Нерсесянц В.С. Философия права

Подождите немного. Документ загружается.

Иллюзорным, по оценке Кельзена, является и представление, согласно которому теория

естественного права может дать ничем не обусловленный ответ на вопрос об основании

действительности позитивного права. Такая теория видит основание действительности

позитивного права в естественном праве, т. е. в порядке, установленном природой в качестве

высшей властной инстанции, стоящей над обычным законодателем. Но при такой трактовке,

отмечает Кельзен, естественное право — это тоже установленное, т. е. позитивное право, только

оно установлено актом не человеческой, а надчеловеческой воли. Поэтому логически

последовательная теория естественного права тоже должна постулировать свою основ-

Там же. С. 100.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 603

ную норму, а именно: "Должно исполнять повеления природы"

. По Кельзену, это означает, что и

теория естественного права (как и чистое учение о праве) может дать не беспредпосылочный, а

лишь обусловленный (обусловленный допущением своей гипотетической основной нормой) ответ

на вопрос об основании действительности позитивного права.

Но подобный ответ (в виде основной нормы естественного права) Кельзен считает неприемлемым.

Ведь природа, замечает он, это система каузально детерминированных элементов, у нее нет воли,

и она поэтому вообще не может устанавливать никаких норм. "Нормы, — пишет Кельзен, —

могут считаться имманентно присущими природе, только если видеть в ней проявление воли Бога.

Утверждение о том, что Бог через природу (или как-то иначе) повелевает людям вести себя

определенным образом, есть метафизическое допущение, которое не может быть принято наукой

вообще и правоведением в частности, потому что предметом научного познания не может быть

явление, о котором говорится, что оно существует за пределами всякого возможного опыта"

Существенное различие между юридическим позитивизмом и естественноправовым учением,

согласно Кельзену, состоит в утверждении, что действительность позитивного права не

зависит от его соотношения с нормой справедливости. При этом он считает справедливость

присущей людям добродетелью и относит ее к области морали. "Как и всякая добродетель, —

пишет Кельзен, — справедливость есть моральное качество; поэтому справедливость находится в

сфере морали"

Все социальные нормы Кельзен делит на правовые и моральные (как моральные он при этом

рассматривает все неправовые нормы, включая и религиозные). "Правоведение, — пишет он, — не

единственная дисциплина, занимающаяся изучением и описанием социальных норм. Эти другие

социальные нормы можно объединить под названием "мораль"; изучающую и описывающую их

дисциплину можно назвать этикой"

Этика, как и правоведение, — это, по Кельзену, наука о нормах, а не о фактах, и она изучает и

описывает моральные нормы, установленные властной инстанцией в области морали (моральным

авторитетом) или сложившиеся на основании обычая.

Справедливость как свойство человека (добродетель) проявляется в его социальном поведении по

отношению к другим людям. Социальное поведение человека, согласно Кельзену, справедливо,

если оно соответствует некоей норме, которая предусматривает это

Там же. С. 101.

LТам же. С. 102.

Там же. С. 156.

Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 1. С. 82.

604

Раздел V. История философии права и современность

поведение, т. е. устанавливает его в качестве должного и тем самым конституирует ценность

справедливости. Социальное поведение человека несправедливо, если оно противоречит некоей

норме, предписывающей определенное поведение. "Эту норму, — пишет Кель-зен, — можно

назвать нормой справедливости"

Норма справедливости — моральная норма, и понятие справедливости подчинено понятию морали.

"Методологической чистоте правоведения, — подчеркивает Кельзен, — угрожает опасность не

только потому, что часто не замечают границу, отделяющую его от естествознания, но и —

гораздо больше — потому, что правоведение не отличают (или отличают недостаточно ясно) от

этики и, соответственно, не проводят четкого различия между моралью и правом"

С этих позиций Кельзен возражает против того, что "справедливость, как и несправедливость,

считается также свойством самих норм, что нормы тоже оцениваются как хорошие или плохие,

справедливые или несправедливые, когда говорят о хорошем или плохом, справедливом или

несправедливом позитивном праве"

По Кельзену же, норма (права или морали) может быть — и это по существу ее единственная

характеристика — либо действительной, либо недействительной, причем при конфликте норм

(например, нормы справедливости, на которую опирается естественное право, и нормы

позитивного права) лишь одна из них может считаться действительной. Поэтому, замечает

Кельзен, когда норму позитивного права считают действительной лишь постольку, поскольку она

соответствует естественному праву, то собственно действительным в этой норме является только

естественное право.

Кельзеновское "очищение" права от справедливости продиктовано позитивистским характером

его чистого учения. Уже то, что Кельзен относит справедливость к морали, предрешает его

негативное отношение к теории естественного права, да и вообще к любой концепции различения

права и закона (позитивного права). Своеобразие кельзеновского легизма обусловлено

спецификой его нормативизма: разрывом сущего и должного, трактовкой приказания власти как

логического ("чистого") долженствования, любой практически успешной системы насилия

(включая тиранию, деспотизм, диктатуру, социализм, фашизм, словом — любой тоталитаризм)

как действенного социального порядка принуждения и, следовательно, объективного

правопорядка, оправданного гипотетической основной нормой. Причем такая норма каждый раз

без всяких проблем примысливается к соответствующему случаю и, словно Бог из логической

машины, произносит магическое заклинание кельзе-

LЧистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. С. 156.

LТам же. Вып. 1. С. 83.

LТам же. Вып. 2. С. 157—158.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 605

новского нормативизма: "Должно считать это действенное насилие действительным правом".

Чистое учение о праве как должном тем самым предстает как нормологическая легитимация

сущего, включая любое действенное насилие, в том числе и организованной и действенной банды.

Между правом и произволом при таком подходе нет принципиального различия. Различие это в

лучшем случае не качественное, а количественное: большой произвол (в масштабах страны) —

это, по Кельзену, право, а малый произвол — правонарушение. Кельзе-новское "очищение" права

от любого содержания в действительности означает оправдание всякого содержания права.

Кельзеновская теория права как принудительного порядка представляет собой по существу не

теорию права, а интерпретацию силы как права.

Необходимо, правда, отметить, что сама постановка Кельзе-ном задачи очищения предмета

правоведения от всего неправового является в принципе правильной. В этом плане Кельзен

обоснованно критикует смешение права и морали и отмеченные подобным смешением различные

естественноправовые концепции

. Но поскольку Кельзен исходно считает правом только

позитивное право (т. е. закон), а его отличительный признак видит в принудительности, он по

существу (и логически и фактически) отрицает наличие" у права своего специфического

принципа, отличающего право от неправа и всего неправового (морального, произвольного,

насильственного и т. д.).

Так, очевидно, что в подходе Кельзена игнорируется правовой смысл не только

справедливости, но и вообще формального равенства как объективной отличительной

особенности и фундаментального принципа права. Ясно также, что ни фактическая (т. е. по

природе своей — хаотическая и неопределенная) принудительность, ни трансцендентальная

основная норма не являются (и не могут быть) принципом права. Поэтому можно сказать, что для

решения своей основной задачи (очищения правоведения от всего неправового) у Кельзена нет

самого главного — адекватного основания такого очищения, т. е. объективного критерия

отличия права от неправа. Причем речь идет именно о формализованном (формально-правовом)

критерии и принципе, каковым, на наш взгляд, является принцип формального равенства

(подразумевающий и включающий в себя формальность свободы и справедливости),

определяющий право как форму (т. е. отличие права от фактичности, фактического содержания) и

вместе с тем выражающий содержа-

Однако верная критика различных естественноправовых концепций, смешивающих право с моралью, сопровождается

у Кельзена игнорированием тех правовых начал (и прежде всего — правового смысла равенства, справедливости и

свободы), которые в той или иной мере и форме имеются в учениях о естественном праве.

606

Раздел V. История философии права и современность

тельность (в формальном, а не в фактически-содержательном смысле) правовой формы

(права как формы).

У Кельзена же в силу отсутствия принципа права правовая форма (т. е. вся нормологически

описываемая сфера долженствования) оказывается совершенно пустой, бессодержательной (в

формально-правовом смысле), можно сказать, специально очищенной для любого, в том числе и

произвольного, позитивно-правового содержания (в фактическом смысле). Порок

кельзеновского формализма, следовательно, состоит не в том, что он трактует (в принципе

правильно) право как форму (как систему норм долженствования и т. д.) и стремится очистить

правовую форму (право как форму) от внеправового (фактического) содержания, а в том, что сама

эта форма в его интерпретации оказывается (ввиду отрицания собственного принципа права)

полностью "очищенной" от всего собственно правового, т. е. общелогической (в духе

кельзеновской нор-мологии, т. е. всеобщей логики норм

, логики долженствования), а не

специфически-правовой формой. Иначе говоря, в чистом учении о праве правовая форма (и

право как форма) подменяется логической формой (нормологической структурой

долженствования), которая совершенно бессодержательна в формально-правовом смысле и

потому абсолютно безразлична к любому фактическому (позитивно-правовому, принудительно-

законодательному) содержанию.

Таким образом, в подходе Кельзена "чистота" внеправового формализма (нормологизма)

сочетается с антиправовыми "нечистотами" позитивизма любого фактически данного

позитивного права. Причем бессодержательная (не только в фактическом, но и в формально-

правовом смысле) кельзеновская нормологиче-ская форма (и структура) долженствования (т.

е. основной итог усилий Кельзена в области аналитической теории права и в целом

юриспруденции, опирающейся на логический анализ позитивного права) сама по себе, в отрыве от

сущего позитивного права, ничтожна в правовом смысле. Правовое же значение эта логическая

форма получает в учении Кельзена лишь благодаря ее весьма произвольной стыковке с любой

фактичностью позитивного права.

Кельзеновский разрыв между должным и сущим (и соответствующее "очищение" первого от

второго) оборачивается полной зависимостью должного от сущего.

В целом чистое учение о праве Г.Кельзена представляет собой, с точки зрения юридического типа

правопонимания, одну из самых радикальных теоретических версий позитивистского

антиюри-дизма.

LВ поздних работах Кельзена уже отрицается возможность такой логики норм,

которая лежит в основе "Чистого учения о праве", и предпринята попытка обоснования позитивистской теории права с

иных методологических позиций.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 607

5. Концепции "возрожденного" естественного права

"Возрожденное" естественное право: традиции и обновление. Прозвучавшие в начале XX в. на

разных европейских языках, включая и русский, призывы к "возрождению естественного права"

знаменовали собой протест против утвердившегося во II половине XIX в. господства позитивизма

в философии и юриспруденции. Усиление в последующем внимания к естественноправовым

концепциям (с позиций неотомизма, неогегельянства, неокантианства и т. д.) сопровождалось

углублением разработок идей надпози-тивного права, оживлением интереса к антипозитивистски

ориентированным философским исследованиям проблем права и в целом к философии права как

ведущей и основополагающей антипозитивистской научной дисциплине в сфере учений о

праве.

Однако действительное возрождение естественного права, его бурный "ренессанс" в Западной

Европе (особенно в Австрии, ФРГ, Швейцарии, Италии) пришелся на" первые десять-пятнадцать

лет после второй мировой войны. Именно в это время формировались новые представления о

естественном праве, заметно обновлялись старые и складывались новые естественноправовые

концепции.

Этот процесс послевоенного обновления (в содержательном, теоретико-методологическом и иных

аспектах) различных светских и теологических учений о естественном праве в заметной мере

стимулировал — в силу общих антипозитивистских корней и устремлений — развитие также и

собственно философско-правовых исследований в рамках юридических и философских наук.

Вместе с тем свой большой вклад в "возрождение" и "ренессанс" естественного права внесли и

различные философско-право-вые учения (неокантианство, неогегельянство, феноменологизм,

экзистенциализм, интуитивизм и т. д.), авторы которых не обязательно были юснатуралистами (т.

е. приверженцами именно естествен-ноправовой концепции правопонимания) и под правом (в его

различении с законом, с позитивным правом) зачастую имели в виду не "естественное право", а ту

или иную версию "философского права" ("идею права", "правильное право" и т. д.).

"Ренессанс" естественного права был по сути дела ренессансом антипозитивистского

правопонимания в целом, которое (в силу отсутствия общей теории о разных концепциях

различения права и закона) ассоциировалось с естественноправовым подходом, хотя в

действительности речь шла не только о юснатурализме (тех или иных вариантах естественного

права), но и о собственно философско-правовых концепциях различения права и закона, в которых

под правом (и идеей "нэдпозитивного права") имелось в виду вовсе не "естественное право", а

нечто другое.

Определенные изменения и трансформации в этот период — в условиях обновленной и

усилившейся критики с позиций естест-

608

Раздел V. История философии права и современность

венного права и философии права — претерпевал и юридический позитивизм, в рамках которого

модернизация прежних представлений сочеталась с формированием новых концепций и

исследовательских направлений.

Содержательная новизна правопонимания, в той или иной мере и форме присущая различным

концепциям послевоенного "возрожденного естественного права" и определившая их

теоретическое значение, идейно-мировоззренческую актуальность и широкий общественно-

политический резонанс, связана прежде всего с антитоталитаристской трактовкой права. Речь

при этом шла не о возврате к старому, а о радикально новом переосмыслении всего комплекса

традиционной естественноправовой тематики (включая проблемы соотношения естественного и

позитивного права) на основе качественно новых знаний о судьбах, смысле и значении права в

условиях совершенно новой социально-исторической ситуации — при тоталитаризме

(фашистском, нацистском, большевистском).

В этом новом контексте традиционная модель противопоставления естественного права (как

объективного, нравственного и разумного по своей природе "настоящего права") праву

позитивному (как субъективно-властному установлению) с требованием соответствия второго

первому наполнялась новым содержанием и стала широко использоваться в качестве исходной

правовой основы для критического анализа антиправовой идеологии и практики

тоталитаризма и присущего ему правонарушающего законодательства. Юридический

позитивизм обвинялся в том, что своей теоретической легитимацией любого властного произвола

в качестве права он содействовал отрицанию объективных ценностей права и справедливости и

утверждению узаконенного бесправия при тоталитаризме.

"Возрождающееся" естественное право выступало в тех условиях как объединяющее начало и

общая платформа для всех противников юридического позитивизма.

Каждое из этих многочисленных направлений антипозитивистской правовой мысли развивает

свое представление о естественном праве, его истоках и смысле, формах его проявления и

действия, способах и приемах его обоснования, его задачах и функциях, его принципах и нормах,

формальных и ценностно-содержательных свойствах, его онтологических, гносеологических и

аксиологических характеристиках, о логике и механизме его соотношения с позитивным правом, о

профиле и статусе соответствующих дисциплин, изучающих естественное право (юриспруденция,

философия права, общая философия, этика, теология) и т. д.

См. подробнее: Нерсесянц B.C. Право и закон. М., 1983. С. 311—329; Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. М.,

1971. С. 318—366; Четвернин В.А. Современные концепции естественного права. М., 1988.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции QQQ

"Возрожденное" естественное право, как, впрочем, и традиционное естественное право, лишено

надлежащей содержательной и понятийной определенности и общезначимости. Ведь никогда не

было, нет и в принципе не может быть какого-то одного-единствен-ного естественного права, а

было и есть множество различных (отдельных, особенных) естественных прав, точнее говоря —

их концепций и версий. Так что под общим наименованием и единым термином "естественное

право" подразумеваются различные (по своему содержанию, сущности и понятию) варианты

естественного права, различные смыслы, вкладываемые его прошлыми и современными

сторонниками и противниками в это устоявшееся и широко используемое собирательное

(техническое) понятие.

Плюрализм естественноправовых учений отражает, следовательно, плюрализм (особенных)

естественных прав и их понятий, причем каждое из этих конкурирующих между собой учений

претендует на истинность именно своей версии особенного естественного права, своего

понимания (и понятия) того, что есть естественное право.

Но поскольку разные естественноправовые учения (и лежащие в их основе разные понятия

естественного права), наряду с различиями, имеют и нечто существенно общее, что, собственно

говоря, и позволяет отличать "естественное право" в целом (и естественноправовые концепции) от

"позитивного права" (и позитивистских концепций), встает вопрос об универсальном определении

естественного права, т. е. об определении общего понятия естественного права (в логико-

теоретическом, а не в собирательно-техническом значении). А для этого прежде всего необходимо

сформулировать (т. е. реконструировать теоретическую абстракцию естественного права, его

основной идеи и принципа — из материала отдельных учений об особенных вариантах

естественного права) универсальный принцип естественного права, который в концентрированной

форме выражает его специфику и суть (а вместе с тем и общее понятие).

Мы уже отмечали, что, с точки зрения общей теории правопо-нимания, различение естественного

права и позитивного права (а такое различение — один из существенных моментов искомого

общего понятия естественного права) — это частный случай, вариант (хронологически первый,

фактически наиболее распространенный, но в силу своего древнего происхождения архаичный,

теоретически недостаточно развитый, "нечистый") общей теории различения права и закона.

Согласно естественноправовому различению права и закона, право (и присущие или

приписываемые ему свойства) объективно в особом смысле — в смысле его естественности,

принципиально противополагаемой искусственности позитивного права (а вместе с тем — его

субъективности, произвольности и т. д.).

610

Раздел V. История философии права и современность

Наряду с этим естественноправовое различение естественного права и позитивного права

одновременно включает в себя их противоположную ценностную оценку: положительную —

естественного права, отрицательную — позитивного права.

Из сказанного можно сделать вывод, что обращенное к сфере права принципиальное

противопоставление "естественного" "искусственному", соединенное с их противоположной

нравственной оценкой и требованием соответствия "искусственного" "естественному", составляет

смысл и суть понятия естественного права в его различении и соотношении с позитивным правом.

Постоянным компонентом этой естественноправовой схемы (и вместе с тем смысловой основой

традиционных представлений о вечном и неизменном естественном праве в отличие от

изменчивого позитивного права) является именно принцип противопоставления в области

права "естественного" "искусственному", включающий в себя их ценностную оценку и

приоритет "естественного" над "искусственным".

Это и есть всеобщий (универсальный) принцип естественного права.

В рамках этого принципа "искусственное" уже дано в виде позитивного права, поэтому

"естественное" (естественное право) трактуется как предданное (богом, разумом, природой вещей,

природой человека и т. д.), препозитивное (допозитивное, надпозитив-ное). Причем предданность

(той или иной безусловно авторитетной, надчеловеческой инстанцией) "естественного" в

пространстве и времени мироздания имеет одновременно онтологическое, гносеологическое и

аксиологическое значение: "естественное" (естественное право) изначально, безусловно правильно

и нравственно, словом хорошо, а "искусственное" — плохо и как отклонение от "естественного" (в

силу присущих людям ошибок, произвола и т. д.) подлежит вытеснению или исправлению и

приведению в соответствие с "естественным".

Смысловое содержание универсального принципа естественного права (а вместе с тем и общего

понятия естественного права) включает в себя следующие моменты.

Во-первых, данный принцип, определяя право как сферу своего применения и действия, отрицает

правовой смысл принципа позитивного права и утверждает наличие естественного права как

собственно права в исходном, безусловном и подлинном смысле этого явления и понятия.

Во-вторых, этот принцип — в своем противопоставлении естественного и позитивного права —

обозначает противоположность двух качественно разных сфер — противоположность

"естественного" (включая естественное право) и "искусственного" (включая позитивное право).

Причем "естественное" (включая естественное право), согласно такой положительной

качественной оценке, — это

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 611

нечто по своему бытию, смыслу и значению исходное, объективное, безусловное, подлинное, не

зависящее от человека, а "искусственное" (включая и позитивное право) — нечто вторичное,

производное, субъективное, условное, неподлинное, зависящее от человеческого усмотрения и в

целом негативное по качеству (как уклонение, отрыв и противоположность "естественному").

В-третьих, естественное право (как правовое выражение "естественного") и позитивное право (как

правовое выражение "искусственного"), согласно естественноправовому принципу, выступают как

взаимосвязанные противоположности (и как подразумевающие друг друга парные категории). В

этом плане естественное право — в его соотношении с позитивно данным правом — представляет

собой предданное (препозитивное, допозитивное и надпо-зитивное) право, которому (в силу

безусловного примата и определяющего характера "естественного" в его соотношении с

"искусственным", включая и правовой аспект такого соотношения) должно соответствовать

позитивное право, чтобы иметь правовой характер.

В-четвертых, универсальный естественноправовой принцип (и соответственно — универсальное

понятие естественного права) — это принцип (и понятие) универсальной модели

естественного права, которая выступает как универсальный образец для всех отдельных видов

естественного права, но не принцип (и понятие) для отдельного (особенного, отличного от

других) вида естественного права.

Обозначаемая универсальным естественноправовым принципом общая модель естественного

права (в его различении и соотношении с позитивным правом) является исходно объективной,

абсолютной, безусловной ценностной моделью, а не только объяснительной схемой и

конструкцией долженствования. Однако конкретное содержание ценностей этой ценностной

модели (т. е. какие именно конкретные ценности составляют содержание этой модели —

справедливость, равенство, достоинство человека, истина или что-то другое), а вместе с этим и

определение конкретной границы (линии раздела) между ценностями естественного права и

антиценностями позитивного права остаются за рамками универсального ес-

тественноправового принципа (и, следовательно, вне общего понятия естественного права).

Все эти аспекты, остающиеся за рамками универсального ес-тественноправового принципа (а

вместе с тем и вне общего понятия и общей формы естественного права), относятся к сфере того

или иного отдельного (особого) естественного права и зависят, следовательно, от усмотрения

автора соответствующей концепции этого отдельного естественного права.

Отдельное естественное право при этом представляет собой не конкретизацию универсальной

модели естественного права (поскольку эта модель не имеет определенного правового принципа,

612

Раздел V. История философии права и современность

правовой формы и правового содержания для отдельного естественного права), а реализацию

этой модели, ее воплощение в виде особенного естественного права с определенной формой и

определенным содержанием.

Универсальный естественноправовой принцип (а равным образом — универсальное понятие и

универсальная модель естественного права) в силу своей абсолютной ценностной природы

воплощает собой всеобщую абстракцию ценности, но не сводится к какой-то одной определенной

ценности (например, справедливости, равенству, разумности, истинности, достоинству человека и

т. д.) либо к какой-то конкретно определенной их совокупности. Абстракция безусловной и

абсолютной ценности естественного права вообще, т. е. абстрактной идеи естественного права,

остается здесь (на уровне универсального принципа, понятия и модели естественного права)

совершенно не конкретизированной в виде определенных правообразующих ценностей, хотя

вместе с тем ни одна из возможных таких ценностей и не отрицается.

Выбор определенной ценности (например, справедливости, если брать самый распространенный

случай) и содержательная трактовка ее правообразующего смысла (как господства сильных — у

Фрасимаха и Калликла, как той или иной формы равенства — у Платона, Аристотеля, римских

юристов и т. д.) осуществляется на уровне отдельной концепции естественного права.

Поэтому, например, справедливость (или любая другая определенная ценность, скажем,

равенство, достоинство человека, разумность и т. д.) — это не универсальный

естественноправовой принцип (и, следовательно, не составной момент универсального понятия

естественного права), а принцип отдельного естественного права, абстрактно допускаемый

универсальным принципом (и универсальным понятием) естественного права.

Если бы, гипотетически говоря, справедливость была бы универсальным принципом

естественного права, тогда все другие ценности (равенство, истинность, разумность, свобода,

достоинство человека и т. д.) необходимо было бы трактовать как модификации (формы

выражения и проявления) той же самой справедливости, а не как равноценные принципы того же

самого естественного права, у которого по определению не может быть двух принципов и двух

понятий. Последовательное продвижение в этом гипотетическом направлении привело бы, как об

этом свидетельствует изложенная нами общая теория различения права и закона, к

преодолению самого естественноправового подхода как частного случая (теоретически

неразвитого, искаженного исходными ценностными оценками, отягощенного своими

архаическими истоками и т. д.) такого различения.

Резюмируя изложенные положения о специфике и сущности естественного права, можно

сформулировать следующее определе-

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 513

ние общего (универсального) понятия естественного права. Естественное право — это везде и

всегда наличное, извне предданное человеку исходное для данного места и времени право,

которое как выражение объективных ценностей и требований человеческого бытия является

единственным и безусловным первоисточником правового смысла и абсолютным критерием

правового характера всех человеческих установлений, включая позитивное право и государство.

Данное определение подразумевает и охватывает все версии естественного права — как

традиционные, так и современные, как представления о вечном и неизменном естественном праве,

так и концепции естественного права с меняющимся содержанием, словом, абсолютистские и

релятивистские, содержательные и формальные конструкции естественного права,

онтологические, гносеологические и аксиологические интерпретации его ценностного

содержания, императивного характера, естественноправовые учения теологические и светские,

рационалистические и интуитивистские, исходящие из природы вещей, природы человека и т. д.

Можно, конечно, памятуя об уже сказанном, сформулировать и более краткие дефиниции общего

понятия естественного права. Так, можно сказать, что естественное право — это право, извне

предданное человеку и приоритетное по отношению к человеческим установлениям. Или:

естественное право — это правовая форма выражения первичности и приоритета естественного

над искусственным в человеческих отношениях.

Типичное и существенное для любого естественноправового подхода различение

"естественного" и "искусственного" (с безусловным возвышением первого над вторым) своими

корнями уходит в архаическое отрицание культуры, недостаткам и опасностям которой

(антитрадиционность, новизна, чреватость ошибками и заблуждениями, динамичность,

условность, зависимость от человеческой воли и произвола, постоянная изменчивость и т. д.)

противопоставлялись достоинства традиционного, раз навсегда извне данного человеку природой

(т. е. невыдуманного человеком, неискусственного, докультурного) порядка жизни.

Эти архаические представления, в которых "естественное" и "искусственное" символизировали

соответственно положительное ("хорошее") и отрицательное ("плохое") начала в порядке

человеческой жизни, были отражением (и остатком) огромной силы естественного притяжения

(влияния природы на весь строй социализировавшей жизни людей) в трудном и долгом процессе

выделения и отделения социального от природного. Возникновение и становление социума — в

его различении и соотношении с природой — не было и не могло быть простым отрывом или

прямым переходом от одного к другому. Этот стихийный и опасный путь к неизвестному

будущему мог и должен был (уже в силу инстинкта самосохра-

614

Раздел V. История философии права и современность

нения) протекать лишь с преодолением тотального сопротивления уже известного прошлого,

испытанного на выживаемость, а потому хорошего и правильного. От добра же, как

говорится, добра не ищут.

Архаическое противопоставление "естественного" "искусственному", продиктованное

потребностями выживания социализируемого (т. е. денатурализируемого, культуризируемого,

"искусственного") человека, тем самым предстает как объективно необходимая форма защиты

(своеобразные "сдержки и противовесы" природы против культуры) "естественного" (вне

человека и в нем самом) от опасностей и угроз "искусственного". Эти представления, воспринятые

и трансформированные в естественноправовых воззрениях, в различных модификациях

сопровождают всю историю человечества. Они заметно актуализировались в XX в., когда вновь,

но уже на перезрелой стадии цивилизации, все "естественное" (природа и человечество) оказалось

перед смертельной угрозой со стороны "искусственного" (опасности тоталитаризма, глобальной

ядерной и экологической катастрофы).

Причина живучести и приспособляемости к различным эпохам и ситуациям архаичного по своим

истокам естественноправо-вого принципа противопоставления "естественного" и

"искусственного" в сфере права кроется, в конечном счете, в том, что эта противоположность (и

вместе с ней — диалектика "естественного" и "искусственного") внутренне присуща всему

процессу формирования и развития человечества. Хотя содержание и конфигурация этих

противоположностей (и смысл того, что "естественно", а что "искусственно" в ту или иную эпоху,

в том или ином социуме и т. д.) социально-исторически изменяется, однако сама

противоположность (как факт и принцип) остается.

Таким образом, между естественноправовой и реально-исторической формами соотношения

"естественного" и "искусственного" имеется заметное соответствие и сходство, можно сказать,

определенная изоморфность. Поэтому естественноправовой принцип противопоставления

(соотношения и т. д.) "естественного" и "искусственного" затрагивает противоречивую суть

человеческого бытия и цивилизации, по-своему выражает одно из существенных противоречий в

развитии человечества. Этим, кстати говоря, обусловлен тот значительный вклад, который ес-

тественноправовая мысль (с характерной для нее разработкой проблем права в глобальном

контексте человеческого бытия в мире, назначения и судеб человечества и т. д.) внесла в

становление и развитие не только правовой и социальной философии, но и философии истории.

Процессы "возрождения" и модернизации естественного права в XX в. вновь продемонстрировали

большой обновленческий потенциал естественноправового подхода.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 615

Одним из важных (в социально-политическом и идейно-мировоззренческом отношениях)

направлений такого обновления естественного права, во многом содействовавшего его

послевоенному "ренессансу", стала антитоталитарная переинтерпретация естествен-ноправовых

идей и ценностей. Ведущая роль представителей естественного права в правовой критике

тоталитаризма и тоталитарного законодательства, активная разработка с таких

антитоталитаристских (во многом — с либерально-демократических) позиций проблем

естественных и неотчуждаемых прав и свобод человека, ценности права, достоинства личности,

правового государства и т. д. заметно повысили престиж естественноправовой идеологии в

широком общественном мнении послевоенной Европы, усилили ее теоретические позиции и

практическое влияние во многих сферах политической и правовой жизни (конституционное и

текущее законодательство, правоприменительный процесс, правосудие и т. д.).

В целом для "возрожденного" естественного права характерен заметный поворот к реальным и

конкретным аспектам правовой практики, свидетельствующий о чуткости естественноправовой

мысли к актуальным проблемам действительности и способности предложить свои ответы и

решения, в которых традиционная ориентация на апробированные ценности гибко сочетается с

новейшими веяниями, ожиданиями и тенденциями, с духом времени.

В этом плане сформулированная неокантианцем Р.Штаммлером концепция "естественного права с

меняющимся содержанием" была конгениальна двойственной традиционалистско-обновленческой

(охранительно-критической, архаично-модернистской, консервативно-прогрессистской)

ориентации естественноправовой мысли с ее глубинными представлениями о развитии как

постоянном процессе (и человеческом призвании и долге) актуализации вечного и неизменного

в этом преходящем и изменчивом мире.

Концепция "естественного права с меняющимся содержанием" (непосредственно и в различных

последующих вариациях) содействовала существенной методологической, гносеологической и

общетеоретической модернизации естественноправового подхода в XX в., особенно — во второй

ее половине.

Теологические учения традиционно занимали доминирующие позиции в рамках всего

естественноправового подхода. В рамках теологических учений имеется два основных

направления: томистское (и неотомистское) направление, ориентированное на учение Фомы

Аквинского о разумности божественного порядка мироздания и естественном праве как

выражении этого разумного порядка, и протестантское (и неопротестантское) направление,

восходящее к положению Августина о воле бога как основе и источнике естественного права.

В отличие от томистов, признающих познаваемость разума божественного порядка, представители

протестантских учений от-

616

Раздел V. История философии права и современность

рицают такую познаваемость и ориентируются прежде всего на Священное Писание как источник

божественных установлений.