Лапина С.В. (ред.) Культурология

Подождите немного. Документ загружается.

С пониманием деятельности тесно связан второй аспект ценно-

стных и мировоззренческих ориентации, который характерен для

культуры техногенного мира - понимание природы как упорядоченного,

закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, по-

знающее законы природы, способно осуществить свою власть над

внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль.

При этом неявно предполагалось, что природа - неисчерпаемая кла-

довая ресурсов, из которой человек может черпать бесконечно, надо

только изобрести какую-то хитрость, чтобы искусственно изменить

природный процесс и поставить его на службу человеку, и тогда ук-

рощенная природа будет удовлетворять человеческие потребности

во все расширяющихся масштабах. Людям, воспитанным в системе

ценностей техногенной культуры, долгое время это понимание при-

роды казалось самоочевидным. Но человек традиционного общества

никогда не принял бы его в

качестве

смысложизненного ориентира.

Он не противопоставлял себя природному миру и не рассматривал

его как обезличенное предметное поле, управляемое объективными

законами: мир воспринимался им как живой организм, дуально не

расчленяемый на природный и человеческий, а составляющий орга-

ническое целое, все части которого скорректированы и влияют друг

на друга. Согласно древнекитайской традиции, например, считалось,

что безнравственное поведение властителей способно вызвать при-

родные катаклизмы. А поэтому засухи, наводнения и землетрясения

часто воспринимались как свидетельства плохого правления и могли

служить поводом для народных восстаний.

В качестве третьего важнейшего компонента в системе ценно-

стных приоритетов техногенной цивилизации можно выделить идеал

автономии личности. Деятельность и активность человека рассмат-

риваются как реализация творческих возможностей свободной лич-

ности. Коллективный субъект деятельности с позиций этого идеала

должен

предста"п

в качестве результата соглашения суверенных

личностей.

В традиционных культурах ценность индивида и личных свобод

либо вообще не выдвигалась, либо уходила на второй и третий пла-

ны в иерархии ценностей. Личность в традиционных обществах реа-

лизовывалась только через принадлежность к некоторой корпорации

и чаще всего жестко закреплялась в той или иной социальной общ-

ности.

Человек, не включенный в корпорацию, утрачивал качества

личности. Причем ему представлялось совсем немного возможно-

стей свободно изменить свою корпоративную связь. Подчиняясь

традициям и социальным обстоятельствам, он зачастую уже с рож-

дения был закреплен за определенным местом в кастово-сословной

340

системе, ему предстояло усвоить определенный тип профессиональ-

ных навыков, продолжая эстафету традиций.

Что же касается техногенной цивилизации, то в ней доминиру-

ют иные идеалы - возможность индивида включиться в самые раз-

личные социальные общности и корпорации. Человек становится

суверенной личностью именно благодаря тому, что он жестко не

привязан к той или иной конкретной социальной структуре, не сра-

щен с ней, может и способен гибко строить свои отношения с други-

ми людьми, погружаясь в различные социальные общности, а часто в

разные культурные традиции.

В качестве четвертого важнейшего компонента культурной мат-

рицы техногенных обществ отмечу особое

понимание

власти, силы и гос-

подства над природными и

социальными

обстоятельствами.

Пафос преобразования мира порождал особое отношение к идеям

господства силы и власти. В традиционных культурах они понимались

прежде всего как непосредственная власть одного человека над другим. В

патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство

распространялись не только на подданных государя, но и осуществлялись

мужчиной, главой семьи над женой и детьми, которыми он владел так

же, как царь или император телами и душами своих подданных.

Традиционные культуры не знали автономии личности и идеи

прав человека. Как писал

А.И.

Герцен об обществах древнего Восто-

ка, человек здесь "не понимал своего достоинства: оттого он был или

в прахе валяющийся раб, или необузданный деспот".

В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций,

в которых господство осуществляется как сила непосредственного

принуждения одного человека другим. Однако отношения личной

зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым

социальным связям, которые К. Маркс назвал отношениями вещной

зависимости. Их сущность определена всеобщим обменом результа-

тами деятельности, приобретающими форму товара.

Власть и господство в этой системе отношений предполагают

владение и присвоение товаров (вещей, человеческих способностей,

информации как товарных ценностей, имеющих денежный эквива-

лент). В результате в культуре техногенной цивилизации происходит

своеобразное смещение акцентов в понимании предметов господства

силы и власти - от человека к произведенной им вещи. В свою оче-

редь эти новые смыслы легко соединялись с идеалом

деятельностно-

преобразующего предназначения человека.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс,

обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внеш-

ними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе.

341

Пятой важной составляющей в интересующей нас системе цен-

ностей техногенной цивилизации является особая ценность научной

рациональности,

научно-технического взгляда на мир, ибо научно-

техническое отношение к миру является базисным для его преобра-

зования. Оно создает уверенность в том, что человек способен, кон-

тролируя внешние обстоятельства, рационально-научно устроить

природу, а затем и саму социальную жизнь.

Все эти мировоззренческие установки конкретизировались в це-

лом ряде смыслов других ценностей и менталитетов техногенной

культуры - в отношении к инновациям, творчеству и прогрессу как

высшим ценностям, в понимании и переживании времени как необ-

ратимого движения от прошлого через настоящее в

будущее',

представлениях

о свободе, добре и зле, добродетели и труде и т. д.

Успехи техногенной цивилизации в технико-технологических

инновациях, в улучшении образа жизни людей, в ее победоносном

шествии по всей планете порождали представление, что именно она

является магистральным путем развития человечества. Еще пятьде-

сят лет назад мало кто полагал, что сама линия техногенного про-

гресса и ее система ценностей приведут человечество к критическим

рубежам, что резервы цивилизационного развития этого типа могут

быть исчерпаны.

Это обнаружилось только во второй половине нашего столетия,

когда глубочайшие глобальные кризисы (экологический, антрополо-

гический и т. д.) заставили критически отнестись к прежним идеалам

прогресса.

Человечеству, столкнувшемуся в конце XX в. с новыми пробле-

мами выживания, осталось немного времени на размышления. Оно

не может продолжать свое развитие на прежних путях, заложенных в

культурных матрицах техногенной цивилизации.

Сейчас в мире идет напряженный поиск новых путей развития,

новых человеческих ориентиров. Поиск осуществляется в различных

областях человеческой культуры - философии, искусстве, религиоз-

ном постижении мира, науке. Речь идет о фундаментальных основа-

ниях человеческого бытия, выработке новых ценностей, которые при-

' Для сравнения напомню, что в большинстве традиционных обществ

время понималось и переживалось как циклическое, а золотой век отно-

сился не к будущему, а к прошлому, в котором жили герои и мудрецы,

положившие начало традиции. Инновационная деятельность в традици-

онных культурах, как правило, не воспринималась в качестве высокой

ценности, творчество понималось как следование традиции, а идея про-

гресса никогда не была доминирующей ценностью в этих культурах.

342

званы обеспечить стратегию выживания и прогресса человечества.

Необходим пересмотр прежнего отношения к природе, идеалов гос-

подства, ориентированных на силовое преобразование природного и

социального мира, необходима выработка новых идеалов человече-

ской деятельности, нового понимания перспектив человека.

Предпосылки для новой мировоззренческой ориентации созда-

ются сегодня внутри самой техногенной цивилизации, при переходе

ее от индустриального к постиндустриальному развитию.

Можно констатировать, что в современных философских и со-

циальных исследованиях уже не раз высказывалась мысль о необхо-

димости осознать нашу ответственность за природу и существование

человечества, изменить наше отношение к окружающей человека

жизни на Земле. Эти идеи разрабатывались еще в исследованиях

Римского клуба. Известны также разработки экологической этики, в

рамках которой наиболее радикальные направления провозглашают

отказ от идеала господства человека над природой. Выдвигается аль-

тернативный идеал, согласно которому мы не должны относиться с

позиций превосходства к животным и растениям, видеть в них толь-

ко средство нашего жизнеобеспечения. Эти мысли о новой этике

имеют немало сторонников. Из западных авторов я бы выделил ра-

боты

Б.Калликотта,

Р.Атфильда,

Ф.Метьюз, Б.Дивола и Д.Сеженса.

И конечно же, в качестве первоисточника справедливо упомянуть

идеи А.Швейцера о благоговении перед жизнью. Сегодня предпри-

нимаются попытки расширить понимание категорического импера-

тива, применяя его не только в сфере нравственных отношений лю-

дей, но и в отношениях человека с живой

природой .

Здесь возникает вопрос, каковы возможности укоренения этой

системы новых мировоззренческих образов и этических регулятивов

в массовом сознании. Ведь они в значительной мере ориентируют на

созерцательное отношение к природе, свойственное, скорее, тради-

ционным, чем техногенным культурам. Идеи новой этики, основан-

ные на страхе перед грядущей экологической катастрофой, если им

не найти подтверждения в тенденциях современного научно-

технического развития, могут интерпретироваться как требование

ограничить это развитие извне или даже отказаться от него. Рассуж-

дения о новом отношении к природе сопровождаются у большинства

исследователей и интеллектуалов, отстаивающих идеи новой этики,

ссылками на опыт традиционных восточных культур, на бережное

отношение к природе, свойственное традиционным обществам. Но

возврат к традиционалистскому типу развития невозможен. Он мог

обеспечить жизненными благами лишь небольшое по численности

население Земли. В эпоху Ренессанса, когда готовился старт техно-

генной цивилизации, на всей Земле жило 500 млн. человек, а сейчас

343

- 6 млрд., и без современных технологий невозможно даже мини-

мальное жизнеобеспечение населения планеты. Кроме того, не сле-

дует забывать, что бережное отношение к природе, благоговение пе-

ред ней в традиционных культурах сопрягалось с определенным

пренебрежением к человеку, жизнедеятельность которого в шкале

ценностных приоритетов была как бы на вторых ролях. Поэтому,

когда мы говорим о возможностях потенциала восточных культур,

отношение к нему должно быть избирательным, а свойственная за-

падной цивилизации приоритетная ценность человека, его духа и

деятельности, судя по тенденциям постиндустриального развития,

должна не только сохраниться, но и обрести новые измерения.

Я думаю, что будущее наше отношение к природе не сведется к

созерцанию ее и адаптации к ней. Человек по-прежнему будет видо-

изменять природу. Весьма вероятно, что преодоление экологическо-

го кризиса будет связано не с сохранением дикой природы в плане-

тарных масштабах (что уже сегодня невозможно без резкого сокра-

щения, в десятки раз, населения Земли), а с расширяющимся окуль-

туриванием природной среды. В этом процессе важную роль будут

играть не только природоохранные меры, направленные на сохране-

ние тех или иных естественных локальных экосистем, но и искусст-

венное создание новых биогеоценозов, обеспечивающих необходи-

мый уровень их разнообразия как условия устойчивости биосферы.

Вполне возможно, что в этом благоприятном для человечества сце-

нарии окружающая нас природная среда будет все более аналогич-

ной искусственно созданному парку или саду, который уже не смо-

жет воспроизводиться без целенаправленной деятельности человека.

В этом будет состоять предназначение человека, который так изме-

нил облик планеты, что стал реальной силой, определяющей сохра-

нение биосферы. Русские философы-космисты высказывали такого

рода идеи, которые были развиты в работах В.Вернадского.

В философии русского космизма было два направления: рели-

гиозное (Н.Федоров) и научное (Н.Холодный, К.Циолковский, А.Чи-

жевский, В.Вернадский). В обоих можно найти критику свойствен-

ного западной, техногенной цивилизации идеала деятельности, наце-

ленного на эксплуатацию природы, чисто технологического к ней

отношения. Русские философы писали о возможных непоправимых

последствиях такой деятельности, предсказывая глобальную эколо-

гическую катастрофу задолго до того, как обозначились реальные

признаки кризиса. Но предлагаемые в русском космизме проекты

будущего не отбрасывали западную традицию: ценность творческой

личности, научной рациональности и др. Идеалом этой философии

было объединение человечества в планетарном масштабе, коэволю-

ция человека и природы, управление природой как особым организ-

344

мом,

в который включен человек. Идеи Вернадского о биосфере и

ноосфере перекликались не только с идеями Э.Леруа и

Т.Шардена,

но и с идеями восточных культур о связи истины и

нравственности,

самоограничении и самовоспитании как условии эффективной дея-

тельности человека.

В системе ценностей и мировоззренческих образов техногенной

(западной) культуры человек рассматривается как противостоящий

природе, вектор его активности направлен вовне, на преобразование

мира. Восточная же традиционалистская система ценностей полагает

человека включенным в организм природы, как бы растворенным в

ней; вектор человеческой активности ориентирован не столько во-

вне, сколько вовнутрь, на самовоспитание, самоограничение, вклю-

чение в традицию.

Я думаю, что синтез этих двух противоположных представле-

ний будет связан с корреляцией, взаимной зависимостью этих двух

векторов. Это будет не западная и не восточная система ценностей, а

нечто третье, синтезирующее достижения современной техногенной

культуры и некоторые идеи традиционных культур, обретающих се-

годня новое звучание.

Предпосылки такого синтеза возникают не только благодаря

осознанию опасности глобальной экологической и антропологиче-

ской катастрофы, угрозы грядущего апокалипсиса - осознанию, сти-

мулирующему поиск новых ценностей и этических регулятивов дея-

тельности. Эти предпосылки порождаются также и современными

тенденциями научно-технического развития, которое составляет

один из базисных компонентов всей современной цивилизации.

Не отрицая ценности идей новой этики, я предлагаю посмотреть

на них с иной точки зрения, связать их с происходящими внутри са-

мого техногенного развития изменениями типа научной рациональ-

ности и стратегий технологической деятельности. Эти стратегии свя-

заны с освоением принципиально новых видов объектов, которые

представляют собой сложные саморазвивающиеся системы. Среди

них главное место занимают человекоразмерные системы, вклю-

чающие человека в качестве особого компонента. Образцами таких

систем выступают: биосфера как глобальная экосистема, биогеоце-

нозы, объекты современных биотехнологий, социальные объекты,

системы современного технологического проектирования. Сегодня в

социальные и производственные технологии все чаще встраивается

не просто техническое устройство и даже не система "техническое

устройство - человек", а целостный комплекс, выступающий как

сложная развивающаяся система: "техническое устройство - чело-

345

век" плюс особенности природной среды, в которую будет внедрять-

ся соответствующая технология, плюс особенности социокультурной

среды, принимающей данную технологию.

Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами не-

ожиданным образом порождает перекличку между культурой запад-

ной цивилизации и древними восточными культурами. И это очень

важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора

выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного

развития. Долгое время наука и технология в новоевропейской куль-

турной традиции развивались так, что они согласовывались только с

западной системой ценностей. Теперь выясняется, что современный

тип научно-технологического развития можно согласовать и с аль-

тернативными и, казалось бы, чуждыми западным ценностям миро-

воззренческими идеями восточных культур. Здесь я выделил бы три

основных момента.

Во-первых, восточные культуры всегда исходили из того, что

природный мир, в котором живет человек, — это живой организм, а

не обезличенное неорганическое поле, которое можно перепахивать

и переделывать. Долгое время новоевропейская наука относилась к

этим идеям как к пережиткам мифа и мистики. Но после развития

современных представлений о биосфере как глобальной экосистеме

выяснилось, что непосредственно окружающая нас среда действи-

тельно представляет собой целостный организм, в который включен

человек. Эти представления уже начинают в определенном смысле

резонировать с организмическими образами природы, свойственны-

ми древним культурам.

Во-вторых, объекты, которые представляют собой развивающиеся

человекоразмерные системы, требуют особых стратегий деятельности.

Этим системам присущи синергетические эффекты, и в них существен-

ную роль начинают играть несиловые взаимодействия, основанные на

кооперативных эффектах. В точках бифуркации незначительное воз-

действие может радикально изменить состояние системы, порождая

новые возможные траектории ее развития. Установка на активное сило-

вое преобразование объектов уже не является эффективной при дейст-

вии с такими системами. При простом увеличении внешнего силового

давления система может не порождать нового, а воспроизводить уже

существующий набор структур. Но в состоянии неустойчивости, в точ-

ках бифуркации часто небольшое воздействие - укол в определенном

пространственно-временном локусе - способно порождать (в силу коо-

перативных эффектов) новые структуры и уровни организации. Этот

способ воздействия напоминает стратегии ненасилия, которые были

развиты в индийской культурной традиции, а также действия в соответ-

ствии с принципом "у-вэй".

346

В-третьих, в таких стратегиях деятельности возникает новый

тип

интеграции

истины и нравственности, целерационального и

ценностно-рационального действия. Научное познание и технологи-

ческая деятельность с такими системами предполагает учет целого

спектра возможных траекторий развития системы в точках бифурка-

ции. Реальное воздействие на неё с целью познания или технологи-

ческого изменения всегда сталкивается с проблемой выбора опреде-

ленного пути развития из множества возможных сценариев. Ориен-

тирами в этом выборе служат не только знания, но и нравственные

принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы

экспериментирования с системой или ее преобразования.

Сегодня все чаще комплексные исследовательские программы и

технологические проекты проходят социальную экспертизу, вклю-

чающую этические компоненты. Эта практика соответствует новым

идеалам рационального действия, видоизменяющим прежние пред-

ставления о связи истины и нравственности.

В западной культурной традиции долгое время доминировал

идеал истинного знания как самоценности, не нуждающейся в до-

полнительных этических обоснованиях. Более того, рациональное

обоснование считалось основой этики. Когда Сократа спрашивали,

как жить добродетельно, он отвечал, что сначала надо понять, что

такое добродетель. Иначе говоря, истинное знание о добродетели

задает ориентиры нравственного поведения.

Принципиально иной подход развивался в восточной культур-

ной традиции. Там истина не отделялась от нравственности, а нрав-

ственное совершенствование полагалось условием и основанием для

постижения истины. Один и тот же иероглиф

"дао"

обозначал в

древнекитайской культуре закон, истину и нравственный жизненный

путь. Когда ученики Конфуция спрашивали у него, как понимать

"дао", то он каждому давал разные ответы, поскольку каждый из его

учеников прошел разный путь нравственного совершенствования.

Новый тип рациональности, который сегодня утверждается в

науке и технологической деятельности со сложными развивающими-

ся человеко-размерными системами, резонирует с древневосточными

представлениями о связи истины и нравственности. Это, конечно, не

значит, что тем самым принижается ценность рациональности, кото-

рая всегда имела приоритетный статус в западной культуре. Тип на-

учной рациональности сегодня изменяется, но сама рациональность

остается необходимой для понимания и диалога различных культур,

который невозможен вне рефлексивного отношения к их базисным

347

ценностям. Рациональное понимание делает возможной позицию

равноправия всех "систем отсчета" (базовых ценностей) и открыто-

сти различных культурных миров для диалога. В этом смысле можно

сказать, что развитые в лоне западной культурной традиции пред-

ставления об особой ценности научной рациональности остаются

важнейшей основой поиска новых мировоззренческих ориентиров,

хотя сама рациональность обретает новые модификации в современ-

ном развитии.

Сегодня во многом теряет смысл ее жесткое противопоставле-

ние многим идеям традиционных культур. Новые точки роста соз-

дают иную, чем ранее, основу для диалога западной культуры с дру-

гими культурами. У человечества есть шанс найти выход из глобаль-

ных кризисов, но для этого придется пройти через эпоху духовной

реформации и выработки новой системы ценностей.

Это, конечно, наиболее благоприятный, хотя, возможно, и наи-

более трудный для осуществления сценарий цивилизационного раз-

вития. Существуют и другие варианты, менее благоприятные, и про-

сто катастрофические. Вполне вероятно (и вероятность эта велика),

что в ближайшее время процессы глобализации будут протекать не

как равноправный диалог культур, а как активное одностороннее

воздействие современных западных ценностей и идеалов потреби-

тельского общества на другие культуры. Стремление стран-лидеров

западного мира сохранить свое доминирующее положение на миро-

вом рынке может стимулировать консервацию существующего по-

ложения дел и активную защиту традиционных ценностей западной

(техногенной) цивилизации, ориентирующих на отношение к приро-

де в первую очередь как к системе ресурсов для деятельности.

В этих условиях тенденции формирования новых мировоззрен-

ческих

ориентации

могут блокироваться противодействием эконо-

мических и политических, властных структур. Распространение же

идеологии потребительского общества и массовой культуры в плане-

тарных масштабах будет способствовать нарастанию экологическо-

го, антропологического и других глобальных кризисов.

Ответственность стран-лидеров Запада за судьбы человеческой

цивилизации после их победы в холодной войне резко возросла. И

хорошо бы, чтобы этот выигрыш не обернулся проигрышем для все-

го человечества.

Степин B.C. Науковедение.

М.,

1999.

№1. С.

101-111.

348

общественном производстве своей жизни люди всту-

пают в определенные, необходимые, от их воли не зави-

сящие отношения - производственные отношения, кото-

рые соответствуют определенной ступени развития их матери-

альных производительных сил. Совокупность этих производствен-

ных отношений составляет экономическую структуру общества, ре-

альный базис, на котором возвышается юридическая и политическая

надстройка и которому соответствуют определенные формы обще-

ственного сознания. Способ производства материальной жизни обу-

словливает социальный. Политический и духовный процессы жизни

вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их

общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени

своего развития материальные производительные силы общества

приходят в противоречие с существующими производственными

отношениями, или - что является только юридическим выражением

последних - с отношениями собственности, внутри которых они до

сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти

отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха соци-

альной революции. С изменением экономической основы более или

менее быстро происходит переворот во всей громадной настройке.

При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать

материальный, с естественно-научной точностью констатируемый

переворот в экономических условиях производства от юридических,

политических, религиозных, художественных или философских, ко-

роче - от идеологических форм, в которых люди осознают этот

конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке

нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно

также нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию.

Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материаль-

ной жизни, из существующего конфликта между общественными

производительными силами и производственными отношениями. Ни

одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются

все производительные силы, для которых она дает достаточно про-

стора, и новые более высокие производственные отношения никогда

не появляются раньше, чем созреют материальные условия их суще-

349