Купина Н.А., Хомяков М.Б. Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная монография

Подождите немного. Документ загружается.

осью преобразования служит слово говорить, причем не во всем объ*

еме своих значений, а только в одном из них: «высказывать мнение,

суждение». Оно*то и является в данном случае архетипической се*

мой, общей для сопоставляемых выражений и интерпретируемой на

основе антонимии. В синтагматическом плане системные свойства

симметрии могут в поэтических текстах проявляться по*разному,

например может отсутствовать одна из сопоставляемых единиц, ко*

торая должна домысливаться в категориях интерпретации. С учетом

сказанного, можно определить правила, соблюдение которых необ*

ходимо при такого рода структурных преобразованиях текста.

Во*первых, это правило т р а н с п о з и ц и и (лат. transpositio — «пе*

рестановка»), использующееся для преобразования текста с помо*

щью «метафор и иных переносов в лексике» [ЛЭС 1990: 519]. Приве*

дем пример (отметим, что симметричности взяты нами из рецензии:

Смолева Д. Светлый путь по окружности // Новые известия. 2000. 21

марта): Ветры на салоне дуют с разных сторон, но самый мощный — из

советского прошлого. Теперь это «эмблемно запечатлено в рекламном

образе»: на обложке каталога красуется некое подобие герба СССР.

Вместо пшеничных колосьев — колонковые кисточки, вместо земного

шара — вид на ЦДХ, звездой служит пятиугольная комбинация из тю)

биков краски, а кумачовый лозунг внизу гласит: «Artists of all countries

unite»! Здесь осью преобразования и опорой интерпретации выступа*

ет сема «прошлое», то есть «переставшее существовать, минувшее».

Сопоставляются части этого «прошлого»: советский герб и эмблема

салона ЦДХ, причем прошлое прошлого (герб СССР) актуализируется

посредством фразеологизма откуда ветер дует, в значении «на что

или на кого следует ориентироваться в своих действиях, поступках»

[Жинкин 1997: 62], а прошлое настоящего (рекламный образ) вводит*

ся с помощью уподобления, то есть развернутых контекстуальных

синонимов. В результате возникает сложная система параллельных

общностей между двумя сопоставляемыми явлениями, которая при*

звана украсить текст, выражающий нелицеприятное мнение автора

о салоне, поэтическими оборотами и одновременно уйти от назида*

тельности, смягчить иронию, иначе говоря, преобразовать структуру

сообщения с п о з и ц и й т о л е р а н т н о с т и.

Другим правилом создания симметрии в тексте является а н а л о *

г и я (греч. analogia — «соразмерность, соответствие, сходство»). Сораз*

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 91

мерность как категория «Поэтики» соединена у Аристотеля с пред*

ставлением о красоте. В «операционном» плане аналогия (как сораз*

мерность) означает «использование в речевой деятельности структур*

ного образца», на основе которого «единицы языковой парадигмы

упорядочиваются в речи (в тексте) в соответствии с некими принци*

пами пространственной организации, образуя своего рода подобия

геометрических фигур, хотя самой структуре языка такая пространст*

венность не присуща» [ЛЭС 1990: 31, 543]. К такого рода фигурам

прежде всего относятся композиционно*стилистические формы,

то есть расположение частей произведения в соответствии с образцо*

выми схемами, имеющими признаки симметрии, например: паралле*

лизм (синтаксический, строфический, ритмический), кольцо (лекси*

ческое, фразеологическое, целого текста), амебейное построение (ва*

риативное чередование структур) и т. п. В число «геометризованных»

речевых фигур включаются противопоставления: охват, перекрест

(хиатус), антитеза, эпистрофа, восходяще*нисходящая градация

и т. п. Рассмотрим пример: Здесь бы надо перейти к обзору: кто блеснул,

кто провалился, кто выступил на привычном уровне. В этом примере

градация построена таким образом, что ее восходящие лингвосеман*

тические элементы (блеснул, то есть «отличился», «показал свое пре*

восходство») и нисходящие (провалился, то есть «потерпел неудачу»)

соразмеряются с третьим ее элементом (привычный уровень), который

служит точкой отсчета для интерпретации и осью симметрии, созда*

ваемой на основе антонимии. Значение лингвосемантических струк*

тур, организуемых с опорой на соразмерность различных точек зре*

ния, определяется тем, что они формируют в тексте завершенность,

цельность, самодостаточность и обусловливают впечатление сходст*

ва, подобия представлений общающихся о предмете речи.

Еще одним правилом создания симметрии в тексте выступает

к о р е ф е р е н т н о с т ь (от лат. сo — «с, вместе»; referens — лингв.

«предмет, к которому относится слово или знак; денотат»), то есть

«тождество референций двух речевых отрезков», при этом цепочка

таких отрезков, насыщающих текст сигнификативной информаци*

ей, образует его «референциальную историю» [ЛЭС 1990: 411]. В слу*

чае симметрии в тексте могут образовываться две параллельные «ре*

ференциальные истории», соотнесенные друг с другом одним дено*

татом. Рассмотрим с этой точки зрения заголовок анализируемого

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности92

нами текста — «Светлый путь по окружности». Этот заголовок со*

стоит из двух лингвосемантических единиц, каждая из них образует

свою референциальную цепочку: светлый путь, значение которой

определяется номинативной функцией, и окружность, значение ко*

торой устанавливается характеризующей функцией. Номинативная

функция «обеспечивает референцию, когда речь идет о предмете,

известном обоим собеседникам» [ЛЭС 1990: 411]. В данном случае

имеется в виду название известного кинофильма («Светлый путь»),

ставшего символом (знаком) советского искусства. Употребление

автором имени собственного как имени нарицательного расширяет

его смысл и обеспечивает соотношение, с одной стороны, того, что

находится вне текста и обозначено этим символом, и, с другой сто*

роны, внутритекстовой «референциальной истории», посвященной

описанию салона (на обложке каталога — подобие герба СССР, про)

ект — «Соцреализм вчера и сегодня», кумачовый лозунг: «Artists of all

countries…»). Характеризующая функция обеспечивает референцию

атрибутивного характера, соотносимую с семой «круг» / «окруж*

ность» (то есть замкнутое пространство определенных тем, направ*

лений, «устоявшаяся цикличность», «ностальгический фокус», «не*

репрезентативное окружение»). Эти референциальные цепочки, бу*

дучи связанными с архетипическим ядром сообщаемого

(«прошлое»), выходят на уровень кореференциальной интерпрета*

ции исходных лингвосемантических единиц. При этом напряжение,

созданное за счет параллельных лингвосемантических конструкций,

снимается, делая общение более толерантным.

Таковы правила конструирования симметрии для создания по*

этического эффекта и реализации принципа толерантности в обще*

нии. Однако при определении с т р а т е г и и текста поэтического ха*

рактера следует учитывать, во*первых, то, что в этом случае интер*

претируемый в сообщении архетипический уровень дополняется

«операционными» структурами топического происхождения.

Во*вторых, необходимо принять во внимание, что принцип толерант*

ности по*разному понимается в «классической» и «неклассической»

поэтике. Первая связывает его с подчинением Слову — Логосу как

носителю властных полномочий, вокруг которого организуется

текст, имеющий целью воздействовать на адресата и модифициро*

вать его поведение (например, с помощью изображения некоторых

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 93

образцов, достойных подражания). Отсюда моноцентрированная,

иерархически организованная структура дискурса, которая рас*

считана на такие «доксы», как «терпимость» субъекта к иллюми*

нированной в произведении точке зрения, «смирение» перед при*

чинно*следственными отношениями, «забывание» им своей «су*

веренности». Что же касается «неклассической» поэтики, то ее

текстообразующие модели ориентированы на суверенность «друго*

го» (М. Бахтин), на эпистемы адресата как со*творца, на активиза*

цию его творческой фантазии, на разрушение некоторых классиче*

ских стереотипов (например, гендерный подход в сегодняшней ли*

тературе призван разрушить моноэпистему европейской культуры).

Вместе с тем следует сказать, что на архетипическом уровне в п а*

р ад иг м у т ол е р ан т н ост и «н е кл ассич е ской» поэтики

входят разнообразные идеи, подчас не сводимые друг к другу: «транс*

грессия» (М. Фуко), «этнический дифферанс» (Ж. Деррида), «нуле*

вая степень письма» (Р. Барт) и др. При попытке как*то типологизи*

ровать это разнообразие можно выделить, на наш взгляд, два емких

аспекта на основе того или иного понимания идеи «суверенности».

Первый аспект связан с признанием «суверенности» самой организа*

ции произведения и духовной культуры в целом, являющейся «само*

властной реальностью», которая не всегда угадывается на уровне тем,

мотивов произведения, фактуры знаков и т. п., но соответствует мо*

дели «экономики текста», которая выражает «необходимость акцента

на корне „номос“ как заместителе дискредитированного „логоса“»

[Кропотов 1999: 400]*. Эта модель предусматривает доверие и терпи*

мость к «объективно протекающему процессу игры сил», то есть

к возможному переворачиванию в этом процессе обычной логики:

больше — меньше, причина — следствие, центр — периферия и др.

(отсюда «смерть автора» и «атопия» Р. Барта). В этом случае ось сим*

метричных преобразований в тексте превращается в перспективу

бесконечной аллегоричности и ассоциативности, источником кото*

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности94

* Автор утверждает: «…понятно, почему „логос“ ниспровергается в постструкту*

рализме: среди прочих значений в греческом и латинском он имеет устойчивые кон*

нотации не только в смысле „слово“, „пропорция“, „мера“, но и „собирать, связы*

вать“, и „считать, исчислять“. За эпохой культа разума и рациональности как само*

цели просматривается экономика эквивалентного (то есть разумного

и соразмерного) обмена» [Кропотов 1999: 37].

рых является «энергия языковой игры» (Х.*Г. Гадамер).

Второй аспект подразумевает признание, наряду с суверенно*

стью «номоса» произведения, его «экологики», которая служит «апо*

трофейной эгидой» (апотрофейный — «предотвращающий беду»),

то есть щитом от агрессии, неконтролируемой смены ролей и ориен*

тиров в поэтическом пространстве. «Экологическая» мудрость такой

коммуникативной модели зиждется на ценностях, являющихся со*

ставляющими суверенных прав адресата текста на идеологически

приемлемую для него информационную среду. Это, например, акту*

ально для поэтики массовых коммуникаций, так как стало общим

местом упрекать СМИ в информационном «насилии». Но такое от*

ношение проявляется не только к СМИ. Поэтому, с другой стороны,

в коммуникации возникает тенденция к «деконструкции» (Ж. Дер*

рида) «репрессивных» структур, которая побуждает к их переосмыс*

лению (интерпретации) с позиций «экологики». На уровне ценност*

ной «доксы» эту позицию можно считать условием и н т е р т е к с*

т о в о г о диалога, который является выражением симметрии в

категориях интерпретации. В этом плане п о иски п ут е й д ос*

т и ж е н и я т о л е р а н т н о с т и имеют общепоэтический смысл,

так как обусловлены природой самой культуры, идеология которой

организуется с установкой на «открытый диалог» текстов [Лингво*

культурологические проблемы… 2001: 239].

Таким образом, риторика и поэтика располагают каждая своими

«кодами» преобразования текстов с п о з и ц и й т о л е р а н т н о с т и.

Риторика при этом использует правила организации в тексте ре*

флексивности, а поэтика — симметричности. То и другое можно

рассматривать в отношении текстуальных стратегий как взаимодо*

полняющие ресурсы коммуникации.

ЛИТЕРАТУРА

Абрамов Н. А. Шотландская философия века Просвещения. — М., 2000.

Айзикович А. С., Алексеев И. С. Симметрия // Философский энциклопе*

дический словарь / Гл. ред. Л. Ф. Ильичев и др. — М., 1983.

Аристотель. Риторика. Поэтика / Пер. с др.*греч.; Сопровожд. ст.

В. Н. Марова. — М., 2000.

Баграмов Э. А. К вопросу о научном содержании понятия «националь*

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 95

ный характер». — М., 1973.

Бердяев Н. А. Судьба России. — М., 1990.

Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма // Бердяев

Н. А. Сочинения. — М., 1994.

Волков А. А. Курс русской риторики. — М., 2001.

Гачев Г. Национальные образы мира. — М., 1998.

Герцен А. И. О развитии революционных идей в России // Герцен

А. И. Сочинения: В 9 т. — Т. 3. — М., 1956.

Гилберт Дж., Малкей М. Открывая ящик Пандоры. — М., 1987.

Гумилев Л. Н. От Руси до России: Очерк этнической истории. — М., 1994.

Декларация принципов толерантности // Первое сентября. 2000. 16 сент.

Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук //

Вестн. Моск. ун*та. — Сер. 9, Филология. — 1995. — № 5.

Дильтей В. Описательная психология. — СПб., 1996.

Дюби Ж. Развитие исторических исследований во Франции после 1950 г.

// Одиссей: Человек в истории. — М., 1991.

Жинкин Н. О кодовых переходах во внутренней речи // Риторика: Спе*

циализир. пробл. журн. (Москва). — 1997. — № 1.

Ильин И. А. О России: Три речи. 1926—1933 // Ильин И. А. Собрание со*

чинений: В 10 т. — Т. 6, кн. 2. — М., 1996а.

Ильин И. А. Сущность и своеобразие культуры // Ильин И. А. Собрание

сочинений: В 10 т. — Т. 6, кн. 2. — М., 1996б.

История религии / А. Ельчанинов, В. Эрн, П. Флоренский, С. М. Булга*

ков. М., 1991.

Кантор В. К. «Есть европейская держава». Россия: трудный путь к циви*

лизации: Историософские очерки. — М., 1997.

Касавин И. Миграция. Креативность. — СПб: Текст, 1999.

Ключевский В. О. Русская история: Полный курс лекций: В 3 кн. —

Кн. 1. — М., 1995.

Коваль Б. И., Семенов С. И. Толерантность и гражданское общество// То*

лерантность и ненасилие: теория и международный опыт. — Екатеринбург,

2000.

Конт О. Дух позитивной философии. — СПб., 1910.

Кропотов С. Л. Экономика текста в неклассической философии искус*

ства Ницше, Батая, Фуко, Деррида. — Екатеринбург, 1999.

Лефор К. Политические очерки (ХIХ—ХХ веков). — М., 2000.

Лингвокультурологические проблемы толерантности: Тез. докл. между*

нар. конф. Екатеринбург, 24—26 окт. 2001 г. — Екатеринбург, 2001.

Литвина Е. Ф. Джон Локк: Его жизнь и философская деятельность //

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности96

Дж. Бруно. Бэкон. Локк. Лейбниц. Монтескье: Биогр. повествования. — Че*

лябинск, 1996. — (Жизнь замеч. людей. Биогр. б*ка Ф. Павленкова; Т. 24).

Лотман Ю. М. Риторика // Риторика: Специализир. пробл. журн.

(Москва). 1995. — № 2.

Общая риторика / Пер. с фр. / Ж. Дюбуа и др. — М., 1986.

Риск исторического выбора (материалы «круглого стола»)// Вопр. фило*

софии. — 1994. — № 5.

Рождественский Ю. В. Принципы современной риторики. — М., 2000.

Слотердайк П. Критика цинического разума. — Екатеринбург, 2001.

Трубина Е. Г. Идентичность в мире множественности: прозрения Ханны

Арендт// Вопр. философии. — 1998. — № 4.

Федотов Г. П. Святые Древней Руси. — М., 1993.

Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопр. философии. —

1992. —№ 4.

Хомяков М. Б. Толерантность как социокультурная проблема // Толе*

рантность и ненасилие: теория и международный опыт. — Екатеринбург,

2000.

Эко У. Пять эссе на тему этики. — СПб., 2000.

Ясперс К. Шифры трансценденции// Культуры в диалоге. — Екатерин*

бург, 1992.

Ясперс К. Философская автобиография // Западная философия: Итоги

тысячелетия. — Екатеринбург; Бишкек, 1997.

Arendt H. Men in Dark Times. N. Y., 1959.

Arendt H. Eichmann in Jerusalem. N. Y., 1964.

Arendt H. Between Past and Future. N. Y.,1968.

Arendt H. The Life of the Mind. Vol. 1: Thinking. N. Y., 1978.

Bushman С. L. America Discovers Columbus: How an Italian Explorer

Became an American Hero. Hannover; N. H.: Univ. Press of New England, 1992.

Berkhofer R. F., Jr. Beyond the Great Story: History as Text and Discourse.

Cambridge: Harvard Univ. Press, 1995.

Critchley S. Continental Philosophy: A Very Short Introduction. Oxford Univ.

Press, 2001.

De Certeau M. The Historiographical Operation // The Writing of History /

Trans. T. Conley. N. Y.: Columbia Univ. Press, 1988.

Dish L. More Truth than Fact: Storytelling as Critical Understanding in Hanna

Arendt’s Writings // Political Theory. 21. №. 4.

Grey J. Mill on Liberty: A Defence. L.: Routledge and Kegan Paul, 1983.

John G. Pluralism and Toleration in Contemporary Political Philosophy //

Раздел 1. Философские аспекты проблемы толерантности 97

4 Н. А. Купина

Political Studies. 2000. Vol. 48.

Kimlicka W. Two Models of Pluralism and Tolerance // Toleration: An Elusive

Virtue / Еd. by D. Heyd, Princeton, 1996.

Lamirande E. Church, State and Toleration // An Intriguing Change of Mind

in Augustine. Villanova Univ. Press, 1975.

Liberalism, Multiculturalism and Toleration / Ed. by J. Horton L.: Macmilan,

1993.

Luban D. Explaining Dark Times: Hannah Arendt’s Theory of Theory // Social

Research. 50. 1983. №. 1.

Mendus S. Toleration and the Limits of Liberalism. Humanities Press

International, 1989.

Mill J. S. The Subjection of Women. L.: Virago, 1983.

Mill. On Liberty / Еd. by A. Castell. Wheeling (Illinois), 1947.

Nelson, J. S. Seven Rhetorics of Inquiry: A Provocation // The Rhetoric of the

Human Sciences: Language and Argument in Scholarship and Public Affairs / Eds

by J. S. Nelson, A. Megill, D. McCloskey. Madison: Univ. of Wisconsin Press,

1985.

Nicholson P. Toleration as a Moral Ideal // Aspects of Toleration. Philosophical

Studies / Еds by J. Horton, S. Mendus. L.; N. Y., 1985.

Williams B. Tolerating the Intolerable // The Politics of Toleration in Modern

Life / Еd. by S. Mendus. Durham: Duke Univ., 2000.

СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

ГРС — Греческо*русский словарь / Сост. А. Д. Вейсман. — СПб., 1879.

Кондаков Н. И. Логический словарь*справочник. — 2*е изд. — М., 1976.

ЛЭС — Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред.

В. Н. Ярцева. М., 1990.

Хюбшер А. Мыслители нашего времени: Справ. по филос. Запада ХХ в. —

М., 1994.

Эстетика: Слов. / Под общ. ред. А. А. Беляева и др. — М., 1989.

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности98

РАЗДЕЛ 2

ВЫРАЖЕНИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ

СРЕДСТВАМИ ЯЗЫКА

ТОЛЕРАНТНОСТЬ И ТЕРПИМОСТЬ:

ВЗГЛЯД ЛИНГВИСТА

О. А. Михайлова

В современном мире слово толерантность стало не просто широ*

коупотребительным и модным, его активизация отражает актуаль*

ность самой проблемы межличностного и социального взаимодейст*

вия членов социума. Для России особенно существенным в этом пла*

не является последнее десятилетие ХХ века, изменившее социальную

структуру общества, принципы взаимодействия его членов, роль

средств массовой информации и в какой*то мере сам менталитет на*

рода. Плюрализм ценностей и размытость норм в современной куль*

туре определили необходимость разработки понятия толерантность.

Проблема толерантности сейчас оказывается предметом внима*

ния многих наук: философии, политологии, религиоведения, соци*

ологии, конфликтологии и др. Термин толерантность, употребля*

ясь в разных научных парадигмах, наполняется собственным специ*

фическим содержанием. Так, с точки зрения этики толерантность

представляет собой норму цивилизованного компромисса между

конкурирующими культурами и готовность к принятию иных взгля*

дов. В политическом плане толерантность — это готовность власти

допускать инакомыслие в обществе. Толерантность с позиций фило*

софии определяется как мировоззренческая категория, отражающая

универсальное правило активного отношения к другому. М. Б. Хо*

мяков выделяет политическую, религиозную, экономическую

и межличностную толерантность [Хомяков 2000].

Как бы ни понималась толерантность сегодня, очевидно, что она

выступает как условие сохранения разнообразия, как основание де*

мократического согласия. Исторически и по существу она является

альтернативой насилию в конфликтах, обусловленных противопо*

ложностью мировоззренческих позиций, то есть представляет собой

ненасильственный способ их разрешения. Толерантность делает

возможным сотрудничество между индивидами, которые придержи*

ваются несовместимых убеждений и верований (см., например: [То*

лерантность 2001]). Проблема толерантности в условиях этниче*

ских, социальных, политических, религиозных различий, в услови*

ях плюралистического общества становится важнейшей проблемой,

требующей интердисциплинарного исследования.

В парадигме лингвистики слово толерантность регулярно встре*

чается в словосочетаниях принцип толерантности, фактор толе)

рантности, максима толерантности, понятие толерантности, кон)

цепт толерантности, категория толерантности. Ряд словосочета*

ний, включающих в роли главного слова такие единицы, как

принцип, фактор, максима, отражают важнейший аспект толерант*

ности — коммуникативный. В этом смысле толерантность соотно*

сится с максимой вежливости Лича, а также с принципом коопера*

ции Грайса, и следование ей обеспечивает эффективность общения,

ибо толерантность — это основа успешной коммуникации. Слово*

сочетания другого ряда, образованные словами типа концепт, поня)

тие, категория и под., выводят толерантность на лингвокогнитив*

ный уровень; в них сделан акцент на семиотическую функцию сло*

ва, а именно на то, какое содержательное пространство покрывается

этим языковым знаком. С позиций лингвистики толерантность

предстает как многослойное и недостаточно четко определенное

в современной науке понятие. Содержательная сложность находит

отражение в языке, что проявляется, с одной стороны, в разнообра*

зии парадигматических связей данной лексической единицы,

а с другой стороны — в семантической размытости соответствующе*

го лексического значения.

Слово толерантность этимологически восходит к латинскому tol)

erantia — «терпение, терпимость», связанному с многозначным гла*

голом tolerare с тем же значением, что и в современном английском

языке, — «выносить, переносить, сносить». В русском языке данная

Философские лингвокультурологические проблемы толерантности100