Репина Л.П. (ред.) История и память: историческая культура Европы до начала нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

свое понимание всемирной истории, именуемой им «историей эпох» или «всеобщей историей», —

традиционным «всемирным историям» на том основании, что последние сплошь и рядом представлялись

ему «беспорядочной мешаниной» событий и сообщений, выхваченных из различного рода малодостоверных

повествований, а также из-за стремления составителей таких историй начинать их едва ли не со дня

творения. Бэкон же мыслил всеобщую историю не как механический свод частных историй, а как их синтез

на основе того общего, что характеризует движение истории в различных ареалах, того «духа», который

составлял специфику определенной эпохи всеобщей истории. Очевидно, что мысль Бэкона о внутреннем

единстве, содержательной целостности и завершенности каждой из исторических эпох не укладывалась в

концепцию событийной, субъективно творимой истории и приближалась к идее объективной

надличностной истории .

Тем не менее исторические сочинения Средневековья и эпохи Возрождения пронизаны античной традицией

историописания. Для Цицерона римские авторы (Катон, Фабий Пиктор, Кальпурний Пизон) были «людьми,

которые рассказывали о разных вещах», для Авла Геллия история была «рассказом о том, что произошло»,

для Исидора Севильского

«история есть рассказ о совершенных деяниях», для Льва Диакона «она

вскрывает разнообразные и многоразличные деяния, которые возникают и естественным порядком, под

влиянием времени и обстоятельств, и в особенности по произвольному решению лиц, занимающихся

государственной деятельностью» .

При рассмотрении способа фиксации события вызывает интерес наблюдение Бернара Гене

, связанное с

тем, что в средневековых хрониках употребление слов accidere (accidentia), even!us, обозначающих

собственно событие, является редчайшим случаем, потому что хроники, так же как и исторические

сочинения раннгго Возрождения, описывают преимущественно события в связи с людьми, их вызвавшими,

и повествуют, скорее, не о том, что произошло, а о том, что было сделано. Отсюда самыми употребляемыми

словами в сочинениях исторического жанра были actus (acta),/ac/a, gesta, res gesta (существительные,

образованные от глаголов, обозначающих деяние), кото-

l!i

Бэкон Ф. Сочинения в 2 т. М., 2002. С. 162.

Isidoms Hispalensis. Etimologiarum, 1,41 //PL. 82, 122.

Лев Диакон. История. М.,

1988. С. 7. Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада.

М.,2002. С. 23-25.

464

Глава 13

рые, как правило сопровождались именем того человека или тех людей, кто совершал эти деяния, но эти же

слова могли также приобретать и абсолютное значение, обозначая «дела», «поступки» вообще. Кроме того,

интересно средневековое бытование слова historia, которым часто определяли и то, что произошло, и сам

рассказ, отождествляя со словом gesta. Например, «История франков» Григория Турско-го в рукописях

имеет такие названия, как Historia Francorum, Gesta Francorum, Chronica, Decem libri historiarum.

В XIV-XV вв. появляется новая, отличающаяся от традиционной дидактической концепции тенденция в

оценке события. Для аргументации данного положения, на наш взгляд, достаточно привести два примера —

«Хроника» Жана Фруассара и «Мемуары» Филиппа де Коммина. Жан Фруассар в начале своей знаменитой

«Хроники» объясняет, что пишет историю, а не хронику;

«Если бы я говорил: "То-то и то-то случилось в то время", не раскрывая и не разъясняя причин, которые были важными,

серьезными, очень вескими и очень побуждающими, коль скоро привели к большим осложнениям, — то это будет

хроника, а не история. Однако я никак не хочу обойтись без того, чтобы не выяснить всего дела или отдельного

факта...»

Фруассар ищет причины социально-политических событий в мотивах, движущих людьми. У него связь

событий с абсолютным прообразом, и в конечном итоге с Богом, опосредована человеком и выбором,

который ему предоставляет Бог. Тем не менее, в «Хронике» Фруассара намечается переход от

символической к причинно-следственной интерпретации событий.

В «Мемуарах» Филиппа де Коммина, написанных в самом конце XV в., являющихся своеобразным итогом

развития французского историописания XIV-XV вв. и предтечей нового осознания истории в XVI-XVII вв.,

события исторического прошлого и современной ему социально-политической жизни представлены не как

борьба Божественного и земного, добра и зла, добродетели и порока, а как естественное столкновение

частных интересов и интересов отдельных человеческих сообществ, прежде всего государства. «Структура»

событий в его представлении усложняется, теряя упрощенность очертаний, которую придавала им этическая

концепция Средневековья . В связи с этим он не совсем разделял идею о том, что знание

Цит. по: Мелш-Гайказова И. И. Французские хронисты XIV в. как историки своего времени. М., 1970. С. 23.

Малинин Ю. П. Филипп де Коммин и его «Мемуары» // Филипп де Ком-

Преемственность и новации в исторической культуре.

465

истории наделяет провидением будущего, так как люди по-разному ведут себя даже в одинаковом

положении

В XVI в. в среде гуманистов, занимающихся изучением истории, уже возникает своеобразное «разделение

труда»: одни из них посвящали себя собиранию, комментированию и публикации первоисточников, это

были так называемые антиквары (именно их заслуга — филологическая критика первоисточников). Для

других история существовала главным образом в виде «практического описания» каких-либо конкретных

событий или в виде жизнеописаний, в которых они излагали прошедшее, внося некоторую логическую или

хронологическую последовательность в собственные произведения

. Именно они так высоко оценивали

работы «отца всех историографов» Лукиана из Самосаты и Дионисия Галикарнасского. Наконец, третьи не

обладали ни знаниями антикваров, ни их техникой и навыками, зато создавали исторические повествования,

при этом вовсе не опираясь на труд первых, а следуя в лучшем случае за «наиболее достоверными» нарра-

тивными построениями предшественников (продолжение средневековой традиции историописания), — это

были «историки». Таким образом, четко фиксировалось обособление двух сторон единого процесса —

добывание исторических знаний и историописание в виде двух или даже трех самостоятельных

специальностей. Это была история «практическая», не имеющая своей задачей систематизированного

выявления причинно-следственных связей, объективных факторов, определяющих историческое событие.

Событийная история приобретает качественно новое наполнение на основе гуманистического наследия в

XVI в., благодаря появлению мыслителей, которые смогли объединить в своих работах: а) понимание

специфики первоисточников, навыки антикваров и использование первоисточников как основы

исторического сочинения; б) умение использовать и выстраивать фактологическую цепь исторического

движения, определяя историческое пространство (приемы хронистов); в) литературные навыки

«историков».

В XVI в. во Франции, Германии, Италии не появляется ни одного сколько-нибудь крупного и значимого

сочинения под названием «Хроника» и уж тем более произведений агиографического жанра. Для

обозначения ученых трудов, в которых описывается прошлое (и

мин. Мемуары. С. 417.

Филипп де Коммин. Мемуары. Кн. 1.

Здесь необходимо отметить Поджо Браччолини, автора одной из «Историй Флоренции», в которой он впервые прибегает к

привлечению архивных документов, чего до него не делал никто.

466

Глава 13

даже не столь отдаленное), используется ряд терминов, не характерных для эпохи Средневековья. Наиболее

распространенные среди них — «искусство истории» и «история». «Искусство истории» предполагало не

просто фиксацию явлений, но и захватывающую фабулу повествования, хороший литературный стиль,

доступность пониманию читателей описания прошлого. При этом необходимо заметить, что рассказы о

прошлом или являлись красочными иллюстрациями к философским рассуждениям, или были тем

источником, в котором правоведение находило прецеденты, или просто — жанром литературы. Достаточно

часто «искусство истории» и «история» отождествлялись. Термин «историописание», как правило, относили

к летописям, хроникам, анналам, т. е. к собственно историческим источникам — к сочинениям, только

фиксировавшим те или иные события прошлого и деяния правителей в определенной хронологической

системе.

Жан Воден (1530-1596), называя свое сочинение Methodus ad facilem historiarum cognilionem, слово

«история» относит и к обозначению событий прошлого, и к способу их познания. Кроме того, в указанной

работе Бодена впервые в позднеренессансной историографии ставится вопрос непосредственно о терминах,

обозначающих «прошедшее». Это слово actio — деяние человека, деятельность, являющаяся целью сама по

себе, «...она может не оставлять никакого действительного результата труда, подобно речи», и слово effectio,

т. е. «делание, совершение», «то, что получается в итоге работы, подобно письму». Используя такой подход,

Воден значительно расширяет круг значений термина «событие» — традиционное actio он использует в

значительно отличающемся от средневекового историописания смысле, а именно в смысле «что

происходило», а термин effectio, в смысле «что было».

Оценка места и роли события в историческом моделировании приобретает новое звучание в эпоху

социально-политического и гражданского кризиса, в периоды войн в Италии XV в. и во Франции XVI в.

Ученые мужи этого времени (например, Жан Воден, Франче-ско Патрици, Луи Леруа

) прежде всего

отделяют историю от рито-

Боден Ж. Указ, соч.; Patrize F. Delia historia diece dialoghi. Venetia, MDLX; Leroy L. De la vicissitude ou variete des choses en

1'univers, et concurrence des armes et lettres par plus illustres nations du mond, depuis le temps ou a commence la civilite, et memoire

humaine jusques a present. Paris, 1988; Leroy L. Consideration sur 1'histoire fransoise et universell de ce temps, dont les merveilles sont

succinctement recitees. Lyon, 1567. Эти произведения выбраны нами потому, что именно в них впервые в западноевропейском

историописании представлены взгляды на события прошлого, теории и модели истории, принципиально отличные от

средневекового видения истории.

Преемственность и новации в исторической культуре.

467

рики, литературы, философии и правоведения. С определенной долей условности мы используем термин

«теоретическая история», желая противопоставить качественно новый уровень отношения к прошлому,

который содержится в исторических сочинениях переходного периода от Средневековья к раннему Новому

времени, — описательно-дидактической традиции в передаче-оценке события, существовавшей ранее в

средневековых хрониках и не базирующейся на глубоком осмыслении исторического события, а также на

рефлексии, являющейся условием такого осмысления.

К середине XVI в. «практическая история», имеющая дело с описанием конкретных событий и судеб,

накопила солидный опыт, нуждавшийся в осмыслении и систематизации. Воден обратился к внутренней

критике процесса получения исторического знания, что было закономерно для истории того периода,

приблизившейся к границам рефлексии, дающей науке возможность самообоснования, возможность

«посмотреть на себя со стороны».

История в широком смысле, т. е. по форме выражения, есть «правдивое изложение». Воден пишет:

«Существует три вида правдивого изложения, то есть три вида истории: человеческая, естественная и Божественная. Первый

вид относится к человеку и разделяет низкое и достойное, второй — к природе и показывает истинное и ложное, третий — к

Создателю (Творцу природы) и отделяет благочестие от нечестия. Первый изображает человека, ведущего свою жизнь в

обществе, второй обнаруживает действительные возможности, скрытые в природе, и объясняет их движение от самого начала,

от рождения, третий рассматривает силу и власть Бога и бессмертных душ»

В первой господствуют доводы, исходящие из власти разума и целесообразности. Человеческую историю

Воден называет мастером жизни, естественную — изобретательницей, поскольку она занята поисками

причин всего сущего. Божественная история, по его мнению, основанная на любви к одному Богу,

разрушительница пороков, может сделать человека блаженным, т. е. в высшей степени счастливым, даже

без практических дел и знания скрытых причин. Трем видам истории соответствуют действия: вероятное в

человеческой истории, неизбежное — в природной и предначертанное свыше — в Божественной. Действия

основываются на добродетелях: благоразумии, знании и вере. Из них, взятых вместе, создается истинная

мудрость, высшее и совершенное благо — то, что дает достаток, благо-

Боден Ж. Указ. соч. С. 56.

468

Глава 13

получие, удовлетворяет потребности и ради обладания чем люди и приходят в этот мир. Воден стремится

внести порядок и соразмерность в историю, особенно — в человеческую, которая отличается от природной

и Божественной не только причинами, но и целями, и намного сложнее в понимании. Человек, по его

мнению, будет постоянно совершать ошибки, если только не станет руководствоваться природой (т. е.

естественным порядком), но и отклонение от Божественной истины также ввергает людей во всевозможные

грехи

. Главным для Бодена при делении истории было показать через синтез ее универсализм, ее

всеобъемлющую связь с. природой и Богом.

На вопрос о том, каким образом формировалось представление о предмете истории в хронологических

рамках XV-XVI вв., можно ответить только с позиций осмысления гносеологических функций понятий Бог

и Творение, в которых фактически резюмировалась проблема непознаваемости и познаваемости мира,

общества и человека. Интеллектуализирующая функция понятия Бог в средневековой теологии часто

связывалась с различными попытками доказательства существования его объекта. В стремлении

ренессаншых философов сделать Бога в определенной мере познаваемым, подчеркивалась и познаваемость

сотворенного им и зависящего от него природного и человеческого мира. В теологии творящая деятельность

связывалась прежде всего со всемогуществом Бога, выраженным его волевыми свойствами, и лишь во

вторую очередь — с его свойствами интеллектуальными, разумными (например, св. Августин).

Ренессансная философия неоплатонизма, напротив, подчеркивает интеллектуализирующие функции

понятия «Бог» (например, Николай Кузанский), что выражено в неоднократном цитировании тех слов

Ветхого завета, согласно которым Бог при сотворении мира «все расположил мерою, числом и весом» (Пре-

мудрость Соломона, П, 21). Тем самым творчество сверхприродного Бога «из ничего» становилось

результатом абсолютизации творческих способностей человека. Созданное Божественным словом

приравнивается к сделанному умом и руками человека. Таким образом, основанием для определения

предмета истории является божественное творческое начало, реализованное в человеческой (в истории

мысли, истории слова, истории действий), естественной и Божественной истории.

Предмет человеческой истории — деятельность. Он очень сложен и разнообразен. Это планы, мысли, слова,

поступки и физические действия человека, рожденные его собственной волей «незагрязненной, свободной

от страсти и эмоций, которые показывают

Боден Ж. Указ. соч. С. 57.

Преемственность и новации в исторической культуре.

469

слабость характера». «Загрязненная» воля порождает действия человека, не отдающего отчет в собственном

поведении, «если кто-то полностью не в себе. Таковы сумасшедшие и те, кто не осознает, что происходит...

Когда дьявол принуждает к поступку или Бог побуждает кого-либо к пророчествам, то это действия не

человеческие, но сверхъестественные, ибо в обоих случаях они не контролируются волей человека и далеки

от его естественной природы»

. Свободная воля — это воля мудрого человека, не подверженного страстям.

Первоосновой, определяющей все действия человека, являются его жизненные естественные потребности —

физиологические, духовные, социальные — внутренне детерминируемые его природой и стремлением к

самоудовлетворению. К первоначальным жизненным потребностям Боден прежде всего относит стремление

к самосохранению и самовоспроизведению. Затем ему вполне закономерным представляется желание

людей жить лучше. Удовлетворение этого желания приводит к действиям, без которых невозможно выжить,

— совершенствованию военного дела, медицине, гимнастике, охоте, сельскому хозяйству, строительству.

Далее человек направляет свои усилия на веши, «без которых мы можем выжить, но не с удобствами, а если

и с удобствами, то не роскошно, а если и роскошно, то все же не испытывая такого сильного удовольствия,

которое так приятно радует чувства и разум» . Возникает и развивается деятельность, относящаяся к со-

вершенствованию ремесел, торговли, финансового дела — к «умению накапливать богатства и правильно

использовать то, что приобретено». В особый вид деятельности Боден выделяет искусство управления

государством. Деятельность, определяющая стабильность и процветание государства, очень многообразна.

Она целиком основана на нравственной и гражданских науках. Первая учит контролировать себя,

использовать правила разума в собственных интересах, а также управлять семьей; вторая — государством.

Гражданская деятельность включает в себя и юриспруденцию, занимается регулированием всех знаний,

накопленных в обществе, и общественной жизнью — в целом. Деятельность, определяемая социальными

запросами человека, удовлетворяет его стремление к власти, которая приносит некоторым невероятное

наслаждение. А стремление к наслаждениям, по Бодену, является одной из важнейших жизненных

потребностей людей, ибо «без добродетельной жизни нет наслаждений и нет совершенной деятельности без

наслаждения ею». Причем стремление к наслаждению Боден уравнивает со стремлением к познанию

гармонии. Очень высо-

Там же. С. 23.

Там же.

470

Глава 13

ко он оценивает коммуникативные способности человека к общению с себе подобными, дающие ему

возможность самовыражения и бесспорно обогащающие и развивающие его внутренние способности.

Кроме того, общение удовлетворяет духовные запросы человека и дает ему возможность по достоинству

оценить самого себя. Поэтому люди ищут возможности объединиться в группы (семья, корпорация,

государство, нация, конфессия) .

Итак, предмет исторической дисциплины в «Методе легкого познания истории» Бодена можно представить

следующим образом: деятельность, свободная воля, жизненные потребности, естественная природа,

человека.

Предмет истории определяется Ж. Боденом, Ф. Патрици, Л. Леруа почти одинаково и имеет ряд

существенных отличий от средневековой традиции: это деятельность людей. История — это наука о

действительности; все, что находится перед глазами, есть предмет истории. История — это

документирование того, что способны воспринять органы чувств (отражено не только в письме, но и в

рисунке, в камне). История — как воспоминание — это не повествование, а верное, или принимаемое за

верное, отражение действительности во всех трех временных модусах, — это воспоминание, сохранение в

памяти воздействий на органы чувств однажды данной действительности. Тем не менее история к рубежу

позднего Средневековья и раннего Нового времени становится менее персонифици-ронной. Средневековые

хронисты повествовали о событии в исключительной связи с человеком и через человека, это

предопределялось дидактическими функциями истории, в конце XVI в. предмет истории хотя по-прежнему

и определяется как деяния, но уже детерминированные через человека социумом, внутренней природой

человека, природой окружающей среды, космосом и другими факторами. Событие в значительной степени

теряет значение образа прошлого, к нему обращаются как к некоторой составляющей модели закономерного

развития человеческих общностей.

Например, природа человека, в силу того что она обусловлена природно-климатическими факторами,

неизменна, следовательно, в равных условиях его реакции остаются теми же. На основании этого можно не

только понять события настоящего, но и представить картину будущего. Руководствуясь

рационалистическим теизмом, в четвертый вид истории Воден выделяет математику, в которой сокрыты

законы гармонии и благодаря знанию которой возможно просчитать событийные ритмы. При этом Патрици

подчеркивает, что хрупкость и

Воден Ж. Указ. соч. С. 25.

Преемственность и новации висторической культуре,

471

шаткость всего человеческого, его изменчивость, исключающая возможность достоверного знания, ставят в

центр внимания историка поиск некоторой нормы, связывающей события и регулирующей их. И у Бодена, и

у Патрици существует классификация истории, которая совершенно очевидно делает возможной новую

трактовку события в истории. Они делят ее на Священную, естественную и человеческую. В рамках

человеческой истории Патрици выделяет три сферы: историю мысли, историю слова и историю действий;

Боден подразделяет ее на частную, региональную и всеобщую, при этом он впервые обосновывает сложную

детерминантную основу исторического события и устанавливает необходимость рассмотрения истории как

единого целого. У Бодена, Патрици и Леруа история развивается по биологической схеме: детство, юность,

зрелость и старость (рождение, становление, расцвет, кризис и гибель — в отношении государства).

У Леруа история выступает не как отрасль науки, а как исследовательский прием, подход к исследованию

человеческой культуры. Леруа разрабатывает сравнительно-исторический метод познания культуры. Ему

принадлежит идея изменчивости и текучести истории, которая является выводом из сравнительно-

исторического рассмотрения разновременных гражданских обществ. Историческая множественность и

полнота человеческих объединений (абсолютных как тип и относительных как событийный ряд)

приблизили Леруа к идее исторического релятивизма: движение времени в истории означает повышение

познавательного предела. В этих сложных моделях конструирования прошлого конкретное историческое

событие занимает незначительное место. Поэтому во многих исторических сочинениях начала Нового

времени можно встретить целый ряд ошибок, касающихся не только хронологии того или иного события, но

и непростительные небрежности в его передаче. И это происходило не потому, что в XVI в.

образованнейшие люди своей эпохи плохо знали историю. Нет. Заявляя о необходимости правдивого

изложена событий прошлого, они сами приносили этот принцип в жертву, когда речь заходила, например, о

развитии истории по законам гармонической пропорции.

Изучение становления истории исторической мысли также ставит проблему компаративного анализа

динамики развития содержательного наполнения исторических сочинений переходного периода.

Реформационное движение, определившее самосознание европейского общества, бесповоротно изменило

отношение человека и общества к своему прошлому, сместив акцентировку с хронологического фик-

сирования событий, с познавательной значимости исторических сочинений на изучение причинно-

следственных связей, детерминант, механизмов исторического движения. К прошлому обращаются в по-

472

Глава 13

иске ответа на универсальные вопросы, которые вставали и в натурфилософии, и в теологии — это вопросы,

связанные с установлением первооснов и первопричин всего сущего в целом и социального, в частности.

Кроме того, пожиная плоды возрожденческой философии, мыслители XVI в. обращаются к прошлому

меньше всего с целью извлечения политических или морально-нравственных уроков (хотя дань традиции

отдается), но прежде всего базируясь на представлениях о цикличности исторического движения, ради

установления закономерностей социального развития и возможности управлять этим развитием. Уроки

истории сменяются требованием предвидеть будущее. Историк теперь работает над созданием образцового,

не ищет особенное, уникальное, его заботит универсальное.

В исторических сочинениях (многообразных «Историях», «Методах», «Книгах об истории» целого ряда

западноевропейских мыслителей от Франческо Гвиччардини до Фрэнсиса Бэкона) история представлена

одной-единственной моделью — настоящее / будущее как продолжение прошлого, откуда следовало

определение законов истории и выводилась необходимость изучения прошлого. Более того, история

представлялась как повторяющийся процесс. Представление о том, что исторические циклы имеют

качественное отличие друг от друга, не было препятствием в прогнозировании (предопределении) будущего

на основе знания закономерностей социального развития, сокрытых в прошлом. Подобным утилитаризмом

отличался подход представителей французской гуманистической школы историописа-ния, что определялось

обстановкой социально-экономического и политического кризиса периода религиозных гражданских войн

во Франции XVI в. (Воден обосновывает предсказательную парадигму теоретически, а Нострадамус

реализует ее в своих «Пророчествах»).

Средневековые хроники — это реальная жизнь, носителями которой являются определенные социальные

группы людей, живущих в данное время. Этот корпус источников в своем основании базируется

исключительно на памяти о событии, одновременно многосложной и делимой; коллективной,

множественной и индивидуализированной. Подтверждение этому факту дают произведения Гвибера

Ножанского, Гуго из Флери, Ордерика Виталия, аббата Су-герия, Виллардуэна, Жуанвиля, Винсента из Бовэ

и других.

В XV в. внимание гуманистов все чаще направляется на теоретическое осмысление «искусства истории».

Появляются первые специальные трактаты по теоретическим вопросам истории, которые, возрождая

традицию Лукиана из Самосаты, абстрагируются от событий прошлого. На смену памяти о событии как

некотором абсо-

Преемственность и новации в исторической культуре...

473

люте приходит история, имеющая дело лишь с относительным. Иоганн Вольф в «Сокровищнице

исторического искусства» (1579г.) делает следующее наблюдение:

«...ученые мужи, больше всех затратившие на это много труда, стали показывать остальным свои приемы и подносить светоч

своего разума к тому, что они приобрели длительным и упорным прилежанием, и это они изложили в своих книгах,

справедливо именуемых "Метод истории"»

Франческо Патрици, в поисках целей изучения истории, предлагает свой ответ: «Две задачи являются

важнейшими для историка — познание истины и использование ее для счастья»

. Заметим, что для

Патриции история является наукой «о действиях и их следствиях»

В своих рекомендациях по работе с историческими сочинениями Воден широко использует

методологический подход, разработанный Петром Рамусом

. В контексте его концепции уже само название

трактата Бодена, «Метод легкого познания истории», является достаточным основанием для сравнения с

Рамусом, который стоял во главе борьбы с аристотелевской схоластикой, лежавшей в основе средневекового

университетского образования. Научный метод, по Рамусу, состоял в том, что при изложении какого-либо

материала прежде всего следует дать общую формулировку проблемы. После чего выводятся определения

основных понятий. Далее проблема расчленяется на составные части, дается определение каждой из них и,

наконец, приводятся разъяснения с помощью наглядных примеров. И в смысле применения концепции

Рамуса для сравнительной оценки исторических фактов это было действительно так. Воден пишет:

«Чтобы понимание истории было более полным и легким, позвольте нам обратиться к основному руководителю в изучении

наук — анализу. Он покажет, как разделить на части историческое повествование, и как с изумительной легкостью

использовать соединение целого и частей в обшей гармонии».

При проведении анализа Бодену удалось сохранить гармоничную связь общего и отдельного. История

делится им с предметной точки зрения на четыре вида — человеческую, естественную, божественную и

математику; по географическому диапазону — на всеобщую и ре-

Artes Historicae Penus. Geneva, 1576. P. 18.

" Patrize F. Delia historia diece dialoghi, Venetia, MDLX. P. 53.

Patrize F. Op. cit. P. 12.

McRae K. D. Ramist Tendencies in the Thought of Jean Bodin // Journal of the History of Ideas. Vol. 16. June. 1955. P. 306-324.

474

Глава 13

гиональную. Но полное и истинное объяснение любого исторического факта возможно только при комплексном

подходе, т. е. при учете всей совокупности причин социального, естественного и сверхъестественного характера.

Предмет всеобщей истории, по Бодену, — это исследование исторического движения сообществ многих людей,

социальных групп, государств. Изучение всеобщей истории диктуется тем, что все явления, любое событие, вся

многообразная деятельность людей имеет причинную обусловленность. «Законы истории выводятся легко, если

все виды человеческой жизнедеятельности объясняются во взаимосвязи и взаимозависимости», — пишет он. Это

первое обоснование сложной детерминантной основы трактовки истории. Воден установил необходимость

рассмотрения человеческой истории как единого целого. Наряду со всеобщей историей он выделил

региональную, предметом которой является изучение деятельности одного народа, объединенного определенной

территорией, и частную — памятные планы, речи и дела одного человека. Начало любой исторической работы —

это краткое изложение всеобщей истории, и, только поняв ее механизмы и установив необходимые взаимосвязи,

можно переходить к региональной и частной истории:

«Ошибаются те, кто прежде изучил особенности регионов, а затем приступил к соотношению всего мира и отдельной его

части; целого и единичного. Не меньше заблуждаются и те, кто думает, что может понять частную и региональную историю

прежде, чем установит порядок и последовательность всеобщей».

Рамус в изучении формальной логики шел от более общего к более специальному, используя дедуктивный метод.

Техника исторического исследования у Бодена такая же: от общей картины мира к изучению истории отдельных

народов в соответствии с хронологией, к изучению истории государств, к изучению частной истории. Боден

указывает, что используемый им метод имеет аналогии в космографии — от познания универсума как целого к

пониманию его отдельных частей. Итак, только наличие особого метода, некоторые черты которого мы указали,

конструирует науку, обладающую собственной «дисциплиной» — методикой организации материала и правилами

корректности исследовательской процедуры.

История как наука о действительной жизни человеческого общества отличается от наук о природе лишь тем, что

историку приходится судить о поведении человека в прошлом, а нередко и в настоящем, опираясь и на

собственные воспоминания, и на свидетельства других людей, которым нельзя доверять. Вот здесь уже

намечается четкое

Преемственность и новации в исторической культуре...

475

разграничение образа события, воспоминания о событии и истории. Далее, если провести даже выборочную

характеристику проблемно-текстологического ряда исторических сочинений Фр. Гвиччардини, Фр. Патрици, Ж.

Бодена, И. Авентина, Ф. Бэкона, Д. Уира, можно сделать вывод о том, что для наиболее значительных мыслителей

XVI-XVII вв., оставивших свои сочинения по истории, заниматься историей означало освобождаться от образов

прошлого, приводить в порядок свои воспоминания, находить им новое место в рамках объективного и

закономерного, объяснять и понимать их, преобразовывать эмоционально пережитое в мыслимое.

В XVI в. исторические сочинения (по крайней мере, те из них, что получили широкую популярность у

современников) уже не фиксируют события исключительно в чувстве, жесте или образе. Они наполнены

многочисленными объяснительными, сравнительными рядами, моделями, определяющими социальный или

мировой порядок, отказом от всего, что характеризует понятие личностного, тяготением к поиску закономерного

и неизменного. Именно в этот период рождается «традиционная история». Этот факт воспринимается нами как

рождение исторической науки Нового времени, так как именно в «традиционной истории» основательно

проработаны метод и методология изучения прошлого. История в интересующих нас сочинениях предстает уже

как проблемная, но далеко не полная реконструкция прошедших событий. История в XVI-XVII вв. тяготеет к

глобальной реконструкции во временном и пространственном пластах.

От критерия «объективность» позднего Средневековья к историческому закону Нового времени

Оценивая роль истории как magistra vitae, ученые XVI-XVII вв. задаются вопросом о праве историка выносить

какую-либо оценку описываемым событиям и людям, поскольку это может поставить под вопрос объективность

самого повествования. Эту мысль подтверждал, например, Мишель Монтень: «Пусть они (историки) передают

нам историю в таком виде, в каком ее получают, а не такой, как они ее оценивают» . Право же самостоятельной

оценки принадлежит только читателю. Складывается впечатление, что как только исторический материал

приобретает оценочный характер, так он сразу же теряет для исследователя какую-либо познавательную

значимость. Подобный подход станет довольно распространенным в позитивизме 60-80-х годов XIX в. По своей

оценочной сути позиция историографии ранне-

3(1

Монтень М. Опыты. Кн. 2. М.; Л., 1958. С. 465.

476

Глава 13

го Нового времени является объективистской. Исторический факт, т. е. так или иначе засвидетельствованное

событие, рассматривается как объективный и единственный источник исторических знаний. Этот факт

элементарен, неделим, неизменен по своему содержанию. Важнейшая задача историка — установить

подлинность факта. Исторический факт — это как бы заготовленные самой историей «кирпичики»

объективной истины, на которых возводится здание истины в исторической науке. Единственная угроза

исходит не от фактов, а от историка, который может вольно или невольно исказить или «замутить» ясную

истину факта. Отсюда требование:. насколько это возможно, «исключить личность писателя из его

произведения», т. е. исключить его убеждения и иллюзии, симпатии и антипатии, воображение и страсти из

содержания исследования. Лучшим является тот историк, который оставляет читателя «наедине с фактами».

Позитивисты считали, что факты говорят сами за себя. Французского мыслителя XVI в. Жана Бодена с ними

объединяет отношение к истории как к дисциплине факта, поскольку факт {в отличие от теории) ничего не

предполагает и не «обобщает». Из этой трактовки, дополненной и взятой на вооружение в XVII-XVIII вв.,

например, Бэконом, Вико, Тюрго, Монтескье и другими, выводилась возможность отождествления природы

исторического и естественно-научного знания. Факт истории и факт природы однородны, их

характеристикой является то, что они в равной степени объективны и достоверны. На основе этого в

исторических трактатах позднего Средневековья широко использовались примеры математических и

физических закономерностей для объяснения прошлого гражданского общества.

Факты излагаются в источниках, которые являются основой исторического труда. Боден, Патрици, Авентин

совершенно сознательно ставят вопрос о том, что сейчас называется источниковедением, в их же понимании

— это критика исторических источников. Они четко разделяют исторические сочинения и исторические

источники. «Увлечение историей, — отмечает Боден, — приводит к тому, что многие ученые мужи

проявляют огромное рвение к знаниям, довольствуясь при этом даже ненадежными выдумками» .

Правдивость исторического произведения оценивается подбором источников. Основополагающий принцип

критики первоисточника заключается в утверждении, выдвинутом еще Платоном: «Документ или правдив,

или лжив». Доя определения меры правдивости источников необходимо использовать сравнительный метод.

Его же должно применять и для оценки исторических произведений, которые и являются главным

предметом

Боден Ж. Указ. соч. С. 14.

Преемственность и новации в исторической культуре.

477

размышлений об истории и ее методе. Для установления истины необходимо сравнить между собой

произведения, сходные по тематике, но принадлежащие перу различных авторов, живших в разные времена

и в разных странах. Исторические произведения рассматриваются как обращенные adfontis, и более того,

они несут сведения об авторском самосознании и эпохе, в которую они создавались.

Современная наука фиксирует относительность понятия объективность, так как события прошлого

передаются через восприятие субъекта, являющегося носителем определенных ментальных, нравственных,

идеологических, политических, конфессиональных установок своего времени и социума, к которому он

принадлежит. Уже Гвич-чардини считал, что степень объективности автора и правдивости исторического

сочинения определяют изначальные авторские установки, мотивы, которые побудили его к написанию

исторического труда. Любой историк, сознательно или неосознанно стремится к установлению

исторической истины и искажает ее из-за страха перед властями, из-за желания получить большое

вознаграждение или из-за стремления к славе, ибо «историки часто пишут свои сочинения для удовле-

творения своих интересов. Правдивость их работ зависит от того, вступают ли они в сделку с

соотечественниками или иностранцами, друзьями или врагами... наконец, с современниками или

потомками» . Поскольку факты составляют основу любого исторического повествования, то особое

значение начинает придаваться методам работы с ними. Одна из самых трудных задач историка заключается

в том, чтобы собрать документы и произвести отбор фактов, необходимых для создания полной и истинной

картины прошлого. Фундаментом критического метода многих историографов в XVI-XVH вв. являлась

пирронистическая позиция в отношении исторических сочинений. Ко времени Бэкона господствующей уже

являлась тенденция к наполнению термина «история» изначальным, классическим содержанием:

исследование, описание, узнавание . Следовательно, фактор времени в этом содержании практически

отсутствовал, ибо исследовалось или описывалось событие, наблюдавшееся и засвидетельствованное как

нечто неизменное, всегда тождественное себе, независимо от того, происходило ли оно в настоящем на

глазах повествующего о нем или в прошлом и воспринималось по описаниям других. Именно эта черта в

содержании анализируемого термина рельефно выражена у Бэкона. Он с сарказмом относится к историкам,

способным только беспорядочно приводить факты, «теряю-

зк

Там же. С. 17.

Барг М. А, От Макиавелли до Юма. Становление историзма. М., 1998.

478

Глава 13

щим» себя и своих читателей «в мельчайших частностях», и заключал: «Среди всех писаний людей нет

ничего более редкого, чем истинная и совершенная гражданская история» . Для него же писать историю

означало «служить у алтаря истины».

Для Бэкона история означала и способ бытия, и способ его познания. В первом случае историческое бытие

оказывается, по сути, не подвластным течению времени, а связанным внешним образом с промежутком, в

котором это бытие предстоит как упорядоченное многообразие. Соответственно, этим определяется и

способ первичного его познания — эмпирического и индуктивного, а именно: наблюдение единичных

фактов, событий, явлений и описание их вневременной природы. Подчеркнем, что для Бэкона речь шла в

подобном случае именно об историческом познании.

Таким образом, гражданская история оказалась в поле зрения Бэкона не только потому, что, задавшись

целью обозреть современное ему знание, он поневоле должен был включить в него и историю. В

историческом знании Бэкон усматривал фактическое основание, на котором должно быть воздвигнуто

здание новой гражданской науки. Тем самым проблема принимала научно-философский характер. Только

знание, извлеченное из частных документированных фактов и размышления по поводу их, а также

вытекающие из них заключения «представляют подлинную ценность для практики в отличие от знания, в

котором примеры лишь иллюстрируют абстрактные постулаты» . Только наука, которая почерпнута из

фактов, «легко находит обратный путь» — к фактам.

В связи с проблемой анализа фактологического построения нар-ратива на рубеже Средневековья и Нового

времени перед мыслителями встает вопрос о соотношении повествовательного и аналитического,

интуитивного и рационального. И если Ф. Патрици, Ж. Воден, И. Авентин, Ф. Бэкон, Д. Уир не соглашаются

с Фукидидом в том, что факт должен быть объяснен сразу же после того, как он произошел, то для него в

познании истории остается путь следования науке с логическими процедурами, характерными для нее

самой, которые они и пытаются определить. Таким образом формулируется проблема выявления

объективно существующих факторов влияния на общество.

У Бодена и Леруа фундаментом поисков закономерного в истории является природная среда обитания —

как отдельного индивида, так и народа в целом. Влияние природных факторов на развитие народов является

устойчивым, а следовательно, можно определить его

Бэкон Ф. Указ, соч, Т. 2. С. 45. Там же.

Преемственность и новации в исторической культуре.

479

закономерности и проявления, зафиксированные в историческом материале. Взаимодействию природных

факторов и социальной реальности со времен Античности историки уделяли большое внимание

. Идея о

том, что географические условия, влияют на общество и на его историю, содержится в произведениях

Геродота, Фукидида и Платона. Аристотель описывал природные условия наиболее благоприятные для

основания полиса. Сенека, Плиний и Тацит отчетливо осознавали фактор различий в климате.

«Естественная история» Плиния Старшего, «История против язычников» Павла Орозия и в Средние века

использовались как основной источник сведений о географическом пространстве и природе этого

пространства.

Взаимосвязь человека, общества и природы «познавались долгим опытом, — пишет Боден, — потому что

накопление фактов — нелегкое дело. Трудно ответить на вопрос, как далеко распространяется власть севера

и юга, что определяет восток и запад или что следовало бы подразумевать под природными чертами и

особенностями каждого народа. Нет ни одного писателя, чьи сочинения были бы факелом в этом мраке»

Расширение территориальных рамок ойкумены (ряд географических открытий, потрясших Старый Свет)

позволило ученым XVI в. делать более обоснованные выводы о характере влияния природы на людей. На

основе природных особенностей Боден (вслед за Ибн Халдуном) выделяет четыре региона Земли: южный —

в области экватора; северный — в районе полюсов; восточный ограничен Молуккскими островами;

западный — островами Гестрия. Основным ориентиром на западе для него является Америка, экватор

разделяет север и юг. Вся область от экватора до полюса — 90 градусов — содержит, по Бодену, три части,

в каждой по 30 градусов. От 0 до 30-го градуса — жаркий пояс, столько же градусов он отвел холодному

поясу (от 60-го до 90-го градуса) и тридцать градусов — средней зоне. Все пояса подразделяются на

подпояса по пятнадцать градусов каждый. Исключение он делает лишь для экваториального подпояса (от

15-го до 30-го градуса). Подпояс, расположенный от 60-го до 75-го градуса соприкасается с границами

проживания готов, ливонцев, московитов, доходит до гряды Имайских гор. Северный подпояс (от 75-го до

90-го градуса) — самый неблагоприятный по природным условиям (низкие температуры, суровый климат),

поэтому здесь — в пещерах, подобно диким зверям, — жили только отдельные люди. Средний район — это

См.: Савельева И. М., Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история. Т. 1. Конструирование прошлого. СПб., 2003. С.

445.

Боден Ж. Указ. соч. С. 82.

480

Глава 13

территории между 40-й и 50-й параллелями. И чем ближе к востоку, тем умереннее климат. К этому району

относятся северная часть Испании, Франция, Дакия, Парфия, Согдиана, основная часть Большой Азии. К

южанам причисляются сицилийцы, критяне, сирийцы, арабы, персы, индийцы, эфиопы, сузианцы,

финикийцы, нумидийцы, кире-наикяне, ливийцы, американцы, населяющие Флориду. Северяне — это

народы, проживающие на территории от 50-й до 60-й параллели. В нее входят Британия, Германия, Дания,

Готландия, Скифия, Татария.

Итак, характеризуя климатическую модель историографии начала Нового времени, можно сделать

следующее заключение: по широте выделяли северный, южный и средний районы, по долготе — восточный

и западный, по влажности — болотистые и пустынные районы, по рельефу — горы и равнины, по

интенсивности движения атмосферных масс — ветреные и безветренные места. Но северный, южный и

средний регионы являются определяющими по отношению ко всем остальным. Природные факторы можно

классифицировать следующим образом: первая группа — те, которые связаны с самим человеком как

биологическим организмом: телесная организация, физическое строение людей, их природные способности

и силы; вторая группа — это природные характеристики, находящиеся в окружающей человека среде:

климат, особенности рельефа, атмосферы, водная среда, направление ветров, качество почвы. Природные

свойства этой группы оказывают непосредственное влияние на характер деятельности людей. Таким

образом обосновывалась прямая зависимость человеческой деятельности от почв, влажности, температуры

воздуха на базе разумной аргументации: сельское хозяйство зародилось и развивалось там, где

плодородные, богатые земли, благоприятный климат и выпадает достаточное количество осадков. А

ремесло, торговля и военное искусство — на территориях с бесплодными почвами

. Кроме того, каждый

регион имеет ряд климатических характеристик, влияющих на деятельность человека опосредованно, через

его природную организацию и темперамент. Климат прежде всего определяет внешний облик человека и его

поведение. Связь температуры воздуха, влажности и телосложения людей — это лишь частное проявление

общих закономерностей природы. Физическая конституция народов определяет их способности к какому-

либо роду занятий. Способности людей либо к умственной работе, либо к физической определяют и

особенности национального темперамента, который, в свою очередь, также влияет на выбор того или иного

занятия.

Воден Ж. Указ. соч. С. 86-87.

Преемственность^ новации в исторической культуре...

481

Различия в национальной психологии объясняются количественным соотношением крови, флегмы, черной и

желтой желчи в человеческом организме. Пропорции в соотношении этих соков определяют темперамент,

который оказывает значительное влияние на естественную направленность человеческой деятельности.

Черная желчь южан определяет их склонность к размышлениям, поэтому именно южные народы были

покровителями высшего познания. Они выявили секреты природы, открыли математические дисциплины,

первыми наблюдали власть религии и небесных тел. Скифы же — в противоположность им — менее годны

к размышлениям по причине избытка крови, «который настолько угнетает разум, что он редко проясняется».

Поэтому, по мнению Леруа, в древности среди северян не было ни одного философа. Но зато у северян

больший интерес вызывают вещи, которые познаются чувствами и создаются при помощи развития оп-

ределенных навыков, практического ума, смекалки; они открыли массу механических приспособлений,

орудия войны, литье металлов, печатание. Жители средней полосы не предназначены, как считает Леруа,

для познания философских и созерцательных наук, как южане, или для занятий ручными ремеслами, как

северяне. Именно от народов этого региона пришли государственные институты, законодательные системы,

традиции и лучшие способы управления государством, а также риторика, диалектика и педагогика. Жители

среднего района предрасположены к занятиям торговлей и коммерцией. Именно из этих районов ведут свое

происхождение величайшие правители, талантливые законодатели, самые беспристрастные судьи,

мудрейшие юристы, умнейшие коммерсанты, наконец, известнейшие музыканты и актеры.

Историография начала Нового времени показала зависимость развития человеческой деятельности,

являющейся предметом исторической дисциплины, от конституции и психологических свойств человека.

Воден вводит в сферу знаний о прошлом идею объективного надличностного ее изучения. Основой идеи

является понимание сложной детерминированности, причинно-следственного объяснения исторической

дисциплины и ее основного предмета — человека в контексте его деятельностного проявления. Он показал,

что подлинный человеческий интерес состоит в том, чтобы получить реальные знания о природе — и

окружающей среды, и самого человека. Ведь успех практической деятельности и реализация человеческих

потребностей обеспечивается объективными знаниями, не зависящими от людей и их интересов.

Эти рассуждения нашли свое продожение в исторической мысли эпохи Просвещения. У Монтескье мир

истории в причинных основаниях оказывается дуалистичным, как бы раздвоенным. Бесспорно, он де-

16 - 3240

482

Глава 13

терминирован объективными условиями человеческого бытия, прежде всего условиями природными. Он

развивал мысли Бодена и Леруа о том, что географическая среда — почвы- климатические характеристики,

местоположение — решающим образом влияет на общественное устройство. «Необходимо, чтобы законы

соответствовали природе и принципам установленного или устанавливаемого правительства. Они должны

соответствовать физическим свойствам страны, ее климату — холодному, жаркому или умеренному, —

качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов — земледельцев, охотников или

пастухов, — степени свободы, допускаемо!} устройством государства, религии населения, его склонностям,

богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены

обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они

утверждаются»

. Природные условия, полагал Монтескье, формируют характер народа, влияют на его

деятельность и в конечном счете определяют существующие у различных народов формы государственной

власти и законодательства. «Если справедливо, что характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны

в различных климатах, то законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих

характеров... От различия в потребностях, порождаемого различием климатов, происходит различие в

образе жизни, а от различия в образе жизни — различие законов. Для народа, у которого существует

большое общение между людьми, нужны одни законы, для народа, у которого такого общения нет,—

другие»

. Кроме того, например, с воздействием умеренного климата Британских островов он связывал

достоинства английского государственного строя, который, бесспорно, идеализировал. В

некоторых случаях Монтескье пытался связать влияние природных условий с тем или иным способом

добывания средств к жизни, который и воздействует на образование и смену политических форм. «Законы,

— писал он, — очень тесно связаны с теми способами, которыми люди добывают себе средства к

существованию. Народ, занимающийся торговлей и мореплаванием, нуждается в более обширном своде

законов, чем народ, который довольствуется возделыванием своих земель, последний — в более обширном,

чем

народ, живущий скотоводством» .

Осознание категории «закон» в истории с еще большей убедительностью представлено в размышлениях о

социальном движении.

Монтескье Ш. Сочинения. М, 1968. С. 190.

Там же. •"Там же. С. 195.

Преемственность и новации в исторической культуре.

483

По мнению Бодена, мир сотворен Богом по законам математической гармонической пропорции, по законам

гармонии. Идея гармонии как антитеза идее Хаоса имеет тысячелетнюю традицию. О/гправным пунктом в

пифагорейском учении о числе была музыкальная гармония: созвучия зависят от длины струны, издающей

звуки. Гармония мироздания виделась пифагорейцам в математических соотношениях. Гераклит считал

основой гармонии соединение противоположностей. Для Платона гармония есть основа прекрасного,

согласие раз-ногласного. При этом мера, симметрия и пропорция составляли единое целое гармонии. В

эпоху Возрождения математическое понимание гармонии постепенно вытесняется эстетическим идеалом. В

эстетическом понимании гармонии получает развитие мысль Платона о связи гармонии с прекрасным. Для

утверждения законов социального движения Боден принимает математическую последовательность

Платона и основывается на значении пифагорейских чисел. Бессмертный Бог приводит все в порядок в

числах, математической последовательности и соразмерности. Математика становится четвертым видом

истории, который несет в себе расчеты закономерностей социального развития. Боден принимает

пифагорейское положение о том, что в музыке гармония создается в том случае, если длины струн

соотносятся как целые числа первой четверки 1:2; 2:3; 3:4. Он отмечает, что никто из его предшественников

не смог убедительно экстраполировать власть и силу чисел в отношении зарождения, форм правления,

роста, изменений и гибели государств.

Боден считает постоянным влияние математики на судьбы как отдельного человека, так и всего государства,

находит возможным рассчитывать кризисные периоды, периоды расцвета и гибели. Развитие человека и

государства соотносится с такими математическими детерминантами, как отношение 3 : 4, образование

полных, сферических чисел различными действиями, производимыми с 3, 6, 9 и 7, с совершенным

платоновским числом 12, с арифметической, геометрической и, главным образом, гармонической

пропорцией (это пропорция, средние члены которой равны, а последний представляет собой разность между

первым и средним: А : В = В: (А - В), отметим, что разложение числа А на два слагаемых В и А - В является

гармоническим делением или золотым сечением). На основе гармонической пропорции развивается история

человеческого общества. Боден считает, что законы истории являются общими для всех народов,

объединенных под властью одного правителя — РАЗУМА. Они могут иметь различия в языке, традициях и

религиях, но когда все

16*

484

Глава 13

люди объединятся на основе универсального закона, то они «пои-

- 48

мут, что имеют одну кровь и подчинены единой власти разума» .

История должная, истинная, подлинная — понятие, нередко встречающееся у Ф. Бэкона, свидетельствует о

том, что ему рисовался некий мысленный эталон совершенства, завершенности в «искусстве»

историописания. Более того, Бэкон заявил о себе не только как логик и методолог истории, но и как

«практикующий» историк, создавший «Историю правления короля Генриха VII», что открывает редкую

возможность сопоставления отвлеченных представлений о нормативной стороне предмета и конкретного

опыта их реализации. Родоначальник опытной науки Нового времени предстает на ниве историзма

учеником и подражателем великих итальянцев Макиавелли и Гвиччардини. Вторая тенденция в работах

последних лет отражает стремление исследователей проецировать на область истории идеи Бэкона, с

которыми связывается научная революция в естествознании. Так возникла концепция «исторической

революции» XVI - начала XVII в., отхода от историографического жанра повествовательной литературы и