VI
В нынешний период деградации традиционной партийной системы сильна ностальгия по
«золотому веку», когда партии играли главенствующую роль в политической жизни страны. Не
следует, однако, переоценивать славное прошлое американских политических партий. Еще в 1835
г. Токвиль писал: «В Америке были в свое время великие политические партии, ныне
прекратившие существование», — имея при этом в виду, что партии, объе-
379
динявшие борцов за идею, тогда уже уступили место партиям мелких карьеристов и
корыстолюбцев
23
.
По глобальным вопросам наши главные партии никогда и не занимали принципиальных позиций,
меняя свою тактику в зависимости от требований времени. «Каждая партия, — писал Генри
Адаме, — меняет свои принципы в зависимости от того, находится ли она у власти или же в
оппозиции»
24
. Так, федералисты выступали и как сецес-сионисты (на Хартфордском конвенте), и
как сторонники сильного федерального правительства. Демократы в разные периоды то
отстаивали права штатов, то выступали за централизацию, а республиканцы поступали так же,
только в обратном порядке. «Символами американских партий, — заметил как-то Шлезингер-ст.,
мой отец, — являются слон и осел, а не леопард, который, как известно, не меняет своих пятен».
Только мелкие партии позволяли себе роскошь последовательно отстаивать свои неизменные
принципы «и в результате почти всегда так и оставались незначительными»
2
5
.
Конец прошлого столетия был «золотым веком» именно для партий как общественных
институтов, но не для президентов, профессиональных политиков и всей администрации как
таковой. Культ партий вытеснил из памяти их генезис и изначальные цели. Возникнув как
инструмент для достижения определенных политических целей, партии с течением времени
замкнулись сами на себя.
Одновременно с превращением партий в главных протагонистов на политической сцене мельчали
лидеры, возглавлявшие исполнительную власть. За сорок лет от Линкольна до Теодора Рузвельта в
США не было ни одного выдающегося президента. К тому же сам Линкольн был президентом
меньшинства, а Т.Рузвельта привело в Белый дом случайное стечение обстоятельств.
Профессиональная политическая деятельность перестала вызывать уважение. Молодой Генри
Адаме, вернувшийся в Штаты из Лондона после Гражданской войны, «ужаснулся, обнаружив, что
самая злая сатира на американских сенаторов или политиков неизменно вызывала смех и
аплодисменты в любой аудитории. Ни богатые, ни бедные не испытывают к собственным
представителям ничего, кроме презрения»
26
. Брайс, симпатизирующий американцам, пришел к
печальному выводу, что «среднего американца вполне ус-
380
траивают посредственности в политике», а партийные деятели — «сами по большей части люди
весьма серые» — отдают предпочтение кандидатам посредственным перед незаурядными
27
. С
другой стороны, даровитые политики на поверку слишком уж часто входили в конфликт с зако-
ном. «Цифры и факты, — писал Марк Твен, — неопровержимо свидетельствуют, что в конгрессе
заседают сплошь американцы с явно преступными наклонностями»
28
.
В наши дни американцев убеждают в преимуществах так называемой системы боссизма.
Справедливо указывая на засилье в партиях дилетантов или фанатиков, одерживающих верх на
праймериз и кокусах, журналисты и социологи тщатся доказать, насколько лучше обстояли дела в
добрые старые времена, когда партийные боссы, уединившись на пару часов в прокуренной
комнате, выходили оттуда с респектабельными кандидатурами и сбалансированными списками.
Правда, партийные боссы редко выдвигали кандидатов, которых сами не в состоянии были
полностью контролировать. Типичным кандидатом партийных боссов после упомянутых
совещаний в прокуренной комнате был, к примеру, Уоррен Дж. Гардинг, а все без исключения по-
настоящему сильные президенты XX в. оказались выдвинуты кандидатами вопреки желанию пар-
тийных боссов, •утративших к тому времени свое решающее влияние. Новые идеи в политику
привнесли реформаторы, не признававшие контроля партийных избирательных машин, такие, как
Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон, Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди и, сколь ни странно, Рональд
Рейган. Это были подлинные лидеры, вырвавшие свои партии из-под контроля боссов и
формировавшие их по собственному образу и подобию. Партийные боссы, безусловно, чутко
реагировали на требования тех или иных локальных групп, улавливали местные настроения.
Истинные реформаторы, напротив, искали решения общенациональных задач, стремясь
сформулировать в своих программах общенациональные устремления, Так или иначе, боссизм в
период своего расцвета отнюдь не был таким уж благом.