Сохор А.Н. Бородин А.П

Подождите немного. Документ загружается.

рению в 1879—1881 годах революционной ситуа-

ции— второй за двадцатилетие (первая, как извест-

ло, возникла на рубеже 50—60-х гг.). В воздухе

ощущалось приближение бури, перед царским пра-

вительством снова встал грозный призрак рево-

люции.

Однако кризис не привел к взрыву. Убийство

Александра II народовольцами 1 марта 1881 года

было высшей точкой подъема революционного дви-

исения, исчерпавшего на этом свои силы. Как отме-

чает В. И. Ленин, «второй раз, после освобождения

крестьян, волна революционного прибоя была отбита,

и либеральное движение вслед за этим и вследствие

этого второй раз сменилось реакцией...».'

Настала мрачнейшая эпоха в жизни русского

общества — эпоха «разнузданной, невероятно бес-

смысленной и зверской реакции», по определению

В. И. Ленина.

Лучшие люди русского общества задыхались

в гнетущей атмосфере. «Поистине, презренное время

мы переживаем, презренное со всех сторон, — писал

Салтыков-Щедрин. —

нужно большое самообла-

дание, чтобы не прийти в отчаяние».

В этих условиях среди значительной части рус-

ской интеллигенции распространились настроения

уныния, подавленности, разочарования в прежних

идеалах. На смену былым радикальным увлече-

ниям пришла куцая проповедь «малых дел». Неко-

торые из недавних участников освободительного

движения перешли в лагерь реакции, стали на путь

ренегатства.

Но лучшие деятели русской культуры сохранили

и в 80-х годах верность передовым идеям, не под-

дались упадочным веяниям. «Нет, я человек 60-х

годов, отсталый человек, — писал о себе Репин,—

для меня еще не умерли идеалы Гоголя, Белинского,

Тургенева, Толстого и других идеалистов».'' Репин,

как и ряд художников, писателей, актеров его по-

коления, в эти труднейшие годы продолжает линию

Высокоидейного демократического искусства 60-х

годов. Да и в новом поколении зреют могучие твор-

239

ческие силы. Искусство этой поры представлено цц

только Надсоном и Апухтиным, но и Л. Толстым

Щедриным, Островским, Г. Успенским, Чеховым, Ко-

роленко, Репиным, Крамским, Суриковым, В. Васне-

цовым, Антокольским, Ермоловой — не говоря yj^e

о блестящей плеяде музыкантов.

Не следует поэтому упрощать историческую кар-

тину и представлять дело так, будто политической

реакции неизбежно должен был сопутствовать застой

в области культуры и общественной мысли. Здесь

уместно вспомнить слова В. И. Ленина о том, что

«в России не было эпохи, про которую бы до такой

степени можно было сказать: «наступила очередь

мысли и разума», как про эпоху Александра III!..

Именно в эту эпоху всего интенсивнее работала рус-

ская революционная мысль, создав основы социал-

демократического миросозерцания. Да, мы, револю-

ционеры, далеки от мысли отрицать революционную

роль реакционных периодов».

С этой точки зрения надо подойти и к русскому

искусству. 80-е годы, при всех трудностях и проти-

воречиях в его развитии, не были эпохой запустения

и упадка. Преодолевая большие препятствия, искус-

ство неуклонно двигалось вперед, навстречу новым

завоеваниям.

Какие же позиции занимал в этот период Боро-

дин? Ю. А. Кремлев пишет, что он «переживает

в 80-е годы безысходный разлад, вызванный прежде

всего неприглядной реальностью реакции, топчущей,

искореняющей лучшие идеалы прошлых двух 10-

летий, разрушающей ту веру в возможность спокой-

ного и светлого развития русской культуры, которая

питала творчество Бородина раньше. И хотя к кон-

цу своей жизни Бородин, крайне неудовлетворенный

положением русской науки и русского народного

просвещения, особенно горячо стремится к музыке,

музыка тоже не дает ему полной отрады. Он уже

не находит в себе прежних могучих творческих

сил... Утрата прекрасных иллюзий, печаль, умеряе-

мая только богатырским оптимизмом, потеря твер-

дой почвы для монументального творчества, ослаб-

240

А. П. Бородин. 1880

ление творческих сил при нарастающем стремлении

к композиторству — вот главнейшие факторы и сто-

роны жизни Бородина в описываемый период».

В этой характеристике верно отмечены те пере-

мены, которые совершились в Бородине в связи

с его усталостью и болезнью. Но взгляды его в 80-х

годах были все же несколько иными. Испытывая

горечь и разочарование, он сохранил, однако, преж-

нюю цельность убеждений. Не угас окончательно его

«богатырский оптимизм».

Не было также краха иллюзий. Ведь и раньше

Бородин смотрел здраво и трезво на положение

вещей, не закрывая глаза на трудности и препят-

А. П. Бородин 241

сгвия, стоящие перед русской культурой, и не

обольщаясь пустыми мечтами о ее «спокойном» раз.

витии (вспомним хотя бы его отношение к борьбе

партий в науке и в музыкальном мире и участие

в этой борьбе). С другой стороны, он и теперь не

только верен идеалам шестидесятничества, но и ак-

тивно отстаивает их (хотя, быть может, без преж-

него молодого воодушевления).

И вовсе не крайняя неудовлетворенность положе-

нием русской науки и русского народного просвеще-

ния заставляет Бородина устремиться особенно го-

рячо к музыке. Причина здесь другая: растущее

признание творчества композиторов Могучей кучки

со стороны публики и рост его собственной компози-

торской известности. А положение русской науки и

просвещения не оставляет его пассивным: он не

бросает «поля битвы» и стойко борется за их инте-

ресы.

Общественная активность Бородина в 80-х годах

по-прежнему очень велика. Он непременный участ-

ник работы Русского физико-химического общества,

делегат VI Всероссийского съезда естествоиспытате-

лей и врачей, состоявшегося в Петербурге в конце

1879 года, товарищ председателя биологической сек-

ции Общества охраны народного здравия. Его науч-

но-общественные заслуги отмечены избранием его

в 1883 году в почетные члены Общества русских

врачей. К этому надо присоединить обширную об-

щественную деятельность в области музыки.

И всюду Бородин, как и раньше, использует все

возможности, чтобы защитить дело прогресса, под-

держать передовые силы русской науки. Показа-

тельно в этом смысле его отношение к событиям,

развернувшимся после смерти Н. Н. Зинина в

1880 году.

Уход из жизни любимого учителя был тяжелым

ударом для Бородина. Но не уныние и растерянность

овладели им, а энергичное стремление пропаганди-

ровать дело Зинина и увековечить его память.

Речь на похоронах Зинина (9 февраля 1880 г.) он

посвятил разъяснению заслуг «дедушки русской хи-

242

1ЛИИ» как горячего патриота в создании русской

химической школы, в борьбе за «живые и высокие

начала науки, прогресса и самодеятельности» (III,

87). Вместе с А. М. Бутлеровым Бородин написал

биографический очерк о Зинине.

Особенно много сил положил Бородин на соору-

ясение памятника Зинину. Никаких средств «свыше»

для этого не было отпущено, и пришлось развернуть

кампанию по сбору денег по всей России. Бородин

отправил подписные листы во все университеты и

другие высшие учебные заведения, обратился лично

ко многим ученым. «Простите великодушно за бес-

церемонное обращение к Вам, — писал он П. П. Алек-

сееву.— Да послужит мне извинением горячее же-

лание, чтобы русские люди почтили память одного

из славнейших борцов за самостоятельность рус-

ской науки и мысли, великого нашего химика.

Стыдно будет, если русские люди, несущие свою

лепту на памятник Либиху, Велеру, Клоду Бернару,

остались бы глухи к призыву сделать то же покой-

ному Н. Н. Зинину» (IV, 22—23). Результаты прев-

зошли все ожидания: благодаря усилиям Бородина

удалось собрать столько средств, что оказалось воз-

можным не только поставить памятник Зинину (он

был открыт в 1885 г.), но и основать стипендии его

имени.

На освободившееся после смерти Зинина место

действительного члена Академии наук группа пере-

довых русских ученых выдвинула кандидатуру

Д. И. Менделеева. Избрание его академиком каза-

лось предрешенным: ведь Менделеев был одним из

признанных корифеев мировой науки, членом ака-

демий наук Франции, Германии, Англии и других

'^ран. Но в Академии наук была сильна реакцион-

ная («немецкая») партия, пользовавшаяся поддерж-

кой правящих кругов. И на выборах 11 ноября

1880 года Менделеева забаллотировали.

Это позорное решение вызвало мощную волну

общественного возмущения. И Бородин также вы-

сказал открыто и недвусмысленно «глубокое негодо-

вание на возмутительные отношения Академии наук

243

к нашим крупным русским ученым» (III, 127—128).

Не ограничившись этим, он принял участие в меро-

приятиях Русского физико-химического общества

выступившего с решительным протестом против

происков реакции и устроившего демонстративное

чествование Менделеева.

Как и прежде, общественная деятельность Боро-

дина в 80-х годах в наибольшей степени была свя-

зана с МХА и Женскими врачебными курсами.

В конце 70-х годов политическое брожение в

среде слушателей МХА достигло наибольшей силы

и вылилось в ряд открытых выступлений (см. гла-

ву III). Правительство приняло крутые меры. Был

разработан новый устав академии, введенный

в 1881 году (с этого года академия стала имено-

ваться Военно-медицинской). На основании его со-

кратился прием новых слушателей, особенно — из

числа малоимущих, были урезаны права конферен-

ции профессоров как органа самоуправления. В ака-

демии воцарились казарменные порядки. Усилились

полицейские преследования студентов — участников

революционного движения.

Бородин и в эти трудные годы остался верным

защитником свободной мысли. О его настроениях

можно судить по скупым и немногочисленным вы-

сказываниям, касающимся положения в академии.

Он торжествует по поводу снятия Н. И. Козлова

с поста главного военно-медицинского инспектора,

откуда тот влиял на академию, поддерживая реак-

ционную партию. Его «не манит... при настоящих

условиях», то есть в обстановке разгула реакции,

место начальника академии, которое ему, по слухам,

хотели было предложить.

Наконец, Бородин самоотверженно помогает

молодежи, на которую обрушились полицейские

репрессии. «Начало 80-х годов, — рассказывает

М. М. Ипполитов-Иванов, — было особенно тревожно

в политическом отношении; аресты студентов шли

непрерьшно, и Бородин выбивался из сил, выручая

то одного, то другого, бегая по приемным власть

имущих, проявляя большую настойчивость и тер-

244

дение. В одну февральскую ночь во втором часу

издается у Ильинских звонок, появляется Алек-

сандр Порфирьевич, занесенный снегом и промерз-

ший до последней возможности; оказалось, что он

с восьми часов вечера и до часу ночи провел на

извозчике, разъезжая по учреждениям, разыскивая

кого-то из арестованных, и все это делалось без

всякой рисовки, а из чистого чувства человеколю-

бия и отеческого отношения к молодежи».

Много времени и сил Бородин уделил в послед-

нее десятилетие жизни своему любимому детищу —

Женским врачебным курсам. Их судьба в 80-х го-

дах была безрадостной. Объявив поход против выс-

ших учебных заведений — «рассадников опасного

свободомыслия», реакция с особенной яростью опол-

чилась на женское образование. По распоряжению

Александра III в 1882 году новый прием на Курсы

был прекращен. Курсы были изъяты из ведения

Военного министерства, частично содержавшего их,

и сразу попали в тяжелейшее финансовое положе-

ние.

Бородин бросился спасать «погибающее», «не-

счастное учреждение». Бо все концы страны поле-

тели призывы к добровольным пожертвованиям для

Курсов. Но и тут встретились препятствия: откры-

тый сбор средств был официально запрещен, и при-

шлось действовать обходными путями: писать част-

ные письма и т. п.

«Курсам приходится переживать, может быть,

самую трудную пору своего существования,—писал

Бородин одному из жертвователей в ноябре 1882 го-

да.—

основания их минуло всего 10 лет, тем не

менее они имеют уже свое прошлое, и хорошее

прошлое, дающее им право на уважение и симпатии

лучшей части русского общества. Честь же и слава

той части общества, которая, без всякого официаль-

ного призыва, спешит на помощь юному учрежде-

нию и несет свою лепту, чтобы выручить из беды

погибающие Курсы. А нельзя не сознаться, что бу-

ДУЩность Курсов всецело зависит теперь от мате-

риальной поддержки общества» (III, 252).

245

Помощь общественности позволила Женским вра,

чебным курсам продлить свое существование. Тогда

убедившись в провале попыток удушить Курсы без-

денежьем, правительство решило действовать в от-

крытую. В конце 1886 — начале 1887 года все выс-

шие женские учебные заведения, в том числе

Врачебные курсы, были официально ликвидированы

(единственное исключение составили Бестужевские

курсы, но и там произошло резкое сокращение кон-

тингента слушательниц). Восстановлены они были

лишь в 90-х годах.

Закрытие Женских врачебных курсов Бородин

воспринял как глубокое личное потрясение, и тяже-

лые переживания, связанные с этим событием, не-

сомненно, приблизили его смерть. «Когда для Алек-

сандра Порфирьевича,—^рассказывает А. П. Диа-

нин,— стало ясно до очевидности, что курсы должны

погибнуть,— нужно было видеть этого необыкно-

венного человека, с каким удвоенным вниманием,

даже нежностью он стал относиться к самым ни-

чтожным мелочам, касающимся курсов. Так только

мать ухаживает за любимым больным ребенком,

для спасения которого истощены все средства и

которого медики давно уже приговорили к смерти.

Когда же пришлось ломать лабораторию и перево-

зить из нее вещи в академию, А. П. не выдержал

и просто расплакался. Впрочем, до последнего дня

своей жизни А. П. не терял надежды, что Курсы

снова воскреснут, причем с гордостью перечислял

имена женщин-врачей, известных уже не только

своими сведениями по медицине, но и той пользой,

которую они принесли своей практической деятель-

ностью».

«Не может быть, чтобы дело женского

медицинского образования в России так и погиб-

ло»,— говорил он.

Помимо внешних, обусловленных общей полити-

ческой обстановкой в стране, возникли перед Боро-

диным и трудности внутренние. Бородину не привы-

кать было к загруженности и недостатку времени:

его жизнь и раньше была заполнена, казалось, до

предела. Но все же никогда еще он не жаловался

246

А. П. Бородин. 1885

на такую перегрузку, как в последнее 10-летие. При

этом в жалобах его зазвучали новые нотки неудов,

летворенности и досады, словно он уже чувствовал

что времени ему осталось немного и надо дорожить

каждым днем...

Особенно обидно было тратить силы на бюро-

кратическую писанину и заседательскую суетню, ко-

торых было хоть отбавляй в эту эпоху, увековечен-

ную в «Помпадурах и помпадуршах» и «Истории

одного города» Щедрина. «Просто ума не приложу,—

жалуется Бородин. — Куда девается время? Черт

знает что такое! Не успеешь опомниться — глянь:

новая неделя начинается, куда девалась прошедшая

неделя? — понять не можешь; а между тем она ка-

нула в вечность. Даже жутко подчас становится.

И не то чтобы много хлопот, работы особенной, за-

бот важных. Нет! Так, на пятачки размениваешься»

(IV, 60). Меньше чем за месяц до смерти Бородин

пишет жене: «Ты не поверишь, как летит время

в этом водовороте, в этой бесконечной толчее жиз-

ни, дни мелькают за днями, точно телеграфные

столбы мимо поезда на железной дороге, который

несется на всех парах. Иногда, право, становится

даже страшно, когда подумаешь, как бежит время,

куда бежит и ради чего бежит» (IV, 228). «Господи!

Когда же конец этому будет?» — вырывается у него

в другом письме, содержащем описание его занятий

(оно и сегодня вызывает у читателя горькое чувст-

во): «Утопаю в кипах исписанной бумаги разных

комиссий, тону в чернилах, которые обильно извожу

на всякие отчеты, отношения, донесения, рапорты,

мнения, заключения, ничего путного не заключаю-

ш;ие» (IV, 223).

В эти годы у Бородина впервые появляется наме-

рение оставить казенную службу. Но оно оказы-

вается неосуп];ествимым: этого не позволяет мате-

риальное положение семьи. «Служил тридцать лет

и выслужил тридцать реп,—подводит он в 1885 году

итог своей государственной службы. — Выйду в от-

ставку, в Петербурге жить нечем будет, придется

удирать туда, где дешевле» (IV, 148). К рассужде-

248