Леонтьева О. (отв. ред.). Российская империя в зарубежной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

Новые границы

РОССИЙСКАЯ

ИМПЕРИЯ

В ЗАРУБЕЖНОЙ

ИСТОРИОГРАФИИ

Работы последних лет

НОВОЕ

издательство

2005

: 5 :

УДК 94(47)

ББК 63.3(2)

Р76

СЕРИЯ «НОВЫЕ ГРАНИЦЫ» ИЗДАЕТСЯ С 2004 ГОДА

Издатель Евгений Пермяков

Продюсер Андрей Курилкин

Дизайн Анатолий Гусев

ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНО В РАМКАХ СОВМЕСТНОЙ

ПРОГРАММЫ МИНИСТЕРСТВА ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИИ,

«ИНО1ЦЕНТРА (ИНФОРМАЦИЯ. НАУКА. ОБРАЗОВАНИЕ)»

И ИНСТИТУТА ИМ. КЕННАНА ЦЕНТРА ВУДРО ВИЛЬСОНА

«МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ОБЩЕСТВЕННЫХ

НАУКАХ» ПРИ ПОДДЕРЖКЕ КОРПОРАЦИИ КАРНЕГИ

В НЬЮ1ЙОРКЕ И ФОНДА ДЖОНА Д. И КЭТРИН Т. МАКАРТУРОВ.

ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, ОТРАЖЕННЫЕ В НАСТОЯЩЕМ ИЗДАНИИ, МОГУТ

НЕ СОВПАДАТЬ С ТОЧКОЙ ЗРЕНИЯ ДОНОРОВ И ОРГАНИЗАТОРОВ

ПРОГРАММЫ. ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНО ПРИ ПОДДЕРЖКЕ

МЕЖДУНАРОДНОГО БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОГО ФОНДА

ИМ. Д.С. ЛИХАЧЕВА

Составители Пол В. Верт, Петр Кабытов, Алексей Миллер

Вступительная статья и вводные статьи к разделам

Пол В. Верт, Алексей Миллер, Петр Кабытов, Ольга Леонтьева

Переводы с английского 00000000000000000000000

Ответственный редактор Ольга Леонтьева

Редактор Михаил Долбилов

Р76 РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

Работы последних лет: Антология

М.: Новое издательство, 2005. — 69 с.

(Новые границы)

ISBN 5=98379=011=0

Насколько мы осознаем сегодня имперское измерение российской истории,

его характерные особенности и черты, общие с другими империями?

Сборник новых статей ведущих российских и зарубежных исследователей

демонстрирует новые возможности сравнительного изучения истории

УДК 94(47)

ББК 63.3(2)

ISBN 5=98379=011=0 © Фонд им. Д. С. Лихачева, 2005

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие 9

I. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ И МЕТОДОЛОГИЯ

От составителей 15

История России как история империи:

перспективы федералистского подхода

Марк фон Хаген 18

От «сопротивления» к «подрывной деятельности»:

власть империи, противостояние местного

населения и их взаимозависимость

Пол Верт 48

Численность бюрократии и армии в Российской

империи в сравнительной перспективе

Стивен Величенко 83

II. НАУКА И ИМПЕРИЯ

От составителей 117

Естествоиспытатели и нации: русские ученые

XVIII века и проблема этнического многообразия

Юрий Слезкин 120

Наука, империя и народность: Этнография

в Русском географическом обществе, 1845–1855

Натаниэль Найт 155

Русские превращаются в якутов? «Обынородчивание»

и проблемы русской национальной идентичности

на Севере Сибири, 1870–1914

Виллард Сандерланд 199

Этнические меньшинства, этнография и русская

национальная идентичность перед лицом суда:

Мултанское дело 1892–1896 годов

Роберт Джераси 228

III. ВОСТОК ИМПЕРИИ: ПРОБЛЕМЫ

ВООБРАЖЕНИЯ И ПОНИМАНИЯ

От составителей 273

Россия между Европой и Азией: Идеологическое

конструирование географического пространства

Марк Бассин 277

Российская история и спор об ориентализме

Адиб Халид 310

О русском ориентализме: ответ Адибу Халиду

Натаниэль Найт 323

Есть ли русская душа у русского ориентализма?

Дополнение к спору Натаниэля Найта

и Адиба Халида

Мария Тодорова 344

Барымта: Обычай в глазах кочевников,

преступление в глазах империи

Вирджиния Мартин 360

IV. ИМПЕРИЯ И НАЦИОНАЛИЗМ

От составителей 391

Образование наций и национальные движения

в Российской империи

Андреас Каппелер 395

Изобретающее воспоминание: Русский этнос

в российской национальной памяти

Андреас Реннер 436

Сословие, регион, нация и государство:

Одновременность неодновременного в локальном

пространстве Центральной Восточной Европы.

Пример Риги 1860–1914 годов

Ульрике фон Хиршхаузен 472

Кто и когда были «инородцами»? Эволюция

категории «чужие» в Российской империи

Джон Слокум 502

V. НА ПЕРЕКРЕСТКЕ КОНФЕССИИ И НАЦИИ

От составителей 535

Народный ислам у крещеных православных татар

в XIX веке

Агнес Кефели1Клай 539

Может ли католик быть русским?

О введении русского языка в католическое

богослужение в 601х годах XIX века

Дариус Сталюнас 570

«Мы» или «они»?

Белорусы и официальная Россия, 1863–1914

Теодор Викс 589

Создание социальных групп и определение

социального статуса индивидуума:

идентификация по сословию, вероисповеданию

и национальности в конце имперского периода

в России

Чарльз Стейнведел 610

За чертой оседлости

Евреи в дореволюционном Петербурге

Бенджамин Натанс 634

Справка об авторах 688

Библиографическая справка 693

Предисловие

Изучение истории Российской империи за границей имеет доста=

точно давние традиции и значительные достижения. Однако по=

следние десять лет прошлого и начало нынешнего века стали, бе=

зусловно, особенно продуктивными для зарубежных историков

России. Наряду с продолжавшими плодотворно работать истори=

ками старшего поколения этой проблематикой стали активно за=

ниматься многие молодые исследователи. Но дело не только в воз=

росшем количестве защищаемых диссертаций и публикуемых

работ именно по имперской проблематике. По ряду причин мож=

но говорить и о новом качестве исследований последних лет.

Во=первых, это значительно более широкое, чем прежде,

использование архивных материалов. Нельзя сказать, что раньше

зарубежные историки совсем были лишены доступа в наши архи=

вы. Но после падения советского режима для них не только стали

доступнее центральные, но также открылись и местные архивы,

и историки поспешили этим воспользоваться. Многие зарубежные

исследователи систематически, подолгу работали в России и в дру=

гих бывших республиках СССР и по уровню знания источников се=

годня не уступают своим российским коллегам.

Во=вторых, теоретическое и методологическое отставание,

характерное для большинства работ по истории России в преж=

нее время, сегодня, кажется, уходит в прошлое. Методологические

достижения исследований культуры, национализма, идентифика=

ций, дискурсов, колониальной истории сразу берутся на воору=

жение историками Российской империи. Царская империя не рас=

сматривается теперь как совершенно особый феномен, к которому

9 :

русистики» — в нее включены переводы не только с английского,

но также с немецкого, французского, литовского языков. Нам это

кажется принципиально важным, и не только потому, что это цен=

ные и интересные работы. Такой выбор составителей можно рас=

сматривать и в качестве, если угодно, «дорожного указателя». Мы

хотели привлечь внимание читателя, во=первых, к тому, что та=

кие крупные историографии, как французская и, особенно, немец=

кая, действительно вносят очень существенный и оригинальный

вклад в изучение истории Российской империи. Во=вторых, мы хо=

тели показать, что в историографиях стран, бывших некогда

частью этой империи, в последнее время тоже появляется совсем

немало исследователей, чутких к сложности и многообразию им=

перской истории.

Составители очень рассчитывают на то, что эта книга попа=

дет не только в руки специалистов=историков, но и будет исполь=

зована преподавателями истории в вузах, где проблема изучения

истории Российской империи сегодня еще очень далека от удов=

летворительного решения. Собственно, это было одним из прио=

ритетов мегапроекта «Развитие образования» Института «Откры=

тое общество» (Фонд Сороса), благодаря финансовой поддержке

которого был осуществлен проект по сравнительному изучению

Российской империи, частью которого стала и настоящая анто=

логия. Подробнее о проекте можно узнать на интернет=сайте

http://mion.sgu.ru/empires/index.html. Он содержит и много дру=

гих материалов, которые будут полезны исследователям, препода=

вателям и студентам.

Предисловие

не применимы методы и модели, разработанные на ином матери=

але. Это, в свою очередь, открывает очень богатые возможности

для сравнительного подхода к изучению истории России.

Очень важно, что многие зарубежные историки уже впол=

не свободны от ограниченности национальных исторических нар=

ративов, которые еще продолжают, по крайней мере, с точки зре=

ния объема «валового продукта», доминировать на постсоветском

пространстве. Их более интересуют теперь взаимодействия цент=

ра и периферии империи, разных групп ее населения, непредоп=

ределенность процессов формирования национальных идентич=

ностей, то есть именно имперская составляющая российской

истории. При изучении отношений имперских властей с подвласт=

ным населением историки теперь заметно ближе к соблюдению

определенного баланса. С одной стороны, репрессивность Россий=

ской империи получает должное внимание и отражение, что слиш=

ком часто отсутствует в работах российских историков. В то же

время репрессивность империи не становится в этих работах само=

довлеющей. Она не заслоняет от внимания исследователей слож=

ный процесс выработки политики властей, многообразие форм

взаимодействия центра и периферии, отнюдь не исчерпывающе=

гося репрессивностью.

В течение многих десятилетий историки в СССР были ли=

шены нормальных контактов с зарубежными коллегами. Когда

институциональные ограничения были сняты, более очевидно

проявились ограничения иного рода – недостаточное владение

иностранными языками, скудное снабжение наших библиотек за=

рубежной литературой, что отчасти объясняется высокими цена=

ми на иностранные книги и журналы. Это делает переводы новых

зарубежных исследований настоятельной необходимостью.

Данная антология — далеко не первый шаг в этом направ=

лении. Систематически публикует переводы важных статей жур=

нал Ab Imperio. Самарским государственным университетом в со=

трудничестве с университетом Мэриленда выпущены три тома

издания «Американская русистика», один из которых посвящен

именно истории Российской империи. Опыт осуществления таких

больших переводческих проектов, накопленный самарскими кол=

легами, использован при подготовке этой антологии. В то же вре=

мя нужно отметить и ее существенное отличие от «Американской

Предисловие

: 10 :

ОБЩИЕ

ВОПРОСЫ

И МЕТОДОЛОГИЯ

От составителей

В первый раздел антологии включены три статьи, носящие более

общий, по сравнению с другими публикуемыми работами, харак=

тер. Марк фон Хаген анализирует в своей статье разнообразные

причины, которые вызвали в последнее десятилетие рост интере=

са к проблематике имперской истории вообще, и к Российской

империи в частности. Он предлагает также ряд важных методоло=

гических постулатов, которые объединяет под именем «федера=

листского подхода» к истории Российской империи. Об удачности

этого термина можно спорить: речь идет по преимуществу не об

идеологии федерализма или отражении федералистских норм

в правовой структуре Российской империи, но о неоднородности ее

политической структуры и о важной роли местных акторов наря=

ду с имперским центром. Сами же методологические рекомендации

фон Хагена представляются очень точными и важными. Америка=

нский историк пишет о необходимости компаративистского подхо=

да, и подчеркивает, что наряду с необходимостью сравнивать Рос=

сийскую империю с другими империями едва ли не «более важно

уметь сопоставлять взаимоотношения империи с разнообразными

подвластными ей сообществами, выделенными по религиозному,

сословному или же этнолингвистическому принципу».

Фон Хаген ставит вопрос: «Существует ли некая промежу=

точная точка зрения между этими крайностями, которая не была

бы апологетикой ни империализма, ни кликушествующего наци=

онального шовинизма?». Его решение он видит в учете того, что

«Михаил Бахтин называл полифонией или „разноголосостью“, где

голос (или голоса) имперского центра переплетаются с голосами

15 :

чертой повседневной жизни имперской провинции «даже в перио=

ды кажущегося благополучия».

Очень важен тезис Верта о том, что в локальных структурах

взаимодействия обычно участвуют не два (имперский центр и не=

русское сообщество), но более акторов. Среди них, подчеркивает

Верт, могут быть и русские переселенцы, которые далеко не во всем

и не всегда солидарны с центральной властью. Стоит добавить, что

очень часто и нерусские сообщества были представлены на разных

окраинах не одной, а несколькими группами, с различными, порой

конфликтными интересами.

Третья статья этого раздела посвящена сравнению Россий=

ской империи с другими империями нового времени. Стивен Ве=

личенко выбрал для этого сравнения весьма важный и прежде

малоисследованный аспект — численность имперской армии и бю=

рократии. Представленные в ряде весьма информативных таблиц,

собранные им данные будут полезны многим исследователям. Ве=

личенко сравнивает не только абсолютные цифры, но и региональ=

ную специфику, а также пропорции армии и чиновнического аппа=

рата к общей численности населения. В результате сопоставления

полученных относительных величин Величенко приходит к выво=

ду, что на самом деле в Российской империи было на порядок мень=

ше чиновников на душу населения, чем в европейских государ=

ствах. Иными словами, вопреки распространенному заблуждению

о России как царстве бюрократии, Российская империя в действи=

тельности была «недоуправляемой» (undergoverned). Соотноше=

ние числа чиновников к численности населения в России близко

к пропорциям, характерным для некоторых колониальных владе=

ний Британии и Франции того времени. В исследовании указы=

вается, что в великорусских губерниях было даже меньше чинов=

ников, чем в некоторых из нерусских окраин, например, Польше.

В этой, а также целом ряде других статей по этой теме, Величенко

высказывает ряд интересных гипотез о роли такой «недоуправ=

ляемости» в развитии политических процессов, в том числе на=

циональных движений.

От составителей

: 17 :

иных сообществ, находящихся под властью империи». «Обширное

научное направление, — пишет фон Хаген, — объединяющее спе=

циалистов по истории различных народов империи (кроме русско=

го), должно интегрироваться с магистральной линией изучения

и преподавания российской истории; а представители этой маги=

стральной линии, в свою очередь, не должны больше трактовать

историю Российской империи так, как если бы она состояла иск=

лючительно из этнических русских („нации“, которой не сущест=

вовало на протяжении большей части имперского периода русской

истории и о характере которой бурно спорили на закате империи

и в советский период)». Эти идеи нашли в последние годы широ=

кий отклик среди историков и в России, и за рубежом.

Идея о том, что локальные или «подчиненные» (subaltern)

акторы играли в жизни империи важную роль, подробно анализи=

руется и развивается в статье американского историка Пола Верта.

Верт показывает, что и в российской (и советской), и в зарубежной

историографии при описании взаимоотношений имперского цент=

ра и нерусских национальных сообществ доминировала «парадиг=

ма открытого сопротивления» — авторы прослеживали прежде

всего историю восстаний, бунтов, крестьянских войн и религиоз=

ных движений. Это существенно обедняет тематику взаимодей=

ствия. Верт призывает уделять больше внимания пассивной оппо=

зиционности местных национальных сообществ по отношению

к разнообразным инициативам имперского центра, которая, не=

смотря на свой «мирный» характер, могла значительно «ослож=

нять жизнь» и «портить нервы» властям. Вообще в данном кон=

тексте употребляемый Вертом термин subversion даже лучше

переводить не буквально как «подрывная деятельность», что

порусски звучит достаточно сильно, сколько как «мирное сопро=

тивление», формами которого могли быть подача прошений, рас=

пространение слухов, «непонимание» правительственных предпи=

саний, дававшее возможность уклониться от их выполнения,

иногда — даже религиозное обращение (поскольку слияние эле=

ментов двух различных культур обычно становится питательной

почвой для рождения ересей) и т.д. С точки зрения Верта, акции

«сопротивления» имеют место лишь в крайних случаях (например,

на самой ранней стадии установления имперского господства), тог=

да как мирная «подрывная деятельность» является характерной

От составителей

: 16 :

Марк фон Хаген

История России как история империи:

Перспективы федералистского подхода

Исследования по истории империй снова вошли в моду

. Вопрос

о том, почему это произошло именно в конце ХХ столетия, мог бы

стать предметом интересных размышлений. Распад Советского

Союза, а также крах блока его союзников в Центральной и Вос=

точной Европе дали толчок к созыву множества конференций и вы=

пуску множества увесистых томов, где «социалистическое содруже=

ство» трактовалось как «последняя великая империя», а его

крушение сопоставлялось с распадом Австро=Венгрии или Османс=

кой империи

. Но еще до начала эры горбачевских реформ во внеш=

ней и внутренней политике, которые привели к распаду Советско=

го Союза, наблюдалось оживление интереса к истории империй —

особенно Британской, Французской, а также империи Габсбур=

гов, — что объяснялось влиянием самых различных политических

и академических причин. Так, интерес к этой тематике проявлял

круг ученых, откровенно критично настроенных по отношению

к европейским империям и к самой идее европейской гегемонии;

эти ученые, вышедшие преимущественно из среды специалистов по

истории «третьего мира» или «постколониальной» истории (но

обычно не из числа специалистов, занимающихся историей Брита=

нии или Франции в традиционном смысле этих слов), вдохнули вто=

рую жизнь в антиимпериалистическую риторику конца XIX века,

хотя их собственные академические штудии направлены своим

критическим острием против современного американского «импе=

риализма»

. В таких работах вдохновенная критика в адрес евро=

пейского правления зачастую сопряжена с веяниями новых исто=

рических дисциплин, — таких, как «новая культурная история» или

история науки и медицины. Эту тенденцию отчасти можно объяс=

нить, если обратиться к истории формирования академических ин=

тересов того поколения, которое сложилось под влиянием ради=

кализма 1960=х годов, а в менее давние времена пережило увлечение

проблемами идентичности и бурные научные баталии вокруг проб=

лемы мультикультурализма в Соединенных Штатах.

Но при этом другой важной причиной оживления интере=

са к истории империй следует считать переосмысление идей «на=

ционального государства» и национализма: переосмысление, в ос=

нове которого лежало стремление объяснить, почему история

национализма часто оказывалась столь трагична — особенно в те=

чение всего ХХ столетия и в его конце; возможно, этот интерес

является и следствием не высказываемого вслух разочарования,

вызванного крушением идеалов Объединенных Наций, которые,

как казалось, одержали триумфальную победу над националис=

тическими идеями после второй мировой войны. Постсоветский

национализм в Восточной и Центральной Европе, а также в Евра=

зии, по большей части «возник» так внезапно и привел к столь не=

гативным последствиям, что параллели с националистическими

движениями межвоенного или даже военного времени напраши=

вались сами собой

. Официальные версии исторического прошло=

го, которых придерживаются сейчас многие национальные движе=

ния и политические лидеры, столь явным образом «искусственно

сконструированы» и столь прочно коренятся в традиции нацио=

нальных мартирологов и ритуальных траурных плачей

, что это

поневоле заставляет историков, социальных историков, полито=

логов и представителей культурной антропологии пересмотреть

вопросы о национально=этнической идентичности, внеся в сло=

жившиеся представления значительную долю скептицизма.

Поскольку большинство современных националистиче=

ских идеологий возникло в рамках политической и интеллектуаль=

ной культуры могущественных империй и поскольку эти идео=

логии провозгласили само собой разумеющейся истиной, что

национальные государства, как более справедливые и эффектив=

ные, являются полноправными наследниками одряхлевших

и отживших свое империй, — постольку национализм, пропиты=

вавший современную историческую науку, внушал ученым преду=

беждение против того, чтобы посвящать себя изучению империй.

История России как история империи

: 18 : : 19 :