Клейн Л.С. История археологической мысли. Курс лекций. Часть 1
Подождите немного. Документ загружается.
В том же 1885 г. году, когда Мортилье опубликовал свой капитальный труд
"Доистория", с полным обоснованием усовершенствованной схемы эпох палеолита, вышла
и первая крупная работа Монтелиуса по типологическому методу "О датировании в
бронзовом веке с особым вниманием к Скандинавии". Ведь то, что все цитируют, излагая
этот метод, глава "Метод" в книге 1903 года "Древнейшие культурные периоды на Востоке
и в Европе" – это немецкое изложение того, что уже было в основном опубликовано на
шведском в 1885 г.
Словом, Мортилье и Монтелиус продвигались к эволюционной идее, как
равносильные рысаки на бегах – ноздря в ноздрю, в конном спорте это называется "в
мертвом гите". Но Мортилье был нацелен только на эволюцию, тогда как Монтелиус
ориентировался и на другие вехи, и его эволюционизм был неглубоким, поверхностным.
Всё-таки он был более чем на два десятилетия (на поколение!) младше Мортилье, а за это
поколение эволюционизм вступил в кризис и клонился а упадку.
Совершенно несомненно, Монтелиус был диффузионистом, хотя и признавал
эволюцию, интересовался Дарвином.
3. Монтелиус и Софус Мюллер. Гораздо очевиднее и важнее параллельность его
биографии с биографией его соперника - другого скандинавского диффузиониста, Софуса
Мюллера (Jensen 1988; Sørensen 1999). Софус Отто М Ю Л Л Е Р (Sophus Otto Müller, 1846 -
1934), младше Монтелиуса всего на три года, происходил также из кругов, занимавшихся
древностями, но в Дании. Его мать была из аристократии, отец же был государственным
советником и директором нумизматического кабинета короля. В Копенгагенском
университете Софус Мюллер изучал классических авторов и посещал лекции Ворсо по
отечественной археологии, читал также геолога Чарлза Лайелла.
Учебу в университете он начал в 1864 г., когда Дания потерпела сокрушительное
поражение от Германии, оттяпавшей у нее Шлезвиг. На всю жизнь Софус Мюллер
сохранил антинемецкую настроенность и чувство национальной обиды, подстегивавшие
его любовь к национальным древностям Дании.
Поначалу, естественно, всё у него происходило с опозданием на три года по
сравнению с Монтелиусом. Окончив университет в 1871 г., он отправился вместе с Ворсо
путешествовать по европейским музеям (Германии, Австрии и Швейцарии). Это было лишь
на год позже Гильдебранда, но раньше Монтелиуса, который написал свою работу о
бронзовом веке Швеции в 1872 – 73 годах, хотя ему удалось объездить музеи Европы,
обследуя неопубликованные коллекции бронзового века только в 1876 – 79 годах. Сразу
после своей поездки Мюллер стал работать у Ворсо в Королевском Музее Северных
Древностей (впоследствии Национальном Музее) в Копенгагене (рис. 4). Диссертацию он
защитил опять же позже, чем Монтелиус (опубликована в 1874 г.), но тоже по железному
веку. Через два года он тоже опубликовал работу по хронологии бронзового века, опять же
на три года позже Монтелиуса. Монтелиус в своей работе разбил бронзовый век на два
периода. Мюллер провел иное деление – на две территориальные группы.
Когда один шведский критик Монтелиуса язвительно указал на то, что те признаки,
которые у него объявлены хронологическими, на самом деле являются территориальными
разделителями, и сослался на работу Софуса Мюллера, Монтелиус был весьма раздражен
и посвятил дальнейшие несколько лет накоплению аргументов в пользу своего построения.
К 1884 г. споры в печати достигли апогея. Монтелиус выпустил на шведском работу "Метод
и материал первобытного археолога", где изложил свою концепцию построения
хронологии. Софус Мюллер в том же году ответил резко критической статьей на датском
языке "К вопросу (буквально: Небольшой вклад) о методах преисторической археологии". В
работе критически разбирается "шведский метод" Монтелиуса или "типологический метод".
Мюллер скептически относился к типологическим рядам, считая их субъективными, и
подчеркивал ненадежность типологического метода. В следующем году и вышла основная
методологическая работа Монтелиуса, о которой я уже говорил – "О датировании в
бронзовом веке с особым вниманием к Скандинавии".
Таким образом, основные методологические работы обоих археологов вышли почти
одновременно, в 1884 – 85 гг. Софусу Мюллеру было тогда 38 – 39 лет, Монтелиусу 41 –
42 (рис. 5 – 6).
371
Именно в этой работе Монтелиус представил действие своего типологического
метода, разрабатывая хронологию на практике. Он исследовал бронзовый век Северной
Европы, установив для него 6 периодов. Между тем, к этому времени другие виднейшие
специалисты, включая как его друга и начальника Ганса Гильдебранда, так и его соперника
Софуса Мюллера, сомневались даже в возможности разделить бронзовый век на две
фазы, а немец Линденшмидт вообще отрицал его существование! Монтелиус доказал свою
периодизацию с такой основательностью и убедительностью, что все возражения умолкли,
а система держится без существенных изменений до сих пор – вот уже больше ста лет! Все
обозначают новонайденные артефакты терминами М3 или М5 – это означает: 3-й период
Монтелиуса, 5-й период Монтелиуса. Завидная судьба для археолога - превратиться в одну
букву, но букву алфавита науки…
В последующих работах Монтелиус установил 4 периода для неолита этих мест, и,
наконец, 8 периодов для железного века. Затем он распространил эту систему
относительной хронологии на более широкие территории, присоединив к Скандинавии
Центральную Европу, затем Италию, Грецию, Восток…
Работу 1899 г. Монтелиус назвал явно неточно: "Типология или учение о развитии
применительно к человеческому труду" (типология-то в общеупотребительном смысле –
никак не учение о развитии!), а главу из книги 1903 г. на немецком, озаглавленную "Метод",
издав отдельным оттиском, назвал "Die Typologische Methode" ("Типологический метод").
Так и пошло.
А что же Софус Мюллер? Он признал справедливость датировок Монтелиуса, но
построил для Дании другую периодизацию, которая для Дании оказалась действительно
удобнее. Появились и обозначения SM 1, SM 2 и т. д. В своих книгах он развил и обосновал
другую методику, опирающуюся не на изменение (и сходства близких по времени) типов
вещей, а на изменения (и сходства) комплексов. Эта методика выглядела более солидной
и обоснованной. Но она привилась только в Дании, всей остальной Европе она почему-то
не подошла. В чем же дело?
4. Типологический метод. Монтелиуса называют изобретателем типологического
метода. Из-за неудачного названия под типологическим методом часто понимают просто
типологию, а типологию понимают не в своеобразном Монтелиевском смысле ("учение о
развитии"), а соскальзывают на общепринятое значение и отождествляют с
классификацией. На русском языке так излагают этот метод авторы наиболее
авторитетных и известных работ - от Городцова (1929) до Шера (в Мартынов и Шер 1989:
130 - 140). Ни то, ни другое неверно. И типология Монтелиуса – не типология в
общепринятом смысле, да и та не классификация, и типологический метод – не типология,
т. е. не разновидность группирования объектов (см. Klejn 1982: 3 – 6; Клейн 1991: 4 – 7;
Kunst 1982: 1 – 4). Для своего применения метод действительно нуждается в
предварительном группировании материалов, в выделении замкнутых комплексов и
формировании типов, но это совершенно другое дело. Чтобы избежать этого наложения, я
раньше предлагал именовать метод Монтелиуса "эволюционно-типологическим" (Klejn
1982: 3 - 6; Клейн 1991: 4 - 7), но сейчас и этот термин представляется мне неточным
(дальше скажу почему).
Если же под типологическим методом понимать расположение типов артефактов в
определенной последовательности, согласно эволюционной идее, то это уже ближе к
истине, но всё же неточно, хотя сам Монтелиус толковал свой метод именно так. Это
сослужило ему плохую службу. Возможно, к слабой применяемости метода привел кризис
эволюционистских идей, с которыми этот метод связан в объяснениях. Значительная часть
критики метода обращена именно на эту его сторону (Sprockhoff 1952; Padberg 1953;
Bohmers 1964; Kunst 1982; и др.). Б. Альмгрен (Almgren 1966: 18) писал: "Типология [у ее
творцов] равна доисторическим предметам + плюс дарвинистскому учению о развитии..."
Но на самом деле метод не зависит от общей идеи эволюции.
Проследим влед за Монтелиусом эволюцию плоских топоров в кельты (рис. 7).
Сначала закраины (а) вырастают в крылышки (b), чтобы топор держался на расщепленном
конце загнутого древка, затем (c) появляется спиралька, надеваемая сверху на
расщепленные концы древка и связывающая их, далее (d) она сливается с металлом
372
топора и уже отливается так, и, наконец, она вместе с крылышками становится втулкой (e).
Только кольцевидный орнамент вкруговую по втулке на месте спиральки (f – g) напоминает
о прошедшей эволюции. Что ж, это изменение можно считать эволюцией: втульчатый кельт
функциональнее, удобнее, прогрессивнее плоского топора, хотя и не во всех ситуациях
(для рубки дров удобнее клиновидный топор).
Но какая эволюция в развитии главных объектов типологического метода – фибул,
какой прогресс? Фибулы просто изменялись в сторону иногда большей декоративности,
иногда меньшей. Но изменялись постепенно. Постепенное изменение, градация – вот
основная идея, вокруг которой построен метод. Вот сейчас я и предпочел бы называть
метод Монтелиуса "градационно-типологическим".
Идея градации имеет нечто общее с идеей эволюции, но есть и существенные
отличия. Изменения и постепенность подразумеваются обеими концепциями, но в
эволюции предусматривается направление к прогрессу, тогда как градация этого
компонента как обязательного не имеет.
Монтелиус формулировал эту идею как закон развития. "Между прочим, удивительно,
- писал он (Montelius 1903: 20), - что человек в своих работах подчинялся закону развития и
подчиняется ему. Неужели человеческая свобода действительно столь ограничена, что мы
не можем создавать любую форму, какая придет в голову? Неужели мы вынуждены только
шаг за шагом переходить от одной формы к другой, мало различающимся между собой?"
Он отвечал утвердительно на эти вопросы. Г. Швантес подытоживал: "типология покоится
на том факте, что наше мышление не делает скачков" (Schwantes 1952: 3). Раньше это
говорили о природе.
Но в таком случае Монтелиус, строящий типологические ряды, не мог бы считаться
изобретателем. Задолго до него, примерно с 1860 г., то же делал Лэйн Фокс (Питт-Риверс)
с оружием (там-то хоть больше оснований для эволюции), а еще раньше Джон Эванс с
монетами, а еще раньше Шиффле с пчеловидными бляшками. Идею градации типов вещей
развивали как с эволюционным наполнением, так и без оного. Явно в эволюционном духе
ее развивал Питт-Риверс, разделяя материал в своем музее по функциональным
категориям (стрелы, копья, топоры и т. д.) и формируя линии развития в каждой категории
(развитие стрел, развитие топоров и т. п.). Но у Джона Эванса в нумизматике (Evans 1850;
1864) это были линии изменения монетного типа. В своих таблицах Эванс располагал
образцы монет, иллюстрировавшие модификацию из греческих прототипов в британские
копии, мастера-изготовители которых уже не понимали, что за знаки они копируют, и
портили их, вплоть до совершенно неузнаваемых подражаний. Это не совершенствование,
стало быть, не эволюция, а деградация. Но и деградация есть градация.
Друг Монтелиуса Гильдебранд-младший проделывал это с фибулами хоть
ненамного, но раньше Монтелиуса. И начал он не с фибул, а с монет. От своего отца,
антиквария-нумизмата Брора Гильдебранда археолог Ганс Гильдебранд унаследовал
интерес к нумизматике и знание ее. Он несомненно знал работы о деградации монет и
даже перенес сам термин "тип" из нумизматики в археологию (по Грезлунду, он и стал
первым употреблять его в археологии). Занимаясь фибулами, он принялся строить такие
же ряды градации фибул. Кстати, то, что он и Монтелиус развивали идеи градации
первоначально именно на фибулах, показывает, что органической связи с эволюционизмом
метод не имел: прослеживать прогресс на примере фибул было бы принципиально крайне
затруднительно. Ведь с самого начала существования фибул их функциональная задача
была решена удовлетворительно, и дальше их развитие шло не как застежек (которые
можно было бы приравнять к орудиям), а как украшений, по линии эстетического и
семиотического изменения облика.
Однако, как отмечает Грезлунд, как раз Гильдебранд с самого начала уподоблял
градацию вещей эволюции живых организмов в духе дарвинизма, тогда как Монтелиус
вначале не использовал такой терминологии (Gräslund 1987: 70 - 112). По всем этим
причинам Грезлунд считает настоящим основоположником метода не Монтелиуса, а
Гильдебранда. С этим нельзя согласиться, потому что метод не сводится ни к построению
линий градации вещей, ни тем менее к объявлению их эволюцией. Монтелиус тоже стал
располагать вещи по линиям градации, и если бы он на этом остановился, то не было бы
373
"типологического метода", а сам Монтелиус в плане методологии оставался бы в одном
ряду с Джоном Эвансом, Питтом-Риверсом и Гансом Гильдебрандом. Многие археологи
подразумевают под "типологическим методом" именно составление таких линий градации
или эволюции (типологических рядов) и ругают на этом основании метод за
бездоказательность и произвольность. Он и был бы таким, если бы сводился к
составлению линий градации. Но он не сводится к этому. Это лишь начало метода.
В чем же заслуга Монтелиуса? Что он придумал, изобрел, открыл? У всех его
предшественников это была лишь гипотетическая идея постепенного изменения, у Питта
Риверса и (словесно) у Гильдебранда – эволюции. Идея, ничем не проверяемая,
неподкрепленная, ненадежная. В нее просто верили те, для кого эволюция или хотя бы
изменение были убеждением. Подсознательно Монтелиус был, видимо, не вполне убежден
в том, что эволюция во всех случаях господствует (что это вообще далеко не всегда
эволюция, он, видимо, не замечал). Он желал проверки и подтверждения. Гениальность его
в том, что он нашел системные способы такой проверки на археологическом материале,
превратив гипотетическую идею в научный метод. Метод действительно представляет
собой выдающееся интеллектуальное достижение - блестящий, умный, убедительный.
"Одно из величайших достижений на нашем поприще" - определил его Г. Швантес
(Schwantes 1952: 1). Датчанин Клиндт-Йенсен, земляк Софуса Мюллера, называет именно
Монтелиуса гением, а о датчанине Мюллере этого не говорит.
Кажется, нигде не сформулировано, что это метод не то л ь к о х р о н о логи и . Он
устанавливает вообще-то даже н е хр о н о л о гию саму по себе, но пр е е м стве н н о сть ,
генетические (в культурном смысле) связи, а уж этот результат в зависимости от условий и
задачи может использоваться для построения хронологии, может - для прослеживания
диффузии или миграции или автохтонности. При чем это единственный метод археологии,
устанавливающий преемственность. Так что, вопреки прежним толкованиям, ни по своей
структуре, ни по своим функциям это не обязательно метод эволюционизма.
Положив линию градации в основу своего метода, Монтелиус назвал ее
"типологической серией". Теперь для нее больше применим термин "типологический
ряд". Типологический ряд - это группа типов (или образцов, представляющих типы),
расположенных в линейной последовательности по возрастанию или убыванию одного
или нескольких количественных признаков, т. е. в такой линейной последовательности,
что каждый тип в этом ряду наиболее схож по этим признакам с ближайшими
соседними, а по всему ряду тем менее схож с другими типами, чем дальше они от него в
ряду.
Линейная градация существует не только в археологии. Обиходными примерами
могут быть шеренга солдат, серия матрешек, гамма, цветовой спектр. Но типологический
ряд - это линия градации не отдельных вещей самих по себе, а типов, т. е. идеальных
образов, на воспроизведение которых ориентировались мастера-изготовители. Образ
изменялся, соответственно изменялись вещи, из которых мы и строим ряды. Ряды могут
быть более или менее длинными, с более или менее дробным членением. Если ряд
расчленен естественным образом (соответственно самой реальности) на мно г о единиц
членения, то такую "серию" Монтелиус называет "чувствительной", имея в виду, что она
охватывает материал, в котором изменения происходили быстрее, чем в других категориях
вещей, - этот материал лучше "чувствует" время. Маркс считал, что в социокультурной
системе орудия есть самый подвижный элемент – с них начинаются изменения всей
системы. Если правильно так толковать мысль Маркса, то наблюдения Монтелиуса
показывают, что она неверна. Речь может идти лишь о влиятельности в системе, но не о
подвижности. Оружие чувствительнее, т. е. подвижнее, чем орудия, а еще чувствительнее -
украшения. Из артефактов наиболее чувствительны фибулы. Роль фибул в
археологических исследованиях поэтому сравнима с ролью мушки-дрозофилы в биологии.
Но чувствительнее всего орнамент. Словом, в системе культуры подвижнее
стилистические элементы, а функциональные гораздо консервативнее: функции сменяются
реже, особенно те, что привязаны к обслуживанию естественных потребностей человека,
его тела.
Но в ряды можно выстроить любые неодинаковые предметы по чисто случайным
признакам, так сказать, организовать в ряд результаты случайного разброса. Скажем,
рассыпав мешок картошки, можно выстроить картофелины в ряд градации от
продолговатых к почти круглым, или от корявых к гладким, от легких к тяжелым и т. д. Такие
374
ряды бесполезны для исследования. Чтобы ряд был значащим в дальнейшем
исследовании, нужно, чтобы он был неслучайным. Монтелиус нашел критерий
неслучайности ряда - в параллельности его другому ряду (или другим рядам). Он
установил, что ряд фибул можно выстроить параллельно, скажем, с рядом кинжалов, при
чем параллельность эта будет не условной, не фиктивной, а реальной и доказанной. Она
будет доказываться сочетаемостью фибул с кинжалами в замкнутых комплексах: фибулы
из одного конца ряда (фибул) будут встречаться в замкнутых комплексах с кинжалами не
любыми, а чаще всего тоже из одного конца ряда (кинжалов), редко - из середины ряда
кинжалов и никогда - из противоположного конца ряда. Точно так же фибулы из середины
ряда чаще всего окажутся в одних и тех же комплексах с кинжалами тоже из середины их
ряда, а фибулы из противоположного конца ряда фибул - с кинжалами тоже из
соответствующего конца ряда.
Таблица из работы 1873 года (повторена в 1881) и показывала такие параллельные
ряды (рис. 3).
Итак, если типы одного ряда (или части ряда) чаще всего сочетаются с типами
другого ряда, аналогичными по их позициям в ряду (крайние с крайними, средние со
средними и т. п.), то такие ряды считаются параллельными, то есть простирающимися
одинаково в некоем логическом пространстве. Подразумевается, что для этого была какая-
то общая для обоих рядов причина. А стало быть, для каждого ряда такая причина
имелась. Параллельность рядов - критерий их неслучайности.
Параллельность рядов скрепляется замкнутыми комплексами. С замкнутыми
комплексами работали уже Томсен и Ворсо, но Монтелиус придал этому понятию научную
строгость. "Надежный", как его называет Монтелиус, или закрытый, замкнутый комплекс,
как его принято называть сейчас, это такая совокупность предметов или явлений, для
которой одновременность их упокоения гарантирована самими условиями их залегания
и обнаружения. Замкнутым комплексом является могила с одноразовым погребением. Если
в такую могилу совершено подхоронение, то это уже не замкнутый комплекс. Клад является
замкнутым комплексом, если он положен сразу. Если же он вскрывался неоднократно для
добавления монет или сокровищ, то это уже "клад длительного накопления" -
накапливаемый или накопительный комплекс. Он, так сказать, полузамкнутый (когда-то он
всё-таки был окончен - "замкнут"). Слой поселения - конечно, тоже накопительный
комплекс, а вот отдельное жилище можно считать замкнутым комплексом, если удалось
собрать вещи с его пола без примесей. Подъемный материал с многослойного поселения -
вообще не комплекс, а агломерат.
Монтелиус заботился о том, чтобы замкнутых комплексов было много (у него - для
каждого скрепления приводились десятки комплексов). Дело в том, что одиночные
экземпляры некоего типа могут встретиться и с очень отдаленными во времени
предметами. Нужно удостовериться в м а с с о в о й сочетаемости исследуемых типов, а
значит, нужна, как мы сказали бы теперь, статистика встречаемости, и встречаемость
должна быть статистически убедительной. В статистике разработаны критерии оценки,
сколь многочисленны должны быть в каждом данном случае встреченные сочетания, чтобы
вывод считался убедительным с заданной степенью вероятности.
Когда доказано, что ряд неслучаен, нужно определить его направленность: нужно
установить, где его начало, где - конец, то есть что было раньше, что позже. Хорошо, если
можно уповать на внешние опоры (стратиграфию, абсолютные даты), но метод должен
работать сам. Немалую роль в рассуждениях эволюционистов играли общие рассуждения
о законах развития - от низшего к высшему, от простого к сложному. Но тут-то и видно, что
Монтелиус не безоглядно верит в эволюцию. Он признает, что бывает и деградация,
упадок. Кроме того, и подъем, усовершенствование иногда происходят от сложного к
простому. Правда, Монтелиус заявляет, что это иная простота, не такая, как в примитивных
явлениях. Но чем высшая простота отличается от низшей, так вразумительно и не удалось
объяснить. Таким образом, общие рассуждения в эволюционистском духе остаются
бездоказательными. Монтелиус и тут нашел средство решения, которое отличается
безусловной доказательностью. Это "типологический рудимент", понятие, заимствованное
у эволюционистов-этнографов (культур-антропологов).
Типологический рудимент - это такая деталь, форма которой, в общем,
обусловлена прежним функциональным назначением, но в результате его отмирания
утрачены некоторые необходимые для прежнего назначения признаки этой формы и
375
посему она уже не соответствует этому назначению и обычно уже вообще никакому
практическому функциональному назначению, а изготовлена по традиции. Здесь, как и в
явлении градации вообще, проявляется инерция культурных традиций. Форма
определяется назначением и содержанием, но запаздывает по сравнению с ним в своих
изменениях. Функцию надо понимать широко, включая и семиотическую.
Монтелиус приводил в качестве примера происхождение форм тогдашних
транспортных средств: конка сохраняла некоторые черты кареты, а железнодорожный
вагон - некоторые черты конки, в вагоне уже ненужные (рис. 8). Так, окна в карете были
тройные - среднее почти прямоугольное, а по сторонам от него - с округлыми очертаниями,
как бы нижней половинкой полумесяца, потому что корпус кареты снизу был выгнут, как у
корабля, поднимаясь к сиденью кучера и к облучку, и окна подчинялись очертаниям
корпуса. Конка сохраняла эти очертания. Вагон же делался уже на прямых шасси, но в
каждом купе окна повторяли форму окон кареты - прямоугольное и два полукруглых. В
вагоне середины века уже только среднее купе сохраняло эту форму (Montelius 1899). В
нашем метро первое время делали ручки на дверях, хотя никакой надобности в них не
было: ведь двери в метро открываются и закрываются только автоматически. Но
действовал стереотип мышления: раз двери, значит должны быть и ручки. Это было
пережитком, точнее рудиментом дверей обычного железнодорожного или трамвайного
вагона, который тогда еще имел ручки. Такие же рудименты можно найти в одежде: галстук
(от немецкого Halstuch "шейный платок"), который уже неспособен защитить шею от холода
- он слишком узок; шлиц на пиджаке (разрез сзади), хотя никто в пиджаке уже не ездит на
коне, да и полы пиджака уже не столь длинны, чтобы он мешал восседать верхом;
пуговицы на рукавах пиджака, которые уже не расстегиваются и не застегиваются -
пуговицы пришиты намертво к петлицам без отверстий, так сказать, ложным петлицам.
Такие же рудименты выявляются в типологических рядах археологии. На
цельнолитых кинжалах позднебронзового века сохранялись рельефные изображения
заклепок. Эти заклепки на предшествующей стадии имели функциональное назначение: те
кинжалы были еще составными - клинок приклепывался к рукояти. Ясно, что там, где
форма детали соответствует ее функциональному назначению, можно видеть более
раннюю стадию, а там, где форма уже не соответствует назначению, где деталь
изготовляется лишь по традиции, можно видеть следующий этап. Шер привел еще один
пример: карасукские ножи были составными и коленчатыми, то есть согнутыми - клинок
крепился под углом к рукояти, чтобы лучше выдерживать нажим, а рукоять для того же
делалась утолщенной. Позднекарасукские и тагарские ножи делались уже цельнолитыми,
следовательно, им уже не нужны были ни согнутость, ни утолщенная рукоять, но они все
еще делались коленчатыми и с толстой рукоятью (Хлобыстина 1961; Шер в: Мартынов и
Шер 1989: 132).
Итак, процедура метода такова: 1) гипотетически составить типологические ряды как
линии градации, 2) проверить неслучайность ряда по массовым сочетаниям в замкнутых
комплексам, 3) определить направленность ряда (в частности по типологическим
рудиментам). Только пройдя по этим трем этапам, можно получить достоверные выводы о
преемственности и относительной хронологии.
Таков "типологический метод" Монтелиуса.
5. Критика типологического метода и методика Софуса Мюллера. Метод имеет
свои ограничения. Из самого его механизма вытекают требования и условия, которые,
конечно, ограничивают его применение.
Ясно, что он может применяться только там, где есть длительное непрерывное
развитие, то есть где линии градации существуют в самом материале, а они существуют не
везде: там, где часто проходила смена населения, линий градации может и не быть. Ясно
также, что метод можно применять только там, где накоплено достаточно замкнутых
комплексов - для того, чтобы встретилось достаточно комплексов с сочетанием нужных
типов из параллельных рядов. К тому же нужно преодолеть случайный разброс и, опираясь
на массовость требуемых сочетаний, обеспечить статистическую убедительность выводов.
А для этого замкнутых комплексов вообще должно быть просто о ч е н ь много - ведь не во
всех же попадутся нужные сочетания, далеко не во всех. Культурные слои, подъемный
материал и отдельные находки для этого и вовсе не годятся. Ясно также, что метод имеет
376
дело только с относительной датировкой с о з д а н и я вещей, которыми фиксируются
разные моменты градации типа. Но проверка параллельности рядов по сочетаемости в
комплексах и абсолютная датировка некоторых вещей устанавливает только моменты
у п о к о е н и я вещей в замкнутом комплексе. А оно отделено от момента создания
некоторым неопределенным интервалом времени. Тут возможна некоторая неточность
датировки из-за несогласования моментов, фигурирующих в механизме метода.
Критическое острие Мюллера было направлено, прежде всего, на саму типологию,
лежащую в основе типологического метода. Прежде, чем приступить к выстраиванию линий
градации, нужно выделить типы, которые можно будет сопоставлять по степени близости.
Выделение типов – разновидность группировки, во времена Монтелиуса и Мюллера
операция неизбежно субъективная. Разные исследователи выделяли разные типы в одном
и том же материале. На этом основании Мюллер весь метод Монтелиуса обвинял в
субъективности. Он считал, что типологии могут порождать лишь предположения, догадки,
но не могут производить научно проверяемые гипотезы.
По Мюллеру, объективную основу для построения хронологии дают не типы, а
комплексы. Типы выделены необъективно, ненадежно, а комплексы раскопаны и состав их
– как на ладони. Одни комплексы полностью схожи по составу – эти нужно признать
одновременными. Другие частично схожи – эти близки по времени. Третьи менее схожи с
первыми – они дальше по времени. И т. д. То есть хронологическая последовательность
устанавливается по сочетаемости вещей в комплексах, или, можно сказать, по связям
(сходствам и несходствам) между комплексами – кладами, могилами, жилищами и т. д.
Учитываются при этом не только состав комплексов (какие в них входят типы вещей), но и
их устройство, выраженный в этом обряд, расположение в памятнике. Метод Софуса
Мюллера иногда называют комбинаторным.
"Я бы первым признал ценность результатов типологов и их часто восхитительные гипотезы,
- писао Мюллер, - но в то же время я был бы последним в том, чтобы поверить, что эти
результаты получены сравнением форм артефактов. Сами типологи используют свой метод очень
редко и в случаях вторичного значения, да и в этих случаях они не пошли и не могли пойти
дальше догадки… Но я бы не сказал ни слова против этого метода, если его можно было
использовать вообще. Он, однако, неприменим и никогда не был применен. Нельзя игнорировать
наблюдения комплексов, если такие есть, да и сами типологи этого не делают…" (Müller 1884: 175
– 176).
Если вдуматься, разница между методами Монтелиуса и Мюллера очень невелика.
Ведь и Монтелиус работает с замкнутыми комплексами – они у него служат для скрепления
параллельных линий эволюции, а эта параллельность означает, что прослеживается
изменение комплексов со временем. С другой стороны, и Мюллер вынужден как-то
работать и с типами – как же иначе описывать состав комплексов? Различие только в том,
что является основной единицей рассмотрения.
Преимущество типологического метода Монтелиуса ощущается там, где развитие
было более стабильным, ненарушенным – такова была Швеция. Преимущество метода
установления последовательности по связям между комплексами лучше чувствуется там,
где население чаще сменялось и преемственность меньше: пусть линии развития типов
рвутся, но какие-то общие типы всё равно попадут в смежные по времени комплексы и
свяжут их. Из таких коротких связей, таких скрепок смежных по времени комплексов
составится и длинная последовательность. Вот вам и объяснение разной влиятельности
методов на разных территориях. Естественно, типологический метод несколько ближе тем,
кто видит эволюцию, а метод выявления сочетаний вещей в комплексах должен больше
нравиться диффузионистам, миграционистам. В идеале эволюция требует типологического
метода (хотя он рассчитан не только на эволюцию), а диффузия, особенно миграции –
выявления сочетаний в комплексах.
И тут полная неожиданность. Во второй половине ХХ века шведские археологи
сначала Бертиль Альмгрен, а потом более подробно Бо Грезлунд подтвердили замечание
Мюллера о редкости применения метода у самих "типологов", обратили внимание на
расхождение между теоретическими взглядами Монтелиуса и его практическими
исследованиями. Оказывается, типологический метод был ему нужен только как
эффектное средство оформ л е н и я работ, для демонстрации, и, конечно, для
общетеоретических выводов, а реальную добычу знания, всю свою систему хронологии он
строил как раз по сочетаниям вещей в комплексах! Альмгрен и Грезлунд проверили одну за
другой все его таблицы, все сопоставления, все подсчеты – они все проделаны так же, как
377
у Софуса Мюллера (хотя и до него или одновременно с ним). То есть в реальности оба –
исследователи одного плана, одного направления, одной школы!
"Скандинавский диалог" (так Клиндт-Йенсен назвал главу о Монтелиусе и Мюллере
в своей "Истории скандинавской археологии" – Klindt-Jensen 1975: 84 - 96) проходил в
рамках одной, притом не эволюционистской, а культурно-исторической археологии. Оба
были в основном диффузионистами.
6. Монтелиус и Софус Мюллер как диффузионисты. Благодаря своим
обширным знаниям археологического материала из разных стран Монтелиус очень
интенсивно занялся сравнительной археологией с хронологическими целями – тем, что в
англоязычной литературе называется cross-dating ("перекрестной датировкой"). То есть
обнаружением импортов одной культуры в другой и, так сказать, встречных – той культуры
в этой. Прослеживая цепочки таких связей (через импорты) от первобытной Швеции до
письменных культур Средиземноморья, особенно Египта, он смог перенести абсолютные
даты некоторых династий Египта на первобытные памятники Швеции (рис. 9). Излагая этот
тип увязки в популярной статье, я назвал это принципом домино, по аналогии с
последовательностью шашечек: концы шашечки помечены разными цифрами, и каждый
конец примыкает к так же помеченному концу другой шашечки, противоположный конец
которой опять же находит соответствие в третьей шашечке и т. д. Мартынов и Шер в своем
учебнике методики уже прямо пишут о "методе домино", как будто это уже стало
стандартным названием.
Таким вот методом Монтелиус перенес несколько абсолютных дат Египта на
шведские материалы, а так как у него уже была система относительной хронологии
бронзового века Швеции, то достаточно было установить несколько опорных дат, чтобы в
его работе 1885 г. получила датировку вся система бронзового века Швеции и Северной
Европы (рис. 10). До него это было совершенно неясно. А у него бронзовый век Швеции
растянулся от ок. 1500 г. до Р. Хр. до ок. 500 г. до Р. Хр.
Новые раскопки подтверждали его даты. Когда Монтелиус посетил раскопки
могильника Хога под Упсалой, свидетели слышали, как, расхаживая по раскопу, он
бормотал себе под нос: "Что ж, эти люди (он имел в виду древних) ну просто как читали
мое «Датирование»…". Позже он углубил начало бронзового века до ок. 1800 г. до н. э. Его
система была отвергнута сразу после его смерти, но новейшие, калиброванные
радиоуглеродные даты подтвердили его правоту.
Точно так было и с неолитом. Разбив его в 1891 г. на три периода – дольменов,
коридорных гробниц и каменных ящиков, он "перекрестной датировкой" установил
абсолютную дату его начала около 3000 г. до н. э. Это было сочтено тогда слишком ранней
датой, но по радиоуглеродному датированию оказалось, что это еще слишком поздно.
Построение цепочки дат от Египта до Скандинавии повело к появлению целого ряда
исследований Монтелиуса, посвященных хронологии стран на всем этом пути – Германии,
Греции, Италии, Ближнего Востока. Завершением их было издание на немецком труда
"Древнейшие периоды культуры на Ближнем Востоке и в Европе", который вместе с
методологическим введением "Метод" выходил с 1903 г. до 1923. Поскольку бронза
совершенно очевидно появилась сначала на Ближнем Востоке, потом в Южной Европе,
потом в Центральной и лишь под конец в Северной, Монтелиус построил всю концепцию
развития культуры на основе диффузии с Ближнего Востока в Европу вплоть до Северной
Европы. В своей работе "Восток и Европа" в 1899 г. он писал:
"Во времена, когда народы Европы существовали, так сказать, без какой-либо
цивилизации вообще, Восток и в частности Евфратский регион и долина Нила обладали уже
цветущей культурой. Цивилизация, которая постепенно восходила на нашем континенте, долго
была всего лишь бледным отражением восточной культуры".
Но так как Монтелиус, отвергая толкования резких изменений в культуре
Скандинавии как следов миграций, считал, что в Северной Европе население не сменялось
со времени неолита, то диффузия, по его мнению, осуществлялась влияниями и
заимствованиями – трансмиссией, а эти влияния и заимствования обусловливались
торговлей. Он придавал диффузии гораздо большую скорость, чем многие археологи.
378
Софус Мюллер вдобавок к своим ранним, начала 70-х, объездам музеев Европы в
1878 г., в свой медовый месяц, снова отправился путешествовать, на сей раз в Россию,
Турцию и Грецию. В Греции он посетил раскопанные Микены через два года после
раскопок Шлимана, и сходство с древностями более северных стран произвело на него
впечатление. Он также признал диффузию важнейшим движением первобытной Европы,
придавал большое значение торговле, но допускал в гораздо большей мере, чем
Монтелиус, миграции. Однако, миграции с юга на север, а не из северного очага. В 1914 г.
он решительно выступил против миграционизма Косинны, который был для него
воплощением агрессивного германского национализма. Соответственно, и Косинна его
ругал нещадно.
Эволюцию же и Софус Мюллер признавал, иногда упоминал в своих работах, но не
придавал ей определяющего значения и не пытался выявить ее законы. Вообще между
эволюционистами и диффузионистами не было споров о существовании самих явлений
эволюции и диффузии. Эволюционисты признавали наличие диффузии, диффузионисты
наличие эволюции. Споры шли о значении этих явлений и вытекающих из их значимости
выводах.
Если вдуматься, то в эволюции и диффузии есть нечто общее. Всякая диффузия
есть, в сущности, не что иное, как эволюция, или, по крайней мере, градация, положенная
на карту. Так что эволюционизм и диффузионизм исходно – это просто разные способы
рассмотрения одной и той же картины преемственности. В любой широко взятой эволюции
есть территориальные смещения людей. В любой диффузии есть развитие вещей, их
изменения, нередко прогрессивные. Обычно в сложной картине событий есть и то и другое.
Если отвлечься от территориальной определенности событий и рассматривать их только
во времени, подчеркивая прогрессивность изменений, – останется голая эволюция. Если
отвлечься от прогрессивности изменений и, не снимая развертки во времени, оставить на
первом плане территориальные сдвиги, получится преувеличение диффузии,
диффузионизм. Вот почему не так уж сложно найти у Монтелиуса и даже Софуса Мюллера
черты эволюционистов, хотя в основе это диффузионисты.
7. Монтелиус как ученый и личность. Из них двоих Монтелиус ушел из жизни
раньше – не на три года, как можно было бы ожидать, а на 8 лет.
Уже будучи 64 лет, Монтелиус сменил своего друга Гильдебранда (рис. 11) на посту
Государственного антиквария и пробыл на этом посту всего 6 лет. Когда в 1913 г.
семидесяти лет он ушел в отставку с поста Государственного антиквария Швеции и всех
своих постов, у него было около 400 работ. Он был членом многих академий мира, на его
раскопках работал принц, будущий король, при чем Монтелиус сказал ему: "Молодой
человек, из Вас получится неплохой археолог, если только Вы не предпочтете свою вторую
специальность". Самого Монтелиуса называли "королем археологии" немец Косинна,
русские Городцов и Брюсов. Эпитет к нему пристал. Это был широкоплечий прямой старик
с внушительной осанкой, крупными чертами лица, большим лбом, моржовыми усами и
квадратным подбородком (рис. 12). Он никогда не болел, - вспоминает его ученик норвежец
Нильс Оберг.
В 1921 г., 78 лет, старик предпринял путешествие по всем странам Европы. В
поезде по пути из Вены в Берлин его обворовали, унеся весь багаж и пальто. Он не стал
покупать новое. И хотя дело было поздней осенью, его копенгагенские провожатые с
трудом уговорили его взять в море плед. На корабле он простудился и умер в том же самом
доме на ул. Св. Павла в Стокгольме, в котором и родился. Он был очень постоянным
человеком.
Его ученик и тезка Оскар Альмгрен писал: "С Монтелиусом ушел в могилу
героический век шведской археологии". Надо сказать, героический век шведской
археологии не изобиловал романтикой дальних опасных путешествий и вооруженных
схваток – как многие великие археологические открытия. Смелые полеты мысли, упорная
работа в тиши музеев и вежливая борьба на страницах научных журналов – вот в чем
проявлялось мужество Монтелиуса.
Оба его главных последователя Альмгрен и Салин состарились раньше его. Крепок
был еще Нильс Оберг, норвежец, - к нему обращал взоры из Германии Густав Косинна,
восклицая в некрологе по Монтелиусе: "Король умер, да здравствует король!". Однако
379
нового претендента не признали королем: масштаб был не тот. Да и не очень
последовательным преемником был он для Монтелиуса: он оспаривал всю систему дат
своего учителя, считая ее слишком завышающей возраст. "Длинной хронологии"
Монтелиуса он противопоставил свою "короткую". Строгие методы Монтелиуса Оберг и его
ученики стали применять гораздо более свободно и некритично, без проверки.
"Типологический метод", введенный в науку О. Монтелиусом, более всех других
методов известен в археологии и менее всех других используется. Как показали Бертиль
Альмгрен и Бо Грезлунд, этот метод очень слабо, поздно и только в качестве
дополнительного использовался самим Монтелиусом, скорее для иллюстрации открытого
другими методами, чем для самого открытия (Almgren 1966: 32; Gräslund 1987: 70 - 85).
Пренебрежительно отмахиваться от типологического метода давно уже стало хорошим
тоном. Известно, что Софус Мюллер не считал его научным (Müller 1884). Следом за
норвежцем Нильсом Обергом земляк Монтелиуса Й. Форссандер отзывался об этом
методе так: "Строго говоря, типологическому методу нельзя обучиться как в школе. Скорее
его можно сравнить с искусствоведческим вчувствованием. Типолог работает не столько
своим рассудком, сколько своим инстинктом" (Forssander 1933: 31 - 32). Но Оберг
подчеркивал этим мастерство типолога, а Форссандер - слабость метода. Бертиль
Альмгрен свое исследование типологического метода завершал уничтожающим выводом:
"...типология - это мало объективное, часто подчиненное чувству осмысление задним
числом с помощью субъективно надерганных фактиков, подогнанных к желательному
результату" (Almgren 1966: 35).
Идея эволюции предполагает уподобление изменений в вещественном материале
изменениям живых организмов в ходе смены поколений, а идея градации - нет. Если и
допускает, то, по крайней мере, не тем, которые имеет в виду дарвинизм.
В целом уподобление это всё же не заслуживает тех громов и молний, которые
метали в его сторону критики метода. Ведь сопоставляются не изменения живых
организмов с изменениями мертвых вещей (они действительно различны). Изменяются, с
одной стороны, виды животных в ходе смены поколений, то есть преобразуется
определяющая их облик информация, содержащаяся в генах, а с другой стороны,
изменяются типы вещей, то есть преобразуется определяющая их облик информация,
заключенная в культурных нормах, мысленных шаблонах. В обоих случаях информация
передается от поколения к поколению и преобразуется. Мы видим результаты этого как бы
в застывших сколках, фиксирующих разные фазы изменения. В живой природе это
отдельные организмы, отдельные поколения, в социокультурной сфере это отдельные
вещи, в изготовлении которых выражена идея типа в разные моменты его существования.
Те и другие изменения подчиняются определенным закономерностям. В живой
природе это законы дарвинизма (борьба за существование, случайные мутации,
естественный отбор и др.), в социокультурной сфере это законы, открытые Карлом
Марксом, Максом Вебером, Эмилем Дюркгеймом и др. Разница между этими видами
изменений есть, но в градации их меньше, чем в эволюции. Важно, что есть инерция,
преемственность, постепенность, и это определяет возможность восстанавливать
реальный ход изменений из неупорядоченного материала по принципу like goes to like -
подобное к подобному, смыкая близкие формы.
Возражая Обергу, который утверждал, что типолог работает интуицией, инстинктом,
чувством, Мальмер указывает: "Предпосылкой к тому, чтобы построить типологический
ряд,... является не способность "вживания",... а способность открывать сходства" (Malmer
1962: 50).
8. Софус Мюллер как ученый и личность. Софус Мюллер не был антиподом
Монтелиуса, хотя так казалось современникам и даже кажется иногда нынешним
историографам. Он был его соратником и соперником.
Перейдя после смерти Ворсо в 1885 г. с поста помощника своего отца, директора
Королевского нумизматического кабинета, в Королевский (затем Национальный) музей
куратором, он позже возглавил первобытное отделение музея. В отличие от Ворсо,
бывшего либералом и развивавшего местные музеи вокруг Копенгагена, консервативно
настроенный Софус Мюллер жестко централизовал музейное дело, обеспечив
Национальному музею право на все лучшие находки за счет местных музеев.
380