Мешкова Н.Н., Федорович Е.Ю. (сост.) Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии

Подождите немного. Документ загружается.

Послесловие к книге Я. Дембовского «Психология обезьян»

331

мания, расчленения веток и сучков дерева при постройке им ночных гнезд.

При этом он самостоятельно должен усмотреть нужный развилок дерева, дос-

таточно большой и крепкий для сооружения на нем гнезда, и, безусловно,

должен также дифференцировать толщину подлежащих сламыванию веток.

Однако, нагромождая сломанные части верхушек деревьев и переплетая их

более тонкие периферийные концы, обезьяна никогда не пользуется ни при-

емом вставления, ни приемом связывания концов веток. Не делает она этого и

в неволе.

Физиологическая причина неспособности шимпанзе к соединению и состав-

лению палок заключается в том, что, образовав условный рефлекс на использо-

вание единичного твердого предмета для выталкивания приманки из трубы и

удаляя все посторонние выступающие на этом предмете части, он воспринимал

и данное ему составное орудие как объект с отрицательным сигнальным призна-

ком в виде составленности, свидетельствующей о непригодности орудия к упот-

реблению. Поэтому-то он настойчиво противился соединению, а иногда даже и

употреблению уже составленного орудия.

Психологическая причина состоит в том, на наш взгляд, что в результате мно-

гочисленного оперирования прямой и гладкой палкой шимпанзе сохранил гене-

рализованный зрительный образ пригодного орудия, обладающего определен-

ными признаками — длиной (соответствующей длине трубы с приманкой),

толщиной (соответствующей диаметру отверстия трубы) и формой.

Наличие этого генерализованного зрительного образа, то есть представление о

пригодном к употреблению орудии как единичном целом прямом предмете, тор-

мозило выполнение акта составления палок, так как признак составленности

выступал для шимпанзе в том качестве, в каком он входил в прошлых его удач-

ных опытах, где всякого рода излишние элементы на целом предмете-орудии

удалялись им до тех пор, пока он не получал гладкого целого орудия.

Соединяя в игре короткие палки и получая удлиненное орудие или расчленяя

уже составленное орудие, шимпанзе не уловил значения составления как акта,

способствующего удлинению. Поэтому он и не смог постичь причинно-следствен-

ные соотношения в процессе конкретного составления палок.

В этом и состоит качественное, принципиальное отличие интеллекта шимпан-

зе от интеллекта человека.

Но было бы неправильным вообще отрицать наличие интеллекта у шимпанзе.

Интеллект этой обезьяны проявляется, например, в том случае, когда она само-

стоятельно устанавливает нужную связь между орудием и трубой, содержащей

приманку, употребляя любой твердый, гладкий, длинный, узкий предмет. Ее ин-

теллект сказывается и при выборе соответствующего предмета (орудия) из груп-

пы непригодных (по длине, толщине, плотности, форме). Лишь наличие интел-

лекта помогает шимпанзе изменять непригодный предмет и делать его пригодным

путем обработки руками и зубами; вычленять недостающий ему для оперирова-

ния предмет из сложного составного комплекса и даже целого предмета (лучины

из доски).

Однако качественно, повторяем, принципиально интеллект шимпанзе, ко-

нечно, иной, чем интеллект человека.

Сравнение высших и низших обезьян показывает, что интеллект первых выше

интеллекта вторых. Это доказывается, например, тем, что низшие обезьяны лишь

в виде исключения самостоятельно употребляют орудие для доставания удален-

ной приманки (опыты А.И. Кац, Г.З. Рогинского). Не справились они и с задачей

332

Н.Н. Ладыгина-Котс

в экспериментах с трубой, содержащей приманку (в опытах Н.Ф. Левыкиной).

Только у Клювера (Kluver, 1961) обезьяна капуцин сумела достать приманку из

трубы палкой. В то же время высшие обезьяны (в опытах Н.Ф. Левыкиной), даже

молодые (6—8 лет), сумели использовать для выталкивания приманки не только

прямую и чистую палку, но и сучковатую или даже ветки, умело обрывая на них

боковые, мешающие проталкиванию в трубу побеги. Все эти, как и другие, весь-

ма значительные факты лишний раз указывают на различие (но лишь по степени,

а не по существу) интеллекта высших и низших обезьян.

в) Реакция обезьян на относительные признаки. Абстракция и обобщение

Реакция обезьян на относительные признаки детально исследована рядом ук-

раинских ученых из школы В.П. Протопопова, доказавших наличие у обезьян

процессов обобщения и абстракции.

На основании экспериментов с низшими обезьянами В.П. Протопопов прихо-

дит к выводу, что при решении поставленных задач эти обезьяны (как и другие

подопытные животные, например, собаки) различают элементы ситуации не

только по абсолютным, но и по относительным признакам, выступающим в пред-

метах при их сопоставлении друг с другом (Протопопов, 1950).

Улавливание и обобщение отношений подопытными животными свидетельству-

ет об их способности к абстрагированию, и этот процесс является биологической

предпосылкой к возникновению в процессе становления человека специфически

человеческого мышления, представляющего собой, согласно И.П. Павлову, «отвле-

чение от действительности».

В опытах П.В. Бирюковича (Протопопов, 1950) обезьяны (павианы и макаки

резусы) оказались способными правильно реагировать на признак интенсивнос-

ти светлоты окраски предметов (темнее — светлее).

В опытах А.Е. Хильченко (Протопопов, 1950), работавшего с павианами-гамад-

рилами, обезьяны различали отношение величины квадратов, прикрепленных к

ящикам, причем меньший квадрат был 101 см

, больший—225 см

. Расстояние

между ящиками было 5 см. Приманка всегда находилась в меньшем ящике. Положе-

ние того и другого ящика менялось во избежание выбора обезьяны лишь по то-

пографическому признаку — местонахождению ящика.

После того как у обезьян выработался навык притягивать ящик с меньшим

квадратом, квадраты заменяли кругами, потом—треугольниками (площадью 25—

40 см

). Независимо от изменения формы животные продолжали выбирать ящик с

меньшей фигурой.

Далее им были предложены два разных по размерам ящика кубической фор-

мы, затем — разных размеров призмы и пирамиды. Несмотря на изменение фор-

мы сопоставляемых фигур, положительная реакция обезьян на выбор меньшей

по размерам фигуры независимо от ее формы оставалась постоянной. Это указы-

вало на то, что низшие обезьяны были способны производить обобщение на ос-

нове относительных признаков, то есть что они обладают способностью к эле-

ментарной абстракции. Но, как подчеркивает В.П. Протопопов, у обезьян

«относительный признак не отвлекается полностью, как это имеет место благо-

даря слову у человека, а только выделяется в наглядно представленных конкрет-

ных объектах». Это — абстракция in concrete, когда «замечаемый признак не отде-

ляется, а оттеняется в предмете». «Истинная же абстракция выражается в полном

отвлечении признака от реального объекта и мыслится вне этого объекта, что

возможно лишь тогда, когда этот признак будет обозначен словом. И эта истин-

Послесловие к книге Я. Дембовского «Психология обезьян»

333

ная полная абстракция (vera) возможна, конечно, лишь у человека в его речевом

периоде» (Протопопов, 1950, с. 163).

Наличие процесса элементарной абстракции А.Я. Маркова установила у низших

обезьян в опытах, проведенных по методу предпочитания в условиях свободного

выбора обезьяной предметов, обладающих разными признаками, при парном их

сопоставлении (Маркова, 1962). При этом выбор любого предмета каждый раз поощ-

рялся экспериментатором. Как уже было упомянуто, результаты исследований над

макаками резусами (два самца и одна самка), проведенных в условиях сопоставления

объемных фигур (шара, куба и пирамиды), показали, что одни особи обнаружили

предпочитание шара, другие — куба, а некоторые чаще всего выбирали пирамиду.

При замене объемных фигур плоскими, плоских — наклеенными или нарисо-

ванными, включенными в фон; далее, при замене этих последних черными кон-

турами тех же изображений и, наконец, пунктирными контурами обезьяны со-

хранили прежнее направление выбора.

Те особи, которые при сопоставлении шара с кубом и пирамидой предпочитали

выбор шара, при сопоставлении круга с квадратом и треугольником предпочли круг.

Обезьяны, которые в первоначальном выборе предпочитали куб перед шаром и пи-

рамидой, при сопоставлении плоских фигур — квадрата, круга и треугольника —

предпочли выбор квадрата.

При замене плоских фигур объектами, вырезанными из бумаги и наклеенными

на картон, или нарисованными на картоне фигурами обезьяны сохраняли тот же

принцип выбора. И, что интересно, они пытались охватить пальцами не самую кар-

точку с наклеенной или нарисованной предпочитаемой фигурой, а центральную

часть изображения фигуры, что, конечно, им не удавалось сделать.

Прежний принцип выбора предпочитаемых форм сохранился и в случае сопо-

ставления черных и контурных, а также пунктирных контурных форм.

Но интересно отметить, что процент предпочитаемого выбора обычно изме-

нялся при каждой замене характера сопоставляемых фигур.

Таким образом, совершенно очевидно, что, чем меньше походили сопостав-

ляемые фигуры на конкретный предмет, тем хуже осуществлялся предпочитае-

мый выбор. Это свидетельствовало и о том, что ослабление восприятия конкрет-

ных объектов, то есть переход к абстрагированию существенных признаков

предметов, затруднял выделение предпочитаемых признаков.

Эти опыты А.Я. Марковой доказывают также, что низшие обезьяны в состоя-

нии замечать и дифференцировать округлость, четырехугольность и треугольность

предметов при выборе предпочитаемых признаков.

В результате исследований и психологического анализа советскими учеными

поведения обезьян можно сделать вывод о наличии у обезьян дифференциации

свойств предметов (цвета, формы, величины), способности к предпочитанию

признаков предметов; о наличии представлений, элементарного мышления, обоб-

щения и абстракции. Но интеллект обезьян качественно, принципиально отли-

чен от интеллекта человека, а их абстракция in concreto является лишь элемен-

тарной, а не полной абстракцией (vera), свойственной только человеку.

3. ПОДРАЖАНИЕ ОБЕЗЬЯН

В целях выявления прогрессивных черт в поведении обезьян весьма интерес-

ным, но дискуссионным и разноречиво решенным является вопрос о подража-

нии обезьян.

334

Н.Н. Ладыгипа-Котс

Г.Д. Аронович и Б.И. Хотин, признавая большое значение подражания животных

в стаде, в семье, когда менее активные или более молодые животные путем подра-

жания приобретают нужный жизненный навык, опыт от вожака или старших сочле-

нов группы, поставили эксперимент с обезьянами таким образом, чтобы можно

было проанализировать наличие подражания, пользуясь методом «экспериментального

конфликта» (Аронович, Хотин, 1929). Этот метод состоял в том, что на один и тот же

раздражитель у различных обезьян в условиях их изоляции вырабатывали противопо-

ложные реакции. Так, на один и тот же сигнал, например, красный цвет, одна

обезьяна приучалась бежать к пище, в то время как у другой вырабатывалось тормо-

жение — навык оставаться на месте; были также обезьяны, оставленные в качестве

контрольных, нетренированных. При соединении обезьян в одном помещении мож-

но было обнаружить (в результате наблюдения за поведением обеих групп) наличие

или отсутствие подражания одних особей другим. Для одних групп обезьян в разных

сериях опытов положительным условным раздражителем был красный, отрицатель-

ным — синий цвет; для других — наоборот. Когда эти условные рефлексы были

выработаны, животных, содержавшихся ранее в изоляции, соединили вместе, включая

и контрольных, нетренированных особей.

В конечном результате оказалось, что вопреки общераспространенному мне-

нию о сильно выраженном подражании у обезьян в условиях эксперимента под-

ражание было весьма незначительно — всего 25%.

Позднее явление подражания изучали М.П. Штодин, Л.Г. Воронин и Л.А. Фирсов.

М.П. Штодин пришел к заключению, что обезьяны-зрители явно подражали

обезьянам, действия которых они видели (см. Воронин, 1957).

У Л.Г. Воронина, работавшего со стадом молодых павианов-гамадрилов (11 осо-

бей), в качестве положительного и отрицательного тормозящего сигнала были звон-

ки разного тембра (см. Воронин, 1957).

У 6 обезьян подача звонка никогда не подкреплялась, и стремление бежать к

пище при звуке звонка у животного возникало лишь при виде бегущих к кормуш-

ке особей или при виде поедания пищи вожаком.

В опытах на подражание были использованы и макаки резусы. Подражательные

реакции нажимания на рычаг появлялись у них при стуке метронома. Это дейст-

вие нетренированные животные переняли из подражания. На условный сигнал —

стук метронома — они бежали к рычагу, хватали его, а потом завладевали кор-

мом. Точно так же было обнаружено, что нетренированные обезьяны легко пере-

нимали действия, которые производили в их присутствии обезьяны, воспроизво-

дившие те или другие выработанные навыки.

Г.И. Ширкова отмечает, что у детенышей обезьян весьма ярко выражено

подражание действиям матери, производившей различного вида движения в

экспериментальной ситуации. Этот автор наблюдала, как угасшая ориентиро-

вочно-исследовательская реакция обезьян проявлялась под влиянием такой же

реакции другой обезьяны (см. Воронин, 1957).

Л.Б. Козаровицкий, исследовавший взрослого шимпанзе, сообщает, что эта обезья-

на из подражания перенимает не только положительные и отрицательные условные

рефлексы, но и их переделки; шимпанзе;,без предварительной тренировки правильно

реагирует на изменение сигнального значения раздражителя (Козаровицкий, 1956).

Чрезвычайно интересна работа Л.А. Фирсова, изучавшего следовое подража-

ние у шимпанзе. Испытуемыми животными были три самки шимпанзе (6 с поло-

виной, 7 и 10 лет), содержавшиеся в институте И.П. Павлова в лаборатории прима-

тов (Фирсов, 1959).

Послесловие к книге Я. Дембовского «Психология обезьян»

335

Методика его опытов сводилась к изучению следовых условных рефлексов

на пищевые раздражители. Исследование проводилось таким образом, чтобы

между серией опытов, демонстрирующих выполнение определенных действий,

и актуализацией их обезьяной-имитатором был известный промежуток вре-

мени (от нескольких минут до 14 суток). Следовые условные рефлексы на пищу

образуются быстро даже при отсрочке в 30 мин.

Л.А. Фирсов доказал, что следовое подражание у шимпанзе формируется более

успешно при одновременном предъявлении им положительных и дифференци-

ровочных деталей ситуации. Оно зависело как от индивидуальных, так и от возра-

стных особенностей.

Нельзя не упомянуть и о самостоятельно возникающей подражательной дея-

тельности высших обезьян, связанной с употреблением предметов человеческого

обихода, например, карандашей для черчения на бумаге. Нами наблюдались два

шимпанзе (4 и 10 лет — Иони и Петер), оба из которых при виде пишущего

экспериментатора, регистрирующего их поведение, нередко и сами пытались

получить карандаш и старались водить им по бумаге, предаваясь этому занятию

длительное время. Иони даже плакал, когда у него отнимали карандаш, и вы-

хватывал его из рук экспериментатора, а при отсутствии карандаша иногда пус-

кал слюни и размазывал их указательным пальцем.

Сравнение характера «рисунков» обоих шимпанзе, вернее, нанесенных на бу-

магу штрихов, наглядно показывало, что взрослый шимпанзе воспроизводил более

сложные штрихи, чем молодой. Этот последний (Иони) обычно проводил лишь

горизонтальные или слегка перекрещивающиеся линии, старался испещрять ими

сплошь весь имеющийся лист бумаги, в то время как Петер наносил то в центре

листа, то направленные к углам листа концентрированные скопления коротких

штрихов, состоящих из отрезков, скученных в одном месте линий (Ладыгина-

Котс, 1935; Morris, 1962).

Но следует подчеркнуть, что даже взрослый шимпанзе никогда не передавал в

своих «рисунках» хотя бы подобие видимых предметов, что легко делал ребенок

уже в 2,5 года.

В рисунках детей этого возраста обычно изображаются «головоноги», то есть

подобия человечков, у которых из головы тянутся вниз и в стороны «руки» и

«ноги» в виде прямых линий.

Способность шимпанзе к нанесению штрихов наблюдал В.Р. Букин. Но он не

обнаружил у них воспроизведения образов (Букин, 1961).

Способность низших обезьян к чирканью карандашом по бумаге была зафик-

сирована и описана B.C. Мухиной, наблюдавшей, в частности, за капуцином.

Однако карандашные штрихи капуцина явно уступали по их сложности и четко-

сти таковым у шимпанзе (Morris, 1962).

Особый случай подражательных действий обезьян представляет их способность

к подражательному конструированию, то есть к составлению фигур из отдельных

элементов.

В зарубежной литературе в опытах Кэти Хейс с шимпанзе Вики приводится

факт, свидетельствующий именно о таком подражании (Heyes, 1952).

Наблюдая действия воспитательницы с цветными объемными фигурами, Вики

могла брать из группы положенных перед ней фигур подобные тем, которые бра-

ла воспитательница, и составлять пирамиды. Но, проводя эти интересные опыты,

Кэти Хейс не дает их анализа и не показывает, в какой степени обезьяна получа-

ла помощь от экспериментатора и насколько она действовала самостоятельно.

336

Н.Н. Ладыгина-Котс

Мы при исследовании аналогичного подражательного конструирования у шим-

панзе Иони проводили эксперимент по иному методу. Во-первых, мы составляли

пирамиду в присутствии шимпанзе, но не давали ему возможности брать элемен-

ты составной фигуры сразу же после их выбора экспериментатором, а заставляли

ждать, пока не будет составлена вся фигура. Во-вторых, в некоторых опытах мы

давали готовую фигуру-образец, побуждая шимпанзе сделать такую же самостоя-

тельно. Отличались по цвету и предложенные для составления элементы.

У К. Хейс составляемые элементы были разноцветные, у нас — одноцветные

(цвета не крашеного, а лишь лакированного дерева), что, несомненно, затрудня-

ло выбор.

С Иони было проведено 119 опытов на подражательное составление фигур по

образцу, состоящему из 2—5 элементных частей.

Анализ этих опытов показал, что шимпанзе мог правильно составлять лишь 2-

элементные фигуры, причем процент абсолютно правильных решений (без проб)

подобных задач равнялся 34. Менее удачно он составлял 3-элементные фигуры (8,3%

абсолютно правильных решений), еще хуже — 4- и 5-элементные фигуры (5,2%

абсолютно правильных решений).

Если составление 2-элементных фигур обезьяна производила самостоятельно

и нередко сразу же правильно, то при 3—4-элементных фигурах она часто ошиба-

лась и только отвергание экспериментатором ее постройки и лишение ее поощ-

рения (в виде игры) побуждало ее к исправлению ошибок и получению фигуры,

подобной предложенному образцу.

Эти же опыты, проведенные в плане сравнения подражательной конструктив-

ной способности шимпанзе и трех детей (4-летнего возраста), обнаружили прин-

ципиальное, качественное превосходство последних в осуществлении подража-

тельного конструирования фигур по образцу.

Дети, как правило, превосходно конструировали не только 2-, 3-, 4-, но и 5-

элементные фигуры; они сразу и безошибочно выбирали нужные элементы из

группы предложенных, совершенно самостоятельно составляли из них фигуру,

подобную образцу. Более сложные фигуры у них получались даже лучше, потому

что дети при этом были более внимательны, чем при составлении простых фи-

гур, осуществляемом небрежно. Кроме того, так как сложные фигуры-образцы

давались обычно после действия над простыми, то дети, конечно, приобретали

большой опыт в их конструировании.

Но интересно, что характер ошибок, например, при составлении 3-элемент-

ных фигур у детей совпадал с тем, что наблюдалось у шимпанзе Иони.

Так, и шимпанзе и дети пропускали включение среднего элемента (при конст-

руировании 3-элементных фигур), составляя лишь основание и верхушку фигуры.

А при воспроизведении 4-элементных фигур они пропускали два средних элемен-

та. Но у шимпанзе подобные ошибки встречались часто, а у детей — лишь в виде

исключения.

Психологический анализ этих опытов обнаружил, что аналитико-синтетичес-

кая деятельность шимпанзе качественно, принципиально отлична от таковой у

ребенка того же возраста.

Это положение подтверждалось не только тем, что дети, как правило, имели

более точное восприятие при выборе нужного составного элемента из группы раз-

личных избираемых и сохранили более прочное представление о фигуре-образце, но

и тем, что они производили более точную аналитико-синтетическую деятельность —

мысленное расчленение фигуры-образца и ее конкретное воспроизведение. В подав-

Послесловие к книге Я. Дембовского «Психология обезьян»

337

ляющем большинстве случаев дети выполняли задания правильно и самостоятель-

но, при полном отсутствии руководящей помощи со стороны экспериментатора,

выражавшейся в отношении шимпанзе в отвергании неверно составленных фигур и

вторичном составлении фигуры-образца.

Дети не только лучше владели техникой составления, лучше знали статику

фигур (учитывали положение устойчивости и неустойчивости), но и вносили

инициативу при конструировании. Нередко после осуществления правильного

воспроизведения фигуры-образца они сами осложняли эту фигуру дополни-

тельными элементами. Они пытались воспроизвести подобие вещей из обихода

человека и называли сделанные ими фигуры «столиком», «скамейкой», «само-

летом», «поездом». Порой дети стремились привести сконструированные ими

вещи в состояние движения и, сделав, например, подобие самолета, подни-

мали фигуру в воздух — имитируя полет действительного самолета, или двига-

ли ее по столу — воспроизводя движение поезда.

Уже такое беглое сравнение характера подражательного конструирования по

образцу у шимпанзе и у детей вскрывает безусловное качественное различие этих

процессов у обезьян и у человека. Об этом свидетельствует способность и стремле-

ние детей к уподоблению сделанных ими конструкций вещам из человеческого

обихода, к конструированию по заранее задуманному плану, точнее, в соответствии

с мысленным образом конструируемой вещи.

В заключение подведем итог результатов исследований поведения и психоло-

гии обезьян советскими учеными, которые конкретизировали особенности пси-

хики этих ближайших к человеку животных.

* * *

Обезьяны имеют точные восприятия различных признаков предметов; они обла-

дают способностью предпочитания некоторых признаков (цвета, формы, величи-

ны); у них сохраняются следы восприятий, запечатлеваются зрительные образы —

представления предметов; у них установлено наличие генерализованных представле-

ний. У обезьян можно выработать сложные зрительно-двигательные навыки; они

имеют элементарное, конкретное, образное мышление (интеллект) и способы к

элементарной абстракции (in concreto) и обобщению. И эти черты приближают их

психику к человеческой. Однако их интеллект качественно, принципиально отличен

от понятийного мышления человека, имеющего язык, оперирующего словами, как

сигналами сигналов, системой кодов, в то время как звуки обезьян хотя и чрезвы-

чайно многообразны, но выражают лишь их эмоциональные состояния и не имеют

направленного характера. Обезьяны, как и все другие животные, обладают лишь

первой сигнальной системой действительности.

Как показывают экспериментальные исследования, обезьяны способны к осуще-

ствлению таких сложных форм деятельности, как конструктивная и даже орудий-

ная, но при осуществлении конструирования, умея из подражания составить из от-

дельных частей фигуру, подобную предложенному образцу, они никогда не пытались

сконструировать вещь по мысленному образу ее в противоположность детям, кото-

рые легко это делали. Пользуясь из подражания человеку карандашом и нанося на

бумагу разнообразные линии, обезьяны никогда не пытались воспроизвести хотя бы

простейший рисунок, передающий какой-либо образ из окружающего их мира.

Орудийная деятельность обезьян имеет свои особенности: вспомогательный

предмет они употребляют в качестве орудия, но не закрепляют за ним определен-

338

Н.Н. Ладыгина-Котс

ного значения и по миновании надобности уничтожают его. Высшие обезьяны

могли видоизменять непригодный для употребления предмет путем некоторой

обработки; они даже могли составить орудие из нескольких частей, но это соеди-

нение осуществлялось не намеренно, а случайно в игровой деятельности, удач-

ные результаты которой использовались ими успешно. Устанавливаемые ими свя-

зи носили пространственно-временной, а не причинно-следственный характер,

что обнаруживалось при видоизменении ситуации опытов, когда они сразу теря-

ли верный путь решения.

Таким образом, совершенно очевидно, что за последние 20—25 лет советские

ученые в своих исследованиях психологии обезьян затрагивали самые разнооб-

разные темы.

Они изучали и инстинктивные формы поведения обезьян, и навык, и особен-

но интеллект, давая новые факты для суждения о психике этих животных и ее

особенностях.

Много работ было посвящено анализу физиологических механизмов пове-

дения обезьян.

Большая часть исследований психологии обезьян проведена советскими уче-

ными в плане сравнительной психологии, что позволяет делать выводы, имею-

щие прямое отношение к проблеме антропогенеза, указывая на черты сходства и

черты различия человека и обезьяны. Эти работы конкретизируют биологические

предпосылки к возникновению в процессе становления человека специфически

человеческих черт — мышления понятиями в связи со словом.

•

С.Л. Новоселова

ОБРАЗОВАНИЕ НАВЫКА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

ПАЛКИ У ШИМПАНЗЕ

Навык как явление, включающее систему поведенческих реакций животного,

издавна привлекал внимание исследователей своими методическими возможнос-

тями для выяснения закономерностей высшей нервной деятельности, элементар-

ного мышления животных и их сенсорных процессов.

Анализируя навык у антропоидов, исследователи определяли сенсорные диффе-

ренцировки, различные качества и количества предметов. Таковы работы советс-

ких ученых, например Э.Г. Вацуро, Н.Ю. Войтониса, П.К. Денисова, Н.Н. Лады-

гиной-Котс, И.П. Павлова, Г.З. Рогинского, В.П. Протопопова, А.Е. Хильченко,

М.П. Штодина. В исследованиях над низшими и высшими обезьянами они, в ча-

стности, выясняли, особенности предметного мышления обезьян, анализируя

образование сложных навыков при условии преодоления животными различных

препятствий на пути доставания приманки.

Факты использования шимпанзе и низшими обезьянами палок и прочих пред-

метов для достижения приманки приводили ученых к проблеме употребления и

даже «изготовления» орудий антропоидами.

Однако иногда навык употребления палки рассматривается либо как инстинк-

тивная видовая особенность антропоидов, либо, в случае внезапного правильно-

го употребления обезьяной палки, как проявление особого «вникания» в ситуа-

цию. Некоторые исследователи считают навык употребления палки реакцией

условнорефлекторной, формирующейся у обезьяны в качестве приспособитель-

ной формы поведения.

Исследования над двумя молодыми самцами шимпанзе, проведенные А.Е. Хиль-

ченко (1955), экспериментально показали, что навык пользования палкой для дос-

тавания приманки, расположенной на недостижимом для рук расстоянии, не явля-

ется врожденной реакцией шимпанзе, а формируется в зависимости от условий жизни.

Шимпанзе обладают довольно высоко развитым уровнем высшей нервной дея-

тельности, о чем свидетельствуют, например, их ярко выраженная способность

манипулирования предметами и многочисленные наблюдавшиеся различными

авторами (Э.Г. Вацуро, В. Келер, Н.Н. Ладыгина-Котс, Г.З. Рогинский, Л.А. Фир-

сов, А.Е. Хильченко) факты использования этими обезьянами палок и других

предметов в качестве «орудий» для доставания приманки.

Такие высшие формы поведения антропоморфных обезьян, как использова-

ние палок, преодоление различного рода препятствий для доставания приманки

и другие виды сложного поведения формируются у них в течение жизни. Они

складываются из отдельных двигательных рефлексов, образующих сложные реак-

ции. Направленность таких реакций иногда истолковывается как умственная пред-

намеренная деятельность. Но на самом деле здесь налицо лишь сложные сенсомо-

торные навыки, являющиеся биологическими предпосылками трудовых действий

у человека.

Новоселова СЛ. Образование навыка использования палки у шимпанзе // Вопросы антро-

пологии. 1960. Вып. 2. С. 31—37.

340

С.Л. Новоселова

Как и всякая сложная двигательная реакция, навык употребления обезьяной

палки для доставания приманки формируется постепенно. Он не является реак-

цией инстинктивной в том смысле, в каком мы говорим об инстинктивном упот-

реблении пчелой воска для выделывания ячеек на вощине. У пчелы строительство

ячеек состоит из серии безусловнорефлекторных инстинктивных действий, вне

выполнения которых существование данного вида насекомых немыслимо. У ант-

ропоида употребление палки в качестве «орудия» для доставания приманки явля-

ется условнорефлекторным актом, вызванным определенными условиями обста-

новки при добывании пищи, и носит характер индивидуальной, а не видовой

приспособляемости животных.

Хотя навыки у обезьян изучаются не менее пятидесяти лет, однако исследова-

тели сложных форм поведения обезьян, констатируя образование тех или иных

навыков, обычно не анализируют детально процесс их установления, недоста-

точно пытаются проследить его формирование в связи с условиями данной ситу-

ации и биологическими возможностями животного. Исследование образования

навыка употребления вспомогательного предмета антропоидом имеет принципи-

альное значение для понимания важнейшей проблемы возникновения орудий

труда у человека. В настоящей работе нами приводятся данные, полученные в

опытах со взрослым самцом шимпанзе Султаном по формированию двигательного

навыка использования палки при доставании приманки.

Опыты проводились в период с мая по июль 1957 г. В них использовались выс-

труганные сосновые палки длиной 40 см (диаметр — 1 см). Приманка на экспери-

ментальном столике располагалась на определенном расстоянии от отверстия в

решетке клетки, через которое обезьяна могла свободно просовывать руки. В опы-

тах по формированию навыка приманка всегда располагалась таким образом, что

достать ее можно было лишь с помощью палки. Расстояние от отверстия в решет-

ке до приманки было от 95 до 110 см. Нами было проведено 300 опытов, происхо-

дивших в дневное время. До того Султан никогда в нашей лаборатории самостоя-

тельно палками не пользовался. Палки, попадавшие в его клетку, Султан обычно

расщеплял и изгрызал, не пытаясь что-либо доставать ими. Перед обезьяной на

экспериментальном столе приманка (долька апельсина) помещалась за предела-

ми возможности доставания рукой; рядом, вплотную соприкасаясь концом с ре-

шеткой, лежала палка. В подобной ситуации Султан в течение 20 опытов тщетно

пытался дотянуться до приманки рукой, либо совсем не обращая внимания на

палку, либо изгрызая ее в промежутках между попытками. После того как экспе-

риментатор дважды демонстративно придвинул приманку палкой движением от

себя к обезьяне, Султан сделал первую попытку достать приманку палкой, одна-

ко ограничился тем, что высунул палку в сторону плода.

Только после трех последующих показов Султан впервые придвинул концом

палки дольку апельсина на несколько сантиметров к себе и взял рукой. С этого

момента нами было предпринято тщательное протоколирование каждого опыта.

При анализе полученных данных обнаружились факты, характеризующие посте-

пенное формирование навыка использования палки.

Вначале движения руки Султана были крайне неловкими, состоящими из от-

дельных мало целесообразных и чрезвычайно напряженных рывков. В ходе повтор-

ных придвиганий плода постепенно происходило торможение излишне напря-

женных и неправильных движений руки с палкой, которые становились более

продолжительными и плавными. Проанализируем несколько протоколов опытов,

чтобы представить себе эту картину изменения характера движений.