Микешина Л.А. Философия науки
Подождите немного. Документ загружается.
Глава 3. Структура познавательной деятельности 91
Хайдеггер, оно означает «поставление перед собой и в отношение
к себе». За этим стоит превращение мира в картину, точнее, —
понимание мира в смысле картины, что в свою очередь повлекло
превращение человека в субъект. Если в греческой философии
субъективизм невозможен, человек не выделен из бытия,
присутствует в нем, то после Декарта человек, как
представляющий субъект, противостоит миру, «идет путем
воображения», встраивает образ в мир как картину. Само
мышление стало пред-ставлением, устанавливающим отношение
к представляемому.
Репрезентация как познавательная операция в
научном познании
Понятие репрезентации широко представлено как в научном
познании, так и в европейской культуре в целом. В традиционном
смысле — это знаковые модели, представления образа идеальных и
материальных объектов, их свойств, отношений и процессов.
Рассматривая историю развития значения слова «репрезентация»,
Гадамер в «Истине и методе» напоминает о его сакрально-
правовом смысле. Оно было знакомо еще римлянам, в частности
в смысле платежеспособности, но в свете христианской идеи
воплощения и мистического тела получило новый аспект —
представительства: репрезентировать обозначает «осуществлять
присутствие». В каноническом праве оно стало употребляться в
смысле юридического представительства, соответственно,
репрезентируемая личность — это представляемое и замещаемое
кем-то, но репрезентант, осуществляющий ее права, от нее
зависим.
Государственно-правовое понятие репрезентации всегда
подразумевает «наличие замещения», и носитель общественной
функции — чиновник, депутат и т. д. как репрезентант оказывается
должным показывать себя таким, как это предписывает его роль.
Понимание репрезентации как представительства обсуждает Ж.
Деррида в «Грамматологии» в связи с идеями Ж.-Ж. Руссо,
обнаруживая новые аспекты этого феномена. Представительство-
репрезентация — это безоговорочное отчуждение, оно отрывает
«наличие» (репрезентируемое) от самого себя и вновь ставит его
напоказ перед самим собой. По Руссо, «выбирая Представителей,
народ теряет свою свободу, он перестает существовать», поэтому
абсолютно необходимо, чтобы «общая воля выражалась прямо,
собственным голосом», без передачи этого права репрезентанту.
Подвергая критике репрезентацию за «потерю наличия», Деррида
вслед за Руссо осознает полноту политической свободы лишь как
идеал и говорит о разных
92
Часть I. Философия познания
формах восстановления утраченного наличия, а соответственно, о
безоговорочной неполноте репрезентации и вместе с тем о ее
неизбежности. Его концепция деконструкции и «метафизического
присутствия», в конечном счете, основана на признании, что
человек всегда имеет дело только с репрезентациями, он стремится
к созданию все новых посредников, непосредственный контакт с
реальностью без посредничества невозможен, опосредование и
репрезентация «присутствия» неизбежны.
Проблема репрезентации обсуждается также в контексте
рассмотрения способа бытия искусства и онтологического
аспекта изображения. Гадамер полагает, что через репрезентацию
«изображение приобретает свою собственную действительность», и
только изображение делает представленное им собственно
изображаемым, живописным. Репрезентация изображения может
быть понята как особый случай «общественного события»,
религиозное изображение получает значение образца, а
изобразительное искусство закрепляет, а по существу создает те или
иные типы героев, богов и событий. В целом произведение
искусства мыслится как бытийный процесс, в котором вместо
абстракций существуют представления, игры, изображения и
репрезентации, в частности, в форме знаков и символов,
позволяющих чему-то «быть в наличии».
В эпистемологии (теории познания) репрезентация — это
представление познаваемого явления с помощью посредников —
моделей, символов, вообще знаковых, в том числе языковых,
логических и математических систем. Естественные и
искусственные языки — главные посредники, репрезентанты в
науке. Возможность и необходимость репрезентации выражает
модельный характер познавательной деятельности, при этом в
качестве репрезентанта-посредника может выступить любая
вещь, любой знак, символ, рисунок, схема и т. п. — все что угодно
может быть репрезентантом всего остального, т. е. замещать
находящийся за ним объект. Особо следует подчеркнуть, что
только сам субъект познания и деятельности определяет, что будет
в данной ситуации репрезентантом. Наше восприятие и
познавательное отношение к миру в значительной степени
формируется и изменяется под воздействием создаваемых
(выбираемых) нами самими репрезентаций. Из этого следует, что
наше представление о действительности — продукт собственной
деятельности, наши формы восприятия, способы видения и
понимания трансформируются в зависимости от того, какие
образцы репрезентации предписываются нам культурой и
внедряются практикой и образованием.
Глава 3. Структура познавательной деятельности 93
Именно такой подход к восприятию и репрезентации
разработал американский философ М. Вартофский, специально
исследовавший эту познавательную процедуру и стремившийся
преодолеть чисто натуралистическую трактовку восприятия.
Широко распространенные концепции «перцептивного
постоянства», «адекватности репрезентаций перспективы», а
также «экологическая оптика» Дж. Гибсона — это представления,
покоящиеся преимущественно на естественно-научных моделях и
предпосылках, не учитывающие влияния практики и культуры.
Вартофский обосновывает другую точку зрения,
представляющуюся перспективной не только для развития теории
восприятия и репрезентации, но в целом для понимания природы
человеческого познания как присущего бытию субъекта.
Согласно его концепции, человеческое восприятие, имея
универсальные предпосылки — биологически
эволюционировавшую сенсорную систему, вместе с тем является
исторически обусловленным процессом. Оно зависит от
интерпретаций, предрасполагающих нас к тому, что нам предстоит
увидеть, и управляется канонами, принятыми в культуре. Он не
отождествляет репрезентацию с отражением, где главное
неизменность, «зеркальность» и адекватность, он раскрывает более
богатое содержание этой операции, укорененной в специфике
субъекта, в истории и культуре.
Любые модели, например аналогии и конструкции,
математические модели, вычислительные устройства или
механизмы вывода, вообще репрезентации разной степени
истинности, представляют не только внешний мир, но и самого
познающего субъекта. В каждой модели-репрезентации
содержится отношение субъекта к миру и исследуемому объекту,
моделирование объектов мира вовлекает также своего творца или
пользователя. Очевидно, что отношение человека к миру носит
культурно-исторический характер, исследуя типы репрезентации
и их изменения в процессе развития познания, мы можем
корректно проследить влияние социальных и культурных факторов
на содержание и формы познавательной деятельности. Успешно
развивать теорию репрезентации возможно только в том случае,
если она будет основываться на практической деятельности,
социокультурном взаимодействии и коммуникации, тем самым
вводя «подлинно историческое... описание роста знаний».
Вартофский показал, что большая часть современной «философии
восприятия» продолжает исходить из архаичных моделей
ощущений XVII века, которые приняты здравым смыслом. Чтобы
объяснить этот феномен, он вводит понятие «визуального понима-
94 Часть I. Философия познания
ния (мышления)», как знания и применения «общепризнанных
канонов репрезентации» и «принципа постоянства формы».
Репрезентация вовсе не стремится к адекватности и направлена не
к «подлинному объекту», а скорее от него, к канонам и образцам,
принятым главным образом по соглашению, соответствующему
эволюции различных форм деятельности, практики. Репрезентация,
безусловно, предстает принятым по договоренности тождеством
репрезентатора и объекта, которое кажется «правильным», поскольку
соответствует принятому набору форм и образцов. Так, в рисовании
наклонный круг репрезентируется на плоскости эллипсом, что
соответствует канонам геометрической оптики. Но этот эллипс
воспринимается вопреки очевидности как круг, что является, по
выражению Вартофского, «культурным фактом», имеющим не только
перцептивную, но и коммуникативную природу. При этом навык
рисования эллипса по законам перспективы непосредственно связан с
видением его по законам такой репрезентации. В свою очередь,
визуальное понимание находится в прямой зависимости от практики и
приобретенных навыков рисования в соответствии с каноном, а сами
каноны в европейской культуре выведены из геометрической оптики
Ньютона. Обнаруживается важный факт: теория геометрической
оптики и изображение в рисунке перспектив стали фундаментальными
канонами нашего визуального понимания, или «здравого смысла»,
поэтому могут оказывать влияние на наше восприятие окружающей
среды, что в свою очередь обусловлено обучением, образованием, в
целом формированием способа видения окружающего мира.
Существует специальная проблема репрезентации в процессе
обучения и образования как «восхождения к всеобщему» (Гегель),
отчуждения от природного бытия. Речь идет о «формообразовании»
чувственных форм познания, особенно восприятия и основанной на
нем репрезентации, обеспечивающих не только «считывание», но и
осмысление реалий в контексте культуры. Здесь не может идти речи
о механическом «культивировании задатков», поскольку в процессе
образования как вхождения в культуру меняется вся сфера
чувственного познания индивида в целом, что и приводит к новому
пониманию действительности. При этом обучение не носит чисто
технологического характера, «визуальное понимание» как владение
канонами и образцами репрезентации предполагает в целом
принадлежность к определенной культуре, системе образования,
передающего эти каноны и образцы. Так, полученные в ходе
обучения и воспринимающей деятельности навы-
Глава 3. Структура познавательной деятельности 95
ки изображения перспективы и в целом способ видения,
соответствующий геометрической оптике, стали
фундаментальной компонентой европейского образования.
Индивид через эти базовые формы образования входит в сферу
собственно человеческого, отчуждаясь от природного «наивного»
видения и формируясь не столько как природное, сколько как
социальное существо. Формообразование восприятия и
опосредующих его репрезентаций — это и есть первый и
важнейший акт процесса образования, который в свою очередь
оказывает влияние на само содержание образования, поскольку
изменяет способ видения действительности и принципы ее
интерпретации. Мы рисуем так, как научились в соответствии с
канонами восприятия, а видим так, как рисуем. Однако это не
частный случай образования или всего лишь некий пример, но
сама его сущность. Образование как «восхождение ко всеобщему»
на уровне восприятия, осуществляющегося в принятых в культуре
репрезентациях, предстает как категория бытия, а не знания и
переживания, что было отмечено еще М. Шелером в «Формах
знания и образования».
Критика теории познания как «теории репрезентации»
Она представлена в известном полемическом труде Р. Рорти
«Философия и зеркало природы» (1979), где репрезентация
является одним из центральных понятий. Традиционная теория
познания Дж. Локка, Р. Декарта и И. Канта исходит из постижения
«ментальных процессов», «ума» как отдельной сущности, в
которой происходят эти процессы, и «активности
репрезентаций», делающих возможным познание. Познание
предстает как Зеркало Природы, точная копия (репрезентация)
того, что находится за пределами ума и ментальных процессов, и
задача заключается в том, чтобы найти наиболее точные
репрезентации. Соответственно, философия, как «трибунал
чистого разума», оценивает, выносит «приговор» и делит культуру
на те области, которые репрезентируют реальность лучше, хуже
или вовсе не репрезентируют ее вопреки своим претензиям.
Трудности, вставшие перед философией, потребовали ее
«строгости» и «научности», пересмотра локковской теории
репрезентации или,, напротив, создания новых категорий, не
имеющих ничего общего с наукой и картезианскими поисками
достоверности. Хайдеггер в «Бытии и времени» излагает
понимание того, что репрезентация не представляет собой
первичный доступ к миру, — это уже интерпретация,
определенный результат рефлексивной и понимающей
деятельности; непосредственно мир
96 Часть I. Философия познания
нам доступен только в практических действиях повседневной жизни,
не все из которых возможно эксплицировать — они требуют
специального языка. Как следствие возникло понимание того, что от
понятия познания как точной репрезентации, Зеркала Природы
следует отказаться. Необходимо «выбросить визуальные метафоры»
и метафоры отражения из нашей речи, она не должна трактоваться
как выражение внутренних репрезентаций. Речь не репрезентация, и
если высказывания и предложения должны рассматриваться как
соответствия, то не с миром, но с другими предложениями.
Были подвергнуты критике понятие «привилегированных
репрезентаций» (У. Куайн, У. Селларс), идея аподиктической истины, а
обоснование предстало не отношением между идеями (словами) и
объектами, но предметом «разговора», самокоррекции и социальной
практики, т. е. своего рода эпистемологическим бихевиоризмом. Однако
никто из философов, отбросивших традиционную теорию познания как
теорию репрезентации, не предложил целостного учения на какой-либо
новой основе. Критически осмысливая эту ситуацию, Рорти полагает, что
атака на репрезентацию, и в частности на кантовские понятия двух
базовых типов репрезентации — интуиции и концепции, — это не
попытка предложить новый вид объяснения познания, но стремление
вообще избавиться от этого понятия и самой задачи. В целом можно
отметить, что разумным следствием этих дискуссий стало не
отбрасывание классических философских идей, но более глубокое
понимание самой природы познания, не сводимого к нахождению
«единственно точных и правильных» автоматически и
«безответственно» применяемых репрезентаций. Такое понимание
предполагает признание фундаментальной значимости свободы
поиска, выбора и ответственности человека познающего в получении
и обосновании истинного знания. Эти идеи признаны значимыми,
продуктивными и для дальнейшего продвижения программы
искусственного интеллекта. Однако сама проблема репрезентации
остается, а «философия ведет себя так, как будто бы здесь не о чем
спрашивать», — замечает Хайдеггер в статье «Что значит мыслить?».
Во многих конкретных эмпирических областях современной науки
репрезентация, предполагающая визуальное понимание и мышление,
по-прежнему принимается в качестве фундаментальной процедуры
познавательной деятельности.
Вместе с тем в эпистемологической литературе репрезентация
как концепция подвергается критике, и прежде всего потому, что
Глава 3. Структура познавательной деятельности 97
отождествление ее с отражением структуры предмета, факта,
положения вещей давно получило свое опровержение как
«оптическая теория познания», строящаяся на догадках о том, что
происходит в акте зрения (Дж. Дьюи). Устарела сама концепция —
теория, объясняющая все познание как репрезентацию-
отражение, основанную на натуралистической онтологии и
понимании истины как соответствия действительности. Но
понятие репрезентации как конкретной познавательной
процедуры переосмысливается вместе с вхождением в
эпистемологию таких реально существующих факторов, как
конструктивизм, плюрализм, релятивизм. Репрезентация не
противоречит идее конструирования объекта познания, поскольку
«фактически предметы познания создаются, конструируются в
деятельности с предметами-посредниками» (В.А. Лекторский).
Плюрализм, предполагающий «неединственность» истины,
множественность реальностей и миров, может реализовываться в
познании, в частности, через разнообразие канонов и норм
репрезентации, смены типов моделей-репрезентантов, их
конкуренции, как и в разнообразии символических языков науки,
понятийных схем, также выполняющих роль посредников.
Очевидна и относительность, релятивность репрезентации, ее
форм, канонов, поскольку, как это показал М. Вартофский, она
является «фактом культуры» и имеет свою историю в ней. На этот
контекст накладывается также «система координат» самого
субъекта-исследователя, все репрезентации несут на себе печать
школы, парадигмы, научного сообщества, к которому он
принадлежит. Таким образом, реальный мир предстает в науке в
различных «обликах», что обеспечивает «объемность» знаний, а
правильность многообразных действий-методов ученого можно
обосновывать различными способами. Все эти важные моменты
хорошо иллюстрируются на таком научном методе — главной
форме репрезентации, — как моделирование, что будет показано в
соответствующей главе.
Литература
Основная
Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М., 1988.
Гадамар Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.,
1988.
Зандкюлер Х.Й. Репрезентация, или Как реальность может быть понята
философски // Вопросы философии. 2002. № 9.
4 Философия науки
98
Часть I. Философия познания
Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980.
Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.,
2001.
Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002.
Дополнительная
Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.
Хайдеггер М. Что значит мыслить? // Он же. Разговор на проселочной
дороге. М., 1991.
Хайдеггер М. Время картины мира // Он же. Время и бытие. Статьи и
выступления. М., 1993.
Вопросы для самоконтроля
1. Как вы относитесь к положению «познание есть отражение»?
2. Какую роль метафора зеркала играет в европейской философии
познания?
3. Хайдеггер о возникновении категорий субъекта и объекта в связи
с пониманием «мира как картины».
4. Понятие репрезентации, ее значение в научном познании.
5. Концепция репрезентации М. Вартофского.
6. В чем состоит зависимость репрезентации от культуры и ее
истории?
7. За что философы критикуют репрезентацию?
8. Как сочетаются репрезентация и конструирование объекта
познания?
9. Репрезентация и плюрализм.
10. Репрезентация и релятивизм. '
11. Какова зависимость репрезентации от научного сообщества и
парадигмы?
§ 2. Интерпретация как научный метод и базовая
процедура познания
Интерпретация — одна из фундаментальных операций
познавательной деятельности субъекта, общенаучный метод с
правилами перевода формальных символов и понятий на язык
содержательного знания. В гуманитарном знании это широко
применяемая процедура истолкования текстов, изучаемая в
семантике и эпистемологии понимания.
Глава 3. Структура познавательной деятельности 99
Герменевтика как теория интерпретации
Наиболее обстоятельно интерпретация разрабатывалась как
базовое понятие герменевтики, которая занимается правилами
истолкования текстов, представлениями о понимании и
интерпретации как фундаментальных способах человеческого
бытия. В. Дильтей, объединяя общие принципы герменевтики и
разрабатывая методологию исторического познания и наук о
культуре, показал, что связь переживания и понимания, лежащая в
основе наук о духе, не может в полной мере обеспечить
объективности, поэтому необходимо обратиться к искусственным,
спланированным приемам. Именно такое планомерное
понимание «длительно запечатленных жизнеобнаружений» он
называл истолкованием, или интерпретацией. Понимание части
исторического процесса возможно лишь через его отнесение к
целому, а универсально-исторический обзор целого предполагает
понимание частей. Хайдеггер дал блестящие образцы
интерпретации филологических и философских текстов
Анаксимандра, Декарта, Канта и других, вместе с тем он
совершил «онтологический поворот» и вывел герменевтическую
интерпретацию за пределы анализа текстов. Он различил
первичное безотчетное (дорефлексивное) понимание как сам
способ бытия человека, тот горизонт предпонимания, от которого
никогда нельзя освободиться, и вторичное понимание,
возникающее на рефлексивном уровне как философская или
филологическая интерпретация. Вторичная интерпретация
коренится в первичном предпонимании; всякое истолкование,
способствующее конечному пониманию, уже обладает
предпониманием истолковываемого. Отсюда особая значимость
предзнания, предмнения для интерпретации, что в полной мере
осознается в дальнейшем Гадамером, утверждавшим, что
«законные пред-рассудки», отражающие историческую традицию,
формируют исходную направленность нашего восприятия,
включаются в традиции и поэтому являются необходимой
предпосылкой и условиями понимания, интерпретации. В целом в
герменевтике, поскольку она становится философской,
расширяется «поле» интерпретации, которая не сводится теперь
только к методу работы с текстами, но имеет дело с
фундаментальными проблемами человеческого бытия-в-мире.
Интерпретация элементов языка, слова также изменила свою
природу, поскольку язык рассматривается не как продукт
субъективной деятельности сознания, но, по Хайдеггеру, как то, к
чему надо «прислушиваться», как «дом бытия», через который
говорит само бытие. Для Гадамера язык предстает как универсаль-
4*
100
Часть I. Философия познания
ная среда, в которой отложились пред-мнения и пред-рассудки,
именно здесь осуществляется понимание, и способом этого
осуществления является интерпретация. Временная дистанция между
текстом и интерпретатором рассматривается им не как помеха, но как
преимущество позиции, из которой можно задать новые смыслы
сообщениям автора текста.
Возможность множества интерпретаций ставит проблему
истины, правильности, гипотетичности интерпретации;
обнаруживается, что вопрос об истине не является более вопросом о
методе, но становится вопросом о проявлении бытия для понимания.
Отмечая этот момент, П. Рикёр, чьи идеи лежат в русле
«онтологического поворота», предлагает такую трактовку
интерпретации, которая соединяет истину и метод и реализует
единство семантического, рефлексивного и экзистенциального
планов интерпретации. Он полагает, что множественность и даже
конфликт интерпретаций являются не недостатком, а достоинством
понимания, выражающего суть интерпретации, и можно говорить о
текстуальной полисемии по аналогии с лексической. В любой
интерпретации понимание предполагает объяснение, которое
развивает понимание.
Интерпретация как базовая операция
гуманитарного знания
Прежде всего это фундаментальный метод работы с текстами
произведений как особого рода знаковыми структурами. Текст
открыт для множества смыслов, существующих в системе
социальных коммуникаций. Он предстает в единстве явных и
неявных, невербализованных значений, буквальных и вторичных,
скрытых смыслов. Понимание трактуется как искусство постижения
значения знаков, передаваемых одним сознанием другому, тогда как
интерпретация, соответственно, — как истолкование знаков и
текстов, зафиксированных в письменном виде (П. Рикёр).
В XIX веке переход от частных герменевтик к общей теории
понимания вызвал интерес к вопросу о множественности типов
интерпретации, представленных во всех гуманитарных науках.
Были выделены грамматическая, психологическая и
историческая интерпретации, обсуждение сути и соотношения
которых стало предметом как филологов, так и историков.
Грамматическая интерпретация осуществлялась по отношению к
каждому элементу языка, самому слову, его грамматическим и
синтаксическим формам в условиях времени и обстоятельствах
применения. Психологическая интерпретация должна была
раскрывать представ-