Микешина Л.А. Философия науки
Подождите немного. Документ загружается.
Глава 3. Структура познавательной деятельности 121
Конвенции в социально-гуманитарном знании
Проблема конвенциональности рассматривалась
преимущественно по отношению к естественнонаучному знанию,
принимаемому за научное знание в целом, и очевидно, что новые
особенности конвенциональных элементов и процедур могут
проявиться при исследовании природы социально-гуманитарного
познания. Как и в естественных науках, в обществознании широко
представлены такие формы конвенций, как языковые, вообще
знаковые системы, операциональные, измерительные приемы и
единицы, логические правила, когнитивные стандарты в целом.
Однако в отличие от естествознания, где, например, соглашение
относительно выбора единиц измерения является в большинстве
случаев тривиальностью, в социальном познании принятие таких
конвенций оборачивается трудноразрешимой проблемой перевода на
язык математики качественных свойств и характеристик.
Так, в конкретно-социологических исследованиях качественные
характеристики (например, социальная принадлежность, мнения
людей и т. п.) не имеют установленных эталонов измерения и
конструируются в соответствии с природой изучаемого объекта и
согласно гипотезе исследования. Практические возможности
измерений существенно зависят от умения исследователя найти или
изобрести, обосновать надежную измерительную процедуру, добиться ее
принятия научным сообществом. В частности, важнейшая процедура
конструирования шкалы измерений включает конвенциональные
моменты, требующие качественной классификации объектов (в
рамках концепции исследования), выделенных в качественном анализе
свойств, выявления эмпирических индикаторов свойств объекта,
поддающихся ранжированию, и др. Один из важных методов конкретно-
социологического исследования — контент-анализ также нуждается в
переводе качественной информации «на язык счета». Конвенциональные
моменты здесь существенно возрастают еще и в связи с таким важным
фактором, как мировоззренческие принципы, лежащие в основе отбора и
вычленения объектов анализа. Таким образом, творческая активность
исследователя в эмпирической социологии существенно проявляется
через широкое использование метода конвенций. В то же время здесь
особенно наглядны как «издержки» плохо обоснованных
соглашений, так и соответствующие способы их предупреждения и
снятия. В частности, разработаны и совершенствуются способы
проверки проце-
122
Часть I.
Философия познания
дуры измерения на надежность, которая определяется по трем
критериям: обоснованности, устойчивости и точности шкалы; для
измерительной процедуры сформулированы требования пригодности
(система измерения должна соответствовать объекту измерения,
эталон и единицы измерения должны точно фиксировать свойства и
признаки объекта, определенные программой исследования). Эти
способы реализуются в конкретном исследовании на эмпирическом
материале, т. е. апробация принятых конвенций здесь возможна и
широко применяется. В целом же следует отметить, что
неопределенность и неоднозначность вводимых конвенций вызвана в
значительной степени отсутствием разработанного понятийного
аппарата перехода от теоретических конструктов к эмпирическому
материалу.
Специфика и проблемы социально-гуманитарного познания,
трудно поддающегося кваншификации, введению математических
методов, а также экспериментальной проверке (т. е. процедурам,
которые позволяют успешно снимать «издержки» конвенциональных
моментов), особенно ярко проявляются в тех случаях, когда
исследователи обращаются к компьютерному моделированию.
Так, работы ученых в области инженерной лингвистики и
машинного перевода дают богатый материал для понимания
природы гуманитарного знания, особенностей его методов, в том
числе конвенций, в частности в лингвистических науках. Как
показал опыт инженерно-лингвистических исследований, одной
из главных трудностей для языковедов было отсутствие
методологического аппарата, позволявшего корректно
применять фундаментальные лингвистические теории к
конкретному языковому материалу в прикладных исследованиях.
Невозможность осуществить проверку соответствия теории
реальному положению дел приводила к тому, что лингвисты, как
отмечал Р.Г. Пиотровский, вынуждены были опираться сразу на
несколько, часто взаимоисключающих друг друга гипотез.
Очевидно, что в этом случае проблема конвенции возникает как
проблема выбора гипотезы (теории) и лежащего в ее основе
понятия; критерием такого выбора служит в лучшем случае
формальная истинность. Так, в 50—60-х годах XX века была
предпринята попытка осуществить машинный перевод на основе
концепции глубинных структур и их трансформаций Н.
Хомского, принятой без предварительной экспериментальной
проверки. Только через пятнадцать лет поисков с гигантскими
затратами выяснилось, что концепция Хомского не имеет
отношения к машинному переводу. Сходная гносе-
Глава 3. Структура познавательной деятельности 123
ологическая ситуация сложилась в такой отрасли инженерной
лингвистики, как автоматическое распознавание и понимание устной
речи. Эта концепция безоговорочно опиралась на гипотезу, согласно
которой звучащая речь представляет собой набор дискретных единиц
— фонем. Понимание фонемы как однородного звука, нечленимой
единицы принималась фонетистами и акустиками на веру, без
предварительной проверки. Однако неудачи в построении систем по
распознаванию слитной речи показали, что данная гипотеза не отражает
важнейших свойств звука. В конечном счете исследователи пришли к
пониманию конвенциональной природы понятия фонемы и стали считать
ее всего лишь более или менее удобной гносеологической гипотезой-
фикцией. В практических исследованиях эта единица была заменена
другими, более адекватно представлявшими объективные свойства
звуковой речи. Таким образом, очевидно, что научный поиск, в
частности в лингвистических науках, невозможен без
конвенционального выбора гипотезы (и, соответственно, понятий,
единиц и методов измерения) в качестве «рабочей», поскольку
отсутствует или весьма несовершенен концептуальный и
операциональный аппарат применения лингвистических теорий к
эмпирическому языковому материалу и невозможна прямая (в
эксперименте) проверка соответствия гипотезы положению дел.
Подобная ситуация имеет место и в социологических исследованиях.
Отсюда возникает методологическое требование, все более
осознаваемое исследователями-гуманитариями: необходимы
постоянный критический анализ оснований гипотез, апробация
входящих в них явных или неявных конвенций, сознательное
преодоление тенденции к возведению содержания таких соглашений
в ранг объективных законов.
Конвенции в познавательной деятельности, отражая ее
коммуникативный характер, могут получить статус научных понятий,
гипотез, методов, по существу, только при коллективном их
принятии. Как отмечал Ст. Тулмин, индивидуальная инициатива
может привести к открытию новых истин, развитие новых понятий —
это дело коллективное. Новое предложение станет достойным
экспериментирования и скорейшей разработки после того, как будет
коллективно признано заслуживающим внимания.
Отечественный философ науки В.Н. Порус обратил
внимание на то, что при всех различиях есть нечто общее,
связывающее все варианты конвенционализма. «Это —
признание того факта,
124
Часть I. Философия познания
что конвенции заключаются отнюдь не всеобщим согласием всех
участников научных познавательных процессов, не каждым членом
научного сообщества и не всем сообществом в целом, а теми учеными,
которые образуют элитную группу, формируют мнения и принципы
деятельности научных сообществ. Именно эти авторитеты формулируют
те ценности, следование которым полагается целесообразным и потому
рациональным. Таким образом, расходясь в определениях этих
ценностей, конвенционалисты всех типов и видов согласны в том, что
принятые конвенции по сути выступают как определения
рациональности, а следование этим конвенциям — как доказательство
лояльности ученых по отношению к законам разума» (Порус В.Н.
«Радикальный конвенционализм» К. Айдукевича и его место в
дискуссиях о научной рациональности // Философия науки. Вып. 2.
Гносеологические и логико-методологические проблемы. М., 1996. С.
75). Констатация этих фактов выводит нас на такую проблему, как
принятие и функционирование конвенций в условиях
профессионального согласия (консенсуса) или несогласия
(диссенсуса). Под консенсусом понимают степень консолидации,
согласованности в научном сообществе относительно когнитивных
стандартов, онтологических предпосылок, системы ценностных
ориентаций в целом. Согласие (несогласие, рассогласование)
исследуется как своеобразный коммуникационный механизм в самых
различных функциях, одна из которых — быть логическим
основанием развития научного знания, что имеет значение и для
понимания природы обществознания. В частности,
методологический консенсус представляет собой принятие
конвенций в отношении когнитивных стандартов для выбора
центральной, первоочередной проблемы, предпосылок ее
исследования, приемлемых теоретических подходов, методов и
приемов, полезных методик.
Сама по себе высокая степень консенсуса не гарантирует
результативности исследования, если единодушно принятые
конвенции носят тривиальный характер, находятся в стороне от
коренных содержательных проблем. Следовательно, влияние
консенсуса на развитие знания существенно зависит от характера
самой методологии, конвенционально выбранной исследователями.
В гуманитарном познании обычно предлагается множество значений
и истолкований результатов эмпирических исследований, ученые
проявляют тенденцию каждый раз предлагать собственную
интерпретацию наблюдений. Отсюда в целом можно
Глава 3. Структура познавательной деятельности 125
ожидать довольно незначительный консенсус. Обнаруживается
своеобразный парадокс: при высоком уровне конвенциональности
есть весьма незначительный консенсус, т. е. много условно принятых
и введенных понятий, определений, гипотез и т. п., но нет
стабилизированного согласия относительно их понимания и
интерпретации даже в рамках одной школы, направления. Это
говорит о том, что следует всегда иметь в виду возможное
несовпадение принятых конвенций и консенсуса, — в целом о
достаточно широком распространении подобной ситуации, вовсе не
являющейся иррациональной или непродуктивной.
К проблеме консенсуса и диссенсуса обращался
американский философ и методолог Л. Лаудан в монографии
«Наука и ценности» (1984); его идеи представляются не
устаревшими, но до сих пор не оцененными в отечественной
литературе, несмотря на то, что их актуальность, несомненно,
возрастает в связи с признанием объективной значимости
плюрализма целей, ценностей, многообразия их интерпретаций.
В разные периоды развития философии науки на первый план
выходила либо проблема объяснения высокой степени согласия,
которая достигается в науке XX века (40—50-е годы), либо
загадка периодической вспышки разногласий в науке и их
рационального разрешения (60—70-е годы). По-видимому,
существует необходимость некой единой теории, объясняющей
возникновение и взаимопереход консенсуса и диссенсуса в науке.
Именно такую теорию и предлагает Лаудан, предварительно
подчеркивающий, что в гуманитарных и общественных науках
расхождения носят характер «эпидемии», тогда как
естествознании большая часть ученых находится в согласии, во
всяком случае, относительно фундаментальных компонентов
знания. Традиционно считалось, что разногласия возникают
только в том случае если свидетельства о фактах являются
относительно слабыми и неполными и достаточно привлечь
дополнительные доказательства или соответствующие правила —
и согласие будет достигнуто.
Лаудан полагает, что проблема должна рассматриваться на
«пересечении между работами философов и социологов»,
поскольку согласие, в частности при выборе теории,
складывается не только в отношении фактического, но и в
отношении методологического и аксиологического моментов.
Кроме того, необходимо учесть, что классическое стремление
рассматривать консенсус условием рациональности, а диссенсус
— иррациональности подрывается целым рядом реально
действующих в науке факторов.
126
Часть I. Философия познания
По Лаудану, их четыре: научные исследования постоянно находятся в
ситуации дискуссий, являющихся их неотъемлемым свойством;
отношения между теориями могут определяться «тезисом о
несоизмеримости»; существуют ситуации «недоопределенности» теорий
эмпирическими данными; наконец, возможна успешная
исследовательская деятельность в «состоянии диссенсуса», а ученые,
имевшие высокие достижения, чаще всего нарушали установленные
нормы. Из этого следует, что консенсусная модель неполна и не
соответствует реальной науке, обычной характеристикой является
скорее диссенсус — положение, поддерживаемое также Т. Куном.
Господствующей моделью всякого научного обоснования, по
Лаудану, является иерархическая, на нижнем уровне которой
обсуждается «фактическое» (фактуальный консенсус), затем
общепризнанные методологические правила как средства
достижения целей науки (методологический консенсус), наконец,
консенсус ценностей и целей. Последний либо не осознается, либо не
принимается во внимание, поскольку всегда считалось, что ценности
и цели исследования у всех одни и одинаково понимаются. Эта
модель «постулирует однонаправленную лестницу обоснований» от
целей к фактическим утверждениям, тогда как в реальной науке
обоснование идет в любом направлении, связывая цели, методы и
результаты. Лаудан убежден, что нет привилегированных уровней,
аксиология, методология и фактические утверждения с
неизбежностью взаимодействуют и переплетаются. Рассмотрение в
целостности всех трех уровней выражает существо «сетевой модели»
научной рациональности, позволяющей понять многообразие их
сочетаний, лежащих в основе консенсуса или диссенсуса.
Сетевая модель, по Лаудану, расширяет представления о научной
рациональности, не связывая ее только с консенсусом относительно
цели, фактов или методов, и тем более потому, что происходит
постоянный «сдвиг познавательных ценностей», изменяются теории
и методы, соответственно, применяются новые конвенции,
исключаются старые, консенсус и диссенсус существуют всегда,
дополняя друг друга и отражая общий коммуникативный характер
науки. Эти идеи могут стать основой для дальнейшего изучения в
философии науки и эпистемологии проблемы конвенциональности
как следствия коммуникативных отношений в научном познании.
Глава 3. Структура познавательной деятельности 127
Литература
Основная
Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Он же.
Избр. произведения. М, 1990.
Лаудан Л. Наука и ценности // Современная философия науки: знание,
рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада: Хрестоматия.
М., 1996.
Позер X. Правила как формы мышления. Об истине и конвенции в
науках // Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм
мышления. СПб., 1999.
Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр. работы. М., 1983.
Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. Чары Платона. М., 1992.
Порус В.Н. «Радикальный конвенционализм» К. Айдукевича и его место
в дискуссиях о научной рациональности // Он же. Рациональность.
Наука. Культура. M , 2002. Пуанкаре А. О науке. М., 1983.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
Чудинов Э.М. Природа научной истины. М., 1977. Ядов В.А.
Социологическое исследование (методология, программа, методы). М.,
1972.
Дополнительная
Вебер М. Смысл «свободы от оценки» в социологической и
экономической науке // Он оке. Избр. произведения. М., 1990. Дюгем П.
Физическая теория, ее цель и строение. СПб., 1910. Карнап Р. Значение и
необходимость. М., 1959.
Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции //
Структура и развитие науки. М., 1978.
Пиотровский Р.Г. Лингвистические уроки машинного перевода //
Вопросы языкознания. 1985. № 4. Тулмин Ст. Человеческое понимание.
М., 1984.
Вопросы для самопроверки
1. Какова роль коммуникаций в познании?
2. Социальная природа познавательных конвенций.
3. К. Поппер о конвенциональной природе норм и правил в науке.
4. Почему принятие конвенций связано с моральной
ответственностью?
128 Часть I. Философия познания
5. А. Пуанкаре о природе конвенций в естествознании.
6. Какую функцию выполняют конвенции в естественных и
искусственных языках?
7. М. Вебер о роли соглашений в социологии.
8. Вычлените и назовите базовые конвенции в познании.
9. Место конвенций в методах конкретно-социологических
исследований.
10. Как понимать взаимодействие консенсуса и диссенсуса в науке?
Глава 4
ПРОБЛЕМА НАДЕЖНОСТИ ЗНАНИЯ.
СОВРЕМЕННОЕ ПОНИМАНИЕ
ПОЗНАВАЕМОСТИ МИРА
Рассмотренные в предыдущих главах проблемы
рационального и иррационального, бессознательного и интуиции,
а также фундаментальных процедур познания — репрезентации,
интерпретации и конвенции показывают, сколь велика роль в
научном познании допонятийных, неформальных, вненаучных
компонентов, проистекающих из особенностей принадлежащего
обществу познающего человека, его ценностей, истории и
культуры. Из этого следует, что научное знание не может быть
полностью обоснованным, доказанным, проверенным, оно всегда
в разной степени гипотетично, содержит интуитивные
моменты, относительно истинно. В таком случае встает
проблема надежности нашего знания, которая в философии
традиционно обсуждается как вопрос о познаваемости мира.
Поиск ответа на этот вопрос идет уже тысячелетия и
представлен идеями скептицизма, критикой релятивизма,
различными учениями об истине.
§ 1. Скептицизм и познаваемость мира
Ответы на вопрос о познаваемости мира и надежности
знания во многом зависят от исходной философской позиции, в
частности, казалось бы, единая реалистическая позиция,
признающая существование независимого от сознания мира, дает
целый спектр представлений о возможности его познании. По Г.
Фоллмеру, есть наивный реализм — существует реальный мир, он
таков, каким мы его воспринимаем; критический реализм —
реальный мир не во всех чертах таков, каким он нам
представляется; строго критический реализм — ни одна из
структур реального мира не является таковой, какой она
представляется; наконец, гипотетический реализм —
предполагается, что существует реальный мир, имеющий
определенные структуры, что эти структуры частично познаваемы,
130
Часть I. Философия познания
а состоятельность самого предположения-гипотезы проверяема.
Гипотетический реализм «слабее», чем первые три вида реализма,
поскольку полагает, что все высказывания о мире имеют
гипотетический характер. Наивный реализм, все еще представленный
в обыденном сознании, в философии себя практически изжил,
поскольку не соответствует процессам, происходящим особенно в
современном научном познании, и в философии всегда подвергался
критике, начиная с античного скептицизма.
Главные идеи скептиков
Своей целью все скептики имели опровержение догматов всех
школ, для них всякое знание либо целиком и окончательно верно,
либо полностью ошибочно. Наука — это то, что непреложно и
непогрешимо, но если такого знания нет, то нет и науки. Призывая к
неустанным, настойчивым поискам истины, скептики всегда
стремились доказать равносильность противоположных суждений.
Нет критерия истины, истина недостижима, чувства вводят нас в
заблуждение, мы можем воспринимать несуществующее —
галлюцинации, сны, иллюзии; обманывает и разум, неспособный
разрешить противоречия; предлагалось воздерживаться от
высказывания «абсолютной истины» и признавать правдоподобные
или вероятностные высказывания.
Античные скептики, опровергая догматы других школ, стремились не
высказывать собственных догматических суждений, доказывали, что
притязания различных философских, вообще теоретических построений
на абсолютную истинность неправомерны, а истинность всех знаний
античности только вероятна и относительна. Очевидно, что эти идеи
достойны внимания философов всех времен. Античный скептицизм с
его исследовательской, ищущей устремленностью и разочарованием в
результатах, если они не окончательны, не разрушает философию, но
предлагает познающему быть невозмутимым, воздерживаться от
суждений об истине, теории, следовать опыту, обычаям, здравому
смыслу и благоразумию; в споре с другими философскими школами, в
первую очередь со стоицизмом, стремился преодолеть догматизм как
форму некритического философствования, религиозных учений,
определенного типа ментальности в целом. Скептические идеи и
сомнения относительно деятельности ума развивал известный
шотландский мыслитель XVIII века Д. Юм, полагавший, что всякое
знание «вырождается» в вероятность, поскольку существует
неопределенность в самом предмете