Нерсесянц В.С. Философия права
Подождите немного. Документ загружается.
факторов (социальных, экономических, политических, духовных, культурных, собственно
законотворческих и т. д.). И несоответствие закона праву может быть следствием
правоотрицающе-го характера строя, антиправовой позиции законодателя или разного рода его
ошибок и промахов, низкой правовой и законотворческой культуры и т. д.
В борьбе против правонарушающего закона в процессе исторического развития свободы, права и
государственности сформировались и утвердились специальные институты, процедуры и правила
как самой законотворческой деятельности (и в целом процесса "позитив"ации" права), так и
авторитетного, эффективного контроля за соответствием закона праву (система сдержек и
противовесов в отношениях между различными властями, общесудебный, конституционно-
судебный, прокурорский контроль за правовым качеством закона и т. д.).
В общеобязательности закона (позитивного права) есть два различных, но взаимосвязанных
момента — официально-властный и правовой.
Первый момент состоит в том, что закон как установление официальной власти наделяется ее
поддержкой и защитой, обеспечивается соответствующей государственной санкцией на случай
нарушения закона и т. д. С этой точки зрения кажется, будто общеобязательность закона — лишь
следствие произвольного усмотрения власти, обязательности ее велений, приказов, установлений.
Здесь же лежат корни легизма, согласно которому обязательный приказ власти и есть право.
Глава 3: Понятие права LL37
Второй момент состоит в том, что закон наделяется общеобязательностью только потому, что он
выступает именно как право, а не просто как какое-то иное общеобязательное, но неправовое
установление и явление. Ведь власти (и легисты) говорят не только об общеобязательности
закона, но одновременно утверждают, что это и есть право.
В этой претензии закона быть правом проявляется то принципиальное обстоятельство, что у
закона (позитивного права) нет своей собственной сущности, отличной от сущности права. Кстати
говоря, у общеобязательных установлений и актов власти нет даже собственного наименования и
единого общего названия, почему и приходится обозначать их с помощью разного рода
добавочных прилагательных ("позитивное", "действующее", "официальное", "установленное" и т.
д.) к слову "право" (в контексте нашего подхода мы обозначаем их обобщенно и условно как
"закон").
С позиций признания правовой природы и сущности закона ясно, что общеобязательной силой
должен обладать только правовой закон. Иначе пришлось бы признать, что ничего собственно
правового нет, что с помощью силы и насилия можно всякий произвол превратить в право. Но
объективная природа права проявляется и там, где ее отрицают: даже тиранические,
деспотические, тоталитарные акты выдаются их авторами и апологетами за "право" и
"справедливость".
Возможность злоупотребления понятием права и формой закона в антиправовых целях,
разумеется, не обесценивает роль и значение закона как правового по своей природе явления, как
необходимой общеобязательной формы выражения и действия права в социальной жизни людей.
Двуединая задача здесь состоит в том (в достижении такого состояния и результата), чтобы только
праву придавалась законная (официально-властная, общеобязательная) сила и вместе с тем чтобы
закон был всегда и только правовым.
В контексте различения и соотношения права и закона общеобязательность закона обусловлена
его правовой природой и является следствием общезначимости объективных свойств права,
показателем социальной потребности и необходимости властного соблюдения, конкретизации и
защиты принципа и требований права в соответствующих официальных актах и установлениях. И
именно потому, что, по логике вещей, не право — следствие официально-властной
общеобязательности, а наоборот, эта обязательность — следствие права (государственно-властная
форма выражения общезначимого социального смысла права), такая общеобязательность
выступает как еще одно необходимое определение права (а именно — права в виде закона) — в
дополнение к исходным определениям об объективных свойствах права. Смысл этого определения
состоит не только в том, что правовой закон обязателен, но и в том, что общеобязателен только
правовой закон.
38
Раздел I. Общие проблемы философии права
Основное различие между исходными определениями права, фиксирующими объективные
свойства права, и этим дополнительным определением состоит в том, что объективные свойства
права не зависят от воли законодателя, тогда как общеобязательность правового закона,
подразумеваемая объективной природой права, зависит и от воли законодателя (от официально-
властного опосредования между требованиями права и формой их конкретного законодательного
выражения, от властных оценок и решений), и от ряда объективных условий (степени развитости
социума, наличия условий, объективно необходимых для появления и действия правовых законов,
и т. д.).
Применительно к праву в его совпадении с законом (т. е. к правовому закону, к позитивному
праву, соответствующему принципу и требованиям права) все названные определения права
(права в его различении с законом и права в его совпадении с законом) имеют субстанциальное
значение, раскрывают различные моменты сущности правового закона и, следовательно, входят в
его общее (и единое) понятие.
Из сказанного ясно: в принципе возможны дефиниции понятия права в его различении с законом и
дефиниции права в его совпадении с законом (т. е. дефиниции правового закона, позитивного
права, соответствующего объективным требованиям права), но логически невозможно единое
понятие (и соответствующая дефиниция) права в его различении с законом и антиправового
(право-нарушающего) закона.
Поэтому, говоря ниже об общем (и едином) понятии позитивного права и соответствующих
дефинициях, мы везде имеем в виду правовой закон, т. е. позитивное право в его совпадении, но
не в расхождении и противоречии с объективными свойствами и требованиями права. Здесь везде
мы оперируем правовыми определениями и правовыми понятиями; подразумевающими
объективную правовую природу и характер соответствующих феноменов.
Сочетание различных определений позитивного права, соответствующего объективным
требованиям права, в одном понятии означает их объединение (совмещение, уплотнение, синтез,
конкретизацию) по одному и тому же основанию, Поскольку речь идет о различных проявлениях
и определениях единой правовой сущности. Причем эти различные определения права (в силу их
понятийного и сущностного единства) не только дополняют, но и подразумевают друг друга.
Именно это дает логическое основание в дефиниции (по необходимости —краткой) общего
понятия такого позитивного права (т. е. правового закона) ограничиваться лишь некоторыми
основными определениями (характеристиками), резюмирующими в себе и одновременно
подразумевающими все остальные определения сущности права.
Из смысла излагаемой концепции различения и соотношения права, и закона вытекает, что даже
самая краткая дефиниция об-
Глава 3. Понятие права LL39
щего понятия такого позитивного права (правового закона) должна включать в себя, как минимум, два
определения, первое из которых содержало бы одну из характеристик права в его различении с
законом, а второе — характеристику права в его совпадении с законом. С учетом этого можно
сформулировать ряд соответствующих дефиниций. Так, позитивное право, соответствующее
объективным требованиям права (закон в его совпадении с правом), можно определить (т. е. дать
краткую дефиницию его общего понятия) как общеобязательное формальное равенство; как равную
меру (или масштаб, форму, норму, принцип) свободы, обладающую законной силой; как
справедливость, имеющую силу закона. В более развернутом виде (с учетом всех субстанциальных
характеристик права) общее понятие такого позитивного права (правового закона) можно определить
как общеобязательную форму равенства, свободы и справедливости. То же самое юридическое
правопонимание на более привычном для легизма языке можно выразить как общеобязательную
систему норм равенства, свободы и справедливости.
Все эти (и возможные в этом ряду другие) дефиниции по своему смыслу равноценны, поскольку
определяют одно и то же понятие позитивного права, соответствующего объективной природе и
требованиям права. Различия этих дефиниций (акцент на тех или иных субстанциальных определениях
права), зачастую диктуемые актуальными целями и конкретным контекстом их формулирования, не
затрагивают существа дела, тем более что одни субстанциальные определения права (и
соответствующие дефиниции) подразумевают и все остальные, прямо не упомянутые.
Не следует забывать, что речь идет лишь о кратких дефинициях, а не о полном и всестороннем
выражении понятия права, на что может претендовать лишь вся наука о праве.
Важно, что эти дефиниции выполняют свое основное назначение, включая в общее понятие
позитивного права субстанциальные характеристики права и в его различении с законом, и в его
совпадении с законом.
Приведенные дефиниции носят общий характер и распространяются на все типы и системы
позитивного права (прошлые и современные, внутригосударственное и международное), правда, лишь
в той мере и постольку, в какой и поскольку последние соответствуют объективной природе и
требованиям права и действительно позитивируют право, а не произвол. Поэтому данные дефиниции
выступают также как масштаб и критерий для проверки и оценки правового качества различных
практически действующих систем и типов позитивного права, для определения того, действительно ли
в них речь идет о позитивации права или формы права и закона используются в антиправовых целях,
для прикрытия произвола и насильственных установлений тирании, деспотизма и тоталитаризма.
40 LРаздел I. Общие проблемы философии права
Глава 4. Правовая онтология
1. Человек как правовое существо
Рассмотренные определения сущности и понятия права в его различении и совпадении с законом
позволяют охарактеризовать право под углом зрения онтологии (учения о бытии), гносеологии
(учения о познании) и аксиологии (учения о ценностях).
В контексте развиваемого нами юридического правопонима-ния в общем виде можно сказать, что
учение (концепция) о праве в его различении с законом это и есть онтология права.
Бытие права (его объективная природа и собственная сущность) представлено в принципе
формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне
взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных
характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости в
общественной жизни людей.
Право исторично. Этот историзм относится как к бытию права, так и формам его проявлений.
Право опосредовано социально-историческим опытом, и в этом смысле оно апостериорно, а не
априорно.
Поэтому природу права (социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности
и существования) не следует смешивать ни с правом природы (с природной данностью права), ни
с природой разума (с априорной данностью права из чистого разума), хотя и разум, и природа
играют существенную роль в историческом процессе генезиса и развития права.
Конечно, по аналогии с аристотелевским положением о том, что "человек, по природе своей, —
существо политическое" (Аристотель. Политика. I, 1, 9, 1253а 16), можно сказать, что человек, по
природе своей, — существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности,
природной данности, прирожденности человеку политической или правовой сущности,
политических или правовых свойств и качеств.
Если бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным
1
(и уже от природы люди были бы
свободными и равными), то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом,
справедливостью у человечества вообще не было бы никаких проблем.
В том-то и дело, что вектор движения прямо противоположный: человек и человечество
развиваются к свободе, праву, равенству, справедливости из ситуации их отсутствия. И речь
должна идти лишь о том, что человек (и целые народы) по своей природе (интеллектуальной и
волевой), в отличие от других живых существ, может, потенциально способен путем своего
совершенствования и
1
Это знаменитое положение из трактата Руссо "Об общественном договоре" звучит так: "Человек рождается свободным,
но повсюду он в оковах" (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 152).
Глава 4. Правовая онтология L41
развития прийти к политическим и правовым формам организации социальной жизни.
Такого завершения генезиса человеческой природы, отмечал для своего времени (IV в. до и. э.)
Аристотель, достигли лишь греки; другие же народы (варвары) как люди с неразвитой
(нравственно и умственно) природой живут в дополитических и доправовых условиях деспотизма
и рабства. Поэтому, согласно Аристотелю, "варвар и раб, по природе своей, — понятия
тождественные" (Аристотель. Политика, I, 1, 5,1252b 17).
И спустя два с половиной тысячелетия приходится констатировать, что многие люди и
образуемые ими народы еще так и не завершили, говоря словами Аристотеля, генезис своей
политической и правовой природы, не достигли высот того политического и правового общения,
которое на современном языке называется правовым государством, господством права, правами и
свободами человека и гражданина. И из прошлого и современного опыта нашей страны мы
хорошо знаем о тех трудностях и огромных усилиях, которые требуются даже для минимального
продвижения вперед на пути от рабства, деспотизма и тоталитаризма к свободе, праву и
справедливости.
Генезис права как социально-исторический процессов частности, означает, что становление
сущности права и возникновение правовых явлений и отношений происходят одновременно и в
рамках одного процесса. Дело, следовательно, обстоит не так, что сперва откуда-то (от природы
или свыше) дана некая готовая сущность права (принцип права, идея права, умопостигаемое
бытие права) и лишь из нее затем появляются эмпирические правовые явления, правовая
реальность. Такова, например, логика соотношения чистых идей (истинного бытия) и
эмпирической реальности как их отражения в философии Платона. Как ни парадоксально, но
примерно по такой же схеме изображают легисты связь между законом и жизнью.
Но неверно представлять себе дело и так, будто сперва какое-то время существовала правовая
жизнь и функционировали правовые отношения между свободными субъектами и лишь затем
появились сущность, принцип, бытие права. Такой подход, внешне кажущийся весьма
реалистичным, при ближайшем рассмотрении оказывается внутренне противоречивым: он
отрывает существование права от сущности права и в то же время некое неопределенное
существование (без правовой сущности) характеризует как правовое. Что же в таком случае дает
основание вообще говорить о правовом характере соответствующих эмпирических феноменов,
лишенных правовой сущности, правового качества? Этот напрашивающийся здесь вопрос
остается без ответа.
Между тем ясно, что, если мы применительно к праву говорим о сущности и существовании, это
значит, что сущность права про-
42
Раздел I. Общие проблемы философии права
является в формах его существования, а в последних присутствует правовая сущность.
Абстрагированный от фактичности, формализованный мир права со своими особыми условиями и
условностями, со своими персонами (правовыми масками}, ролями, правилами поведения,
процедурами и т. д. нередко сравнивают с театром, имея в виду его игровой характер, театральные
условности, абстрагированность театрального действа от действительности и т. д. В подобных
сравнениях есть доля правды ("человек играющий" проявляется везде — и в быту, и в праве, и в
театре, и в религии, и в других сферах жизни), тем более что театр (и прежде всего —
драматический театр) многое перенял из области права, правовых коллизий и процедур, правовой
трактовки реальных ситуаций, организации и проведения судебного процесса, словом — из драм и
драматургии правовой жизни.
Но условности театра так и остаются в условном мире — за занавесом театра, а между правом и
жизнью нет такого занавеса и в условностях правовой формы бурлит невыдуманная драма самой
жизни с подлинными приобретениями и потерями, и мертвые здесь не воскресают.
С точки зрения генезиса правовой природы человека (и вместе с тем утверждения начал права и
правопорядка в жизни целых народов), определяющее значение имеет осознание как раз того
обстоятельства, что в абстракциях права за внешней условностью речь идет о самом главном и
существенном в жизни индивида и всего социума — о свободе, справедливости, равенстве, что
правовые условности — это на самом деле абсолютно необходимые условия достойной человека
жизни всех и каждого. А такой развитости и зрелости в организации жизни
невозможно.достигнуть без освоения и практического утверждения людьми требований права как
императивных велений своей собственной человеческой природы, своего разума, совести и воли.
Без овладения правом как математикой свободы люди и народы обречены прозябать под гнетом и
произволом деспотизма, тирании и тоталитаризма.
Существенное значение нравственной зрелости человека (и народов), его внутренней моральной
зрелости и подготовленности для жизни по праву и закону после Аристотеля наиболее
выразительно сформулировал уже в XVIII в. (в духовном и социально-историческом контексте
отсталой, по европейским меркам, феодальной Германии) Кант в своих знаменитых
категорических императивах, где веления индивидуального морального сознания по своей
нормативной сути совпадают с требованиями правового принципа всеобщего формального
равенства. Развитое состояние моральности — необходимое условие для утверждения правовой
легальности.
Глава 4. Правовая онтология L43
Исторический процесс генезиса права, его бытияф существования, протекает в контексте общекультурного
формирования и развития человека и человеческого рода.
Право как культурный феномен — часть общечеловеческой культуры. Правовая культура -— это весь правовой
космос, охватывающий все моменты правовой формы общественной жизни людей. Культура здесь как раз и
состоит в способности и умении жить по этой форме, которой противостоит неоформленная (неопределенная,
неупорядоченная, хаотичная, а потому и произвольная) фактичность, т. е. та докультурная и некультурная
непосредственность (не опосредованность правовой формой) и простота, которая, по пословице, хуже воровства.
Правовую культуру можно условно назвать "второй природой" ("второй натурой"). Но эта "вторая природа" не
механическая пристройка к базовой "первой природе", а культурная трансформация, культуризация и
культивация всей (единой) природы отдельных людей и народов. Так что право — это не культурный плод на
диком дереве, а плод окультуренного дерева.
Поэтому людям и народам, возжелавшим вкусить такой редкий плод, надо в трудах и муках, упорно и
настойчиво, осознанно и терпеливо возделывать в себе, для себя и у себя свой сад правовой культуры, растить
свое дерево свободы. Чужими плодами здесь сыт не будешь.
2. Бытие и существование права
Бытие права — это качественно определенное бытие формального равенства, которое (исходно и по
определению) имеет смысл лишь как равенство свободных и в таком своем качестве и всеобщем значении
идентично справедливости.
Поэтому соотношение бытия и существования права, сущности права и правовых явлений — это, по сути дела,
соотношение правового принципа формального равенства и форм его осуществления. Везде, где есть этот
принцип формального равенства (во всех явлениях, в которых он признается, закрепляется, учитывается,
соблюдается, проявляется и т. д.), там мы имеем дело с правовыми явлениями, т. е. с формами существования (и
осуществления) сущности (и бытия) права. К этим формам относятся, следовательно, все феномены с правовым
качеством, все равно, идет ли речь о правовом законе (всех источниках действующего права, соответствующих
требованиям принципа права) или о правовой норме, правовом субъекте, правовом статусе, правовом сознании,
правовом отношении, правовой процедуре, правовом решении и т. д.
Право, как известно, само не действует, действуют люди и именно свободные люди, люди со свободой воли,
которые в своих взаимоотношениях выступают как субъекты права. Здесь право-
44
Раздел I. Общие проблемы философии права
способность и правосубъектность людей выступают не только как правовые характеристики
свободных индивидов в их отношениях (в правовых отношениях), но и как необходимые формы
осуществления этой свободы людей (т. е. сущности и бытия права).
Особо следует отметить, что и в плане сущности права, и в плоскости его существования имеются
в виду свобода, правоспособность и правосубъектность прежде всего именно индивидов,
физических лиц, а не надиндивидуальных объединений, институтов, формирований. И это
принципиально важно, поскольку только на такой исходной основе и только там, где свободные
индивиды (физические лица) выступают в качестве независимых субъектов права и правового
типа отношений, возможны и другие субъекты права, так называемые "юридические лица",
возможны право, правовое равенство и свобода в организации, функционировании и
взаимоотношениях разного рода союзов, ассоциаций и в целом социальных, политических,
национальных и государственных образований.
Этот момент выражения индивидуальной свободы в виде правовой личности (субъекта права)
выступает в гегелевской "Философии права" как исходный пункт саморазвития понятия права от
абстрактных форм его осуществления к более конкретным формам. "В себе и для себя свободная
воля" — это непосредственно "единичная воля субъекта"
1
— правовой личности. "Личность, —
подчеркивает Гегель, — содержит вообще правоспособность и составляет понятие и саму
абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит:
будь лицом и уважай других в качестве лиц"
2
.
Исходный характер субъекта права не следует, конечно, смешивать с его внеправовой данностью.
Напротив, личность, субъект права, в абстрактной форме персонифицирует бытие (сущность)
права в сфере его существования. Правосубъектность — это, так сказать, человеческое измерение
и выражение процесса осуществления принципа формального равенства. Субъект (личность,
лицо) только потому и является правовым субъектом (правовой личностью, правовым лицом), что
олицетворяет правовое бытие, принцип права и выступает его активным носителем и
реализатором. Фигура субъекта права предполагает наличие права, действительность бытия права
и реальную возможность его осуществления. Ведь и у Гегеля понятие личности и абстрактного
права включает в себя (в абстрактной форме) все последующие определения более конкретных
форм права, т. е. предполагает их наличие. Вне соответствующей правовой ситуации бессмыслен
и субъект права.
Эти соображения значимы и для правильного понимания и верной оценки встречающихся в
юридической литературе опреде-
Гегелъ. Философия права. М., 1990. С. 96. Там же. С. 98.
Глава 4. Правовая онтология L45
лений субъекта права, правоотношений, правовой нормы, правосознания и т. д.
В данной связи представляет интерес позиция такого ортодоксального марксистского теоретика
права, как Е.Б. Пашуканис. В ходе критики буржуазного права как исторически последнего, по
его марксистским представлениям, типа права он писал: "Юридическое отношение — это
первичная клеточка правовой ткани, и только в ней право совершает свое реальное движение.
Право как совокупность норм наряду с этим есть не более как безжизненная абстракция"
1
.
Характеризуя это юридическое отношение как отношение между субъектами, он добавляет:
"Субъект — это атом юридической теории, простейший, неразложимый далее элемент"
2
.
В этих положениях абсолютизируются теоретические условности, навеянные схемой построения
гегелевской философии права, очередностью освещения в ней различных правовых феноменов,
определяемой саморазвитием понятия права от абстрактных определений права (и форм его
внешнего осуществления, объективации) до все более и более конкретных.
Но весь этот мир правовых явлений (правоотношения, субъект права, правовая норма и т. д.) —
лишь различные проявления принципа формального равенства и все они, независимо от приемов
их философско-правовой и теоретической систематизации, являются одинаково
формализованными по одному и тому же основанию. Так что характеристики типа "атом",
"простейший элемент", "первичная клеточка" и т. д. относятся, скорее, к принципу формального
равенства как наиболее абстрактному определению и выражению права, а не к субъекту,
правовому отношению, правовой норме и другим однопорядковым правовым явлениям, которые
как раз и не являются "первичными" и "простейшими" потому, что в них уже присутствует
качество правовой формальности, принцип правового равенства, без чего они и не были бы
правовыми феноменами.
С точки зрения интересующих нас здесь проблем правовой онтологии следует отметить и
неадекватность характеристики "права как совокупности норм" в качестве "безжизненной
абстракции" — в противоположность юридическому отношению как некой живой реальности.
Характеристика "безжизненная абстракция", если под ней имеются в виду формальность права,
его абстрагированность от жизненной фактичности, в равной степени относится и ко всем
остальным юридическим феноменам (юридическому отношению, субъекту права и т. д.), да и ко
всему праву в целом. И эти свойства права (абстрактность, формальность) не только не
обесценивают право, правовую норму и т. д., но, напротив (вопреки негативной
1
Пашуканис Е.Б. Избранные произведение по общей теории права и государства. М., 1980. С. 78.
2
LТам же. С. 102.
46
Раздел I. Общие проблемы философии права
формулировке Пашуканиса), позволяют праву быть формой выражения наиболее существенных
сторон человеческой жизни.
Ведь объективность права и объективность существования права состоят как раз в его
абстрактности, формальности и т. д., в том, что право — абстрактная форма фактических
социальных отношений, социальной жизни, а вовсе не в отождествлении правовых отношений и
права в целом с самими фактическими отношениями, с непосредственной (внеправовой)
социальностью. И именно в этом (формальном) смысле и следует понимать распространенную
характеристику права как социального явления.
Иная трактовка социальности и объективности права, лежащая в основе неверной характеристики
соотношения правовой нормы и правового отношения, представлена у Пашуканиса. "Право как
объективное социальное явление, — писал он, — не может исчерпываться нормой или правилом,
все равно записанным или незаписанным. Норма как таковая, т. е. логическое содержание, или
прямо выводится из существующих уже отношений, или, если она издана как государственный
закон, представляет собой только симптом, по которому можно судить с некоторой долей
вероятности о возникновении в ближайшем будущем соответствующих отношений. Но, для того
чтобы утверждать объективное существование права, нам недостаточно знать его нормативное
содержание, но нужно знать, осуществляется ли это нормативное содержание в жизни, т. е. в
социальных отношениях"
1
.
С этих позиций Пашуканис критиковал нормативизм Кельзе-на и вообще "способ мышления
юриста-догматика, для которого понятие действующей нормы имеет свой специфический смысл,
не совпадающий с тем, что социолог или историк понимает под объективным существованием
права"
2
.
Однако эта критика во многом бьет мимо цели, поскольку она страдает смешением понятий.
Пашуканис смешивает и валит в одну кучу две разные проблемы: онтологическую проблему
бытия и существования права (включая сюда все правовые феномены, в том числе правовую
норму, правоотношение и т. д.) как формы социальных отношений и совсем другую (тоже
важную, но на своем месте) проблему о социальных последствиях, социальном эффекте,
социальной эффективности действия права.
С точки зрения первой (онтологической) проблемы объективность бытия и существования права
— это принцип формального равенства и его формообразования, формы его проявления, правовые
феномены (правовой субъект, правоотношения, правовая норма и т. д.), т. е. объективность мира
правовых формальностей. Все эти правовые феномены равноценны в этой своей формальности и
Там же. С. 79—60.
1
Там же. С. 80.
Глава 4. Правовая онтология L47
абстрагированное™ от социальных реалий и фактов. Поэтому ни одна из этих правовых форм (в
том числе и правовое отношение) не может выступать, как это имеет место у Пашуканиса, в
качестве социального факта и доказательства социальной (в смысле фактичности, а не
формальности) объективности существования права.
Когда Пашуканис с позиций "социологика или историка" и критика подхода "юриста-догматика"
говорит о том, что "научное, т. е. теоретическое, изучение может считаться только с фактами"
1
, он
имеет в виду не юридические факты (не факты формально-правового мира), а непосредственно
социальные факты, внеправовые социальные явления.
Вторая из названных проблем относится к характеристике социальных последствий действия норм
права и тех фактических изменений в социальной реальности, которые Пашуканис весьма
неадекватно именует "объективным существованием права".
При рассмотрении обеих проблем прежде всего необходимо с позиций различения и соотношения
права и закона определить, о существовании и о действии каких именно норм идет речь —
правовых норм или норм (правил) правонарушающего закона. Если речь идет о правовых нормах,
то очевидно, что в рамках рассматриваемого права как системы правовых норм тем же правовым
качеством отмечены и другие правовые формы (субъект права, правовое отношение, правовое
сознание и т. д.). И с этих позиций юридического правопонимания следует критиковать, например,
теорию Кельзена или подход "юриста-догматика" именно за их легистское правопони-мание, за
отождествление правовой нормы и противоправной нормы закона, а вовсе не за характеристику
права как системы норм, не за нормативизм как таковой, поскольку нормы и нормативизм могут
быть как правовыми, так и противоправно-легистскими. Вместо этого Пашуканис с позиций
социологизма необоснованно критикует их за то, что вопрос о существовании права они трактуют
под утлом зрения не социальных факторов, а "формальной значимости норм", что они
отождествляют "право и норму"
2
. Столь же неадекватной является критика Пашуканисом
нормативной теории права там, где Кельзен, имея в виду правовое отношение, писал: "Отношение
есть отношение к правопорядку, вернее — внутри правопорядка, но не отношение между
субъектами, противостоящими правопорядку"
3
. И здесь подход Кельзена заслуживает критики не
за то, что он совершенно верно отличает правовое отношение от фактических социальных
отношений, а за то, что под "правопорядком" он в силу отождествления права и закона имеет в
виду любой (в том числе и произвольный) "законопорядок", которому некритично приписывает
правовое каче-
1
Там же.
2
LТам же. С. 78, 80.
3
LТам же. С. 78.
48
Раздел I. Общие проблемы философии права
ство. Поэтому и существование норм права у него — это существование норм закона, и
нормативизм у него законнический, легистский, а не правовой.
Социологизированный (в духе марксистской идеологии) подход Пашуканиса к нормативизму и
юридической догматике, которую можно оценить как критику "с точностью до наоборот",
получил в дальнейшем широкое распространение и развитие в советской юри- дической науке, где
неправовой легизм подкреплялся правоотри-цающей социальностью и освящался антиправовой
идеологией.
Несуразность такой критики "буржуазного нормативизма и юридического догматизма" со стороны
советского легизма, который уже по объективным причинам своего места и времени не мог быть
ни последовательным (в духе Кельзена) нормативизмом, ни юридической догматикой (в духе
аналитической юриспруденции), состояла в том, что эта критика, за неимением лучшего, велась с
правоот-рицающих позиций, независимо от того, шла ли речь о сущности, существовании или
социальном смысле права.
Причем критика "буржуазного нормативизма" сочеталась с апологетикой советского
социалистического права в качестве "системы норм", тогда как в действительности речь шла о
конгломерате (в существенной части — засекреченном) тоталитарно-силовых установлений и
приказных правил антиправового закона. Слово "норма" служило неким юридическим флером для
всей этой неправовой материи, а в сочетании с "системой" придавало классовой воле пролетариата
(народа, государства, законодателя) безусловность, подкрепленную условиями гулаговской
системы репрессий.
В этом контексте весь "правовой" смысл антиправового закона был сосредоточен во внешне
юридически звучащей "правовой норме", которая в этом отношении выгодно отличалась от
откровенно неправовых, крайне идеологизированных и социологизированных определений
"сущности права", "принципов права" и т. д. Причем логическое содержание нормы (норма как
абстрактно-всеобщее долженствование и т. д.) было вытеснено политико-классовой трактовкой ее
как властно-приказного установления (правила), обеспеченного государственным принуждением
(санкцией). В таком качестве прямого выражения официально-правовых начал норма закона стала
трактоваться в советской юридической науке как показатель существования права вообще, как
нечто первичное и определяющее по отношению ко всем остальным правовым явлениям и
формам.
Впрочем, такова логика всех вариантов легизма, по которой норма закона под видом нормы права
подменяет собой сущность и принцип права, присваивает их общеправовой смысл и функции,
заполняет собой все пространство бытия и существования права. Суть извращения здесь в том, что
за право (с его качественно определенным смыслом и принципом) выдается (или может
выдаваться) любое произвольное официально-властное установление.
Глава 4. Правовая онтология LL49
3. Формы существования права
Подмена правового закона неправовым законом означает, что место правовых форм и явлений
занимают соответствующие фабрикации произвольного закона. Так, правовая норма подменяется
нормой закона, правоотношение — законоотношением, правосознание — законосознанием,
правотворчество — законодательством, субъект права, правовой договор, правонарушение и т. д.
— их произвольными замещениями.
Такая подмена искажает как логику соотношения сущности права с формами ее проявления
(осуществления), так и характер взаимосвязей между самими этими правовыми формами
(правовыми явлениями).
Правовые феномены внутренне однородны, обладают одним и тем же объективным правовым
качеством (сущностным свойством), представленным в бытии права и в его принципе. Поэтому
различные правовые явления (правовая норма, правовое отношение, правовое сознание и т. д.) —
это разные формы проявления одного и того же принципа права, т. е. равноценные модусы
(способы осуществления и существования) одной и той же сущности права.
Соотношение же соответствующих неправовых феноменов закона лишено такой объективной
основы и подчинено субъективно-властным определениям. Ведь у неправового закона нет
объективного правового бытия, сущности и принципа; его сущностью, бытием и принципом
оказывается само властное установление в виде общеобязательных норм. Поэтому, согласно
легизму, правоотношение, правосознание и другие правовые явления производны от нормы закона
и в "правовом" смысле значимы лишь как законоотно-шение, законосознание и т. д., поскольку
"право" существует лишь как норма закона.
Против такого подхода в нашей литературе были высказаны различные мнения о том, что право
существует не только в форме правовой нормы, но и в таких формах, как правоотношение и
правосознание. Причем некоторые авторы считают аксиомой права положение о том, что право
существует только в этих трех формах (т. е. как правовая норма, правоотношение и
правосознание), а четвертой формы не дано.
В подобных суждениях антилегистские моменты причудливо сочетаются с легистскими
представлениями. Прежде всего не ясно, о трех формах существования какого "права" идет речь: