Равич-Щербо И.В., Марютина Т.М. Психогенетика

Подождите немного. Документ загружается.

шого числа экспериментальных психологов игнорировать индивиду-

альные различия — почти вопрос чести» [290; с. 7].

Каково же реальное место проблемы индивидуальности в психо-

логической науке? Оно определяется значением этой проблемы и для

теоретической психологии, и для использования психологических

знаний на практике. Разберем оба фактора последовательно.

Любая конкретно-научная теория должна строиться и проверять-

ся эмпирически, экспериментальными фактами. В психологии это дан-

ные, полученные при измерении, оценке той или иной психологи-

ческой черты, реакции, отношения и т.д. в ситуации эксперимента,

опроса или наблюдения, но в любом случае психолог имеет дело с

индивидуальными данными (или их суммой — при оценке групп).

Строго говоря, любую психологическую черту мы можем измерить

у человека только в ее индивидуальном выражении, и любая обще-

психологическая закономерность реально существует только и инди-

видуально-модифицированных формах. Как справедливо утверждает

Г. Айзенк, индивидуальные различия встроены в саму субстанцию

психологических исследований, никакие общие законы не мыслимы

без включения личности как элемента в функциональные уравнения.

Вариативность* же индивидуальных оценок любых признаков (со-

матических, физиологических, психологических) имеет широкий

диапазон колебаний; она различна у разных признаков и в разных

возрастах. Если исключить экстремальные случаи (например, гиган-

тов и карликов), чтобы избежать случайных и патологических откло-

нений, то в популяции здоровых взрослых людей отношение макси-

мального и минимального роста равно 1,3:1; веса 2,4:1; частоты пуль-

са — 2,0; 1, простого времени реакции — 2,2:1; длительности

запоминания — 2,5:1, баллов интеллекта по Векслеру — 2,9:1. У детей

4 лет (тоже после элиминации крайних значений) максимальные и

минимальные оценки интеллекта, по Стенфорд—Бине, соотносятся

как 1,6:1. Оценки коммуникативного развития у детей 2 лет, получен-

ные по специальному вопроснику, колеблются в пределах 8:1, а в

3 года — 11:1. Общие оценки поведения детей имеют еще более широ-

кий размах колебаний: их отношение равно 34:1 — так велико разно-

образие детских индивидуальностей [362].

* О терминах «вариативность», «изменчивость» и «дисперсия» см. главу I.

Большую или мень-

шую индивидуальную

вариативность обнару-

живают психофизиоло-

гические показатели,

относящиеся к состоя-

нию покоя и к его ре-

активным изменениям

(подробнее об этом —

в гл. XIII, XIV, XV).

Диапазон изменчи-

вости одной и той же

функции (и статистике

он измеряется коэффи-

циентом вариативнос-

ти, отклонениями от

средней, дисперсией)

может быть разным и

разных возрастах, как

мы видели на примере

интеллекта и коммуни-

кативных способностей.

На рис. 1 представлены

данные о динамике ва-

риативности некоторых

соматических и психо-

логических показателей у детей в первые годы жизни. Обращают на

себя внимание три факта: вариативность по психологическим призна-

кам выше, чем по соматическим (роста и веса); вариативность по

некоторым динамическим характеристикам поведения (активность,

аффект-экстраверсия) выше, чем по оценкам интеллекта, и, нако-

нец, в 3 года вариативность оценок интеллекта и аффекта-экстравер-

сии выше, чем в 2 и 4 года. Последнее особенно интересно: такой

всплеск вариативности, т.е. расширение диапазона индивидуальных

различий, может быть сигналом существенных психологических (и фи-

зиологических) перестроек, происходящих в данном возрасте*. Иначе

говоря, сама межиндивидуальная вариативность может служить для

психолога своеобразным маркером, указывающим на специфичность,

значимость данного возраста для развития и формирования той или

иной психологической или нейрофизиологической функции или чер-

ты (или их совокупности).

Но отсюда вытекает еще одно следствие. Поскольку разные психо-

* Применительно к данному примеру вспомним постулированный Л.С. Выгот-

ским и затем многократно описанный в отечественной психологии кризис 3 лет.

Рис. 1. Коэффициенты вариативности для фи-

зических, психологических и двигательных ха-

рактеристик [по 362].

логические характеристики имеют разную межиндивидуальную вари-

ативность, а вариативность одного и того же признака различна в

разных возрастах, характеристика каждого возраста должна включать

не только среднюю оценку признака, но и обязательно дисперсию их

значений. Иначе говоря, адекватная «возрастная норма» не есть точка

на линии развития, она не только средняя величина, но и диапазон

оценок, который говорит о существующем в норме в данном возрасте

размахе индивидуальных различий исследуемого признака. Это спра-

ведливо и для характеристики любой другой группы — профессио-

нальной, половой и т.д.

Все сказанное подтверждает тезис о неизбежности индивидуаль-

ных различий и их значимости для решения общепсихологических

проблем. Повторим еще раз: любые общепсихологические закономер-

ности, чего бы они ни касались, не могут быть получены иначе, как

через усреднение, обобщение их реально существующих индивиду-

альных вариантов. В этом безусловное значение последних для разви-

тия теоретической психологии.

Еще одна группа проблем, которые не могут быть решены без учета

индивидуальных особенностей, связана с прикладными аспектами пси-

хологии. Не нужно особо доказывать, что профессиональный отбор и

профконсультация, индивидуализация обучения и воспитания, реше-

ние многих медицинских задач (в частности, относящихся к психосо-

матике, реакциям на лекарственные препараты и т.д.) предполагают

наличие у психолога не толь-

ко знаний об индивидуаль-

ности человека, но и спосо-

бов диагностировать ее и на

этой основе предсказывать

дальнейшее развитие, ус-

пешность профессиональной

деятельности и т.п.

Примером может слу-

жить работа немецкого ис-

следователя Г. Клауса «Вве-

дение в дифференциальную

психологию учения» [73].

Клаус выделяет несколько

стадий в деятельности уче-

ния, результативность кото-

рых существенно зависит от

индивидуальных характери-

стик ученика. Эти стадии

связаны с: восприятием ин-

формации; ее переработкой

и хранением; оперативной

Рис. 2. Распределение школьных оценок

у полезависимых (ПЗ) и поленезависимых

(ПН) подростков [по Г. Клаусу; 73].

Рис. 3а. Решение задач различной степени трудности 62 импульсивными

(И) и 62 рефлексивными (Р) подростками [по Г. Клаусу].

Рис. 3б. Движение глаз импульсивного (слева) и рефлексивного (справа)

ребенка при решении задачи на идентификацию [по Г. Клаусу].

доступностью и применимостью усвоенных знаний. На каждой стадии

между учениками обнаруживаются различия, зависящие не просто от

имеющихся к этому моменту знаний, но и от когнитивных и личнос-

тных особенностей детей. На рис. 2 представлено общее распределение

школьных оценок у учащихся с выраженной полезависимостью и по-

ленезависимостью: у первых кривая смещена в сторону низких баллов

(в Германии высшая оценка — 1, наиболее низкая — 5).

На рис. 3 а, б показано решение задач подростками с импульсивным

и рефлексивным когнитивными стилями: у первых короче время реше-

ния, но в задачах средней и высокой сложности существенно больше

2 1432 17

ошибок. У обладателей этих

когнитивных стилей оказыва-

ются разными даже траекто-

рии движений глаз при вы-

полнении одного и того же

задания на идентификацию,

требующего выбора образца,

аналогичного эталонному. На

рисунке хорошо видна раз-

ная динамика зрительного

поиска, т.е. разные стратегии

приема и переработки ин-

формации.

В широко известной ра-

боте Е.А. Климова [74] было

показано, что при одинако-

во высокой продуктивности

профессионального труда

работницы с разными пси-

хофизиологическими осо-

бенностями выбирают раз-

ные стратегии трудовой де-

ятельности.

От индивидуального сочетания экстраверсии и нейротицизма за-

висит, как показывают некоторые работы, толерантность к фармако-

логическим препаратам. На рис. 4 отражены суммарные данные не-

скольких исследований седативного порога у лиц, различающихся вы-

раженностью двух указанных характеристик индивидуальности.

Наиболее высокие пороги наступления седативного эффекта — у лю-

дей со средней степенью нейротицизма в сочетании с интровертиро-

ванностью. Самыми чувствительными, т.е. обладающими низкими по-

рогами, оказались экстраверты с высоким нейротицизмом.

Эти и многие другие данные говорят о том, что, зная зависи-

мость учебной, профессиональной успешности от тех или иных ха-

рактеристик индивидуальности, непосредственно с данной деятель-

ностью не связанных (т.е. не относящихся, например, к знаниям и

умениям в данной области), можно оптимизировать деятельность че-

ловека, осуществлять профессиональную ориентацию и т.д. Но при

одном обязательном условии: если базовые индивидуальные характе-

ристики онтогенетически стабильны. Это дает основание полагать,

что особенности, на которые опирается психолог при решении тако-

го рода задач, будут присущи данному человеку в течение достаточ-

но длительного времени. Есть ли доказательства стабильности инди-

видуально-психологических особенностей? Ответы на этот вопрос от-

ражены на рис. 5 и в табл. 1.

Рис. 4. Индекс толерантности к ле-

карственным препаратам как функция

экстраверсии и нейротицизма [по Н. Бро-

ди, 213].

Рис. 5. Корреляции IQ в 18 лет и более ранних возрастах в двух исследо-

ваниях [Р. Пломин и др., 353].

Таблица I

Корреляции между усредненными по возрастным группам

тестовыми оценками интеллекта в разных возрастах

[по Н. Броди; 213].

Возрастные группы Корреляция с усредненным IQ в 17 и 18 лет

Месяцы

1,2,3 0,05

4,5,6 -0,01

7,8,9 0,20

10,11,12 0,41

13,14,16 0,23

18,21,24 0,56

27,30,36 0,54

42,48,54 0,62

Годы

5,6,7 0,86

8,9,10 0,89

11,12,13 0,96

14,15,16 0,96

За исключением достаточно редких случаев, когда отмечается сни-

жение межвозрастных корреляций, остальные данные говорят о су-

ществовании отчетливой межвозрастной преемственности в оценках

IQ у одного и того же человека, т.е. об онтогенетической устойчивос-

ти этого показателя, а точнее — об относительной сохранности ран-

гового места каждого индивида в группе.

Обратим внимание на то, что до 1,5-2 лет сходство с IQ в 17-18

лет колеблется, но, начиная с этого возраста, оно неуклонно растет,

и корреляции баллов IQ в 5-7 и 17-18 лет достигают уровня надеж-

ности теста.

В табл. 2 приведены аналогичные данные по личностным харак-

теристикам. Напомним, что многие методики диагностики призна-

ков такого типа (вопросники, Q-сортировка и т.д.) имеют более

низкую надежность, и уже поэтому межвозрастные корреляции дол-

жны быть ниже.

Таблица 2

Межвозрастные корреляции оценок «Я-контроля»,

полученных методом Q-сортировки в двух когортах

[по Н. Броди; 213].

Корреляция в парах возрастов (годы) №

когорты

Пол

14-17 17-37 37-47 14-47

муж. 0,58 0,30 0,44 0,48 1

жен. 0,52 0,26 0,56 0,32

муж. 0,72 0,54 0,45 0,30 2

жен. 0,67 0,21 0,53 0,36

Конечно, при меньших возрастных интервалах корреляции выше,

чем при больших, однако, если с интервалом в 33 года (последний

столбец) коэффициенты не только не приближаются к нулю, но имеют

значения 0,30-0,48, это говорит хотя и об умеренной, но все-таки

стабильности данной черты.

Наконец, последний пример. В Нью-Йоркском лонгитюдном ис-

следовании выделен так называемый синдром трудного темперамен-

та, включающий пять характеристик поведения детей раннего воз-

раста (подробнее о нем — в гл. X). Оказалось, что этот синдром не

только устойчив в первые годы жизни, но и имеет некоторую проек-

цию в особенностях поведения и адаптации взрослого человека. В те-

чение первых четырех лет жизни между возрастами 1 и 2, 2 и 3, 3 и

4 года в двух исследованиях получены соответственно такие корре-

ляции: 0,42; 0,37; 0,29 — в одной работе, и 0,54; 0,61; 0,54 — в другой.

Оценки трудного темперамента в 1, 2, 3 и 4 года коррелируют с

особенностями темперамента взрослого человека: 0,17; 0,09; 0,31; 0,37

соответственно, и с оценками адаптивности (профессиональной,

семейной и т.д.) в возрасте ранней взрослости (17-24 г.): 0,08;

-0,09; -0,21; -0,32 [362]. Как видим, начиная с 3-4-летнего возраста

величины коэффициентов в обоих случаях начинают расти; отрица-

тельные значения говорят о том, что, чем выше оценки трудного

темперамента (т.е. чем он труднее) в детстве, тем ниже адаптивность

взрослого. Несмотря на то что все коэффициенты невелики, учитывая

длительность интервала между двумя измерениями (15-20 лет), ран-

ний возраст первого измерения и более низкую надежность измери-

тельных процедур (по сравнению, например, со стандартизованными

тестами), можно полагать, что они свидетельствуют, как и в других

случаях, об относительной устойчивости этих характеристик в ходе

индивидуального развития.

Вместе с тем очевидно, что индивидуальность существует внутри

некоторой общности, причем последняя имеет, условно говоря, раз-

ные уровни, разные «объемы»: все мы — дети цивилизации конца

XX в.; кроме того, каждый человек — представитель той или иной куль-

туры, этноса, профессиональной, возрастной группы, семьи, и одно-

временно он — носитель своего собственного, уникального сочетания

всех этих факторов и личного, тоже уникального, опыта (см., напр., 131).

В главах I—VI мы увидим, что человек является обладателем и уникаль-

ного, неповторимого набора генов, сосуществующего в нем с инва-

риантной, общей для всех представителей вида Homo sapiens, частью

генома. «Человек в чем-то похож на всех людей, в чем-то на некото-

рых людей, а в чем-то не похож ни на кого другого» [59; с. 23].

Итак, есть доказательства того, что: а) индивидуальные разли-

чия — не «ошибка», а неизбежная реальность, способ существования

общих психологических закономерностей; б) многие индивидуаль-

ные особенности оказываются достаточно устойчивыми в онтогене-

зе, в том числе на длительных временных отрезках; устойчивость в

данном случае означает не неизменность самого признака, а сохран-

ность рангового места испытуемого в данной группе; в) межиндиви-

дуальная вариативность оказывается разной у разных признаков и в

разных возрастах; последнее обстоятельство может быть использова-

но, вероятно, для выделения возрастных периодов, в которых проис-

ходят перестройки исследуемой функции.

Иначе говоря, исследование индивидуальных различий представ-

ляет собой особую и актуальную научную проблему. Как писал

Б.М. Теплов, «...ни в одном разделе психологии нельзя принципиаль-

но отвлекаться от вопроса об индивидуальных различиях; такое от-

влечение возможно лишь как временное самоограничение, естествен-

ное во всяком научном исследовании» [147. Т. II; с. 170].

2. ИССЛЕДОВАНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ

В ПСИХИКЕ ЛЮДЕЙ

Подходы к изучению индивидуальных различий в психике людей

очень многообразны и зависят от многих условий: от принимаемого

исследователем определения самого понятия «индивидуальность»

(например, обозначая им просто отдельного человека, или его интег-

ральную характеристику, или высший уровень развития личности); от

ракурса, под которым должна изучаться индивидуальность (напри-

мер, ее принципиальная структура: соотношение биологического и

социального, темперамента и когнитивных процессов, динамических

и содержательных характеристик и т.д.), наконец, от конкретных за-

дач исследования (например, такой задачей может быть изучение ин-

дивидуальных особенностей в конкретных видах деятельности — учеб-

ной, профессиональной и др.),

Однако есть базовые проблемы, от которых зависит решение ос-

тальных. К ним прежде всего относятся: выделение и описание черты,

подлежащей исследованию, и создание валидных и надежных мето-

дик ее диагностики; оценка ее межиндивидуальной вариативности и

интраиндивидуальной (онтогенетической) стабильности; выяснение

взаимовлияния черт и, наконец, их происхождения. Все перечислен-

ные проблемы, за исключением последней, составляют предмет диф-

ференциальной психологии и психологической диагностики; анализ

же этиологии индивидуальных особенностей неизбежно приводит нас

к психогенетике. Основания к тому — следующие.

И в отечественной, и в зарубежной психологии накоплены мно-

гочисленные доказательства важности психологических и социаль-

но-психологических факторов для формирования индивидуальнос-

ти — от особенностей взаимодействия матери с новорожденным

ребенком до положения человека в группе и обществе в целом. Одна-

ко наблюдаемые различия в поведении (в реакциях людей на одни и

те же воздействия, различия в поведении детей раннего возраста

и т.д.) далеко не всегда поддаются объяснению прошлым опытом

человека.

Отсюда, а также из общебиологических, эволюционных представ-

лений смежных дисциплин (не забудем, что человек — не только об-

щественное существо, но и представитель вида Homo sapiens) встает

задача поиска иных, а именно биологических, «природных», основ

межиндивидуальной вариативности психологических черт: особенно-

стей когнитивных процессов, личностных характеристик, моторики

и т.д. Конкретно это выражается в поисках нейро- и психофизиологи-

ческих коррелятов индивидуально-психологических особенностей,

связей последних с соматическими, эндокринными и другими систе-

мами человеческого организма. С позиций же общей методологии в

любом из этих конкретно-научных подходов выделяются три исследо-

вательских парадигмы, в рамках которых и ведется анализ: «биологи-

ческое и социальное», «врожденное и приобретенное», «наследствен-

ное и средовое».

Наибольшей популярностью, особенно 15-20 лет назад, пользо-

валась первая из этих формул; ей было посвящено огромное количе-

ство работ, в большинстве своем методологических.

По подсчетам К.Е. Тарасова и Е.К. Черненко [145] за 1970-1977 гг. толь-

ко в двух журналах — «Вопросы философии» и «Философские науки» — было

опубликовано более 250 статей и выступлений на тему «био-социо». На двух

конференциях, прошедших в те годы и посвященных той же теме, выступило

свыше 170 ученых. Интенсивно обсуждалась она и в литературе, относящейся

к отдельным областям знаний и практики: медицине, спорту, психологии, пе-

дагогике. Анализ столь обширной литературы обнаруживает весь спектр воз-

можных точек зрения: от признания весьма существенных влияний биологи-

ческих (в частности, физиологических) факторов до утверждения решающей

роли общественных, социальных условий для формирования психики челове-

ка. Убедиться в этом несложно: достаточно взять, например, том «Соотноше-

ние биологического и социального в человеке» (1975 г.), где собраны статьи

74 авторов, среди которых П.К. Анохин, Л.О. Бадалян, А.В. Брушлинский, И.С. Кон,

А.Р. Лурия, В.Н. Мясищев, Я.А. Пономарев и др., т.е. свою точку зрения пред-

ставили ведущие психологи, физиологи, медики, философы.

Продуктивна ли в принципе такая постановка вопроса: «биоло-

гическое и социальное в человеке»? Есть основания полагать, что ее

эвристичность минимальна, и заключаются эти основания в

следующем.

Во-первых, понятие «биологическое» излишне широко: оно вклю-

чает в себя спектр признаков, относящихся к разным системам орга-

низма, разным уровням его организации, к состоянию здоровья, ха-

рактеристикам телесной конституции, мозговых структур, и многое

другое, имеющее очень разное отношение к человеческой психике.

К.Е. Тарасов и Е.К. Черненко [145], произведя несложные подсчеты в

рамках формальной логики (взяв все мыслимые варианты соотношения «био-

логического» и «социального») и применив их к некоторым проблемам ме-

дицины (теория общей патологии и этиологии отдельных болезней челове-

ка, не касаясь разделов нормальной физиологии, анатомии и т.д.), получили

впечатляющий результат: на вопрос о соотношении биологического и со-

циального в этих областях науки можно получить 23800 вариантов ответа (I).

Конечно, такое количество возможных ответов на один вопрос говорит лишь

о том, что он поставлен неверно, что «такой подход оказывается не только

бесперспективным, непродуктивным, бесконечным, но и ложным в своей осно-

ве» [145; с. 74].

Во-вторых, одновременно с излишне широким содержанием по-

нятия «биологическое», оказывается суженным (если его понимать

буквально) второй член этой пары понятий — «социальное». В подав-

ляющем большинстве работ и обсуждается роль собственно социальных

(точнее, социально-психологических) факторов: общения, труда,

коллектива и т.д. Вместе с тем теперь уже многократно показано не-

маловажное значение для психики человека и физических характери-

стик среды: пространства, которым он располагает; ландшафта, ко-

торый его окружает; городской архитектуры и интерьера собственно-

го жилья и школьных помещений и т.п.

Скажем, не вызывает сомнений наличие связи между организацией про-

странства и поведением людей, в том числе такими его явно социальными

аспектами, как общение, дружеские связи и т.д. [напр., 38]. Родился даже

специальный термин «архитектурный детерминизм», пределы которого ин-

тенсивно обсуждаются. Конечно, физические характеристики среды могут

действовать на психику и поведение лишь опосредованно, через многие дру-

гие внешние и, главным образом, внутренние факторы: установки, предпочте-

ния, эмоциональность и общительность и т.п., но важно иметь в виду, что они

небезразличны для психики и поведения человека. Как пишет Дж. Голд, воз-

действие, оказываемое тем или другим дизайном пространства, необходимо

рассматривать в ряду всех других воздействий, которые совместно и форми-

руют поведение. Если же мы поступим иначе, то окажемся в плену у другой

крайности, в плену «социального детерминизма» [38; с. 266].

Таким образом, в формуле «биологическое—социальное» объем,

содержание первого понятия оказывается излишне широким и нео-

пределенным, объем же второго — суженным, включающим лишь

часть возможных небиологических влияний на человеческую индиви-

дуальность. Вот почему в рамках этой парадигмы конструктивное ре-

шение вопроса о происхождении индивидуально-психологических

особенностей едва ли возможно.

Второй подход к рассматриваемой проблеме предполагает выде-

ление врожденных и приобретенных индивидуальных особенностей

(или оценку удельного веса каждой из этих детерминант) и лишь на

первый взгляд представляется более точным; в действительности же

он тоже имеет очень невысокую разрешающую способность. Два его

главных дефекта таковы: во-первых, «врожденное» и «приобретен-

ное» — не независимые понятия, «врожденное» может быть и приоб-

ретенным во внутриутробном периоде. Если речь идет не о видимом

тератогенном (т.е. повреждающем, приводящем к патологии) эффек-

те, то выделить эту составляющую практически невозможно, несмот-

ря на самые разнообразные свидетельства значимости многих физио-

логических и психологических факторов для течения беременности,

формирования плода и т.д. Во-вторых, если «врожденное» понимать

строго как «имеющееся при рождении» [103], то ясно, что в неона-

тальном периоде многие психологические функции либо еще просто

отсутствуют, либо имеют совсем иную, по сравнению с будущей,

зрелой, форму, потому и получаемые сведения могут относиться лишь

к очень краткому периоду постнатального развития. Вследствие этого

и данная формула не позволяет надежно решить вопрос о факторах,

формирующих межиндивидуальную вариативность психологических и

психофизиологических черт здорового человека.

Только третья из перечисленных формул — «наследственное и

средовое» — содержит независимые понятия, имеющие в современ-

ной науке вполне определенное содержание и четкие методы иссле-

дования, понятие же «среда» включает в себя все виды внешних, не-

генетических, воздействий, в том числе эмбриональную среду. Имен-

но взаимодействие этих факторов создает широкий диапазон челове-

ческих индивидуальностей, хотя вклад каждого из них в формирова-

ние разных психологических функций, черт, явлений различен. Ко-

нечно, содержание человеческой психики в наших генах не кодирует-

ся. Оно передается по законам культурной преемственности, которые

Н.П. Дубинин назвал «социальной наследственностью». Эта програм-

ма имеет решающее значение для прогресса человечества в целом,

Вдумаемся в такие цифры; вид Homo sapiens появился около 40 тыс. лет

назад, за это время сменилось около 1600 поколений. Но, поскольку в услови-

ях человеческого общества в целом естественный отбор потерял значение

фактора, направляющего эволюцию, генофонд человека «практически не из-

менился, он сохраняется до сих пор и будет сохраняться в дальнейшем» [50;

с. 128]. В то же время произошли и происходят грандиозные по масштабам

и глубине процессы развития цивилизации, культуры, техники, науки, искусст-

ва и т.д., т.е. всего того, что и определяет содержание психики человека,

формирование его собственно личностных свойств и передается из поколе-

ния в поколение в порядке социального наследования. «Однако социальная

среда, в решающей степени формируя общественное сознание, не отменяет

и не может отменить межличностной генетической изменчивости и генети-

ческой уникальности индивидуума. Социум не может играть роли абсолют-

ного деспота человеческой личности, поскольку его императивы, под дей-

ствием которых человек находится независимо от собственного желания, стал-

киваются с императивами генов, которые человек также не выбирает по своему

желанию», — писал сравнительно недавно один из наших ведущих генетиков

Д.К. Беляев [12; с. 158].

Такой подход — с позиций современной генетики — соответству-

ет и психологическим представлениям об индивидуальности как уни-

кальности психологического облика каждого человека, ибо генотип

каждого из нас абсолютно уникален. Как пишет Н.П. Дубинин, на

Земле не было, нет и никогда не будет двух людей с полностью иден-

тичным набором генов (кроме монозиготных близнецов; см. гл. VII).

Уже упоминавшийся известный американский психогенетик Р. Пло-

мин сформулировал эту мысль иначе: каждый из нас есть уникальный

генетический эксперимент, который никогда больше не повторится.

Очень упрощенные подсчеты, игнорирующие многие генетические зако-

номерности и основанные на том, что при слиянии двух половых клеток со-

держащиеся в каждой из них 23 хромосомы — носительницы генов — пере-

комбинируются независимо друг от друга, дают следующие результаты: ве-

роятность получения одинакового набора генов сиблингами (родными

братьями и сестрами) равна (1:223)2, т.е. менее одного шанса на более чем 64

триллиона возможностей.

Процессы разделения, перекомбинирования и нового объединения ро-

дительских хромосом повторяются из поколения в поколение. По красивому

выражению Р. Левонтина, «хореография этого танца хромосом имеет важные

последствия для генетического разнообразия» [94; с. 63], поскольку их ре-

комбинация приводит к рекомбинации генов, т.е. всякий раз к появлению

нового их сочетания, неповторимого генотипа в каждом новом существе.

Одна родительская пара имеет потенциальную возможность произвести

на свет 2024 генетически различающихся между собой детей, а это больше,

чем все количество людей, когда-либо живших на Земле.

Даже на уровне биохимической индивидуальности человека, на котором

и генетическая, и средовая детерминанты несравненно проще, чем на уровне

психики, поведения, вероятность совпадения нескольких ее признаков у лю-

дей-неродственников практически равна нулю (см. табл. 3).

Таблица 3

Вероятность идентичности по различным биохимическим признакам

двух

случайно выбранных европейцев [94]

Признак Вероятность

идентичности

Группы крови 0.00029

Антигены НLA 0,000049

Ферменты 0,000037

Гаптоглобины 0,39

γ-глобулиновая легкая

цепь

0,85

β-липопротеины 0,48

Общая вероятность 0,00000000000008

Следовательно, уже биохимические особенности — один из бли-

жайших продуктов генной активности — у каждого человека

уникальны.

Вторая детерминанта межиндивидуальной вариативности, среда,

на первый взгляд не столь очевидно индивидуализирована. Каждый из

нас включен в те или иные общности — культурные, профессиональ-

ные, учебные, семейные, в которых существуют, казалось бы, еди-

нообразные для всех членов данной группы параметры среды. Однако

включение в анализ роли среды не только формально-статистических