Микешина Л.А. (Сост.) Философия науки. Хрестоматия
Подождите немного. Документ загружается.
предсказанию опытных фактов. Чтобы применить к опыту фундаментальные законы развитой теории, из
них нужно получить следствия, сопоставимые с результатами опыта. Вывод таких следствий
характеризуется как развертывание теории (2, с. 218-221). <...>
Идеалы и нормы исследовательской деятельности
Как и всякая деятельность, научное познание регулируется определенными идеалами и нормативами, в
которых выражены представления о целях научной деятельности и способах их достижения. Среди идеалов
и норм науки могут быть выявлены: а) собственно познавательные установки, которые регулируют процесс
воспроизведения объекта в различных формах научного знания; б) социальные нормативы, которые
фиксируют роль науки и ее ценность для общественной жизни на определенном этапе исторического
развития, управляют процессом коммуникации исследователей, отношениями научных сообществ и
учреждений друг с другом и с обществом в целом и т.д. Эти два аспекта идеалов и норм науки
соответствуют двум аспектам ее функционирования: как познавательной деятельности и как социального
института.
Познавательные идеалы науки имеют достаточно сложную организацию. В их системе можно выделить
следующие основные формы: 1) идеалы и нормы объяснения и описания; 2) доказательности и
обоснованнос-
475
ти знания; 3) построения и организации знаний. В совокупности они образуют своеобразную схему метода
исследовательской деятельности, обеспечивающую освоение объектов определенного типа. На разных
этапах своего исторического развития наука создает разные типы таких схем метода, представленных
системой идеалов и норм исследования. Сравнивая их, можно выделить как общие, инвариантные, так и
особенные черты в содержании познавательных идеалов и норм. Если общие черты характеризуют
специфику научной рациональности, то особенные черты выражают ее исторические типы и их конкретные
дисциплинарные разновидности. В содержании любого из выделенных нами видов идеалов и норм науки
(объяснения и описания, доказательности, обоснования и организации знаний) можно зафиксировать по
меньшей мере три взаимосвязанных уровня.
Первый уровень представлен признаками, которые отличают науку от других форм познания (обыденного,
стихийно-эмпирического познания, искусства, религиозно-мифологического освоения мира и т.п.).
Например, в разные исторические эпохи по-разному понимались природа научного знания, процедуры его
обоснования и стандарты доказательности. Но то, что научное знание отлично от мнения, что оно должно
быть обосновано и доказано, что наука не может ограничиваться непосредственными констатациями
явлений, а должна раскрыть их сущность, — все эти нормативные требования выполнялись и в античной, и
в средневековой науке, и в науке нашего времени.
Второй уровень содержания идеалов и норм исследования представлен исторически изменчивыми
установками, которые характеризуют стиль мышления, доминирующий в науке на определенном
историческом этапе ее развития. Так, сравнивая древнегреческую математику с математикой Древнего
Вавилона и Древнего Египта, можно обнаружить различия в идеалах организации знания. Идеал изложения
знаний как набора рецептов решения задач, принятый в математике Древнего Востока, в греческой
математике заменяется идеалом организации знания как дедуктивно развертываемой системы, в которой из
исходных посылок-аксиом выводятся следствия. Наиболее яркой реализацией этого идеала была первая
теоретическая система в истории науки — Евклидова геометрия. <...>
Наконец, в содержании идеалов и норм научного исследования можно выделить третий уровень, в котором
установки второго уровня конкретизируются применительно к специфике предметной области каждой
науки (математики, физики, биологии, социальных наук и т.п.). Например, в математике отсутствует идеал
экспериментальной проверки теории, но для опытных наук он обязателен. В физике существуют особые
нормативы обоснования ее развитых математизированных теорий. Они выражаются в принципах
наблюдаемости, соответствия, инвариантности. Эти принципы регулируют физическое исследование, но
они избыточны для наук, только вступающих в стадию теоретизации и математизации. Современная
биология не может обойтись без идеи эволюции и поэтому методы историзма органично включаются в
систему ее познавательных установок. Физи-
476
ка же пока не прибегает в явном виде к этим методам. Если для биологии идея развития распространяется на
законы живой природы (эти законы возникают вместе со становлением жизни), то физика до последнего
времени вообще не ставила проблемы происхождения действующих во Вселенной физических законов.
Лишь в последней трети XX века благодаря развитию теории элементарных частиц в тесной связи с
космологией, а также достижениям термодинамики неравновесных систем (концепция И.Пригожина) и
синергетики, в физику начинают проникать эволюционные идеи, вызывая изменения ранее сложившихся
дисциплинарных идеалов и норм (С. 226-229). <...>
Итак, первый блок оснований науки составляют идеалы и нормы исследования. Они образуют целостную
систему с достаточно сложной организацией. Эту систему, если воспользоваться аналогией А.Эддингтона,
можно рассмотреть как своего рода «сетку метода», которую наука «забрасывает в мир», с тем чтобы
«выудить из него определенные типы объектов». «Сетка метода» детерминирована, с одной стороны,
социокультурными факторами, определенными мировоззренческими презумпциями, доминирующими в
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
251 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
251
культуре той или иной исторической эпохи, с другой — характером исследуемых объектов. Это означает,
что с трансформацией идеалов и норм меняется «сетка метода» и, следовательно, открывается возможность
познания новых типов объектов.
Определяя общую схему метода деятельности, идеалы и нормы регулируют построение различных типов
теорий, осуществление наблюдений и формирование эмпирических фактов. Они как бы вплавляются,
впечатываются во все эти процессы исследовательской деятельности. Исследователь может не осознавать
всех применяемых в поиске нормативных структур, многие из которых ему представляются само собой
разумеющимися. Он чаще всего усваивает их, ориентируясь на образцы уже проведенных исследований и на
их результаты. В этом смысле процессы построения и функционирования научных знаний демонстрируют
идеалы и нормы, в соответствии с которыми создавались научные знания. В системе таких знаний и
способов их построения возникают своеобразные эталонные формы, на которые ориентируется
исследователь. <...> Вместе с тем историческая изменчивость идеалов и норм, необходимость вырабатывать
новые регулятивы исследования порождает потребность в их осмыслении и рациональной экспликации.
Результатом такой рефлексии над нормативными структурами и идеалами науки выступают
методологические принципы, в системе которых описываются идеалы и нормы исследования.
Научная картина мира
Второй блок оснований науки составляет научная картина мира. В развитии современных научных
дисциплин особую роль играют обобщенные схемы — образы предмета исследования, посредством
которых фиксируются основные системные характеристики изучаемой реальности. Эти образы часто
именуют специальными картинами мира. Термин «мир» применяется здесь в специфическом смысле — как
обозначение некоторой сферы
477
действительности, изучаемой в данной науке («мир физики», «мир биологии» и т.п.). Чтобы избежать
терминологических дискуссий, имеет смысл пользоваться иным названием — картина исследуемой
реальности. Наиболее изученным ее образцом является физическая картина мира. Но подобные картины
есть в любой науке, как только она конституируется в качестве самостоятельной отрасли научного знания.
Обобщенная характеристика предмета исследования вводится в картине реальности посредством
представлений: 1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты,
изучаемые соответствующей наукой; 2) о типологии изучаемых объектов; 3) об общих закономерностях их
взаимодействия; 4) о пространственно-временной структуре реальности. Все эти представления могут быть
описаны в системе онтологических принципов, посредством которых эксплицируется картина исследуемой
реальности и которые выступают как основание научных теорий соответствующей дисциплины. Например,
принципы: мир состоит из неделимых корпускул; их взаимодействие осуществляется как мгновенная
передача сил по прямой; корпускулы и образованные из них тела перемещаются в абсолютном пространстве
с течением абсолютного времени — описывают картину физического мира, сложившуюся во второй
половине XVII века и получившую впоследствии название механической картины мира.
Переход от механической к электродинамической (последняя четверть XIX в.), а затем к квантово-
релятивистской картине физической реальности (первая половина XX в.) сопровождался изменением
системы онтологических принципов физики. Особенно радикальным он был в период становления
квантово-релятивистской физики (пересмотр принципов неделимости атомов, существования абсолютного
пространства — времени, лапласовской детерминации физических процессов).
По аналогии с физической картиной мира можно выделить картины реальности в других науках (химии,
биологии, астрономии и т.д.). Среди них также существуют исторически сменяющие друг друга типы
картин мира, что обнаруживается при анализе истории науки. <...> Картина реальности обеспечивает
систематизацию знаний в рамках соответствующей науки. С ней связаны различные типы теорий научной
дисциплины (фундаментальные и частные), а также опытные факты, на которые опираются и с которыми
должны быть согласованы принципы картины реальности. Одновременно она функционирует в качестве
исследовательской программы, которая целенаправляет постановку задач как эмпирического, так и
теоретического поиска и выбор средств их решения. Связь картины мира с ситуациями реального опыта
особенно отчетливо проявляется тогда, когда наука начинает изучать объекты, для которых еще не создано
теории и которые исследуются эмпирическими методами (2, с 231-234). <...>
Картины реальности, развиваемые в отдельных научных дисциплинах, не являются изолированными друг от
друга. Они взаимодействуют между собой. В этой связи возникает вопрос: существуют ли более широкие
горизонты систематизации знаний, формы их систематизации, интегративные
478
по отношению к специальным картинам реальности (дисциплинарным онтологиям)? В методологических
исследованиях такие формы уже зафиксированы и описаны. К ним относится общая научная картина мира,
которая выступает особой формой теоретического знания. Она интегрирует наиболее важные достижения
естественных, гуманитарных и технических наук — это достижения типа представлений о нестационарной
Вселенной и Большом взрыве, о кварках и синергетических процессах, о генах, экосистемах и биосфере, об
обществе как целостной системе, о формациях и цивилизациях и т.д. Вначале они развиваются как
фундаментальные идеи и представления соответствующих дисциплинарных онтологий, а затем включаются
в общую научную картину мира.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
252 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
252
И если дисциплинарные онтологии (специальные научные картинь мира) репрезентируют предметы каждой
отдельной науки (физики, биологии, социальных наук и т.д.), то в общей научной картине мира
представлены наиболее важные системно-структурные характеристики предметной области научного
познания как целого, взятого на определенной стадии его исторического развития. <...> Картина мира
строится коррелятивно схеме метода, выражаемого в идеалах и нормах науки. В наибольшей мере это
относится к идеалам и нормам объяснения, в соответствии с которыми вводятся онтологические постулаты
науки. Выражаемый в них способ объяснения и описания включает в снятом виде все те социальные
детерминации, которые определяют возникновение и функционирование соответствующих идеалов и норм
научности. Вместе с тем постулаты научной картины мира испытывают и непосредственное влияние
мировоззренческих установок, доминирующих в культуре некоторой эпохи (2, с. 237-238). <...>
Исторические типы научной рациональности
Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная
революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие друг
друга в истории техногенной цивилизации. Это — классическая рациональность (соответствующая
классической науке в двух ее состояниях — додисциплинарном и дисциплинарно организованном);
неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая
рациональность. Между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные «перекрытия»,
причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только
ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и
задач.
Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост
объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения «субъект-
средства-объект» (включая в понимание субъекта ценностно-целевые структуры деятельности, знания и
навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве
разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к
самой научной деятельности.
479
Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом
объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его
деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-
истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы
фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре
мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает
этих детерминаций. <...>
Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером
средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-
истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и
целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют
характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). <...>
Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает
соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности,
но и с ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутринаучных целей с
вненаучными, социальными ценностями и целями. <...> [Опущены все три схемы, соответствующие этим
типам. — Ред.]
Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями
науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов
(простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и
нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к
полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив,
между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую
рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические
представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на
традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось
привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими
нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к
уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического
исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус
доминирующих и определяющих облик науки.
Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные,
исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то
требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит
480
традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
253 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
253
реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти
процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса,
когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска (2, с.
303-306).
НЕЛЯ ВАСИЛЬЕВНА МОТРОШИЛОВА. (Род. 1934)
Н.В. Мотрошилова — специалист в области истории западноевропейской философии, теории познания,
доктор философских наук, профессор, зав отделом истории философии Института философии Российской
академии наук. Внесла значительный вклад в исследование немецкой классической философии (Кант,
Гегель), феноменологии — концепции «чистого сознания» Э. Гуссерля, в изучение второго тома его
«Логических исследований». Продолжает исследование истории русской философии (феноменология,
экзистенциализм), ее связей с идеями Запада. Одна из первых среди отечественных философов начала
разрабатывать концепцию социально-исторической обусловленности познания, дополнив ее проблемами
социологии познания, мировой цивилизации, социально-исторических корней немецкой классической
философии, выяснением роли «официального» и «неофициального» философского сообщества в развитии
философии и др. Она автор ряда монографий, в частности: «Познание и общество. Из истории философии
XVII-XVIII вв.» (М., 1969); «Наука и ученые в условиях современного капитализма» (М., 1976); «Истина и
социально-исторический процесс познания» (М., 1977); «Социально-исторические корни немецкой
классической философии» (М., 1990); «Рождение и развитие философских идей» (М., 1991), и многих статей
в научных журналах и сборниках, в том числе за рубежом. Под ее руководством и при непосредственном
авторском участии издается «Историко-философский ежегодник», вышли в свет многие коллективные
монографии и научные сборники, опубликован четырехтомный учебник «История философии: Запад —
Россия — Восток» (М., 1994-1998).
Л.А. Микешина
[Наука и ученые]
В специальных логических и гносеологических работах знание исследуется в самых различных аспектах
(как совокупность знаковых систем, ло-
Ниже приводятся отрывки из работ:
1. Мотрошилова Н.В. Наука и ученые в условиях современного капитализма. М., 1976.
2. Мотрошилова Н.В. Нормы науки и ориентации ученого // Идеалы и нормы научного
исследования. Минск, 1981.
482
гических форм и т.д.). Для нашей темы важно подчеркнуть следующий аспект, который с точки зрения
философского понимания знания приобретает особую важность. Когда человек приобретает знание (и
преобразует его), то это значит, что он имеет в своем распоряжении аккумулированный, сокращенный,
проверенный, подтвержденный, часто выраженный в виде правил и рекомендаций опыт, накопленный в
ходе длительного освоения соответствующих предметов и явлений многими и многими людьми,
сменяющими друг друга поколениями.
Следовательно, по самой своей сущности знание есть продукт совокупной деятельности общества, которое в
весьма широких, поистине универсальных масштабах участвует во взаимодействии с объектами (в
наблюдении над объектами, в их обработке, преобразовании и практическом использовании, в их
назывании), в накоплении, проверке и передаче знаний. При этом именно теснейшая связь с
многочисленными предшествующими актами коллективной деятельности индивидов, в частности в
совокупном процессе производства, придает знанию значение регулятора по отношению к сегодняшним или
будущим действиям людей, направленным на обработку или использование тех же или сходных,
родственных объектов, явлений.
Сказанное полностью относится и к научному, истинному знанию. Каковы же с этой точки зрения
особенности научного познания? Такой вопрос, правда достаточно широкий по той причине, что научное
знание дифференцировано (скажем, существует теоретическое и эмпирическое научное знание), кажется
нам правомерным. При определении научного знания в рамках исследуемой здесь проблемы необходимо
использовать и уточнить характеристики знания как социально-исторического продукта, как результата
общественного организованного процесса производства. Вместе с тем необходимо учесть те аспекты
специфики научного знания, которые прежде всего определяются типом предметов, процессов, связей и
отношений, составляющих предметное содержание истинного знания <...> (1, с. 117-118).
Понятие «объект научного познания», т.е. то, на что оно направлено, по объему включает прежде всего
материальные предметы и явления. Но интерес исследователей может быть направлен и на духовные
явления, которые существуют независимо от ученого-исследователя и в этом смысле объективны. Цель и
функция научного познания — дать отражение существенных связей, закономерностей действительности,
обнимающей и мир природы и «мир человека», т.е. дать знание особого рода. Поэтому мы можем сказать,
что главным продуктом, целью научного исследования как особой отрасли духовного производства
являются не материальные предметы, но особые идеальные объекты.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
254 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
254
Идеальность результата научного знания связана с двумя, по крайней мере, особенностями научного
познания. Во-первых, целостность материального мира (в естествознании), целостность социального
процесса (в обществознании) как бы «рассекается», и данная наука делает своеобразной реальностью для
исследования особый аспект действительной целостности, идеально превращенный в относительно
самостоятельный объект ана-
483
лиза. <...> Установление связей между научными дисциплинами и возникновение пограничных,
синтетических областей не только не колеблет, но и обязательно предполагает такого рода исходную
«идеализацию» (т.е. «разделение», «упрощение» целостного мирового движения), которая сохраняет свое
значение на всем протяжении процессов исследования. <...>
Ученый сознательно строит идеальные конструкции, эмпирические и теоретические модели различного
типа. И хотя такие вспомогательные конструкции путем довольно сложных рассуждений соотносятся с
исследуемым аспектом реальности, нельзя забывать, что здесь как бы образуется идеальность второго
уровня, имеющая опосредованное отношение к целостному предмету или к целостной предметной области и
более непосредственно связанная с самим процессом исследования и его законами.
Эти два обстоятельства также указывают на существование внутренних особенностей развития науки,
которые способствуют тому, что научно-исследовательский процесс обретает относительную
самостоятельность но отношению к общественному бытию, в том числе и по отношению к конкретным
запросам материального производства. Можно сколь угодно настойчиво стремиться к развитию физических,
химических, философских и других знаний, стремиться применить их к производству, к регулированию
общественной жизни, но это возможно лишь через освоение особых законов идеализации каждой из
научных областей, т.е. через освоение специфики отражения, анализа действительности, свойственной
определенной сфере научного исследования.
<...> Когда мы будем говорить о специфическом характере связей между идеальными продуктами,
результатами научного познания, то это, разумеется, не означает (как полагают представители
спекулятивного идеализма), будто элементы знания способны мистическим образом «вступать в
отношения» друг с другом. Только познающий индивид, отражая связи действительного мира, в
соответствии с этим устанавливает связь между идеальными объектами. Благодаря действию людей
формируются так или иначе соотнесенные с исследуемой реальностью структурные связи в рамках самого
знания, которые затем сохраняют относительное постоянство, самостоятельность и выступают для каждого
работающего в науке индивида как обусловливающий идеальный фактор, как данность, требующая
освоения. Особенность более или менее развитого научного знания с точки зрения описываемого здесь
аспекта состоит в том, что оно непременно должно устанавливать достаточно прочную связь между: а)
результативными формулировками, выражающими законы и закономерности выделенного для
исследования аспекта реальности, которые в свою очередь приводят в синтетическую зависимость основные
теоретические понятия данной Дисциплины; б) операциональными правилами, формулами,
рекомендациями, позволяющими приложить общетеоретические постулаты к группе идентичных,
аналогичных, отдаленно сходных случаев; эти правила обладают весьма широкой вариабельностью — от
общеметодологических постулатов до чисто методических указаний, предусматривающих реальное
использование объектов; в) спецификой закономерностей самих исследуемых объектов или аспектов
действительности, что всего нагляднее
484
выражается в возможностях их практического использования благодаря теоретическим и эмпирическим
научным знаниям <...> (1, с. 118-120).
Продуцирование и применение научного знания вообще возможно лишь при активной мобилизации
соответствующих социально-исторических условий и предпосылок.
Порою их использование происходит стихийно: ведь условия как бы «даны» и существуют как нечто само
собой разумеющееся. В некоторых случаях зависимость научного познания и применения его результатов от
социально-исторического контекста как бы упускается из виду. Но достаточно представить себе отсутствие
необходимых социальных условий и предпосылок, чтобы увидеть, что якобы независимый от общества
процесс научного познания в принципе невозможен.
Иллюзия асоциальности поддерживается также и тем, что при стихийном отношении к социально-
историческим условиям, делающим возможным научное познание и стимулирующим его, внимание нередко
переносится на те социальные явления, которые препятствуют неограниченному развитию науки. Тогда
воздействие социально-исторических условий на развитие познания предстает как чисто негативное;
ученому — для достижения истины — рекомендуется освободиться от каких бы то ни было социально-
исторических влияний. В принципе так же рассматривается вопрос о зависимости научно-
исследовательского процесса от индивида. Поскольку особенности деятельности индивида, без которых
научное познание невозможно, часто складываются и действуют как бы сами собой, а вредное влияние
субъективных предрассудков, предубеждений так очевидно, постольку движение к истине просто
отождествляется с процессом (предварительного или совпадающего с исследованием) «освобождения» от
всего субъективного, индивидуального.
В результате подобного хода рассуждений создается ложное представление, будто процесс научного
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
255 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
255
исследования протекает так: для получения объективного научного знания ученый, погружаясь в процесс
исследования, должен как бы оставить за порогом лаборатории, института (или кабинета) свою личность,
«отключить» ее уникальность почти подобно тому, как оставляют на вешалке пальто или отключают
клемму прибора. По сути дела, при этом предполагается, что социальные условия, социальные и
индивидуальные влияния и взаимодействия по отношению к творческому процессу как бы остаются где-то в
стороне, подобно шумящему морю, от которого прочно отгораживают толстые стены. Некоторые философы
прошлого и современности именно так, в сущности, истолковали факт всеобщности, универсальной
значимости истинного знания <...> (1, с. 138-140).
Между тем фактически исследовательский процесс с его движением к объективному результату означает
формирование и своеобразную мобилизацию личностных качеств ученого, а также создание, использование,
приведение в действие целого ряда условий, предпосылок, обстоятельств, механизмов, которые имеют
социально-историческую природу. Дело не только в том, что в принципе невозможно освободиться от
индивидуальных особенностей личности, оставив их «за порогом» исследовательского процесса, и что
нереально исключить воздействие социально-исторических
485
факторов. Ведь исследовательский процесс во всей его целостности имеет место только благодаря
творческому участию личности ученого и лишь в силу некоторого сочетания общественных условий, в
известной степени отвечающих специфике научного поиска <...> (1, с. 140).
Получение объективного знания становится реальностью благодаря тому, что в обществе формируется (как
результат длительного исторического развития), во-первых, определенная совокупность социально-
исторических условий и предпосылок, без которых развитие научного познания невозможно. Во-вторых, в
обществе воспитываются индивиды, личности, желающие и умеющие мыслить, познавать объективно. При
этом в ходе сложного, противоречивого развития истории утверждается высокая общественная ценность
общезначимого истинного знания (в ответ на реальные потребности общества). Представление о наиболее
благоприятных для исследовательского процесса социальных условиях и личностных качествах, служащих
эталоном и моделью настоящего ученого, является социально-историческим продуктом. Однако речь может
идти не только о значимости типологических личностных свойств ученого. Уникальные свойства его
мышления и характера также связаны с результатом, с научными идеями и концепциями. Ведь научная
теория не состоит из одних формальных рецептов и готовых формул. Отбор фактов, способы их описания и
истолкования, направленность и характер аргументации, ссылки на вполне определенные авторитеты,
отношение к измерениям, подсчетам и способ их исполнения, наконец, форма (знаковая и литературная) и
т.п. — словом, все, что принадлежит к самой сути научной концепции, имеет не только общезначимые
характеристики, но неразрывно связано с уникальной творческой манерой данного ученого (данной научной
школы, коллектива и т.д.). И чем значительнее ученый, тем заметнее, ярче его индивидуальный творческий,
мыслительный «почерк».
Таким образом, результаты труда ученых приобретают всеобщую значимость для науки отнюдь не отдельно
от их уникальной личностной манеры мысли и творчества, но лишь вместе с нею (1, с. 141-142).
[Нормы науки]
В деятельности ученых нормы науки регулируют процесс изучения объектов, использования и
преобразования знания; они также организуют взаимодействие индивидов, групп, научных учреждений и
тех инстанций общества, которые заняты регулированием научно-исследовательской деятельности*.
[* Примечание] Вопрос о нормах науки анализировался нами в статье «К проблеме научной обоснованности
норм». Для дальнейшего рассуждения нам понадобятся данные в этой статье общие характеристики норм
науки:
«Научно-исследовательскую деятельность регулируют — в их целостности и взаимодействии — три
основных типа норм:
1) приобретающие нормативный характер методологические установки разной степени общности, которые
регулируют отношение познающего человека к познаваемому объекту, а также к знанию, концепциям,
гипотезам;
2) нормативные принципы, регулирующие совокупный процесс научно-
486
исследовательской деятельности как деятельности социальной, коллективной (они регулируют отношение
индивида к своему труду, к другим ученым и коллективам, отношения между коллективами и
учреждениями науки);
3) нормы и принципы, которые регулируют взаимоотношения между учеными, научными коллективами и
учреждениями, с одной стороны, и обществом в целом — с другой, нормативно фиксируют роль, престиж,
ценность научного познания для данного общества.
Нормы первого типа можно обозначить как познавательные. Нормы второго типа мы считаем
целесообразным назвать социальными внутринаучными нормами. К третьему типу принадлежат
общесоциальные нормы, касающиеся науки» [Вопросы философии, 1978. № 7. С. 113. — Ред.].
Во всех случаях реальная значимость норм удостоверяется не иначе как через сознание и действия
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
256 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
256
конкретных личностей. Индивид становится ученым не только благодаря тому, что осваивает некоторые
эвристические правила действия с материальными и идеальными объектами, но и потому, что
«интериоризирует» их, рассматривает как общезначимые, «сплавляет» с миром своих идеалов, ценностей,
ориентаций; он овладевает нормами и как принципами взаимодействия с другими учеными, с научными
коллективами. Нормы всякой деятельности, включая научно-исследовательскую, — один из механизмов,
через которые общество, исторический процесс влияют на индивида, а индивид воздействует на
исторически определенные общественные формы, сообщая им относительную устойчивость и
динамичность. Применительно к различным сферам человеческого труда взаимодействие индивида и
общества через посредство норм существенно варьируется, что и в случае науки требует специального
изучения <...> (2, с. 91-92).
Объективные социальные изменения, совершившиеся как вне духовной культуры, так и внутри нее, не
только «предъявили» людям знания весьма серьезный общественно-исторический запрос, но и подготовили
самые различные (экономические, политические, организационные) возможности для ответа на него. Могут
возразить: какое отношение столь обобщенные и с четкостью устанавливаемые лишь позже социально-
исторические характеристики имеют к внутреннему миру личности?
И действительно, есть немало оснований считать, что люди, жившие в XVII в., редко мыслили в понятиях,
близких таким, как «исторический запрос», «общественная потребность». Они в самом деле не знали, что их
век завершает в ряде стран Европы эпоху первоначального накопления, что грядет эра промышленного
капитализма. Даже тем, кому — в соответствии с объективными, но позже установленными
характеристиками — суждено было стать идейными провозвестниками и защитниками капитализма, по
большей части не осознавали свою классово-идеологическую приверженность сколько-нибудь отчетливо.
Да и сама буржуазия как самостоятельный класс только еще консолидировалась.
Отмечая, что многие важнейшие объективные характеристики эпохи были уловлены социальным знанием
лишь значительно позже, нельзя сбрасывать со счета другой существенный факт: сами объективные
социальные изменения становятся возможными только там и тогда, где и когда происходят коренные
преобразования личностного мира. Исследуемый ис-
487
торический период не составляет исключения. Применительно к науке сказанное означает: возникновению
нового социального типа научно-исследовательской деятельности сопутствуют, а в ряде аспектов и
предшествуют процессы изменения личности ученого, его ориентации. Только на основе таких изменений
совершается формирование и формулирование общих нормативных принципов науки, которые, в свою
очередь, сообщают невиданное ускорение личностным преобразованиям.
В этом процессе необходимо различать взаимосвязанные стороны и механизмы. Прежде всего требуют
более конкретного изучения механизмы связи людей знания с преобразованиями общества и его культуры.
Наиболее прозорливые из людей знания в той или иной форме улавливали именно социальный «запрос»
эпохи, обращенный к науке. Для нас существенно отметить, что важнейшей «опосредующей инстанцией»
стали преобразования личностного мира, формирование самой личностью, занятой в науке, идеалов,
ценностей, ориентации, через которые запросы общества реально включались в сознание, мировоззрение
ученого и определяли (хотя и не без конфликтов, противоречий) соответствующую систему действий. При
этом в значительной степени интерферировали два процессa: выработка новых личностных ориентации
человеком знания и формулирование общезначимых норм научно-исследовательской деятельности. Для
того чтобы осуществилось такое взаимопереплетение, требовалось важное условие: люди знания, занятые
самовоспитанием и личностной саморефлексией, должны были почувствовать, что происходящие с ними
изменения, включая несовместимость с традиционным типом «ученого», имеют не просто субъективный
смысл, а глубочайшее объективное значение для всего общества. Более того, должна была возникнуть
своеобразная синхронность субъективных переживаний, индивидуальных действий многих и многих людей
знания, а их единство должно было превратиться в объективный факт культуры, в важную форму
социального действия. <...>
Поэтому вполне оправданно вести исследование формирования норм науки, избрав своеобразной «точкой
отсчета» мир конкретно-исторической личности ученого (в данном случае — XVII века), преобразование
его идеалов, ориентаций, ценностей, даже, казалось бы, сугубо личностных переживаний и находя среди них
такие, которые оказались «работающими» принципами науки, нормами, регулировавшими ее
функционирование в ту эпоху, а в видоизмененной форме сохранившимися в науке и до сего времени.
Необходимо сделать одно замечание относительно особенностей метода исследования науки с применением
такой «точки отсчета». Разумеется, он никак не исключает других методологических средств работы —
таких, например, какие применяются, когда выясняют главным образом объективные процессы,
происходящие в обществе (технико-экономические, политические, идеологические и др.), и выявляют их
влияние на науку, взятую в виде некоей целостности, когда рассматривают формы и способы деятельности
научных сообществ и т.д. Что касается изучения личности ученого и норм науки, то и здесь, конечно,
возможны многообразные способы подхода. <...>
Личностный мир конкретного человечка любой эпохи чрезвычайно сложен и противоречив. Порою мы,
соблазненные поисками «исторических
488
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
257 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
257
созвучий» с нашей эпохой, несколько сглаживаем противоречивый контекст деятельности и самовыражения
личности ученого прошлых исторических периодов. Нередки случаи, когда исследователи сначала берут
нормы науки в виде некоторой «идеальной модели», а потом наталкиваются на обескураживающий факт:
реальное поведение ученых и их действительные ориентации представляются сплошь да рядом отклонением
от «чистых» нормативов. В таком положении оказался на первых этапах формирования своей концепции
столь серьезный социолог науки, как Р.Мертон, что впоследствии заставило его ввести идею об
«амбивалентности», т.е. двойственности, противоречивости ориентаций и действий ученого в том случае,
когда при наличии внутренних колебаний ученый все-таки действует в согласии с «чистой» нормой науки.
Думается, дело не только в сложности процесса освоения и применения учеными норм науки. Само
формирование и формулирование последних — не менее противоречивый процесс. Гипотеза, от которой мы
далее будем отправляться и которую будем обосновывать, состоит в следующем.
Обязанные своим происхождением конкретной эпохе и конкретным личностям, нормы науки рождаются не
в «чистом виде» — не только в форме самых общих нормативных идеалов, которые настолько отвечают
сущности науки и настолько «отвлечены» от исторических условий, что оказываются пригодными и для
последующих периодов. Если для целей исследования и, возможно, для целей воспитания полезно
оперировать только «идеальной» нормативной моделью, то следует учитывать, что в действительной
практике научно-исследовательской деятельности определенного исторического периода «работает» иной
— сложный, противоречивый — сплав нормативных принципов. Они реально «работают» в качестве норм
именно потому, что общие «идеальные» принципы конкретизируются и порой довольно существенно
модифицируются благодаря «разрешающим» и «запрещающим» принципам разной степени обобщенности,
детализированности. Независимо от того, сколь четко сформулированы такие принципы именно в качестве
норм, они все-таки реально «работают», действительно организуют познавательные действия ученых и их
общение. <...> Формирование и применение норм науки, взятых в их целостности, — труднейший
социальный процесс, тесно связанный с другими сторонами развития общества и его культуры. Подобно
тому как в борьбе со старыми знаниями и методами, в напряженном творческом поиске ученого, в муках
сомнения и своеобразного самоотрицания рождаются новые идеи, гипотезы, концепции, — подобно этому
нормы науки не «наследуются» как некое неизменное достояние, но получают новый смысл и содержание,
пополняются достаточно конкретными новыми нормативными принципами, обретаемыми на тернистом
пути компромиссов, временных поражений и частичных побед. Формирование и формулирование учеными
новых нормативных принципов научной деятельности — никак не плавный и безличный процесс, но тоже
напряженнейший поиск, порой приобретающий характер сложнейших личностных драм и социальных
трагедий. Это ведь и борьба ученого с самим собой, сложное преобразование личностью собственных
ориентации. Но чтобы понять ее смысл для отдельных ученых, для инсти-
489
тута науки, для общества и судеб его культуры, не следует, повторяем, ограничиваться самыми общими
формулировками, где ориентации ученого и нормы науки предстают только как идеалы, — необходимо
рассматривать их в той живой и противоречивой конкретности, в какой идеалы переплетаются с
многообразными реальными (функциональными) ориентациями и нормативами, которые в своеобразной для
науки форме выражают исторически значимое противоборство нового и старого на социальной арене
вообще, на почве культуры в частности и в особенности (2, с. 94-99). <...> Нормы науки не сводятся, как
принято изображать их в социологии науки, к трем-четырем нормам-идеалам, сформулированным столь
общо, что они становятся приложимыми к науке вообще — и далекими от реальной практики науки.
Гораздо точнее, как нам представляется, понимать нормативные принципы науки как исторически
конкретную, сложно дифференцированную систему взаимосвязанных нормативных установлений
различной степени общности и различного уровня. Нормативные элементы системы находятся в процессе
модификации или коренного изменения. В систему включаются вновь возникающие элементы; между
новыми и старыми нормативными принципами приходится выбирать, что, как отмечалось, порождает
борьбу и конфликты внутри общества, института науки и в «микрокосме» конкретной личности. Система
норм науки объединена со многими реальными компонентами действительного научно-исследовательского
процесса — с самим исследованием, с общением ученых, с возникновением и функционированием научных
учреждений. Обычно эта система многообразнее, сложнее, противоречивее, нежели ее отражение в
произведениях и документах, где делаются попытки фиксировать господствующие и вновь возникающие
нормы, сделать их объектами осуждения или признания, т.е. превратить в осознанный факт для научного
сообщества. Поэтому пристальное внимание к стихийному нормативному творчеству не менее важно, чем
изучение рефлективных по отношению к нему формулировок. Степень дифференцированности и
проясненности нормативной системы, складывающейся в определенный период развития науки, —
важнейшее свидетельство ее социально-исторической обусловленности, показатель внутренней социальной
интегрированности науки и ее способности функционировать именно в качестве относительно
самостоятельного социального организма (2, с. 107).
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
258 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
258
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ШВЫРЕВ. (Род. 1934)
B.C. Швырев — российский философ, специалист по теории познания, методологии науки, проблемам
природы философского знания; доктор философских наук, главный научный сотрудник Института
философии РАН, преподаватель философии в вузах.
В работе «Теоретическое и эмпирическое в научном познании» (1978) Швырев сформулировал концепцию
соотношения теоретического и эмпирического в науке, основанную на различении деятельности
применения и деятельности развития концептуального аппарата науки, взаимоотношения генетического и
функционального аспектов научного познания.
В настоящее время Швырев разрабатывает концепцию современной неклассической рациональности. Он
эксплицирует значения понятий «открытость» и «закрытость» применительно к типам рациональности,
рассматривая ее в контексте ментальных установок и широком спектре возможностей ее существования.
В качестве отличительных признаков современной рациональности выделяются критико-рефлексивная
направленность на исходные посылки и возможности различных позиций рационального познания
(метарациональность), органически восходящие к метарациональности «открытость» неклассической
рациональности, т.е. постоянная готовность к самокритике и самосовершенствованию, изменение
отправных установок рациональности, оказывающейся зависимой от рассмотрения отношений человека к
миру (так называемое человеческое измерение современной неклассической рациональности),
диалогичность современной рациональности по отношению к формам внерациональной ментальности.
Методологические проблемы современной рациональности рассматриваются Швыревым в контексте
проблематики современной философии образования. Среди последних ero работ: «О понятиях «открытой» и
«закрытой» рациональности (рациональность в спектре ее возможностей)» // Рациональность на перепутье.
Кн. 1. М., 1999.; «О деятельностном подходе к истолкованию «феномена человека» (попытка современной
оценки)» // Вопросы философии. 2001. № 2.
T.Г. Щедрина
Тексты приведены по кн.:
1. Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М: Наука, 1978.
2. Швырев B.C. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. №6. С. 91-105.
491
<...> Теоретическое и эмпирическое исследование и соответственно теоретическое и эмпирическое знание
выступают в реальной науке в многообразии своих частных форм и проявлений. Попытаемся, однако,
выявить какие-то признаки, которые можно было бы связать с наиболее общими представлениями о
теоретическом и эмпирическом. <...> (1, с. 247)
<...> Если взять эмпирическое познание, эмпирическое исследование, то в качестве такого общего признака
иногда рассматривают первичность эмпирического исследования перед теоретическим. В этом смысле
говорят о том, что теоретическое знание «надстраивается» над эмпирическим, что оно является результатом
обработки эмпирических фактов и пр. Безусловно, формированию теоретического знания о какой-то
предметной области всегда предшествует некоторое дотеоретическое знание. Это верно как в отношении
науки в целом, так и в отношении отдельных ее фрагментов. <...> (1. С.248)
<...> зависимость эмпирического исследования от теоретического в современной развитой науке отнюдь не
означает какого-либо поглощения эмпирического исследования теоретическим. Напротив, как раз в
современной науке в ее наиболее развитых формах наиболее рельефно выступает необходимая функция
эмпирического исследования в научном познании в целом. Поскольку наука не представляет собой какой-то
замкнутой сферы искусственных концептуальных конструкций, а является знанием об объективной
действительности, она должна иметь выход в сферу «живого созерцания» реальных явлений, фиксируемых в
наблюдении и эксперименте. <...> (1, с. 249)
<...> И теоретическое, и эмпирическое исследования представляют собой <...> взаимообусловленные, в
равной мере необходимые стороны, компоненты науки, как органического целого. Наука в целом
предполагает сочетание, взаимосвязь этих сторон. В рамках науки как целого они, однако, могут
реализоваться в относительной самостоятельности друг от друга. Тем не менее, даже будучи осуществляемы
в относительной самостоятельности, они всегда предполагают друг друга. Так, эмпирическое исследование,
когда оно протекает независимо от теоретического, всегда исходит из определенной концептуальной сетки,
существующей в данной науке, задаваемого этой сеткой взгляда на мир, на объект исследования. <...> (1, с.
252)
<...> Если принять идеализацию, при которой любой фрагмент научного знания, а в пределе и научное
знание в целом изображается как некоторое абстрактное мысленное образование, своего рода безмерная
математическая точка знания, обладающая только тем свойством, что она выражает некоторое
мыслительное содержание, является понятийным отображением какой-то стороны объективной
действительности, то этот идеализированный объект, представляющий собой концептуальную
реконструкцию научного знания, можно представить как точку приложения сил, связанных с двумя родами
деятельности — во-первых, деятельности по применению данного знания для обработки, ассимиляции
действительности, лежащей вне знания, деятельности по его «идеализации» в широком смысле этого
термина и, во-вторых, деятельности, направленной на само это мысленное содержание, его анализ,
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
259 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
259
преобразование и т.д. <...> В представленном в та-
492
ком виде идеализированном объекте оба «вектора» познавательной деятельности замыкаются на одном и
том же элементе — мысленном образовании, которое в одном случае выступает как средство деятельности,
а в другом — как объект деятельности. Вхождение одного и того же мысленного образования в состав обеих
деятельностей обусловливает их изначальную связь. <...> (1, с. 254)
<...> Используемое нами для экспликации понятий теоретического и эмпирического исследования
различение деятельности, направленной на применение концептуальных форм, и деятельности,
направленной на сами эти формы, на их совершенствование и развитие, в неявном виде содержится уже в
достаточно хорошо известном и имеющем многовековую традицию различении двух планов исследования
форм, выступающих исходными единицами анализа знания. Речь идет, конечно, не об отождествлении этих
двух различений, а только об указании на их внутреннюю смысловую связь.
Именно наличие этих указанных выше «векторов» мыслительной деятельности, задающих ее
принципиальную двухразмерность, обусловливает семантическую двухвалентность знаковых структур,
выражающих концептуальные образования, что находи свое отражение в многовековой традиции,
исходящей из различения «объема» и «содержания» понятия в традиционной логике, связанной со спорами
о «сущности» и «существовании» в схоластической философии, продолжающейся в дискуссиях о
«значении» и «соозначении» имени в логике XIX столетия и в наше время проявляющейся в логико-
семантических концепциях «смысла» и «значения», «интенсии» и «экстенсии» и т.п. <...> (1, с. 255)
<...> Конкретизация понимания теоретического и эмпирического в научном познании связана прежде всего
с различением теоретической и эмпирической стадий в развитии пауки в целом и теоретического и
эмпирического исследования как двух необходимых компонентов научного познания на каждой из этих
стадий.
Таким образом, говоря об эмпирическом и теоретическом в научном познании, необходимо различать, с
одной стороны фазы, стадии в развитии науки, характеризующиеся большей или меньшей теоретизацией, и
взаимосвязанные и взаимопредполагающие типы познавательной деятельности, направленной
соответственно на развитие концептуального аппарата и на его апробирование, испытание в эмпирическом
исследовании. Эмпиричность в научном познании может поэтому пониматься двояко: как необходимый
момент всякого научного познания, связанный с функцией испытания концептуального аппарата в его
применении к данным наблюдения и эксперимента, и как исторически преходящая фаза науки, связанная с
недостаточным развитием концептуального аппарата, описательностью и пр.<...>(1,с. 368-369)
<...> Анализируя проблему рациональности в целом, следует исходить из многообразия форм
рациональности, <...> из определенного спектра возможностей реализации принципов рациональности. И
исходным, как мне представляется, может здесь стать различение открытой и закрытой рациональности.
493
Это различение в основе своей связано с различными способами работы с концептуальными конструкциями
рационального сознания в пауке и философии. Объективно в реальной рационально-познавательной
деятельности тесно переплетены и органически взаимосвязаны два ее типа. Деятельность первого типа
связана с движением в некоторой заданной концептуальной системе, исходит из определенной
совокупности выраженных с большей или меньшей степенью эксплицитности предпосылок и положений,
лежащих в основании этой системы, определяющих ее рамки и структуру. Эта деятельность предполагает
уточнение входящих в концептуальную систему абстракций и понятий, выявление новых связей между ее
элементами, экспликацию имеющегося в ней рационально-познавательного содержания, <...> ассимиляцию
новой эмпирической информации в рамках данной концептуальной системы, объяснение и предвидение на
ее основе и пр.
Пользуясь известным термином Т. Куна, можно сказать, что охарактеризованная выше деятельность
является деятельностью в рамках известной парадигмы, внутрипарадигмальной деятельностью. Важно
заметить, что пределы этой «внутрипарадигмальности», закрытости концептуального пространства могут
быть различными. Это может быть парадигма в собственном смысле Т. Куна, но это может быть
деятельность в рамках какой-либо теории, концепции, гипотезы и т.д. Во всех случаях работа протекает в
некоем закрытом концептуальном пространстве, очерчиваемом содержанием некоторых утверждений,
выступающих в данном познавательном контексте как исходные, не подлежащие критическому анализу.
Было бы ошибочным как-то недооценивать познавательную значимость такого рода деятельности, не говоря
уже о том, что в реальной, фактически существующей науке количественно она играет доминирующую
роль. Было бы также неправильно интерпретировать ее как нетворческую деятельность. Пользуясь
термином психологии, можно было бы назвать эту деятельность в ее творческих конструктивных аспектах
«репродуктивным творчеством», т.е. творчеством в рамках некоторых фиксированных рациональных
концептуальных норм, смыслов, предпосылок, связанных с их уточнением, с ассимиляцией на их основе
нового познавательного содержания. Деятельность такого рода можно характеризовать как «закрытую
рациональность». <...> (2, с. 94-95)
<...> Между тем зарытой рациональности и в познавательной деятельности, и в ориентации практической
деятельности противостоит тот тип рационального сознания, который правомерно назвать «открытой»
рациональностью. Последняя предполагает способность выхода за пределы фиксированной готовой
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru
260 of 513
Философия науки = Хрестоматия = отв. ред.-сост. Л.А Микешина. = Прогресс-Традиция = 2005. - 992 с.
260