Стингл М. Таинственная Полинезия
Подождите немного. Документ загружается.
165
жителей острова Рапануи. Из текстов можно сделать вывод, что письменность прежде
существовала и в других областях Полинезии. Бартель также выяснил, что когда-то здешние
полинезийцы пользовались и другим видом письменности, другим способом «закиси» — так
называемым «ray», который служил для «исторических записей», а возможно — и для
родословных.
Рассказ о письменности — кульминация нашего путешествия по следам духовной культуры
полинезийцев. Письмо, несомненно, было наивысшим достижением полинезийской
образованности, тесно связанной с философией и в особенности (это мы видим и по текстам
на кохау ронго-ронго) с религией.
Хранители святилищ
Первой полинезийской «интеллигенцией», решительными защит пиками образованности
были те, кто охранял святилища полинезийцев, а именно жрецы, священнослужители,
которых в Полинезии, так 'же как и людей искусства и квалифицированных ремесленников,
называли просто — т ах у на (в иных местах — кахуна, тахунга и т. д.), что значит «мастер».
Этот'Титул напоминает звание, которое присуждалось средневековыми европейскими
университетами (например, магистр Ян Гус).
Кое-где (например, в Новой Зеландии) к титулу «мастер» присовокуплялось еще слово паре,
обозначающее «почитание». Следовательно, «тахунга паре» в переводе с языка новозеланд-
ских маори означает «мастера почитания» (имеется в виду — мастера почитания атуа). Жрецы
в Полинезии заботились о поддержании культа больших и малых богов. Они были посредни-
ками между миром людей н миром этих творцов и покровителей. Жрецы совершали
многочисленные предписанные им обряды, произносили молитвы, весьма часто
декламировали и особые заклинания— каракиа, обычно малодоступные разумению не по-
священного в тайны теологии и мифологии полинезийца.
Вот, например, как звучит заклинание, призванное воскре* сить вытащенного из воды
утопленника:
Это бадья, бадья,
большая вода, высокая вода,
волнующаяся вода,
которую Нуку хотел получить,
которую Ранги хотел получить,
чтобы очистить ее от ала.
О, держите ее крепко, объединитесь.
Заключите в объятия силу,
что приходит с приливом.
Заключите в объятия силу,
что с волнами, с валами приходит.
Вот пояс.
Он надежен, он крепок,
священный пояс Тане,
Дай его, свой пояс, о Тане,
(66
завяжи его крепко,
чтобы он держал.
Мы дадим тебе кору дерева -
тини ее, тащи eel
Эти заклинания — полинезийские каракиа — должны был» произноситься без запинки, без
лишних пауз я каких-либо оговорок.
Но и «мастера почитания» должны были соблюдать бесчисленные табу. Так, жрец не смел
посещать чужие дома, ибо, являясь носителем «большого количества» маны, тем самым табу-
изировал бы !кх. Как правило, жрецу не дозволялось есть варе ную пищу. Не смел он и
прикасаться к собственным волосам. Стригли его избранные прислужники. Таких
прислужников полинезийские «мастера почитания» имели великое множество. Некоторые
жрецы специализировались не на отправлении обрядов, а на предсказаниях, на лечении
больных и т. д.
Жрецом в Полинезии мог стать лишь мужчина. К своему «служению» будущий жрец должен
был долго готовиться в особых «семинариях». В Новой Зеландии такие теологические школы
назывались «красными домами» (вхаре кура). Молодые мужчины занимались там не только
теологией и астрономией, мифологией и историей, но, как ни удивительно, получали также-
знания по агрономии и медицине.
Обычно жрецы отличались от остальных членов обществ» какой-то деталью своего одеяния.
Например, на Таити ови носили вокруг бедер рогожу, на Гавайских островах — «юбку» не-
белой тапы, а на Маркизских островах — длинные белые одежды
из лубяной материи.
Жреческое звание, кроме некоторых ограничений, давало также ряд преимуществ и выгод.
Священнослужитель был «первым-после вождя». С доколониальных времен на Таити
сохранилась запись поучения, прекрасно иллюстрирующего этот факт:
«Богам принадлежит ночь. Хина, владычица Луны, не спускает добрых глаз, оберегая сон
утоливших голод людей и игры влюбленных, потому что ее светлые лучи проникают и сквозь
плетеные крыши хижин. Море под прибрежными пальмами смягчает ее взор, в то время как в
тени огромных манговых деревьев
шепчет душа ночи.
Но кто там бродит средь стволов кокосовых пальм, кто беспрерывно бормочет и поет? Ты
узнаешь священнослужителей?
Они бродят ночь напролет. Они бодрствуют, покуда люд л спят или любят друг друга. Они
твердят молитвы и возносят хвалы атуа. Беспрерывно и без запинки произносят они тексты о
происхождении богов и родословные вождей, те, что теряются в сумерках минувших времен.
Они — охранители священных слов, которые должны оставаться нерушимыми. Их души
бодрствуют во тьме ночи. Бели память изменяет — им помогают завязанные на веревке узлы,
и они вспоминают забытые строки бесконечных песнопений.
Но горе ян, если они хоть раз ошибутся: люди станут вх презирать н насмехаться, я вечно
будет тяготеть над ними про клитие богов.
В каждом святилище сын наследует отцу, наследует его опыт, тайное знание священных слов
и священнодействии, продолжает родительское дело, и духовная сила переходит на сына.
Когда старый священнослужитель лежит на смертном одре, сын его,. раскрыв рот, склоняется
над губами отца и впитывает дыхание умирающего, чтобы священные знания не
испарялись...»
Положение священнослужителя требовало в Полинезии высокого профессионализма.
Каждому из великих, а также к каждому на других наиболее важных для данного острова
богов служила отдельная, самостоятельная группа («орден») жрецов. В угоду разным богам
совершались и разные обряды. Каждому атуа во время обрядов приносились «свои» жертвы,
иногда и человеческио,
В древних храмах
Полинезийские священнослужители совершали богослужения в святилищах н заботились о
них. Святилища — тихоокеанские храмы под открытым небом — были не только
важнейшими центрами религнизыой и даже социальной жизни на полинезийских островах, но
одновременно и самыми примечательными творениями местной каменной архитектуры.
На большинстве архипелагов и островов «треугольника» эти храмы под открытым небом
называются «мараэ». (Только гавайцы называют их хеиау, а на острове Пасхи полинезийское
незнание основной части святилища — алтаря — аху — давалось и всему храму.)
Мараэ — полинезийский храм —• представляет собой мощенное камнем и, как правило,
обнесенное каменной стеной пространство, иногда образующее террасы и украшенное
каменным алтарем аху, изваянными из камня (или дерева) изображениями богов н
различными божественными символами. Например, на Мангаиа (острова Кука) в святилищах
помещались каменные топоры — символы весьма почитаемого здесь бога Тане. В других
местах храмы украшали большими рыболовными крючками -символами культа
прославленного Мауи, согласно мифу выловившего из воды острова Полинезии, и т. п.
Наконец, мараэ — по крайней мере, в некоторых областях «треугольника»— служили и
особым местом захоронений, точнее, местом погребения умерших вождей, на чьей
территории располагалось святилище. Дело в том, что полинезийские мараэ принадлежали не
только богам, но и вождям. Размеры, внешнее великолепие, святость и значение храма были
показателями силы и могущества соответствующего арики и его семьи.
Так выглядят мараэ на большинстве полинезийских земель. Лишь на западе «треугольника»
храмы располагаются в постройках, внешне ничем не отличающихся от жилых домов
местных
жителей, но имеющих исключительно религиозное значение. На Самоа же и в Новой
Зеландии слово мараэ (малаэ) означает всего лишь место, где происходят собрания.
Но на островах и архипелагах Центральной, Восточной я Северной Полинезия святилища
имеют описанный выше единообразный вид. По мере того как в отдельных уголках
Полинеанн росло могущество великих и верховных вождей н их стремление укреплять свой
престиж, увеличивалось на их землях чвсло храмов, которые становились все красивее.
Святилище Араху Ройо (о-в Таити)
16t
168
Без сомнения, самые достопримечательные мараэ возникли на •островах Общества главным
образом в XVII и XVIII вв., прежде всего на самом острове Таити. К тому же здесь, на Таити,
мараэ ^или, по крайней мере, некоторые из них) сохранились. Многие, например знаменитый
Араху Раху, были реконструированы специалистами. Именно здесь, на Таити, археолога и
этнографы, и в первую очередь Хосе Гарангер и Кеннет Эмори, тщательно обследовали местные
святилища.
Именно благодаря их усилиям мы довольно много знаем о полинезийских мараэ. Знаем, в
частности, что существовало несколько типов святилищ. Во-первых, были маленькие семейные
мараэ. Каждая семья создавала маленький мощенный камнем храмик, посвященный самому
древнему мужскому предку этого рода.
На каменной площадке святилища помещался и особый деревянный настил, своеобразные
погребальные нары, называвшиеся «фаре тупапау», где на несколько дней оставляли тело
умершего. Название каждого такого семейного мараэ охранялось строгим табу и содержалось в
глубочайшей тайне. Звать его могли только члены семьи, которой принадлежало святилище.
Строили храмы и отдельные профессиональные группы, свое-то рода цехи. Например,
собственное святилище имели строители лодок, рыболовы, «архитекторы» и т. д.
Существовали также большие «общеплеменные» святилища. Археологи часто называют их
«королевскими» мараэ, поскольку их строительство и функционирование зависели от верховного
вождя, правившего данной территорией. Обычно «королевские» иараэ сооружали на берегу
океана. (По представлениям полинезийцев, море «очищает» святилище. К тому же по воде до свя-
тилища легче добраться.) Такое «королевское» мараэ, принадлежащее правящему роду Помаре,
находилось, например, » деревне Аруэ на Таити.
Главное сооружение всякого святилища — каменный алтарь аху, который воздвигается в форме
ступенчатой пирамиды из тщательно обработанных камней. На этом аху, самом святой месте
храма, во время религиозных празднеств «пребывают» боги, ненадолго посещающие нараэ. Дело в
том, что полинезийское святилище не является постоянным местопребыванием атуа. Это лишь
место, где боги и люди встречаются, место, где человек посредством обрядов, совершаемых
жрецами, испрашивает у сверхъестественных сил удачу в жизни, счастье, здоровье.
Кроме аху, на котором время от времени пребывают боги, святилище украшают и
многочисленные уау, деревянные или каменные «столика», или «пюпитры», на которые
возлагаются жертвоприношения, и упомянутые выше фаре тупапау. Рядом со святилищем
находится фарс ваа а ге атуа — дом, где помещаются лодки, на которых благородный покойник
после краткого «поминального» пребывания в своем мараэ отплывет в загробный мир.
Украшали святилища н различные барабаны, а также идолы — деревянные или каменные
изображения богов, обычно небольшого размера. Поблизости от храма располагалась хижина,
в которой жили верховный жрец я другие священнослужителя. К дому жрецов всегда
примыкал и некий склад или гардероб храма. Здесь хранили знаки достоинства вождя,
роскошные одеяния жрецов и первосвященника н, главное, священный пояс — маро,
украшенный желтыми или красноватыми птичьими перьями.
В ареалах полинезийских святилищ мы встречаемся с новой разновидностью «третьих
пирамид» — пирамид Океании. Если на архипелаге Тонга это, так же как в Египте,
возвышенные ступенчатые каменные гробницы властителей, то пирамиды, которые мы
находим на территории полинезийских храмов под открытым небом, по сути дела,
представляют собой вздымающиеся ввысь алтари.
Примерно с 1690 г. аху — алтари полинезийских храмов — стали возводить из все большего
количества все более крупных и все лучше обработанных камней. Например, близ деревни
Махаитеа в области Папара на Таити выросла великолепная, импозантная десятиступенчатая
пирамида, у основания достигавшая '.ста метров в длину и тридцати метров в ширину. Этими
высокими, многоступенчатыми каменными пирамидами, поднимающимися к вершине аху и,
кажется, еще выше, к самому солнцу, как бы достигает вершины и развитие полинезийских
религиозных центров, а также развитие всей этой столь важной сферы полинезийской
культуры.
Освящение таитянских мараэ
Примерно с конца XVII столетия на Таити (и прилегающих к нему островах) наблюдается
настоящее перепроизводство больших «королевских» святилищ н их столь же больших пирами-
дальных алтарей. Строительство и освящение «королевских» иараэ становится делом всего
племени, всего народа.
Решение о начале строительства большого полинезийского храма, так же как о начале
строительства большого экспедиционного судна, принимал лично верховный вождь — арики (на
Таити его звали —арии). Он также решал, в каком месте на его земле должно быть построено
мараэ. Через гонцов о своем решении начать строительство святилища он извещал деревни своего
владения. Поэтому в каждой деревне как наглядный символ начала строительства высаживалось
растение ти. В свою очередь, это служило обитателям деревни знаком, что с настоящего времени
некоторые виды пищи становятся табу. Сбереженная таким образом пища позднее
предназначалась строителям храма.
171
Одновременно вождь рассылал по деревням гонцов с приказом чтобы на строительство явились
мастеровые и ремесленники. Жители земель, которые отводились под храм, должны были их
покинуть. Отныне эта территория принадлежала только богам.
Изгоняли не только людей. Поскольку один из главных законов полинезийского «обычного права»
предписывал, что мараэ должно строиться при полной, абсолютной тишине, из окрестностей
изгоняли птиц. В водах, прилегающих к святилищу, рыбаки больше не смели ловить рыбу; строгое
табу запрещало также на месте, где будет стоять храм, разводить костры.
После того как территория строительства очищалась от всех признаков жизни, в одну из ночей,
когда на небе сияла полная луна, жрецы укладывали в землю так называемый первый камень,
вокруг которого начиналось строительство. Этот первый камень — по полинезийской традиции —
должен быть принесен в святилище из иного, более древнего, находящегося в другом месте, но
тоже принадлежащего этому же племени мараэ.
Камень следовало положить в фундамент храма. Но, для того чтобы строительство было успешно
завершено, одновременно с закладкой первого камня необходимо было принести в жертву
человека. Осужденный на заклание, разумеется, не знал об участи, уготованной ему вождем и
жрецами. На него нападали из засады, тут же на месте убивали, а тело, после того как оно
подвергалось мацерации, вместе с первым камнем опускали я основание строящегося храма.
Когда над телом принесенного в жертву человека возводили иол, а вокруг ставили каменную
ограду и когда строительство полностью завершалось, наступал день торжественного освящения.
Кульминация обряда — восхождение верховного жреца по ступеням алтарной пирамиды, аху.
После этого устраивался пир. Глашатай-герольд объявлял титулы присутствующих на торжестве
сановников, и они поочередно получали свою долю праздничного угощения.
После освящения храма возле него начинались танцы. Полинезийцы также с воодушевлением
предавались своим излюбленным спортивным состязаниям и играм. Наконец «ломались» все табу,
относящиеся к месту строительства,— люди и живот-пые снова возвращались в окрестности
храма, снова здесь слышался лай собак и кукареканье петухов, звучали человеческие голоса.
В новом храме совершались бесчисленные обряды. В самом деле бесчисленные, но один из них
имел совершенно исключительное значение и назывался «паи атуа». Пожалуй, это было нечто
большее, чем обряд, это была личная встреча 'верующего г-, богом. Ведь бог, которому мараэ
непосредственно посвящалось, как и все боги, в храме «не живет», а «посещает» его лишь в
совершенно исключительных случаях, когда его побудит к встрече со своими почитателями этот
главный обряд — паи атуа.
172
На Гавайских островах некоторые святилища служили и другим целям. Местные храмы не были
мараэ (по-гавайски— хеиау) обычного типа. В сущности, это — пристанища, прибежища, которые
здесь называют пуухонуа. Одно из таких гавайских пуухонуа, расположенное близ селения
Хонаунау на Большом Гавайском острове, археологи тщательно реставрировали. С трех сторон
его охватывали могучие каменные валы толщиной в несколько метро». За ними располагались
святилища, многочисленные деревянные изображения богов и королевская гробница Халеокеаве.
В благоустроенное прибежище в Хонаунау (и в другие подобные ему священные приюты) за его
мощные укрепления удалялись те, кому на этом архипелаге грозила какая-нибудь опасность. Это
были либо воины племени, потерпевшего поражение в войне (если бы они попали в плен,
победители могли бы принести их в жертву богу Ку), либо те, кто нарушил какое-нибудь из
многочисленных табу (в наказание их тоже зачастую ожидала смерть).
Всех провинившихся, нарушивших табу, и беглецов, искавших защиты под сенью священного
приюта, жрецы подвергали ритуальному очищению, освобождали от грехов, чтобы они —
Десятиступенчатая пирамида (о-в Тонга)
173
словно после оправдательного приговора — могли вернуться н людям, не опасаясь
преследований.
Подобные святилища, служившие и как прибежища для изгнанников, вероятно, существовали в
доколониальные времена и на других полинезийских архипелагах. Во всяком случае, чюхранились
сведения о таком храме-прибежище, некогда существовавшем на атолле Тонгарева (северная
группа островов
Кука).
Кроме святилищ-приютов, родовых и семейных храмиков и «королевских» мараэ в Полинезии
было и несколько святилищ, обслуживавших обширные области. Одним из таких «междуна-
родных» мараэ было, например, знаменитое святилище Фате Руа сна острове Борабора (острова
Общества), о котором уже шла речь.
Мараэ Фате Руа основал здесь вождь Те Фату, родиной которого был остров Ротума, отстоящий
отсюда на тысячи километров к западу. Те Фату мечтал создать союз полинезийских архипелагов
и островов. Выражением такого общепо ли нежинского единства, которое он назвал «хау фаатау
ароха», что приблизительно переводится как «правительство дружеского сообщества», « должно
было стать святилище Фате Руа.
Однако поистине общеполинезийское значение имело другое святилище островов Общества —
храм Тапутапу area на острове Раиатеа.
Остров Ранатеа вообще играл большую роль в жизни полинезийцев, особенно в поздний,
«классический» период развития полинезийской культуры. Жители многих островов Океании счи-
тали священной прародиной Гавайки именно Ранатеа. Они упоминали тексты «говорящих
дощечек» с острова Пасхи. Раиатеа прославляют как свою единственную истинную родину и
маори Новой Зеландии.
Так — на юг, восток, север н запад — простиралось влияние небольшого острова, с которым
чувствовали себя связанными невидимыми нитями обитатели самых отдаленных полинезийских
земель. Там, где некогда возникло первое поселение Ранатеа — Опоа, основано святилище
Тапутапу атеа, чье 'влияние вскоре переросло не только границы 'этого района, но и всего острова,
а затем и всего архипелага, распространившись наконец — прямо или косвенно — на всю
Полинезию, на всех полинезийцев.
Жрецы Тапутапу атеа выступали хранителями и толкователями единой полинезийской культуры,
полинезийских религиозных представлений, полинезийской философии. В то же время ученые и
священнослужители из Тапутапу атеа вносили в куль* туру полинезийцев н особенно в их
религиозные представления много примечательных нововведений.
Тапутапу атеа и его актеры
Большое «международное» мараэ на Раиатеа - знаменитое Тапутапу атеа («Святейшее небо», или
«Святейшее пространство») посвящено почитаемому на этом архипелаге богу Оро, сыну вели кого
Тангароа, который, по преданию, сам некогда жил здесь,
и Опоа.
Рядом с большим храмом в Опоа был создан своего _рода «теологический институт», где жрецы
развивали полинезийские религиозные представления, размышляли о богах, их сущности и
воздействии на жизнь человека. В задачи «семинарии» при
Реконструкция святилища Вахалу (Гавайи)
175
Тапутапу атеа входило ве только формвровавве «правильных» н единых для всей Полинезии
религиозных представлений, но и вх распространение по всему региону.
Жрецы из Опоа заботились о сохранении глубокой гомогенности полинезийской духовной
культуры в религии в, действи тельно, во многом тому способствовали. Именно с этими
целями в Тапутапу атеа регулярво проводвлись своеобразные общеполинезийские «соборы»,
ва которые съезжались жрецы со мвогих архипелагов Тихого океана, в частности даже с
отдаленной на несколько тысяч километров Новой Зеландия. На «соборах» в t)noa
религиозные представления в толковании местных жрецов предлагались на суд
представителей различных полинезийских групп, живущих иа чрезвычайно отдаленных от Ра
па те а островах и архипелагах.
В общеполинезийских съездах, проводившихся в Тапутапу атеа, например, постоянно
принимали участие представители островов Ротума, Борабора, Хуахине, Таити, Муреа,
Раротонга (острова Кука), архипелага Тубуав, Новой Зеландии. В заранее установленные дни
представители этих полинезийских земель съезжались в расположенное на берегу моря
святилище Тапутапу атеа.
Большие лодки свозили на «соборы» в святилище Тапутапу атеа и «длинных» (в рапавуйских
«говорящих дощечках» они именуются «длинноногими рыбами»), то есть людей, предназна-
ченных для жертвоприношения. Там их убивали в честь местного бога Оро, сына великого
Тангароа, чей культ требовал челоье-ческнх жертв. Сотни черепов принесенных в жертву «-
.urn, а также погибших в боях украшали стены прослав.ь^ и . тялища.
Кровожадный Оро, требующий человеческих жертвоприношении,-типичный представитель
самого молодого поколевия агрессивных богов, патронов воинственных полинезийских
«королей» и вождей. И здесь, в Тапутапу атеа, культ бога Оро связан с семьей одного из таких
местных «королей» — с местной династией, которую основал легендарный Хиро.
Кстати, именно здесь, в Тапутапу атеа, потомки и наместники Хиро принимали присягу на
верность и послушание от вождей более низкого ранга. Символом власти на Раиатеа был
хранившийся в Тапутапу атеа красный пояс из птичьих перьев, которым в этом святилище под
большим каменным столбом «короновали» властителей острова.
Святилище Тапутапу атеа было также и местом зарождения весьма интересного тайного
культового союза, тайного полинезийского общества, которое называлось Арной, или Ареори.
Основателем его, согласно ранатеаским преданиям, был именно бог Оро, культ которого
жрецы Тапутапу атеа столь активно развивали.
Двух своих братьев - Урутетефа и Оротетефа,- заслуживших благорасположение Оро тем, что
они добровольно вызвались
176
пожертвовать собой в его честь, бог сделал первыми ариори, легендарными основателями
тайного религиозного общества.
Главный долг почитателей Оро, членов общества Ариори, очевидно, состоял в заботе о
плодородии полей и плодовитости женщин. Вот почему ариори часто выступали на свадьбах.
Дело в том, что, если смотреть на них глазами европейца, ариори выглядели своего рода
«бродячими комедиантами», и поэтому первые французские администраторы на Раиатеа
ошибочно называли их «Secte des comediens («Секта комедиантов».)
АрнорЕ выступали со своими танцами, песнями, акробатическими упражнениями и, скажем,
пантомимическими спектаклями даже в чрезвычайно отдаленных от Раиатеа областях Океа-
ния. Члены этого общества всегда совершали «артистические турне» на целой флотилии
лодок. Однажды Кук встретился с такой «гастрольной группой» полинезийских актеров
арворв, которая совершала свое «турне» на шестидесяти судах!
Ариорв приставали к берегу заранее намеченного острова, где демонстрировали местным
жителям свое искусство. За это хозяева должны были их кормить н предоставлять ночлег. По-
всюду их встречали весьма радушно. И не только потому, что актеры выступали с
«интересной программой», но и потому, что, по представлениям полияезийцев, пребывание
ариори на острове приносило много радости — после их посещения рождалось много детей,
поля давали удивительно обильный урожай, а море — богатый улов,
Самим же арнори иметь детей запрещалось. Одним из важ-аеялпк табу, которому должны
были подчиняться входившие в это тайное общество ^л.чины н женщины, был как раз абсо-
лютный запрет на восцроязведенне потомства. Если женщина иа Ариори рожала ревеню, его
немедленно умерщвляли. Причем нее члены Арворв весьма интенсивно предавались
взаимному половому общению. В этом отношении среди ариори царила полная свобода, в
половые еняви были совершенно неупорядоченны.
Внутренняя организация тайного общества Ариори напоминает организацию «вольных
ыамёнщиков». Все общество разделено за ряд лож. Причем на Раиатеа ложи размещались в
самом святилище Тапутапу are*. Так же как масоны, ариори делились н* несколько, а если
говорить точно, на восемь ступеней. Возможно, сначала в ариори принимали только детей
вождей, но позднее тайный союз открыл двери и для простых полинезийцев.
По «ступозськам» лестницы члзиы тайного общества поднимались медленно. Длительное
время они были ж.ею дашь послуш-пиками (лоо) и находились н саиом зависимом
положении, при-.служивал ВСУМ члезак высших ступеней. Во время публичных
«представлений», составлявших основную открытую деятельность ариори, послушники могля
декламировать, петь и играть лишь & малозначительных партиях. После того как поо
проявлял достаточное знание тайного учения н особенно тогда, когда он глубоко пронвкал в
культ бога Оро, он мог быть принят в общество,
177
посвящен в его члены и стать настоящий ариори — правда, пока лини, первой, самой низкой степени.
Свидетельство принадлежности к той или иной ступени члены тайного общества носили прямо на теле.
Им была татуировка. Достигая более высокой ступени, член Ариори имел право украсить татуировкой
еще какую-либо часть своего тела. Эта татуировка оказалась чем-то вроде звездочек на офицерских
эполетах. Образцы татуировки и расположение того или иного узора были раз я навсегда строго и
точно определены в соответствии с рангом ариори.
Возникшее на Раиатеа тайное общество — Ариори — в Полинезии не единственная организация
подобного рода. На Маркизских островах действовал тайный союз Каной (впрочем, если мы примем во
внимание законы чередования звуков, то выяснится, что, строго говоря, перед нами то же самое
название, только звучащее несколько иначе). Однако ввиду более низкого уровня социально-
политического развития маркизского общества каиои не достигли такого совершенства и такого
значения, как их тезки с Раиатеа.
Маркизские канон в большей степени, чем ариори, сохранили и явную связь со своей первоначальной
миссией — обеспечением плодородия. Чтобы задобрить богов, они охотились за черепами « людьми,
предназначенными для жертвоприношений. Но в одном каиои совершенно схожи со своими
раиатеаскимн коллегами — в глубоком интересе к татуировке, которая опять-таки в точности
соответствовала предписанным образцам и, согласно строго заведенному порядку, наносилась на точно
установленные части тела.
Канон по сравнению с ариори открыто служили вождньс от дельных областей и островов, или,
пожалуй, лучше будет сказать, более открыто защищали их интересы. Иногда они были и членами
«свиты» вождя. Такая тесная связь с элитой общества, с его великими вождями чрезвычайно
характерна для всего, что в Полинезии имеет отношение к религии, религиозным представлениям,
культу.
В Полянеэии никто никогда не задавал вопроса:
— Кто выше, император или папа?
Здесь первая роль совершенно бесспорно принадлежала представителю политической власти. Арикв.
Полинезийскому вождю. Арики были настоящими властителями «властителей рая».
Семья,
государство и экономика
Прежде всего хотелось бы сказать о социальной и политической организации Полинезии. Следует
обратить внимание, что полинезийское общество было — в сравнении с двумя другими частями
Океании, Меланезией и Микронезией — значительно более разви-
178
тым. Ко времени прихода сюда первых европейцев монолитное родовое общество уже полностью
отошло в прошлое.
И хотя на отдельных архипелагах уровень общественного развития был неодинаков, тем не менее еще
задолго до появления •первых чужеземцев во всей Полинезии начался процесс глубокой социальной
дифференциации. Повсеместно здесь существовало несколько весьма различных по своему положению
слоев населе-яия. Это было обусловлено довольно высокой производительностью труда, что давало
возможность ряду слоев общества — вождям, священнослужителям, представителям различных видов
искусства -— непосредственно не участвовать в материальном производстве.
В этой связи заслуживает внимания одно любопытное обстоятельство. Хотя на полинезийских
островах возникает значительный прибавочный продукт, который мог бы обеспечить развитие
торговли и обмена, ничего похожего там ве происходит. (И если уж речь зашла об экономике,
необходимо также отметить, что •столь развитые во многих отношениях полинезийцы так и не
«изобрели» денег чли какого-либо их эквивалента.)
При эток нужно учесть, что ни в одной другой области не «ложилось таких больших различий в
развитии отдельных архипелагов н островов, как именно в сфере общественной организации.
Основным типом семьи на всех островах была парная (моногамная) "' семья. Обычно она входила в
состав так называемой большой семьи, имеющей общего прапрапредка по мужской линии, и его культ
в каждой такой основной ячейке полинезийского общества играл важную роль. Таким образом,
родство определялось преимущественно по мужской линии.
Несколько таких больших семей жило сообща в полинезийской деревне. Жизнью деревни руководили
местные вожди «ли нечто вроде совета старейшин, которому — особенно на островах Самоа — при
решении «общественных вопросов» принадлежало последнее слово.
Полинезийское общество было строго разделено на несколько слоев. Принадлежность к тому или
иному слою, по существу, наследовалась"'. Так, свой социальный удел полинезиец обретал уже при
рождении.
В полинезийском обществе было три основных слоя — это арики, или вожди, свободные общинники и,
наконец, подневоль-ные рабы. Впрочем, рабов мало. На ряде островов их вообще не было. На
остальных преимущественно существовало лишь так называемое патриархальное рабство, при котором
рабы не обеспечивали основное пропитание общества, а лишь помогали в хозяйстве. Это скорее слуги,
чем рабы. Глубоко униженное положение рабов более всего проявлялось в отношении к нии «свобод-
ных» членов общества. Рабы считались существами низкими, грубыми, лишенными человеческого
достоинства.
Разделение общества на аристократию, лично свободных об-тцинников и рабов в каждой из стран
Полинезии имело своеоб-
179
разную, не похожую на других форму. Но можно с уверенностью-сказать, что наиболее высокого
уровня социальное развитие достигло на трех архипелагах — на Тонга, Гавайских островах и на
островах Общества (особенно на самом большом из них — Таити).
На этих трех архипелагах зарождаются настоящие общественные классы. Параллельно с
переходом к классовому обществу здесь складываются и ранние полинезийские государства,
территорию которых составляет уже не какая-то отдельная область, а весь остров или даже
архипелаг. Здесь происходят изменения и в отношениях собственности, касающиеся основного
средства производства — земли.
Невозможно привести к общему знаменателю все различия и особенности конкретного социально-
политического развития на разных архипелагах. К тому же такая попытка привела бы ко-многим
неточностям, если не ошибкам. Поэтому в соответствии с давно известным принципом «pars pro
toto»"" лучше избрать один пример, по возможности позволяющий судить и обо всех остальных
случаях.
Все архипелаги, где социально-политическое развитие зашло далеко, мне довелось посетить не раз
во время моих поездок no-Океании. Но чаще и продолжительнее всего я останавливался на
Гавайских островах, где в моем распоряжении был богатый архив Гавайского королевства, а также
многочисленные письменные сообщения первых миссионеров и американских колонистов:
архипелага, хранящиеся в фондах Гавайского государственного университета и ряда других
исследовательских центров.
Благодаря этим источникам мне удалось составить болс^ полное представление о социальной
организации этого архипелага, чем о других землях «треугольника».
Две ипостаси полинезийского общества
И на Гавайских островах задолго до прихода «белых» произошел распад отличавшегося
монолитностью родового общества. Высшей общественной ячейкой, в которой связи между
отдельными членами определялись на основе родства, становится упоминавшаяся выше большая
семья. Но роды и племена как таковые уже не существуют. (Традиционные границы племенных
территорий теперь заменены границами отдельных округов.)
На Гавайских островах все общество, как и на других островах Полинезии, было разделено на три
слоя, вернее — на три самостоятельных класса с совершенно разным социальным положением.
Низшую группу и здесь составляли рабы (на Гавайях их называли пауза), в целом, правда,
довольно немногочисленные.
180
Само слово «каува» имеет чрезвычайно обидными, уничижительный оттенок. Тяжкий удел
гавайских рабов связан даже не с тем, что они — как в других частях света — своим нескончае-
мым подневольным трудом должны обеспечивать высокий экономический уровень общества и
«сладкую жизнь» элиты. Немногочисленные каува в глазах гавайцев — просто люди вне закона,
нечто вроде полинезийских парий.
Рабами, т. е. каува, в Полинезии становились люди, чьи предки (или они сами) некогда нарушили
какое-нибудь важное табу я были изгнаны из класса лично свободных — макааинана — в класс
каува. Рабами также становились и военнопленные, разумеется, если победители тут же не
приносили их в жертву богам в своих святилищах.
Каува имели право жениться лишь на каува. Ребенок раба становился рабом. Эти полинезийские
парии жили в хижинах, в особых, изолированных районах. В дом свободных макааинана, а тем
более представителей аристократии они не смели входить под страхом смерти. Разумеется, это
правило не распространялось на рабов, прислуживавших в семьях свободных членов общества. И
наоборот, вход на территорию, где жили «нечистые», был табу практически для всех лично
свободных гавайцев.
Каува, естественно, не могли владеть землей, не имели они и никаких других прав. Эти
«полулюди», как свидетельствовали первые «белые» посетители полинезийских островов,
считались пригодными лишь для одного — для жертвонриношений. Именно из их числа выбирали
тех, кого убивали во время совершавшихся в храмах обрядов.
Положение древних полинезийских рабов во многом до сих пор неясно. Письменные сообщения о
них первых посетителей Гавайских островов появлялись лишь спорадически.
Но мало говорятся и о тех, кто заслуживал бы с нашей стороны главного внимания,— о членах
самого многочисленного слоя гавайского общества, о макааинана. Их название связано со словом
«айна» — «почва», «земля». А оно, в свою очередь, связано со словом «есть, питаться».
Макааинана, и верно, были людьми, своим трудом обеспечивавшими пропитание всего общества.
Они заботились о том, чтобы всем гражданам полинезийского государства было что есть.