Платонов О.А. Экономика русской цивилизации

Подождите немного. Документ загружается.

455

ле свойственно всему живому, не только человеческому,

но и животному миру: почему не говорить о хозяйстве пчел,

муравьев или о хозяйственном смысле и содержании жи-

вотной борьбы за существование? Однако в точном смысле

слова хозяйственная деятельность свойственна только чело-

веку, причем она включает в себя в качестве подчиненных

и частных моментов

и элементы хозяйства животного мира.

В дальнейшем черты различия хозяйства у человека и жи-

вотных выяснится полнее.

Итак, хозяйство есть борьба человечества с стихийными

силами природы в целях защиты и расширения жизни, по-

корения и очеловечивания природы, превращения ее в по-

тенциальный человеческий организм. Содержание хозяйс-

твенного процесса можно поэтому

выразить еще и так: в нем

выражается стремление превратить мертвую материю, дейс-

твующую с механической необходимостью, в живое тело,

с его органической целесообразностью, поэтому в пределе

цель эту можно определить как превращение всего космичес-

кого механизма в потенциальный или актуальный организм,

в преодоление необходимости свободой, механизма орга-

низмом, причинности целесообразностью, как

очеловечива-

ние природы. Задача хозяйства установляется именно этим

распадом бытия, противоречием и взаимным ограничением

свободы и необходимости, жизни и смерти: если бы в мире

царила абсолютная, бессмертная жизнь (и, следовательно,

вселенная представляла бы собой универсальный организм),

если бы в ней совсем не было места мертвому механизму

с угрозой смерти, то

единственною формой причинности

была бы причинность через свободу, или теологическая; по-

добным же образом в случае полного уничтожения жизни,

при котором царство мертвого механизма не имело бы ника-

ких границ, все оказалось бы в темной ночи небытия, не ос-

вещаемо в этой тьме светом жизни и свободы. Наличное же

состояние бытия

как тяжба жизни и смерти, как борьба сво-

456

боды и необходимости, уже тем самым обнаруживает свой

неокончательный, переходный характер, свое неустойчивое

равновесие, которое стремится сделаться устойчивым в этом

процессе. Хозяйство есть выражение борьбы этих двух ме-

тафизических начал — жизни и смерти, свободы и необходи-

мости, механизма и организма. В своем прогрессе оно есть

победа организующих сил жизни над дезорганизующими

силами смерти и делом ее, однако, над самой ли смертью в ее

метафизическом существе? Хозяйство есть борьба со смер-

тоносными силами князя мира сего, но способно ли оно под-

нять мятеж против самого этого князя? Способно ли хозяйс-

тво изгнать из мира смерть и победою над ней преодолеть

то, что

составляет его собственное условие? Или наоборот,

хозяйственным путем не уврачевать сердца мира, отравлен-

ного смертью, и только новым творческим актом Божества,

силою Того, Кто «смертию смерть попрал», «истребится пос-

ледний враг — смерть»? Этот предельный вопрос мы ставим

здесь лишь как логическую грань, его обсуждение относится

уже к эсхатологии хозяйства.

Но если

хозяйство есть форма борьбы жизни со смертью

и орудие самоутверждающейся жизни, то с таким же осно-

ванием можно сказать, что хозяйство есть функция смерти,

вызвано необходимостью самозащиты жизни. Оно в самом

основном своем мотиве есть несвободная деятельность, этот

мотив — страх смерти, свойственный всему живому. Как бы

далеко ни зашел человек

в своем хозяйственном прогрессе,

он, оставаясь хозяином, не может снять с себя наручни раба,

повинного смерти.

Определяя хозяйство как актуальное, оборонительно-на-

ступательное отношение человека к природе мы раздвигаем

его границы, очевидно, шире, нежели они установляются в

политической экономии, руководящейся при этом целями и

возможностями специального изучения. Признаком, установ-

ляющим хозяйственную

деятельность, является наличность

457

усилия, труда, направленного к определенной цели. Хозяйс-

тво есть трудовая деятельность. Труд, и притом подневоль-

ный, отличает хозяйство. В этом смысле хозяйство можно

определить как трудовую борьбу за жизнь и ее расширение,

труд есть основа жизни, рассматриваемой с хозяйственной

точки зрения. Жизнь возникает в рождении естественно, то

есть бессознательного приложения труда

, дается даром, но в

хозяйстве поддержание ее уже оплачивается трудом, она ста-

новится трудовою. Труд есть та ценность, которою приобре-

таются блага, поддерживающие жизнь. Эта истина как тем-

ное предчувствие лежит в основе т. наз. трудовых теорий

ценности в политической экономии.

«Alle wirschaﬁ liche Guter sind Arbeitsproducte». Эта фор-

мула Родбертуса, прекрасно отражающая общее воззрение

политической экономии, сохраняет верность и смысл и за ее

пределами. В политической экономии, именно в «теории

ценности», ей придается чрезмерно узкое, материалисти-

ческое и меркантильное истолкование, на ней лежит печать

экономического материализма, а также и преднамеренной

односторонности обусловленной научной специализацией.

Уже с самого своего зарождения в меркантилизме, у физио-

кратов,

у Ад. Смита и других представителей классической

школы, наконец, в социализме политическая экономия стре-

мится точнее определить понятие «производительного»,

то есть хозяйственного труда, чтобы отмежевать при помощи

его область своего специального исследования, которое ина-

че грозило бы расширяться безгранично и должно было бы

включать в себя всю науку о культуре. В

политической эко-

номии эта преднамеренная узость ее понятий приводит и к

односторонности и грубости выводов, для философии же

хозяйства это преднамеренное сужение кругозора было бы

не только излишне, но и прямо вредно. Хозяйство, по сущес-

тву, включает в себя человеческий труд во всех его приме-

458

нениях, от чернорабочего до Канта, от пахаря до звездочета.

Признак хозяйства — трудовое, воспроизведение или завое-

вание жизненных благ, материальных или духовных, в про-

тивоположность даровому их получению. Это напряженная

активность человечьей жизни во исполнение Божьего слова:

в поте лица твоего снеси хлеб свой, и притом всякий хлеб,

то есть не только

материальную пищу, но и духовную: в поте

лица, хозяйственным трудом не только производятся хозяйс-

твенные продукты, но созидается и вся культура.

Мир как хозяйство — это мир как объект труда, а постоль-

ку и как продукт труда. Печать хозяйства кладется именно

трудом, в этом права трудовая теория ценности, права поли-

тическая

экономия, которая верно чувствует универсальное,

космическое знание труда, хотя и не умеет его как следует

выразить и до конца осмыслить.

Определим ли труд? Мы знаем попытки определений тру-

да в политической экономии, но они преследуют специаль-

ные цели, имея в виду преимущественно теорию ценности,

и неудачны даже с точки зрения последней

, кроме того они

не могут удовлетворить нас и по своей материалистичнос-

ти. Труд есть затрата нервно-мускульной энергии — таково,

напр., пользующееся большой распространенностью опре-

деление Маркса. Но не говоря уже о том, что признак этот

нелегко установим для умственного труда, нетрудно ви-

деть, что не только в этой затрате силы

выражается и обна-

руживается труд. Труд в своей внутренней, волевой основе,

как чувство усилия, направленного вовне, не поддается ни-

какому определению, хотя он известен из опыта и самона-

блюдения каждому как актуальность, как действенная воля,

как активный выход из себя. Способность к труду есть одно

из свойств живого существа, в нем

обнаруживается огонь

и острота жизни. Только тот живет полной жизнью, кто спо-

собен к труду и действительно трудится. Трудовое начало

жизни соотносительно и в известной мере противоположно

природному или даровому. Хозяйству как трудовому воспро-

изведению и расширению жизни противоположна природа

как совокупность даровых (для человека) «естественных»

сил жизни и ее роста. Не хозяйственным актом родится че-

ловек, развивается в утробе матери и растет после рождения,

укрепляясь в своих физических и духовных силах, осознавая

в себе силы духа. Не

хозяйством совершаются всевозмож-

ные процессы в природе, не хозяйством, наконец, создана эта

вселенная. Напротив, лишь наличность ее и обусловливает

как субъективную, так и объективную возможность хозяйс-

тва, и способность к труду, и возможность труда. Хозяйство

в этом смысле лишь включено в жизнь вселенной, есть мо-

мент ее роста. Но в

то же время это момент необходимый,

включенный в план мироздания как актуальное проявле-

ние жизни, достигшей самосознания и остроты. Культура,

то есть трудом или хозяйственно вызываемый или реализуе-

мый рост жизни, предполагает природу (в смысле ее некуль-

турного или, точнее, вне- и докультурного, дохозяйственного

состояния), как свою основу. Природа без труда

, без трудо-

вой культуры, не может выявить всех своих сил, по крайней

мере в человеке, выйти из полудремотного существования,

но, с другой стороны, и культура не имеет иных творческих

сил, кроме заложенных уже в природе. И «заботясь» (то есть

всеми усилиями культуры), мы не можем прибавить себе

даже локтя росту,

по слову Спасителя. Природа есть поэтому

естественная основа культуры, материал для хозяйственного

воздействия, вне ее так же немыслимо и невозможно хозяйс-

тво, как вне жизни невозможен конкретный опыт.

460

ÕÐÈÑÒÈÀÍÑÊÈÉ ÈÄÅÀË

ÝÊÎÍÎÌÈÊÈ

Ýðí Âëàäèìèð Ôðàíöåâè÷

1882 — 1917

Отцы Церкви видели великую несправедливость в том,

что горсть людей присваивает себе все земные богатства мира

и порабощает других, лишая их хлеба насущного. Они, одна-

ко, не требовали полного отказа от частной собственности,

ибо никогда люди не дойдут до такой степени совершенства,

чтобы презирать земное богатство. Все свои надежды в эко

номической жизни отцы Церкви возложили исключительно

на применение нравственных начал христианства.

Безусловная справедливость. Христианский идеал на-

родного хозяйства основан на почве безусловной справед-

ливости. Ведь Богу угодно, чтобы все люди были равны, Он

всем нам предопределил одинаковые условия жизни, всех

призвал к мудрости, всем обещал бессмертие, никто не отлу-

чен

от Его милостей. Перед Богом нет раба и нет господина.

Перед Ним беден лишь тот, кто беден благочестием, богат

тот, кто богат добродетелями.

Св. Киприан пишет: «Все, что принадлежит Богу, нахо-

дится в нашем общем пользовании и никто не лишается Его

даров и милостей, дабы весь род человеческий в равной сте

пени пользовался Его благостью и щедростью». Неравенство

пошло с дележа земли. Бог дал людям землю для того, что-

бы они жили на ней сообща и никто не нуждался бы в том,

что растет для всех, а не для того, чтобы алчность немногих

захватила себе все. «Кто хочет сделать людей равными,

дол-

461

жен упразднить не браки и имущества, а дерзость, гордость

и надменность, так чтобы власть имеющие признавали себя

равными даже самим нищим».

Первоначальное равенство людей св. Григорий Назиан-

зин развивает мыслью: «Что прекраснее воздуха, огня, воды,

ветров, плодов благородных и диких, крова и одежды? Все

это в общем владении: одно всецело, другое

отчасти… Сол-

нце восходит одинаково для всех, дождь падает для богатых

и бедных, общее для всех чередование дня и ночи, общий дар

здоровья, общий предел жизни, общая сила чувств… Итак,

это общее, равное для всех и есть знак справедливости Бо-

жией. Золото же, и благородные камни, и помрачающие ум

яства,

и излишнее богатство — вся эта суета есть предмет

тщеславия немногих имущих».

Св. Василий Великий говорит: «Захватывая общее добро,

богатые делают его своей собственностью. Если бы каждый

брал по мере своих потребностей и оставлял излишнее нуж-

дающемуся, то никто не был бы богатым, никто бедным…

Да не окажемся мы, одаренные разумом, более

жестокими,

чем неразумные животные. Ведь последние естественно

пользуются сообща тем, что родит земля… Мы же прячем

общее добро, владеем в одиночку достоянием многих».

Св. Амвросий рассуждает: «Природа дала все всем сообща.

Бог велел всему родиться так, чтобы быть общей всем пищей

и чтобы земля была, так сказать, общим владением всех.

Зна-

чит, природа создала общее право, захват — частное… До ка-

ких пределов, богачи, вы простираете свои безумные вож-

деления? Отчего вы исключаете соучастника в пользовании

природой и присваиваете себе владение ею? Земля — общее

достояние всех, богатых и бедных; почему же вы, богатые,

приписываете себе одним право собственности на нее?»

Ценность земного

богатства. Отцы Церкви неизменно

оценивают хозяйственные отношения по критерию служе-

ния людям, а не их личным интересам и их стихийной борь-

462

бе, и принципиально подчиняют эти отношения системе

нравственных обязанностей. Они ответили нам на вопросы

о ценности временных благ, о допустимых способах их при-

обретения и об их достойном употреблении. Рядом с бо-

гатством, в обычном смысле, существует богатство высше-

го порядка — это нравственная ценность в самом человеке.

Отцы Церкви различают двоякого

рода богатства — «сле-

пое» и «зрячее»: истинное богатство открывает нам глаза,

обогащает наш умственный взор, противоположность же

его — пагубная нищета, которую напрасно называют богатс-

твом. Истинное богатство может быть дано как богатому, так

и бедному, точно так же — богатство ложное.

Св. Иоанн Златоуст развивает мысль, что не во всяком бо-

гатстве и не во всякой нищете следует видеть перст Божий.

Ведь есть богачи, скопившие себе богатство грабежом, ко-

щунством и искусством скомороха; эти люди недостойны

вообще жить на свете, а тем паче в роскоши и богатстве. От-

куда у них это богатство? Не от Бога, а от греха. Или возьмем

случай: легкомысленный юноша растратил свое

имущество или попал в руки мошенников; если он т. о. впа-

дает в нищету, то эта нищета уже не от Бога, а результат его

собственной расточительности.

Св. Киприан замечает, что богатство сопряжено с различ-

ными заботами, которых не знает бедный. Во всех успехах

и наслаждениях

жизни богатому не перестают мерещиться

убийцы, он боится воров и грабителей, боится людской за-

висти, этого заклятого врага всех живущих в довольстве,

боится злых наветов и клеветы, которые могут притянуть

его к суду. Богатые воистину достойны сожаления, тем бо-

лее что у них же под рукой средство избавиться от всех этих

треволнений, но в своем ослеплении они не видят его. Стоит

им только раздать свои избытки, и они свободны. Однако они

предпочитают дрожать над своим богатством, лелеять свое

собственное несчастье.

463

Св. Василий Великий пишет: «Если к тебе со многих сто-

рон и из неисчерпаемых источников притекают деньги, не по-

лагайся на их обилие… Быстротечна природа богатства: быс-

трее потока оно проходит мимо имеющих его». Он же гово-

рит, что богатые разоряют менее богатых и, в свою очередь,

становятся жертвой других, еще

более богатых.

Св. Григорий Нисский рисует разницу между истинным

и ложным богатством: «Превозносится богатство добро-

детелью, презирается же бренное, земное богатство — ибо

одно есть приобретение души, другое же служит к обману

чувств».

Согласно св. Иоанну Златоусту, истинное богатство заклю-

чается именно в отсутствии самого желания быть богатым.

Когда же, восклицает

он, перестанут, наконец, говорить о бо-

гатых и нищих в общепринятом смысле! «Нет, не тот беден,

кто ничего не имеет, а тот, кто желает слишком многого; не тот

богат, кто много имеет, а кто ни в чем не нуждается… Жела-

ния делают человека богатым и бедным, а не обилие или не

достаток денег». Отцы Церкви подчеркивали, что богатство

часто делает человека пленником мирской суеты и многие,

хоть и веруют в душе, но по своему образу жизни стали совер-

шенными язычниками. Они единодушно выводят положение:

истинное богатство заключается в бедности желаний.

Приобретение земных благ. По тому как приобретает-

ся имущество и как

используется, оно становится добром

или злом. Св. Иоанн Златоуст замечает, что, в сущности,

ни богатство, ни бедность не являются сами по себе злом;

богатство не есть зло, если приобретено без алчности, без хи-

щений и насилия, бедность и подавно нет, т. к. она по мень-

шей мере мать здоровья.

Св. Василий

Великий пишет: «Любящий ближнего, как са-

мого себя, не приобретает ничего более, нежели ближний…

Ведь поскольку ты прибавишь себе богатства, постольку же

убавишь любви…»

464

В любви к ближнему, доведенной до полного отказа

от своей собственности, св. Иоанн Златоуст видел нечто

столь великое, что ожидал от торжества ее устранение всех

недостатков нашей экономической жизни. Он, однако, не за-

бывает, что такое самопожертвование требует от человека

высоких нравственных достоинств, и советует это только из-

бранным. Остальным же

разрешает сохранить свое имущес-

тво и даже заботиться об увеличении его. Он лишь дает им

следующий совет: «Давайте из вашего добра нуждающимся

и вы увеличите свое имущество. Ибо дающий бедному, ска-

зано, дает в рост Богу».

Пользование земными благами. Пользование земными

богатствами определяет и их истинную ценность. Св. Васи-

лий

Великий ни во что не ставит богатство, если не пользо-

ваться им, как следует: только в таком случае оно становится

действительным благом.

Блж. Августин говорит: «Если ты господин над золотом,

ты делаешь из него то, что хорошо; если раб, оно делает из те-

бя то, что дурно».

Св. Киприан высказывает мысль

, что кто не упражняется

в правильном употреблении своих богатств, для того они мо-

гут стать крайне губительными; вместо того, чтоб искупить

свои грехи, он лишь увеличит их своим богатством.

Мерилом дозволенных расходов св. Василий Великий

считает действительные потребности. Все, что переходит эту

границу, есть злоупотребление. Св. Амвросий различает дво-

якие

траты денег: траты щедрости и расточительности. «Ибо

есть два рода трат: один — щедрость, другой — расточи-

тельность. Щедро: оказывать гостеприимство, одевать наго-

го, помогать неимущим продовольствием… Расточительно:

тратить на пышные пиры и на множество вина…»

Св. Иоанн Златоуст призывает быть бережливым, ибо,

воздерживаясь от напрасных трат, получаешь возможность

помогать другим.