Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. В 2-х частях. Часть 1

Подождите немного. Документ загружается.

Въ общемъ эти основные пункты сенатской компетенціи не

противорѣчили основнымъ положеніямъ петровскаго регла-

мента.

При обсужденіи въ негласномъ комитетѣ вопроса о реформѣ

сената и именно при опредѣленіи компетенціи сената, возникъ

между прочимъ въ связи съ образованіемъ министерствъ во-

просъ объ отношеніи сената къ министрамъ, такъ какъ въ

число статей, опредѣляющихъ компетенцію сената рѣшено

было включить между прочимъ и статью о порядкѣ надзора

сената за министерствами, въ силу которой, какъ только что

сказано, министры должны

были

представлять въ сенатъ свои годо-

вые отчеты, при чемъ, если выяснялась неправильность дѣйствій

какого-либо министерства, сенату предоставлялось право вхо-

дить къ императору съ представленіемъ о привлеченіи соотвѣт-

ствующаго министра къ отвѣтственности. Этотъ пунктъ вызвалъ

- рѣзкія возраженія- со стороны Александра, который доказы-

валъ, что при такихъ условіяхъ сенатъ явится тормозомъ на

пути преобразовательной дѣятельности государя, и долго нѳ со-

глашался на предоставленіѳ сенату права контроля надъ мини-

стерствами, даже въ такомъ умѣренномъ видѣ. То упрямство,

съ которымъ Александръ возражалъ противъ этого пункта,

показываетъ, насколько были мечтательны его либеральныѳ

взгляды: при первой же практической попыткѣ подвергнуть конт-

ролю даже нѳ его личныя дѣйствія, а дѣятельность его сотруд-

никовъ, онъ тотчасъ же оказалъ упорное сопротивленіѳ этому

проекту, усматривая въ немъ лишь однѣ досадныя для нѳго отри-

цательныя стороны. Онъ не безъ основанія опасался, что сѳнатъ,

составленный изъ „старыхъ служивцевъ", будетъ тормозитьего

реформаторскую дѣятельность, но замѣчательно, что въ виду

этого опасенія Александръ уже не могъ стать на принципіаль-

ную точку зрѣнія и не видѣлъ связи этого вопроса съ его соб-

ственными принципами.

Еще ярчѳ выразился поверхностный характеръ тогдашнихъ

его политическихъ взглядовъ въ происшествіи, вскорѣ послѣ того

случившемся благодаря той статьѣ регламента сената, которою

сенату предоставлялось право высказывать свои возраженія про-

V тивъ новыхъ указовъ, если они не соотвѣтствуютъ законамъ,

нѳясны по своему смыслу, или неудобны по тѣмъ или инымъ

доображеніямъ. Это право соотвѣтствовало привилегіи ста-

рыхъ французекихъ парламентовъ, носившей названіе йгоіі сіе

гешопігапсе.

Вскорѣ послѣ опубликованія новаго регламента сената какъ

разъ встрѣтился поводъ примѣнить это право. По докладу

военнаго министра, императоръ опредѣлилъ, что всѣ дворяне

у' унтеръ-офицерскаго званія обязаны служить въ военной службѣ

12 лѣтъ. Одинъ изъ сѳнаторовъ, гр. Северинъ Потоцкій, не

безъ основанія усмотрѣлъ въ этомъ нарушеніе жалованной гра-

моты дворянству и предложилъ сенату протестовать противъ

такого высочайшаго повелѣнія, пользуясь предоставленнымъ

ему правомъ. Генералъ-прокуроръ сената Г. Р. Державинъ былъ

однако такъ пораженъ этимъ протестомъ, что не рѣшился даже

допустить обсужденіѳ этого доклада въ сенатѣ, а отправился

съ этимъ дѣломъ -сперва къ Александру. Государь тожѳ былъ

очень смущенъ докладомъ Державина, но приказалъ дѣйство-

вать законнымъ путѳмъ. На слѣдующій день Державинъ прибѣ-

жалъ къ Алѳксандру со словами: „Государь, весь сенатъ про-

тивъ васъ по вопросу, поднятому Потоцкимъ". Императоръ,

по словамъ Державина, измѣнился въ лицѣ, но сказалъ только,

чтобы сенатъ прислалъ ему депутацію съ мотивированнымъ

докладомъ о протестѣ. Такая депутація вскорѣ явилась. Але-

ксандръ

принялъ ее очень сухо, взялъ письменный докладъ и

сказалъ, что дастъ повелѣніе. Дѣло это было разрѣшено лишь

спустя довольно продолжительное время: именно въ мартѣ

1803 года Алексаядръ издалъ указъ, которымъ разъяснялъ,

что сенатъ неправильно истолковалъ свои права, что право

возраженій относится будто бы лишь къ старымъ указамъ, а

не къ новымъ, которые сенатъ долженъ принимать нѳукосни-

тельнс».

Трудно понять, какимъ образомъ въ умѣ Александра совмѣ-

щалась идея необходимости ограниченія самодержавной власти

съ такого рода противорѣчіями этой идеѣ на практикѣ. Повѳ-

деніе Александра въ данномъ случаѣ тѣмъ бодѣе было стран-

но, что изложенноѳ право сената даже не ограничивало въ

сущности его самодержавной власти, такъ какъ въ случаѣ,

ѳсли бы государь, въ отвѣтъ на протестъ сената, просто по-

вторидъ свою волю объ исполненіи изданнаго имъ указа, то

сенатъ обязывался по регламенту немѳдленно принять ѳго къ

цсполненію,

Главные результаты работъ негласнаго комитета заключа-

лись такимъ образомъ въ учрежденіи министерствъ и въ изданіи

новаго регламента сената.

Въ маѣ 1802 года засѣданія негласнаго комитета фактически

прекратились; Александръ уѣхалъ на свиданіе съ прусскимъ

королемъ, а вернувшись не собиралъ комитета. Вся преобразо-

вательная работа съ этихъ поръ перешла въ комитетъ минист-

ровъ, собиравшійся въ первые годы своего существованія подъ

личнымъ предсѣдательствомъ

императора. Лишь въ

кондѣ 1803 года

негласный комитетъ былъ собранъ еще нѣсколько разъ, но по

поводу частныхъ вопросовъ, не касавшихся коренныхъ преобра-

зованій. Такимъ образомъ, фактически онъ участвовалъ въ пре-

образовательныхъ работахъ въ теченіе лишь одного года.

Подведемъ итоги его дѣяте^Гьности. Консерваторы того вре-

мени, „старые служивцы" Екатерины и закоренѣлые крѣпост-

ники, въ родѣ Державина, называли членовъ этого комитета

„якобинской шайкой". Но мы видѣли, что если ихъ и можно

было въ чемъ обвинять, такъ скорѣе въ робости и непослѣ-

довательности, съ какою они слѣдовали по пути къ либераль-

нымъ преобразованіямъ,

ими

самими принятому. Оба главныхъ во-

проса того времени-—о крѣпостномъ правѣ и объ ограниченіи

самодержавія—были комитетомъ сведены на-нѣтъ. Единствея-

ный важный результатъ его работъ заключался въ адмииистра<-

тивной реформѣ. Она была довольно смѣла въ техническомъ

смыслѣ, и когда учрежденіе министерствъ появилось, то оно

вызвало озлобленную критику со стороны „старыхъ служив-

цевъ", называвшихъ реформу дерзновеннымъ занесеніемъ руки

на петровское коллегіальное начало. Критики указывали также

на то, что законъ изданъ въ неразработанномъ видѣ, что въ

немъ имѣются болыпія несогласованности въ компетенціи се-

ната и непремѣннаго совѣта и въ отношеніи къ нимъ мини-

стерствъ; главнымъ же образомъ противники реформы напа-

дали на то, что не былъ разработанъ внутренній составъ ми-

нистерствъ, не было дано каждому министерству отдѣльнаго

наказа и не было выяснено отношеніе министерствъ къ гу-

бернскимъ учрежденіямъ.

Что касается упрека въ дерзкомъ отношеніи къ петровскому

законодательству, то этотъ упрѳкъ фактически не вѣренъ,

такъ какъ петровскія і&оллегіи были разрушены, какъ мы

знаѳмъ, ЕЕатеринон, и теперь предстояло не замѣнять сущо-

ствующія коллегіи министерствами, а строить новое зданіе на

пустомъ мѣстѣ. Что же касается несовершенствъ разработки

закона, то ихъ дѣйствительно было много. Въ сущности за-

конъ этотъ обнималъ въ одномъ законоположеніи всѣ мини-

стерства, и, дѣйствительно, подробныхъ наказовъ не было, и

внутренній распорядокъ нѳ былъ разработанъ, и отн§шеніе

министерствъ къ губернскимъ учрежденіямъ было неясное. Но,

признавая все это, надо сказать, что именно введеніе мини-

стерствъ и могло устранить значительную часть этихъ недо-

статковъ: учрежденія были совершенно новыя, и нужно было

предоставить самимъ министерствамъ постепенно, путемъ опыта

выработать свои внутренніе порядки и установить взаимныя

отношенія различныхъ вѣдомствъ *).

Таковы были оеязательные результаты работъ негласнаго

комитета.

Но для самого Александра работа въ негласномъ комитетѣ

съ его просвѣщенными и талантливыми сотрудниками была въ

высшей степени полезной школой, которая восполнила до нѣ-

которой степени тотъ недостатокъ положительныхъ знаній, ко-

торымъ онъ страдалъ при восшествіи на престолъ, въ области

какъ внутренней, такъ и внѣшней политики. Воспользовав-

шись уроками, полученными въ негласномъ комитетѣ, и полу-

чивъ отъ него въ даръ усовершенствованный инструментъ для

дальнѣйшей разработки вопросовъ внутренняго управленія въ

видѣ министерствъ и комитета министровъ, Александръ несо-

мнѣнно почувствовалъ себя болѣѳ устойчивымъ и болѣе со-

знательяымъ въ своихъ намѣреніяхъ, болѣе вооруженнымъ для

проведенія своихъ политическихъ плановъ, нежели какимъ онъ

былъ за годъ передъ тѣмъ. Это относится несомнѣнно и къ

области внѣшней политики, въ которой онъ и проявилъ себя

вскорѣ вполнѣ самостоятельно.

) Всѣ приведенныѳ недостатки нерваго учрежденія министерствъ вскорѣ

отчетливо сознаны былиВ.П. Кочубеемъ, что видно изъ ваниски его, пред-

ставленной императору Александру 28 марта 1806 года. Записка эта напе-

чатана въ т. ХС Сборника русск. историч. общ. въ чисдѣ бумагъ, найден-

ньгхъ въ кабинетѣ Александра послѣ его смерти (стр. 199).

ЛЕКЦІЯ VI.

Настроеніе обіцества въ началѣ царствованія Александра и уровень по-

литическихъ взглядовъ русскаго общества въ это время.—Важнѣйшіе жур-

налы 1802—1805 годовъ.—Положеніе народныхъ массъ.—Законъ

вольныхъ

хлѣбопашцахъ 20 февраля 1803 г.—Крестьянская реформа въ Остзеискомъ

краѣ въ 1804 и 1805 годахъ.—Ростъ населенія.—Колоннзація южныхъ гу-

берніи.—Евреискіи вопросъ.—Отношеніе правительства къ сектантамъ.—

Русскіе финансы и финансовая политика правительства въ 1801—1805 го-

дахъ.—Вопросъ о государственныхъ преобразованіяхъ въ 1803 г.—Просвѣ-

тительная дѣятельность правитеіьства въ 1802—1805 годахъ.

Теперь отъ изученія дѣйствій государственной власти обра-

тимся къ разсмотрѣнію положенія русскаго общества при самомъ

воцареніи Александра и въ первое время его царствованія и

тѣхъ измѣненій въ положеніи страны и въ ея экономическомъ

и общественномъ бытѣ, которыя произошли за это время. Всѣ

историки согласны между еобой въ описаніи того настроенія,

которое охватило все общество послѣ смерти Павла.

„Все тихо и спокойно,—писала въ это время императрица

Елизавета Алексѣевна матери своей,—если не говорить о почти

безумной радости, охватившей всѣхъ, отъ послѣдняго мужика

до высшихъ слоевъ общества; очень печально, что это не мсн

жетъ дал;е удивлять

... „Я дышу,—прибавляла она въ другомъ

письмѣ,—спокойно вмѣстѣ со всею Россіею" *).

Вигель, очевидецъ объявленія въ Москвѣ манифеета о вос-

шествіи Александра на престолъ, пишетъ въ своихъ воспоми-

наніяхъ: „Это од;но изъ тѣхъ воспоминаній, которыхъ время

никогда истребить не можетъ: нѣмая всеобщая радость, освѣ-

щаемая яркимъ весеннимъ солнцемъ... Всѣ обнимались, какъ

въ дѳнь свѣтлаго воскрѳсенія; ни слова о покойномъ, чтобы и

*) Великгй князъ Николай Михайловичъ. „Императрица Елизавета Але-

. ксѣевна*, т. I, стр. 270—276, Спб., 1908.

минутно не помрачить сердечнаго веселія, которое горѣло во

всѣхъ глазахъ; ни слова о прошедшемъ, все о настоящемъ и

будущемъ..."*).

Такъ радовались россіяне избавленію отъ ужасовъ и тревогъ

Павлова царствованія.

Умолкъ ревъ Норда сиповатый,

Закрылся грозный, страшный взглядъ...

—такъ провожалъ это царствованіе даже такой консерваторъ,

какъ старый придворный поэтъ Г. Р. Державинъ.

Общество предалось необузданной радости: тотчасъ появи-

лись воспрещенныя Павломъ прически, шляпы, понеслись эки-

пажи съ запрещенной упряжыо. Но это ребячество, какъ спра-

ведливо замѣтилъ еще Пыпинъ, было вполнѣ естественно: вѣдь

и эти жалкія права были отняты при Павлѣ. Болѣе разумные

и сознательные патріоты радовались не только тому, что кон-

чилась эпоха террора, но и привѣтствовали наступленіе новой

эпохи, съ которой связывались самыя розовыя надежды. И на

первыхъ порахъ живымъ подтвержденіемъ и оправданіемъ этихъ

надеждъ явилась энергичная работа молодого царя, спѣшив-

шаго стереть и загладить всѣ болѣзненные слѣды правленія

своего отца и отмѣнить всѣ изданныя имъ стѣснительныя и

яенавистныя мѣры. Однимъ изъ первыхъ откликовъ на эту

правительственную дѣятельность первыхъ дней Александрова

царствованія, живымъ образцомъ яркаго радостнаго настроенія

передовыхъ слоевъ тогдашняго общества явилось извѣстное

письмо юнаго энтузіаста Каразина, которое до слезъ взволновало

тогда чувствительнаго Александра, а впослѣдствіи такъ восхи-

щало самого А. И. Герцена:

„Какимъ прекрасньтмъ днемъ началось Твое царствованіе!

Казалось намъ, что сама природа въ восторгѣ встрѣчаетъ Тебя.

Александръ, любимецъ сердецъ нашихъ! Десятый разъ уже

освѣщаетъ солнце Твоихъ надеждами исполненныхъ подданныхъ;

и день ото дня, часъ отъ часа Ты оправдываешь сіи надежды!

Какая лестная будущность насъ ожидаетъ!.."

Какъ же представлялась ему эта будущность? А вотъ какъ:

„Неужели захочетъОнъ,—говорилъ я самъ себѣ,—произвольно

*) Записки Ф. Ф. Вигеля, изд. П. П. Бартеневымъ, ч. I, стр. 177.

разстроить это рѣдкое согласіе неба и земли въ его пользу-и

благотворное пріуготовленіе дѣлаго полвѣка оставитъ безъ

исполненія?.." „Нѣтъ! Онъ раскроетъ напослѣдокъ великую ту

книгу судьбы нашей и нашихъ потомковъ, которую лишь ука-

залъ перстъ Екатерины. Онъ дастъ намъ непреложные законы.

Клятвою многочисленныхъ племенъ своихъ подданныхъ утвер-

дитъ Онъ ихъ въ роды родовъ; Онъ скажѳтъ Россіи: се пре-

дѣлъ самодержавія Моего и Моихъ наслѣдниковъ, нерушимый

во вѣки!.. И Россія войдетъ наконецъ въ число державъ мо-

нархическихъ, и желѣзный своенравія скипетръ уже не возмо-

жетъ сокрушить скрижалей ея завѣта..."

Такова была завѣтная мысль молодого энтузіаста. Замѣча-

тельно, что онъ не требуѳтъ быстраго и немедленнаго ея осу-

ществленія, а разсчитываетъ на медленный, но"^неуклоняый

образъ дѣйствій молодого монарха, опирающихся на мудрые

совѣты просвѣщенныхъ и опытныхъ государственныхъ дѣяте-

лей и изученіе соотвѣтствующихъ образцовъ древней и новой

исторіи

Быть можетъ не съ такимъ пыломъ, но въ такомъ же не-

опредѣленномъ и сладостномъ очортаніи, тѣ же надежды пи-

тали въ то время и всѣ тогдашніе молодые и даже немоло-

дые просвѣщенные люди, натерпѣвшіеся всякихъ невзгодъ въ

царствованіе Павла. Всѣмъ было болѣе или менѣѳ ясно, что

необходимы какія-нибудь гарантіи, которыя на будущее время

охраняли бы отъ такихъ неистовыхъ проявленій самодержавной

власти.

Передовое общество, казалось, имѣло основаніѳ радоваться,

потому что Александръ былъ приверженцемъ тѣхъ же идѳй

и политическихъ взглядовъ и въ первыхъ своихъ указахъ нѳ-

двусмырленно,. краснорѣчиво и громко заявилъ это.

Любопытно однако же отмѣтить, что всѣ тогдашніе либералы

связывали свои конституціонныя надежды съ манифѳстомъ 12

марта, которымъ Александръ обѣіцалъ царствовать по завѣ-

тамъ и сердцу Екатѳрины. Они забыли, что Екатерина была

Письмо Каразииа нодностью перёпечатано въ придож. кь П т. книги

Шиль^ера. „Импер. Адѳксандръ I", стр. 324—330. Срав. статью Герцена

„Имн. Александръ I и В. Н. Каразинъ* въ ТІ т. его сочиненШ петербург-

скаго. изд., 1905 г.} стр. 405, , ^

А. Корниловъ. I. °

самой убѣжденной самодержицей и о конституціи вовсе не ду-

мала. Очевидно, общество русское такъ натерпѣлось за цар-

ствованіе Павла, что о времени Екатерины стало вспоминать,

какъ о золотомъ вѣкѣ. Вообще можно сказать, что среди мо-

лодого поколѣнія того времени было много людей, мечтавшихъ

объ ограниченіи самодержавія, но болыпинство изъ нихъ было

весьма плохо освѣдомлено относительно истинныхъ основъ

конституціоннаго устройства.

Съ нихъ въ сущяости пока было довольно и того, что ды-

шалось свободно и можно было, такимъ образомъ, отдохнуть

послѣ эпохи безумнаго правительственнаго террора; даже такіе

образованные и ученые люди, какъ академикъ Шторхъ, из-

вѣстный послѣдователь Адама Смита, издававшій на нѣмец-

комъ языкѣ своего рода лѣтопись первыхъ лѣтъ царствованія

Александра, неизмѣнно считалъ всѣ мѣропріятія Александра

за первыя пять лѣтъ его царствованія прямыми шагами къ

конституціонному устройству *). Даже исторія съ графомъ С. 0.

Потоцкимъ и послѣдовавшимъ произвольнымъ толкованіемъ

правъ сената не вызвала у еовременниковъ критическаго отно-

шенія къ Александру. Дворянство устраивало по этому поводу

шумныя оваціи Потоцкому и враждебныя демонстраціи противъ

Державина и Вязмитиновано никто не думалъ винить или

заподозрѣвать Александра въ неискренности его конституціон-

ныхъ стремленій.

Розово-либеральное настроеніе общества отразилось и въ

періодической печати, которая незамедлила возродиться послѣ

распечатанія частныхъ типографій. Первымъ- журналомъ, по-

лучившимъ съ 1802 года большое зяаченіе, былъ карамзинскій

„Вѣстникъ Евроігы". Это былъ въ то время самый распростра-

ненный и любимый публикою журналъ, что видно уже изъ

того, что Карамзинъ получилъ 6 тыс. руб. въ годъ чистаго до-

Срав. отнопгеніѳ къ дѣятельности нміі. Александра въ нервые гоДы

его царствованія внаменитаго геттингенскаго историка Авг. Шлецера, въ

„Архивѣ бр. Тургеневыхъ", т. I и II (Спб. 1911 г.) развіт; тоже въ ст.

акад. Жстрина, въ „Журналѣ Мин. Нар. ПросвД за 1910 г., № 7. Срав.

также рѣчь дернтск. проф. Ларрота, нроизнесенную въ 1В02 г., въ при-

ложеніи ко П т. сочин. ЛІшъдера „Имп. Александръ I

, стр. 348.

*) Тогдашняго военнаго министра, изъ-за доклада котораго о службѣ

дворянъ въ нижнихъ чинахъ вся исторія и проийзошла.

хода отъ подписной платы. Этотъ фактъ указываетъ на огром-

ное, по тому времени, сочувствіе публики. Оамъ Карамзинъ въ

этотъ періодъ не принадлежалъ уже къ молодому поколѣнію;

онъ пережилъ свой „Зіигт ппй Бгап^ Регіосіе" еще въ на-

чалѣ 90-хъ годовъ XVIII столѣтія, когда писалъ свои „Письма

русскаго путешественника". Въ началѣ XIX вѣка онъ былъ

ужѳ уравновѣшеннымъ писателемъ сантиментальнаго направле-

нія, выступавшимъ съ такими произведеніями, какъ „Бѣдная

Лиза", которыми зачитывались наши прабабушки.

Карамзинъ утверждалъ въ 1802 году, что всѣ народы послѣ

десятилѣтнихъ революдіонныхъ войнъ и смутъ убѣдились тогда

въ необходимости твердой власти, а всѣ правительства убѣди-

лись въ важности общественнаго мнѣнія, чувствуютъ нужду въ

любви народной и необходимость истребить злоупотребленія.

Онъ видѣлъ тогда залогъ увеличенія престижа и славы Россін

въ успѣхахъ гражданственности и въ распространеніи просвѣ-

щенія въ странѣ. Поэтому въ эти годы онъ еще вполнѣ сочув-

ствовалъ и кроткому тону Александрова правленія и тѣмъ ли-

беральнымъ и просвѣтительнымъ мѣрамъ, которыя принима-

лись Александромъ тогда. Онъ еще не сдѣлался тѣмъ рѣз-

кимъ консерваторомъ, какимъ мы его увидимъ впослѣдствіи,

когда онъ сталъ осуждать Александра за его либерализмъ и

явился озлобленньціі^ оппрнентомъ Сперанскаго. Въ „Вѣстникѣ

Европы" Карамзинъ восхвалялъ гуманное направленіе прави-

тельственной- политики. „Россія видитъ,—писалъ онъ,—на тронѣ

своемъ любезнаго сердцу монарха, который всѳго ревностнѣе

желаетъ ей счастья, взявъ себѣ за правило, что добродѣтель

и просвѣщеніе должны быть основаніемъ государственнаго бла-

годенствія...

„Усѳрдіемъ своимъ къ просвѣщенію,—писалъ онъ далѣе,—

докажемъ, что мы не боимся его слѣдствій и желаемъ пользо-

ваться такими правами, которыя согласны съ общимъ благомъ

государства и съ человѣколюбіемъ".

Беллетристическій отдѣлъ журнала наполнялся сантименталь-

ными повѣстями, частью оригинальными, частью переводными;

въ публицистическомъ отдѣлѣ проповѣдывался тожѳ сантимен-

тальный и горделивый патріотизмъ, и высказывались крайнс

оптймистическіѳ взгляды . на русскую дѣйствительность вплоть

до крѣпостного права, котороѳ йпиоывалось по преимуществу

идиллически,<а помѣщики въ болыпинствѣ случаевъ изобра-

жались благодѣтелями своихъ крестьянъ. Восхваляя первыя

реформы Александра и привѣтствуя учрежденіе министерствъ,

•Карамзинъ счелъ тогда необходимымъ отмѣтить и нарожденіе

просвѣщеннаго общественнаго мнѣнія. „Уже прошло то время

въ Россіи,—писалъ онъ,—когда одна милость государева, одна

мирная совѣсть могли быть наградою добродѣтельнаго министра

въ теченіе его жизни: умы созрѣли въ счастливый вѣкъ Ека-

терины II, и россіяне чувствуютъ достоинство знаменитыхъ па-

тріотовъ, дѣну ихъ усердія къ отечеству й монарху, дѣну чи-

стой добродѣтели. Теперь лестно и славно заслужить вмѣстѣ

съ милостыо Государя и любовь просвѣщенныхъ россіянъ*.

Вотъ максимумъ гражданскихъ мыслей и чувствъ, до кото-

рыхъ доходилъ тогда Карамзинъ.

Проповѣдуя любовь къ чтенію и просвѣщенію, Карамзинъ,

между прочимъ, высказываетъ въ „Вѣстникѣ Европы" любо-

пытный взглядъ, что не слѣдуетъ слишкомъ небрежно относиться

даже и къ бездарнымъ книгамъ. яКто плѣняется Никаноромъ,

злосчастнымъ дворяниномъ,—пишетъ онъ въ довольно интерес-

ной статьѣ о книжной торговлѣ,—тотъ на лѣстницѣ умствен-

наго и моральнаго образованія стоитъ еще ниже его автора и

хорошо дѣлаетъ, что читаетъ сей романъ; ибо, безъ всякаго

сомнѣнія, чему нибудь научится или въ мысляхъ, или въ ихъ

выраженіи. Какъ скоро между авторомъ и читателемъ великое

разстояніе, то первый не можетъ дѣйствовать сильно на по-

слѣдняго, какъ бы онъ уменъ ни былъ. Надобно всякому что-

нибудь поближе: одному Ж.-Ж. Руссо, другому — Никанора.

Какъ вкусъ физическій увѣдомляетъ.

согласіи съ нашею по-

требностью, такъ вкусъ моральный открываетъ человѣку ана-

логію предмета съ его душой..." *).

По успѣху „Вѣстника Европы* можно судить, что именно

этотъ журналъ стоялъ ближе всего къ тогдашней публикѣ и

отвѣчалъ ея потребностямъ. Получали въ то время ходъ и

*) 0 „Вѣст?икѣ Европы" Карамзина см. „Очерки русскоі журнади-

стики" Лятковскаго, въ книгѣ его „Изъ ист. нашего дитературнаго и об-

ществ. развитія

, т. II, стр. 127 и сдѣд., а такжѳ Жолюпанова „Біографія

А. И. Кошелева", т. I, стр. 195—199; тамъ же и о посдѣдующей судьбѣ

„Вѣст. Европы

при Адександрѣ I.