Саар Г.П. Источники и методы исторического исследования
Подождите немного. Документ загружается.
расчитанной на более узкий круг подготовленных лиц, карикатура же — изобразительной
агитацией, расчитанной на самые широкие массы определенного класса.
Методы критики карикатуры, как исторического источника, в основном те же, что и в
живописи. Но в карикатуре следует сосредоточить основное внимание на критику
толкования. Обычно карикатура сопровождается текстом, подчеркивающим идею
карикатуры, но нередко из цензурных соображений и текст при карикатуре является
аллегорическим, смысл которого следует вскрыть. При критике достоверности сообщений
карикатуры следует выяснить, насколько распространенными являлись указанные в
карикатуре явления, имели ли они вообще место, и не искажает ли карикатура
действительности, например, не приписывает ли она отдельным лицам или классу
действия, которые не имели с их стороны места. Установить это можно только путем
привлечения других источников (газет, актов, мемуаров и др.).
В плакате основным является текст, кратко и ясно призывающий к определенным
действиям. Картина или рисунок, сопровождающий текст плаката, имеет целью привлечь
внимание к плакату, заставить прочесть его текст, а также стремится усилить воздействие
текста на читателя, сделать текст особенно выразительным. По своему характеру плакаты
бывают самые различные: рекламные (рекламирующие товары, зрелища, гостиницы,
курорты и т. д.), культурно-просветительные (указывающие на средства борьбы или
призывающие к борьбе с алкоголизмом, венерическими болезнями, нечистоплотностью,
неграмотностью и т. д.) и политические. Для историка наибольший интерес представляют
именно политические плакаты, получившие во время гражданской войны громаднейшее
распространение в советских республиках. По примеру Советской России политические
плакаты, как агитационное средство, стали выпускать контрреволюционные армии, а
также политические партии в других государствах.
При использовании плаката, как исторического источника, необходимо подвергнуть
критике текст плаката и картину (или рисунок)
[158]
на плакате. Приемы критики текста плаката те же, что при критике публицистических
произведений, приемы критики картины или рисунка такие же, какие применяются при
критике картин и карикатур.
ЛИТЕРАТУР А:
В. Фриче.Социология искусства. 1929 г.Д. И. Киплик.Техника живописи. Т.т. I—V.Ф.
Петрушевский.Краски и живопись. 1902 г.Я. Тугендхолъд. —Живопись и зритель. 1928
г.Русская живописьXIX века. Сборник статей под редакцией В. М. Фриче 1929
г.Феодоров-Давыдов.– Русское искусство промышленного капитализма. 1929
г.И.С.Рабинович.Труд в искусстве. 1927 г.В. К. Охачинский-Плакат. Развитие и
применение.В. Полонский.— Русский революционный плакат. 1925.Е. О.
Верт.Плакаты, лубки и календари в книготорговом ассортименте. 1930 г.Б.
Земенков.Графика в быту. 1930 г.Я. Тугендхольд.Художественная культура Запада. 1928
г.Искусство и литературав марксистском освещении. Составили Б. Г. Столпнер и П. С.
Юшкевич, ч. I. 1929 г. С.Н. Чеботарев.Возникновение искусства. 1930 г.
СГрузенберг.Книжные знаки. 1929 г. У.Иваск.Описание русских книжных знаков. Части
1 и II-я. 1905 и 1910 г. г.В. Верещагин.Русский книжный знак. 1902 г.3.
ГоллербахИстория гравюры и литографии в России. 1923 г.Г. Малецкий.Бытовые
мотивы и сюжеты народного искусства. (В росписи и резьбе). 1923 г.И. Вессели.О
распознавании и собирании гравюр. Перевод С. Шайкевич. 1882 г.Д. Ровинский.Русские
народные картинки. Т.т. I—V текста и 4 альбома картинок. 1881 г.И. Грабарь. История
русского искусства. Лрхитектура. скульптура, живопись. Т.т. 1—III, V и VI (все
вышедшее).Вопросы реставрации.Сборник Центральных Государственных
Реставрационных мастерских. Под редакцией И. Грабаря. Вып. I И. 1926 и 1928 г.г.Н.Н.
Масленников.Плакат. 1930 г.Г. В. Плеханов.Собрание сочинений. Под ред. Д. Б.
Рязанова. Т. XIV.Н.Tietze.Die Methode der Kunstgeschichte. 1913 г.Маро-Вотье.Заметки
по технике живописи. Перев. Г. И. Кепинова, под ред. В. Н. Яковлева. 1930 г.
51. Фотографические и кинематографические снимки.
Фотографические и кинематографические снимки, как исторические источники, должны
быть подвергнуты, всем видам критики (подготовительной, толкования и достоверности).
При критике достоверности их необходимо иметь в виду, что фотография отнюдь не
является точным изображением действительности и если вобычной жизни слово
„фотографический снимок“, употребляют в смысле точности, то это далеко не
соответствует действительности.
Во время войны солдат посылал в деревню фотографические снимки, на которых наш
бравый солдат сидит на вставшем на задние ноги чистокровном арабском коне и стреляет
из револьвера, из дула которого выходит огонь, как из печи огненной, вдали же
взрываются снаряды и виден даже кусочек моря с броненосцем. Но даже в самой глухой
деревне знали, что из действительности на снимке изображен более и менее правдиво
только наш солдатик. А сидел же он во время фотографирования на деревянной лошадке
— скамейке, в руках держал револьвер из дерева или жести, а снаряды, броненосец и
прочее были размалеваны на полотне. И даже солдатик — и наш, и как будто-бы и не наш:
лицо у него какое то окаменелое, руки и ноги держит неестественно, глаза выпучены и т.
п., одним
[159]
словом, с трудом узнаешь. В городе же каждому известно, что хороший фотограф
посредством ретушевки может любую старуху превратить в двадцатилетнюю девушку.
Хороша она, фотографическая точность!
Ав кинематографическом снимке с правдивостью дело обстоит еще хуже: показывают
древнюю Ассирию и Вавилон, люди летают по воздуху на ковре самолете, велосипеды
разрушают стены, злоумышленники потопляют громадные пароходы и т. д.
При критике достоверности сообщения фотографических и кинематографических
снимков, прежде всего, необходимо обратить внимание на возможность декоративности:
дворцы могут оказаться картиной на полотне или сооружениями из фанеры, громадные
пароходы детскими игрушками, ливень и волны бушующие — струей из шланга, море —
небольшой лужицей или корытом, действующие лица — загримированными артистами.
Выяснить, где мы имеем дело с декорациями, и где с нормальными вещами и явлениями
можно путем пристального изучения снимка и учета, под каким углом и на каком
расстоянии произведен снимок. Чтобы быть в состоянии произвести эту работу,
использующий фотографические и кинематографические снимки в качестве
исторического источника должен быть знаком с техникой фотографии и кинематографии
и знать основные технические приемы фото-кино-
с‘емок.
Кинематографические и фотографические снимки в последние десятилетия фиксируют
все сколько-нибудь выдающиеся события общественной жизни. Но при использовании
снимков фото- и кинорепортеров необходимо иметь в виду, что весьма часто репортеры и
редакции дают подложные снимки. Например, снимки с жертв еврейских погромов
выдаются за снимки с жертв большевиков, первомайская демонстрация во Львове — за
первомайскую демонстрацию в Кишиневе, демонстрация 1922 года – за демонстрацию в
1930 году и т. д. В других же случаях перепутываются, без злого умысла, тексты к
снимкам, например, под фотографией М. Веске может быть указание: „проф. Келер“ и
наоборот. Выяснить эти подлоги и ошибки можно путем изучения изображенных на
снимке лиц, знамен (надписей), фона картины (зданий, вывесок, растений), одежды, лиц,
мундиров городовых, солдат, офицеров и должностных лиц и т. д. Нет нескольких
городов с совершенно одинаковыми зданиями, лозунги на знаменах, вывески, одежда и
мундиры меняются, и эти обстоятельва дают возможность установить подлог или ошибку.
Наибольшую ценность для историка общественных отношений представляют снимки с
натуры (видовые и хроники). Художественные кинопостановки представляют для
историка классовой борьбы интерес лишь постольку, поскольку в них отражаются
идеология, семейные отношения, быт и т. п. отдельных классов и классовые противоречия
вообще. Критическая проверка сообщений художественных киноснимков в основном
такая же, как проверка сообщений художественной литературы.
[160]
Л И T E P А T У Р А:
Г. В. Гольстен.Фотография для всех. 1929 г.Б. А. Евдокимов.Практическая фотография.
1927 г.Е. Энглиш.Основы фотографии. 1927 г.Советский фотографический
альманах.Ежегодник под редакцией В. П. Никулина. I. 1928 г.И. Д. Анощенко.Общий
курс кинематографии. Т. т. I—II, 1929 г.Я. С. Попов.Кино-технический словарь. 1928
г.Я. С. Попов.Кино-с‘емочные аппараты. 1929 г.Поэтикакино.Сборник статей под
редакцией В. М. Эйхенбаума. 1927.Кулътурфильма.Сборник статей под редакцией К. И.
Шутко. 1929 г.Б. С.Лихачев.Кино в России (1896—1926 г.) ч. 1 — 2. 1927 г.H. M.
Новлянский.Искусство грима. 1930 г.Лео Мур.Азбука киномонтажа. 1930 г.К.
Неблит.Обший курс фотографии. Книга 1-я. История фотографии, фотографическая
оптика, фотографические эмульсии. 1930 г.Г. Ф. Гапочко.Курс фотографии. Под ред. А.
А. Мартятина. 1930 г.
52. Географические карты и планы.
Историку весьма часто приходится обращаться к услугам географических карт и планов
городов, поселков, зданий, крепостейнт. п. Встретив в источнике упоминание какого-
либо селения, реки,, города, области, историк по географической карте старается
выяснить его местонахождение. Планы, публикуемые в описаниях археологических и
этнографических экспедиций и в описаниях отдельных памятников старины и искусства,
планы и географические карты, составленные путешественниками и топографическими
экспедициями — историк часто использовывает в качестве исторических источников.
Ошибки и опечатки встречаются в планах и географических картах отнюдь не реже, чем в
других источниках. До последних столетий географические карты и планы составлялись
по весьма приблизительным измерениям, по простым наблюдениям „на глаз“ и даже по
рассказам купцов и других лиц, имевших возможность познакомиться с какой-либо
страной. При таких условиях требовать от плана или географической карты точности
нельзя. Достаточно взглянуть на географические карты, составленные географами
древнего мира и средних веков, чтобы определить насколько ошибочно было их
представление о размерах отдельных стран и морей, о расположении рек, озер, островов и
городов, не говоря уже о том, что представление о нашей планете было у них совершенно
другое, чем у нас
Тем не менее древние географические карты и планы — весьма ценные источники, по
которым мы можем установить степень знакомства отдельных географов и народов с
окрестными странами, представления ученых разных эпох о нашей планете, а также
расположение отдельных селений, городов и крепостей, которые не сохранились до
наших дней.
Другая группа географических карт и планов — исторические географические карты и
планы, составленные на основании актов, описаний путешествий, древних
географических карт и планов, житий святых, летописей и других исторических
источников. Точность этих карт и планов зависит от достоверности сообщений
источников, которые были использованы при составлении их, от правильной
[161]
критической проверки этих сообщений, от точности занесения составителем
установленных фактов на бумагу и от точности печатной (графической) передачи
составленных карт и планов.
Третья группа географических карт и планов—современные карты и планы, составленные
на основании топографических с‘емок и более точных измерений. Точность современных
географических карт и планов зависит от точности топографических с‘емок и измерений,
от точности занесения результатов с‘емок и измерений, на бумагу и от точности печатной
(графической) передачи составленных карт и планов.
При критике достоверности современных географических карт и планов[22]необходимо,
прежде всего, установить, в результате каких с‘емок и измерений составлены карты и
планы. При этом очень важно установить точное время с‘емок и измерений, так как ни
одна географическая карта не отражает совершенно точно географии страны. Одни из
населенных пунктов прекращают свое существование, другие населенные пункты
возникают, строятся новые дороги, изменяются границы и т. д. Этом об‘ясняется, что
даже наиболее точные современные географические карты быстро стареют.
Что же касается проверки сообщений современных географических карт, то она может
быть совершена путем сравнения карты с местностью, изображенной на карте. Но такое
сравнение выполнимо только в сравнительно небольшой местности или в отношении
расположения на карте основных рек и населенных пунктов. Поэтому приходится
сравнивать карты между собою, считая за более достоверные сообщения карт,
составленных на основании топографических с‘емок. При этом изменения,
совершившиеся после топографической с‘емки, должны быть установлены на основании
других источников (договоров между государствами, законодательных актов об
административном делении государства, актов о возникновении новых поселений и
сообщений об уничтожении пожаром, наводнением, землетрясением и т. п. отдельных
селений, актов о переименовании городов и селений, газетных сообщений и т. д.).
Наиболее подробными картами СССР являются: 1) одноверстная карта отдельных
районов Поволжья, Урала и центральных губерний, 2) двухверстная карта Московской
губернии (в довоенных границах), 3) трехверстная военно-топографическая карта
Европейской части СССР, 4) десятиверстная специальная карта Европейской части СССР
с сопредельными государствами, 5) специальная десятиверстная карта Восточно-
Азиатской части СССР, б) двадцатипятиверстная военно-дорожная карта Европейской
части СССР, 7) пятиверстная карта Кавказа и прилегающих к нему частей Турции и
Персии, 8) десятиверстная карта Туркестана,
[162]
9) сорокаверстная карта южной пограничной полосы Азиатской части СССР, 10)
стоверстная карта Азиатской части СССР. 11) десятиверстная карта Западной Сибири и
12) сорокаверстная стратегическая карта Средней Европы. Масштаб всех этих карт,
изданных Военно-Топографическим Управлением, выражен в дюймах. В настоящее время
Военно-Топографическим Управлением Г. У. Р.-К. К. А., составляется и издается
отдельными выпусками новая карта СССР с масштабом 1 : 1.000000 (в одном сантиметре
пятнадцать километров). К указанным картам историку приходится обращаться в
необходимых случаях.
При использовании в качестве источников исторических географических карт, следует
установить правильность расположения рек, озер, гор и т. п. по проверенным
современным географическим картам (конечно, если не происходило перемещения русла
рек, высыхания рек и озер, появления новых гор, островов и т. п. географических
изменений, могущих быть установленными по письменным источникам). Расположение
же городов, селений, границ между государствами и областями, месторасположение
отдельных народностей, торговых и других путей и т. п. на исторической географической
карте должно быть проверено по достоверным, т.-е. проверенным, сообщениям актов,
летописей, описаний путешествий и других источников.
При проверке сообщений древних географических карт следует установить, в каком месте
находились отмеченные на них поселения, реки и т. п. и существовали ли они вообще.
Поэтому сообщения древних географических карт в отношении гор, морей, рек и озер
должны быть сличены с сообщениями последующих древних географических карт, с
современными географическими картами и с сообщениями древних письменных
источников. При установлении расположения городов и других поселений, отмеченных на
древних географических картах, следует использовать также данные археологических
обследований и раскопок.
От современных издателей планов зданий, городов и т. п. необходимо требовать указания
на планах севера и юга, и точного масштаба. Всякие планы, составленные в настоящее
время на-глаз, без точных измерений, следует признать совершенно
неудовлетворительными, и пользоваться ими можно только по проверке их на месте, с
совершением необходимых измерений. В планах зданий следует еще проверить, может ли
существовать вообще здание по приведенному плану, т.-е. не противоречит ли план
законам физики (план может быть составлен так, что построенное по нему здание
обязательно должно разрушиться, следовательно, план составлен неправильно и требует
проверки на месте). Планы зданий, крепостей, городов и поселений, данных в описаниях
путешествий и в других более отдаленных от нас источниках, должны быть проверены по
сообщениям других письменных источников и по данным археологических обследований
и раскопок.
ЛИТЕРАТУРА указана в главе 5-ой.
[163]
53. Географическая номенклатура.
Географическая номенклатура была во второй половине XIX и в начале XX столетий
одним из наиболее благодарных источников в руках историка. Только по одним
названиям рек, озер и селений историки определяли области, занятые когда-то на
Восточно-Европейской равнине отдельными финскими племенами, сарматами и др.
народами. По географическим названиям Середонин установил даже точный путь, по
которому мадьяры прошли при своем передвижении в Венгрию. И в настоящее время
историки, особенно исследователи истории финноугорских народов, широко пользуются
географической номенклатурой в качестве источника при определении племенных границ
в прошлом. Однако, нужно это отметить, историки не всегда достаточно осмотрительны и
осторожны при использовании географической номенклатуры, и результатом
некритического отношения к географической номенклатуре являются грубые ошибки.
При изучении географической номенклатуры историк должен определить из какого языка
происходит данное название (например, Вологда, Шексна и др.). Для этого он должен
определить, каким переделкам, изменениям определенных слогов и звуков, подверглось
слово в устах народов, которые населяли данную местность, и выяснить, как писалось
данное название в древних актах и летописях. Результатом такого изыскания является
восгтановленние первоначальной формы названия. Но всякий язык развивается и
подвергается изменениям. Поэтому, чтобы определить, к какому языку относится
полученная первоначальная форма названия, историк должен знать историю языков, слова
из которых встречаются в географической номенклатуре изучаемой им местности.
Историк совершает грубую методологическую ошибку, если он определяет
принадлежность древнего названия к определенному языку по словарю современного
(живого) языка. Еще более грубую методологическую ошибку совершает историк, если он
не выясняет исторического развития данного названия и сравнивает современную форму
названия с современным (живым) языком народности, живущей в другой местности. В
таком случае остаются невыясненными два независимых друг от друга процесса развития:
развитие названия в устах другого или других народов и развитие данного языка, и
сравнение результатов этих двух независимых друг от друга процессов развития может
дать только неверный вывод. Так например, на основании того, что во Франции имеется
отнятый в результате империалистической войны 1914–1918 годов от Германии Саарский
бассейн, а слово „saar“ означает на эстонском языке остров, мы не можем заключить, что
Саарский бассейн населяли когда-то эсты (или финны, у которых остров также называется
„saari“).
Поэтому первое требование, которое мы вправе пред‘являть историку, исследующему
географическую номенклатуру, это — серьезная
[164]
лингвистическая подготовка, без которой невозможны правильные выводы.
Кроме лингвистического исследования названий, при использовании географической
номенклатуры в качестве источника, историку необходимо изучать еще историю тех
поселений, городов и местностей, к которым исследуемые названия относятся. Это
необходимо потому, что одни названия вытесняются совершенно другими, новыми,
названиями, и потому что одновременно могут существовать несколько параллельных
названий.
Вытеснение одних названий другими происходит: 1) при занятии местности другим
народом с полным вытеснением народа, населявшего местность до такого занятия, 2) при
социальных переворотах, хотя при этом население местности остается прежним и 3)при
переходе данной местности в руки нового владельца. Так, например, после занятия
русскими Ганджа была переименован в Елисаветполь и за употребление старого названия
был установлен штраф; после революции Елисаветполь был снова переименован
правительственным актом в. Ганджу; Санкт-Петербург в начале войны был переименован
Петроградом, последний при советской власти — Ленинградом. В последние годы
появились новые названия городов —Сталинград, Зиновьевск, Сталино, Ульяновск,
Днепропетровск, Буйнакск, Махач-Кала, Кингисепп, Фрунзе, Свердловск и многие другие,
дореволюционные названия которых для многих уже теперь, через несколько лет после
переименования, совершенно неизвестны. Еще более многочисленными были после
революции переименования сел, волостей, улиц и площадей. Некоторые города в течение
нескольких лет переменяли несколько названий, например: Асхабад-Полторацк-Ашхабад.
До революции при переходе одного имения, хутора, деревни и волости другому владельцу
(через дарение, покупку, наследство) изменялись и названия, например, Антоново —
могло превратиться в Иваново, последнее — в Шестаковку и т. д.
При переходе местности от одного народа к другому или при появлении в данной
местности колонистов из другого народа, последние могут усвоить существующие
названия без изменения (Волга, Рига и др.), могут внести в название незначительные
изменения, облегчающие произношение слова на другом языке (Reval – Ревель, Бакы —
Баку,и др.), могут перевести название полностью или частично на другой язык
(Walkeajärvi—Белоозеро, Umpijärvi — Умбозеро и др.), могут заменить бывшее название
новым (Ганджа — Елисаветполь, Нотебург (Орешек) — Шлиссельбург и др.), могут
принять существующее название, дополнив его обозначением, к чему это название
относится (Wirtsjärw — Wirtzjerwsee), хотя при этом слово „озеро“, „село“, „город“, и т. п.
могут повторяться на двух языках (как в нашем пример „järw“ и „See“, оба
обозначающиее озеро).
Если местность населяют несколько народов, то озеро, остров, город, село, река ит. д.
могут иметь на каждом языке различные
[165]
названия, непосредственная связь между которыми может отсутствовать (Tallinn — Reval
— Колывань; Kuresaare — Arensburg; Tartu — Юрьев и т. д.). В таком случае при
совершенном вытеснении одного народа другим (или при полной ассимиляции), от
названия, которое было в употреблении у вытесненного народа, в данном географическом
названии не остается следа.
Название не всегда указывает на народ, который дал данное название. Наряду с
названиями, определяющими народность, откуда вышли люди, давшие названия
селениям, речкам и т. п. (Эстонка, Лифляндка, Эсто-Хагинское, Еленендорф и др.),
существует масса названий, указывающих только на определенное культурное или
экономическое влияние какого-либо народа или языка, на лицо или лиц, давших это
название. Например, многочисленные „бург“, „штадт“ и „поль“ в названиях городов
(Петербург, Екатеринбург, Кронштадт, Ставрополь, Симферополь, и др.) отнюдь не
доказывают, что эти города были созданы немцами или греками.
Наконец, одно и то же слово может возникнуть и существовать в нескольких языках,
которые не соприкасалась друг с другом, и слово может быт позаимствовано из одного
языка и стать достоянием другого языка. В обоих случаях название может ввести в
заблуждение исследователя. Например, далеко не все села, в названиях которых
встречается слово „базар“, созданы тюрко-татарскими народами: здесь мы можем иметь
дело и с обычными базарными селами, созданными русскими.
Приведенные соображения показывают, что по данным географической номенклатуры
историк может сделать те или другие выводы лишь после серьезных лингвистических и
исторических изысканий поповоду каждого названия. Для того же, чтобы по данным
географической номенклатуры сделать какие-либо категорические выводы, эти данные
должны быть подтверждены еще достоверными сообщениями других исторических
источников (актов, летописей, описаний путешествий и т. д.). В отношении более древних
эпох в этом отношении особенно важны данные, полученные в результате
археологических раскопок.
ЛИТЕРАТУР А:
Кроме указанной в главе 5-ой:Европеус.К вопросу о народах, обитавших в северной и
средней России до прибытия славян. „Журнал Министерства народного просвещения“,
1868 г.Е.Schröder.Ueber die Ortsnamenforschung. 1908.H.Wäschke.Ortsnamenforschung.
„Deutsche Geschichtsblдtter". I. 1900 r.G. Hey.Zur Ortsnamenforschung „Deutsche
Geschichtsblätter“. II, 1901 г.H. Witte.Ortsnamenforschung und Wirtschaftsgeschichte.
»Deutsche Geschichtsblätter
“
. III, 1903 г.
54. Фонографическиезаписиизвуковыефильмы.
Критика фонографических записей не отличается от критики других исторических
источников и должна охватить как критику подготовительную, так и толкования, и
достоверности. При подготови-
[166]
тельной критике необходимо обратить особое внимание на подлинность записи, так как
возможны поддельные записи, выдаваемые за записи пения знаменитых умерших певцов,
речей политических деятелей, а также поддельные записи этнографического характера
(народных песен, народной музыки и т.д.). Проверка производится путем сравнения с
достоверно подлинными записями, или путем проверки записи на месте, где, якобы, была
сделана запись (при записях этнографического характера). Кроме того, на подделку
указывает и техника выполнения записи (пластинок), если пластинка относится к
позднейшему времени, чем была возможна запись (например, певец умер до этого
времени).
Что же касается критики достоверности сообщений, заключающихся в фонографической
записи, то она не отличается от критики сообщений соответствующих письменных
источников (публистических произведений, поэзии и т. п.).
Вследствие того, что фонограф появился во время широкого распространения
письменных источников, существующие фонографические записи особого значения для
историка общественных отношений не имеет. Сообщения, заключающиеся в
фонографических записях, историк найдет обычно в более полном виде в письменных
источниках. Но громаднейшее значение имеют фонографические записи для историка
искусства, который по ним может судить о голосах и выступлениях певцов и артистов.
Большое значение фонографические записи приобретут с развитием звуковых
кинематографических с‘емок. Вероятно, в недалеком будущем мы будем иметь не только
кинематографические снимки, но и звуковые записи всех сколько-нибудь выдающихся в
будущем общественных событий. Это, понятно, будет громаднейшим шагом вперед и в
исторической науке.
При критике звуковых фильм необходимо подвергнуть одинаково критике как
кинематографический снимок, так и фонографическую запись. Методы их критики те же,
какие были указаны выше при рассмотрении критики источников вообще и этих видов
источников в частности.
ЛИТЕРАТУРА:
А. Башнский.Фонограф. „Энциклопедический словарь Т-ва Гранат и Кº“ Т. 44-й, 7-ое
изд.Е. Вейсенберг.Конец немого кино, 1929 г.Е. Вейсенберг.Кинотехника сегодня. 1929
г.И. Соколов.Как сделаны звуковые фильмы. 1930 г.
55. Исторические исследования.
Работы по истории (учебники, монографии, очерки) являются также только
историческими источниками, сообщения которых должны; быть подвергнуты
критической проверке.
При критической проверке сообщений, встречающихся в исторических исследованиях,
необходимо, прежде всего, выяснить, какими источниками пользовался историк.
Использованные историком
[167]
источники определяют ту сумму фактов, которыми располагал историк на основании
которых он совершил свои исторические построения.
Второй момент, требующий выяснения, это насколько правильно совершил историк
критическую проверку имевшихся в его распоряжении источников, не принимал ли он
недостоверные сообщения за достоверные и наоборот.
В-третьих, необходимо выяснить, использовал ли историк все существенное в имевшихся
в его распоряжении источниках, не оставлял ли он без внимания или не умолчал ли он те
сообщения источников, которые противоречили его выводам и могли опровергать, или
существенно дополнять, или изменять его выводы и исторические построения. Кроме
того, следует выяснить не были ли оставлены историком совершенно без внимания весьма
важные источники, которые были ему известны, или которые он, при некоторых усилиях,
мог бы использовать, но которые он не использовал или потому, что они противоречили
его выводам, или вследствие недобросовестного отношения к работе.
Дальше следует выяснить насколько точно историк передает факты, установленные по
использованным им источникам, не искажает ли он их намеренно в тех или иных целях.
Таким образом, точность фактов, сообщаемых в исторических исследованиях, зависит от
использованных историком источников, от правильности исторической критики и от
точности передачи историком установленных им по источникам фактов. Чтобы облегчить
критическую проверку исследования другим исследователям, историки в XIX и XX
столетиях дают обычно в своих исследованиях указания, какие именно источники были
ими использованы, Поскольку историк в своих исследованиях может дать только те
факты, которые встречаются в использованных им источниках, историческое
исследование представляет ценность со стороны фактов для другого историка лишь
постольку, поскольку приводятся факты по неизвестным и неопубликованным еще
источникам (воспоминания историка, неопубликованные акты и др.) и по источникам,
которыми другой историк не в состоянии пользоваться, вследствие их разбросанности,
многочисленности и т. п. Так, например, „История России с древнейших времен“
Соловьева до настоящего времени является сборником фактического материала, которым
широко пользуются историки России.
Но замена первоисточников при исторических исследованиях трудами историков
сопряжена с серьезной опасностью. Историк, проделавши критическую проверку
источников и их сообщений и дав установленные им факты в своем труде, может
ошибаться в критике сообщений, может скрыть одни факты, исказить другие, заполнить
своим вымыслом пробелы в фактах и не оговорить, что в данном случае дается только
гипотеза самого историка. Поэтому другой историк, который предполагает, что
критическая проверка сообщений источников уже проделана и в труде дан проверенный
фактический
[168]
материал, неизбежно будет введен в заблуждение. Отсюда вытекает необходимость
критической проверки сообщений, имеющихся в исследованиях историков. Производится
эта проверка так, как было указано выше при рассмотрении критики достоверности.
Установление причинной зависимости между историческими фактами, освещение этих
фактов, выпячивание одних из них и замалчивание других и историческое построение
историка в целом, — зависят от теории исторического знания, присущей историку, от его
политических убеждений и его личных свойств (добросовестность, талантливость), как
историка. Поэтому для правильной критической оценки исследования историка,
совершенно необходимо выяснение классовой идеологии, философских и политических
взглядов и методов работы историка. Производится это путем всестороннего изучения
научных исследований и других работ историка.
ЛИТЕРАТУРА:
М. Н. Покровский.Борьба классов и русская историческая литература 1927 г.M. H.
Покровский.Марксизм и особенности исторического развития России.Русская
историческая литературав классовом освещении. Сборник статей под редакцией М. Н.
Покровского, т.т. I—II 1927—1930 г.г.М. Яворский.Современные антимарксистские
течения в украинской исторической науке (доклад и прения). „Труды первой Всесоюзной
конференции историков-марксистов“. Т. I. 1930 г.Ц. Фридлянд.Марксизм и западно-
европейская историография. „Историк-марксист“, т. XIV. 1929 г.
[169]
X. Историческое построение.
56. Историческое построение и изложение.
Результатом критики источников является установление достоверных исторических
фактов. На этом критика источников заканчивается и дальнейшая работа над
установленными фактами относится уже к последней части методологии истории,
историческому построению и изложению.
Историческое построение начинается с систематизации установленных фактов. Факты
должны быть размещены по теме исследования в хронологическом порядке. На этом и
заканчивают свои исследования лица, выпускающие различные хроники, охватывающие
или какую-либо страну или тему (например „Хроника революции 1905 г.“, „Хроника
революции 1917 года“ и др.).
Однако, установленные факты еще не дают цельной картины исторического прошлого и
сами по себе еще не об"ясняют исторического процесса в целом. Происходит это потому,
что: 1) как бы полно ни были изложены и отражены исторические события в имеющихся в
нашем распоряжении источниках, они все-таки не могут охватить всех явлений в
прошлом и 2) исторические явления и действия общественных групп и отдельных лиц
имеют свои скрытые причины, которые могут быть не указаны в источниках. Поэтому
историку необходимо установить причинную связь между историческими фактами.
Установление причинной связи зависит, как мы неоднократно подчеркивали, от теории
исторического знания, которой придерживается историк, от его политических взглядов,
его добросовестности и талантливости. Например, холерные бунты в начале 90-х годов
XIX века в России одни историки об‘ясняют только невежеством населения, другие —
голодом, третьи — действиями злонамеренных лиц, четвертые и холерные бунты, и
невежество, и голод об"ясняют экономическим положением крестьянства.
Но даже установления причинной связи между отдельными историческими фактами еще
недостаточно. Правда, факты, приведенные в их взаимной связи, являются уже шагом
вперед по сравнению с хронологическим изложением отдельных несвязанных между
собою событий, о которых Болингброк в начале XVIII века говорил, что он бы „готов
лучше смешивать Дария Кодомана с Дарием Гистаспом и провиниться в стольких
хронологических ошибках, сколько когда-либо
[170]
делал еврейский хронолог, чем употребить полжизни на то, чтобы собрать весь ученый
хлам, наполняющий голову знатока древности “[23].
Установление причин и взаимной связи исторических событий имеет своей целью
открытие законов развития человеческого общества. Величайшую заслугу гегелевской
системы Маркс и Энгельс видели именно в том, что „она впервые представила весь
естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т.-е. исследовала его в
беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии и пыталась раскрыть
взаимную внутреннюю связь этого движения иразвития. Людям, стоящим на этой точке
зрения, история человечества перестала казаться нелепой путаницей бессмысленных
насилий» которые в равной мере все осуждаются перед судейским креслом теперь лишь
созревшего философского разума и которые лучше всего возможно скорее забыть.
История людей явилась процессом развития самого человечества, и задача научной мысли
свелась к тому, чтобы проследить последовательные ступени этого процесса среди всех
его блужданий и доказать внутреннюю его закономерность среди всех кажущихся
случайностей. Для нас здесь безразлично, разрешила ли система Гегеля все поставленные
ею себе задачи; ее великая заслуга состояла в самой постановке этих задач. Разрешение их
не может быть делом какого бы то ни было единичного ума“[24].
Методом установления законов исторического развития человеческого общества является
диалектический материализм. Историк изучает различные явления общественной жизни в
их возникновении развитии и отмирании, выясняет связь между отдельными явлениями,
сравнивает их с аналогичными явлениями в других странах (обществах) и в другие эпохи.
Только в результате такого всестороннего изучения конкретных исторических явлений и
их конкретных причин могут быть установлены общие явления и причины, действующие
не только в данной стране и данной общественной единице, но имеющие всеобщий
характер при определенной экономической формации. Эти общие явления и дают
историку возможность установить законы исторического развития, действительные не
только для данной единицы человеческого общества, но для человеческого общества в
целом. „Там, где прекращается спекуляция, т. е. у порога реальной жизни, начинается
реальная положительная наука, изображение практической деятельности, практического
процесса развития людей. Исчезают фразы о сознании, их место должно занять реальное
знание. Когда начинают изображать действительность, теряет свою raison-d"étre
самостоятельная философия. На ее месте может, в лучшем
[171]
случае, стать суммирование наиболее общих результатов, абстрагируемых из
рассмотрения исторического развития людей. Но абстракции эти сами по себе,
обособленные от реальной истории, не имеют никакой ценности. Они могут служить
лишь для того, чтобы облегчить упорядочение исторического материала и наметить
последовательность отдельных слоев его. Но, в отличие от философии, они отнюдь не
дают какого-нибудь рецепта или схемы, согласно которым можно расположить
исторические эпохи. Трудность, наоборот, начинается лишь там, где принимаются за
рассмотрение и упорядочение материала, безразлично, какой-нибудь прошедшей эпохи
или настоящего времени, когда принимаются за изображение действительности“[25].
Таким образом, только исходя от частного к общему, от конкретного к абстрактному, т.-е.
применяя индукцию, историк устанавливает общие законы исторического развития
человеческого общества. Дедукция же применяется историком только при выборе им
темы исследования и при составлении рабочей гипотезы. Например, зная, что на Западе
существовал феодализм, зная характерные черты феодализма, историк может задаться