Садовая Г.М. Германия от кайзеровской империи к демократической республике (1918-1922 гг.)

Подождите немного. Документ загружается.

231

благоприятный для Англии, Антанты и самого премьера результат. Он

задумал маневр, который должен был заставить Советскую Россию уплатить

долги Западу всех российских правительств, но при этом взять на себя

основную тяжесть восстановления европейской экономики. Маневр казался

ему очень остроумным и хитрым, но на деле стал первой тактической

ошибкой премьера Англии и всей западной дипломатии. Ллойд-Джордж

вознамерился обсудить проблемы восстановления России и Европы с

представителями Советской России, полуофициально, но в компании

делегатов Франции, Бельгии, Италии, так что на обсуждениях создавался как

бы единый фронт против Германии.

Переговоры начались в большой тайне (по крайней мере, официально)

от Германии, хотя информация обо всем происходившем быстро

распространялась среди других делегатов и журналистов. Представители

указанных стран встретились на вилле Альбертис, в большом кабинете,

отведенном для Ллойд-Джорджа

. Прибыли и представители России.

11 апреля советским представителям вручили для ознакомления так

называемый лондонский меморандум – предложения финансово-

экономических экспертов стран Антанты, заседавших 20-28 марта в Лондоне.

Первая часть предложений называлась «Восстановление России», вторая –

«Восстановление Европы». Суть обеих программ сводилась к требованию об

уплате Советским правительством всех долгов Царского и Временного

правительств как условие возможных кредитов России. Требовали и

реституции, т.е. возвращения национализированной собственности

иностранцев, а также создания комиссии русского долга, отмены монополии

внешней торговли и ряда других мер, аннулировавших советское

законодательство и вводивших порядки, характерные для полуколоний.

Эксперты сознательно оставили право России на репарации с Германии по

116-й статье Версальского договора. Это было второй ошибкой союзной

дипломатии. Вместо стравливания Германии и России это фактически

Любимов Н.Н., Эрлих А.Н. Ук. Соч. С. 50-52.

232

толкало их к сближению на основе договоренности, достигнутой ими в

Берлине.

Советская делегация, внимательно изучив меморандум экспертов,

отвергла его и представила свои контрпретензии. Дискуссия, проходившая

14-15 апреля, сразу же приняла острый даже резкий характер. Французы

предъявили советским делегатам своего рода ультиматум, и Барту не без

самодовольства сказал, что только сегодня, 15 апреля, начинается настоящая

Генуэзская конференция

. Барту, однако, недооценил возможные действия

представителей РСФСР. Совещание не дало результатов, что поставило под

угрозу срыва планы британского премьера. Выявились серьезные

разногласия и между Англией и Францией, которые мешали компромиссу,

впрочем, вряд ли возможному.

Бурные заседания на вилле Альбертис, разумеется, привлекли

внимание немецких дипломатов. Этому способствовали преднамеренная или

случайная утечка информации об этих заседаниях, постоянные, хотя и

неясные, слухи о возможном соглашении с Россией. Это встревожило

немецкую делегацию, оказавшуюся в Генуе почти сразу в изоляции от

серьезной работы и выработки соглашений

. Доходили до нее и разговоры о

116-й статье. Новая информация всполошила немцев. Они поспешили

встретиться со знакомыми им дипломатами, в частности, английскими, и те

не стали отрицать того факта, что переговоры с русскими ведутся, даже

намекали, хотя и туманно, на возможность соглашения сторон.

Немцы вели себя в Генуе настороженно, опасаясь подвоха со всех

сторон, включая и Россию, боялись вызвать недовольство Антанты, особенно

Англии, занимавшей более благосклонную к ним, чем Франция позицию.

Англичане постоянно заверяли немецких дипломатов в своем

доброжелательстве. И вдруг оказалось, что, не пригласив немцев, союзники

Малафеев К.А. УК. Соч. С. 72.

Архив МИД РФ. Фонд Генуэзская конференция 1922. Оп. 1. Пор. 10. Папка 1. Л.

18.

233

решают важнейшие вопросы с Россией, в том числе и о 116-й статье. Тревога

немцев нарастала. Они старались по всем каналам собрать любую

информацию о том, что же происходит на Альбертис. Были попытки отвлечь

англичан от русских и одновременно укреплялись контакты с русскими

дипломатами.

И тут на «авансцену» вышло еще одно – и важное – действующее лицо

– итальянский дипломат А. Джанини. Разные авторы «наградили» его

различными должностями и даже инициалами (А., Г., Д.)

. Г.В. Чичерин

называл его итальянским послом в Лондоне, другие авторы – секретарем

итальянского министра иностранных дел К. Шандлера, секретарем

итальянской делегации в Генуе или представителем итальянского премьера

Факта и т.д. Ахтамзян считал его просто сотрудником итальянского МИД.

Любимов и Эрлих писали, что он торговый атташе Италии в Лондоне и

эксперт ее делегации в Генуе

Так или иначе, Джанини знал многих и многие знали его, он бывал во

всех делегациях. Американский историк Дж. Ф. Кеннан поставил вопрос:

почему Джанини, «человек, видимо пронырливый и осведомленный,

стремился быть во всех делегациях?» Кеннон считал, что этот вопрос не

выяснен до сих пор

Джанини неожиданно, без приглашения 14 апреля посетил главу

немецкой делегации довольно поздно и до 12 часов ночи рассказывал ему

подробно в деталях о ходе переговоров русских и англичан на вилле

Альбертис. Своей цели Джанини добился: он напугал Вирта, который тут же

собрал немецких делегатов, которым итальянский дипломат повторил свой

красноречивый рассказ. Немцы были в шоке. Раздосадованный Ратенау

расхаживал по гостиной, сказав фразу, которую несколько раз потом

СГО. Т. II. С. 472.

Любимов Н.Н., Эрлих А.Н. Ук. Соч. С. 67. В этом качестве Джанини знал и Л.Б.

Красина.

Kennan G.F. Russia and the West under Lenin and Stalin. Boston-Toronto. 1961. S. 218-

219.

234

повторил. Д’Абернон пишет со слов Мальцана, что Ратенау прямо спросил

Джанини, предполагают ли союзники изменить условия их лондонского

меморандума (крайне неприятного для Германии 116 и 260 статьи

Версальского договора). Джанини дал отрицательный ответ, тогда Ратенау

категорически заявил, что в таком случае нам придется не выявлять

отношения к меморандуму и искать себе помощь против 116-й статьи, где

только можно

Визит Джанини произвел сильное впечатление на германских

дипломатов. Из этого потом выросла легенда о том, что Ратенау враг каких-

либо контактов с русскими, испугался чуть ли не до истерики и решился тут

же подписать соглашение с РСФСР.

Не все исследователи обращают внимание на то, что рассказ о визите

Джанини, рисующим весьма негативно поведение Ратенау, базируется на

воспоминаниях А. фон Мальцана, да еще в пересказе лорда Д’Абернона.

Между тем есть и другие свидетельства и источники, совсем иначе

освещающие реакцию и действия Ратенау, например Г. Кесслера, известного

журналиста и друга Ратенау, сопровождавшего его на Генуэзской

конференции и воспоминания экспертов немецкой делегации,

опубликованные Э. Шулиным в 1977 г., Х. Раумера, промышленника и

политика, депутата Рейхстага от Народной партии; журналиста Карла

Блюменфельда, литературного критика Альфреда Керра, писателя Э.

Людвига и др. Все записи свидетельствуют об осведомленности Ратенау о

слухах и перепитиях на конференции, о связях русских и англичан, о том, что

Гильфердинг и Бернгард безмерно нападали на Ратенау, упрекая его в

неукротимом тщеславии, которое становится большим препятствием в Генуе

для европейской действенной позиции Германии

Посол мира. Страницы из дневника лорда Д’Абернона. С. 201.; Ахтамзян А.А.

Указ. Соч. С. 70-71. Ратенау сказал: «Приготовлен чудесный обед, нас на этот обед не

приглашали, однако спрашивают, как нам нравится меню». С. 71.

Kessler Harry Graf. Tagebücher 1918-1937. Politik, Kunst und Gesellschaft. Frankfurt

am Main. 1961. S. 292-294.

235

Ратенау с самого начала конференции развил бурную деятельность по

сбору информации и поддержанию контактов с российской делегацией.

Посредником с ней он назначил Р. Гильфердинга – экономического эксперта.

Ратенау, человек эмоциональный и чуткий волновался: как бы немцев «не

обскакали» союзники и уже вошедшие с ними в контакт русские.

В немецкой делегации сложилось мнение о необходимости совершить

поворот на Восток к России. Ведь договор был почти готов. Об этом говорит

интересная телеграмма шефа отдела печати немецкой делегации в Генуе О.

Мюллера рейхспрезиденту Ф. Эберту, отосланная в Берлин 15 апреля.

Мюллер писал: «надо с осторожностью подходить к сообщениям о

договоренности между Россией и западными державами…, как показали

наши контакты с русскими, сообщения о продвижении этих переговоров и об

их итоге опережают собою факты». Далее в телеграмме раскрываются

намерения немцев: «Мы по-прежнему находимся в контакте с русскими.

Имеется полная возможность прийти к договоренности. Прилагаем все

усилия к тому, чтобы использовать эту договоренность, помешать

заключению соглашения между русскими и западными державами без

нашего участия»

. Этот документ говорит об осведомленности и о

боевитости немецкой делегации, не собиравшейся сдаваться Антанте. Немцы

внимательно следили за развитием ситуации. Пытались связаться с Ллойд-

Джорджем, но англичане уклонились от встреч.

Еще более важна рукописная записка (найденная в архиве Красина) от

13 апреля 1922 года Г. Чичерину, т.е. написанная еще до визита Джанини, в

которой сообщается, что ночью звонил Мальцан, просил свидания и сообщил

следующее: «вчера англичане предлагали немцам присоединиться к

меморандуму лондонских экспертов, выключив из него все статьи,

неприятные для Германии. Они ответили отказом… И далее немцы готовы в

интересах нашей поддержки и уменьшения шансов срыва конференции

сейчас же подписать Берлинский протокол с некоторыми незначительными

СГО. Т. II. С. 478-479.

236

поправками. Для этого нужно свидание Чичерина с Ратенау по возможности

сегодня». Записка заканчивается настоятельным советом: «Думаю, что

свидание с Ратенау нужно спешно устроить и Берлинский протокол спешно

подписать. 13. IV. Нераборчивая подпись»

. Записка свидетельствует о том,

что не все ясно до сих пор в подписании Рапалльского договора, во всяком

случае и в позиции Ллойд-Джорджа и Ратенау, но совершенно ясно, что

немецкие и русские эксперты все время были в контакте и Чичерин

продавливал свою линию на сближение с Германией. Известно, что

Литвинов придерживался английской ориентации.

Американский историк Дэвид Феликс пишет, что «нельзя объяснить

смысл сообщения Джанини немцам»

. Он утверждает, что анализ

обстоятельств подписания договора показывает: «главными были не

колебания Ратенау, а роль итальянского секретаря Джанини и его связь с

английской делегацией»

. Он также подчеркивает, что «ни Вирт, ни Ратенау,

ни оба вместе не привели к Рапалло. Договор был неизбежен, так сложились

обстоятельства»

. С такой постановкой вопроса вполне можно согласиться.

Сам Ратенау в письмах жаловался на тяжелую обстановку в Генуе: «Работа

идет на пределе всех сил. Это не только борьба на конференции, а все, что

связано с толпой экспертов, прессой и многим другим…»

Существует большая литература со множеством объяснений, догадок и

оценок истории подписания договора в Рапалло. Немецкий историк Г.

Моммзен считает, что в Генуе немецкая делегация подверглась

«психологической изоляции», переговоры между западными державами и

Советской Россией заставили Ратенау занять «место между двумя стульями».

В итоге договор был заключен «без включения президента, правительства и

Архив МИД РФ. Фонд Генуэзская конференция. 1922. Оп. 1. Пор. 10. Папка 1. Л.

18.

Felix David. Walter Rathenau and the Weimarer Rebublic. The Politics of Reparations.

Baltimore. London. 1971. P. 140.

Ibidem. P. 141

Ibidem. P. 142

Rathenau Walter. Briefe. Neue endgültige Ausgabe in drei Bänden. Dresden. 1930. Bd.

II. S. 348-349.

237

первоначально планируемой консультации с Ллойд-Джорджем»

. Петер

Крюгер, другой немецкий историк, отмечает, что на Генуэзской конференции

за спиной Германии могли договориться с Россией другие страны: «Ратенау

не хотел лишаться ничьего расположения, поэтому тянул с подписанием

договора»

. Шульце Хаген подчеркивает, что поворот к «Востоку» был с

осуществлен с 1919 г., когда даже Томас Манн чувствовал необходимость из

протеста против Антанты выйти на улицу и кричать: Долой западную

лживую демократию! Да здравствует Россия и Германия! Слава

коммунизму!»

. Прусские люди надеются, что мировая история повториться

и как в 1813 г. союз Пруссии и России (тогда против корсиканского тирана)

состоится». Это и привело к Рапалльскому договору

. Американский историк

Тимоти О’Коннор пишет, что «ни одна из сторон не нашла компромисс.

Переговоры зашли в тупик. В этот критический момент Чичерин обратился к

германской делегации с предложением подписать договор»

Все-таки большинство авторов сходятся в том, что Ратенау против

своей воли подписал договор под нажимом Мальцана. Однако это не так.

Еще 15 апреля Мальцан по указанию Ратенау встретился с представителями

русской делегации так, чтобы их все видели и, в том числе, англичане

. А

вечером 15 апреля Ратенау вместе с промышленником – экономическим

экспертом в Генуе – Г. Раумером был на банкете у кельнского банкира Луиса

Хагена, где обсуждал ход и слухи конференции. По дороге в гостиницу

Ратенау все время твердил «Я могу», «Я не могу». Раумер комментировал эти

слова не как слабость и нерешительность министра, а как риск, полный

ответственности. Ратенау задал вопрос Раумеру: «Что же я должен делать?».

Mommsen Hans. Die verspielte Freiheit. Der Weg der Republik von Weimar in der

Untergang 1918 bis 1933. Berlin. 1989. S. 135.

Kruger Peter. Op. Cit. S. 142.

Hagen Schulze. Weimar. S. 234-235

Ibidem. S. 235

Тимоти Эдвард О’ Коннор. Указ. Соч. С. 130-131.

Felix David. Op. Cit. P. 142.

238

Раумер сказал: «Выбирайте между Каприви и Бисмарком!»

. Известно, что

канцлер Германии Каприви был англофилом, а Бисмарк – напротив.

Особо подчеркнем, и нарком Чичерин не без сопротивления членов

русской делегации настаивал на подписании договора с Германией. Так

Радек не был в восторге от подписанного договора. И Литвинов считал, что

можно договориться с Англией: «Не подлежит ни малейшему сомнению, что

Ллойд-Джордж и Шанцер стремятся во что бы то ни стало прийти к

соглашению с нами и готовы идти на максимум уступок»

Факты убеждают, что Рапалльский договор рождался в муках и был

плодом в большей степени двух министров иностранных дел Ратенау и

Чичерина. Кстати, когда Рапалльский договор был подписан и журналисты

стали выяснять детали этого события, снова всплыло имя Джанини. Он

поместил в итальянских газетах заявление, в котором отвергал слухи о том,

что был информатором немцев и чуть ли не посредником переговоров. Он

выразил особое недовольство немцами, повинными будто бы в

распространении этих слухов. Факта и Шандер (итальянский премьер и

минтстр иностранных дел) взяли Джанини под защиту, уверяя, что ему было

поручено всего лишь осведомить германскую делегацию о ходе совещания

на вилле Альбертис

Тревога немецкой делегации достигла своего пика. Они увидели, что с

интересами Германии не желают считаться, их отстраняют от решения

вопросов о восстановлении Европы и России. Возмущенный этим Ратенау

категорически заявил, что в таком случае Германия будет искать иные

гарантии. Продолжая попытки встретиться с англичанами, Ратенау решил

ввести в дело «иной вариант», уже готовую договоренность с Россией. Во

всяком случае 14 апреля, сразу после ухода Джанини, т.е. поздно ночью,

Ратенау дал немедленное задание своим сотрудникам возобновить контакты

Rathenau Walter. Hauptwerke und Gespräche. S. 879.

Архив МИД РФ. Фонд Генуэзская конференция. 1922. Оп.1. Пор. 5. Папка 1. Дело

5. Л. 11,12. (письма Литвинова в НКИД по вопросам работы конференции и текущим

вопросам НКИД (30 марта-24 мая)).

Любимов Н.Н., Эрлих А.Н. Указ. Соч. С. 91, 93.

239

с русскими, чтобы немедленно продолжить обмен мнениями, прерванный в

Берлине

. Мальцан позже вспоминал: «Я установил телефонную связь с А.

Иоффе и договорился с ним о встрече на следующее утро в 10 часов в

«Палаццо Империал». На встречу пришли А. Иоффе и Х. Раковский. Они

подробно информировали в ходе переговоров на вилле Альбертис, оценив их

в целом, несмотря на трудности и противоречия, как удовлетворительные.

Советские делегаты говорили, что они хотят сотрудничать и с немцами, и что

лучшее обеспечение общих интересов – подписание соглашения

. Мальцан

на это не ответил, но было решено продолжить контакты. Пока шла эта

беседа на веранде «Палаццо ди Реале», советник германского посольства в

Италии Дюфур ожидал Мальцана, чтобы ехать к англичанам и сообщить о

встрече с русскими.

Однако встреча с британцами утром не состоялась. Лишь во второй

половине дня Мальцан два часа беседовал с советником британского

премьера Уайзом, сообщив ему о предложениях русских. Он просил

союзников в свою очередь пойти на уступки немцам по ряду статей

Версальского договора, сделав максимальные усилия, чтобы побудить

англичан к сделке. Уайз не высказал особого удивления контактов русских и

немцев, о которых уже было доложено Ллойд-Джорджу и предупредил, что

Англии одной трудно сделать немцам что-либо для облегчения ситуации.

Уайз подтвердил, что переговоры на вилле Альбертис продолжаются и

протекают успешно. Вечером того же дня из разных источников, в том числе

от итальянцев, голландцев и других, просочились неофициальные сообщения

о том, будто бы успешно завершено соглашение России и Антанты, а

Германия оставлена в стороне

. 15 апреля, во второй половине дня, Мальцан

снова встретился с англичанами, которые сообщили о переговорах с

русскими. Он просил у них поддержки в репарационном вопросе, но снова

получил уклончивый ответ.

Kessler Harry Graf. Tagebücher. S. 292.

Ахтамзян А.А. Указ. Соч. С. 72.

Там же. С. 73

240

Советские авторы очень эмоционально описывали состояние немецкой

делегации: «очень подавлена», «жалели о холодном приеме, оказанном

Чичерину в Берлине», «Ратенау был в отчаянии» и т.д.

Рубинштейн Н.Л.

писал о двойной игре немцев, «которые хотели обмануть советскую

делегацию». Но разве немцы не хотели обмануть союзников?! Речь шла не об

обмане, но о том, когда и как использовать средство, о котором союзники

знали, но которому, видимо, не придавали значения.

Речь шла об уже почти завершенной договоренности с Россией. Немцы

о ней не забывали ни на миг. Конечно, немцы нервничали. Особенно

волновался Ратенау. Ведь возникала угроза не только дискриминации, но и

поражения германской делегации на конференции. И все же нам

представляется, что отечественные историки, особенно в работах 40-60-х

годов ХХ в. сильно преувеличивали степень тревоги, растерянности и чуть

ли не паники среди немецких дипломатов, особенно у Ратенау.

Необходимо отметить, что и Чичерин не был в восторге от работы

членов делегации, каждый из них имел свои амбиции, что раздражало

наркома и мешало выработать собственное отношение к немцам и Ратенау

События, предшествующие подписанию договора, подробно и с разной

степенью достоверности описаны в отечественной литературе. Считаем

обязательным подчеркнуть следующие моменты. Три попытки Вирта и

Ратенау связаться с Ллойд-Джорджем не дали результата. Это крайне

обидело немецких дипломатов. Весь вечер 15 апреля они просидели в

вестибюле своего отеля. В делегации сложилась отрицательная

эмоционально-психологическая атмосфера. Около двух часов ночи уже 16

апреля из приемной советской делегации позвонили в отель, где жили немцы.

Дальнейшие события по-разному освещаются в источниках – отчете

германской делегации, документах работников НКИД, воспоминаниях А.

Рубинштейн Н.Л. Указ. Соч. С. 280.; История дипломатии. Изд. 1-е. Т.III. С. 178;

Изд. 2-ое. Т. III. С. 282.

Архив МИД РФ. Фонд Генуэзская конференция 1922. Оп. 1. Пор. 7. Пака 1 (Дело

3). Л. 25.