Мешкова Н.Н., Федорович Е.Ю. (сост.) Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии

Подождите немного. Документ загружается.

Библиотека студента-психолога

Хрестоматия

по зоопсихологии

сравнительной

психологии

4-е издание

Рекомендовано Советом по психологии УМО по классическому

университетскому образованию в качестве учебного пособия для

студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению

и специальностям «Психология»

Редакторы-составители

Н. Н. Мешкова,

Е. Ю. Федорович

Москва

2005

УМК «Психология»

Московский психолого-

социальный институт

УДК [159.9+591.51](075.8)

ББК 88.2я73

Х917

Рекомендовано кафедрой общей психологии

факультета психологии

Московского государственного университета

имени М.В. Ломоносова

Рецензенты:

В.А. Иванников, доктор психологических наук;

В.Я. Романов, кандидат психологических наук

Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии / Ред.-сост.

Х917 Н.Н.Мешкова, Е.Ю.Федорович. 4-е изд. — М.: УМК «Психология»;

Московский психолого-социальный институт, 2005. — 376 с.

ISBN 5-93692-034-8

1997, 1998, 2001, 2004

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая хрестоматия является учебным пособием по курсу «Зоопсихология

и сравнительная психология» для студентов факультетов и отделений психологии

высших учебных заведений. Включенные в нее работы дополняют и расширяют

материал учебника К.Э. Фабри «Основы зоопсихологии» (М., 1978, 1993), и подо-

браны в соответствии с программой дисциплины «Зоопсихология и сравнитель-

ная психология», вошедшей в «Сборник программ дисциплин учебного плана

бакалавра по направлению 521000 — «Психология» и учебного плана дипломиро-

ванного специалиста по направлению 020400 — «Психология» (М., 1996). Матери-

ал хрестоматии может быть использован студентами при подготовке к семинарс-

ким занятиям, а также при выполнении контрольных работ при обучении на

заочных отделениях факультетов психологии.

Составляя хрестоматию, мы руководствовались следующими соображениями.

Имея многолетний опыт чтения лекций и приема экзаменов по данной дисцип-

лине на факультете психологии Московского государственного университета имени

М.В. Ломоносова, в Институте психологии РГГУ, на факультете психологии и

педагогики Университета РАО и некоторых других, мы обратили внимание, что

студенты испытывают некоторые трудности при усвоении курса. Прежде всего они

мало знают фактический материал, являющийся основой для анализа, обобще-

ний и теоретических построений, касающихся фило- и онтогенетического разви-

тия, а также функционирования психики животных. Сведения о поведении жи-

вотных, содержащиеся в учебнике К.Э. Фабри, лишь частично охватывают материал,

ознакомление с которым предусматривает упомянутая программа, и к тому же не

отражают современный уровень знаний о поведении животных, накопленных за

двадцать лет, прошедших после написания учебника. Следует отметить, что в пос-

ледние годы появилось особенно много исследований, описывающих различные

аспекты поведения животных в их естественной среде обитания. Это позволяет пе-

ресмотреть многие взгляды на возможности поведенческой лабильности и сложность

формирующихся взаимосвязей многих видов животных с объектами окружающей

среды. Поэтому составители много места отвели работам, содержащим фактичес-

кий материал о поведении муравьев, врановых птиц, крыс, низших обезьян и

антропоидов, их взаимодействии с объектами среды обитания, прежде всего в

сфере пищедобывательного поведения, при ориентации в пространстве, исполь-

зовании территории, при общении друг с другом.

В хрестоматию вошли материалы, представляющие преимущественно четыре

раздела программы курса «Зоопсихология и сравнительная психология» — «Об-

щая характеристика психики животных», «Эволюция психики», «Проблема ин-

теллекта животных», а также «Сравнительная психология», по которым учебник

К.Э. Фабри «Основы зоопсихологии» нуждается в существенном расширении. Раздел

программы «Онтогенез поведения и психики животных», достаточно полно изло-

женный в учебнике, дополнен только публикациями Д.Б. Эльконина и Я. Дем-

бовского.

Задача обогатить хрестоматию необходимым фактическим материалом по по-

ведению животных решалась одновременно с другой, не менее важной задачей —

«приближением» к студенческой аудитории избранных трудов тех ученых, кото-

Предисловие

рые внесли особенно заметный вклад в развитие научных представлений в зоо-

психологии и сравнительной психологии. Это работы А.Н. Северцова, В.А. Вагне-

ра, Н.Н. Ладыгиной-Котс, Н.А. Тих.

Особое место в хрестоматии занимают работы, относящиеся к сравнительной

психологии. Усвоение данной части курса вызывает у студентов значительные

затруднения, особенно у тех, кто обучается заочно, поскольку по этой дисцип-

лине нет ни учебника, ни учебных пособий, книги же по данной проблематике

не переиздавались с 40—60-х годов. В данную хрестоматию мы включили работы,

относящиеся к различным проблемам сравнительной психологии, отдав пред-

почтение преимущественно отечественным психологам — Н.Н. Ладыгиной-Котс,

Н.А. Тих, B.C. Мухиной, С.Л. Новоселовой.

В заключение составители считают своим долгом сделать следующие два замеча-

ния. В отдельных работах, вошедших в хрестоматию, можно встретить такие поня-

тия, как «сознание», «мышление», «социальное» и некоторые другие, в которые

авторы вкладывают разное содержание. Следует учитывать, что в хрестоматии

представлены работы не только психологов, но и представителей других наук,

изучающих поведение животных, каждая из которых имеет свой собственный

категориальный аппарат для его описания и анализа. Помня об этом, читатель не

должен «обвинять» некоторых авторов в попытках отождествить поведение и пси-

хику животных и человека.

Читатели также могут встретиться с отдельными противоречиями у данных

авторов, описывающих те или иные стороны жизнедеятельности животных. Дело

в том, что в хрестоматии представлены работы авторов разных поколений, и

подобные противоречия зачастую иллюстрируют развитие научных представле-

ний о поведении и психике животных. Наиболее существенные изменения про-

изошли во взглядах на коммуникативные способности, интеллект, орудийную

деятельность у антропоидов и других животных.

Составители надеются, что предлагаемое учебное пособие поможет студентам

и всем интересующимся зоопсихологией получить более глубокие и разносторон-

ние знания в этой отрасли психологии.

Н.Н. Мешкова,

кандидат психологических наук,

старший научный сотрудник;

Е.Ю. Федорович,

младший научный сотрудник

(Московский государственный

университет имени

М.В. Ломоносова,

факультет психологии)

В.А. Вагнер

БИОПСИХОЛОГИЯ СУБЪЕКТИВНАЯ

И ОБЪЕКТИВНАЯ

Господствующим, классическим приемом является тот, который, чтобы не

изобретать нового термина, можно назвать приемом или методом субъективным.

В несколько более общем смысле он был употреблен Ог. Контом в его Systeme

de Politique positive. Философ разумел под методом субъективным тот путь изуче-

ния явлений, при котором мы идем от человека к природе, в противоположность

объективному, который он считает единственно удовлетворяющим требованиям

исследования там, где мы восходим от природы к человеку. Не считая нужным

подробно останавливаться на рассмотрении этого приема, я все же нахожу необ-

ходимым сказать о нем несколько слов.

Основная формула субъективного метода была дана Вундтом: она гласит, что

единственное правило, на основании которого мы только и можем судить о дей-

ствиях животных, состоит в том, чтобы мерить их психику масштабом нашей

собственной психики. Я считаю эту формулу безусловно ошибочной и понимаю

задачу как раз наоборот: мы никогда не должны судить о действиях животных,

меряя их только масштабом собственной психики, если хотим получить научные

заключения, а не собрание очерков и сообщений, которые, быть может, не-

сколько резко, осторожные натуралисты называют: «анекдотической зоологией»,

а Вундт «охотничьими рассказами», образцы которых черпает из книги Ромэнса

«Ум животных».

Интересно, что Ромэнс, книгу которого Вундт находит «сочинением стара-

тельным», в этом своем «сочинении» следовал как раз тем самым путем, который

Вундт считает единственно правильным.

«Раз признано объективное существование других организмов и их действий, —

читаем мы в его книге «Ум животных», — положение, без которого сравнительная

психология, как и все другие науки, была бы пустою грезой, то здравый смысл

всегда и не колеблясь сделает тот вывод, что действия других организмов, — если

они аналогичны тем действиям нашего собственного организма, про которые мы

знаем, что они сопровождаются известными умственными состояниями, — сопро-

вождаются и у других подобными же умственными состояниями».

Этот метод исследования и оценки явлений психики Ромэнс считает годным

не для одних только высших животных вообще. То место книги, в котором он

останавливается на этой стороне вопроса, заслуживает особенного внимания,

так как указывает нам основу всего его априорно построенного миросозерцания.

Вот это место:

«Если мы видим, например, резкие проявления чувства привязанности, сим-

патии, ревности или гнева у собаки или обезьяны, то немногие из нас будут

настолько скептиками, чтобы усомниться в том, что полная аналогия этих про-

явлений с проявлениями, какие мы видим у человека, доказывает существование

Вагнер В.А. Биопсихология и смежные науки. Пгр.: Культурно-просветительное Товарищест-

во «Образование», 1923. С. 52—70 (с сокр.).

В.А. Вагнер

субъективных состояний, аналогичных состояниям человека, внешними и види-

мыми знаками которых служат такие проявления.

Но когда мы находим, что действия муравья, или пчелы обнаруживают, пови-

димому, те же эмоции, то немногие из нас окажутся настолько не скептиками,

чтобы не спросить себя: можно ли поверить в этом случае внешним и видимым

знакам, как доказательству аналогичных или соответственных внутренних собы-

тий. Вся организация такого существа, как муравей и пчела, настолько отличает-

ся от человеческой организации, что является вопрос, насколько в деле заключе-

ния о присутствии субъективных состояний можно положиться на аналогию

действий насекомого с человеческими действиями. А так как вполне справедли-

во, без сомнения, что, чем меньше сходства, тем меньше и ценности в аналогии,

построенной на этом сходстве, то и вывод о муравье или пчеле, чувствующих

симпатию или гнев, менее законен, нежели тот же вывод относительно собаки

или обезьяны. Тем не менее это все-таки вывод законный, хотя бы только потому,

что на самом деле это единственный действительный вывод».

Поскольку, однако, он единственно законен, это можно видеть из нижеследу-

ющего примера.

Говоря о психической деятельности простейших животных, Ромэнс так

заключает эту рубрику: деятельность их «не дает нам права приписать этим низ-

шим членам зоологической лестницы хотя бы даже зачатки действительно созна-

тельной деятельности».

Но почему же? — спросит читатель. Потому, отвечает Ромэнс совершенно

неожиданно, что у этих животных нет нервной системы. Пусть так, но причем же

тогда заявление, что метод аналогии есть единственно возможный путь в оценке

психической деятельности животных?

Не трудно понять, разумеется, что если автор, который посвятил вопросам

зоопсихологии многотомные исследования, с первых же шагов на пути этого

метода становится в безвыходное противоречие с действительностью, то натура-

листы, а особенно случайные наблюдатели разных явлений в образе жизни жи-

вотных, по мере сил старающиеся дать этим явлениям объяснения единственно

доступным для них путем, то есть путем аналогии с деятельностью человека, —

представляют собою целый хаос мнений, в которых не знаешь, чему удивляться

более: их противоречивости или бесконечному разнообразию.

Однообразен в них лишь тот характер описаний и оценки фактов, который делает

их — «Охотничьими рассказами». По смыслу одних — сверчки (охотно поедающие

друг друга) — оказываются в высокой степени альтруистами, пауки — механика-

ми; жуки — хорошими собеседниками; бобры — недурными физиками; гуси —

отменными блюстителями добрых нравов, что доказали, утопив павлина за его

гордое поведение и пр. и пр. и пр.

Этих примеров достаточно для того, чтобы представить себе психологию жи-

вотных, построенную на основании аналогии по субъективному методу от чело-

века (ad hominem).

На основании сказанного и целого ряда других фактов, — я считаю себя впра-

ве утверждать, что субъективный прием разработки вопросов зоопсихологии «от

человека» научного значения не имеет, как не имеют значения и устанавливае-

мые путем такого исследования предмета выводы.

Когда построения по субъективному методу «от человека», или, говоря иначе,

построения монистов «сверху» были опрокинуты; когда роль эксперимента в реше-

нии вопросов психологии получила должную цену; когда вместе с тем для биологов

сделалось очевидным, что путем анатомо-физиологйческих исследований сравни-

Биопсихология объективная и субъективная

тельной психологии получить невозможно, то ученые обратились к другой крайнос-

ти: они начали искать не источник психики, а самую психику в свойствах протоплаз-

мы. Деятельность всех системой тканей организмов, а с этим вместе и нервной систе-

мы является лишь продуктом этих свойств и ничем более.

Исходя из этих соображений, монисты «снизу» в конце концов пришли к зак-

лючению, что деятельность человека совершенно в такой же степени автоматич-

на, как и деятельность инфузорий.

Нетрудно убедиться в том, однако, что, если познание Cytozoa способно про-

лить некоторый свет на познание животного мира в целом, то лишь в сфере

определенной группы вопросов и всего менее в вопросах психологии, так как

психика является продуктом специализации клеток, их дифференцировки, раз-

деления и координации функций, т.е. явлений, которых познать путем изучения

одноклеточных животных нельзя, как бы тщательно ни производилось изучение.

Нам скажут на это, быть может, что и в клетке происходит аналогичная специа-

лизация элементов протоплазмы и ассоциация тех или других из них, в связи с

дифференцировкой и разделением труда. Этого никто не отрицает, конечно, как

никто не оспаривает и того, что между миром Cytozoa и миром животных со

сложившейся нервной системой нет пропасти, что между этими мирами суще-

ствует ряд промежуточных ступеней, ряд мостков, соединяющих их друг с дру-

гом, но связь явлений и аналогичные черты между ними еще не обусловливают их

идентичности, и не только не исключают существования для каждой из этих катего-

рий своих особых явлений и им исключительно свойственных законов, но делают

изыскания последних настоятельно необходимыми. Как непрерывная связь между

зародышевой клеткой и взрослой курицей не дает нам права останавливаться на

изучении только законов эмбриологии для познания явлений, характеризующих

взрослых птиц, так и познание явлений последней категории не дает нам права,

с точки зрения управляющих ими законов, объяснять вопросы эмбриологии.

Совершенно так же неосновательно, поэтому, как стремление монистов «сверху»

навязывать Cytozoa психические элементы, свойственные животным, обладаю-

щим нервной системой, так и стремление монистов «снизу» навязывать этим

последним автоматизм первых.

Рассмотрение фактического материала монистов «от простейших животных» пред-

ставит совершенно очевидные доказательства справедливости сделанного заключения.

Эта крайняя точка зрения, составляющая основу направления монизма «сни-

зу», вполне равноценна крайним воззрениям монистов «сверху».

Там авторы, исходя от человека и признавая психику функцией нервной сис-

темы, кончили описанием психики простейших животных так, как это было бы

возможно при наличности у них нервной системы, которой нет и которую хотят

предполагать. Здесь, исходя от корненожек и признав их деятельность тропичес-

кой, рассматривают психику всех животных так, как будто бы у них нервной

системы не было и им таковая не нужна.

Факты доказывают, однако, что не только в деятельности сложно организо-

ванных животных, например, насекомых, но даже менее совершенных, как чер-

ви и другие из числа исследованных Лёбом, нет никаких оснований для подтвер-

ждения его гипотезы.

Подводя конечное заключение о том направлении в нашей науке, которое

можно назвать монизмом «снизу», я таким образом формулирую сказанное путем

сопоставления этого направления с монизмом «сверху».

Два течения эти отличаются друг от друга по всем основным вопросам науки,

начиная с метода исследования.

В.А. Вагнер

В то время, как последний, исследуя психику животных, мерял ее маштабом

человеческой психики, монизм «снизу», решая вопросы психики человеческой,

меряет ее, наравне с психикой всего животного мира, мерою одноклеточных

организмов.

Монисты «сверху» везде видели разум и «сознание», которое в конце концов

признали разлитым во всей вселенной; монисты «снизу» везде видят только авто-

матизм.

Для первых животный мир психически активен, а его представители ищут и

стремятся найти лучшее, более целесообразное, прогрессивное; для вторых жи-

вотный мир пассивен, его представители ничего не ищут, а их деятельность и их

судьба сполна предопределены физико-химическими свойствами их организации.

Монисты «сверху» в основу своих исследований клали «суждение по аналогии»,

монисты «снизу» в эту основу кладут лабораторные исследования; у монистов «сверху»

жизнь животных поэтому заслонялась жизнью человека, у монистов «снизу» она

заслоняется ретортами, химическими формулами и экспериментами.

Крайности сходятся и потому ничего нет удивительного в том, что монисты «снизу»

в своих крайних заключениях приходят к такому же заблуждению, к какому пришли

монисты «сверху», только с другого конца: последние, исходя из положения, что у

человека нет таких психических способностей, которых не было бы у животных,

«подводят» весь животный мир под один уровень с вершиной и наделяют этот мир,

до простейших включительно, разумом, сознанием, волей. Монисты «снизу», исхо-

дя из того же положения, что человек в мире животных существ, с точки зрения

психической, ничего исключительного собою не представляет, «подводят» весь этот

мир под один уровень с простейшими животными и приходят к заключению, что

деятельность человека в такой же степени автоматична, как и деятельность инфузо-

рий. Нас поэтому одинаково поражает своею парадоксальностью как идея Геккеля о

том, что у муравьев имеется чувство долга в христианском смысле этого слова, так и

соображение одного из монистов «снизу», утверждающего, что между едой гусени-

цы и мышлением человека по существу нет никакого различия.

Из сказанного о субъективном методе изучения биопсихологии с несомненно-

стью вытекает следующее заключение: материал, добытый этим путем, в такой

же мере может служить для выяснения психологии человека, в какой записные

книжки туристов с заметками о вынесенных ими впечатлениях от Рафаэльской

мадонны в Дрезденской картинной галлерее могут служить материалом для исто-

рии живописи. История эта одна, а впечатлений столько, сколько туристов; исто-

рия пишется путем сравнительного метода произведений искусства разных эпох,

разных народов, а впечатления туристов слагаются на основе факторов только

той культурной эпохи, к которой они принадлежат. Совершенно понятно поэто-

му, что если, руководясь данными эволюции искусства, мы можем с некоторым

приближением к истине выяснить впечатления туристов, то из совокупности этих

впечатлений, как бы ни была велика их численность, мы решительно ничего не

можем выяснить в эволюции живописи. Как бы хорошо и всесторонне ни изучили

мы человека, мы не поймем его психики, если не будем иметь ключей к выясне-

нию истории происхождения его психических способностей: она будет представ-

лять собою только одно сплошное неизвестное. Если мы, исходя от этого неизве-

стного, будем объяснять другое неизвестное — психологию животных, меряя ее

масштабом человеческой психики, в качестве якобы известного, то не ясно ли,

что мы получим только праздный и вредный разговор на психологические темы,

который так же пригоден для установления фактов эволюции психических спо-

Биопсихология объективная и субъективная

собностей и выяснения психических способностей человека, в какой записная

книжка туристов пригодна для понимания Рафаэльской мадонны с точки зрения

истории искусства.

БИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

Метод этот исходит из совершенно противоположной субъективному методу

точки отправления (не от человека, а к человеку) и держится других приемов

сравнения.

Натуралист, в своих исследованиях желающий держаться этого метода, дол-

жен помнить, что животные организмы, в смысле их психологии, не представля-

ют существ изолированных, что они связаны между собою многочисленными

нитями, из чего следует, что для понимания психики одного из них, или одной

их группы, необходимо сравнение ее представителей не с конечною формою

животных существ — не с человеком, а с формами, непосредственно предше-

ствующими данной группе и за ней следующими. Другими словами, необходимо

и в области сравнительной психологии делать то же, что делает для решения

одной части своих задач сравнительная анатомия, подвергая сравнению структу-

ру органов родственных форм между собою и идя от простого к сложному. Этот

прием сравнительного изучения вопросов сравнительной психологии еще не ис-

черпывает собою, однако, объективного биологического метода науки; недоста-

точно сравнения явлений психики одних животных с другими в их конечном

развитии, необходимо еще сравнение этих явлений жизни одного животного в

разные стадии его развития друг с другом, начиная с первых моментов ее прояв-

ления и до последних ее моментов.

Отсюда два пути сравнительного изучения предмета методом объективным.

1) Сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из жизни

вида; в этом случае руководящей нитью исследования будут данные учения о

генеалогическом родстве организмов, в связи с которым стоит и эволюция пси-

хики в царстве животных. Изучение сравнительной психологии таким приемом

биологического метода всего ближе будет назвать поэтому филогенетическим.

2) Сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из

жизни особи, с момента, когда она начинает реагировать психически на воздей-

ствия среды, до ее смерти, — вследствие чего такой прием биологического ме-

тода в изучении сравнительной психологии всего ближе будет назвать онтогене-

тическим: эволюция психики индивида составляет его ближайшую задачу.

Остановимся на выяснении каждого из этих приемов в такой мере, в какой это

необходимо, чтобы определить их ближайшие задачи и ознакомиться с характером

их выводов.

ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКИЙ МЕТОД

Метод этот, как известно, в сравнительной психологии является в такой же

степени могущественным и важным, как и в вопросах эволюции животных форм

вообще. И там и тут, материал исследования существенно один и тот же: если не

все, то многое из того, что нарождалось, что изменялось, как изменялось, что и

как атрофировалось, и что заменялось новым, — представлено в той или другой

группе животного царства сегодня, как тысячи лет назад. Подобно тому, как за-

коны развития и природу языка европейцев мы можем познать, располагая для

В.А. Вагнер

этого живым языком людей земного шара, так законы сравнительной психологии

мы можем познать путем изучения ее живых элементов у современных нам пред-

ставителей животной жизни. И там и тут для этого (не говоря ни о чем другом)

прежде всего необходима такая масса фактического материала, что до настояще-

го времени филогенетический метод в сравнительной психологии является ско-

рее теоретически желательным, чем практически осуществленным.

Необходима такая масса материала потому, что изучение предмета этим мето-

дом требует следующих ступеней сравнения:

Первая, самая важная и безусловно необходимая, без которой никакие науч-

ные выводы невозможны,— это сравнительное изучение явления в пределах само-

го вида, у которого оно исследуется; чем больше сделано в этом отношении для

понимания и выяснения явления, тем вернее, тем научнее можно считать уста-

навливаемые по его поводу заключения.

Вторая ступень: изучение явления путем сравнения его в пределах родов одно-

го семейства.

Эта ступень в изучении явлений также очень важна для установления правиль-

ных заключений.

Третья ступень — изучение явлений путем сопоставления семейств, отрядов и

классов.

Наконец, последняя, четвертая ступень: подобное же изучение типов живот-

ного царства.

Установленные таким сравнительным путем выводы могут подлежать сопос-

тавлению и оценке, как таковые.

Сопоставление научно установленных и законченных для данного класса жи-

вотных заключений, может повести, и неизбежно поведет, к установлению но-

вых выводов, все более и более общих.

Таким образом, исходным пунктом филогенетического метода служит идея о

том, что организмы, в смысле их психологии, представляют существа не изоли-

рованные, а связанные друг с другом непрерывною цепью фиксированных у пред-

ставителей животных разных классификационных единиц, психических призна-

ков; что, вследствие этого, для понимания одного из них, или одной из их групп,

необходимо изучение не изолированного организма или группы, а в связи с пси-

хологией групп родственных: видов, родов, семейств и классов.

Далее, самое изучение психических актов должно начинать точно так же, как

изучаются чисто физиологические функции организма, без всякой попытки да-

вать этим актам психологическое толкование; другими словами, их должно опи-

сывать так же объективно, как описываются, например, физические явления маг-

нетизма, электричества и т.п. И лишь затем уже, когда факты, добытые путем

такого изучения явлений жизни животных, составят материал, количественно до-

статочный для его обработки, перейти к общим выводам и заключениям.

Но и тут толкования явлений должны представлять собою простое заключение

из фактов, посколько оно возможно, а отнюдь не перевод этих фактов на язык

психологии человека, по аналогии соответствующих действий.

Такая аналогия допустима лишь по отношению к организмам, подлежащим срав-

нению с человеком на основании данных иного порядка, определяемых методом

сравнительной анатомии. Как только этот последний указатель свидетельствует нам о

глубоком различии сравниваемых организмов, так аналогии на почве психических

явлений тем самым утрачивают всякое значение и не должны иметь места.

Я уже упомянул о том, что добытые путем филогенетического метода изучения

предмета данные очень скудны и пока могут служить только для установления не-