Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания

Подождите немного. Документ загружается.

174

Раздел I. Онтология

Э. Кассиреру

, а органически дополняет последнее в рамках диалек-

тического, нелинейного подхода к процессам детерминации в целом

Этот широкий и постоянно развивающийся детерминистский

подход к анализу любых явлений действительности составляет важ-

ную часть уже отмеченной нами особой диалектической культуры

мышления и философской рефлексии в целом. Дальнейшая диалек-

тическая конкретизация принципа детерминизма и его органическое

сращение с принципом развития осуществляются через систему пар-

ных категорий, имеющих давнюю традицию философского осмысле-

ния и отражающих находящиеся в единстве противоречивые стороны

и тенденции бытия.

Категории детерминизма Анализ мы начнем с категории «закон-».

С одной стороны, все закономерное всегда противостоит всему хаотич-

ному и бессистемному, а в предельном случае и беззаконному, когда по-

рядок сознательно разрушается ложно и порочно ориентированной

свободной волей человека. Соответственно, под законом в самом ши-

роком и абстрактном смысле понимается существенная, устойчивая и

повторяющаяся связь явлений и процессов в мире. Законы могут быть

самыми различными и отличаться друг от друга по степени общности

(от наиболее общих философских до конкретно-эмпирических), по

сферам действия (законы неорганической и органической природы,

социальные и психологические законы), по качеству детерминацией -

ных отношений (статистические или динамические) и т.д. Правда, в

строгом смысле слова в мире ничто в точности не повторяется, а уж в

сфере живых организмов, общественной и духовной жизни человека

тем более. Это, однако, вовсе не дает нам оснований, подобно Канту

жестко разделять природную естественную необходимость и человече-

ское свободное поведение. Законы природного бытия, как показывает

современная наука, носят вероятностный характер и могут претерпе-

вать эволюционные изменения, а в человеческом духовном существо-

вании есть свой порядок и своя внутренняя устойчивая логика.

Более того, как мы отмечали выше, сегодня есть все основания счи-

тать, что природные, социальные и духовные законы представляют со-

бой грани проявления единых диалектических закономерностей раз-

вития, в чем нас все больше убеждают современные научные

результаты из самых разных областей знания. Другое дело, что законы

духовной жизни, во-первых, проявляют общемировые закономернос-

ти наиболее просто, зримо и полно, ибо все высшее делает простым и

См.: ИвановА.В. Философская судьба Э. Кассирера// Вестник МГУ. Серия 7. Фи-

лософия. № 2. 1990.

Глава 5. Диалектика бытия: развитие и законы диалектики...

175

явным то, что носит скрытый и сложный характер на низших уровнях

существования; во-вторых, эти законы касаются каждой неповтори-

мой человеческой судьбы и имеют живое личностное измерение, а ста-

ло быть, носят даже не столько за-конный (внешний, находящийся за

кругом существования), сколько ис-конный — внутренний и интим-

ный — характер, коренящийся в самых глубинах человеческого суще-

ства. В этом плане нельзя не признать и определенной правоты Канта,

что есть сфера внутренней исконной детерминации, связанной с авто-

номным нравственным выбором и свободой жизненного самоопреде-

ления человека. Это сфера ценностной жизни и ценностной детерми-

нации. В этом смысле у категории «закон» есть как бы два бинарных

полюса: низший, где закон противостоит всему неупорядоченному и

беззаконному, и высший полюс, где внешняя детерминация противо-

стоит исконной, внутренней, связанной со свободным ценностным

выбором и целеполаганием.

Философские категории необходимости и случайности характери-

зуют степень жесткости и безальтернативное™ детерминационных

отношений в мире. С одной стороны, причинная, функциональная,

системная формы обусловленности базируются на необходимости на-

ступления тех или иных следствий, событий, корреляционных эф-

фектов и т.д. С другой стороны, в мире всегда присутствует фактор

случайности. В истории философии это приводило к прямо противо-

положным концепциям: либо создавались философские системы, в

которых абсолютизировалась роль необходимости (типалапласовско-

го детерминизма), а случайность рассматривалась как выражение

конкретно-исторической непознанности объектов. Либо, напротив,

абсолютизировалась роль случайности и спонтанности появления ве-

щей и событий в мире, что вело к отрицанию детерминизма в мире и,

как следствие, к отрицанию его познаваемости.

С диалектических позиций случайность и необходимость взаимо-

связаны и представляют собой две стороны одного процесса разви-

тия. Развитие не носит однолинейного характера, оно осуществляет-

ся в реальном мире, и на него могут воздействовать как внутренние

причины, так и внешние обстоятельства. В этом плане можно было

бы сказать, что наличие случайности в мире необходимо. Без этого

нет свободы и свободного исконного выбора. Без случайности бытие

приобретает фаталистический и статичный, а в конечном счете и са-

мопротиворечивый характер. Так, уже Гегель отмечал, что данные ка-

тегории нельзя мыслить друг без друга, они предполагают другу друга.

Любой процесс развития, выступая как необходимый, т.е. подчиняю-

щийся законам, реально осуществляется через массу случайных от-

176

Ркздел! Онтология

клонений. Таким образом, необходимость означает, что обусловлен-

ное законами событие обязательно наступит, его «нельзя обойти», а

случайность — это «нечто такое, что может быть и может также и не

быть, может быть тем или иным... Преодоление этого случайного есть

вообще... задача познания»

Случайность определяет время и форму проявления событий, от-

ражает фактор неоднозначности и многофакторности развития, кото-

рое выступает как целый спектр возможностей и вариантов реализа-

ции каких-то всеобщих и необходимых закономерностей.

Что же касается экзистенциальной диалектики необходимости и

случайности, то следование каким-то необходимым нравственным

принципам подразумевает умение творчески применить их в каждой

конкретной ситуации, т.е. брать поправки на случайный характер об-

стоятельств и характер людей, с которыми тебя сводит жизнь. Подоб-

ное поведение как раз и свидетельствует, что принципы у человека до-

стойные, а сам он мудр и наделен диалектическим разумом.

Категории возможности и действительности затрагивают еще

один важный аспект диалектики мирового бытия. Действитель-

ность — это все то, что нас окружает, то что уже существует, или как

отмечал Гегель, это «наличное бытие объекта». Можно сказать, что

это актуальное бытие. Возможность же — это потенциальное бытие,

т.е. нечто еще не реализовавшееся, не сбывшееся. Это некоторая тен-

денция развития, которая может реализоваться, а может и не реализо-

ваться. Возможность и действительность взаимосвязаны. С одной

стороны, действительность содержит в себе самые разнообразные

возможности развития того или иного процесса, его потенциальное

будущее. С другой стороны, сама действительность есть результат ре-

ализации одной из возможностей. Количественная оценка возможно-

сти осуществления случайных событий связана с категорией вероят-

ности как своеобразной меры возможности, когда мы можем ожидать

наступления того или иного события и формах его проявления с оп-

ределенной долей вероятности. Категория возможности всегда связа-

на с целевой детерминацией, представляя собой набор целей, опреде-

ляющих траектории изменения настоящего. Чем отдаленнее будущее,

тем шире спектр открывающихся возможностей, а чем будущее бли-

же, тем спектр этих возможностей уже.

Обсуждение нереализовавшихся возможностей беспредметно, ибо

случившееся невозможно изменить. Оно имеет какой-то рациональ-

ный смысл только в плане неповторения прошлых ошибок. Вместе с

Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 318.

Глава 5. Диалектика бытия: развитие и законы диалектики... 177

тем систематический и трезвый анализ перспектив реализации буду-

щих возможностей — важнейшее условие развития настоящего в нуж-

ном и желательном для нас русле.

В своем антропологическом измерении эта диалектическая пара

категорий также весьма важна. К примеру, возраст человека — это от-

нюдь не только его биологическая характеристика. Известно, что мо-

гут быть люди пожилые, но производящие впечатление удивительной

душевной молодости и свежести. И наоборот, встречаются молодые

люди, напоминающие духовных стариков, лишенные всякой энергии

и дерзания. Одной из причин этого является то, что у духовно здоро-

вых людей всегда есть спектр притягательных возможностей, к реали-

зации которых он устремлен. Завтра для него всегда лучше, чем вчера.

У человека с потухшим взором жизнь превращается в сплошное уны-

лое настоящее. Он закрыт для живительных ветров будущего и, соот-

ветственно, для самообновления.

Человек, открытый новым возможностям и не смиряющийся с ок-

ружающей действительностью, проявляет тем самым и одну из фун-

даментальных черт свободы. К анализу этого сложнейшего понятия

мы теперь и переходим. В сущности; все обсуждение проблем детер-

минизма и так постоянно выводило нас на эту важнейшую метафизи-

ческую категорию, столь значимую для человеческого бытия.

Вопросы и задания

1. Как проявляются принципы развития и детерминизма в диалектике бытия?

2. Проведите сравнительный анализ идеалистической и материалистичес-

кой диалектики развития.

3. Охарактеризуйте особенности и действие закона отрицания отрицания.

4. Расскажите о действии закона перехода количественных изменений в

качественные в природе и обществе.

5. Почему закон взаимодействия противоположностей (в марксизме —

единства и борьбы противоположностей) в диамате именовали «ядром» диалек-

тики?

6. В чем существенное различие детерминизма и индетерминизма?

7. Дайте характеристику основных категорий детерминизма.

Литература

Алексеев П.В., Панин Л.В. Философия. М., 1997.

Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной на-

уке. М., 1962.

12-7712

178

.Ркздел I. Онтология

ГегельГ.В.Ф. Феноменология духа//Соч. ТIV. М., 1959.

Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т 1: Наука логики. М.,

1974.

Диалектика отрицания. М., 1983.

Князева Е.Н., Курдюмов СП. Синергетика как новое мировидение // Во-

просы философии. 1992. № 12.

Кумпф Ф., Оруджев Э.М. Диалектическая логика. М, 1979.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.

Философия Гегеля и современность. М., 1973.

Глава 6. Свобода и ее бытийные измерения

§ 1. Сущность и грани свободы

Безусловная ценность свободы признается всеми людьми. Гораздо слож-

нее определить, чем она является по самому своему существу: спектр

мнений здесь колеблется в диапазоне от наивного «что хочу, то и делаю»

до знаменитой «познанной необходимости». Ситуация осложняется еще

и тем, что о свободе публично высказываются в основном политики и

журналисты — люди, зачастую не только слабо знающие вопрос, но и

лично далеко не свободные. Не случайно поэтому разговоры о свободе в

лучшем случае сводятся к ее политическим аспектам; те, в свою очередь,

к свободе устного и печатного слова, а последняя нередко отождествля-

ется со свободой журналиста писать все, что ему заблагорассудится. Лю-

бые же покушения на абсолютную свободу прессы расцениваются не

иначе как тоталитарные покушения на свободу как таковую.

Поэтому так важно вновь и вновь возвращаться к философско-ме-

тафизическому осмыслению сущности свободы и природе ее так на-

зываемых превращенных (или иллюзорных) форм, иначе этим вели-

ким словом и впредь будут прикрываться ситуации, со свободой

никак не совместимые. Еще Э. Кассирер, анализируя фашистскую

мифологию, проницательно заметил: «Свобода представляет собой

один из самых неясных и противоречивых терминов не только в фи-

лософии, но и в политике. Как только мы начинаем размышлять о

свободе... то тут же оказываемся в запутанном лабиринте метафизиче-

ских проблем и антиномий. Что же касается политической свободы,

то все знают, что это один из самых общеупотребительных и вводящих

Глава б. Свобода и ее бытийные измерения

179

в заблуждение лозунгов. Все политические партии стремятся убедить

нас, что именно они являются подлинными представителями и «руле-

выми» свободы. При этом они всегда определяют этот термин специ-

фически и используют его в своекорыстных интересах»

Учитывая обширную литературу по проблеме свободы, мы, конеч-

но, можем не освещать все ее нюансы и аспекты, равно как и не претен-

довать на скодь-нибудь полное теоретическое решение вопроса о при-

роде свободы. Поэтому мы ставим здесь перед собой двоякую цель.

Во-первых, дать синтетическое определение категории свободы, на-

глядно продемонстрировав эвристические и методологические воз-

можности диалектического метода, о чем много писали на предыдущих

страницах. Здесь диалектическое движение мысли должно вскрыть су-

щественные стороны исследуемого объекта, двигаясь от его наиболее

абстрактных к конкретным свойствам, от периферии к центру, ничего

при этом не теряя из предыдущего содержания, но каждый раз обога-

щая наше понимание каким-нибудь новым аспектом понятия свободы.

Во-вторых, учитывая неразрывную связь проблемы свободы и с

экзистенциальным, и с социальным, и с политическим измерением

человеческого бытия, мы постараемся быть предельно актуальными и

даже политизированными. Есть философские проблемы, даже в мета-

физике и в онтологии, где невозможно рассуждать отвлеченно. Здесь

с необходимостью рождается тот тип знания, которое выдающийся

русский мыслитель С.Л. Франк назвал «живым знанием»: «Своеобра-

зие такого живого знания в том и состоит, что в нем уничтожается

противоположность между предметом и знанием о нем: знать что-ли-

бо в этом смысле и значит не что иное, как быть тем, что знаешь, или

жить его собственной жизнью»

. Представления человека о свободе

(точно так же как его представления о творчестве, любви, истине и

благе) относятся именно к такому типу знания. В силу этого онтоло-

гический ракурс анализа свободы будет соседствовать у нас и с позна-

вательными, и с аксиологическими аспектами свободы.

Сразу отметим, что нами принимается тезис об объективных онто-

логических основаниях свободы в виде случайных и хаотичных явле-

ний в мире. Их наличие и значимость в процессах развития детально

обосновывает современная синергетика. Никакой фатализм и предо-

пределенность невозможны даже на уровне микромира, не говоря уж

о социальном и творческом бытии человека. Всегда и везде есть выбор

Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник МГУ. Сер. 7.

Философия. 1990. № 2.

Франк С.Л. Предмет знания. Дули человека. СПб., 1995. С. 362.

12*

180

Раздел I. Онтологии

и разные пути, которые может избрать свободная воля человека. По-

нятию свободы мы и постараемся дать здесь систематическое теоре-

тическое определение, синтезировав различные грани (аспекты) сво-

боды, которые обыкновенно слабо разделяют при ее анализе. Между

тем это служит источником многочисленных путаниц.

§ 2. Опыт диалектического определения: свобода и ее иное

Дабы правильно уяснить суть какого-либо объекта, процесса или по-

нятия, надо сначала указать на то, чем они не являются, т.е. на их

иное, говоря диалектическим языком Гегеля. Применительно к инте-

ресующему нас феномену свободы это означает, что мы должны отве-

тить на вопрос: «А что является абсолютной противоположностью,

иным свободы?» Такое первичное отрицательное определение при-

звано очертить внешнюю границу того, что входит во внутреннюю

смысловую область изучаемого явления.

Казалось бы, ответ очевиден: полной противоположностью свобо-

ды является необходимость. Все споры испокон веков по преимуще-

ству и ведутся вокруг того, как совместить необходимость и свободу.

Однако это не совсем верная оппозиция, а точнее, как мы увидим да-

лее, совсем неверная. Здесь элементарно спутаны категориальные па-

ры. Необходимости противостоит случайность, а со свободой необхо-

димость — при адекватном понимании того и другого феномена —

вполне совместима. Например, человек свободно избирает какой-то

путь и говорит: «Я не мог поступить иначе». Здесь как раз отсутствие

альтернативности в выборе, сознательная внутренняя необходимость

совершить именно этот, а не какой-нибудь другой поступок служат

свидетельством подлинной свободы выбора и подлинно свободной

воли. Чем выше уровень нравственного сознания и ответственности

личности, чем тщательнее продуманы мотивы ее поступков, чем, на-

конец, яснее осознает она цели своей личной жизни, тем как раз бо-

лее необходимый характер носят акты ее свободного выбора.

Поэтому нужно искать какой-то иной, более ясный противопо-

ложный полюс человеческой свободы. Логично в этой связи предпо-

ложить, что его существование должно быть связано со слоем бытия,

отличным от человеческого, но не настолько отличным, чтобы не

иметь с ним зримых пересечений. Этот слой должен быть в чем-то

фундаментально тождественен человеческому, образуя его ближай-

шую внешнюю границу, но при этом и отличаться от него по сущест-

венным параметрам.

Глава 6. Свободам ее бытийные измерения

181

С этих позиций ближе всего человеку мир животных, особенно чело-

векообразные обезьяны, отличающиеся сложными формами поведе-

ния. При этом необходимо отметить, что свободная воля и свободный

выбор являются атрибутами собственно человеческого сознательного

существования, ибо любое животное всегда приспосабливается к миру и

живет в соответствии с прошлой целесообразностью. В его генотипе зако-

дировано появление органов и черт поведения, необходимых для выжи-

вания в соответствующих природных условиях. Если эта прошлая целе-

сообразность перестает соответствовать нынешним требованиям

окружающей среды, то наступает смерть отдельной особи, а в предель-

ном случае и всего вида.

Даже у человекообразных обезьян — высших представителей отря-

да приматов — наступает кризис адаптивного поведения, если усло-

вия внешней среды серьезно расходятся с исторически отобранными

стереотипами и схемами их поведения. Здесь еще нет никакой свобо-

ды в собственном смысле слова, сколь бы поразительно сложным и

гибким ни было подчас поведение животных. Они не могут целена-

правленно изменить ни оснований собственного поведения, ни усло-

вий среды своего обитания.

Сущностью же человеческого бытия как раз является отрицание

прошлой целесообразности, ибо человек остается человеком до той по-

ры, покуда способен активно изменять как собственную жизнь, так и

социальные условия своего существования. С этих позиций не только

неверен, но порочен тезис, что задача воспитания — научить челове-

ка свободно адаптироваться к изменяющимся условиям социальной

среды. Он должен-де научиться быстро менять социальные роли. Но

процесс социализации и социальной адаптации — разные вещи. Че-

рез культ социальной адаптации можно воспитать лишь социального

конформиста и приспособленца, причем в качестве предельного слу-

чая духовная смерть свободной личности возможна и при продолжа-

ющейся биологической жизни, когда у нее не остается никакого ду-

ховного стержня, никаких моральных принципов и никакого

индивидуального лица — одна маска, личина, которую она без конца

меняет в зависимости от изменения внешних условий. .

Такую животную конформистскую всеядность ни в коем случае

нельзя путать со свободной открьпостью миру. Духовно открытый ми-

ру человек свободно соизмеряет свои принципы и ценности с чужими

принципами и ценностями, а если и готов изменить собственные, под-

вергнуть их свободному отрицанию, то без всяких утилитарных усло-

вий и расчетов и часто даже вопреки своим материальным и карьер-

ным интересам. В предельном случае свободный человек даже может

182 .

Раздел I. Онтология

пожертвовать собственной жизнью ради общего блага. Но какое отно-

шение к свободе имеет конформист, думающий только о собственных

интересах и готовый на предательство ради сохранения собственной

жизни или ради денег? Или разве можно назвать свободным обывате-

ля, безропотно принимающего все правила навязываемой ему «соци-

альной игры» и наивно верящий во все, что ему говорят власть предер-

жащие? Разве свободен инертный лентяй, не желающий и пальцем

пошевелить, чтобы избавиться от недостатков и хоть что-то изменить

в самом себе в лучшую сторону? Разве свободен предприниматель, ко-

торый мирится с криминальным беспределом, царящим в сфере биз-

неса? Его можно по-человечески понять, но назвать его свободным че-

ловеком невозможно. Таким образом, свобода несовместима с понятием

адаптации, душевной инертностью и социальным приспособленчеством.

Ну а существуют ли какие-то объективные границы отрицания

прошлой целесообразности? Безусловно. Можно говорить о такой

превращенной форме свободы, как иррациональное, безмерное отри-

цание прошлой целесообразности. Это абсолютная противополож-

ность установке на адаптацию к социальной среде, но она столь же

тупиковая по своей сути. Ее крайними точками выступают самоубий-

ство индивида (вспомним образ Кириллова из романа «Бесы» Досто-

евского) или самоубийство всего общества в результате ядерной вой-

ны либо экологической катастрофы. Здесь отрицанию подвергается

жизнь как таковая, а значит, уничтожается естественный фундамент

человеческой свободы. Это не следует путать с самопожертвованием

ради общего блага, ибо последнее как раз направлено на сохранение

жизни путем отрицания своей собственной. Герой, павший за Родину,

олицетворяет вершины свободного исполнения долга; самоубийца —

беглец с поля жизненной борьбы.

Показательно, что социальный конформизм и приспособленчество

всегда провоцируют волюнтаристский произвол, создавая для него пита-

тельную почву. Волюнтарист не приспосабливается, он, наоборот,, на-

сильственно приспосабливает других под свои цели и нужды. Известно,

что твоя свобода кончается гам, где начинается нос другого человека. Об

этой естественной границе свободного действия волюнтарист обыкно-

венно забывает. Конформист и волюнтарист взаимопредполагают друг

друга, хотя оба не могут бьпь названы свободными людьми. Один — по

причине иррационального бездействия, а второй — по причине ирраци-

онального эгоизмадеятельности, отрицающей целесообразные и прове-

ренные историей взаимоотношения между людьми. Таким образом,

свобода противостоит рабскому конформистскому смирению, а на про-

тивоположном полюсе — волюнтаристскому произволу.

Глава 6. Свобода и ее бытийные измерения

183

Поэтому мы можем утверждать, что свобода есть всегда рациональ-

ное, т.е. ответственное, исповедующее принцип благоговения перед

жизнью, чужой свободной личностью и культурой, отрицание про-

шлой целесообразности. Дух обновления и личного, и социального бы-

тия не может преступатьестественных границ свободного человечес-

кого действия, ибо за этим начинаются смерть и абсолютный хаос.

§ 3. Этическое измерение свободы

Однако человек, вроде бы и не подрывая в целом основы своего при-

родного, социального и индивидуального бытия, может отрицать

прошлую целесообразность исключительно ради удовлетворения

собственных телесных вожделений или в своекорыстных, частных

интересах.

Так, потребитель (обжора-сластолюбец, лентяй, развратник или

мещанин, погрязший в погоне за вещами) рабски приносит жизнь

своего духа в жертву низшим плотским влечениям. Эгоист сознатель-

но или бессознательно удовлетворяет свои прихоти и достигает своих

корыстных целей за счет свободы и интересов других людей. Волюнта-

рист, о чем мы писали чуть выше, приносит в жертву своей жажде вла-

сти не только свободу и достоинство, но зачастую и жизнь других лю-

дей. Но имеют ли жизни потребителя, эгоиста и властолюбца какое-то

отношение к подлинной свободе? По-видимому, нет. Все они — рабы,

марионетки своих низменных страстей и эгоистических вожделений.

Из этого примера становится ясным следующее.

Подлинная свобода всегда имеет этическое измерение и подразуме-

вает целесообразное отрицание прежде всего собственных низменных

страстей и импульсов. Она несовместима с распущенностью и эгоиз-

мом. Напротив, по-настоящему свободный человек всегда имеет пред-

ставление о подлинной иерархии ценностей, никогда не подчиняет ду-

ховное телесному, а свои личные интересы не удовлетворяет за счет

общества. Свобода неотделима от понятия общего блага. Кстати, под-

линные личные интересы никогда за счет интересов общественных и

не могут удовлетворяться — это самый зримый критерий ложных це-

лей и ценностей индивида. И наоборот, истинные общественные ин-

тересы никогда не могут удовлетворяться за счет свободы и достоинст-

ва отдельной личности.

Следовательно, можно конкретизировать данное выше определе-

ние: подлинная свобода есть рациональное отрицание прошлой целесооб-

разности во имя общественно значимых целей.