Пропп В.Я. Фольклор. Литература. История

Подождите немного. Документ загружается.

Белинский

народной

поэзии

210

ский, I-а, с. 325]. «Русский человек, — говорит Белинский, —

выслушав

от татарина сказку, пересказывал ее потом совер-

шенно по-русски, так что из его уст она выходила запечатлен-

ной русскими понятиями, русским взглядом на вещи и рус-

ским выражением» [Белинский,

1901,

с.

299].

Творческое

заимствование не может

заменить

нацио-

нального там, где его нет, но оно может в переработанном ви-

де постепенно полностью войти в национальную культуру,

стать

одним из факторов ее. «Чужое, извне взятое содержание

никогда не может заменить, ни в литературе, ни в жизни, от-

сутствия

своего собственного, национального содержания; но

оно может переродиться в него со временем, как пища, извне

принимаемая человеком, перерождается в его кровь и плоть, и

поддерживает в нем силу, здоровье и жизнь» [Белинский, Х-а,

с.

390].

Из

всего

сказанного вытекает методология в изучении за-

имствований. Страсть возводить всякий сюжет к его мнимому

иноземному прототипу имела место уже во времена Белин-

ского,

и Белинский жестоко ее высмеял. «Были попытки про-

следить происхождение наших сказок;

один

литератор даже

выводил их все из

Индии

и нашел их

подлинник

на санскрит-

ском

языке, которого он, впрочем, «не знал» [Белинский, 1901,

с.

299].

Здесь, по-видимому, имеется в виду Макаров с его

ста-

тьей «Догадки об истории <русских> сказок» в «Московском

телеграфе» за 1830 г. [Макаров,

1830]

и другими статьями там

же

и в

«Телескопе».

Найти

этот иноземный источник в боль-

шинстве случаев совершенно невозможно, так как в процессе

национального освоения сказка меняется до неузнаваемости.

Но даже если бы такое установление было возможным, оно, с

точки зрения Белинского, было бы совершенно бесплодным,

так как не давало бы ничего для

науки

в том смысле и в тех

народных интересах, как их понимал Белинский: «Татарские

сказки и европейские рыцарские легенды, пересказанные по-

русски, не сохранили ничего ни восточного, ни западного.

Удивительно ли, что все попытки на точные исследования их

происхождения так же невозможны, как и бесплодны, если б

они были и возможны?» [Белинский,

1901,

с.

300].

Таким обра-

Белинский

народной

поэзии

зом,

Белинский был первым, установившим бесплодность и

пустоту

компаративистских сопоставлений.

Однако бесплодие еще не худшая сторона такого рода со-

поставлений. Белинский первый указал и на политический

вред заимствования чуждого, враждебного и пропаганды его.

Заимствования далеко не всегда обогащают-культуру. Они мо-

гут

иметь самые вредные и гибельные для народа последствия,

если заимствуются элементы культуры не

народной

высо-

кой, а чуждой, враждебной, вредной.

Когда

заимствуются обычаи и идеи, по существу чуждые

народу, тогда заимствование может представив величайшую

опасность,

притом опасность политическую, смертоносную

для жизни народа. Таким образом Белинский резко различает

заимствование передовых идей и великого искусства, которые

обогащают культуру, от заимствования, которое может

при-

вести

народ

к потере его национальной самостоятельности не

только в культурном, но и в политическом отношении. «Даже

и тогда, когда прогресс одного народа совершается через за-

имствование у другого, он тем не менее совершается нацио-

нально. Иначе нет прогресса. Когда

народ

поддается напору

чуждых

ему идей и обычаев, не имея в себе силы перерабаты-

вать

их самостоятельностью собственной национальности в

собственную

же сущность, — тогда он гибнет политически»

[Белинский,

Х-а, с. 409].

Одним из важнейших вопросов был для Белинского во-

прос о взаимоотношении

народной

поэзии и литературы.

Этот

вопрос связан у Белинского со всей совокупностью его

общественных, политических, философских и литературных

взглядов.

По Белинскому, литература есть удел господствующих

классов,

народная

поэзия

—

удел всей остальной массы народа.

Разделение словесного искусства на народную поэзию и лите-

ратуру произошло при первоначальном разделении на классы,

при образовании государства. В «Литературных мечтаниях» он

сформулировал эту мысль следующим образом:

«Народ,

или,

лучше сказать, масса народа, и

общество

пошли у нас врозь.

211

Белинский

народной

поэзии

212

Первый остался при своей прежней, грубой и полудикой жиз-

ни и при своих заунывных песнях, в коих изливалась его душа

горе и радости; второе же видимо изменилось, если не улуч-

шалось,

забыло даже говорить русский язык, забыло поэтиче-

ские

предания и вымыслы своей родины, эти прекрасные

пес-

ни, полные глубокой грусти, сладкой тоски и разгулья моло-

децкого,

и создало себе литературу, которая была его верным

зеркалом»

[Белинский, I-а, с. 329]. Итак, с возникновением

классов

произошел внешний разрыв между культурой соци-

альных верхов

(«общества»)

масс

народа Хранителем под-

линной

народности Белинский в «Литературных мечтаниях»

признает исключительно массы, а не верхи, которые забывают

национальную культуру.

эти

ранние

годы Белинский еще упрекает русскую ли-

тературу в отсутствии народности. Примером Белинский из-

бирает Ломоносова. Белинский упрекает Ломоносова в том,

что он «оставил без внимания народные песни и сказки. Он

как будто и не слыхал о них. Замечаете ли вы в его сочинениях

хотя

слабые следы влияния летописей или вообще народных

преданий земли русской? Не спорю: его грамматика

—

дивное,

великое дело. Но для чего же он пялил и корчил русский язык

на образец латинского и немецкого?» [Белинский, I-а, с. 333].

Известно,

что Белинский впоследствии свои взгляды и уточ-

нил, и изменил. Если раньше Белинский признавал народность

исключительно за поэзией народных

масс

и отрицал народ-

ность

литературы, то позднее Белинский был склонен встать

на противоположную точку зрения. Признавая всегда различ-

ную социальную принадлежность народной поэзии и литера-

туры, Белинский теперь утверждает преимущественно народ-

ное значение именно литературы. В противоречие с тем, что

Белинский писал о Ломоносове в 1834 г., он пишет в 1846 г.:

«Что

было бы, если б Ломоносов основал новую русскую лите-

ратуру на народном начале?.. Из этого розно ничего не вышло

бы»

[Белинский, Х-а, с.

395].

Ведущую роль в развитии народ-

ной культуры Белинский теперь признает уже не за народной

поэзией, а за литературой.

Белинский

народной

поэзии

Белинский как прекрасный историк видел, что образова-

ние классов на известном этапе исторического развития было

исторически необходимым явлением в прогрессивном разви-

тии человечества. Уже накануне своей смерти, в 1848 г., Бе-

линский писал: «Очевидно, что разделение на классы было не-

обходимо

и благодетельно для развития человечества»

[Белинский,

XI-а,

с.

162].

Но вместе с тем Белинский понимал

преходящий характер существующего строя и видел будущее

национальное единство народа. С точки зрения этого единства

Белинский и рассматривает национальную культуру.

«Народность»

для него теперь уже не является исключитель-

ной принадлежностью культуры одного из классов. Белинский

боролся против славянофилов, которые признавали народ-

ность

только за крестьянством и объявляли прозябание в пас-

сивной религиозной созерцательности историческим идеалом

России.

С другой стороны, те, кто презирает народ, «видя в

нем только невежественную и грубую толпу, которую надо

держать постоянно в работе и голоде, такие люди теперь не

стоят

возражений: это или глупцы, или негодяи, или то и дру-

гое

вместе»

[Белинский, XI-а, с. 162]. Классовая ненависть к

угнетателям здесь высказана прямо и ясно.

статье Белинский

не говорит, в чем он усматривает выход, но из писем видно,

что он не считал возможным совершенствование человечества

без

насильственного переворота. Белинский понимал, по дви-

жущей силой истории являются массы трудящихся, но он ви-

дел,

что эти массы обречены существующим строем на

кос-

ность

и невежество, и своим величайшим призванием,

при-

званием просветителя, демократа и революционера, считал

задачу пробудить, просветить, поднять эти массы; такова была

историческая задача, как ее понимал Белинский. Поскольку

литература слркит этой задаче, она

—

великая и

народная

ли-

тература, поскольку же она этой задаче не слркит, она народу

враждебна. Исходя из этого, Белинский теперь уже не может

признавать народность только за одной

народной

поэзией.

Великая

миссия передовой литературы состоит в том, чтобы

пробудить и воспитать народ, и с этой точки зрения важна не

классовая

принадлежность авторов, а содержание литературы,

223

Белинский

народной

поэзии

214

ее

направление и смысл. «Если ошибаются те, кто презирают

народ

и думают, что нечему у него учиться, то еще больше

ошибаются те, которые думают, что

народ

нисколько не нуж-

дается в уроках образованных классов, и что он от них только

может

портиться нравственно. Нет, господа мистические фи-

лософы, нуждается, да еще как!» [Белинский, XI-а, с.

162].

Ли-

тература для Белинского есть единственное легальное средство

борьбы. В письме к Гоголю он говорит «Только в одной лите-

ратуре, несмотря на татарскую цензуру, есть еще жизнь и

движение вперед. Вот почему звание писателя у нас так поч-

тенно» [Белинский,

1950].

Этими взглядами на великое назначение литераторы оп-

ределяются и взгляды Белинского на отношение

народной

поэзии и литературы.

Народная

поэзия представляет собой

как бы материнское лоно, ту почву, ту землю, из которой при

образовании классового общества развивается подлинно на-

родная

литература. «Художественная поэзия находится в

тес-

ном сродстве с естественною, ибо, так сказать, вырастает на ее

почве»

[Белинский,

VI-г, с. 342].

Русская

литература обладает, как учит Белинский, тем

общечеловеческим,

значением, которое составляет главнейшее

свойство

народности.

В этом отношении передовая русская

литература народна в высшем и полном смысле этого слова, и

этом ее мировое значение; ее общечеловеческое содержание

состоит

в той идейности, которой руководствуется все передо-

вое

человечество независимо от национальной принадлежно-

сти.

В этом отношении Белинский не отождествляет художе-

ственную литературу и народную поэзию. Если литература в

силу своего общечеловеческого содержания имеет мировое

значение, то

народная

поэзия каждого народа всегда имеет

величайшее значение для данного народа, но она не обладает

таким же значением для других народов. Исключение Белин-

ский делал только для древней Греции. У Белинского можно

найти

некоторые высказывания о том подчиненном значении,

какое имеет

народная

поэзия сравнительно с художественной

литературой:

«Высокое

эстетическое наслаждение доставляют

поэтические рассказы, собранные Киршею Даниловым

—

об

Белинский

народной

поэзии

215

этом

нет спора; но что это наслаждение перед тем, которое

доставляют

создания Пушкина?» [Белинский,

V-a,

275].

Высказывания

и мнения Белинского имели величайшее

значение для его времени. В годы, когда передовая русская ли-

тература подверглась жесточайшим гонениям, когда подвер-

гался

преследованиям Пушкин, когда

народная

поэзия выдви-

галась

против Пушкина, Белинский поступал наоборот, под-

нимая

на щит именно Пушкина и указывая на сравнительно

ограниченное значение

народной

поэзии. «Художественная

поэзия

всегда

выше естественной или собственно народной»,

—

говорил Белинский [Белинский, VI-в,

С.

310].

Свои убежде-

ния Белинский обращает против романтиков и их последова-

телей: «Мы помним, как в разгаре романтического брожения

многие утверждали у нас, что

народная

песня выше всякого

художественного

произведения, и что будто бы какой-нибудь

Пушкин за честь

себе

поставил подделаться под простой и

наивный склад

народной

песни: смешное заблуждение, впро-

чем,

понятное в эпоху одностороннего увлечения! Нет, одно

небольшое стихотворение истинного художника-поэта неиз-

меримо выше

всех

произведений

народной

поэзии,

вместе

взятых!»

[Белинский,

VI-в,

С.

310].

Белинский отрицал общечеловеческое значение

народной

поэзии. В этом

—

несомненная и очевидная ошибка Белинско-

го.

Эта ошибка Белинского имеет двоякие

корни.

С одной

стороны, такие издания памятников

народной

поэзии, как

сборники Чулкова, Сахарова или даже

Кирши

Данилова, или

добросовестные,

но небольшие книжонки Суханова или Сту-

дитского,

не давали ни правильного, ни полного представления

том, что такое русская

народная

поэзия во

всем

ее народном

значении. С другой стороны, Белинский недостаточно ясно

представлял

себе,

от кого зависели будущие великие историче-

ские

судьбы России, но ясно

чувствовал,

что они зависят не от

крестьянства,

взятого отдельно от совокупности

нации;

соот-

ветственно

крестьянская поэзия для Белинского выражала

лишь некоторые стороны общенациональной культуры, тогда

как литература выражала ее во всей полноте.

Белинский

народной

поэзии

216

Но,

отрицая общечеловеческое значение народной поэзии

теоретически,

Белинский, противореча

себе,

в некоторых слу-

чаях

фактически

при конкретном анализе отдельных произ-

ведений, в особенности былин, раскрывал их идейное содер-

жание настолько глубоко, что ни для кого не остается сомне-

ний в мировом значении подобного рода произведений. Не-

сколько

преувеличивая недостатки и ограниченный характер

народной поэзии, Белинский понимал значение русской на-

родной поэзии для русского народа, сумел оценить ее досто-

инства

и национальное значение так, как после него это сумел

сделать

только Чернышевский, пропагандировавший идеи

Белинского.

По учению Белинского, идейное искусство только в том

случае

выполняет

свою

общественную функцию, если идея

облечена

соответствующую

ей

художественную

форму.

Специфичность искусства определяется его

формой,

а не

содержанием.

Художественное

произведение только тогда бу-

дет

подлинно

художественным,

когда в нем достигнуто полное

слияние содержания с

формой.

Эту мысль Белинский не уста-

вал

повторять по самым разным поводам, но особенно часто и

четко

высказывал ее применительно к народной поэзии. «В

художественном

произведении идея с формою должна быть

органически слита, как душа с телом, так что уничтожить

форму

значит уничтожить идею, и наоборот. Сущность искус-

ства

—

уравновешение общего с особым, идеи с формою. В ис-

кусстве

форма

прежде

всего,

потому что все в ней; она не

должна

быть внешним средством для выражения идеи, но са-

мою

идеею в чувственном проявлении. Единосущность идеи с

формою так велика в

искусстве,

что ни ложная идея не может

осуществиться

в прекрасной форме, ни прекрасная

форма

быть

выражением ложной идеи» [Белинский, VI-г, с.

338].

Та-

кая единосущность достигается крайне редко. Она достигнута

поэзии Пушкина, Лермонтова, она есть в песнях Кольцова,

она достигается в лучших произведениях народного искусства.

статье о Кольцове Белинский говорит: «Когда

форма

есть

выражение содержания, она связана с ним так тесно, что от-

делить ее от содержания значит уничтожить самое содержа-

Белинский

народной

поэзии

217

ние, и наоборот: отделить содержание от

формы

значит унич-

тожить форму. Эта живая

связь,

или лучше сказать

—

это ор-

ганическое единство идеи с формою и

формы

с идеею бывает

достоянием только одной гениальности» [Белинский, Х-в, с.

285].

Мысль о специфичности

формы

для искусства Белинский

очень резкой и ясной

форме

высказывал по поводу Илиады в

переводе Гнедича: «Основа искусства, сущность его, это не

идеи, выражаемые им, а способ выражения идей через образы,

которых идея является не отвлеченною, а отелесившеюся,

органически родившеюся в плоти и крови вечной и живой

красоты. Чтобы понимать искусство, а следовательно и вполне

наслаждаться им, должно сперва вполне понять и оценить в

искусстве

значение и достоинство изящной формы, отдать ей

преимущество перед идеею, как для того, чтобы понять мыс-

лию живые явления действительности, должно оторваться от

них в пользу отвлеченной мысли и отдать ей преимущество

перед ними» [Белинский,

V-в,

с. 13

—

14].

Такие общетеоретические высказывания Белинского объ-

ясняют, почему Белинский, величайший поборник идейности

искусства,

так много внимания уделяет

форме

искусства.

Белинский был первый, кто изучал народную поэзию со

стороны формы. Белинский делил народную поэзию на жан-

ры, применяя принципы, выработанные им в статье

«Разделение поэзии на роды и виды», вышедшей в том же

1841

г., что и статьи о народной поэзии [Белинский,

VI-к].

По

своей

форме

народная поэзия отличается от литературы

спе-

цифичностью своих жанров.

Жанр

для Белинского не есть

форма,

отвлеченная от содержания (такая

форма

вообще не-

возможна);

различие жанров стоит в связи с различием и мно-

гообразием самих идей, с различным отношением к разным

сторонам жизни. Вооруженный учением об идейности искус-

ства,

Белинский сумел дать такие определения жанровых

при-

знаков народной поэзии, которые должны быть признаны

классическими по сегодняшний день.

Белинский охотно прибегал к сравнительным характери-

стикам, так как эти характеристики позволяют очень четко

установить отличия жанров.

Белинский

народной

поэзии

218

Замечательна та проницательность, с которой Белинский

сумел

отличить сказку от эпоса, хотя большинство его стар-

ших и младших современников их не различали. Это тем бо-

лее примечательно, что

подлинная

сказка но существу была

еще совершенно неизвестна в печати. Только

слушание

сказки

дало Белинскому возможность внести в этот вопрос полную

ясность.

«Есть

большая разница между поэмою или рапсодом

(так

Белинский называет былину) и между сказкою. В поэме

поэт как бы благоговеет перед предметом своих песен, ставит

его

выше себя и хочет в других возбудить к нему благогове-

ние» [Белинский, VI-е, с.

383].

Белинский отмечает возвышен-

ный склад эпоса, значительность его сюжетного содержания;

эпос

стремится вызвать возвышенные чувства. Иначе дело об-

стоит со сказкой:

«В

сказке поэт себе на уме: цель его

—

занять

праздное внимание, рассеять скуку, позабавить других»

[Белинский,

VI-е,

с.

383].

Это означает, что Белинский признает

за

сказкой

развлекательные

цели и что это стремление

спе-

цифично

для сказки. Этим определяется разница между эпо-

сом

и сказкой: «Отсюда происходит большая разница в тоне

того

и другого рода произведений: в первом

—

важность, увле-

чение, иногда возвышающееся до пафоса, отсутствие

иронии,

тем более пошлых шуток; в основании второго всегда заметна

задняя мысль, заметно, что рассказчик сам не верит тому, что

рассказывает,

и что внутренне смеется над своим рассказом.

Это

особенно относится к русским сказкам» [Белинский, VI-е,

с.

383].

Эти слова Белинского ярко определяют эстетику сказки в

ее

отличии от эстетики былины. Сказка иначе соотнесена к

действительности, чем эпос. Она основана не на

намерении

изобразить действительность, а на нарочитом вымысле, иногда

даже на нарочитом искажении действительности, как в небы-

лицах. Поэтому в действительность изображаемого в сказке не

верят,

—

и это

один

из определяющих признаков сказки.

При-

влекательность сказки состоит, однако, в том, что этот невоз-

можный в жизни вымысел рассказывается так, как будто дело

происходило в действительности. Из этого несоответствия

происходит

юмор

сказки, той легкой насмешки, характерный,

Белинский

народной

поэзии

как это отметил Белинский, в особенности для русских сказок.

Белинский очень глубоко определил ошибочность такого от-

рицательного отношения к сказке, которое встречается не

только в крестьянской среде. «Русский человек любит небыли-

цу как забаву в праздные минуты долгих зимних вечеров, но не

подозревает в них поэзии. Ему странно и дико было бы узнать,

что

ученые

бары

списывают и печатают его россказни и поба-

сенки не для шутки и

смеха,

а как что-то важное. Он отдает

преимущество песне перед сказкою, говоря, что

песня быль, а

сказка

ложь". У него нет никакого предчувствия о близком

сродстве

вымысла с творчеством: вымысел для него все равно,

что ложь, что вздор, что чепуха» [Белинский,

VI-е,

с.

383].

Развлекательные цели сказки отнюдь не противоречат ее

идейности и воспитательному значению. Сказка для Белин-

ского

важна тем, что «она проникнута понятиями и взглядами

на вещи той эпохи, в которую она сложена, и того класса на-

рода, которым она сложена». В этих словах содержится про-

грамма изучения

народной

сказки, которая остается верной

по сегодняшний день. «В них дух, ум и

фантазия

народа»

[Белинский,

1901,

с.

288].

Но эта сторона сказки тесно связана

ее

формой.

«И это-то не

поняли

ученые и образованные ли-

тераторы прошлого столетия: они гонялись за сюжетом сказок

и ни во что не ставили их

форму,

которую и позволяли себе

переделывать,

—

тогда как в форме-то этих сказок и заключа-

ется

весь

их интерес, все их достоинство» [Белинский,

1901,

с.

307].

Из этих слов уже видно, как высоко Белинский ценит

красоту и художественность народных сказок.

рецензии на «Конька-Горбунка» он писал, что в русских

народных сказках в тысячу раз больше поэзии, нежели в

«Бедной Лизе» или в других повестях Карамзина [Белинский,

П-а, с.

71].

Особенно высоко Белинский

ценил

сказки сатири-

ческие.

Необходимо оговорить, что Белинский еще не всегда

четко отличал «богатырские» сказки полуискусственного про-

исхождения (типа изделий Сахарова) от фантастических

соб-

ственно народных сказок, так как научных сборников еще не

было;

отсюда иногда несколько ироническое отношение к

«богатырским»

сказкам, которым он не вполне удачно

проти-

219