Краснова О.В., Лидерс А.Г. Психология старости и старения. Хрестоматия
Подождите немного. Документ загружается.
ном общественной). Предпочтение ретроспективного раскрытия деловой сферы еще более заметно
у женщин, хотя, описывая себя, они делают акцент главным образом на личностных качествах. При
этом чаще других женщинами упоминаются черты «честность» и «трудолюбие», мужчинами —
«трудолюбие», «ответственность» и «исполнительность». Часть женщин (26 %) прослеживает
изменения в своем характере с перевесом скорее в отрицательную сторону {«озлобленной стала»,
«менее оптимистична»), чем в положительную («мудрее с годами становлюсь»).
Значительное место в описаниях занимает сфера интересов, увлечений, склонностей. Некоторые
лица ограничиваются просто констатацией наличия общего интереса к миру («я в своем возрасте
еще всем интересуюсь»), однако превалируют сообщения о каком-либо конкретном увлечении или
занятии. В основном это пассивные формы проведения досуга: чтение (называемое чаще других),
кино, телевидение, радио, посещение различных лекций и т.д. Активные формы реализации
интересов встречаются реже (только 26 % женщин и 14 % мужчин говорят о них). Среди активных
форм у женщин — шитье, вязанье, разведение цветов, прогулки в лесу, отдельные виды туризма,
обращение к художественному творчеству (живописи, поэзии, музыке); у мужчин — чтение
лекций, проведение бесед, спорт. Часть высказываний касается утраченных в связи с состоянием
здоровья возможностей («когда не болели ноги, ездила по городам»). При этом отчетливо
просматривается возрастная динамика любимых занятий: от активных — в прошлом, к пассивным
— в настоящем. Столь заметная представленность категории интересов и увлечений не кажется
случайной. Хорошо известно, что с прекращением трудовой деятельности в случаях, если выход на
пенсию не компенсируется значимыми для субъекта видами занятости, может наступить та или
иная степень дезадаптации, ухудшение психического и физического состояния [Москалец Г.М.,
1982]. Среди пожилых людей, имеющих какое-либо увлечение, доля лиц, удовлетворенных
жизнью, значительно выше, чем среди тех, у кого любимого занятия нет [Сачу к КН. и др., 1981].
Существенной в самоописании является сфера социальных контактов, что, по-видимому, также
закономерно, ибо степень удовлетворенности социальными взаимоотношениями служит одной из
базовых детерминант ощущения счастья в старости [Болтенко В. В., 1976]. Наиболее часты
ремарки об общении, его стиле. Анализ этой группы высказываний обнаруживает, что для
определенной части испытуемых общение — это сложная проблема («я всех боюсь», «я избегаю
общаться с людьми»).
Применительно к оценке поведения обследуемого контингента такие реакции понятны: прежние
социальные связи сокращаются с возрастом, а переезд в пансионат влечет за собой необхо-
140
димость налаживать новые знакомства, новый круг общения, что осуществляется не всегда
успешно, и тогда человек сталкивается с проблемой одиночества. Описывая социальные контакты,
женщины чаще говорят о помощи, которую они оказывают людям («я еще могу быть полезной»,
«стараюсь помочь людям»), изредка останавливаясь на конкретных видах помощи {«покупаю
лекарства другим», «ухаживаю за лежачей соседкой» и т. п.). Для женщин эта функция важна и, по-
видимому, адекватна представлению о женском стереотипе поведения: в помощи другим они видят
и свою работу, и свой долг, ощущают собственную полезность, нужность, даже необходимость.
Мужчины в данной категории высказываний характеризуют преимущественно установку к людям
вообще («люблю и уважаю людей»), а также свои отношения с какими-то конкретными людьми,
нередко — с противоположным полом («люблю дружить постоянно с определенным человеком, в
частности с женщиной»).
К сфере межличностных коммуникаций тесно примыкает группа суждений, касающихся семьи. В
нее входят ответы, отражающие семейный статус испытуемых, взаимоотношения в семье (в
прошлом и настоящем), описание супруга (супруги), детей, внуков или указание на их отсутствие,
смерть близких. Если мужчины кратко очерчивают свое семейное положение, то женщины
подробно раскрывают эту тему, особенно отношения с детьми и внуками. Живя в пансионате, они
продолжают проявлять заботу, особенно о внуках, правнуках, помогать им, иногда обостренно
переживая их радости и неудачи. Женщины, не имевшие семьи или детей, всегда останавливаются
на этом обстоятельстве, обычно выражая сожаление. Как правило, семейный климат в прошлом I
оценивается позитивно. Но не для всех семья была или остается источником счастья, встречаются
высказывания о неудавшейся семейной жизни, о сложных отношениях с детьми («неудачлива в
личной жизни», «личная жизнь не сложилась», «детям я уже не ну-. жен»). Обращает внимание
инверсия в ответах женщин и мужчин по содержанию в них элементов прошлого и настоящего:
первые { больше говорят о наличной семье, смещая интерес на следующие | поколения (детей,
внуков, правнуков), вторые — о прошлой, ак-| центируя отношения со своим поколением (женой).
Немалое число ответов затрагивает тему здоровья испытуемых, I которое у абсолютного
большинства выступает предметом жалоб 1 («у меня слабое здоровье», «болезнь глаз мешает
рисовать» и т.д.). Вместе с тем есть лица, оценивающие свое соматическое состоя-| ние весьма
высоко («я по сравнению с другими стариками здоров», I «особенно на здоровье не жалуюсь»,
«болею редко»).
Одной из отличительных особенностей самоописания в старо-I сти является упомянутая выше его
ретроспективная направлен-■ ность. Иногда обследуемые, окидывая взглядом свою жизнь, до-
141
ходят до момента выхода на пенсию и на этом заканчивают повествование. Собственно анализ
жизненного пути здесь встречается не столь часто, как у пожилых. Женщины более, чем мужчины,
склонны анализировать свою жизнь, оценивая ее в целом. Превалируют положительные оценки
прошедшей жизни, реже встречается неудовлетворенность ею, указания на неосуществившиеся
желания, мечты («хотела стать учительницей — не получилось»). Многие высказывания, не
относящиеся непосредственно к анализу и оценке прожитого, тоже обращены в прошлое. Это
касается почти всех используемых категорий, везде встречаются суждения ретроспективного типа,
а также характеристики себя по отношению к тому, каким субъект был раньше, констатация или
подчеркивание изменений с возрастом. Даже гражданство, профессия, имя даются нередко с
эпитетом «бывшие» («бывшая гражданка», «бывшая учительница»). Очень невелико количество
ответов на вопрос «Кто Я?», обращенных в будущее. Показательно, что категория «желания,
мечты» по частоте упоминания занимает одно из последних мест, причем высказывания этого рода
действительно представляют собой мечты, а не планы, желания, а не намерения («посмотреть бы
весь широкий мир "живьем ", а не по телевизору!»). По комплексу полученных суждений можно
видеть, что временная трансспектива, охватывающая прошлое, настоящее и будущее субъекта,
имеет определенно не симметричную конфигурацию с расширением ретроспективной части. Такие
наблюдения полностью согласуются с данными ряда работ, свидетельствующих об особой
валентности для личности в старости ее прошлого [Lens W., GaillyA., 1978; Ничипоров Б. В., 1978;
Kastenbaum R., 1979; Болтенко В.В., 1980 и др.].
Анализ ответов испытуемых по наличию в них «чистых» описаний, оценок и проблем
обнаруживает, что большинство суждений относится к дескриптивным. У мужчин они составляют
79,9, у женщин — 74,4% и являются, по существу, перечислением фактов жизни. Оценки,
содержащиеся в ответах мужчин и женщин (соответственно 17,3 и 21,4 %), имеют двоякий вид:
обобщенные, точнее достаточно общие характеристики себя («я хороший человек», «я недовольна
собой») и указания на свои конкретные достоинства или недостатки («покладиста», «вспыльчив» и
т.п.). Процент ответов, включающих проблему, очень невелик (2,5 у мужчин и 4,2 у женщин).
Называемые проблемы связаны либо с состоянием здоровья (фактическим ограничением
возможностей), либо с трудностями в межличностных коммуникациях (к<к сожалению, дух
человека, его интересы, его желания не стареют вместе с телом» или «нет уже прежнего
общения»). Следует заметить, что наши испытуемые лишь обозначают проблемы, стоящие перед
ними, не пытаясь найти решение и, судя по приведенным высказываниям, не видят реальной
возможности выхода. Но подобный харак-
142
тер вербальной продукции, конечно, не дает права на однозначное заключение об общем модусе
поведения обследуемого контингента, как его неспособности или нежелании справляться с
трудностями, хотя элемент астении в вопросах решения жизненных проблем здесь налицо.
Уже говорилось, что вопрос «Кто Я?» часть испытуемых склонна подменять вопросом «Какой Я?»,
стремясь описать свои личностные особенности, свойства характера, преобладающее настроение и
т. п. Более полные данные такого рода получены с помощью методики «Лист прилагательных».
Примечательно, что в ней также явно проступает ретроспективная установка обследуемых —
тяготение к отбору качеств, присущих им в прошлом («жизнерадостный был», «раньше была
здорова»). При этом женщины считали утраченными силу, веселость, жизнерадостность, мужество,
женственность, здоровье, работоспособность, счастье; мужчины — силу, работоспособность. <...>
В беседах с людьми позднего возраста раскрывается особая значимость темы здоровья.
Испытуемые много и охотно говорят о нем... Для определенной части лиц старческого возраста
здоровье приобретает характер некой сверхценности, способствующей порождению мотивации и
деятельности по его поддержанию, сохранению, обереганию.
В экспериментальной процедуре испытуемых просили указать кроме реальной также желаемую
(идеал) и достижимую (могу) позиции. Из 55 испытуемых 28 дали отказ на инструкцию отразить
желаемую позицию, мотивируемый тем, что «неуместно мечтать о невозможном», «глупо
желать неосуществимого», «надо хотеть то, что выполнимо» и т. п. В это количество
испытуемых полностью вошли неадаптированные к старости и частично лица с ретроспективной
направленностью СО. Участники опыта, отметившие свой идеал, либо не разводили его с реальной
СО — «остаться в таком же виде без ухудшения», «так дожить до конца», «на лучшее трудно
рассчитывать в мои годы» (16 человек), либо если разводили, но проставляли желаемую позицию
формально, понимая, что расстояние между реальной и идеальной СО не может быть преодолено
(11 человек). Идеальная СО в данном случае не имела сколько-нибудь значительной смысловой
нагрузки, не выполняла своей регулирующей функции, и надо сказать, что ее уровень был
относительно невысоким... Не все из указавших желаемую позицию отмечали достижимую.
Оценка «могу» в большинстве случаев сливалась с реальной («что я могу? — уже ничего»), реже
расходилась. В последнем варианте она имела некоторое сходство с тем психическим
образованием, которое в психологии именуется «зоной ближайшего развития». Как оказалось, эта
«зона» у них весьма мала. Реальную СО не отождествляли с достижимой почти исключительно
испыту-
143
емые с активным приспособлением к старости. Этим лицам свойственна точка зрения, которую
выразил один из них следующим образом: «Если бы человек жил только реальной жизнью, было
бы страшно. Человек живет надеждами, стремится жить так, чтобы эти надежды
превратить в действительность, чтобы эти результаты шли на пользу общества, а значит, и
меня». Анализ бесед обнаруживает, что наиболее существенными факторами, препятствующими
реализации идеальной и достижимой позиций по всем шкалам, являются: здоровье, возраст
(старость), одиночество или обстановка в целом. Как и в методике Куна, временная перспектива
наших испытуемых характеризуется явным отсутствием активной устремленности в будущее
{«ничего не хочется больше, нет перспективы», «будет не лучше, а хуже», «сохранить бы то, что
есть»).
Очевидно, что у престарелых в вопросе выделения ведущего элемента СО как основы регуляции
поведения ориентация идет па реальную СО, а не на идеальную и даже не на достижимую, что
типично для предыдущих периодов жизненного цикла [Бороздина и др., 1983]. По проблеме уровня
СО необходимо констатировать общее снижение самооценочной структуры: более низкое, чем на
других возрастных этапах, положение идеальной СО (если она вообще обозначается субъектом);
падение реальной СО при ее актуальной направленности (резко выраженное в случае дезадаптации
к старению); очень близкое к позиции реальной СО положение д о с т и ж и м о й (в
индивидуальных данных нередко полное слияние всех трех элементов).
Как соотносятся с результатами исследования уровня СО индексы, полученные по опроснику
Розенберга? Основываясь на имеющихся нормативах, согласно которым балл «О» обозначает
самый высокий уровень самоотношения, а балл «6» — самый низкий [Rosenberg M., 1965], можно
заключить, что медиальный индекс наших испытуемых демонстрирует средний уровень
самоотношения для всей выборки. Он составляет 3,15 балла (у мужчин — 3,1; у женщин — 3,2), а
это прямо соответствует зоне локализации кривой СО испытуемых в методике Дембо —
Рубинштейн. Корреляция результатов двух методик по критерию Спирмена значима (р < 0,01).
Поскольку с помощью пробы Дембо— Рубинштейн была выделена группа испытуемых с низким
профилем СО, для них отдельно подсчитывался балл по тесту Розенберга, который также оказался
более низким (4,2), что вновь обнаруживает соответствие их рабочему диапазону при выполнении
первой методики (приблизительно граница низкого и среднего секторов). Соответствующая
корреляция также значима (р < 0,01). Существует мнение, что методика Дембо — Рубинштейн
направлена на изучение когнитивной СО [Ольшанский Д.В., 1980], а опросник Розенберга — на
анализ общего эмоционально-ценностного отношения к себе [Crandall R., 1973]. В полученном
материале уровень профиля
144
СО достаточно тесно коррелирует со значением баллов, презенти-рующих отношение испытуемых
к себе: снижение когнитивной СО в группе неадаптированных к старости соответствует более
низкому самоуважению, более негативному отношению к себе. Следует подчеркнуть вместе с тем,
что в полной выборке обследуемых уровень СО (определенный по опроснику Розенберга) был
выше полученного американскими исследователями для лиц возраста старости (5 баллов — Dobson
et ai, 1979), что свидетельствует, по-видимому, о заметно большем эмоциональном благополучии
наших испытуемых.
Завершая изложение данных, необходимо упомянуть об устойчивости и а дек в а т но cm и СО.
Первая определялась с помощью повторного предъявления шкал в методике Дембо — Рубинштейн.
В целом по выборке различия между предъявлениями оказались не столь значительными, если
ориентироваться на число шкал, но все же расхождения есть. Женщины... показали большую
стабильность в своих оценках: по критерию Вилкоксона несовпадение их графиков значимо (р
<0,05) лишь по шкале «общая оценка себя» (5). Имеющиеся флуктуации заметнее в мужском
профиле... по тому же критерию различия достоверны (р <0,05) для шкал «здоровье» (1), «ум» (2),
«характер» (3), «участие в труде» (6). Колебания СО происходили за счет изменения фона
настроения испытуемых (в основном у женщин) или за счет смены критерия оценки (чаще у
мужчин). Испытуемые оценивали себя либо относительно людей только старческого возраста, либо
относительно всех людей мира; в одном случае привлекали прошлое, в другом — нет.
Данные об адекватности СО следует рассматривать пока в качестве предварительных, поскольку
они касаются лишь двух шкал: «здоровье» (как наиболее значимой для испытуемых реальности) и
«характер» (как совокупности качеств наиболее очевидных в проявлении). Во избежание или для
возможной минимизации гало-эффекта, на роль экспертов были приглашены врачи пансионата. СО
испытуемых по названным шкалам оказались заметно ниже экспертных оценок. При заполнении
шкалы «здоровье» и испытуемые и эксперты работают в одной зоне (около срединной линии, а
чаще ниже ее), но оценка испытуемых несколько «западает» в сравнении с экспертной и
оказывается не совсем адекватной реальному положению дел, фиксируемому лечащим врачом.
Этот результат несложно объяснить тем, что обследуемые оценивали свое здоровье не столько по
наличию заболеваний с учетом их прогноза, сколько по общему самочувствию, сравнивая его с
былым статусом. Однако то же занижение испытуемые дают и по шкале «характер», но здесь
расхождение между само- и экспертными оценками иногда весьма значительно: если испытуе-
145
мые остаются главным образом в области выше или ниже средней линии, то эксперты проставляют
оценки на границе высокого и среднего секторов, в результате образуется сдвиг в полсектора и
более, при этом расхождение резче выступает в мужском профиле. Следовательно, по неполным,
выборочным данным надо признать наличие некоторой неадекватности СО обследуемого
контингента в сторону занижения, но по сумме полученных результатов не только не исключена, но
и весьма вероятна неадекватность в сторону завышения.
Имеется ли соответствие между материалом, характеризующим основную выборку испытуемых и
контрольную группу — лиц, живущих дома? По методикам «Кто Я?», «Лист прилагательных» и
«Выбор ценностей» различий нет. Средний уровень реальной СО в дополнительной группе чуть
выше середины шкалы. Однако по типу направленности и высоте СО этих испытуемых также
можно отнести к трем выделенным выше категориям: с ретроспективной СО и средневысоким
рабочим диапазоном (один человек); с актуальной направленностью СО, дезадаптацией и низким
рабочим диапазоном (один человек)}- с актуальной направленностью СО, активной адаптацией и
средним рабочим диапазоном (четыре человека). При заполнении шкал все члены контрольной
группы проставили желаемую и достижимую позиции, однако у двух из них эти отметки по
большинству шкал слиты. Остальные дифференцировали реальную и идеальную СО, но только у
двоих имеется расхождение реальной и достижимой. По опроснику Розенберга средний индекс
контрольной группы составляет 3 балла. Следует констатировать, таким образом, отсутствие
заметно выраженных различий между основной и дополнительной группами, но вполне корректно
предполагать наличие определенного несходства, может быть, более тонко нюансированного.
По итогам проведенного исследования можно сделать ряд заключений о специфике СО в старости.
Одной из таких особенностей является учет ретроспективы в самоанализе, принимающей форму
либо соответствующей направленности, либо включения прошлого в процесс актуального
самовосприятия, благодаря чему люди позднего возраста, оценивая себя, ориентируются в
континууме «я был — я есть». Наиболее значимые сферы самооценивания — это труд и
непрофессиональные занятия, социальные отношения (включая семейные), здоровье, личностные
качества. В сущности, эти темы являются сквозными для всего жизненного цикла человека, но у
престарелых некоторые из них особо акцентируются (например, соматический статус).
Общие автопортреты, составленные по «Листу прилагательных», отражают черты, в той или иной
мере раскрывающие названные сферы анализа с достаточно высоким индексом самоприятия, пре-
146
зентирующим явный перевес положительных качеств в характеристиках над отрицательными.
Однако, надо ли на этом основании делать вывод о преимущественно позитивном и высоком
субъективном эффекте процесса самооценивания в позднем возрасте, кажется спорным.
Прежде всего следует иметь в виду, что индекс самоприятия в старости снижается по сравнению со
второй зрелостью (36 — 55/60 лет) и возрастом пожилых (56/61 — 74 года). Подтвержденная в
настоящем эксперименте тенденция престарелых меньше упоминать о своих недостатках,
тяготение к отбору положительных черт в автопортрете могут определяться стремлением сохранить
позитивный образ «Я», меняющийся в силу ряда объективных обстоятельств (потеря
трудоспособности, былого положения и т.п.) и многих субъективных причин. Поэтому испытуемые
скорее обращаются к положительным качествам и чаще указывают на достоинства в прошлом,
нежели на противоположные им черты в настоящем (например, говорят не «стал слабым», а «был
сильным»). Но такой тип реакций свидетельствует об утрате, которую человек осознает и как-то
пытается восполнить. При анализе содержания избираемых черт бросается в глаза грубая
шаблонность в самохарактеристиках, приводящая к формированию довольно широкого
автопортрета группы, который не удается построить на других возрастных срезах (исключая детей),
настолько разнообразными там оказываются индивидуальные ответы. Здесь же, напротив,
выраженное единообразие, стереотипия, при этом отбираются качества из категорий не только
социально приемлемых, но и ценных и одобряемых.
Наконец, удивляет, например, в женском групповом портрете прямое несоответствие между
позитивными и негативными чертами: как можно быть одновременно обидчивым и уживчивым,
вспыльчивым, раздражительным и деликатным, тревожным, неуверенным и прямым? Разумеется,
подобный диссонанс способен возникать из-за того, что иногда испытуемые отвечают по
ретроспективе, а в других обстоятельствах отражают свое наличное положение. Но аналогичные
несоответствия встречаются и при отсутствии различий во временных акцентах. Так или иначе, в
фиксации на позитивных чертах (хотя бы в прошлом), синхронии автопортретов, специфике отбора
качеств ощущается какой-то элемент компенсации, защиты, поэтому относительно высокий индекс
самоприятия в данном случае интерпретировать как непосредственное проявление
соответствующей самооценочной тенденции кажется не вполне корректным. Ведь мотив
компенсации указывает на существование ее предмета (объективного или субъективного), т. е. на
выделение человеком в ходе самооценивания определенного негатива, недостатка, «минуса», а
следовательно, субъективный эффект этого процесса уже не
147
может быть высоко позитивным, высоко удовлетворяющим индивида. Именно такая картина и
открывается в методике Дембо — Рубинштейн.
По своему преобладающему вектору СО лиц рассматриваемого возрастного периода имеет
склонность к снижению по сравнению с более ранними этапами в том, что касается всей
конструкции СО, всех ее элементов. Вместе с тем в реальной СО престарелых можно выделить
первично две зоны локализации: среднюю и низкую. Существенными детерминантами наряду с
уже описанными [Ольшанский Д. В., 1980] представляется обоснованным вычленить
направленность СО и общую приспособленность к старости. Анализируя уровень СО с этой точки
зрения, можно видеть, что средняя и даже средне-высокая самооценочные позиции свойственны
лицам с ретроспективной направленностью СО. Эта группа людей достаточно хорошо
приспособлена к старости, но их адаптация является пассивной. Ее основой служит утверждение
значимости своей прошедшей жизни и себя в ней. Возможно, именно к таким людям следует
отнести утверждение В. В. Болтенко [1976] о том, что у них адаптация идет не путем выработки
новых форм поведения с учетом требований и особенностей среды, а путем поиска условий,
поддерживающих сложившиеся в течение жизни мотивацию, интересы, привычки, опыт. Средний
уровень СО фиксирован у людей с актуальной ее направленностью и успешной адаптацией к
старости. Это группа лиц с деятельным стилем жизни, безусловно осознающая негативные
новообразования процесса старения, но с эффективно работающими системами активного
приспособления. Низкая СО регистрируется у лиц с ее актуальной направленностью, но
неадаптированных к старению, видящих в продвижении по континууму «я был — я есть»
непоправимое усиление отрицательных моментов, в связи с чем будущее приобретает окраску
негативной валентности, а настоящее можно характеризовать как «острую старость».
Расположение отдельных элементов общей структуры СО (реальной, идеальной, достижимой)
отличается их сближением вплоть до полного слияния, ведущим элементом выступает реальная
СО. По параметру стабильности СО имеет выраженные статистически значимые колебания по ряду
шкал, а по адекватности, согласно первичным данным, получает некоторое смещение в сторону
занижения при вероятности и противоположного вектора.
Наряду с описанными общими особенностями СО у престарелых имеет резко выраженные
индивидуальные вариации и различия по признаку пола.
Совокупность полученных сведений служит подтверждением тезиса о том, что старость не означает
однонаправленного процесса угасания. Напротив, факты активного приспособления и деятельного
стиля жизни в этот период свидетельствуют о возможности
148
дальнейшего развития человека, в частности развития его личности. В связи с таким взглядом на
проблему старости в свете представленных материалов исследования и многочисленных
литературных данных возникает задача подготовки людей к старению. Решение ее не
исчерпывается лишь поддержанием физического состояния индивида, но требует заботы со
стороны его психологической адаптации, создания установки и разработки мер психологического
обеспечения, направленных на то, чтобы человек жил, а не доживал.
Н. К. Корсакова
НЕЙРОПСИХОЛОГИЯ ПОЗДНЕГО ВОЗРАСТА:
ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ И ПРИКЛАДНЫЕ
АСПЕКТЫ'
С начала 70-х годов [XX века] нейропсихология вступила в новую фазу развития,
характеризующуюся выходом за пределы собственно локальной мозговой патологии. Еще при
жизни А. Р.Лу-рия клиническими моделями изучения мозговых основ высших психических
функций стали достаточно диффузные церебральные сосудистые расстройства, паркинсонизм,
черепно-мозговая травма, воспалительные процессы и т. п. К настоящему времени ней-
ропсихологический метод доказал свою высокую чувствительность к оценке особенностей
психической деятельности не только при нарушении функций отдельных мозговых зон, но и при
различных изменениях функционального состояния мозга в случаях распространенных его
поражений. В этот же период происходило развитие и оформление онтогенетической
нейропсихологии на основе изучения становления мозговых морфофункциональных органов
психической деятельности в детском возрасте.
Несколько позднее психология, медицина и нейронауки соединились в комплексном подходе к
проникновению в механизмы нормальных и патологических изменений мозга и психики в период
так называемого возраста инволюции, начинающегося, согласно возрастной периодизации, в 45 —
50 лет. Мощным стимулом для этого явилось изменение демографической ситуации с
опережающим ростом численности людей пожилого и старческого возраста по отношению к
общему росту населения. Одно из следствий этого процесса — увеличение количества характерных
для этого возраста психических заболеваний, в частности стар-
1
Корсакова Н. К. Нейропсихология позднего возраста: обоснование концепции и прикладные
аспекты // Вестник Московского университета. — Сер. 14. Психология. — 1996. -№ 2. -С. 32-37.
149