Мокульский C.C. (под ред.) Хрестоматия по истории западноевропейского театра. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

Король. Так ты спасаешь мне жизнь, прекрасная королева! Смотри,

вот идут злодеи-убийцы.

Бигтан и Терес склоняются.

Бигтан и Терес, скажите, что вам нужно?

Бигтан. Уже вечер, и мы приходим отвести ваше величество на

покой.

Король. Ив этот же вечер вы приходите отнять у меня жизнь?

Бигтан и Терес (падают на колени). Милостивый король, мы

далеки от такого дела.

Король. Не помогут вам никакие извинения. Вы убийцы. Созна-

вайтесь в вашем намерении. Разве вы не хотели убить меня сегодня

вечером?

Бигтан. Мы в этом не повинны, могущественный король.

Король. Не повинны? Я это знаю наверное. Поэтому, Аман, пере-

дай их палачу, чтобы он по частям отрубил им руки, вырвал глаза, обрезал

нос и уши, раздробил ноги в расплавленном олове и поджарил в растоплен-

ном масле на сковороде.

Аман. Да будет так по вашему слову, великий и могущественный

король. Идите, убийцы короля.

Бигтан. Могущественный король, мы сознаемся, что в эту ночь

хотели лишить вас жизни, но будьте милосердны, ваше величество, и не допу-

стите, чтобы мы погибли такой страдальческой смертью.

Король. Плуты, хотя вы и достойны такой смерти, но вы должны

ощутить мое милосердие. Аман, прикажи палачу, чтобы он сейчас же повесил

их на самом высоком дереве.

Аман. Да будет по вашему слову, могущественный король.

Король. Но слушай, Аман, после этого приходи к нам, я хочу

тебя еще больше возвысить.

Аман. Могущественнейший король, я всеподданнейше благодарю вас.

ИНТЕРМЕДИЯ

Ганс. Тьфу, пропасть! Я должен бить жену по голове, наконец-то

я собрался с духом! Го-го, я бешен, как бык! Черт возьми, как это я буду

бить женщину? Но вот она сейчас придет, как дьявол, и захочет меня бить,

но пусть она только придет, я не таков, как был раньше. Смотри, смотри,

идет уже черт.

Приходит жена с корзиной.

Жена. Чтоб тебя, проклятый плут! Где ты так долго пропадал?

Ганс. А ты, шлюха, зачем приходишь? Иди обратно, а то я тебя

заколю. (Делает фехтовальные движения.)

Жена. Смотри, шельма, неси мне корзину.

Ганс. Ты, ленивая шлюха, неси сама.

Жена. Ты, подлый плут, неси сам по-хорошему, а то увидишь, как

я с тобой сосчитаюсь и смажу твои ребра, сам знаешь, как.

Ганс. Смажешь? Ого! Я уже больше не такой дурак! (Делает фехто-

вальные движения.)

Жена. Смотри-ка, какой дурак! Тьфу, пропасть! Если бы у меня

в руках было столько же силы, сколько у тебя, то мы посмотрели бы, кто

кого прогнал. Так я бесчестная шлюха? Я и так прощала эти насмешки перед

всеми людьми, но я скоро с тобой встречусь. (Уходит.)

Ганс. Ну вот, чертова мать, принесет себе тоже ружье. Я должен

собраться с духом. (Выглядывает и ударяет кулаком в грудь.) Ого, у меня

львиное сердце, пусть только придет! Если бы их было даже семь, и тогда бы

я не убежал.

Жена приходит с палкой.

790

Вот если произойдет рыцарский бой, береги свою голову.

Бегут вместе. Ганс выхватывает у жены палку и сильно ударяет жену. Она кричит.

До смерти убью тебя. Будешь еще меня бить?

Жена. О нет, дорогой муж. Не бейте, я тоже не буду вас больше

бить.

Ганс. Ну что, буду я господином в доме?

Жена. О да, да!

Ганс. Ну, так на этот раз я еще не убью тебя.

Встают, жена хочет итти, Ганс бьет ее.

Жена. О мой дорогой муж! Что же я должна делать?

Ганс. Смотри, ты должна стоять здесь. {Зрителям.) Вот это называется

рыцарский бой, я победил чертову мать. Есть ли там между вами злая жена?

Пошлите ее ко мне. Я тот, который может укротить женщин. Я раньше был

мальчишкой, а теперь я господин в доме. Ну, жена, возьми корзину.

Жена. Охотно, милый муж.

Га не. Чтоб тебя черт побрал! Я в доме господин. Иди за мною.

(Бьет ее.)

Ж е н а. О дорогой муж! Только не бейте меня, я охотно пойду за вами.

Га не. Ах, ах! Это большая честь—быть господином в доме. Иди и при-

готовь мне молочный суп. Я хочу на радостях поесть его. Поставь корзину.

Жена. Да, мой милый муж. Я вам сейчас принесу его.

Г,'а и с. Но слушай, жена, ты должна положить туда сахару. Вот жена—

настоящее сокровище. Хочет сахар положить мне в молоко, а раньше я ел

только кислое. Ага, вот и сосед.

Сосед. Здравствуй, Ганс! Как поживаешь?

Ганс. Великолепно.

Сосед. Как ты справился с женой?

Ганс. Она стала хорошей женой. Да, на сто гульденов лучше, чем

вчера. Я ее сильно побил, после чего она стала скромной.

Сосед. Сосед Ганс, я не могу этому поверить. Черт возьми, вот она

идет, я должен бежать, а не то она побьет меня и выгонит.

Ганс {удерживает соседа). Посмотри, какой стала моя жена.

Жена. О мой милый сосед, приветствую вас.

Сосед. Благодарю вас, моя милая соседка. {Зрителям.) Тьфу, про-

пасть! Женщина совсем скромна, а раньше она меня побила бы палкой.

Жена. Вот, милый муж, хорошее, свежее молоко с сахаром.

Ганс. Хорошо. А оно согрето?

Жена. Нет, милый муж, оно от только что подоенной коровы и потому

теплое.

Ганс. Ты, домовитая хозяйка, подумала и о том, чтобы не жечь

даром дрова. Мой милый сосед, поешьте со мной. {Ударяет в ладоши.) Это

исключительно хороший молочный суп, а жена и сахар в него положила.

Сосед. Милый сосед Ганс, я не хочу быть вашим гостем.

Ганс. Ну что же, я буду есть один. Это чудесный суп. Даже князь

поел бы его с аппетитом. {Зрителям.) Есть ли кто-нибудь среди вас, кто хочет

быть моим соседом? Приходите ко мне. Но, жена, почему молоко такое

черное?

Жена. Мой милый муж, это вам так кажется, молоко белое.

Ганс {ударяет ее). Я говорю: молоко черное.

Жена. Черт возьми, почему вы бьете меня? Сосед, видите ли вы, что

молоко черное?

Сосед. Почему молоко будет черное? Сосед Ганс, ты обезумел: молоко

белое как снег.

Ганс. Тьфу, пропасть! Я хочу, чтоб молоко было черное. Жена, разве

оно не черное?

791

Сосед. Соседка, не заставляйте напрасно бить себя; скажите лучше,

что оно черное.

Ганс. Жена, черное молоко или белое?

Жена. О мой милый муж, оно черно, как смоль.

Ганс. Да, я этого и хотел, оно должно быть черное. На, вот тебе

молоко, сотри его дочиста. Следуй за мной, потому что твой господин еще

хочет приказывать тебе. Иди сейчас же и принеси в честь нашего праздника

кушанье из яблок. Я хочу его съесть со своим соседом.

Жена. Да, мой милый муж. Я сейчас вам принесу их. (Выходит.)

Сосед. Господи Иисусе! Я не могу достаточно надивиться на твою

жену, что она стала таким смиренным ангелом. Черт возьми, у тебя жена

теперь лучше моей! Если бы я свою так незаслуженно ударил, то, вероятно,

она лишилась бы жизни.

Ганс. Да, сосед, прежде чем я на это решился, я поставил свою

жизнь на карту, а потом со щитом и оружием побежал ей навстречу. Тогда

сердце ее ушло в пятки. Тьфу, пропасть! Как я ее отлупил!

Жена (входит). Мой милый муж, вот яблоки.

Ганс (пробует). Жена, это не лучшие.

Жена. Нет, это лучшие.

Ганс (бьет ее). Ах ты, шлюха, это не лучшие!

Жена. Я тебе не шлюха, ты должен знать. Но если я прощаю, что

ты меня безвинно бьешь, то не смей называть меня шлюхой.

Сосед. Вы делаете это слишком грубо и бьете ее без вины.

Ганс. Потому что я господин в доме. Сосед, если вы останетесь дольше,

я вам сам принесу лучшие яблоки.

Ганс и жена уходят.

Сосед. Во всю жизнь я не видел такого странного народа. О, я знаю,

она ему этого не простит и отдаст ему с избытком.

Ганс приходит и плачет, держа в руке несколько яблок.

Ого, сосед Ганс, твоя жена, я думаю, приветствовала тебя большой палкой,

я это замечаю.

Ганс. О нет! не потому.

Сосед. Почему же ты плачешь?

Ганс. Мой милый сосед, когда я ходил за яблоками, я вспомнил

отца своего дедушки, который умер и был таким же честным и благочести-

вым, как я.

Сосед. Но, Ганс, это невозможно, чтобы вы плакали об отце своего

дедушки, которого вы не знали; о, это не потому, а вот жена ваша побила

вас большой палкой.

Ганс. О нет, милый сосед, я вспоминал отца дедушки и попробовал

яблоко, сладкое оно или кислое, и откусил кусочек.

Сосед. Не уверяйте меня. Это напрасно. Добрый день! (Уходит.)

Приходят жена и с ы н.

Жена. О милый муж, наш сын Никкель пришел домой. Посмотрите

на него.

Ганс. О мой сын Никкель, которого я так давно не видел! Добро

пожаловать!

Сын. Благодарю вас, милый отец.

Ганс. Черт возьми, сын Никкель, ты стал юношей. Скажи, где ты ел

много хлеба и где ты был?

Жена. Да, сын, где ты был?

Ганс. Черт возьми! Это он не тебе должен рассказывать, а то я побью

тебя еще раз!

Жена. О нет, нет!

Ганс. Никкель, скажи, где же ты был?

С ы н. Я был во Франции.

792

Ганс. Так у меня есть испытанный, храбрый сын. Так ты учился

во Франции?

С ы н. Да, отец.

Ганс. Черт возьми! Мой французский сын принесет мне много чести.

Чему же ты учился?

С ы н. Чему я учился? Это вы видите по моему щиту и оружию. Этим

луком я зарабатываю много денег.

• Жена. Милый сын, покажи нам, что ты можешь.

Ганс. Чтоб тебя! Закрой рот! (Ударяет жену.) Ну, сын, наш празд-

ник требует, чтоб ты по'казал нам свое искусство.

Сын. Я это сделаю, отец. (Показывает.)

Ганс. Ах, ах, как это искусно!

Жена. Это такая радость, что вы не поверите. Милый муж, смо-

жете ли вы натянуть лук вокруг тела?

Ганс. Мне мало радости сделать это, и у меня нет мужества, я дол-

жен попросить совета у сына. Как вы думаете, сын мой, могу я натянуть

вокруг тела лук?

С ы н. Да, милый отец, это зависит не от толщины, а от подвижности.

Ганс. Тогда я должен попробовать, так как я достаточно подвижен.

Я могу съесть одного или полтора гуся. Сын, приготовь мне лук. Кто знает,

может быть, здесь мое счастье. Меня могут уважать вельможи, у которых

я хотел бы быть, потому что там сильно пьют. Сын, должен ли я поставить

сразу обе ноги?

С ы н. Нет, нужно одну за другой, одно плечо с головой, потом другое.

Жена. Ну, сын, иди и оставь меня с ним.

Ганс. Ну, не так. Тьфу, пропасть! Сын, как это жмет мне все члены!

О, я умру, если ты меня не освободишь.

Жена. Прежде чем ты его освободишь, он еще должен получить удар

по своей ненавистной голове. (Бьет его.) Убирайся поскорее, а то еще по-

лучишь.

Ганс. О сын, развяжи меня, а то я умру.

Жена (бьет его сильно). Вот ты мне попался! Смотри, это тебе за то,

что ты несправедливо бил меня.

Ганс. Жена, освободи.меня. Никогда больше не буду тебя бить.

Жена. Нет, не освобожу, я тебе еще прибавлю. (Бьет его.)

Ганс. О жена, жена!

Жена. Я должна быть повелительницей в доме, а ты должен мне под-

чиняться.

Ганс. Жена, ради бога, не бей больше. Я буду, я хочу тебе подчи-

няться. Это ведь король мне запретил.

Жена. Го-го! А мне какое дело до королевского указа! Нет, я лучше

тебя еще десять раз побью. (Бьет.) Будешь меня считать госпожой в доме?

Хочешь подчиниться?

Ганс. Я буду слушаться вас и считать повелительницей.

Жена. Сам бог заставил тебя так говорить, а то бы я тебя еще ужаснее

избила. (Освобождает его.)

Ганс. Жена, я полумертв, так вы меня побили.

Жена. Это усмирит черта, который в тебе сидит. Смотри, неси кор-

зину и иди за мной.

Ганс. Охотно, милая жена.

Жена. Если ты, ничтожество, не будешь впредь подчиняться, так

я тебя вновь поколочу.

Ганс. О моя милая жена, я охотно сделаю все, что вы прикажете.

Напечатано в книге: К. Gaedecke

und J. Tittmann, Deutsche

Dichter des XVI Jahrhunderts, Band

XIII, Leipzig, 1880, pp. 11—24.

Перевод Г. К. Солоцьевой.

793

АНДРЕАС ГРИФИУС

(1616—1664)

КАРДЕНИО И ЦЕЛИНДА

(1657)

Отрывки из трагедии

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Сцена превращается в увеселительный сад.

Призрак в образе Олимпии, Карден и о.

Карденио

Мой ангел! Мы идем, не говоря ни слова,

И если мне не лгут глаза, пришли мы снова

В то место, где во тьме скорбели вы одна.

Любимая! Душа раскаяньем полна.

Ваш справедливый гнев смягчу ли я мольбами?

Нарушил я свой долг, виновен перед вами,

Но лишь отчаянье владело мной—не зло.

Пощады я молю и сердце замерло:

Ужель, прекрасная, вы ненавистью вечной

Клеймите за вину? О, троньтесь бесконечной

Струей горячих слез! И ветерок в кустах

Почуял, как жесток невыразимый страх,

Окутавший меня тяжелой черной тенью.

Диана

грустная на нас глядит в смущеньи:

Вас молит взор ее, недвижим и высок,

Простить лежащего в слезах у ваших ног.

Позвольте созерцать мне образ ваш небесный,

Что ярче звезд горит! Пусть поцелуй чудесный

Навеки из моей души изгонит прочь

Все неугодное Олимпии. Пусть ночь,

Парящая вкруг нас, ткет шелковые нити.

От вашего слуги, мой ангел, вы стерпите

Такую смелость: я приподниму сейчас

Покров, скрывающий блеск ваших гневных глаз.

Пусть буду я сожжен...

•Сцена внезапно превращается в отвратительный пустырь, Олимпия—в скелет, который

целится в Карденио из лука.

Карденио

О небо! Погибаю!

Олимпия

Гляди, я молнией тебя испепеляю!

[...]

На сцене кладбище с церковью

Т и х е (колдунья)

Луна всплыла. Идет на северо-восток

Планета хладная. Рассвет от нас далек,

Не ближе вечер к нам. • Вот учит дух веселый

Здесь душу, что ему досталась. Храп тяжелый

Земных существ звучит, пока зари восход

И пенье ранних птиц к труду их призовет.

Прекрасная! Спеши! Не терпит время. Смело.

794

Раз это решено, возьмемся мы за дело.

Залога ищешь ты той верности живой,

Что у любимого из сердца бьет струей,

Так посмотри: вот здесь старинная гробница,

И в эту глубь тебе придется опуститься.

Сомненья победив, мы медлить не должны,

А страхи все пускай рассеет свет луны.

Ц е л и н д а

Но в темный склеп одной спуститься мне ужели?

Т и х е

Мужайся! Шаг один—и ты уже у цели!

Ц е л и н д а

Одной, в зловещей тьме?

Т и х е

Пойдет с тобой Клеон.

Ц е л и н д а

[...] Иду!

Клеон

Взошла луна.

Свидетелем немым останется она.

За мной! Я рыцаря гробницу вам открою!

Ц е л и н д а

В какую пропасть я увлечена судьбою!

(Уходит.)

Карденио (входит)

Ах, образ смерти! Ах, ужасное лицо!

Жестокий призрак! О! Но где огня кольцо?

Свободен ли мой дух уже от плоти бренной,

Иль это мзда за грех моей души нетленной?

Где я? Гнию ль уже? Могила ль здесь моя?

Иль по земле хожу? Вбираю ль воздух я

В измученную грудь? О, небеса трепещут,

Кроваво-красными лучами звезды блещут!

Где я? Не сон ли то? Судьи ли слышу зов?

И не его ль труба в ушах звучит без слов?..

Что там за шум? Меня опять объемлет страх:

Ужели призрак вновь со мной в святых вратах?

Не Стикса ли волна с моею жизнью слита?

И в этом городе не войско ли Коцита

О боже! Я бегу... Остановись,—позор!

Скорей остановись, Карденио,—это вор!

Разбойник бродит здесь и наглыми руками

Ворует золото в святом уснувшем храме...

Нет, злодеяние свершиться не успело,

Иль не закончено, быть может, злое дело?

Но что я нахожу? Увы! бездушный труп

Стоит. О, страшный вид! О, судорога губ!

Он полусгнил уже, он весь иссиня-бледный.

795

И это человек! Едва разбился, бедный,

О скалы смерти, он теряет образ свой,

И кожи свежий вид, и взгляда блеск живой.

Смердящий прах! Ничто! А тихая гробница

Злодея привлекла, и все, что в ней таится,—

Источенную кость, труху, могильный сон—

Он взял, имуществом усопших соблазнен.

Но кто идет к дверям, весь в черном одеяньи?

Ужель еще один участник злодеянья?

К чужому золоту его толкает страсть.

Но не посмел бы он один на храм напасть.

Я вижу, свет блестит из вырытой могилы:

Я заговор ночной раскрыл в норе унылой.

Убийцы! Вы куда?

Целинда

. Увы! Я умерла!

Карденио

Мой бог! Что вижу я?

Целинда

Погибну в муках зла!

Карденио

Целинда ль здесь, иль я напуган привиденьем?

Целинда

Карденио? Ужель конец моим мученьям?

Карденио

Целинда! Это вы?

Целинда

Мне вас ли небо шлет?

Карденио

В гробнице? Вы?

Целинда

Да, я! И смерть меня зовет!

Карденио

Возможно ль? Это вы... Целинда, подле праха?

Целинда

Карденио! Но я сама мертва от страха!

К арденио

Кто вас в гробницу вел?

• Целинда

Отчаянье и вы!

Карденио

О тайна страшная!

796

Ц е л и н д а

Мне тяжелей, увы!

И если злобой вы попрежнему горите,

Мне в сердце, что дрожит от ужаса, взгляните.

Мой господин, ведь вы один виной всему!

Так пусть придет конец мученью моему:

В грудь обнаженную клинок вонзите смело!

Но если жалость в вас я пробудить сумела,

Меня отсюда прочь возьмите.

Карденио

Что здесь? Сон?

Иль впрямь Целинды я услышал горький стон?

Нет, это призрак вновь! Олимпии виденье

Прикинулось теперь Целиндой на мгновенье,

И если до нее дотронусь я рукой,

Так образ смерти вмиг увижу роковой.

Ц е л и н д а

«Спасите же меня от этой страшной муки!

Я вас люблю, я к вам протягиваю руки!

Карденио

Ко мне!

Ц е л и н д а

Я связана, я не могу, увы!

Я вижу только вас. Ужель хотите вы,

Чтоб я погибла? Бог! Дай выйти нам отсюда!

Карденио

Целинда! Кто бы мог измыслить это чудо!

Как вы пришли сюда средь непроглядной тьмы?

Целинда

Мой господин, допрос пока отложим мы.

Уйдем—открою все я вам своим рассказом.

Мой господин, скорей!

Карденио

Мертвец! Мутится разум!

К могиле он спешит! Дрожу я все сильней!

Оцепенел я весь!

Целинда

Возлюбленный, скорей!

Призрак рыцаря

Напоминая вам судилище святое,

Мой скорбный мертвый лик лишает вас покоя.

Вы больше мертвецы, чем я. Благословен

Дух, что дорогу в жизнь обрел сквозь смерть и тлен.

A. G г у р h i u s, Cardenio und

Celinde (1657). Перепечатано из кни-

ги: Б. И. П у р и ш е в, Хресто-

матия по западноевропейской лите-

ратуре XVII века, стр. 296—302.

, Перевод М. М. 3 а м а х о в с к о й.

797

ГОСПОДИН ПЕТЕР СКВЕНЦ

(1663)

Отрывок из комедии

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Петер Сквенц. Благородный, высокородный, высокоблагород-

ный, превысокоблагородный господин Пикельгеринг фон Пикельгерингс-

гейм-и-Зельцназе!

Пикельгеринг. Это я! .

Петер Сквенц. Трудолюбивейший наимогутнейший, и прочая,

и прочая, мастер Крикс, кузнец!

Мастер Крикс. Это я!

Петер Сквенц. Добродетельный, тугонадутый и ветрогонный ма-

стер Буллабутен, кузнечных мехов изготовитель!

Буллабутен. Это я!

Петер Сквенц. Достопочтенный, глубокораспилительный и много-

строгательный мастер Клипперлинг, высочайше утвержденный столяр пре-

словутого селения Румпельскирхен!

Мастер Клипперлинг. Это я!

Петер Сквенц. Велеученый, многопроворный и ясноглазый

мастер Лоллингер, ткач и мейстерзингер!

Мастер Лоллингер. Это я!

Петер Сквенц. Прилежный, благопроизводительный, сукнолю-

бивый мастер Клоц-Георге!

Мастер Клоц-Георге. Это я!

Петер Сквенц. Привинтите себя посредством смыкания ступней

и опускания тыльных окороков к окрест стоящим стульям, отомкните вме-

стилища мозгов своих, заприте хайла на замок безмолвия, понатужьте-ка

да понапружьте все свое разумение: господин Петер Сквенц, именуемый

полным титулом (каковой здесь опускается), сейчас сообщит вам нечто

достопримечательное.

Пикельгеринг. Да, да! Господин Петер Сквенц—муж глубоко-

мысленный; голова у него крепкая... особенно ежели о косяк стукнуть,

борода у него почтенная, ни дать ни взять король Новой Земли... жаль

только, что он еще не коронован.

Петер Сквенц. Получивши с помощью старушки Фебихи и ее

дочери болтушки Фамы наидосто^ернейшие сведения, что его величество,

наш добропобедный господин король—большой любитель всякого рода

веселых трагедий и пышных комедий, вознамерился я при содействии вашего

искусства представить отменно плачевную комедию и питаю надежду не

токмо приобрести честь и славу, но и заполучить для всех нас и для себя

лично невредный подарочек наличными.

Буллабутен. Это ужасно здорово! Я буду участвовать, хотя бы

пришлось на шесть недель работу забросить.

Пикельгеринг. Дело пойдет у наев высшей степени превосходно.

Кто не скажет, что в деревне его величества живут замечательные люди!

Мастер Крикс. Но какую же утешительную комедию мы пред-

ставим?

Петер С к Е е н ц. «Пирама и Фисбу».

Мастер Клоц-Георге., Это в высшей степени замечательно!

Из нее можно извлечь всякого рода хорошие поучения, утешения и увеща-

ния. Но хуже всего то, что я еще не знаю, в чем там дело. Не удостоит ли

ваше великолепие нам рассказать.

Петер Сквенц. Весьма охотно. Святой древний учитель церкви,

Овидий, в прекрасной своей книге о «Мемориумфозах»

пишет, что Пирам

велел своей Фисбе притти к источнику. Между тем набежал отвратительный,

798

безобразный лев, от коего она в страхе улепетнула, сбросив с себя плащ,

а лев вывел на нем детенышей. Когда же он удалился, Пирам находит кро-

вавую накидку и думает, что лев пожрал Фисбу; посему он от отчаяния сам

себя закалывает. Фисба возвращается, находит Пирама мертвым и паки

назло ему закалывается.

Пикельгеринг. И умирает?

Петер Сквенц. И умирает.

Пикельгеринг. Это утешительно! В высшей степени приятно

будет посмотреть. Скажите, однако, господин Петер Сквенц: много ли

льву придется разговаривать?

Петер Сквенц. Нет. Его дело—только рычать.

Пикельгеринг. Ну, так я хочу быть львом, так как не люблю

много зубрить наизусть.

Мастер Клипперлинг. Ну, нет! Мусье Пикельгеринг дол-

жен представлять главную персону.

Пикельгеринг. Вышел ли я лицом для главной-то персоны?

Петер Сквенц. Безусловно! Но так как для пролога и эпилога

требуется особливо неустрашимый, серьезный и видный собой мужчина,

то я все сие возьму на себя и буду предисловщиком и послесловщиком, сиречь

альфой и омегой всего действа.

Мастер Крикс. Истинно! Ибо раз вы стряпаете пьесу, то по спра-

ведливости надлежит вам приставить к ней и начало и конец.

Мастер Клипперлинг. А кто же будет представлять льва?

Полагаю, что мне это больше всего подойдет, потому что он мало говорит.

Мастер Крикс. Да. Но мне кажется, что уж слишком было бы

ужасно, если бы вдруг выскочил свирепый лев и так-таки ни словечка не

произнес: женский пол уж чересчур перепугается.

Мастер Клоц-Георге. Ия того же мнения. Особливо же жела-

тельно (ради беременных женок), чтобы вы хоть вначале объявили, что,

дескать, вы не настоящий лев, а всего только мастер Клипперлинг, столяр..

Пикельгеринг. А в доказательство пусть у вас из-под львиной

шкуры торчит фартук.

Мастер Лоллингер. Но каким манером смастерим мы льви-

ную шкуру? Всю жизнь мне твердили, что лев с виду немногим отличается

от кошки. Не разумно ли было бы ободрать потребное количество кошек

и вас нагишом обтянуть свеженькими кровавыми шкурами, чтобы они

поплотнее пристали?

Мастер Крикс. Вот именно! Этого еще нехватало! Ведь мы же

почти все цеховые люди. Разве нас не потянут в суд за живодерство?

Б у л л а б у т е н. За милую душу. А к тому же я заметил, что всех

львов пишут желтыми, но отродясь не встречал желтой кошки.

Петер Сквенц. Я другое надумал. Ведь мы же будем при свечах

комедию представлять. Так вот мой куманек, мастер Дитлоф Оксенфус,

тот самый, что размалевал нашу ратушу, намедни говорил, что зеленый

цвет при свете кажется желтым. А у моей жены есть старая фризовая юбка,

ее-то я и надену на вас заместо львиной шкуры.

Мастер Крикс. Лучше этого не выдумать! Но только пусть^он

не забудет про свою речь.

Мастер Клипперлинг. Не беспокойтесь! Не беспокойтесь!

Я так приятно зарычу, что и король и королева скажут: «Левушка, милень-

кий, порычи еще разочек».

Петер Сквенц. Вы тем временем отрастите когти подлиннее

и не подстригайте бороды: тогда и на льва больше походить будете. Итак,

с одной трудностью мы справились. Но тут уже вода рассудка отказывается

вертеть колеса моей мозговой мельницы. Учитель церкви Овидий пишет,

что тогда светила луна. А ведь мы же не знаем, станет ли луна нам светить,

пока мы будем представлять свое действо.

799