Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. В 2-х частях. Часть 1

Подождите немного. Документ загружается.

Вообще въ 1813 г. населеніе Россіи вмѣсто того чтобы уве-

личиться на 600—650 тыс. душъ об. п. соотвѣтственно обыч-

ному тогда % прироста, уменыпилось на 2700 чел. (по не-

полнымъ въ тотъ годъ метрическимъ даннымъ), а вообще за

годы послѣднихъ наполеоновскихъ воинъ размѣры жертвъ че-

ловѣческими жизнями надо считать не меньше, чѣмъ въ Ѵ/2—

2, мил. душъ муж. пола.

Болѣе всего были разорены губерніи: ковенская, витебская

гродненская, могилевская, волынская, виленская, смоленская

и московская и частью курляндская, псковская, тверская, ка-

лужская. Матеріальные убытки одной московской губерніи были

исчислены англичанами,—которые давали субсидіи на продолже-

ніе войнъ съ Наполеономъ и потому тщательно собирали свѣ-

дѣнія о положеніи Россіи,—въ 270 мил. руб. Но сильно по-

страдали и сосѣднія съ театромъ войны губерніи, благодаря

эпидеміямъ и подводной повинности. Во что обходилась эта по-

винность, видно изъ того, что, напр., въ тверской губерніи иногда

требовалось съ каждыхъ 2Ѵ2 душъ населенія по подводѣ, т.-е.

такое количество, какого не было и вообще въ губерніи.

Однажды четыремъ губерніямъ—новгородской, тверской, вла-

димірской и ярославской — предписано было поставить вдругъ

147 тыс. подводъ, при чемъ казна по таксѣ платила 4 мил.

*) Громадность убылн яаселенія въ Россіи за три года носдѣднихъ напо-

леоновскихъ воМнъ (1812—1815) виднаизъ сдиченія переписеи 1811

1815 гг.

По переписи, произведенной въ 1811 г., наседеніе Муж. пола въ Россіа

равнядось 18.740 тысячамъ душъ. При пормадьйыхъ усдовіяхъ (лринимая

въ расчетъ тогдашній нормадьный ежегодный приростъ) оно доджно быдо

бы уведичиться за четыре года на 1—мидд. душъ. Вмѣсто ѳтого по

переписи, произведенной въ 1815 г., оно оказадось равнымъ 18880 тысячамъ

душъ муж. п., т.-е. эа 4 года уменьшидось на 860 тыс. душъ муж. пода.

Отсюда можпо вывести Бакдюченіе. что дѣёствитедьная убыдь дюдей отъ

войны и связанныхъ съ нею бѣдствій и эпидемій быда окодо 2мидліоновъ

душъ одною

тоАъко муоюскою

пола. (Цыфры наседѳнія по переписямъ 1811

и 1815 гг. взяты мной изъ табдицы, составденной академикомъ Германомъ—

по исправденіи допущенныхъ въ ней многочисденныхъ опечатокъ — въ

„Мётоігез Ле Рассай. ітр. йез зсіепсез <1е ві Реіегзѣоиг^

. Т. УІІ (1820).

„КесЬегсЪез зіаіізіічиез зиг 1а зерііёте гёѵізіоп" раг С. Т. Негтапп. Еже-

годный приростъ наседенія (обоего пола) за это время выведенъ у Е. Л.

Обручова въ „Военно - статистическомъ сборникѣ". Вып. ІУ, „Россія*

стр. 51.

668 тыс., крестьянамъ же приходилось прнплатить еще около

9 мил. руб. Нарядъ этотъ былъ отмѣненъ послѣ того, какъ

началось его выполненіе и слѣдовательно, когда жители уже

были имъ разорены. Съ калужскойгуб. было потребовано вдругъ

до 40 тысячъ подводъ на разстояніе въ тысячу верстъ (считая

обаконда),

при

чемъ расходы населенія по подсчету губернатора,

выражались въ суммѣ 800 тыс. руб. Цѣлый рядъ подобныхъ

свѣдѣній приведенъ въ „Историческомъ обзорѣ дѣятельностн

комитета министровъ" Середонина *).

Еще въ апрѣлѣ 1812 года министръ финансовъ Гурьевъ

сдѣлалъ докладъ о порядкѣ продовольствія войскъ. Онъ предло-

жилъ фуражъ и продовольствіе войскамъ брать при помощи

реквизицій и взамѣнъ взятыхъ припасовъ выдавать населенію

особыя квитандіи съ опредѣленнымъ срокомъ уплаты. Эти т. н.

„облигаціи" не понижали курса ассигнацій, такъ какъ они были

срочныя. Однако жъ расчеты казны съ населеніемъ по этимъ

квитандіямъ впослѣдствіи такъ растянулись — несмотря на по-

стоянные весьма рѣзкіе выговоры Александра комитету минист-

ровъ, — что не были кончены и къ концу его царствованія,

при чемъ помѣщики, которые, главнымъ образомъ и явля-

лись кредиторами казны по этимъ облигаціямъ, потеряли вся-

кую надежду получить эти деньги и отказывались потомъ отъ

своихъ претензій, обращая ихъ волеп-неволей въ новыя по-

жертвованія.

Общую стоимость войны 1812—15 гг. высчитать теперь до-

вольно трудно. По отчету Барклая-де-Толли, составленному Кан-

кринымъ, расходыказны выражались въ поразительно небольшой

суммѣ —въ 1577а мил. руб. за всѣ четыре года. Но трудно

исчислимы огромные расходы самого населенія. Министромъ

финансовъ Гурьевымъ эти расходы населенія еще въ 1812 г.

исчислялись по весьма умѣренной расцѣнкѣ въ особой секретной

запискѣ свыше 200 мил. рублей.

Подъемъ національнаго чувства, вызванный вторженіемъ не-

пріятеля, выражался въ добровольныхъ прямыхъ пожертвова-

ніяхъ, которыя въ 1812 году превысили 100 мил. р. и дали

возможность довести до конца кампанію 12-го года безъ осо-

быхъ затрудненій. Общая же сумма матеріальныхъ убытковъ,

Середонинъ, т. I, стр. 233—256.

понесенныхъ Россіей въ эти годы, вѣроятно, превысила мил-

ліардъ рублей.

Населеніе несло эти расходы въ 1812 г. безропотно, во

многихъ случаяхъ даже съ неподдѣльнымъ энтузіазмомъ, не-

смотря на сильныя злоупотребленія высшаго начальства и про-

віантскихъ чиновниковъ *). Но платежныя силы населенія были

этимъ въ конецъ истощены, и уже въ 1815 году во многихъ

мѣстахъ оно совершенно прекратило платежъ податей. Казна

была въ то время почти постоянно пуста. Когда въ 1813 г.

Александръ рѣшилъ перенести войну за границу, то на содер-

жаніе 200 тыс. арміи требовалось, по расчету Барклая-де-Толли,

немедленно—на ближайшіе два мѣсяца—14уа мил. руб. звонкой

монетой, а всего звонкой монеты вмѣстѣ съ золотомъ и се-

ребромъ, поступившимъ и ожидавшимся съ уральскихъ заво-

довъ, было тогда у казны не болѣе б

/^ мил. руб.; такимъ

образомъ, не хватало болѣе 9-тимил. руб. Выпускъ ассигнацій

не могъ выручить, такъ какъ требовалась именно звонкая

монета; заемъ былъ невозможенъ; Аракчеевъ писалъ тогда графу

Нессельроду объ опасеніяхъ, существовавшихъ у правительства,

что цѣна бумажнаго рубля понизится до 10 коп.

*) Здѣсь сдѣдуетъ, впрочемъ, отмѣтить, что латріотизмъ населѳнія, въ

особенности высшаго дворянскаго сословія, высказаіся въ отношеніи матѳ-

ріальной помощи государству въ эти трудные годы дадеко не сразу, а затѣмъ,

послѣ удаденія французовъ въ концѣ 1812 г., быстро изсякъ. Это видно и

по тому недоброжедатедьству, съ которымъ встрѣченъ быдъ манифестъ

11 февраля 1812 г. (послѣдняя финансовая

мѣра

Сперанскаго) установлявшій

прогрессивно-подоходный палогъ съ дворяпскихъ имѣній (въ размѣрѣ отъ

1 до 10% съ годового дохода, показаннаго самими помѣщиками „по со-

вѣсти и чести"), и по тѣмъ завѣдомо неточнымъ и недобросовѣстнымъ по-

казаніямъ о размѣрахъ своихъ доходовъ, на которыя пускадись такіе

всѣми уважаемые помѣщики, какъ гр. В. Г. Орловъ-Давыдовъ иди какъ

отецъ извѣстнаго мемуариста Д. Л. Свербеева (Объ этомъ см. „Записки

Дм. Ник. Свербеева", т. I, стр, 243 и слѣд. „Сборникъ рус. Истор. общ-ва

томъ 45-ый, а также стгугью А. В. Ваеильееа „Брогрессивно-додоходный

налогъ 1812 г. и паденіе Сперанскаго" въ „Голосѣ Минувшаго" 8а 1916 г.

№ 7—8, стр. 332.).

Замѣчательно, что на 1813 г. поступленіе этого прогрессивно—подоход-

наго надога ожидалось въ размѣрѣ 5 милл. руб., а затѣмъ оно падаетъ

до 3,3 милл. и далсе до 2 мидл. и наконецъ въ 1819 г. налогъ пришлос*

дтмѣнить (Васильевъ, стр. 339).

При такихъ условіяхъ продолжеліѳ войиы съ Иаполеономъ

оказалось возмояшымъ только благодаря Англія, которая была

заинтересована въ этомъ продолженіи и субсидировала Россйо

крупными суммами, выплачиваемыми звонкой монетой или ан-

глійскими полнодѣнными кредитными билетами.

Отъ окончательнаго банкротства Россія спаслась тогда въ

значительной мѣрѣ благодаря выгодному торговому балансу, ко-

торый установился послѣ введенія тарифа 1810 г. Вывозъ сильно

превышалъ ввозъ въ эти годы, несмотря на войну. Въ 1812 году

ввозъ въ Россію не достигалъ и 90 мил. руб. (88.700 тыс. руб.),

а нашъвывозъ поднялся почти до 150 мил. руб. (147 мил.). Это

происходило благодаря тому, что съ Англіей мы были въ это

время въ союзѣ, и торговля съ ней черезъ Петербургъ и Архан-

гельскъ совершалась безпрепятственно. Замѣчательно, что въ

1812 г. курсъ нашего рубля на лондонской биржѣ стоялъ наибо-

лѣе высоко именно тогда, когда Наполеонъ вступалъ въ Москву.

Въ это же время развивалась торговля съ Китаемъ и сред-

ней Азіей. Изъ средне-азіатскихъ ханствъ усиленно привозился

хлопокъ, спросъ на который установился послѣ прекращенія

привоза англійской пряжи во время континентальной системы.

Въ министерствѣ финансовъ даже сталъ разрабатываться планъ

возврата къ прежнему, болѣе либеральному тарифу, такъ какъ

Гурьеву показалось, что русскія мануфактуры уже достаточно

поддержаны; но это обстоятельство вызвало страшный вопль

среди московскихъ фабрикантовъ, которые только что начали

опер^ться; ихъ заявленія были поддержаны министромъ вну-

треннихъ дѣлъ Козодавлевымъ и даже канцлеромъ гр. Н. П.

Румянцевымъ, который слылъ за сторонника французовъ и На-

полеона, но заявленія московскихъ заводчиковъ все-таки при-

зналъ правильными.

* Графъ Гурьевъ въ 1818 г. потерпѣлъ пораженіе: пересмотръ

тарифа былъ признанъ несвоевременнымъ.

Подъемъ національнаго чувства въ 1812—1815 гг. сказался

между прочимъ и въ той энергіи, съ какою частныя лица бра-

лись тогда за организацію поддержки семействъ, пострадавшихъ

отъ войны,—вообще въ той самодѣятельности, которая была.

обнаружена тогда руссхшмъ обществомъ впервые. Благодаря

именно частной иниціативѣ (Пезоровіуса) изъ пожертвованныхъ

суммъ былъ образованъ значительный инвалидный капиталъ.

Замѣчательна такжѳ та быстрота, съ какой отстраивались

послѣ войны Москва и нѣкоторые другіе сожженные города,

при чемъ впрочемъ и правительству тоже пришлось выдавать

пособія разореннымъ жителямъ (всего было выдано до 15 мил.).

Города, разоренные войной и ея послѣдствіями, стали попра-

вляться къ началу 20-хъ годовъ. Кромѣ, впрочемъ, Смоленска,

который и въ ЗО-хъ гг. представлялъ еще собой почти разва-

лины. Но помѣщичьи хозяйства не скоро могли оправиться

отъ этого разорѳнія, оно положило основаніе той огромной за-

долженности ихъ, которая росла вплоть до паденія крѣпостного

права.

На положеніи помѣщичьяго крѣпостного хозяйства, а также

и на положеніи крестьянъ послѣ наполеоновскихъ войнъ мы

остановимся здѣсь нѣсколько подробнѣе. Въ началѣ царство-

ванія Александра новымъ важнымъ факторомъ развитія насе-

ленія, а также экономической жизни и культуры Росоіи явля-

лась, какъ мы видѣли, колонизація новороссійскихъ степей.

Наряду съ этимъ продолжалась и колонизація восточныхъ (по-

волжскихъ и заволжскихъ) и юго-восточныхъ черноземныхъ

пространствъ. Въ связи съ этимъ, конечно, должны были мало-

по-малу измѣняться и хозяйственныя функціи сѣверныхъ гу-

берній: хлѣбопашество, поставленное въ нихъ въ гораздо менѣе

благопріятныя условія, нежели на благодатномъ югѣ и юго-

востокѣ Россіи, естественно должно было отступать понемногу

на второй планъ, и въ связи еъ этимъ здѣсь. все болѣе должны

были развиваться незехмледѣльческіе промыслы, а вмѣстѣ съ

этимъ должна была все болѣе укореняться оброчная система,

и ранѣе уже преобладавшая здѣсь надъ барщиной. Продессъ

этотъ не могъ однако же развиваться быстро, такъ какъ этому

препятствовало отсутствіе удобныхъ путей сообщенія, особенно

съ югомъ Россіи. Поэтому сельскій бытъ продолжалъ еще оста-

ваться прежнимъ, и даже размѣры оброковъ оставались до

тильзитскаго мира тѣ самые, какіе уплачивались креотьянами

при Екатеринѣ. Рѣзкое измѣненіе въ положеніи сельскаго хо-

зяйства и въ весь помѣщичій и крестьянскій укладъ вяесли

континентальная блокада иразруха, произведенная отечествен-

ной войной; дѣйствіе ихъ еще усиливалось тѣми новыми по-

требностями и вкусами, которые развились въ дворянской средѣ

вслѣдствіе близкаго знакомства съ европейской жизныо въ эпоху

долговремениаго пребыванія русскихъ войскъ за гранидей въ

1813, 1814 и 1815 годахъ

). Сперва континентальная блокада,

а затѣмъ опустошеніе многихъ губерній, пожаръ Москвы и др.

городовъ, огромныя пожертвованія на войну съ Наполеономъ—

разорили многихъ дворянъ. Катастрофа 1812 г. сильно измѣ-

нила сложившійся ранѣе укладъ жизни. Та часть богатаго и

средняго дворянства, которая жила въ Москвѣ, потеряла свои

дворды и дома, свою движимость, а иногда и все свое состоя-

ніе. На первые годы у многихъ не хватало средствъ, чтобы

вновь тамъ поселиться. Дворянство „наполовину вынужденное,

сѣло на землю или же больше, чѣмъ когда-либо, пошло на го-

сударственную службу"

). Та часть помѣщиковъ, которая по-

лучала свои средства къ жизни отъ земли, почувствовала не-

обходимость такъ или иначе усилить свои доходы и, слѣдова-

тельно, интенсифидировать свое хозяйство. Для многихъ осѣ-.

давшихъ на землю, такою формой интенсификаціи явился въ

земледѣльческихъ губерніяхъ переводъ крестьянъ съ оброка

на барщину; иные пытались завести въ своихъ имѣніяхъ вот-

чинныя фабрики, но это большинству изъ нихъ, при отсутствіи

опытности, капиталовъ и кредита, удавалось довольно плохо,

даже и тогда, когда съ 1822 года установился на долгіе годы

протекціонный таможенный тарифъ. Въ промышленныхъ губер-

ніяхъ переводить крестьянъ на барщину было не выгодно, и

потому здѣсь помѣщики старались увеличить свои доходы лишь

повышеніемъ нормы оброковъ, на что крестьяне въ тѣ годы

постоянно жаловались

). Существуетъ мнѣніе, выдвинутое и

поддерживаемое въ особенности проф. П. Б. Струве

), что въ

помѣщичьей средѣ въ эти годы будто-бы появилось такое силь-

ное движеніе къ интенсификаціи крѣпостного хозяйства въ

смыслѣ его упорядоченія, что движеніе это могло и должно

было его укрѣпить и сдѣлать вполнѣ способнымъ къ хозяй-

*) Нѣкоторыя части, принадлежавшія къ оккупадіонному корпусу Ворон-

цова, пробыди, какъ извѣстно, во Франціи и 1816—1818 годы (до Ахенскаго

конгресса).

) Сдова барона Ганстгаузена, путешествовавшаго по Россіи въ 1840-хъ

годахъ.

) См. С. М. Середонииа „Историческій обзоръ комитета министровъ

т. I, стр. Срав. статью В. И. Семевскаго въ сборникѣ „Крестьянскій

строй

, стр.

) См. его киигу „Крѣпостпое хозяиство

, стр. 137,

ствѳнному прогрессу и преуспѣянію при благопріятныхъ усло-

віяхъ. Я нахожу это мнѣніе сильно прѳувеличеннымъ и пола-

гаю съ своей стороны, что за весьма рѣдкими исключеніями,

когда отдѣльными помѣщиками дѣлались радіональныя попытш

сельско-хозяйственныхъ улучшеній, вся „интенсификація" за-

ключалась лишь въ болѣе сильной и безпощадной эксплоатаціи

барщиннаго труда крестьянъ; когда же, вскорѣ по окончаніи

наполеоновскихъ войнъ, начался быстрый ростъ населенія, то

въ центральныхъ черноземныхъ, болѣе плотно населенныхъ

губерніяхъ началось непомѣрное увеличеніе помѣщичьихъ дво-

рень, размѣры которыхъ явно указывали на неумѣніе правиль-

но и раціонально использовать этотъ избыточный даровой трудъ,

котораго въ концѣ-концовъ некуда было дѣвать, а между тѣмъ

необходимо было прокармливать. Что касается роста крестьян-

окихъ оброковъ, то въ этомъ отношеніи необходимо сдѣлать

одну весьма важную оговорку. Ростъ этотъ начался довольно

замѣтно еще до войны 1812 г. и вызывался прежде всего т-

денгемъ цѣны денеіъ, наступившимъ послѣ Тяльзитскаго мира,

въ связи съ огромнымъ числомъ выпущенныхъ ассигнацій и

неблагопріятнымъ дѣйствіемъ на нашъ торговый балансъ кон-

тинентальной системы. Въ сущноети по этому въ большинствѣ

случаевъ и повышеніе оброковъ было лишь номиналшьшъ; но,

разъ начавдшсь, это стремленіе у болѣе жадныхъ помѣщиковъ

перехватывало и черезъ край, и тогда естественно вызывало

протесты и жалобы, а иногда и волненія непомѣрно обложен-

ныхъ этими оброками крестьянъ. Многочисленные слѣды этого

движенія сохранились въ дѣлахъ комитета министровъ, какъ

это видно изъ „Историческаго обзора", соетавленнаго покой-

нымъ С. М. Середонинымъ. Средняя высота оброка съ „тягла"

или „вѣнца" (2—2

/2 души м. п.) возросла къ этому времени,

по расчетамъ В. И. Семевскаго, съ 10—12% руб. серебромг

при Екатеринѣ, до 50 р. аееигнаціямщ что составляло въ пе-

реводѣ на серебро по тогдашнему курсу 13—14 рублей. У

порядочныхъ помѣщиковъ, хотя и вовсе не склонныхъ посту-

паться своими крѣпостными правами, какъ, напр., у Н. М. Ка-

рамзина, крестьяне и въ двадцатыхъ годахъ все еще продол-

жали платить оброкъ въ 10 руб. ассигн. съ души пли по

25 руб. съ тягла, что на серебро составляло не болѣе 7 руб.

оъ тягла или 3-хъ руб. съ души,

Съ особеиной медленностью поправлялось хозяйство помѣ-

щиковъ и крестьянъ въ разоренныхъ войной литовскихъ, бѣло-

русскихъ и смоленской губерніяхъ.

Вообще же въ обществѣ послѣ войны 1812 г. несмотря на

разореніе господствовало бодрое настроеніе, какъ будто свидѣ-

тельствовавшее о томъ, что надія изъ страшнаго испытанія

вышла встряхнувшейся и обновленной, готовой для дальнѣй-

шаго роста и развитія культуры, со свѣтлымъ взглядомъ на

будущее.

Повышенное настроеніе поддерживалось и военными успѣхами

Россіи, вознесшими ее на верхъ славы. Все это вмѣстѣ съ ре-

формами и начинаніями начала дарствованія Александра, каза-

лось, сулило странѣ послѣ счастливаго окончанія веденныхъ

войнъ и съ наступленіемъ мирнаго времени быстрое улучшеніѳ

сондально-политическихъ формъ жизни, которыя требовали ко-

ренныхъ нзмѣненій, въ особенности въ глазахъ русскихъ, по-

бывавшихъ за границей и видѣвшихъ тамошній бытъ.

Понятно, какъ было важно и велико вліяніе этихъ людей

на окружавшее ихъ общество, не только столичное и губерн-

ское, но даже на общество глухихъ уѣздныхъ городовъ—какъ

это видно, напримѣръ, изъ воспоминаній Никитенка, жившаго

въ это время въ захолустяомъ городкѣ воронежской губерніи

Оотрогожскѣ и описавшаго то вліяніе, какое производили

тогда офицеры на провинціальное общество. Эти офицеры, вер-

нувшіеся изъ Франціи, вліяли не только на дворяяское сословіе>

но и на купцовъ и мѣщанъ, а это вліяніе удачно комбинировалось

теперь съ тѣми просвѣтительными стремленіями правительства въ

первые годы XIX вѣка, которыя какъ разъ къ этому времени

стали давать замѣтные плоды даже въ провинціи и поощряли

вмѣстѣ съ распространеніемъ просвѣщенія распространеніе ли-

беральныхъ идей и книгъ.

Правда, эта проевѣтительная работа довольно скоро если

не прекратиласъ, то затихла и сократилась послѣ 1805 г., бла-

годаря отсутствію средствъ и началу длительныхъ войнъ. Но

прогрессивнаядѣятел|>ностьправйтельства возобновлялась потомъ

въ работахъ Сперанскаго, и обществу было ясно, что прави-

тельство оборвало свои начинанія лишь вслѣдствіе внѣшнихъ

неблагопріятныхъ обстоятельствъ. Такъ какъ правительство и

теперь не показывало3 что оно отказывалось отъ преобразова-

телъной и просвѣтительной дѣятельности, то поддаиные Але-

ксандра могли ожидать, что послѣ окончанія войнъ Александръ

примется съ большимъ опытомъ и обогащенный новыми зна-

ніями за продолженіе этихъ своихъ прежнихъ начинаній.

Дѣятельность Александра въ Парижѣ, а затѣмъ въ Польшѣ

давала, казалось

бы,

нѣкоторое основаніе этимъ надеждамъ крѣп-

нуть и развиваться. Правда, отрывочные слухи объ увлеченіи

Александра мистицизмомъ и тотъ манифестъ, который онъ

издалъ 1 января 1816 года вскорѣ послѣ возвращенія въ

Россію, могли бы послужить предостереженіемъ для лицъ, на-

строенныхъ слишкомъ оптимистически; но слухи о мистиче-

скомъ настроеніи не могли особенно тревожить передовыхъ

людей того времени, такъ какъ они сами были нечужды мисти-

цизму и въ значительной части своей принадлежали къ раз-

нымъ масонскимъ орденамъ или имѣли среди членовъ масон-

скихъ ложъ своихъ ближайшихъ друзей и единомышленниковъ.

Что же касается манифеста, даннаго 1-го января 1816 года,—

а написаннаго ПГишковымъ еще въ 1814 году, по случаю

вступленія союзныхъ войскъ въ Парижъ, и заключавшаго въ

себѣ много громкихъ фразъ противъ „безбожныхъ" францу-

зовъ и „гнусныхъ" революціонеровъ, но не нападавшаго вовсе

на конституціонные идеи,—то этотъ манифестъ произвелъ очень

дурное впечатлѣніе кое-гдѣ за границей, въ Россіи

же онъ

не обра-

тилъ на себя особеннаго вниманія, а вскорѣ былъ и вовсе за-

бытъ; такимъ образомъ, едва ли можно придавать ему то зна-

ченіе, какое приписываетъ ему Шильдеръ.

Во всякомъ случаѣ, Александръ въ 1816 году былъ еще

искреннимъ и убѣжденнымъ конституціоналистомъ, причемъ

нельзя не отмѣтить, что эти идеи реализировались имъ тогда

и въ дѣйствительной жизни—въ видѣ финляндской и польской

конституцій и въ видѣ содѣйствія введенію конституціи во

Франціи и нѣкоторыхъ второстепенныхъ гобударствахъ Европы.

Даже ближайшія къ Александру лица были увѣрены тогда

въ намѣреніи Александра дать Россіи конституцію *). Въ бу-

і) Впрочемъ, одинъ изъ участниковъ первыхъ преобразоватедьныхъ ре-

формъ Александра, гр. В. П. Кочубеи, бывшій и въ негдасномъ комитетѣ

представитедемъ доводьно умѣренныхъ взглядовъ, теперь выражадъ еще

осторожнѣе свои (іезійегаіа. Въ запнскѣ, составденнои въ самомъ кондѣ

1814 г„ Кочубей пнсадъ между прочимъ: „Имперія россіёская составляетъ

магахъ генерала Киселева сохранилась запись о подробномъ

докладѣ, который онъ сдѣлалъ Александру въ 1816 году о

положеніи дѣлъ на югѣ Россіи. Киселеву поручено было тогда

между прочимъ подыскивать людей, подходящихъ для обнови-

тельной административной работы, но онъ, объѣхавъ югъ

Россіи, нашелъ не столько подходящихъ людей, сколько массу

злоупотребленій, о которыхъ и сообщилъ Александру. Выслу-

шавъ докладъ о безпорядкахъ и злоупотребленіяхъ въ Ново-

россіи, Александръ сказалъ: „Все сдѣлать вдругъ нельзя: об-

стоятельства нынѣшняго времени не позволили заняться вну-

тренними дѣлами, какъ было бы желательно, но теперь мы

занимаемся новою организаціею..."

Разсуждая о безпорядкахъ въ администраціи на югѣ, импе-

раторъ сказалъ: „я знаю, что въ управленіи болыпая часть

людей должна быть перемѣнена, и ты справедливъ, что зло

происходитъ какъ отъ высшихъ, такъ и отъ дурного выбора

низшихъ чиновниковъ. Но гдѣ ихъ взять? Я и 52 губернато-

ровъ выбрать не могу, а надо тысячи..." „Армія, гражданская

часть, все не такъ, какъ я желаю,—-но какъ бый»? Вдругъ

всего не сдѣлаешь, помощниковъ нѣтъ...

Изъ этого доклада, прерывавшагося діалогами, переданными

Киселевымъ, повидимому, съ фотографической точностью, вид-

но однако, что Александръ съ особенной живостью интересо-

вался теперь вопросами организаціи арміи, вопросы же гра-

жданскаго управленія ставилъ уже на второй планъ. Такъ,

когда Киселевъ, очертивъ вакханалію злоупотребленій, протсхо-

самодержавное государство и если взглянуть на пространство земли,

есди обратить вниманіе на географическое онаго подоженіе, на степень

его просвѣщенія и на мпогія другія обстоятельства, то должно созиаться

что форма сія правленія есть единая, которая на долгое время своиственна

Россіи быть можетъ; но форма сія не можетъ препятствовать государю

избрать всѣ возможные способы для наилучшаго управленія и, какъ дока-

зано, что государь, какъ бы ни былъ онъ дальновиденъ, не можетъ одинъ

обнять всѣхъ частей правленія, то и обязанъ онъ искать прочныхъ госу-

дарственныхъ установденіи, которыя бы, сближая имперію его съ другими

наидучше устроенными государствами, представиди подданнымъ его выгоды

иравитедьства справедливаго, кроткаго и просвѣщеннаго...*

Записка эта наидена быда среди бумагъ Адександра посдѣ его смерти

и напечатана въ „Сборникѣ ймп. Русскаго Историческаго ОбщеСтва* (т. ХС,

стр. 6—27).