Риккерт Генрих. Науки о природе и науки о культуре

Подождите немного. Документ загружается.

и действия, но также постичь необходимость, с которой из определен-

ий индивидуальной, никогда не повторяющейся причины вытекает

деленное индивидуальное, никогда не повторяющееся действие. При

тоМ

ему не обойтись без обходного пути общих понятий о причинных

отношениях и, если возможно, о причинных законах (Kausalgesetz). Хотя

название "общий" менее всего подходит к причинной связи, являющейся

частью эмпирической действительности, мы все же научно выразить

необходимость этой связи можем лишь при посредстве пространствен-

ной и временной "схемы" того, что повсюду и всегда было, есть и будет,

потому с научным изображением даже всякой индивидуальной причин-

ной необходимости постоянно связано построение общего понятия или,

где это достижимо, общего причинного закона. Последним обстоятель-

ством объясняется также обычное смешение закона и причинности.

Таким образом, история, желая понять необходимость причинной связи

и, стало быть, перебросить мост между индивидуальной причиной и ее

индивидуальным действием, принуждена пользоваться общими поняти-

ями причинных отношений.

Как поступает при этом история, это вопрос, требующий особого

и подробного исследования. Здесь мы в самых общих чертах укажем

только принцип, которым история в данном случае руководствуется.

Свою цель она достигает тем, что разлагает понятие индивидуального

объекта, являющегося именно тем эффектом, необходимость появления

которого нужно понять, на всегда составляющие его общие элементы,

соединяя затем эти элементы с такими же общими элементами понятия

индивидуальной причины, причем каждая пара соединенных таким об-

разом общих элементов выражает необходимость причинной связи для

той части действительности, которая ей подчинена. Затем история соби-

рает вновь общие элементы понятия причины, которые прежде были

рассмотрены каждый в отдельности, объединяя их снова в одно понятие,

выражающее индивидуальность этой причины, и, таким образом, с по-

мощью обходного пути общих причинных понятий она проникает в не-

обходимость связи индивидуальной исторической причины с индивиду-

альным историческим действием. Само собой понятно, что то, о чем мы

здесь говорим, есть лишь логический идеал, вполне осуществить кото-

рый невозможно там, где не удается причинно подчинить все элементы

понятия действия элементам понятия причины. И потому в историчес-

ком изложении лишь весьма редко может исчезнуть тот иррациональ-

ный остаток, который не поддается причинному выведению. В таких

случаях говорят часто о свободе, подразумевая под этим невозможность

исчерпывающего проникновения в причинную необходимость.

Какими средствами обладает история для того, чтобы возможно

полнее понять необходимость исторической причинной связи, и каково

при этом ее отношение к генерализирующим наукам, — подробное

выяснение всех этих вопросов завело бы нас слишком далеко. И без того

Уже достаточно ясно, что и для историка важно знание причинных

законов и что, таким образом, внутри самой исторической науки ин-

дивидуализирующий метод может быть самым тесным образом связан

с генерализирующим. Этим именно и объясняется стремление сделать из

истории науку, формулирующую законы. Точно так же, однако, ясно: то

151

обстоятельство, что понятия законов имеют для историка известное

значение, отнюдь не меняет конечных целей истории и логической стру^

туры ее метода, поскольку последний этими целями обусловлен, а следо-

вательно, в особенности структуры исторического изложения в его окон-

чательном виде. Продукты генерализирующего мышления являются для

нее всегда лишь обходными путями или средствами; подобно общим

элементам всех вообще исторических понятий, они служат лишь средст-

вами для индивидуализирующего изображения исторического целого.

Но,

даже рассмотрев все случаи, когда генерализирующий способ

является лишь средством для индивидуализирующего изображения, мы

далеко еще не исчерпали всего того значения, которое имеют в истории

общие понятия. Лишь историческое

г^елое

рассматривается всегда с точ-

ки зрения его единственности и индивидуальности, а отнюдь не все его

части. Многие из них вообще не принимаются историком во внимание,

— это те, которые не имеют никакого значения для индивидуальности

целого; изображенные же части в большинстве случаев подводятся под

общие групповые понятия (Gruppenbegriffe). Мало того: можно вообще

утверждать, что понятия частичных объектов (Teilobjekt), содержащие

в себе лишь единичное и индивидуальное, совсем не необходимы для

исторического изложения и что, следовательно, в последнем следует

образовывать одни лишь групповые понятия, содержание которых обще

известному множеству объектов. Без таких групповых понятий невоз-

можно обойтись там, где у историка не хватает сведений для того, чтобы

проникнуть в индивидуальность изображаемых им событий; в подобных

случаях он поневоле довольствуется общим понятием. Часто, однако,

и если возможно, даже всегда историк действительно-таки хочет стро-

ить одни лишь групповые понятия, и в таких случаях кажется, что он

даже и по цели своей пользуется генерализирующим методом.

С этой точки зрения мы можем понять еще один спорный вопрос,

давший повод ко многим разговорам. Именно приверженцы "нового"

направления в истории говорили, что "старое" направление в самом

деле было "индивидуалистично", но только потому, что оно придавало

слишком большое значение политическим и другим событиям и, стало

быть, отдельным личностям. "Новое" направление, не желая оставаться

на поверхности явлений, должно поменьше заниматься политическими

деяниями отдельных личностей; скорее наоборот, оно должно обращать

внимание главным образом на массовые движения; лишь таким путем

оно сможет проникнуть в подлинную "сущность" развития культуры. На

этом основании старому "индивидуалистическому" методу противопо-

ставляют новый "коллективистический"; а так как он пользуется одними

лишь общими понятиями, то в нем и усматривают новый метод ис-

тории, единственно научный метод, уже давным-давно применяющийся

в естественных науках.

Каково логическое значение этого воззрения? Чтобы понять его,

допустим, что историк действительно должен строить одни лишь груп-

повые понятия, ибо логического противоречия это положение в себе не

заключает, подобно утверждению, что целью истории является постро-

ение системы общих понятий. Представим себе, например, историю

Французской революции, рассматривающую одни лишь массовые дви-

152

ясения, потому что действия отдельных личностей, участвовавших в ре-

волюции, кажутся историку несущественными. Можно ли было бы

сказать, что этот новый метод истории является действительно не

только коллективистическим, но также и генерализирующим, что это

_- метод естественных наук? Сколь бы очевидным ни казалось это

мнение приверженцам нового метода, оно все-таки ложно, ибо только

части

целого подводятся в истории под общие понятия. (Как мы видим,

последнее обстоятельство опять-таки имеет при этом решающее значе-

ние.) Само же целое даже и историки, пользующиеся коллективистичес-

ким методом, всегда рассматривают во всей его единственности и ин-

дивидуальности, и потому, образуя общие групповые понятия, они

должны иметь в виду изображение индивидуальности целого. О генера-

лизирующем методе можно было бы говорить лишь в том случае, если

бы при посредстве этих групповых понятий имелось в виду изобразить

любую революцию, а не, как мы это предполагаем — и, поскольку речь

идет об историческом изображении, необходимо должны предполагать

— одну определенную Французскую революцию, начавшуюся в 1789 г.,

и т. д. Поэтому противопоставление "индивидуалистического" метода

"коллективистическому" ошибочно. В большей или меньшей степени

коллективистическим методом, т. е. построением групповых понятий,

пользуются и пользовались все историки. И если теперь иные историки

чаще всего ограничиваются одними лишь общими фразами о характере

эпохи и массовых движениях, говорят лишь о социально-психических

факторах и отвергают за негодностью всю "индивидуальную психоло-

гию"

(которую, между прочим, одни лишь дилетанты могут приводить

в связь с "индивидуалистическим" пониманием истории), то это, пожа-

луй, содействует расплывчатости и неопределенности указанной новой

истории и вызывает иллюзию, будто они применяют "метод естествен-

ных наук"; непризнание роли выдающихся личностей в истории, может

быть, ведет их к прямому искажению фактов; но все это ничуть не

изменяет индивидуализирующего характера исторического метода.

Более того, мы должны пойти еще дальше. Хотя общие групповые

понятия истории и содержат только то, что обще известному множеству

объектов, они все же не являются общими понятиями в смысле понятий

систематических, генерализирующих наук. Дело в том, что историк

может довольствоваться групповым понятием лишь в том случае, если

нем уже содержится индивидуальность всех членов этой группы,

имеющая для него известное значение в исторической связи. Таким

образом, целью, определяющей построение исторических групповых

понятий, является не обобщение, подобное практикующемуся в генера-

лизирующих науках, но изображение индивидуальности группы

(Gruppenindividualität). Такого рода общие понятия также всегда явля-

ются продуктами индивидуализирующего метода постольку, поскольку

принцип, определяющий их составные части, неразрывно связан с целя-

Ми

индивидуализирующей истории и лишь в связи с этими целями

вообще может быть понят. Их можно поэтому также назвать индивиду-

визирующими коллективными понятиями (Kollektivbegriff), в отличие от

коллективных понятий, создаваемых генерализирующими науками,

также от общих понятий, применяемых в истории в качестве средства.

153

Различие это может показаться слишком уже искусственным, если

мы не примем во внимание еще другую сторону исторического метода.

Дело в том, что не только понятие ряда, но также понятие единичного

ряда недостаточно для определения исторического. Для того чтобы

уяснить себе это, достаточно опять-таки вспомнить, что вследствие

индивидуальности и необозримого многообразия действительности ин-

дивидуализирующее понимание ее не в состоянии рассмотреть всего

индивидуального многообразия действительности, но что историк, изоб-

ражая ее, всегда принужден ее упрощать. Возможно, нам на это воз-

разят, что ведь историк в большинстве случаев знает о событиях,

которые он хочет изобразить, гораздо меньше, чем ему это желательно,

и что, стало быть, от него нельзя требовать еще большего упрощения

имеющегося у него материала. Как ни мало правдоподобно такое

возражение, мы все-таки должны его рассмотреть. Не об упрощении

этого материала, т. е. "источников", идет здесь речь, ибо полнота или

неполнота его с логической точки зрения случайна и потому не может

нас здесь интересовать. Мы имеем здесь в виду лишь содержание

исторических понятий, которое несравненно проще самих исторических

событий во всем их многообразии. Не все то, что мы могли бы знать об

этих событиях, является в них историческим, и потому историк всегда

выбирает из содержания своих объектов то, что для него существенно.

В исторической науке выбор этот и преобразование должны произ-

водиться на основании какого-либо принципа, и лишь при точном выяс-

нении этого принципа мы сможем вполне проникнуть в логическую

сущность исторического метода.

Для того чтобы найти этот принцип, попробуем снова обратиться-

к нашим донаучным знаниям. Они находятся в тесной зависимости от

интереса, возбуждаемого в нас окружающей нас средой. Что означает,

однако, когда мы говорим, что нас интересуют какие-нибудь объекты?

Это значит, что мы не только представляем их, но вместе с тем ставим

их в известного рода отношение к нашей воле, связывая их с нашими

оценками (Wertung). Если мы понимаем какой-нибудь объект индивиду-

ализирующим способом, то особенность его должна быть связана ка-

ким-нибудь образом с ценностями, которые уже ни с каким другим

объектом не могут находиться в такой же связи; если же мы довольству-

емся генерализирующим пониманием действительности, то с ценностью

связывается лишь то, что одинаково имеется и у других объектов,

и потому может быть вполне заменено другим экземпляром того же

родового понятия. Эта еще не выясненная нами сторона в различии

генерализирующего и индивидуализирующего понимания действитель-

ности имеет основное значение: в соответствии с ней и оба научных

метода также обнаруживают принципиальную противоположность.

Если от донаучного генерализирования мы перейдем к научному

подведению объектов под систему общих понятий, то заметим, что при

этом мы не только лишь отвлекаемся от интереса к единичному и ин-

дивидуальному; с дальнейшим развитием процесса построения системы

все более и более порывается также и связь между ценностями и тем, что

обще известному множеству объектов. Допустим, что каждое общее

понятие подчинено какому-нибудь еще более общему, что, наконец, все

154

понятия подведены под одно самое общее понятие, которое именно

является целью всего исследования; в таком случае также и все

объекты, для которых система должна иметь значение (gelten), должны

рассматриваться таким образом, как будто бы они обладают одина-

ковой ценностью или одинаково лишены всякой ценности, ибо принцип,

определяющий то, что существенно в каком-нибудь объекте, отнюдь не

есть более первоначальный интерес, но лишь положение, которое зани-

мает объект в системе общих понятий. Таким образом, в генерализиру-

ющей науке постепенно вытесняется первоначальный тип отделения

существенного от несущественного, которое сначала повсюду соверша-

лось на основании ценностных точек зрения; оно заменяется тем, что

существенное в этих науках совпадает с общим как таковым. Это

уничтожение всякой связи между объектами и ценностями или отвлека-

ющееся от ценностей понимание действительности составляет, следова-

тельно, вторую, еще не выясненную нами сторону генерализирующего

метода.

Можно, конечно, сомневаться в том, чтобы в действительности

возможно было совершенно отвлечься от всяких ценностей. Никто ведь

не исследует объекты, которые его так или иначе не интересовали бы,

а там, где есть интерес, имеется уже налицо и связывание с ценностями

(Wertverbindung). Все это верно. Тем не менее, однако, этого рода

интерес относится к психологическим предпосылкам, а не к логической

структуре наук. Мы должны всегда иметь в виду лишь логический идеал.

И с этой точки зрения естествоиспытателя объекты интересуют лишь

постольку, поскольку он их стремится понять генерализирующим об-

разом; поэтому каждый из них неизбежно становится для него безраз-

личным экземпляром рода. Можно, однако, пойти еще дальше и утверж-

дать,

что как-никак, а интерес к генерализирующему образованию поня-

тий все же есть интерес, что отделение существенного от несуществен-

ного есть уже акт оценки (Werten) и что если, таким образом, понятие

существенного само становится понятием ценности (Wertbegriff), то

и связывание с ценностями не только психологически, но и логически

неотделимо от понятия научного образования понятий. И это тоже

верно. Но дело в том, что этого рода связывание с ценностями не

касается самих

объектов

науки; при этом оценивается только логическая

цель науки, образование понятий; и именно потому, что эта логическая

оценка цели есть предпосылка всякой науки, как бы последняя ни рас-

сматривала свои объекты, т. е. отвлекаясь или не отвлекаясь от цен-

ностей, — именно потому мы должны теперь отвлечься от нее, ибо мы

хотим уяснить себе различные виды образования понятий, к тому же нас

интересует лишь связь объектов с ценностями. Если, таким образом, мы

пожелаем придать нашему утверждению наиболее безукоризненную

форму, то можем его сформулировать хотя бы следующим образом:

независимо от всех только психологических и потому с логической точки

зрения несущественных связей с ценностями и независимо от признанной

Ценности цели генерализирования и вытекающего отсюда значения об-

щего,

являющегося существенным, — генерализирующий метод унич-

тожает всякую связь между своими объектами и ценностями, получая,

таким образом, возможность рассматривать их как экземпляры общих

155

родовых понятий, причем каждый экземпляр свободно может быть

заменен любым другим.

Обстоятельство это для нас имеет большое значение: оно указывает

нам также на другую, еще не выясненную нами сторону научного

индивидуализирования. Может быть, также и в научном индивидуализи-

ровании остается в конце концов лишь та связь с ценностями, которая

является логической предпосылкой всякой науки, поскольку цель науки

повсюду имеет значение ценности, причем отделение существенного от

несущественного, предпринятое на основании этой цели, и является

известного рода оценкой? Или иными словами: может быть, историчес-

кая наука точно так же отличается от донаучного индивидуализирования

тем, что ведет к уничтожению всякой связи между объектами и цен-

ностями, сохраняя лишь чисто логические оценки своих целей? На этот

вопрос можно ответить лишь отрицательно, ибо невозможно предста-

вить себе, на основании какого другого принципа, кроме принципа связи

объектов с ценностями, могло бы вообще возникнуть индивидуализиру-

ющее понимание этих объектов. Если мы уничтожим всякую связь

между объектом и нашим интересом к нему, то он будет для нас иметь

лишь значение экземпляра какого-нибудь общего понятия. Только логи-

ческая цель генерализирования вытесняет и заменяет вместе с тем связь

объектов с ценностями, на которой, вообще говоря, основывается раз-

личие существенного от несущественного, причем достигается это тем,

что общее как таковое является вместе с тем и существенным. В проти-

воположность этому логическая цель индивидуализирующего понима-

ния действительности как таковая не дает еще никакого указания на то,

индивидуальность каких именно объектов существенна и что именно из

их индивидуальности должно быть принято во внимание историческим

изложением. В соответствии с этим оба вида образования понятий

обнаруживают новую противоположность. Лишь под углом зрения ка-

кой-нибудь ценности индивидуальное может стать существенным, и по-

тому уничтожение всякой связи с ценностями означало бы также и унич-

тожение исторического интереса и самой истории. Перед нами, таким

образом, открывается не только необходимая связь генерализирующего

метода с отвлечением от всяких ценностей (в указанном нами смысле),

но также и столь же необходимая связь между индивидуализирующим

пониманием объектов и привлечением ценностных точек зрения

(Wertverbindende); говоря точнее, ценность, являющуюся предпосылкой

истории, составляет не только сама ее научная цель, как это имеет место

во всякой науке, но к логической сущности ее привходят еще и другие

ценности, которые связаны с ее объектами и без которых невозможно

вообще никакое индивидуализирующее понимание действительности.

Поэтому, чтобы понять и эту сторону логической структуры историчес-

кой науки, нам нужно теперь поближе ознакомиться с тем, каковы эти

исторические ценности и каким образом они приводятся в связь с ис-

торическими объектами. Установив сначала то, что обще как донауч-

ному, так и научному связыванию с ценностями, нам теперь, конечно,

необходимо будет резко отделить одно от другого.

Тот факт, что ценности вообще играют в науке решающую роль

и даже должны быть принципами образования понятий, по-видимому,

156

противоречит существу науки. Не без основания требуют именно от

историка, чтобы он был возможно "объективнее" в своих исследованиях,

если цель эта до сих пор еще никем вполне не достигнута, то

она во всяком случае служит логическим идеалом. Как согласовать

с этим то утверждение, что связывание с ценностью составляет одну

из самых существенных сторон исторического метода? Разве не должны

все науки отвлекаться от всякого рода ценностей, кроме чисто ло-

гических? В противном случае они ведь теряют свой научный характер?

Многие действительно придерживаются этого мнения, и еще недавно

Ксенопол именно на этом основании построил свои возражения против

защищаемой здесь нами теории. На возражения последнего мы должны

ему прежде всего заметить, что не только его определение исторического

как "ряда" недостаточно и слишком широко, но что также и другие

попытки определить историческое без понятия ценности потерпели

неудачу. Всякий должен признать, что история изображает не все

индивидуальное, но лишь "важное", "значительное", "интересное", ко-

роче говоря — существенное. Что же, однако, является существенным,

если не иметь в виду генерализирующего образования понятий, у ко-

торого существенное совпадает с тем, что обще известному множеству

объектов? Эд. Мейер говорит в одном месте: историческим является

все то, что действенно или было когда-нибудь таковым. Этим, однако,

проблема отнюдь не решена, но лишь отодвинута. Действенно все

в мире, только большая часть действий не интересует историка, по-

следний принимает во внимание одни лишь "существенные" действия.

Не действенное вообще, но лишь то, что имеет или имело существенные

действия и потому само также существенно, является, таким образом,

историческим. А без новых понятий ценности, дополняющих чисто

логические ценности, это понятие исторически существенного совер-

шенно не поддается определению.

И все-таки стремление исключить из науки и, стало быть, также из

истории все нелогические ценности имеет за собой некоторые основания.

Эмпирическая наука действительно не может высказывать общеобяза-

тельные (allgemeingültig) суждения о положительной или отрицательной

ценности вещей. И если все же связывание объектов с ценностями

составляет одну из существенных сторон исторической науки, не нару-

шая вместе с тем ее объективности, то это только потому, что имеется

еще такой род связывания с ценностью, который не совпадает с прак-

тическим отношением к объекту и с актом оценки его, что, напротив,

можно также и чисто теоретическим образом относить объекты к цен-

ностям, при этом не оценивая их. Иными словами, суть дела заключает-

ся в следующем: не является ли необходимым следствием того, что

индивидуальность объекта становится существенной под углом зрения

какой-нибудь ценности, также и положительная либо отрицательная

оценка этого объекта, что противоречило бы существу науки? На этот

вопрос мы должны дать резко отрицательный ответ. Историческая

наука, если мы отвлечемся от логической ценности ее научной цели,

имеет дело с ценностями лишь постольку, поскольку объект, понятый

индивидуализирующим способом, имеет вообще какое-нибудь значение

Для ценности; ей не нужно, однако, разрешать вопрос о том, какую

157

ценность имеет данный объект: положительную или отрицательную-

поэтому она и может совершенно отвлечься от всякой — непременно

положительной или отрицательной — оценки. Таким образом, объект-

ивность истории, вопреки моменту ценности, совершенно не нарушается

Короче говоря, мы должны резко отличать практическую оценку от

чисто теоретического отнесения к ценности (Wertbeziehung). Все сомне-

ния исчезают тогда сами собой. Трудно понять, как могли сомневаться

в правомерности этого различения. Теоретическое отнесение к ценности

большей частью до того само собой понятно, что мы его не замечаем.

Только этим и можно объяснить, что на него совершенно не обращали

внимания. И все же совсем уже не так трудно уяснить себе его сущность

а также его результаты. Если мы вспомним, что мы никогда не знаем

действительности такой, какова она есть на самом деле — во всем ее

необозримом многообразии, — но что всякое знание есть уже вместе

с тем и преобразование действительности, то станет ясно, что для того

только, чтобы приступить к спору о положительной или отрицательной

ценности какой-нибудь индивидуальности, спорящие должны сначала

иметь уже общее им индивидуализирующее понимание действитель-

ности, полученное при посредстве чисто теоретического отнесения к цен-

ности, независимо от различия их практических оценок, ибо иначе спор

весь вращался бы не около одной и той же индивидуальности. Таким

образом, как ни достоверно то, что теоретическое познание есть процесс,

принципиально отличающийся от акта положительной или отрицатель-

ной оценки объекта, не менее достоверно также и то, что с логической

точки зрения чисто теоретическое отнесение к ценности принципиально

отличается от акта оценки и ничуть не противоречит научному позна-

нию.

В качестве историка, историк не оценивает свои

объекты;

он лишь

просто находит, эмпирически констатируя факт их существования, из-

вестные ценности, как, например, ценность государства, экономической

организации, искусства, религии и т. д., теоретически же относя объекты

к этим ценностям, т. е. выясняя, имеет ли, и если имеет, то благодаря!

чему именно имеет значение для этих ценностей их индивидуальность,

он получает возможность расчленить всю действительность на сущест-

венные и несущественные элементы, причем для этого ему отнюдь не

нужно вступать в прямую положительную или отрицательную оценку

указанных объектов.

Вполне уясним мы себе сущность исторического отнесения к цен-

ности тогда, когда мы установим еще второй пункт, в котором научное

и донаучное индивидуализирование отличаются друг от друга, причем

некоторое указание в этом направлении смогут нам дать приведенные

выше в качестве примера понятия ценностей. Для теоретического отнесе-

ния к ценности в истории является характерным не только то, что оно не

зависит от положительной или отрицательной оценки объектов; оно еще

и в другом отношении должно быть свободно от всякого произвола,

именно в отношении ценностей, к которым объекты относятся. Это,

однако, достигается тем, что историк расчленяет действительность на

существенные и несущественные элементы, относя ее к всеобщим цен-

ностям, т. е. к таким ценностям, которые воплощены в уже приведенных

выше примерах: в ценности государства, искусства, религии и т. д.

158

Несмотря на то что в конце концов все это вещи весьма простые,

ними связано весьма много спорных вопросов и недоразумений. В осо-

бенности характерно одно: основываясь на всеобщности исторических

ценностей, вновь стали говорить о том, что история все же пользуется

генерализирующим методом. Это последнее мнение можно обосновать

хотя бы следующим образом: государство ведь есть общее понятие

в том случае, когда исторические события изображаются в качестве

политических событий, политическая сторона их, на основании которой

они и являются исторически существенными, и есть именно общее для

них всех. Подводя их таким образом под общее понятие политического,

ы следуем в этом методу генерализирующих наук, в которых мы

рассматриваем объекты как экземпляры родового понятия.

Обстоит ли дело действительно таким образом? Что всеобщие цен-

ности являются вместе с тем и общими понятиями — это верно. Но что

отнесение исторических объектов к ценностям — то же самое, что

и подведение их под общие понятия, и что потому логическая структура

истории не отличается от логической структуры генерализирующих

наук, оба эти утверждения совершенно ошибочны. Ибо, во-первых,

история никогда не пытается сама строить или даже только системати-

зировать такие всеобщие понятия ценности, что она, будучи генерализи-

рующей наукой, необходимо должна была бы делать; она просто нахо-

дит уже готовыми эти всеобщие понятия ценности, и лишь философия

истории, а не эмпирическая историческая наука может, как мы это

увидим далее, ставить себе задачей построение системы общих понятий

ценности. Что для нас, однако, здесь более всего имеет значение, это то,

что всеобщность ценности для историка состоит не в том, что ценность

содержит в себе нечто общее, присущее нескольким отдельным цен-

ностям; здесь важно лишь то, что история относит свои объекты к таким

ценностям, которые признаются ценностями всеми теми, к которым она

обращается, или по крайней мере всеми ими понимаются как ценности.

Впрочем, отнесение объектов к ценностям неизбежно приводит к ин-

дивидуализирующему пониманию действительности, все равно, являют-

ся ли ценности чисто индивидуальными или всеобщими в вышеприве-

денном смысле, ибо это последнее различие касается лишь значимости

(Geltung) ценностей, а не логической структуры отнесения к ценности.

Короче говоря, то обстоятельство, что историческая наука в своем

стремлении к общеобязательным результатам использует всеобщие цен-

ности, совершенно не затрагивает противоречия между относящим

к ценности индивидуализирующим историческим методом и отвлека-

ющимся от ценностей генерализирующим методом наук, формулиру-

ющих законы. При желании можно, конечно, сказать, что всякая наука,

Для того чтобы быть общеобязательной, необходимо и всегда должна

подчинять" частное общему. Подобное утверждение, однако, из-за

своей неопределенности весьма чревато недоразумениями и во всяком

случае ничего решительно не говорит. Тот, кто почему-либо хочет им

пользоваться, должен строго отделять два рода подчинения: генерализи-

рующее подчинение отвлеченным от ценностей родовым понятиям и по-

нятиям закона, с одной стороны, и индивидуализирующее "подчинение"

всеобщим понятиям ценности — с другой; лучше всего поэтому употреб-

159

лять слово "подчинение" лишь для обозначения взаимного отношения

общих понятий между собою и экземпляра к стоящему над ним родово-

му понятию, ибо иначе совершенно невозможно уберечься от ошибок.

Попробуем, проникнув теперь более глубоко в сущность индивиду-

ализирующего метода, возвратиться еще раз к тем историческим поня-

тиям, которые вследствие общности своего содержания, казалось, свиде-

тельствовали против того, чтобы называть историю индивидуализиру-

ющей наукой. Мы еще лучше поймем теперь все отличие исторических

групповых понятий от генерализирующих. Их цель не совпадает с целью

понятий исторических частей, стремящихся выразить лишь индивиду-

альность исторического целого, к которому они принадлежат; к тому же

выбор существенного при образовании этих понятий определен всеоб-

щей руководящей ценностью, к которой их объекты отнесены; иными

словами, не общее как таковое является уже и существенным в них, ибо

единственным логическим основанием того, что содержание этих поня-

тий состоит из общего, присущего известному множеству объектов,

является то обстоятельство, что для всеобщей ценности, к которой

группа отнесена, имеет значение лишь индивидуальность группы, а не

индивидуальность отдельных ее частей и что поэтому групповое понятие

содержит в себе уже достаточно индивидуальности для того, чтобы

выразить то, что для относящего к ценности индивидуализирующего

изображения действительности является существенным. Таким образом,

принцип образования исторических коллективных понятий ничем не

отличается от принципа образования других исторических понятий.

Отсюда мы опять-таки видим, как мало имеет смысла называть метод

истории коллективистическим с точки зрения его логической структуры.

Спор так называемого коллективистического метода с индивидуалисти-

ческим есть спор о

содержании

исторической науки, т. е. он имеет в виду

лишь вопрос о том, в какой степени отдельные личности и в какой

степени движения масс обладают значением по отношению ко всеобщим

ценностям и, следовательно, являются историческими; к логическим

проблемам метода он не имеет никакого отношения. Даже чисто коллек-

тивистическая история не только была бы, как мы это уже видели,

индивидуализирующей, но и, подобно всякому историческому труду,

зависела бы от ценностных точек зрения.

Впрочем, в последнее время все более и более пробивает себе путь

сознание того, что ценностные точки зрения играют большую роль

в истории, причем возрастает также стремление понять этот факт.

Правда, внимание при этом не всегда направлено на два главнейших

пункта: на отличие теоретического отнесения к ценности от практичес-

кой оценки и на всеобщность ценностей. Мы, конечно, не можем исчер-

пать здесь все вопросы, связанные с проблемой ценности; еще на два

пункта, однако, мы хотели бы обратить особое внимание.

Логическое исследование никогда не может запретить историку, не

ограничиваясь теоретическим отнесением к ценности, подходить с той

или иной оценкой к своим объектам. Да и вряд ли действительно

найдется такой исторический труд, в котором бы совершенно не было

положительной или отрицательной оценки объектов. Следует, однако,

заметить, что не всюду, где оценка (Werturteil), по-видимому, имеется,

160