которого, вернувшись на Раиатеа, приказал
сделать себе серьги и два никем прежде не виданных нефритовых топора.
Сам Купе — официальный первооткрыватель Северного острова Новой Зеландии — никогда
больше не возвращался на землю больших птиц и сверкающего камня. Однако по его стопам и на
основе уже упомянутого «определения курса», сформулированного Купе, с «Гавайки» — Раиатеа
— одна за другой отправились несколько лодок под началом разных мореходов. Среди них был
Вхататопга, которого в открытое море загнала буря. В поисках пропавшего Вхататовга в Новую
Зеландию попал и его дед То«.
Такие отдельные плавания «по следам Купе» не имели большого значения для освоения НОВОЕ
Зеландии. Но позднее, очевидно, из-за большого перенаселения острова Раиатеа, вожди
нескольких местных деревень сошлись и порешили вместе со своим «живым и мертвым
инвентарем» переселиться на землю Купе.
Главную флотилию колонистов (великая миграция которой, вошедшая в историю Полинезии иод
названием хеке, далеко еще не окончилась) составляли пять больших лодок. Устная полинезийская
традиция сохранила все их названия. Первой была лодка «Те Лрава» («Акула»), второй—
«Матаатуа» («Око божье»), третьей — «Курухаупо» («Грозовая туча»), четвертой — «Токо-пару»
(«Дружина бога войны») и, наконец, последней —та самая «Таи Нуи», которая после погребения и
поныне почиет в земле Новой Зеландии.
Вскоре после этих пяти судов большой флотилии со следующими группами колонистов с Раиатеа
к Северному острову Новой Зеландии направились лодки «Аоатеа», «Такитиму» и «Хоротуа».
Полинезийские предания повествуют о торжественном прощании величавых судов с родным
Гавайки. Повествуют и о том, что сказал будущим поселенцам Новой Зеландии тот, кто прощался
с отплывающими от имени жителей Раратоа. Он произнес:
— Не держитесь там, в вашей новой Южной земле, тропы бога войны. Держитесь Ропга, бога
мира. Хаэре! Хаэре! Хаэре. Ату Ра!
118
Флагманским судном великолепной флотилии была «Те Арава», которой командовал Тама Те
Капуа. Важную роль в достопамятном плавании из Гавайки в Аотеароа играла и лодка «Таи Нуи».
Именно она пристала к берегам земли Купе почти в ту же минуту, когда бросила каменный якорь
«Те Арава». Так между экипажами двух лодок закономерно возникла вражда, проявлявшаяся в
Новой Зеландии еще сотни лет. Экипажи всех лодок -флотилии остались на жительство на
Северном острове Новой Зеландии. Поскольку предстояло освоить обширную территорию,
великая эпопея колонизации продолжалась и на «сухой земле».
По «сухой земле» люди с лодки «Те Арава» постепенно добрались до самого сердца Северного
острова. Потомки их предводителя Тама Те Капуа поселились в районе нынешнего города Роторуа
1вв
, известного горячими источниками, гейзерами и грязевыми вулканами. Потомки жреца
Нгаторо, который приплыл на «Те Арава», обосновались в районе большого озера Таупо, .Люди с
лодки «Курухуапо» заселили территорию, где сейчас расположен крупнейший новозеландский
город Окленд, а также знаменитый новозеландский район Таранаки. Судно «Матаатуа! лод
командой Тороа бросило якорь в нынешнем Пленти-БэЙ (Заливе изобилия) на Северном острове.
Его экипаж заселил район Уревера.
Так постепенно люди с отдельных судов большой флотилии и с лодок, последовавших эа главным
флотом, разошлись по всему Северному острову. Имена своих новых, новозеландских родов эти
маори вели от имен доставивших их сюда судов, а главами каждого рода признавали только
потомков их кормчих.
Достигшие более высокого уровня развития участники прославленной экспедиции колонистов,
приставшей к берегам Северного острова примерно в 1350 г. н. э.
т
позднее встретились с
представителями полинезийской группы, поселившейся здесь раньше них,— с охотниками на
птицу моа. Постепенно обе группы смешались. И их прямые потомки — нынешние новозе-
ландские маори.
Маори, которые уже считают родиной этот двойной остров, и поныне хранят память о своей
первоначальной родине — Га* ваики (остров Раиатеа), или, как говорят (они до сих пор не
утратили звукосочетание согласных НГ),—Рангитеа. МаориЙ-екая пословица, которую с той же
убежденностью и верой могла <бы произносить и жители всех других полинезийских островов,
гласит: «Мы, полинезийцы, никогда не сгинем, потому что мы рождены из семени с Рангитеа».
Язык народа
К тому времени, когда в Океании появились первые «белые», все обитаемые острова
«треугольника» в результате более чем иолуторатысячелетпей колонизационной эпопеи были
заселены полинезийцами.
Полинезийский «треугольник» занимает на карте Тихого океана огромное пространство.
Расстояние между отдельными островами здесь нередко вдвое больше, чем от Европы до Север-
ной Америки! И все же на всех этих островах первые «белые» находили представителей одной
этнической группы, которые, несмотря на такую территориальную разобщенность, были чрезвы-
чайно близки в главных чертах культуры и особенно языка. Первые европейские мореплаватели с
удивлением убеждались, что полинезийцы, которых они взяли на палубу корабля на одном из
архипелагов «треугольника», довольно легко понимали жителей другого архипелага,
представителей другой тихоокеанской народности.
Кук отметил, что таитянский переводчик, ступивший на палубу английского корабля на островах
Общества, на своем языке легко договорился с жителями острова, лежащего на несколько тысяч
километров юго-западнее,— с новозеландскими маори. Разумеется, Кук не был единственным, кто
заметил сходство полинезийских языков. Это чрезвычайно заинтересовало, например, поэта
Адельберта фон Шамиссо
1вв
, участника кругосветной русской экспедиции под командованием
знаменитого О. Е. Ко-дебу
17
°.
Хотя первые европейские мореплаватели несколько переоценили близость языков различных
полинезийских этнических групп, однако впечатление о необыкновенном сходстве языков
народов, живущих на огромной территории «треугольника», где отдельные острова отдалены друг
от друга тысячами километров водного пространства, остается и поныне. В то же время вполне
естественно, что если, развиваясь, полинезийская культура приобретала своеобразные местные
черты, то точно так же некоторая специфика возникла и при развитии языка. С каждым годом, с
каждым столетием различия между полинезийскими языками все более углубляются.
Поэт Шамиссо больше чем полтора столетия назад заметил не только сходство между отдельными
полинезийскими языками, но и обратил внимание на то, как они похожи яа малайские языки
Индонезии и Индокитая. И это наблюдение быЛо верным. Всего несколькими десятилетиями
позднее Вильгельм фон Гумбольдт, опираясь на собственные лингвистические исследования в
Индонезии, заговорит об общей малайско-полинезийской языковой семье. Несколько десятилетий
спустя другой известный ученый — австриец Вильгельм Шмидт — докажет существование
большой, так называемой «австронезийской» языковой семьи, к которой кроме полинезийских
языков, бесспорно, принадлежат н меланезийские и микронезийские, а также малайские языки,
распространенные в Индонезии и Индокитае, некоторые языки Юго-Восточной Азии (языки таи-
кадаи)
m
и аборигенов Тайваня. К этой большой группе, расселенной по огромной территории,
относится, кстати, и язык африканских малагасийцев — жителей острова Мадагаскар.
120
Несомненная тесная близость полинезийских языков с языками Индонезии и континентальной
Юго-Восточной Азип была, между прочим, важным аргументом всех, кто. не соглашался со
взглядами Хейердала, с его тезисом об американском происхождении полинег/ийцев.
В XX в. серьезные труды по исторической лингвистике Полинезии написали немецкий ученый
Отто Демпвольф и американцы Айсидор Дайен и Пол Бенедикт. В результате этих исследовании
удалось выяснить, что первоначально полинезийцы говорили на одном праполинезийском языке, в
котором вскоре образовалось два наречия.
Когда от первоначальных «западных полинезийцев» — жителей архипелага Самоа (а также Тонга)
— более двух тысячелетий назад отделились будущие поселенцы Маркизских островов, а затем
стали возникать самостоятельные народности и на других островах Восточной и Центральной
Полинезии, развернулся процесс дивергенции изначально единого полинезийского языка.
В ряде моментов звуковой состав восточнополинезийских языков отличается от более древних
западных языков, то есть or языков жителей Тонга и Самоа. В первую очередь в том, что
восточнополинезийские языки постепенно утратили несколько ираполинезийских звуков.
Некоторые существующие в языках обитателей Самоа и Тонга звукосочетания в
восточнополиыезий-ских языках слились в один звук. Грамматика маркизского, гавайского,
таитянского, рапануйского и других восточнополинезийских языков значительно упростилась.
История полинезийских языков и той большой языковой группы, в которую эти языки входят (то
есть австронезийской языковой семьи), чрезвычайно интересна и поучительна. Она позволяет
установить ряд весьма важных фактов. Реконструкция языкового развития показала, что
распространение австронезийских языков по земному шару началось пять — семь с половиной
тысячелетий назад, причем из области Юго-Восточной Азии (конкретно — из Индонезии, с
Тайваня, по всей вероятности — иа Южного Китая, а возможно — и с Филиппин).
Реконструкция словаря древних австронезийских языков доказывает, что давние жители Юго-
Восточной Азии уже пять тысяч лет назад разводили свиней, а может быть, и собак. Они уже
знали ямс, таро, бананы, хлебное дерево и кокосовый орех. Эти плоды и животных они привезли
со своей прародины и на острова Тихого океана. Историческая лингвистика тем самым
существенно дополняет и одновременно подтверждает данные археологов о характере культуры
древнейших полинезийских предков.
Вместе с тем историческая лингвистика показывает, как в лоне большой австронезийской семьи
постепенно формировался праполинезийский язык. Его древнейшим предком был протоав-
стронезийский. От него около 3000 г. до н. э. как самостоятельная ветвь отпочковывается
протоокеанийский язык, а из послед-
121
него позднее выделяется протовосточноокеанийская языковая) группа.
Процесс дивергенции протовосточноокеанийского языка начинается около 2000 г. до н. э.
Непосредственным предшественником собственно полинезийских языков был так называемый
про-тоцентральнотихоокеанский язык, из которого постепенно выкристаллизовывается общий
родной язык всех полинезийцев — пра-полинезийский. Две тысячи лет назад на нем говорили
первые жители собственно Полинезии — тогдашние обитатели архипелага Тонга.