Равич-Щербо И.В., Марютина Т.М. Психогенетика

Подождите немного. Документ загружается.

ее рамках развивались и медицинская генетика и генетика человека. (Об этом см.

[34, 159] и мн. др.)

(специально в приложении к человеку) с помощью анкет, обследо-

ваний, экспедиций; распространение в широких народных массах све-

дений о законах наследственности у человека и о целях и задачах евге-

ники; советы евгенического характера желающим вступить в брак и

вообще всем интересующимся своей наследственностью. Сотрудники

Бюро разработали анкеты для сбора генеалогических сведений у раз-

ных групп населения.

Статистические результаты анкетирования ученых Петербурга,

данные о распределении у них специальных способностей и о сочета-

нии последних, математические приемы оценки корреляции между

альтернативными признаками, отдельное описание генеалогии 50

выдающихся ученых и даже несколько генеалогических древ — вот

общее содержание первого выпуска журнала. Кроме того, в нем дано

распределение специальных способностей у ученых разных областей

знания; отмечена связь музыкальных способностей с полом при на-

следовании и многое другое.

Во втором номере журнала (1924 г.) содержатся результаты такого

же анкетирования ленинградских представителей искусства и студен-

тов; проанализирована (тоже генеалогическим методом) наследуемость

роста и телосложения, близорукости; опубликована и генетико-мате-

матическая работа.

В 1925 г. в третьем, и последнем, выпуске журнала с этим названи-

ем в статье Т.К. Лепина и соавторов анализируются генеалогия, гео-

графия, СЭС и т.д. ста действительных членов Российской Академии

наук за 80 лет (1846-1924). В этом же номере опубликована работа

Ю.А. Филипченко «Интеллигенция и таланты», смысл которой зак-

лючается в следующем. Со времени появления работ Ф. Гальтона не

может быть сомнения в том, что таланты не «делаются», а родятся,

т.е. в процессе их возникновения «наследственность важнее среды...»

[с. 85]. «Пирамида» классов одаренности Гальтона, к сожалению, час-

то воспринимается как классовая структура общества, что неверно.

Причина одаренности — наследственность. Так называемые «одно-

значные» факторы (наследственные), накапливаясь у одной особи,

усиливают эффект каждого из них — так наследуются некоторые при-

знаки, в том числе и одаренность, разные степени которой обуслов-

ливаются количеством «скопившихся» в зародыше подобных одно-

значных факторов. Распределение же последних в популяции подчи-

няется закону Кетле, т.е. нормальному распределению, поэтому

«поставщиками» одаренности являются все классы общества, и, сле-

довательно, интеллигенция есть производное всех классов «прежде

всего благодаря счастливому сочетанию наследственных зачатков» [там

же; с. 95]. Но она слабо размножается и потому нуждается в притоке

извне, благодаря чему далее возможен и возврат в положение пред-

ков, и сохранение существующего положения. Вероятность того, что

«факторы» совпадут второй раз (у потомков), очень низка, поэтому

«выдающиеся таланты ценны для государства сами по себе, а отнюдь

не как производители» [там же; с. 94]. Соответственно, считал Ю.А. Фи-

липченко, необходимы государственные меры для формирования и

поддержания слоя интеллигенции.

Как видим, в те годы деятельность Бюро по евгенике реально

представляла собой исследования наследственности психологических

признаков, выполненные с использованием генеалогического метода.

Вероятно, эти работы могли стать весьма плодотворным руслом, не-

избежно войдя в контакт с психологией (возрастной, познавательных

процессов и т.д., которые в то время развивались вполне успешно).

Однако уже в конце 20-х годов Бюро было преобразовано в Бюро по

генетике и переключилось на исследование генетики сельскохозяй-

ственных животных и растений. Евгеника как наука скомпрометиро-

вала себя из-за экстремизма отдельных ее последователей, и эта ли-

ния исследований, по-видимому, прекратилась.

Второе дыхание психогенетика* получила в Медико-биологичес-

ком (позднее — Медико-генетическом) институте, но, несмотря на

некоторые весьма интересные направления исследований, судьба этого

учреждения, а вместе с ним и этой науки в целом сложилась тогда

трагически.

В 1928 г. в Медико-биологическом институте была организована

Кабинет-лаборатория наследственности и конституции человека, ко-

торую возглавил С.Г. Левит. В 1935 г. институт был преобразован в

Медико-генетический институт им. A.M. Горького, С.Г. Левит стал его

директором, но в 1937 г. был арестован, а институт расформирован

(подробно об этом см. [34, 140]).

За время существования лаборатории в институте были выпуще-

ны четыре сборника трудов. Первый из них вышел в виде выпуска

«Медико-биологического журнала» в 1930 г. с программной статьей

С.Г. Левита «Человек как генетический объект и изучение близнецов

как метод антропогенетики» [92]. Практически в институте был разра-

ботан, на наш взгляд, совершенно новый и впервые истинно науч-

ный подход к генетике человека вообще и его психологических осо-

бенностей в частности.

С.Г. Левит начал с утверждения о том, что антропогенетику не-

правильно отождествлять с евгеникой, а равно неверно считать ее

лишь прикладной областью, т.е. наукой «питаемой», основывающей-

ся на теоретических предпосылках, которые установлены «экспери-

ментальной генетикой», и не способной быть «питающей». Наоборот,

генетика человека, как и другие частные главы генетики, способна

обогатить общую генетику.

* Термина «психогенетика» еще не существовало, но, думается, то русло

работ, о котором пойдет речь, вполне может быть названо именно так.

Достоинства человека как генетического объекта автор усматри-

вал в следующем:

— в почти полном отсутствии естественного отбора, что должно

привести к «огромному накоплению» менделирующих признаков;

— в возможности относительно точно изучать генетику психичес-

ких особенностей, главным образом психических аномалий;

— в гораздо большей изученности физиологии и морфологии;

поскольку даже «идеальное фенотипическое сходство признаков не

гарантирует их генетической идентичности», такая изученность по-

зволяет более надежно идентифицировать изучаемые признаки. Более

того, «физиологические и морфологические различия могут получить

подтверждение со стороны этого (генетического. — И. Р.-Щ.) анали-

за, и таким образом дифференциация признаков в значительной мере

облегчается» [92; с. 275]*. Хорошее знание физиологии объекта «под-

сказывает и курс искания механики развития признака, его феноге-

неза», т.е. решается «проблема осуществления признака» [там же].

Помимо всего этого, такие исследования имеют большое значе-

ние для новой главы биологии — геногеографии. Есть и многие другие

преимущества антропогенетики, но особо автор остановился на од-

ном, а именно на «тех возможностях, которые доставляет изучение

близнячества» [92; с. 277].

Далее С.Г. Левит проанализировал преимущества близнецового

метода по сравнению с генеалогическим и статистическим. Они зак-

лючаются, в частности, в том, что близнецы — своего рода «чистая

линия»**, и потому исследование их имеет «чрезвычайно важное» зна-

чение при изучении характера реакции организма на внешние воз-

действия (т.е. намечен метод контрольного близнеца). Понятно, что

генеалогический метод для таких задач непригоден.

Дальнейшие исследования, по мнению автора, могут касаться та-

ких кардинальной важности проблем, как воспитание, психогенети-

ка и т.д. «В первую очередь, — подчеркивает он, — надлежит при этом

поставить вопрос о соотносительной роли в соответствующей реак-

ции организма генотипа и среды и о тех воздействиях, которые по-

требуется применить для получения желательного эффекта» [92; с. 280].

Примером таких задач может служить тестирование в психотехнике:

что оно вскрывает — природную одаренность или приобретенный опыт

испытуемого? Другой пример. Испытание разных педагогических при-

емов: если обучать близнецов разными методами, то можно узнать,

* Здесь впервые высказана мысль о том, что генетическое исследование мо-

жет стать инструментом анализа структуры изучаемого признака. Для психологии

это особенно продуктивный, а иногда и единственный способ познания некото-

рых психологических закономерностей.

** Линии лабораторных животных, получаемые путем скрещивания близко-

родственных особей.

какой из них эффективнее. Поэтому одну из задач института С. Г. Ле-

вит видел во всестороннем развитии близнецового метода, предпола-

гая при этом, что работа с близнецами будет «бессрочной» — от рож-

дения до смерти, и изучаться будут все доступные исследованию при-

знаки. Согласно С.Г. Левиту, такая работа началась в 1929 г.*.

К моменту написания статьи «в активе» были 124 пары близне-

цов**, работал коллектив из врачей всех специальностей; в перспек-

тиве имелось в виду включение в работу психологов, антропологов,

психотехников, педагогов, педологов, создание близнецовых ясель и

детского сада. Была разработана регистрационная карта, которая рас-

сылалась по роддомам (она приведена в статье). Отмечался и недоста-

ток близнецового метода — трудность накопления большого материала.

Близнецовым исследованиям анатомии, физиологии, патологии

и — меньше — психологии полностью посвящен том III «Трудов»

института (1934). К тому времени обследованием было охвачено около

700 пар близнецов. Возник вопрос: как должно развиваться исследова-

ние дальше, после того как установлена соотносительная роль на-

следственности и среды в изменчивости признака? Данному вопросу

была посвящена статья С.Г. Левита, открывавшая том [93]. Ее основ-

ной смысл заключался в следующем.

Первое, чего не хватает существующим исследованиям, — это

учета возрастных различий, поскольку одна и та же внутрипарная раз-

ность в различных возрастах должна расцениваться по-разному. Реше-

ние данной проблемы может быть статистическим (но с довольно

большой ошибкой) и экспериментальным, при котором один и тот

же признак изучается для каждой возрастной группы отдельно. Разли-

чия возрастов по соотношению гено- и паратипических факторов могут

определяться двумя причинами: различиями в генном комплексе,

обусловливающем данный признак, и большими возможностями па-

ратипических воздействий в более старшем возрасте. Поэтому в ин-

* Первое в России исследование методом близнецов провел д-р В.Н. Вайн-

берг в Детской профилактической амбулатории Московско-Курской железной

дороги в 1927/28 и 1928/29 учебных годах. Оно было посвящено поиску причин

именно индивидуальных различий (а не родовых характеристик) интеллекта,

содержало достаточно полный и детальный разбор зарубежных исследований и

отражало вполне соответствующий сегодняшним воззрениям взгляд на механиз-

мы передачи генетических влияний на поведение (только через субстратный,

морфофункциональный уровень). Однако собственно экспериментальная часть

базировалась на изучении всего 2 пар близнецов — сирот из детских домов,

причем за первой из них наблюдения велись в течение 3 лет (6-7—8 лет), за

второй — 2 года (8-9 лет). Вызывает удивление результат наблюдений — абсо-

лютное внутрипарное тождество всех полученных величин. В перспективе, по

словам автора, предполагалось исследование разлученных близнецов, но даль-

нейших публикаций, очевидно, не было.

* * В 1936 г. изучались уже 1350 пар; как заметил С.Г. Левит, «это, по-видимо-

му, рекордное число».

ституте были начаты исследования близнецов двух возрастных групп —

1-3 года и 8—10 лет.

Второе, на что следует обратить внимание, — это фактор среды,

т.е. необходимо учитывать конкретные среды, социальный статус, суб-

культуру и т.д., поскольку соотносительная роль двух факторов в этих

случаях может быть различной. Кроме того, близнецовый метод по-

зволяет установить, какие именно факторы среды ответственны за

появление того или иного признака.

Наконец, близнецовый метод может быть использован «и для диф-

ференциации внешне сходных, но биологически различно детерми-

нированных признаков» [с. 9]. Применительно к качественным, аль-

тернативным признакам эту задачу успешно решает генеалогический

метод; близнецовый дает возможность изучать и количественные при-

знаки. По признанию С.Г. Левита, особенно многообещающими по-

добного рода исследования должны были стать для психологии [с. 10],

и тогда же по инициативе А. Р. Лурия такие исследования начались

(работа А.Н. Миреновой в том же томе).

Но и этим не исчерпываются возможности близнецового метода.

Он позволяет экономно изучить корреляцию признаков и функций,

получить сведения о сравнительной эффективности разных типов воз-

действий (в том числе педагогических) и, что особенно ценно, о

длительности эффекта того или иного воздействия.

В институте к тому времени была начата работа по всем этим на-

правлениям. Основные ее результаты были опубликованы в 1936 г. в

четвертом, последнем томе «Трудов», теперь уже Медико-генетичес-

кого института им. A.M. Горького. Судя по данным, содержащимся, в

частности, в статье С.Г. Левита, исследованиями, проводившимися в

институте, были охвачены уже 1350 пар близнецов; использовались и

развивались три основных метода: клинико-генеалогический, патоло-

гический, близнецовый, и соответственно три основных области ис-

следований: патология, биология и психология. Близнецы использо-

вались — «впервые в науке» — для изучения физиологической корре-

ляции признаков у человека и для оценки целесообразности того или

иного терапевтического или педагогического воздействия.

Но одновременно, по мере накопления экспериментальных дан-

ных, использования новых генетико-статистических методов*, росло

* Правда, С.Г. Левит одновременно отметил отставание «по линии математи-

ческой генетики». В какой-то степени это замечание было правильным, а в какой-

то — нет. Действительно, работы Р. Фишера, оказавшие огромное влияние па

развитие генетики, у нас не были достаточно ассимилированы (во всяком случае,

в исследованиях психологических признаков). Но вместе с тем разработанный в

том же институте М.В. Игнатьевым (с учетом работ Р. Фишера) статистический

аппарат для оценки доли наследственности и двух типов средовых воздействий

используется в почти неизменном виде и по сей день. В частности, он предложил

различать «сводящую» и «разводящую» среду вместо терминологически неудачных

и понимание ограничений этого метода (и способов обработки полу-

чаемых результатов), преодолеть которые можно привлечением дру-

гих категорий родственников, каких-либо групп населения, живущих

в одних и тех же условиях, и т.д. Эти суммировавшие и обозначавшие

перспективу работы С.Г. Левита существенно отличны от всего пре-

дыдущего. Думается, не будет преувеличением сказать, что именно

они, вместе с экспериментальными исследованиями этого институ-

та, положили начало науки психогенетики в России.

Обратимся к экспериментальным исследованиям. Наиболее систе-

матических и психологически содержательных исследований было два:

одно — начатое по инициативе А.Р. Лурия (о чем писал С.Г. Левит) и

представленное в то время четырьмя публикациями — А.Н. Миреновой;

ее и В.Н. Колбановского [116], А.Р. Лурия и А.Н. Миреновой [100, 101],

а также примыкавшей к ним по общей исследовательской идеологии

работой А.Н. Миреновой [115], и еще одной поздней публикацией

А.Р. Лурия [99]; второе — работой М.С. Лебединского [91], тоже вы-

полненной в кабинете психологии Медико-биологического института.

Целью первой группы работ было выяснение тренируемости ком-

бинаторных функций ребенка, влияние их тренировки на другие пси-

хические процессы, устойчивость полученных эффектов.

В экспериментах участвовали 5 пар МЗ близнецов 5-5,5 лет. Использо-

вался метод контрольного близнеца, при котором близнецы одной пары ре-

шали одну и ту же задачу в несколько разных условиях. Конкретно детям

предлагалось воспроизвести постройку из кубиков, сделанную эксперимен-

татором, но одному из них эта постройка предъявлялась, оклеенная бумагой.

В результате один близнец видел все кубики, из которых состоит образец, и

мог просто копировать его (элементный метод), второй же должен был сам

понять, из каких частей состоит заданная постройка, и методом проб и оши-

бок воспроизвести ее (метод моделей).

Каждому ребенку давалось 12 заданий возрастающей сложности, трени-

ровка длилась 2 месяца. Затем экспериментаторы проверяли, насколько и

как меняются и сама конструктивная (точнее, «конструкторская») деятель-

ность ребенка, и стоящие за ней перцептивные и мыслительные (сейчас мы

бы сказали — регуляторные) функции, и, кроме того, насколько стабильны

полученные изменения. Повторная диагностика производилась дважды —

через 3 месяца после конца обучения и через 1,5 года (в этом контроле

участвовали только три пары).

К сожалению, здесь нет возможности детально пересказывать со-

держание этих работ, хотя они заслуживают большого внимания имен-

«внутрисемейных» и «межсемейных» факторов среды [64]. Однако в литературе, в

том числе психогенетической, надолго укоренилась именно вторая пара понятий,

психологически бессодержательная. И только в последние годы появились терми-

ны «общая» и «индивидуальная» среда, «разделенная» и «неразделенная» и т.д.,

по смыслу идентичные предложенным М.В. Игнатьевым. К сожалению, все это

происходит фактически без упоминания его имени.

но потому, что они очень психологичны: речь в них идет не просто о

констатации генетических и средовых влияний в отдельном признаке

(не это было основной задачей), а обо всей психологической структу-

ре некоторой деятельности и даже о поведении ребенка [напр., 115].

Общие же результаты суммированы в последнем сообщении [101] и

сводятся к следующему:

— тренировка методом поэлементного копирования не давала за-

метного развития конструктивной деятельности ребенка и мало пере-

страивала его перцептивные процессы;

— противоположный метод, метод моделей, наоборот, существен-

но менял и конструктивные операции, и воспринимающую деятель-

ность. При этом шла перестройка не только тех перцептивных дей-

ствий, которые были включены в тренируемую деятельность, но и

тех, которым дети непосредственно не обучались;

— изменилось даже понимание «речевых и логических отноше-

ний».

Иначе говоря, «в результате обучения у детей был вызван не толь-

ко навык к конструктивной деятельности, но и глубокая перестройка

лежащих за этим навыком психологических функций» [101; с. 488].

Контроль, проводившийся через 1,5 года, дал особенно интерес-

ные результаты.

Сами по себе конструктивные навыки обнаружили тенденцию к

угасанию, различие же в «скрытых за этим навыком психологических

операциях обнаруживает значительно большую устойчивость» [с. 504]*.

Отсюда следовал практический вывод о необходимости изменения

существовавших в детских садах того времени конструктивных игр.

Дополнительно к этому в работе А.Н. Миреновой [115] было пока-

зано, что элементарные двигательные действия и более сложные, име-

ющие дело со сложными координациями, протекающими либо в на-

глядном поле, либо по внутренней схеме, имеют и разную степень

гено- и паратипической обусловленности, и разную податливость тре-

нировке**.

Последняя работа (хронологически одна из первых, 1932), на ко-

торой необходимо остановиться, — работа М.С. Лебединского [91],

сопровожденная комментарием редакции журнала о том, что ряд его

положений и выводов она считает спорными. По существу же это, по-

видимому, первая отечественная работа с определенным психологи-

ческим контекстом, содержащая анализ и общей методологии, и конк-

* Интересно, что одна пара, которая квалифицировалась как особо одарен-

ная и для которой все обучение было слишком легким, не дала заметных разли-

чий нигде.

** В этой работе использован обычный вариант близнецового метода — срав-

нение внутрипарного сходства ОБ (4 пары) и ДБ (6 пар) 4-4,5 лет.

ретных методов психологического исследования. Только в ней мы нахо-

дим и обзор проведенных к тому времени близнецовых исследований.

Эта работа имеет вполне очевидную направленность, ибо в ней

продемонстрированы все ограничения близнецового метода вообще и

применительно к психологическим признакам в частности. Автор дей-

ствительно подметил многие существенные моменты, обсуждаемые и

сейчас.

В первом же параграфе статьи «Наследственность в психологии»

автор пишет, что это — один из наиболее серьезных вопросов науч-

ной психологии и, не имея четкого ответа на него, «нельзя всерьез

решать многих других вопросов теоретической или прикладной пси-

хологии»; что «редко можно встретить работу, более или менее широ-

ко ставящую проблемы идеологии, где мельком, походя, не встреча-

лась бы и попытка ответа на вопрос, которому посвящена настоя-

щая... статья» [91; с. 163].

Его собственное исследование охватывает довольно большую вы-

борку — 52 пары ОБ и 38 пар ДБ; возрастной диапазон, по-видимо-

му, — от 6 до 47 лет*. Диагностировался очень широкий спектр психо-

логических признаков — интеллектуальных, характерологических, дви-

гательных, непосредственных и опосредованных. Среди методик есть

и стандартизованные тесты, и клиническое наблюдение. Не все 90 пар

изучались с помощью всех методик — в каждой возрастной подгруппе

использовались диагностические приемы, адекватные возрасту,

Общие выводы делятся на две части; одна — о разрешающей спо-

собности близнецового метода, другая — о гено- и паратипической

обусловленности психологических признаков. Коротко эти выводы

таковы:

□ при использовании близнецового метода надо иметь в виду,

что внутриутробное развитие может создать различия у ОБ**. Впро-

чем, то же справедливо и для ДЗ близнецов;

□ обстоятельства внутриутробной жизни отражаются и на после-

дующем развитии, что осложняет использование метода;

□ для членов одной пары, особенно ДБ, средовые влияния не

настолько одинаковы, как постулируется методом, что осложняет его

применение еще больше;

□ однако все это не означает, что для психологии исследования

близнецов нецелесообразны; возникают новые задачи: задача иссле-

* Автор не сообщает формальные характеристики выборки; возрастной диа-

пазон «вычисляется» по описанным случаям и субгруппам.

* * М.С. Лебединский противопоставляет это обычным утверждениям об иден-

тичности ОБ, что неправильно, так как в последнем случае речь идет о генетичес-

кой идентичности, которую внутриутробная (и любая другая обычная) среда не

изменяет. Неравные условия эмбрионального развития могут создавать у МЗ близ-

нецов физиологическое, но не генетическое несходство.

дования гено- и паратипических влияний остается, только в несколь-

ко иной постановке. Эта постановка заключается в переходе к вопросу

«о роли биологического (в более широком смысле слова) вообще в

развитии психики и его взаимоотношениях с социальным» [91; с. 202].

Изучение наследственных влияний возможно «при правильном пони-

мании генотипа» [там же]. В некоторых случаях полезно объединение с

другими методами, прежде всего — с семейным;

□ для генетического исследования целесообразно брать наиболее

четко очерченные индивидуальные черты, в частности специальную

одаренность;

□ вместе с тем исследование близнецов дает исключительно бла-

гоприятную возможность для изучения других важных психологичес-

ких проблем.

Относительно же гено- и паратипических влияний на признаки,

исследованных в данной работе, выводы, как пишет автор, лишь

«скромные и предварительные»:

□ в целом сходство ОБ выше, чем ДБ, но не настолько, как во

многих других исследованиях;

□ близнецы (и ОБ, и ДБ) вообще внутрипарно очень похожи,

что говорит в основном о решающей роли социальной среды в фор-

мировании психики;

□ исследование, не охватывающее широкий спектр психических

функций, в частности тех, которые возникают лишь в процессе раз-

вития, «не обнаруживает и вовсе» большего сходства ОБ*, что в свою

очередь «показывает, как вооружает социальная среда психику чело-

века» [91; с. 204];

□ с возрастом по одним функциям близнецы сближаются, по

другим их различие увеличивается. Более благоприятные условия спо-

собствуют повышению сходства близнецов, особенно по интеллекту,

по которому меняется и сравнительное сходство ОБ и РБ: у малень-

ких (особенно трехлетних) различия между ними выражены сильнее;

□ по соотношению гено- и паратипических влияний характер и

историка не отличаются от интеллекта. Двигательный тренаж под-

твердил эффективность даже кратковременного педагогического вме-

шательства.

И, наконец, общий вывод о том, что все сказанное «полезно для

научной критики тех заблуждений и извращений», которые есть в

научной литературе.

Вероятно, правильно будет сказать, что эта работа М.С. Лебединс-

кого вместе с другими, упоминавшимися нами ранее исследованиями

Медико-генетического института были очень хорошим началом со-

держательных психогенетических исследований в России. Трагические

* Вывод сформулирован нечетко и в принципе даже противоречит подходу

автора.

30-е годы оборвали их на много лет, и второе дыхание генетика поведе-

ния получила в нашей стране только в конце 60-х — начале 70-х годов,

Однако нельзя не обратить внимание и на своеобразные ограни-

ченности научного мировоззрения исследователей того времени. В этом

смысле бросаются в глаза две особенности: во-первых, не рефлекси-

ровалось различие двух проблем — причин межиндивидуальной вари-

ативности и формирования функции как таковой, и, во-вторых, им-

плицитно предполагалось, что изменяемость функции (особенно в

результате целенаправленных педагогических воздействий) свидетель-

ствует в пользу ее средового происхождения. С этим связано и убежде-

ние в том, что функции более высокого (по психологической струк-

туре) порядка, появляющиеся в онтогенезе относительно поздно,

должны сильнее зависеть от средовых влияний, т.е. опять-таки лучше

поддаваться тренировке, изменению, чем более «простые» функции.

Очень четко это обнаруживается, например, даже в позиции

Л.С. Выготского, который в 1931 г. писал: «Самые высокие моторные

функции наиболее воспитуемые, потому что (курсив наш. — И. Р.-Щ.)

они не являются филогенетическими, а приобретаются в онтогенезе»

[31. Т. V; с. 133], «... функции «А» (высшие психические функции)...

мало зависят от наследственности, а, следовательно, зависят от опре-

деленных условий воспитания, от социальной среды». Они же оказы-

ваются и «более воспитуемыми» по сравнению с функциями «В», т.е.

элементарными, которые «наследственно более обусловлены» [там же].

Или: «...чем элементарнее и, следовательно, биологически более не-

посредственно обусловлена данная функция, тем больше она усколь-

зает от направляющего воздействия воспитания» [там же; с. 291].

Однако у Л.С. Выготского мы находим и мысли, весьма созвучные

современным, относящимся, в частности, к проблеме темперамента

и характера [там же; с. 137-150] и, главное, к индивидуальному раз-

витию. «Развитие — не простая функция, полностью определяемая

икс-единицами наследственности плюс игрек-единицами среды. Это

исторический комплекс, отображающий на каждой данной ступени

заключенное в нем прошлое. Другими словами, искусственный дуа-

лизм среды и наследственности уводит нас на ложный путь, он засло-

няет от нас тот факт, что развитие есть непрерывный самообусловли-

вающий процесс, а не марионетка, управляемая дерганием двух ни-

ток» [там же; с. 308]. При этом он подчеркивал, что генотипические

факторы должны исследоваться в единстве со средовыми, но после-

дние «не могут быть просто свалены в кучу путем беспорядочного

перечисления, исследователь должен представить их как структурное

целое, сконструированное с точки зрения развития ребенка» [там же;

с. 307-308].

Трагические события 30-х годов — ликвидация педологии, прида-

вавшей наследственности немалое значение, разгром генетики — пре-

рвали в нашей стране так интересно начинавшиеся психогенетичес-

кие исследования. Сама постановка вопроса о генетическом контроле

высших психических функций стала считаться не только неверной,

но и «реакционной». На несколько десятилетий отечественная психо-

генетика практически перестала существовать [125; 170; 280]. Правда,

появлялись отдельные работы, посвященные либо соматическим и

физиологическим признакам, либо патологии, либо самим близне-

цам. Среди них выделяется серия работ И.И. Канаева по генетике выс-

шей нервной деятельности, завершившаяся книгой «Близнецы» [69],

которая, как пишет в предисловии сам автор, явилась первой попыт-

кой «составить на русском языке краткий обзор огромного материала

по изучению близнецов»; книга А.Р. Лурия и Ф.Я. Юдович «Речь и

развитие психических процессов у ребенка» [102]. В 1962 г. в журнале

«Вопросы психологии» была опубликована статья А.Р. Лурия «Об из-

менчивости психических функций в процессе развития ребенка», на-

писанная по материалам, полученным им еще в 30-х годах в Медико-

генетическом институте. Опираясь на концепцию Л.С. Выготского, он

формулировал эвристичную гипотезу о том, что по мере развития

психические функции меняют механизмы своей реализации и тем

самым — свою связь с генотипом.

Этим почти исчерпывается перечень работ, посвященных генети-

ке индивидуально-психологических особенностей человека и опубли-

кованных у нас с конца 30-х до начала 70-х годов. Восстановление

систематических исследований по психогенетике можно датировать

концом 1972 г. Тогда в Институте общей и педагогической психоло-

гии Академии педагогических наук СССР на базе лаборатории диф-

ференциальной психофизиологии, которой многие годы руководил

выдающийся отечественный ученый Б.М. Теплов, а после его смер-

ти — его талантливый ученик В.Д. Небылицын, была создана первая

лаборатория, специальной задачей которой стало изучение наслед-

ственных основ индивидуально-психологических и психофизиологи-

ческих различий (до 1993 г. ею заведовала И.В. Равич-Щербо)*. В пер-

вые годы в центре внимания лаборатории находилась проблема этио-

логии свойств нервной системы [97], в дальнейшем основными

объектами исследования стали психофизиологические признаки (ЭЭГ,

ВП разных модальностей) и психогенетика индивидуального разви-

тия. Этим коллективом была издана, впервые на русском языке, дос-

таточно полная сводка современных работ по психогенетике [132],

опубликовано много статей в ведущих научных журналах, издан но-

вый сборник экспериментальных работ под названием «Генетика по-

ведения: количественный анализ психологических и психофизиоло-

гических признаков в онтогенезе» (ред. С.Б. Малых, 1995), вышла книга

* Название лаборатории, как и название института, менялось. Сейчас это

лаборатория возрастной психогенетики Психологического института Российской

Академии Образования.

4-1432 49

М.С. Егоровой «Генетика поведения: психологический аспект» [57], в

которой, тоже впервые на русском языке, дан анализ современных

подходов к исследованию среды; недавно вышел труд С.Б. Малыха,

М.С. Егоровой, Т.А. Мешковой «Основы психогенетики» [106).

Ассимилируя содержательные подходы, которые, как уже отме-

чалось, сложились в отечественной науке в 30-х годах, эта группа

исследователей старается не просто регистрировать те или иные ста-

тичные феномены и затем выяснять причины их вариативности, а

пытается вскрыть те общие закономерности, которым подчиняется

динамика генотип-средовых соотношений. Выясняется это и в лабо-

раторном эксперименте (регистрируются, главным образом, психо-

физиологические характеристики), и в лонгитюдном исследовании

когнитивных и динамических характеристик. Оказалось, что межин-

дивидуальная вариативность фенотипически одного и того же при-

знака (например, одного и того же движения) может, как и предпо-

лагал А.Р. Лурия, иметь разные детерминанты при разных психологи-

ческих механизмах реализации признака. Очевидно, этот феномен

проявляется даже в признаках, принадлежащих к так называемому

биологическому уровню в структуре индивидуальности, который ап-

риорно полагается весьма ригидным, генетически заданным: гено-

тип-средовые соотношения в изменчивости зрительных ВП существен-

но меняются в зависимости от семантической структуры стимулов

(при равенстве физических характеристик!). Вероятно, смена механиз-

мов реализации «одноименных» функций, происходящая в онтогене-

зе, ответственна и за возрастную динамику генотип-средовых соотно-

шений (речь об этом пойдет далее).

Все это ставит очень существенный для психогенетики вопрос:

что же представляет собой психологический «признак» как объект

генетического изучения? Очевидно, психолог не может ограничиться

регистрацией только его фенотипического значения (например, ско-