Кривогуз И.М. (ред.). Новая история стран Европы и Америки

Подождите немного. Документ загружается.

охватило практически все слои населения, включая фермеров

и рабочих. Многих современников крайне тревожило их появ-

ление, быстрый рост и небывалое обогащение владельцев.

Предпринимательство в США исторически сложилось на

индивидуальной и групповой основе. Мелкий бизнес нередко

ограничивался личным обогащением, и амбиции, например,

Рокфеллера или Вандербилта казались обывателям социально

опасными. Они считали, что крупные корпорации — это заго-

вор с целью хищнического присвоения ресурсов страны и ре-

зультатов труда миллионов работников и что «равенству воз-

можностей» пришел конец. Хозяйственный механизм большо-

го бизнеса оставался какое-то время неразгаданным, зато

экономическая мощь сразу бросалась в глаза.

Разбросанные по всей стране конторы одних и тех же кор-

пораций, их названия, тиражируемые на вывесках и реклам-

ных объявлениях, на зданиях фабрик и складов, вагонах и

товарных упаковках, походили на щупальца гигантского

спрута. Не только рядовые американцы, но и многие эконо-

мисты и политики склонялись к мысли, что в стране свобод-

ной конкуренции и демократии такое богатство нажито пре-

ступным путем.

Сенсационные разоблачения аморального и даже крими-

нального происхождения этих миллионов, описания безжало-

стной конкурентной борьбы и коррупции стали самой читае-

мой темой в прессе. Основателей железнодорожных, финансо-

вых и промышленных «империй» — Вандербилта, Гарримана,

Гулда, Моргана, Рокфеллера и других называли то новояв-

ленными магнатами, то королями, то баронами-разбойника-

ми, по аналогии со средневековыми баронами, промышлявши-

ми грабежом.

У простых людей имелись и более конкретные поводы для

недовольства. Увеличившие в годы Гражданской войны сель-

скохозяйственное производство фермеры столкнулись после ее

окончания с сокращением спроса, что сделало многие расши-

рившиеся фермы убыточными. Возросла их задолженность

местным банкам. Сбыт продукции с помощью железных дорог

открывал новые возможности, но требовал участия посредни-

ков — скупщиков-комиссионеров и оптовых торговцев. Спрос

на муку вместо зерна вынуждал фермеров обращаться к вла-

дельцам элеваторов, а ими часто оказывались те же железно-

дорожные компании, которые брали высокую плату за пере-

738

возку небольших партий грузов. Отношения между ними и

фермерами были накалены и по другим причинам.

Железные дороги являлись крупнейшими землевладельца-

ми. Получая бесплатно землю от государства, они использова-

ли ее не только для прокладки полотна, но и для спекулятив-

ных махинаций. Переселенцам далеко не всегда удавалось без

проблем занять облюбованный участок — удобные земли мог-

ли оказаться владением железной дороги, и будущим ферме-

рам приходилось либо убираться подальше, либо выкупать

свой законный надел у новых хозяев или арендовать его. В сго-

вор с железными дорогами вступали и владельцы больших

скотоводческих ранчо, вторгавшиеся на территории раздачи

гомстедов. Споры между претендентами нередко решались

оружием. Несмотря на прогресс сельского хозяйства, мелкие

землевладельцы страдали от беспредела, которым отличался в

те годы свободный бизнес на Диком Западе.

Экономическая несправедливость побуждала фермеров со-

обща отстаивать свои права. С конца 60-х годов XIX в. во всей

стране стали создаваться грейнджи — фермерские ассоциации

на кооперативных началах, которые сами организовывали

сбыт, нанимали торговых агентов, строили склады и мельни-

цы. В ряде западных штатов им удалось заручиться поддерж-

кой местных политиков, провести их в легислатуры и даже до-

биться контроля за деятельностью железных дорог. Впрочем,

возможности грейнджей были ограниченными, и железнодо-

рожные «короли» отыгрывали свои права в судебных инстан-

циях. В середине 70-х годов среди фермеров стала набирать по-

пулярность идея «дешевых» бумажных денег, которые на

жаргоне тех лет назывались «гринбеками» — зелеными долла-

ровыми банкнотами.

Инфляционные требования были традиционными для фер-

меров США в периоды экономических трудностей. Они хотели

без расширения производства, за счет инфляции, выручать с

каждым годом все больше денег за продаваемую продукцию,

чтобы погашать имевшиеся долги. Реальная же ситуация

складывалась наоборот: обесценивавшиеся «гринбеки» выпус-

кались в период Гражданской войны, а после нее доллар укре-

пился и подорожал, так что отдавать долги становилось все

труднее. Трудности усугублялись снижением мировых цен на

хлеб, прежде всего из-за поставок из Аргентины, Канады и

России. Часть фермеров запуталась в долгах и заложила свое

имущество.

739

В 1875 г. была создана самостоятельная гринбекерская пар-

тия, которая вступила в политическую борьбу, выставив свое-

го кандидата в президенты США. Гринбекеры налаживали

связи с демократическими политиками и рабочими организа-

циями, однако в целом рабочий элемент играл в движении

фермеров второстепенную роль. 80-е годы стали временем но-

вого подъема фермерского движения, которое привело к обра-

зованию массовой Народной, или Популистской, партии. Ей

предшествовало создание крупных союзов (альянсов), которые

сплачивали фермерские организации разных штатов и прово-

дили своих ставленников в Конгресс и местные органы власти.

Союзниками популистов стали мелкие предприниматели, тор-

говцы, и даже недовольные золотым стандартом владельцы се-

ребряных рудников.

В начале 90-х годов популистское движение оформилось в

национальном масштабе. Его важнейшие лозунги сводились к

национализации железных дорог и средств связи, изъятию из-

лишков земли у частных корпораций и иностранцев и переда-

че их фактическим поселенцам, введению прогрессивного на-

лога, отмене золотого стандарта. Кроме того, популисты пред-

лагали ряд мер по радикальному обновлению политической

системы в духе «народной» демократии — прямые выборы се-

наторов и президента США, прямое и тайное выдвижение кан-

дидатов, право избирателей отзывать конгрессменов и судей, а

высшей законодательной властью они хотели сделать народ-

ный референдум.

Требования ввести 8-часовой рабочий день, запретить наем

несовершеннолетних также вошли в программу, но в органи-

зационном плане популистское и рабочее движение развива-

лись порознь. Многие популисты-южане традиционно поддер-

жали на президентских выборах 1892 г. Демократическую

партию, а чернокожие фермеры и арендаторы создавали собст-

венные союзы. Части популистов были присущи расизм, анти-

семитизм и враждебное отношение к иммигрантам, «отнимаю-

щим» землю и работу у американцев. Тем не менее кандидат

от Популистской партии Дж. Уивер собрал более миллиона го-

лосов избирателей (9%).

К президентским выборам 1896 г. руководство популистов

пришло под одним-единственным лозунгом, который, как им

казалось, радикально решит проблему народного благосостоя-

ния. Это эмиссия серебряных денег для создания умеренной

инфляции. Чтобы победить наверняка, лидеры популистов

740

блокировались с Демократической партией, кандидатом от ко-

торой выступил юрист У. Брайан. Он охотно включил требо-

вание популистов в свою предвыборную программу, но проиг-

рал выборы, хотя его противник от Республиканской партии

У. Маккинли победил с небольшим перевесом в полмиллиона

голосов.

Эта политическая неудача положила конец популистскому

движению, хотя часть его программы — прямые выборы сена-

торов, умеренная инфляция, государственное регулирование

экономики, прежде всего средств транспорта и связи, зако-

нодательство в пользу фермеров были затем в разное время

претворены в жизнь. Прекращению организованного популиз-

ма способствовали улучшение экономической конъюнктуры,

привыкание к новому, более сложному и динамичному укладу

жизни индустриального общества, повышавшие авторитет

власти внешнеполитические успехи и переход правительства к

курсу реформ.

Становление индустриального общества сопровождалось

подъемом рабочего движения. Положение наемных рабочих

имело в США ряд характерных особенностей. Это многонаци-

ональный состав, разобщавший рабочий люд, дискриминация

по полу, гражданству и цвету кожи, дававшая преимущества

белым мужчинам — гражданам США, временный труд по най-

му части работников, надеявшихся выбиться в мелкие собст-

венники, высокая текучесть кадров, фактическое отсутствие

фабричного законодательства.

Условия жизни в США жестко требовали от рабочего со-

блюдения трудовой этики: личной ответственности за матери-

альный успех, трудолюбия, трезвости, рационального потреб-

ления. Если многие американские и западноевропейские рабо-

чие уже обладали к концу XIX в. такими привычками, то

иммигрантам из Восточной Европы и России, приток которых

все возрастал, приходилось в Америке нелегко. Работодатели

ставили «иностранцев» в наименее выгодные условия найма.

Найти работу было нетрудно, но еще легче было потерять ее

из-за пустякового конфликта с работодателем. Квалифициро-

ванным работникам, особенно американцам, доставались луч-

ше оплачиваемые рабочие места.

Иммигранты, не сумевшие стать «стопроцентными амери-

канцами», ютились в национальных кварталах. Чикаго,

Нью-Йорк и другие большие американские города «просла-

вились» ужасающими трущобами и нищетой их обитателей.

741

Но несмотря на все это, иммиграция приобрела к началу XX в.

такие масштабы, что федеральное правительство приняло ряд

ограничительных мер. Огромные размеры страны, высокий

спрос на работников всех специальностей, возможность мате-

риального успеха, религиозная терпимость и политические

свободы — все это привлекало в Америку людей со всех конти-

нентов планеты.

В США заработки были выше, чем за рубежом, и это делало

рабочих особенно чувствительными к экономическим вопро-

сам. Снижение заработной платы и увольнения приводили к

бурным вспышкам протеста. Движение за 8-часовой рабочий

день, ставшее во второй половине XIX в. международным тре-

бованием рабочих, велось в США посредством грандиозных

демонстраций и стачек. 1 мая 1886 г. в них приняли участие

более 350 тыс. человек. В результате на многих предприятиях

страны был введен более короткий, 8—9-часовой рабочий

день.

В Чикаго массы рабочих собирались на митинги, один из

которых завершился столкновением с полицией и жертвами с

обеих сторон в результате взрыва брошенной кем-то бомбы.

Рабочие лидеры были арестованы и после суда казнены через

повешение, что вызвало протест трудящихся во многих стра-

нах мира. Некоторое время спустя работодатели восстановили

прежний рабочий день и все пошло по-старому, а 1 мая был

объявлен II Интернационалом Днем международной солидар-

ности трудящихся.

Крупнейшими выступлениями в период экономической

депрессии начала 90-х годов стали пятимесячная стачка на за-

водах Карнеги в 1892 г. против увольнений и сокращения за-

работной платы и мощная забастовка в 1894 г. на Пульманов-

ском вагоностроительном заводе. Пульмановскую забастовку

поддержали железнодорожники, что парализовало движение

поездов. Ситуация накалилась и напоминала гражданскую

войну: против бастующих были брошены не только полиция,

но и армейские части. В том же году многотысячная, но мир-

ная колонна безработных устроила поход в Вашингтон с целью

предъявить свои требования правительству. Власти стали при-

менять против бастующих закон Шермана, обвиняя их в сгово-

ре с целью поддержания расценок на оплату труда, и использо-

вали «судебные предписания», объявляющие коллективное

действие незаконным, чтобы в случае неповиновения приме-

нить силу.

742

Массовые акции направлялись различными рабочими сою-

зами. На первых порах это были тайные «братства», которые

по мере развертывания борьбы переходили на легальное поло-

жение. Именно профсоюзы с их близкими и понятными эконо-

мическими требованиями, а не политические партии с проле-

тарскими лозунгами стали пользоваться реальным авторите-

том у американских трудящихся. Появившиеся в конце XIX —

начале XX в. в США две маленькие социалистические партии

не уживались друг с другом и не стали авангардом рабочего

движения.

Противостояние «наемному рабству» стало смыслом де-

ятельности первой национальной организации рабочих «Ор-

ден рыцарей труда». После легализации в 1878 г. его членами

могли быть все трудящиеся, включая женщин и цветных.

В 80-е годы численность «Ордена» превысила 700 тыс. чело-

век, но вскоре он распался. Появились более эффективные от-

раслевые тред-юнионы, помогавшие бороться за свои права по

месту работы, а попытки создавать трудовые кооперативы пол-

ностью провалились.

Наиболее устойчивым, достаточно массовым и влиятель-

ным тред-юнионом Америки стала Американская федерация

труда (АФТ). Она была создана в 1886 г. как объединение

по профессиональному (цеховому) принципу, т. е. объединяла

квалифицированных рабочих. Ее почти бессменный первый

руководитель, английский иммигрант Сэмюэл Гомперс, по

профессии рабочий-сигарочник, предпочитал диалог с пред-

принимателями, считая его хотя и медленным, но наиболее

конструктивным путем достижения экономических требова-

ний рабочих. Прагматизм и неучастие в политической борьбе

отличали АФТ и в последующие годы. Тем не менее она боро-

лась за 8-часовой рабочий день, а ее члены активно участвова-

ли в забастовочном движении.

Леворадикальные рабочие вожди, особенно убежденный

социалист Юджин Дебс, выступали за объединение рабочих

под социалистическими лозунгами. Дебс резко критиковал ру-

ководство АФТ, и в 1905 г. в противовес ему был создан круп-

ный левый профсоюз с участием неквалифицированных и низ-

кооплачиваемых работников — «Индустриальные рабочие

мира» (ИРМ). Интернационалистскому названию отвечала на-

ступательная тактика и непризнание какой-либо общности ин-

тересов капиталистов и рабочих. ИРМ организовала ряд ус-

743

пешных стачек, что помогло, в частности, поднять зарплату

текстильщикам северо-восточных штатов.

Курс реформ. Переход к индустриальному и

урбанизированному обществу был сложным и болезненным.

Вплоть до начала XX столетия американское государство оста-

валось скорее в роли наблюдателя, чем активного участника

перемен, хотя развитие экономики обусловило появление тех

или иных регулирующих постановлений, легализацию или за-

прет новых предприятий, выдачу лицензий и патентов.

Выработать определенную и понятную массам политику по

отношению к новым реалиям жизни оказалось непростой зада-

чей. Крупный капитал, железные дороги, гигантские корпора-

ции стали основой экономического могущества страны, и не

считаться с ними было невозможно. Но и ослабить бразды

правления, утерять связь с избирателями под градом сыпав-

шихся в адрес правительства обвинений в неэффективности,

продажности, утрате демократического духа грозило непредс-

казуемыми последствиями. Требовалось поднять авторитет де-

мократии и законности, сплотить общество, навести порядок

в стране.

Первыми попытками такого рода стали Междуштатная

торговая комиссия и закон Шермана, а также закон 1883 г.

о государственных служащих. Он вводил для чиновников

конкурсную систему занятия должностей в зависимости от их

способностей, что должно было покончить с коррупцией, на-

значениями «своих людей», чистками и кадровыми переста-

новками по политическим мотивам. При том, что этот закон

часто обходили, он стал важной вехой на пути совершенство-

вания государственной службы.

Более последовательный курс реформ начался позднее,

с приходом в Белый дом Теодора Рузвельта, вице-президента

США, сменившего избранного на второй срок Маккинли, кото-

рый в 1901 г. пал от руки фанатика-убийцы. Новый глава го-

сударства был незаурядной и яркой личностью. Выходец из со-

стоятельной нью-йоркской семьи, он приобрел политический

опыт на посту губернатора штата Нью-Йорк, был помощником

военно-морского министра, повоевал с испанцами на Кубе, ко-

мандуя «лихими наездниками» — добровольческим полком из

ковбоев, а в более молодые годы сам вкусил романтики ковбой-

ской жизни (он создавал себе образ сильной личности, «на-

стоящего мужчины»). По натуре Рузвельт был властолюбивым

744

и удачливым политическим бойцом, но и обстоятельства скла-

дывались в его пользу: переизбрание Маккинли говорило о

влиянии и возможностях Республиканской партии.

Рузвельт верно угадал проблему национального значения,

обращение к которой поднимет престиж власти и создаст ей

прочную опору общественного мнения. За реформы выска-

зывались все мало-мальски известные люди, включая журна-

листов и писателей, выступавших с социальными обличения-

ми. Рузвельт развернул шумную кампанию по «разрушению

трестов», которая заключалась в расследовании деятельности

крупных корпораций и проведении ряда судебных процессов,

закончившихся расчленением некоторых крупных холдингов

на самостоятельные компании. В их число попала и «Стандард

ой л оф Нью-Джерси», поделенная на 11 фирм. Серьезной угро-

зы для бизнеса и экономики эти действия не представляли, но

имели несомненный пропагандистский эффект.

Сам Рузвельт прекрасно понимал значение больших корпо-

раций для экономики США и подразделял их на «хорошие» и

«плохие». В 1903 г. был принят закон, запрещавший железно-

дорожным компаниям изменять существовавшие тарифы,

а через три года Междуштатная торговая комиссия получила

право отменять тарифы, «способствующие злоупотреблени-

ям». В созданном в 1903 г. Министерстве торговли и труда

имелось бюро по делам корпораций, занимавшееся расследова-

ниями незаконных сделок, сокрытия доходов и других эконо-

мических преступлений. За время своей деятельности оно вы-

явило более 1400 нарушений закона, и сумма штрафов превы-

сила 29 млн долларов.

Большое значение для всей страны имели законы 1906 г. о

контроле за качеством продуктов питания и лекарствен-

ных препаратов. Администрация Рузвельта прославилась

также природоохранными мероприятиями, взяв под защиту от

пожаров и браконьеров более 59 млн гектаров леса и создав

крупные заповедники — национальные парки. Вырубка лесов,

мелиоративные работы, строительство плотин строго контро-

лировались. В США начала работать федеральная комиссия по

консервации (охране) разнообразных природных богатств.

После двух сроков президентства Рузвельта в 1908 г. его

сменил У. Тафт, также представитель Республиканской пар-

тии. Он ослабил борьбу с трестами, сохранил политику протек-

ционизма, и хотя при нем были расширены права Конгресса в

вопросах налогообложения и введены прямые выборы в Сенат

745

США (16-я и 17-я поправки к Конституции), популярность

Тафта оставалась невысокой. Общественное мнение шокирова-

ла деятельность министра внутренних дел, уличенного во

взятках и хищениях, но оправданного судом. В Конгрессе

сформировалась оппозиция правительству из левых республи-

канцев, что привело к расколу партии власти.

Одним из деятелей оппозиции, называвшей себя «прогрес-

систами», стал Р. Лафоллет, прославившийся своими демо-

кратическими взглядами и репутацией честного политика, вы-

ступавшего в интересах простого народа. Но и экс-президент

Рузвельт захотел снова окунуться в волны большой политики.

Когда съезд республиканцев в 1912 г. вторично назначил кан-

дидатом в президенты Тафта, прогрессисты выдвинули Руз-

вельта.

Прогрессистская программа «нового национализма» вклю-

чала ужесточение контроля за «трестами» и банками, более

гибкие тарифные ставки, защиту интересов мелкого предпри-

нимательства, создание условий для развития конкуренции

и некоторые шаги в области рабочего законодательства. Не-

сколько ослабить свой консерватизм перед выборами при-

шлось и Тафту, а тем временем в Конгрессе усилилась фрак-

ция Демократической партии.

Республиканцам и прогрессистам противостоял единый

кандидат от демократов Вудро Вильсон — в прошлом профес-

сор истории и права, президент Принстонского университета,

затем губернатор штата Нью-Джерси. Его программа называ-

лась «Новая демократия». Он победил на выборах 1912 г. во

многом благодаря тому, что его платформа обладала чертами

сходства с предвыборными лозунгами соперников, а голоса по-

следних оказались расколотыми: в сумме Рузвельт и Тафт со-

брали больше голосов избирателей, но по отдельности уступа-

ли Вильсону. Лафоллет проголосовал за Вильсона, ибо терпеть

не мог рвавшегося к власти «полковника» (Рузвельта) и пола-

гался на склонное к реформам большинство Конгресса.

Осенью 1913 г. Вильсон утвердил закон о значительном

снижении ставок на импорт сырья и пищевых продуктов,

текстиля, чугуна и стали и разрешавший беспошлинный ввоз

более сотни наименований товаров. Одновременно вводился

подоходный налог с физических лиц и корпораций в размере

от 1 до 6%. Далее был принят знаменитый закон о Федераль-

ной резервной системе (ФРС). Это 12 окружных федеральных

банков, капитал которых создавался из взносов частных бан-

ков, входивших в округа, а деятельность направлялась сов-

местно банкирами и министерством финансов. ФРС выполня-

ла функции Центробанка: проводила казначейские операции,

выпускала федеральные резервные банкноты для нужд бизне-

са. С ее помощью государственный кредит по низким процент-

ным ставкам стал впоследствии доступным для фермеров и

мелких предпринимателей.

Принятый в 1914 г. закон Клейтона содержал некоторые

новые статьи против сговора крупных корпораций (в частнос-

ти, запрет на приобретение акций других компаний, если это

вело к созданию монополии, на ограничение свободы выбора

клиентов), а главное, он положил конец применению против

рабочих закона Шермана и судебных предписаний. Расширя-

лись и права Междуштатной торговой комиссии. Закон 1915 г.

улучшал условия труда экипажей речных и морских судов, а в

1916 г. был введен 8-часовой рабочий день для железнодо-

рожников.

В целом реформы начала XX в. имели целью ввести элемен-

ты государственного регулирования и контроля за деятель-

ностью крупных корпораций без усиления бюрократических и

полицейских функций государства, но и без превращения его в

«слугу монополий». Популярности курса реформ способство-

вали годы экономического подъема, и отрицательное отноше-

ние в обществе к большому бизнесу стало постепенно спадать.

Но, разумеется, реформы не решили многих проблем: то тут,

то там вспыхивала стачечная борьба, на Среднем Западе фер-

меры вели борьбу за повышение закупочных цен, не прекра-

щались выступления горняков. Все столь же острыми остава-

лись социальные проблемы крупных городов, положение им-

мигрантов и бедноты.

В начале XX в. большой бизнес повернулся лицом к неко-

торым общественным нуждам. Это прежде всего щедрая фи-

лантропическая помощь в виде частных фондов поощрения

науки, культуры, образования и здравоохранения. Пожертво-

вания Карнеги, Рокфеллера, Моргана, Гугенхейма исчисля-

лись десятками миллионов долларов.

В 1914 г. Генри Форд по собственной инициативе ввел для

своих рабочих, включая иммигрантов, самую высокую в про-

мышленности оплату труда — 5 долл. в день. Условия ее вы-

платы — трудовая дисциплина, хорошие жилищные условия,

трезвость, наличие сбережений в банке. Через три года почти

все рабочие компании, включая женщин, получали повышен-

747

ную ставку. Форд считал благополучие рабочих условием «хо-

рошего бизнеса», т. е. бесконфликтных отношений на произ-

водстве. Однако ухудшение конъюнктуры в начале 20-х годов

и «великая депрессия» побудили Форда взять назад эти соци-

альные блага. Основная масса американских рабочих полага-

лась не на «умного» капиталиста, а на борьбу за свои права.

Внешняя политика. После приобретения у

России Аляски новым шагом Америки за пределы ее сухопут-

ных границ стали Гавайские острова. Благодатный климат

этого экзотического, но беззащитного королевства привлекал

американских дельцов, промышлявших разведением ананасов

и сахарного тростника, а кроме того, в 1884 г. США добились

аренды на устройство военно-морской базы в Пёрл-Харборе.

Она стала форпостом США в Тихом океане.

Когда законное правительство Гавайев в 1893 г. запротес-

товало против нашествия американцев, они в союзе с местной

знатью и при поддержке отряда морской пехоты произвели

бескровный переворот и установили марионеточное прави-

тельство, обратившееся к Конгрессу с просьбой о принятии в

состав США. Через пять лет Конгресс санкционировал предос-

тавление Гавайским островам статуса американской террито-

рии. Права штата они получили гораздо позже, в 1959 г. (тогда

же штатом стала и Аляска).

Присоединение Гавайев совпало по времени с испано-аме-

риканской войной 1898 г. Предприниматели и переселенцы из

США активно проникали на Кубу, остававшуюся испанской

колонией. Когда кубинцы в 1895 г. восстали против испанско-

го владычества, американцы, используя риторику времен Вой-

ны за независимость, выступили в поддержку антиколониаль-

ной борьбы, имея в виду окончательно утвердиться на Кубе.

Обладая сильным военно-морским флотом, США были увере-

ны в легкой победе над Испанией, превратившейся во второ-

степенную державу и удаленной от театра военных действий.

Предлогом для войны стал произошедший по неизвестным

причинам взрыв на американском броненосце, стоявшем на

рейде Гаваны. Судно затонуло вместе с экипажем. Решив, что

это диверсия местных властей, США предъявили Испании

ультиматум, на который та в апреле 1898 г. ответила объявле-

нием войны. Война продолжалась всего четыре месяца. Глав-

ные силы испанского флота тихоокеанская эскадра США унич-

тожила на Филиппинах (также испанская колония), в бухте

748

Манилы, не потеряв во время этой операции ни одного челове-

ка. На Кубе и Филиппинских островах войска США совместно

с повстанцами развивали наступление, а небольшой испан-

ский флот у берегов Кубы был быстро разгромлен (потери аме-

риканцев в этом бою — один убитый и 10 раненых).

По условиям мира, запрошенного в конце 1898 г. Испани-

ей, она передала Соединенным Штатам во временную оккупа-

цию Кубу, до установления на острове независимой республи-

ки. В качестве контрибуции США получили острова Пуэр-

то-Рико и Гуам, ставшие американскими территориями, а за

приобретение Филиппин уплатили Испании 20 млн долл.

В 1902 г. оккупационные войска США покинули Кубу, где бы-

ла провозглашена республика, экономически и политически

зависевшая от США. Но филиппинский народ не признал свою

страну американской колонией и начал борьбу за освобожде-

ние. В 1916 г. Соединенные Штаты предоставили Филиппинам

автономию и право проведения выборов в местный парламент,

а полностью независимой эта страна стала после Второй миро-

вой войны.

Без больших трудностей, примерно по гавайскому сцена-

рию, Соединенные Штаты утвердились и в стратегически важ-

ной зоне Панамского перешейка. Когда в 1903 г. Сенат респуб-

лики Колумбия отверг договор с США о строительстве канала,

в провинции Панама вспыхнул мятеж с целью отделения от

Колумбии. Сепаратистов защищал американский флот. Рес-

публика Панама охотно предоставила США право на стро-

ительство и аренду канала, связавшего Атлантический и Ти-

хий океаны. Его постройка по американскому проекту завер-

шилась в 1914 г.

Все более утверждаясь в качестве вершителя судеб Запад-

ного полушария, Соединенные Штаты учредили в 1890 г. Пан-

американский союз в основном с экономическими функциями

(впоследствии Организация американских государств).

В отличие от европейских метрополий, которые несли боль-

шие расходы на прямое управление колониями, подчеркивали

их подчиненный статус и держали там войска, США не делали

этого по двум причинам.

Во-первых, прочие державы не покушались на сферу их

влияния, чему способствовал урок Испании, а во-вторых,

США действовали более гибкими методами неоколониализма:

экономическая экспансия, нередко под предлогом помощи

(«дипломатия доллара»), сочеталась с политической и иногда

749

военной поддержкой выгодных им, но формально независи-

мых или добивавшихся независимости режимов. США исполь-

зовали, в основном для демонстрации могущества, мобильные

силы — флот и морскую пехоту, а на подчиненных территори-

ях насаждали республиканское устройство власти.

До своего вступления в Первую мировую войну Соединен-

ные Штаты не вмешивались в европейские дела, хотя имели

дело с державами, которые вели активную политику на Даль-

нем Востоке. Ограждая, с времен доктрины Монро, Американ-

ский континент от экспансии европейских стран, дипломатия

США добилась в 1899 г. международного признания принципа

«открытых дверей и равных возможностей» в Китае, чтобы

создать для американского бизнеса условия ведения там при-

быльных операций. Войска США в составе экспедиционного

корпуса европейских держав участвовали в подавлении народ-

ного восстания 1900 г. в Китае, а затем Соединенные Штаты

попытались использовать в своих интересах русско-японскую

войну 1904—1905 гг.

Стремясь сохранить баланс сил, Т. Рузвельт выступил по-

средником в мирных переговорах между Россией и Японией,

однако проявлял гораздо большую заинтересованность в уси-

лении Японии, а не России. С Японией же было достигнуто

секретное соглашение о разделе сфер влияния: США признали

ее «права» в Корее в обмен на признание своего господства на

Филиппинах. Впрочем, приобрести сколько-нибудь сущест-

венное экономическое и политическое влияние на Дальнем

Востоке Соединенным Штатам не удавалось прежде всего из-за

позиции Японии, превращавшейся в главного соперника аме-

риканцев в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

ГЛАВА 27 Революции

и реформы

в Латинской Америке

Второй цикл либеральных революций

и реформ. Благодаря промышленному перевороту во многих

европейских странах и США, а также интенсификации миро-

вой торговли в 70—90-е годы XIX в. пробил час латиноамери-

канской буржуазии экспортных отраслей, перед которой в

рамках мировой экономики открывалась перспектива долго-

срочного роста и появлялась реальная возможность на многие

десятилетия стать ведущей силой латиноамериканского обще-

ства. Но чтобы реализовать эти возможности, внутреннюю

структуру стран континента вновь, как и в годы войны за неза-

висимость, предстояло трансформировать в соответствии с

краеугольными принципами свободной конкуренции.

В новых условиях необходимость перемен осознавали и вы-

дающиеся умы из числа латиноамериканских консерваторов,

следствием чего явились расколы в консервативных партиях,

блокирование части консерваторов с либералами, а в некото-

рых случаях — проведение решающих преобразований сами-

ми консерваторами. Но консерватизм справиться с этой зада-

чей был не в состоянии. Он не мог секуляризовать церковное

имущество, отделить церковь от государства и школы, ввести

свободу вероисповеданий; он не мог сократить расходы на ар-

мию и передать дела военных в ведение гражданских судов; он

не мог допустить полного разрушения общинного землевладе-

ния, не мог отказаться от протекционизма, монополий и дру-

гих элементов меркантилизма в угоду полной свободе торговли

и предпринимательства. Потому что и церковь, и армия, и са-

мобытность индейцев-общинников, и защита внутреннего рын-

ка — все это выражало самую сущность консервативной систе-

мы. Поэтому гегемонию во втором цикле латиноамериканских

революций осуществляли главным образом либеральные пар-

тии и режимы.

Для Латинской Америки новая либеральная доктрина бы-

ла сформулирована такими мыслителями, как Доминго Фаус-

751

тино Сармьенто, Эстебан Эчеверриа и Хуан Баутиста Аль-

берди (Аргентина), Хосе Мария Луис де Мора (Мексика), Хо-

се Викторино Ластаррия (Чили), Хуан Монтальво (Эквадор)

и многие другие. Она по-прежнему и даже в более категорич-

ной форме исходила из «ущербности» латиноамериканских

наций, из необходимости решительной победы «цивилизации»

над «варварством» и призывала не оставаться латиноамерикан-

цами, а превратиться в «Соединенные Штаты Юга» (Д. Ф. Сармь-

енто) или «в янки по другую сторону Северной Америки» (по

выражению мексиканца Хусто Сьерры). Иначе странам конти-

нента угрожала колонизация извне, как это в 1848 г. произош-

ло с Мексикой.

Однако в либерализме теперь отчетливо проявлялось неп-

риятие революционной «анархии» и приверженность «поряд-

ку», пробивались националистические и даже расистские нот-

ки. В практическом же плане преодоление «ущербности» ла-

тиноамериканского общества мыслилось либо посредством

этнической «чистки», смены населения (как это и состоялось

потом в Аргентине, Уругвае, Чили, Бразилии путем истребле-

ния кочевых индейцев и массового переселения европейских

колонистов), либо за счет длительного и болезненного «воспи-

тания» диктаторскими режимами (типа «порфириато» 1876—

1911 гг. в Мексике).

Преобразования второй половины XIX в. не обошли ни од-

ну страну Латинской Америки, но осуществлялись по-разно-

му. В одних странах они составили длительный и постепенный

процесс, как, например, в Бразилии, где основные реформы

проводились при императоре Педру II (1840—1889), а довер-

шались уже после того, как в результате военного переворота

1889 г. обновленный базис был увенчан республиканской над-

стройкой. В других — наоборот, сначала верхушечный перево-

рот возносил к власти либералов, а затем они в сжатые сроки

вершили настоящую революцию «сверху», как это было в Гва-

темале при Хусто Руфино Барриосе (1871 — 1885), в Сальва-

доре при Рафаэле Сальдиваре (1876—1885) и др. В третьих —

в той или иной последовательности сменяли друг друга пере-

вороты, революции «сверху», консервативные интерлюдии

(особенно долгая в Эквадоре 1859—1875 гг.) и революции

«снизу».

В этом последнем случае особый драматизм приобрела «Ре-

форма» в Мексике, где революции «сверху» и гражданской

войне предшествовал либеральный переворот 1854 г. во главе с

752

Бенито Хуаресом, а консервативную фазу начала англо-испа-

но-французская интервенция 1861 г. С 1862 г. интервенцию

продолжала только Франция. Она была главным кредитором

Мексики и в откровенно проамериканской ориентации мест-

ных либералов не без оснований видела угрозу своим позици-

ям в стране. Пока в США шла война Севера и Юга, интервенты

попытались возвести в Мексике «латинскую» преграду амери-

канской экспансии в виде консервативной по сути и профран-

цузской империи, на трон которой пригласили австрийского

эрцгерцога Максимилиана Габсбурга.

Эта грубая акция парализовала мексиканских консервато-

ров, ибо поддержать Максимилиана I означало превратиться в

пособника интервентам, на что решились лишь несколько ге-

нералов из числа отъявленных монархистов. Либералы же,

теснимые французскими штыками к границам США, хотя и

получали американскую помощь деньгами, оружием, до-

бровольцами, превратились в символ независимости и наци-

ональных героев. Народное партизанское движение в тылу у

интервентов, завершение войны в США и активизация амери-

канской дипломатии, начало объединения Германии, предве-

щавшее франко-германскую войну, — все это вынудило Фран-

цию в марте 1867 г. вывести свои войска.

Без этой опоры «империя» Максимилиана продержалась

всего два месяца. И поскольку в стране не нашлось теперь ор-

ганизованной силы, способной противостоять национальным

героям — либералам, то и «Реформа» стала едва ли не самой

антинародной на континенте.

В целом либеральные революции и реформы везде довер-

шили ликвидацию неотчуждаемых форм собственности —

майоратов, церковного и монастырского, государственного,

муниципального и большей части общинного землевладения,

заменив их настоящей буржуазной частной собственностью.

Иными словами, путь буржуазного прогресса на континенте

пролегал через дальнейшее укрепление крупного частного

землевладения, т. е. латифундизма. Революции сокрушили

также церковную десятину, цеховую организацию ремесла,

монополии, запреты и протекционистские пошлины, возведен-

ные провинциями внутренние таможни, барьеры на пути ино-

странных инвестиций, — словом, обеспечили максимально

полную свободу торговли и предпринимательства. Они отме-

нили остатки рабства и других форм внеэкономического при-

нуждения там, где это не подрывало производство, повсемест-

753

но ввели очередные законы против «бродяг» и многократно

подняли дисциплину наемного труда.

Вместе с тем своеобразие природных, демографических и

социально-политических факторов обусловило и некоторые

национальные особенности реформ. В Мексике, Новой Грана-

де, Венесуэле и Сальвадоре общинное землевладение и даже

сама индейская община практически исчезли. Насколько

масштабным было такое ограбление народа, можно судить по

тому, как в Мексике по закону Лердо от 1856 г. у общин было

отнято и распродано с молотка земли на сумму 11 млн песо

(между тем как американская компенсация за отобранную у

Мексики в 1848 г. половину территории составила 18 млн), а в

Сальвадоре разрушение индейской общины затронуло 30% на-

селения и 25% земельного фонда страны.

В Гватемале, Перу, Боливии и Эквадоре общину и об-

щинное землевладение удалось не сокрушить, а лишь сократить,

главным образом за счет распродажи общинных пастбищ —

эхидо. Как следствие, формирование рынка дешевой наемной

рабочей силы натолкнулось на трудности и вынудило верхи

либо ввозить китайских кули (особенно в Перу), формально

свободных, но мало чем отличавшихся от рабов, либо же пря-

мо вводить внеэкономическое принуждение, образцом чего

служит «Регламент поденщика» 1877 г. в Гватемале, рестав-

рировавший известную по колониальным временам трудовую

повинность индейцев-общинников.

Хотя европейская иммиграция поощрялась повсеместно,

решающее влияние она оказала лишь в Аргентине, Брази-

лии, Уругвае и Чили, куда переселились многие миллионы

испанцев, португальцев, итальянцев, французов, англичан,

немцев, поляков, русских, украинцев и т. д. Но для их приема

пришлось прежде очищать территории от кочевых индейских

племен столь варварскими методами, что к концу XIX в. сотни

тысяч индейцев и десятки названий их племен были навсегда

стерты с карты народов мира. Эта «демографическая револю-

ция» значительно «обелила» население Бразилии, традицион-

но относимой к Афро-Америке, и настолько укоренила Ев-

ро-Америку в Аргентине, Уругвае и Чили, что сегодня население

этих стран «чистопородностью» европейской расы превосходит

население США. Такой же или почти такой же облик Коста-Ри-

ке, этой «центральноамериканской Швейцарии», придало вы-

теснение индейцев белыми, но за счет прежде всего внутренней

миграции.

754

Реформы повсюду в Латинской Америке придали обществу

исключительно светский характер, отделив церковь и мона-

шеские ордена от государства и школы, отобрав у них реги-

страцию актов гражданского состояния, введя свободу вероис-

поведаний и т. п. Отменив реанимированные консерваторами

сословные суды для духовенства и военных, законы о покрови-

тельстве индейцам, установив равенство перед законом, они

стерли остатки сословных различий и утвердили граждан-

ское общество. Но, как и прежде, место сословных перегоро-

док тут же заняли имущественные и образовательные цензы,

цензы оседлости для миллионов европейских иммигрантов, ос-

тавившие вне гражданского общества подавляющее большин-

ство населения.

Права имущего «человека и гражданина» вновь стали

предметом забот государства и гарантировались теперь не

только конституциями, но и всевозможными сводами законов —-

гражданскими, торговыми, горнорудными, сельскими и про-

чими кодексами. Эти реформы означали установление по-

литической демократии, но не в смысле власти всего народа,

а лишь его имущей верхушки.

Массовые экспроприации, законы о «бродягах», резкое

снижение жизненного уровня народа вызывали ожесточенное

сопротивление реформам со стороны низов. В наиболее «мир-

ной» форме оно воплотилось в распространении по всей Латин-

ской Америке милленаристских движений, связанных с посе-

лением бедняков в глухих районах в ожидании конца света и

наступления «тысячелетнего царства божьего на земле». Там

обычно возникали общины на основе всеобщего равенства

христиан, общности земли, лесов, водных источников, а также

общности труда на земле и плодов этого труда. Одно из круп-

нейших таких селений в Бразилии возникло в 1893—1897 гг.

в Канудусе, штат Баия, во главе с падре Антониу Консельейру

и было разгромлено войсками. В Аргентине подобное движе-

ние возникло в 1876 г. на юге провинции Буэнос-Айрес и воз-

главлялось X. X. де Солане, известным под именем Тата-Дьос.

В Мексике роль такой святой в 1873—1903 гг. принадлежала

Тересе Уррере, любовно прозванной народом Святой Тереситой

из Каборы.

Немирные формы борьбы получили наибольшее распро-

странение. Прежде всего они воплотились в массовых индей-

ских восстаниях, которые отмечались повсюду, но особенно в

Мексике. Если в 1829—1832 гг. здесь ежегодно вспыхивало

755

2—3 восстания, то к 1849 г. их число возросло до 23. Самым

же длительным из них стало вооруженное выступление индей-

цев майя на Юкатане, известное как «война каст» 1847—

1904 гг. и проходившее под лозунгами изгнания всех белых и

реставрации индейской государственности.

Массовым явлением стала и вооруженная борьба мелкопар-

целльного крестьянства и городских низов. Случалось, она

начиналась и до конца развивалась под либеральными лозун-

гами «Свободы, Равенства и Братства». Но при этом низы

вкладывали в данные понятия такое социальное содержание,

которое вступало в непримиримое противоречие с постулатами

истинного либерализма, как это имело место в движении Эсе-

киэля Саморы во время Федеральной войны 1859—1863 гг. в

Венесуэле, в движении так называемого «либерализма маче-

теро» (мачете — длинный нож для рубки сахарного тростни-

ка, главное орудие труда и оружие крестьян) во главе с Элоем

Альфаро в Эквадоре и т. д.

Вместе с тем особенностью второй половины XIX в. для Ла-

тинской Америки было обращение народных движений к

идеалам не 1789, а 1848 г., т. е. к привезенным из Европы им-

мигрантами идеалам различных форм социализма и комму-

низма. Ими отмечено восстание ремесленников и части армии

в 1851 г. в Чили, среди руководителей которого выделялся со-

циалист-утопист Франсиско Бильбао. В еще большей мере эта

тенденция воплотилась в Новой Гранаде, где в 1854 г., в разгар

либеральной революции, ремесленники в союзе с армией под

командованием генерала Мело, выходца из крестьян, свергли

буржуазное правительство либералов. Созданное ими народное

государство — Боготинская коммуна — в течение девяти меся-

цев мужественно отражало натиск объединенной либераль-

но-консервативной коалиции.

Однако в целом народное сопротивление либеральным пре-

образованиям на континенте было потоплено в крови. На-

ибольшие жертвы на алтарь «цивилизации» выпало принести

народу Парагвая, который в войне 1864—1870 гг. против ар-

мий либералов Аргентины, Бразилии и Уругвая защищал со-

зданный им строй «казарменного коммунизма» столь героиче-

ски, что на полях сражений полегли все мужчины в возрасте

от 12 до 65 лет. Впоследствии, чтобы хоть как-то восстановить

население, этой католической стране пришлось вводить у себя

полуофициальное многоженство. Поражение не позволило на-

родным массам Латинской Америки не только повлиять на

756

итоги революций второй половины XIX в., но также пред-

отвратить резкое снижение уровня жизни и удешевление

наемной рабочей силы.

Либеральная модель экономики, обще-

ства и государства в Латинской Америке на рубеже

XIX—XX столетий. Либеральные реформы заложили основы

для интеграции латиноамериканских стран в мировое хозяй-

ство в качестве поставщиков минерального сырья и сельскохо-

зяйственных продуктов, а также рынка сбыта промышленных

изделий и сферы приложения капиталов из передовых держав

Европы и Северной Америки. Хотя избранная модель разви-

тия обрекала континент на положение аграрно-сырьевой пери-

ферии, к началу XX в. она обеспечила и очевидные успехи. Ес-

ли к 1900 г. число его жителей увеличилось до 63 млн человек

и составило 4,1% населения мира, то в мировом товарообороте

доля континента возросла до 7—9%. При этом природно-кли-

матические и демографические особенности обусловили скла-

дывание в регионе трех основных типов сырьеэкспортной

экономики, дававших разные результаты.

Евро-Америка, и прежде всего Аргентина и Уругвай, по-

шла и далее по пути переселенческого капитализма, подобно

США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Согласно прин-

ципу «сравнительных преимуществ», эти страны получали

высокие доходы от реализации на мировом рынке продуктов

животноводства и земледелия. На рубеже XIX—XX вв. они

выдвинулись в число мировых лидеров по темпам экономиче-

ского роста (5,5%), а к 1920 г. — и по среднедушевому уровню

доходов. К 1914 г. Аргентина, чье население не достигало и

8 млн человек, имела 26 млн голов крупного рогатого скота

(3-е место в мире после США и России), 67 млн овец (2-е после

Австралии), занимала 1-е место по экспорту говядины и куку-

рузы, 4-е — по вывозу пшеницы (16% мирового экспорта) и

протяженности железных дорог (33 тыс. км) и т. д. В мясохла-

добойной промышленности Аргентины и Уругвая ведущие по-

зиции занял американский капитал как обладатель передовой

технологии в данной отрасли. Но главным торговым партне-

ром, кредитором и «донором» инвестиций для них являлись не

США, их конкурент на мировом рынке, а Англия и иные дер-

жавы Западной Европы. Оттуда же в их население вливались

миллионы иммигрантов, неся в эти страны не только чистоту

белой расы, но также передовые технические и гуманитарные

знания, высокий уровень образования и культуры.

757