Платонов О.А. Экономика русской цивилизации

Подождите немного. Документ загружается.

менные торжища. Такова она и в качественном отношении,

своей экономической силой в движении народного хозяйства

(своим влиянием на развитие разных его отраслей и на все

его обороты), а также в количественном отношении, — раз-

мерами своих торговых оборотов и ценностью всех здесь по-

купаемых и продаваемых, сюда привозимых и отсюда разво-

зимых товаров, количеством своих посетителей, и, наконец,

величиной своего географического района действия».

Îáùèíà è àðòåëü

Саморазвитие и самоорганизация русской экономики

на селе осуществлялись в рамках самоуправления общины,

создававшей условия для проявления хозяйственной инициа-

тивы и предприимчивости каждого отдельного крестьянина.

Община была одновременно и органом сельского самоуправ-

ления, и общественной организацией, и объединением про-

изводственных единиц.

Хозяйственное самоуправление русских крестьян возник-

ло в процессе освоения огромной территории

нашей страны.

Множество рек и озер, непроходимые леса и сравнительно

малочисленное население, селившееся здесь мелкими дере-

веньками, между которыми порой пролегали пространства

в 100 — 200 верст. Территория с центром в сравнительно

большом населенном пункте называлась волостью, а населе-

ние волости — миром. Волость на своих собраниях — схо-

дах выбирала старост и некоторых др.

руководящих лиц,

решала вопросы о принятии в общину новых членов и вы-

делении им земель.

Все дани и платежи, разные трудовые повинности нала-

гались княжеской властью на всю волость, а она уж на своих

сходах сама решала, как разверстать эти тяготы среди крес-

тьян «по животам и промыслам», «по силе» каждого

хозяйс-

тва, а может быть, отбывали те или иные повинности сообща,

с круговой порукой всех за каждого, имущего за неимущего,

«хозяйственных жильцов-волощан за пустые заброшенные

участки».

«Кто за сколько душ тянет, столько землицы берет», —

говорили крестьяне. «По тяге и поле», «В восемнадцать лет

жениться, чтобы на тягло садиться», «На мир

баран прибыл

(т. е. налог, тягота)», «Постылое тягло на мир полегло (при

раскладке тягла, которое никто на себя не принимает)»,

«Вали на мир — мир все снесет».

На первых этапах существования волостной общины

крестьяне были заинтересованы в привлечении новых чле-

нов, — земли много, а чем больше людей, тем податей на

од-

ного человека будет меньше. Волость имела свой выборный

крестьянский суд, и только важнейшие преступления рассмат-

ривались княжеской властью, и то материалы по ним готови-

лись выборными крестьянами волости. Волость обеспечивала

удовлетворение духовных потребностей населения: строила

церкви, подыскивала для них священника, определяла их со-

держание, иногда заводила школы для подготовки грамотеев

По мере роста населения и числа населенных пунктов

волость дробилась на отдельные самоуправляемые общи-

ны, избиравшие в волостное управление своих выборных

и принимавшие активное участие в разработке «волостной

политики».

Проходили столетия, но русская деревня продолжала со-

хранять сложившиеся в глубокой древности традиционные

формы общественной жизни. Еще в н. ХХ в.

можно было

встретить социальные структуры, существовавшие 500 и бо-

лее лет назад.

Прежде всего, как и в старину, одна или несколько дере-

вень составляли мир, сельское общество со своим демокра-

тическим собранием — сходом — и своим выборным управ-

лением — старостой, десятским, сотским.

«В деревне, — писал Н. П. Павлов-Сильванский в

к. XIX в., — действительная власть принадлежит не представи-

телям царской администрации, а волостным и сельским сходам

и их уполномоченным старшинам и сельским старостам…»

«Миром всякое дело решишь». На сходах обсуждались

дела по общинному владению землей, ее разделу и перерас-

пределению, раскладу податей, приселению

новых членов

общины, проведению выборов, вопросы пользования лесом,

строительства плотин, сдачи в аренду рыболовных угодий

и общественных мельниц, согласие на отлучку и удаление

из общины, пополнения общественных запасов на случай

стихийных бедствий и неурожаев.

На сходах отдельных селений (чаще составлявших только

часть общины) регулировались все стороны трудовой жизни

села — сроки

начала и окончания сельских работ; дела, свя-

занные с лугами («заказы» лугов, выделение вытей, жеребь-

евки, аукцион); починка дорог, чистка колодцев, строитель-

ство изгородей, наем пастухов и сторожей; штрафы за само-

вольные порубки, неявку на сход, нарушение общинных за-

претов; семейные разделы и выделы, мелкие преступления;

назначение опекунов; конфликты между членами

общины

и некоторые внутрисемейные конфликты; сборы денег на об-

щие расходы селения.

Неустойчивость и капризность погоды в условиях об-

щины компенсировались разбивкой сельскохозяйственных

земель в разных местах. Имея земельные участки то в ни-

зинах, то на взгорках, крестьянин обеспечивал себе сред-

ний устойчивый урожай, т. к. в засушливый год хороший

урожай обеспечивался на низинах, а в дождливый — на об-

дуваемых взгорках. Община представляла также хорошую

возможность для проведения масштабных агрономических

мероприятий, которые были не под силу большинству ин-

дивидуальных хозяйств. С к. XIX в. община способствовала

переходу крестьянских хозяйств от устарелой трехпольной

системы к многопольным севооборотам, а также от вредной

«узкополосицы» к «широкой полосе».

Экономический принцип общины, отмечал А. И. Гер-

цен, — полная противоположность знаменитому положению

Мальтуса: она предоставляет каждому без исключения место

за своим столом. Земля принадлежит общине, а не отдельным

ее членам; последние же обладают неотъемлемым правом

иметь столько земли,

сколько ее имеет каждый другой член

той же общины.

Община давала русскому человеку незыблемую гаран-

тию владения землей. Причем, как справедливо отмечал

кн. А. Васильчиков, русский мир имел в виду не общее вла-

дение и пользование, а, напротив, общее право на надел каж-

дого домохозяина отдельным участком земли, тогда как обра

ботка сообща и деление продуктов, хлеба или сена в натуре

при уборке никогда не были в обычае русского крестьянина.

Общественные земли, огульные работы, особенно когда они

проводились по указанию помещиков или высшего начальс-

тва, вызывали у крестьян отвращение и исполнялись только

по принуждению.

В отличие от экономистов-западников, видевших в

об-

щине выражение отсталости и регресса, коренная русская

экономическая мысль рассматривала ее как главное условие

существования русского хозяйства и гарант его процвета-

ния и стабильности в будущем. «Ближайшим русским идеа-

лом, — писал Д. И. Менделеев, — отвечающим наибольшему

благосостоянию нашего народа… должно считать общину,

согласно — под руководством лучших и образованнейших

сочленов — ведущую

летом земледельческую работу, а зи-

мой фабрично-заводскую на своей общинной фабрике или на

своем общинном руднике».

Сами крестьяне крепко держались за общину и не стреми-

лись выйти из нее. Ведь еще по положению 1861 г. они имели

право выйти из общины, если согласие давали две трети ее

членов. Вплоть до Столыпинской реформы эти случаи были

единичны. Но и Столыпинская реформа, хотя и проводилась

твердой государственной рукой, не удалась. В центральных

русских губерниях вышедших из общины было только 2 —

4 %, а в северных русских губерниях выходцев из общины

почти не наблюдалось.

Исключительно русской формой хозяйственной самоорга-

низации и самоуправления была

артель.

Русская артель представляла собой добровольное товари-

щество совершенно равноправных работников, призванное

на основе взаимопомощи и взаимовыручки решать практи-

чески любые хозяйственные и производственные задачи.

Объединение людей в артель не только не ограничивало дух

самостоятельности и предприимчивости каждого артель-

щика, а, напротив, поощряло его. Мало того, артель удиви-

тельным образом позволяла

сочетать склонность русского

человека к самостоятельному и даже обособленному труду

с коллективными усилиями. Подчеркивая самостоятельность

и равноправие членов артели, старинная пословица гласила:

«Артели думой не владати. Сто голов — сто умов».

Началом равноправности артели резко отличались от ка-

питалистических предприятий; попытки эксплуатации од-

них членов артели другими, как правило, жестко пресекались

(в этом плане артель была антикапиталистической органи-

зацией). Причем равноправность не нарушалась предостав-

лением одному из членов распорядительной функции, т. к.

каждый из членов мог быть назначен товарищами на ее вы-

полнение. В некоторых артелях распорядительная функция

выполнялась поочередно каждым из артельщиков. Равнопра-

вие, конечно, не означало уравниловки — распределение до

хода осуществлялось по труду.

Чисто русской особенностью этой формы труда было так-

же то, что члены артели связывались круговой порукой, т. е.

каждый из них ручался солидарно за всех остальных, все же

вместе за каждого отдельно. Этот признак вытекал из само-

го понятия об артели, как о самостоятельной общественной

единице. Эта ответственность друг за друга есть искони ис-

ключительный признак артели, доказательством чего служат

дошедшие до нас исторические памятники, договоры с арте-

лями

, заканчивающиеся указаниями, что ответственность

за ущерб и убытки, нанесенные артелью, должны падать

на того, «кто будет в лицах», т. е. на каждого конкретного

члена артели. Все это лишний раз подчеркивало общинное

происхождение артели, кровное родство с ней. Недаром Гер-

цен считал артели передвижными общинами.

Общинные и артельные формы народной жизни

и хозяйс-

твования тесно переплетались между собой. Известны слу-

чаи, когда целые общины организовывали артель. В Вологод-

ской и Архангельской губерниях были часты случаи, когда

целые деревни — общины образовали артель по обслужи-

ванию почты и перевозов. Такие артели сами распределяли

работу между своими членами, устанавливали норму выра-

ботки и оплату труда

по гонке и перевозу.

Артелью, писал историк Прыжов, называется братство,

которое строилось для какого-нибудь общего дела. Русская

артель имеет своего рода семейный характер: «Артель — своя

семья». Про большую семью говорят: «Экая артель». Товари-

щеская взаимопомощь и общее согласие — главное в артели:

«Артельная кашица гуще живет».

В артели человек должен

был проявить свои лучшие спо-

собности и не просто приложить труд. Демократический ха-

рактер артели был не в примитивном равенстве, а в равном

праве для всех выразить свои способности вне зависимос-

ти от социального положения. В самых типичных артелях

Древней Руси могли участвовать все без исключения при од-

ном условии —

признания ими артельных основ. В кладоч-

ные пиры, в пустынные монастыри, в братства и в вольные

дружины могли входить и «лучшие», и «молодшие» люди,

и смерды, и бояре, и духовные лица, и даже князья.

На Руси существовало большое количество различных

форм объединений ремесленников, но все они тяготели

к общинному самоуправлению, самоорганизации, порой

даже обладали судебными правами. Часто ремесленники

одной профессии селились рядом друг с другом, образуя,

как

, напр., в Новгороде, «концы», «улицы», «сотни», «ряды»,

строили свои патрональные церкви, объединялись вокруг

них в «братчины» или «обчины» с правами суда.

Подобные объединения (гильдии, сотни) существова-

ли и у купцов, которые строили свои церкви и имели право

суда.

Древними организациями самоуправления городских

тружеников были черные сотни и черные слободы, имена

которых до сих пор сохранились в названиях улиц. Каж-

дая черная сотня составляла объединения ремесленников

или торговцев, управляемых подобно сельскому обществу

выборными старостами или сотскими.

Артельные формы организации труда пронизывают рус-

скую промышленность до 2-й пол. XIX в.

Еще в к. XIX в. на многих российских заводах и фабриках

были широко распространены артельные

формы труда, ког-

да артельщики брали на свой подряд цех или участок произ-

водства и отчитывались перед руководством только за коли-

чество и качество работы, а все вопросы по выполнению под-

ряда и распределению заработка решали сами внутри артели.

Были случаи, когда рабочие артельно брали в свои руки все

предприятие.

В России впервые в мире зафиксированы факты рабоче-

го самоуправления на предприятиях. Одно из известных,

но не самых древних, свидетельств относится к 1803, когда

на Красносельской бумажной фабрике близ Петербурга ра-

бочие заключили с владельцем договор, по которому фабри-

ка в течение долгого срока находилась в управлении самих

рабочих. Для руководства работами они выбирали из своей

среды мастера, сами определяли продолжительность рабоче-

го дня, порядок работы, распределение заработка.

Русская артель давала образцы высокоэффективной рабо-

ты. С 1838 по 1917 строительные артели без каких-либо ме-

ханических средств проложили более 90 тыс. км железных

дорог. 8 тыс. чел. построили Великую Сибирскую магист-

раль протяженностью 7, 5 тыс. км всего за 10 лет. В XVIII —

н. XIX в. артельные формы труда широко применялись

на заводах и фабриках, что стимулировало бурное развитие

русской железоделательной промышленности, которая уже

с 1730-х обогнала Англию и удерживала первенство весь

XVIII век.

Народный путь развития промышленности в трудах

на-

ционально мыслящих русских экономистов — это путь ар-

телей, где «рабочие трудятся не для возрастания капита-

ла, а для удовлетворения собственных потребностей, где

стремлением производства сделается не безграничное его

расширение, а сокращение числа работающих». По мнению

Д. И. Менделеева, побывавшего в к. XIX в. на уральских ме-

таллургических заводах, многие из

них могли бы быть пере-

даны артельно-кооперативному хозяйству.

Èäåîëîãèÿ ðóññêîãî õîçÿéñòâà

Русские мыслители от Феодосия Печерского до славяно-

филов видели в хозяйственной деятельности и труде одну

из главных форм духовной жизни. Позитивистскому и ра-

ционалистскому представлению хозяйственной деятель-

ности как суммы трудовых функций, выполняемых ради

денег, русские мыслители противопоставляли идею преиму-

щественно духовного характера труда, имеющего значение

универсальной всечеловеческой ценности, эффективность

которого зависит от степени неразрывности веры и жизни,

целостности соединения личности и окружающего его мира.

Наиболее последовательными выразителями экономических

идей русской цивилизации были славянофилы. Именно они

указали на духовный характер русского хозяйства, показа-

ли его коренное отличие от западного. В мире идет борьба

между началами трудовыми, производительными

, вопло-

щенными в России, и силами Запада, ориентированными

на захват и паразитическое существование за счет ресурсов

других народов. Славянофилы первые раскрыли механизм

экономического ограбления России Западом. Они доказыва-

ли, что главные европейские страны заинтересованы в отста-

лости России, поставляющей им хлеб и сырье. Славянофилы

выступали за развитие отечественных промышленности

транспорта. Настаивали на необходимости предоставить

свободу частному капиталу и защитить русскую промыш-

ленность от иностранной конкуренции.

Выступая за технический прогресс в промышленности

и на транспорте, славянофилы доказывали необходимость

сохранения главных устоев русской экономики — общины

и артели. Все славянофилы были решительными сторонника-

ми отмены крепостного права. Самый известный славянофил

А. С. Хомяков

предлагал самый эффективный проект отмены

крепостного права: государство должно выкупить всю землю

у помещиков и раздать ее крестьянским общинам, а крестьяне

в рассрочку вернут ее стоимость казне. Труд свободных крес-

тьян сумеет эффективно реализовываться только на основе

традиционных ценностей общины и артели, в условиях кото-

рых русские труженики жили с

глубокой древности.

Славянофилы выступали против всех форм паразитизма

в экономике и прежде всего «жидовства» и ростовщичест-

ва. Славянофилы в числе первых отметили эксплуататорс-

кий характер еврейских кагалов, посредством хазаки и ме-

ропии занимавшихся ограблением и экономическим обма-

ном христиан.

«Неправое стяжание, — отмечал И. С. Аксаков, — вот

что вызывает гнев русского народа на евреев, а не племен-

ная и религиозная вражда»

. Русский крестьянин в западно-

русских землях видит в еврее жестокого эксплуататора.

«Шинкарь, корчмарь, арендатор, подрядчик — везде, всюду

крестьянин встретит еврея: ни купить, ни продать, ни на-

нять, ни наняться, ни достать денег, ничего не может сделать

без посредства жидов, — жидов, знающих свою власть и си-

лу, поддерживаемых кагалом (ибо все

евреи тесно стоят друг

за друга и подчиняются между собой строгой дисциплине)

и потому дерзких и нахальных»

Наиболее полно и последовательно экономические взгля-

ды славянофилов развиты в учении С. Ф. Шарапова, зани-

мавшегося экономикой не только теоретически, но и как

серьезный практический хозяин. В своем имении Сосновка

(Смоленской губ.) он основал для облегчения труда крестьян

мастерскую по изготовлению дешевых плугов. В 1895 с ним

заключило соглашение Министерство земледелия

: за не-

большую субсидию от казны Шарапов взялся за распростра-

нение плуга среди крестьян и за организацию кустарного

производства дешевых плугов в др. губерниях. С этой целью

он совершал поездки по России, во время которых читал лек-

ции и демонстрировал плуги, основал акционерное общество

«Пахарь». Шарапов был одним из активных

противников фи-

нансовой реформы Витте, доказывал неудачность конверсий,

основанных на еврейских биржевых теориях.

Шарапов без преувеличения является классиком русской

экономической мысли, еще до конца не понятым и не оценен-

ным. Он — автор монографии, в которой концентрируют-

ся важнейшие основы русской экономической мысли. Хотя

Аксаков И. А. Сочинения. М., 1886. Т. 3. с. 781.

Там же. с. 738 — 739.