Клейн Л.С. История археологической мысли. Курс лекций. Часть 1
Подождите немного. Документ загружается.
ошибки", хотя их система и может оказаться полезной в упорядочении музейных коллекций.
Джеймс Фергессон в книге 1872 г. отказался признать доримский бронзовый век. Томас Р А Й Т
(Thomas Wright) критиковал систему Трех Веков как "привлекательную по внешности, но без
оснований в действительности". Это система, заявил он, "которую я вместе с антиквариями
высокого положения в их науке отвергаю вообще и рассматриваю как всего лишь
заблуждение". Райт считал, что орудия из камня, бронзы и железа все употреблялись
вместе, а если и встречались порознь в археологических контекстах, то лишь из-за бедности
обладателей. Общины с каменными орудиями были всего лишь отсталыми дикарями до-
римской Британии. Он возражал против геологического подхода к истории. Древности надо
группировать не по слоям, а по народам. Разные волны населения приносят культуру
разного уровня, и нет смысла выстраивать по этим случайным последовательностям логику
прогресса. В книге "Кельты, римляне и саксы", третье издание которой вышло в 1875 г., он
писал:
"Есть нечто, можно сказать, поэтическое, определенно воображаемое, в разговоре о веке
камня, или веке бронзы, или веке железа, но такие деления не имеют смысла в истории,
которая не должна трактоваться как физическая наука, а ее объекты группироваться в роды и
виды. Мы имеем дело с расами человечества и можем лишь упорядочивать исследуемые
объекты соответственно народам, которым они принадлежат, иллюстрируя их манеры и
историю".
Особенное сопротивление система Трех Веков встретила в Германии. Там лишь
двое незначительных археологов (Даннейль и Лиш) выступили с чем-то аналогичным, а
ведущие археологи Германии встретили эту концепцию в штыки. Частью это имело
политический характер: Пруссия враждовала с Данией за территорию Шлезвиг-Гольштейна.
Ворсо вдобавок написал в 1846 г. остро критическую книгу "Национальное древлеведение в
Германии", которая, конечно, лишь подлила масла в огонь. Частью же причины расхождения
носили академический характер. На немецком сопротивлении системе Трех Веков есть
смысл остановиться подробнее впоследствии, в другой главе.
Лишь постепенно количество оппонентов системы Трех Веков стало уменьшаться и к
концу века, наконец, иссякло. Причиной тому послужило умножение стратиграфических
доказательств.
10. Стратиграфические доказательства. Стратиграфия, давно обычная для
геологических исследований, в период антикварианизма только начинала проникать в
археологию. Ворсо понимал ее значение и в курганных раскопках старался зафиксировать
стратиграфические наблюдения (рис. 24). Системе Трех Веков не хватало наглядных
доказательств последовательности. Ассоциации вещей в комплексах показывали, что вещи,
относимые Томсеном к одному периоду, вероятно, действительно одновременны. Но какой
период раньше, какой позже, в глазах большинства антиквариев оставалось недоказанным и
лишь пояснялось с помощью аналогий и логических рассуждений.
Однако первые стратиграфические доказательства системы трех веков Ворсо
представил в 1850-е годы исследованием да т с ких т ор ф я н и ко в . Вместе с зоологом
Япетусом Стеенструпом он продемонстрировал последовательность типов вегетации:
сначала идет слой с лесом, в котором осину теснит сосна (ее в Дании давно нет), их сменяет
слой с дубом, ольхой и березой, а в третьем слое появляется бук, ныне самое
распространенное дерево в Дании. И существенно, что только каменные орудия встречаются
в слое с сосной, бронзовые появляются в смешанном лиственном лесу, а железные – в
буковом.
Второе доказательство поступило из Швейцарии. Там в сухую зиму 1853 – 54 гг.
уровень вод в Цюрихском озере опустился настолько, что выступили сваи, вбитые в дно
озера между деревнями Обермайер и Долликон, а тут же залегали каменные топоры, орудия
из рога, керамика и обугленная древесина, при чем органические остатки сохранялись в
болотном иле лучше, чем где бы то ни было. Школьный учитель сообщил об этом самому
известному швейцарскому археологу Фердинанду К Е Л Л Е Р У (Ferdinand Keller, 1800 – 1881), и
тот начал обследовать обнаруженное поселение. Келлер (Meyer von Knochau 1882; Martin-
Kilcher 1979), происходя из буржуазной семьи, получил образование по теологии и
естественным наукам в Париже, потом был учителем в Англии, где познакомился с Колт-
Хором. Увлеченный и раньше кельтами, он по возвращении в Цюрих, основал в 1832 г.
191
общество антиквариев и, преподавая в техникуме английский, раскапывал курганы и вел
широкую переписку со специалистами и любителями.
Келлер распознал в обнаруженном памятнике с в а й ное п о с е л е ние (поселение на
сваях), аналогичное наблюдавшимся у папуасов Новой Гвинеи. Такое уже было обнаружено
в Швейцарии раньше, в 1832 г., с деревянным челном и двумя бронзовыми мечами, но тогда
раскопки не были расширены на всё поселение. А теперь в Швейцарии была другая
обстановка. После революции 1848 г. и гражданской войны в Швейцарии возникло
демократическое государство, которое нуждалось в осознании национального единства на
новой основе, не на легендах феодального времени. Преемственность и стабильность с
древнейших времен была хорошей идеей. То, что Келлер восстанавливал большую
деревянную платформу на сваях, единую для всей общины, было очень кстати – это было то
единство, которое патриоты-демократы жаждали для всей Швейцарии. Защитные функции
свайных поселений были также близки швейцарскому обществу, только что отстоявшему
свою независимость. Келлер поднял исследование преисторического свайного поселения до
национальной задачи и за десятилетие с 1854 по 1863 в серии докладов доложил
Антропологическому обществу в Цюрихе результаты раскопок, а доклады его быстро
переводились на английский. В 1863 г. полковник Шваб опубликовал список из 46
аналогичных поселений в Швейцарии и вне ее, а к 1875 г. их было около 200. В 1866 г Дж. И.
Ли по отчетам Келлера опубликовал книгу "Озерные поселения Швейцарии и других частей
Европы".
В северной Италии, западной Франции и юго-западной Германии были открыты
залежи черной жирной земли с археологическими находками, которую стали называть
итальянским словом terramare ("черная земля"). Террамары были в 1861 г. распознаны
Штробелем и Пигорини как остатки тех же озерных свайных поселений.
В Ирландии были известны аналогичные памятники – краноги. Первый обследовали
в 1839 г. У. Р. Уайлд и Джордж Питри. К 1857 г. краногов было обнаружено уже 46. Келлер
отличал свайные постройки (нем. Pfahlbauten) от краногов, которые он определял как
Packwerkbauten ("постройки на тюфячной кладке"). Было ясно, что свайные поселения очень
разнообразны и не принадлежат одному периоду. Между тем, Келлер не очень
интересовался хронологическим делением и отнес все находки чохом к кельтам. Это другой
швейцарский исследователь, Фредерик ТР О Й О Н (Frederik Troyon) из Лозанны, в 1860 г.
разделил культуру швейцарских свайных поселений по стратиграфическим наблюдениям
самого Келлера на три периода – каменного века, бронзового и железного. Этот результат
признал и Келлер. Но первый Тройон отнес финнам или иберийцам, второй – кельтам, а
третий – гельветам. Эту часть его концепции, с тремя вторжениями, Келлер не признал.
Однако признанная часть означала то подтверждение, которого так не хватало системе Трех
Веков – подтверждение наглядное, стратиграфическое. Три века залегали в швейцарских
свайных поселениях слоями, да еще нередко перемежаясь стерильными прослойками.
11. Этнические ярлычки: во славу предков. Почему же потребовались
дополнительные сугубо наглядные доказательства хронологии, и без того убедительно
построенной и изложенной? Мы уже видели, что дело было не только в политических
противоречиях европейских стран, но и в романтической настроенности центрально-
европейских археологов на этническое, а не хронологическое объяснение различий между
находками, также коренящееся в политических противоречиях.
Как верно подметил историограф Центрально-Европейской археологии Карел
Скленарж,
"Для археологов-романтиков Центральной Европы не описания находок имели
значение, ни их типологические классификации, ни определение их точного возраста; всё это
стало центром интересов в следующий период. Ныне же первый вопрос был: кому
принадлежали эти находки? Кельтам, германцам или славянам? … Если даже все другие
вопросы, поставленные археологическим открытием, остались бы без ответа, этот должен был
найти ответ в каждом отдельном случае находки, и это был почти патриотический долг
археологов-романтиков - решить его в пользу своего народа. Этот археологический
национализм … был сильнейшим образом связан с политической реальностью первых двух
третей девятнадцатого века" (Sklenář 1983: 91).
192
Это был не только центрально-европейский феномен – можно вспомнить влечение к
древним британцам в Англии и галлам во Франции. "Но если там это было делом
национальной истории, то здесь это была часть драмы современной политики".
Келлер не случайно игнорировал хронологические различия в материале ради
этнических идентификаций. Это была излюбленная идея романтиков – увидеть в мертвых
археологических остатках исчезнувшие племена, лишь названные античными авторами и
снабженные краткими, но колоритными характеристиками. Племена, с которыми можно было
ощутить кровное родство, живую связь сквозь тысячелетия. Это было так романтично!
Особенно рьяно взялись за поднятие национального самосознания немецкие
идеологи. Многие ученые принялись изучать германских предков – их историю (Й. К. Аделунг
1806), мифологию (Я. Гримм 1835) и др. Профессор "исторических вспомогательных
дисциплин и древностей" в Бреслау (ныне Вроцлав) Йоган Густав Г. Бюшинг (1783 – 1829),
написал в 1824 г. "Очерк германской археологии", дрезденский библиотекарь Густав Клемм в
1836 – "Руководство по германской археологии" (в обоих трудах не было еще
хронологического деления). Тут не было бы ничего особенного – просто внимание к теме. Но
в 1823 г. Й. Клапрот ввел для обозначения всей родственной семьи европейских языков и
говорящих на них народов термин "индогерманские" (ныне их называют индоевропейскими)
– это подчеркивало ведущую роль германцев в этой семье. В Северной Европе все
бронзовые находки автоматически отдавались германцам, а в Германии все неримские
находки всё чаще обозначались как германские. Богатые находки и с оружием – естественно,
должны быть германскими, а вот бедные и безоружные могут быть негерманскими. Граф
Вакербарт в 1821 г. написал "Историю великих тевтонов", в которой всё, что есть великого в
Европе, приписывалось тевтонам. В популярной литературе и искусстве возник образ так
наз. "театральных германцев", идеализированных до крайней степени и далеких от
реальности. Руны встречались нередко в Скандинавии, а вот в Германии, где должен был
находиться центр достижений древнегерманского духа, рун что-то не находилось. Стали
появляться подделки – начиная с 1804 г. (первая распознана полицией).
Остроту приобрело разделение находок на германские и славянские. Ведь в первой
половине I тыс. н. э. германские племена, судя по сообщениям античных авторов, были
распространены очень широко и в Восточной Европе (вплоть до Днепра), тогда как во второй
половине тысячелетия как раз славяне занимали значительную часть Германии – до
бассейна Эльбы. Таким образом, на обширной территории Европы должны быть и те и
другие находки. А в XVIII - XIX веках славянские земли Восточной Европы за исключением
России испытывали сильный нажим со стороны немецких государств: Пруссия захватила
значительную часть Польши, а Австрия владела обширными славянскими землями в
Подунавье и на Балканах. И тут и там происходило онемечивание славянского населения,
более грубое со стороны Пруссии. И тут и там славянские народы переживали подъем
национально-освободительного движения в контексте общего романтического и
революционного движения Европы.
Вначале славянскую археологию стали развивать больше западные славяне - чехи,
поляки и лужицкие сербы. Российская наука присоединилась позже: мешала оппозиция
подвластных России поляков, а, кроме того, сказывалось и преобладание немецких
академиков в русской науке XVIII - первой половины XIX века. Славистику поначалу
создавали чех Й. Добровский, словак П. Й. Шафарик, чьи "Славянские древности" вышли в
1836 – 37 гг., поляк В. Суровецкий. Последний написал в 1824 г. книгу "В поисках
происхождения славянских народов". В том же году немец Й. Г. Ворбс выпустил работу:
"Поля урн Восточной Германии – славянские или германские?". Его решение было: раз они
богатые и многочисленные, значит, германские. Многие немецкие исследователи, исходя из
Тацита, погребения с оружием трактовали как германские, погребения крестьян или
ремесленников – как славянские. Некоторые подходили иначе: те, что с прямым оружием, -
германские, те, что с изогнутым – славянские. Ф. Лиш относил курганы с трупоположениями
и великолепными бронзовыми изделиями (оружием, украшениями) к германцам, а
бескурганные погребения с трупосожжениями и железом – к славянам. С другой стороны, в
работах профессора Й. Г. Воцеля из Праги (1845 и 1868) для германцев на карте осталась
узенькая полоска между славянами и кельтами. Еще больший протест немцев вызвало его
сравнение первобытных германцев с североамериканскими индейцами. В славянских
памятниках рун вовсе не было – нехорошо, и славянская руническая письменность
неуклонно появлялась – в подделках.
193
Так, большую популярность приобрели в середине 1760-х идолы из Прильвица в
Мекленбурге – их изготавливал ювелир Шпонгольц из Нейбранденбурга и подбрасывал
антиквариям как "идолов из Ретры". На них были нанесены якобы славянские руны. Целую
монографию посвятил им А. Г. Маш в 1771 г., а на взлете романтического движения их
поднял на щит известный антикварий граф Потоцкий, поместив их в 1795 г. в своей книге
(рис. 25). В первой половине XIX века был подделан западнославянский эпос. В
Краледворских рукописях славянские герои изображались в романтическом духе, примерно
как "театральные германцы" – смелыми, благородными и морально возвышенными, всегда
побеждающими германских варваров. Фр. Палацкий и профессор Воцель построили на этих
"Рукописях" описание древнеславянской культуры. С 1850 г. было немало опровержений
этого эпоса, но написанных немцами – могли ли славяне им верить?
Между тем, еще в XVI веке Маршальк-Туриус по типологическим признакам
распознавал славянские находки. В 1832 г. Лиш из Мекленбурга трезво отличал славянские
погребения от германских, а в 1847 г. описал врезной линейно-ленточный орнамент как
опознавательный признак славянской керамики. Шестью годами позже М. Люснер в Чехии
независимо пришел к тому же выводу.
Кельтов, которых британские антикварии стремились увидеть в мегалитах
Британии, а французские – в мегалитах Франции, теперь стремились найти везде: в южной
Германии, Швейцарии, Чехии, Польше. Это рассматривали как западное противоядие от
немецкого национализма. В 1804 г. в Париже была учреждена "Кельтская Академия".
Началась настоящая кельтомания. Все бронзовые предметы объявлялись кельтскими.
Находке одной кельтской золотой монеты фон Доноп посвятил в 1820 – 21 гг. двухтомный
труд. В 1840-е годы Х. Шрейбер даже изменил порядок томсеновской триады, поставив
бронзовый век (признанный кельтским) впереди каменного. К. Кеттерштейн объявил всю
европейскую цивилизацию кельтской.
В Австрии в соляных рудниках Гальштата находки дохристианского времени были
известны давно: еще в 1573 г. там были найдены тела преисторических горняков, в 1710 г.
открыты первые языческие погребения. Но настоящее открытие памятника произошло в
1846 г. Добывая гравий, надсмотрщик Й. Г. РА М З А У Э Р обнаружил несколько погребений,
которые не стал разрушать, а в следующем году начал специальные раскопки. Их
результаты были в 1848 г. обнародованы в книге Й. Гайзбергера "Могилы близ Гальштата".
Рамзауэр продолжал раскопки до 1864 г. под руководством барона Э. фон Закена,
директора императорского кабинета древностей в Вене. Император Франц-Иосиф сам
интересовался находками и несколько раз посещал Гальштат. Всего было раскопано
свыше 1000 погребений, которые опубликованы фон Закеном в книге "Гальштатский
могильник" в 1868 г. Ранние раскопки были с огрехами, но затем раскопки Гальштата стали
образцовыми по тщательности регистрации и фиксации. Каждое погребение было
тщательно зарисовано художником И. Энгелем. В последующем, однако, судьба обошлась
с документацией Гальштата неласково. Рамзауэер был отцом 24 детей, и, чтобы содержать
их шел на хитрости: изготовлялись краткие выдержки из документации и дарились
почетным визитерам на месте в надежде на ответные дары. Многие из этих копий
сохранились, а вот главный дневник исчез в позднейших австрийских политических
катастрофах и был найден случайно в 1932 г. в лавке букиниста.
Внимание к гальштату объяснялось тем, что в центре Европы была открыта новая
культура. Чья? С самого начала в книге Гайзбергера Гальштатский могильник был
объявлен кельтским, коль скоро в нем бронзы больше, чем железа, и мало оружия, которое
Тацит считал характерным для германцев. Келлер и многие вслед за ним видели кельтов
также в жителях свайных поселений Швейцарии. Ныне гальштатскую культуру считают
полиэтничной: на западе – кельтской, на востоке – иллирийской, а сам могильник Гальштат
расположенным как раз на границе этих двух ареалов.
Только повсеместное принятие системы Трех Веков свело на нет кельтоманию:
бронза оказалась не этническим признаком, а чертой культурного уровня.
Таким образом, хотя романтические идеи способствовали Томсену и Ворсо в
продвижении к открытию, знаменовавшему датскую археологическую революцию,
потребовалось и умение их противостоять искушениям романтизма. Их величие состоит в
том, что они, как, впрочем, и анличане Колт-Хор и Каннингтон, сумели преодолеть
романтическую увлеченность скороспелыми этническими определениями, удержались от
внесения ложной ясности в картину и оставили ту степень неопределенности, которая была
194
обусловлена ситуацией. А это открыло им путь к выявлению хронологических различий и к
построению хронологической классификации. К системе Трех Веков. Это вознесло их над
уровнем национальных археологий и придало их достижениям мировое значение.
12. Заключение: некоторые уроки. Какие уроки можно было бы извлечь из всей
этой истории?
Первый урок, который бы стоило извлечь, это что молодость археолога – не
препятствие для больших свершений и не оправдание для их отсутствия. Ворсо было 22,
когда вышла его знаменитая книга. Сколько вам?
Второй урок касается истин, кажущихся самоочевидными. Памятуя промах Маркса и
Даниела в определении критерия классификации Томсена, надо бы не удовлетворяться
первыми впечатлениями о деяниях ученых прошлого, не считать их такими уж
поверхностными. Продумывать суть их глубже, порыться в деталях.
Третий урок, как мне кажется, напрашивается относительно случаев рывков в
развитии нашей науки. Условия и причины их не всегда скрываются очень уж глубоко.
Большие средства, вложенные в собирание древностей и в музеи, и труд, затраченный на
это, не пропадут – скажутся.
И еще. Обычно считают, что идейные течения в литературе и искусстве очень далеки
от науки. Но вот романтизм – как он деятельно сказался в археологии! Приглядитесь и к
другим течениям, более новым. Может быть, и у них окажутся очень интересные
возможности научных реализаций.
Распространены представления, что общественные потребности рождают открытия.
Да, рождают, но не тотчас. Быстро появляются только идеи, даже иногда с опережением.
Таковы были идея трех веков, идея каменного века, идея актуализма. А открытия,
разработка их на материале, могут надолго задержаться. Возможно, многие идеи,
рожденные в археологии велениями нашего времени, в сущности, тоже еще только идеи,
еще не открытия. А мы их либо считаем доказанными (такое бывает), либо не замечаем –
как нет их. Между тем, вот ведь великолепное поле для приложения своих сил – разработать
их на материале. Не отворачивайтесь с презрением от "голых идей", преклоняясь перед
фактами. Может быть, эти идеи помогут вам увидеть новые факты. Оглядитесь, быть может,
они уже витают в воздухе.
Вопросы для продумывания:
1. Являются ли преисторическая и протоисторическая археология разными отраслями
или оставляют и сейчас по сути одну отрасль?
2. С какими еще стилями искусства и культурной жизни можно сравнить романтизм по
воздействию на археологию?
3. Если романтизм более других стилей воздействовал на археологию, то почему?
4. Не противоречил ли эмпиризм археологов-романтиков их романтизму и как эти
стороны их деятельности находили согласование?
5. Как можно оценить признание английских антиквариев в неспособности понять
археологические памятники – как трезвый реализм или как неумный пессимизм?
6. Согласны ли Вы с предложенным перечнем причин успеха датских археологов по
сравнению в британскими и французскими коллегами или есть еще некие,
возможно, более важные причины?
7. Почему же Дания вообще опередила другие страны по уровню цивилизованного
отношения к древностям?
8. Какие качества Томсена, по-Вашему, более всего способствовали его открытию?
9. Справедливо ли считать Ворсо со-открывателем системы Трех Веков?
195
10. Справедливо ли подключать Нильссона к Томсену и Ворсо, совершившим в первой
половине XIX века переворот в археологии, или это, как изложено здесь, ученый
другого плана?
11. Согласны ли Вы с тем, что схема Томсена и Ворсо – не периодизация или не
вполне периодизация, а только относительная хронология? Ваши аргументы…
12. Согласны ли Вы с аттестацией Томсена как прогрессиста и катастрофиста, а не
эволюциониста, каким его объявляют некоторые видные историографы? Или всё
же он ближе к эволюционистам, чем это представлено здесь?
13. Можно ли считать, что Томсен ввел понятие замкнутого комплекса вещей, хотя он
этого нигде в точности не сформулировал?
14. Почему Колт-Хор, Томсен и Ворсо сумели противостоять этноопределительным
искушениям романтизма, тогда как многие немецкие и другие археологи поддались
им?
Литература:
Клейн Л. С. 1991. Археологическая типология. Ленинград, АН СССР.
Клейн Л. С. 1997. "Человек дождя": коллекционирование и природа человека. – Музей в
современной культуре. Сборник научных трудов. Санкт-Петербургская гос. академия культуры.
Санкт-Петербург: 10 – 21.
Клейн Л. С. 2000. Археологическая периодизация: подходы и критерии. - Stratum plus
(Санкт-Петербург – Кишинев – Одесса), 1: 485 – 515.
Chippindale Chr. 1983. Stonehenge complete. Ithaca and London, Cornell University Press.
Ciołek T. M. 1975. Methodologiczne zagadnienie tzw. systemu trzech epok. – Światowit, 34: 339
– 342.
Clarke O. G. S. 1961. World prehistory. An outline. Cambridge, Cambridge University Press.
Cunnington R. H. 1975. From antiquary to archaeologist. Princes Risborough, Shire Publications.
Daniel G. E. 1943. The Three Ages. An essay on archaeological method. Cambridge, Cambridge
University Press.
Daniel G. E. 1966. Man discovers his past. London, Duckworth.
Daniel G. E. 1967. The origins and growth of archaeology. Baltimore, Maryland, Penguin Books.
Daniel G. E. 1975. Hundred and fifty years of archaeology. London, Duckworth (1
st
ed. 1950 as
Hundred years of archaeology).
Daniel G. E. (ed.). 1981. Towards a history of archaeology, being the papers read at the first
conference on the history of archaeology in Aarhus …1978. London, Thames and
Hudson.
Gräslund B. 1974. Relativ datering: Om kronologisk metod i nordisk arleologi (Tor, vol. XVI,
1974). Uppsala, Gustavianum.
Gräslund B. 1981. The background to C. J. Thomsen's Three-Ages System. – Daniel: 45 – 50.
Gräslund B. 1987. The birth of prehistoric chronology: Dating methods and dating systems in
nineteenth-century Scandinavian archaeology. Cambridge, Cambridge University Press.
Hegardt J. 1999. Sven Nilsson. – Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. The Hreat
archaeologists. Vol. I. Santa Barbara et al., ABC – Clio: 65 – 78.
Heizer R. F. 1962. The background of Thomsen's Three-Ages System. – Technology and culture
(Detroit) 3: 251 – 266.
Hermansen V. 1934. Thomsens første museumsorfning. Et Bidrag til Tredelingens Historie. –
Aarbøger: 99 – 122.
Hildebrand Bengt. 1937. C. J. Thomsen och hans lärda förbindelser i Sverige 1816 - 1837. Bd. I.
Tiden till 1826. Stockholm, Wahlström & Widestrand.
196
Hildebrand H. 1866. Zur Geschichte des Dreiperiodensystems. – Zeitschrift für Ethnologie, 18: 357
- 367.
Hoernes M. 1893. Geschichte und Kritik des Systems der drei prähistorischen Culturperioden. –
Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft Wien N. F. 19 23? – Sitzungsberichte: 71
– 78.
Klejn L. S. 1972. Die Konzeption des Neolithikums, Äneolithikums und der Bronzezeit in der
archäologischen Wissenschaft der Gegenwart. – Neolithische Studien, I. Berlin, Akademie-
Verlag: 7 –30.
Levine P. 1986. The amateur and the professional: Antiquarians, historians and archaeologists in
Victorian England 1838 – 1886. Cambridge, Cambridge University Press.
Magnusson Staaf B. 1994. An essay on theory of history in Swedish archaeology (University of
Lund Institute of Archaeology and the Historical Museum Report series no. 50). Lund: 18 –
24.
Marsden B. M. The early barrow-digers. Princes Risborough, Shire Publications.
Marsden B. M. Pioneers of prehistory: Leaders and landmarks in English archaeology (1500 –
1900). Ormskirk, Heskett.
Martin-Kilcher S. 1979. Ferdinand Keller und die Entdeckung der Pfahlbauten. - Archäologie der
Schweiz, 2: 3 - 11.
Meyer von Knochau G. 1882. Lebensabriss des Stifters der Gesellschaft Dr. Ferdinand Keller. –
Denkschrift zur fünfzigjahrigen Stiftungsfeier der Antiquarischen Gesellschaft in Zürich.
Zürich, Burkli: 1 - 48.
Montelius O. 1905. Det nordiska treperiodsystemet. En historisk. – Svenska
Fornminnesfülöreningens Tidskrift (Stockholm) 12: 185 – 211.
Petersen C. S. 1938. Stenalder, broncealder, jernalder. Bidrag til nordisk arkæologis litterærhistorie
1776 – 1865. København, Levin & Munksgaard.
Piggott S. 1937. Prehistory and the Romantic movement. – Antiquity XI (41): 31 – 38.
Regnéll G. (red.). 1983. Sven Nilsson. En lärd i 800-talets Lund. Lund, Studier utgivna av Kungl.
Fysiografiska Sällskapet i Lund.
Rodden J. 1981. The development of Thee-Ages System: archaeologist's first paradigm/ - Daniel:
51 – 68.
Rowe J. H. 1962. Worsaae's Law and the use of grave lots for archaeological dating. – American
Antiquity 14: 73 – 83.
Rowley-Conwy P. 1984. C. J. Thomsen and the Three Age System. A contemporary document. –
Antiquity 58 (223): 129 – 131.
Schnapp A. 1996. Discovery of the past: origins of archaeology. London, British Museum Press.
Seger H. 1930. Die Anfänge des Dreiperiopdensystems. – Schumacher-Festschrift. Zum 70.
Geburtstag Karl Schumachers. Mainz, ???????????: 3 – 7.
Sklenář K. 1983. Archaeology in Central Europe: the first 500 years. New York, Leicester
University Press and St. Martin's Press.
Sørensen M. L. S. 1999. Changing meanings: reflection upon historiography and Thomsen's three
age system. – Gustaffson A. and Karlsson H. (eds.). Glyfer och arkeologiska rum – en
vänbok til Jarl Nordbladh (GORARC, Series A, vol. 3). Institutionen för arkeologi,
Göteborgs Universitet: 133 – 149.
Thomsen C. J. 1836. Ledetraad til Nordisk Oldkybdighed. Kjøbenhavn.
Thomsen C. J. 1864. Själfbiografiska anteckningar. Köpenhavn, Nationalmuseets archiv.
Weibull L. 1923. Det arkeologiska treperiodsystemet. Dess uppkomst och giltighet. – Historisk
Tidskrift för Skåneland (Lund), 5, 1914 – 1923: 247 – 266.
Woodbridge K. 1970. Landscape and antiquity: aspects of English culture at Stourhead, 1718 –
1838. Oxford, Oxford University Press.
197
Worsaae J. J. R. 1843. Danmarks Oldtid oplyst ved Oldsager och Gravhöje. Kjøbenhavn.
Иллюстрации:
1. Памятник Арминию-Герману, "Освободителю Германии", воздвигнутый в
Тевтобурском лесу в1875 г. (Sklenář 1983: 99, fig. 19).
2. Поддельный курган с кромлехом в Мёсгарде, Ютландия (Klindt-Jensen 1975: 44, fig.
36).
3. Мегалитическая гробница. Акварель 1820 г. Вильгельма Тишбейна Младшего, друга
Гёте (Schnapp 1996: 274 или лучше Sklenař 1983: 70, fig. 13).
4. Предметы из средневековой могилы, раскопанной Джеймсом Дугласом.
Иллюстрация из его "Британских могил", 1793 (Schnapp 1996: 282).
5. Ричард Колт-Хор и Уильям Каннингтон на раскопках кургана в долине Сэлисбери.
Акварель Филипа Крокера, 1897 (Schnapp 1996: 283 или Bahn 1996: 55).
6. Сэр Ричард Колт-Хор, портрет маслом (Malina 1980, 1: 106).
7. Настоятель Даремского собора Уильям Гринуэлл с древним мечом в руках (Bahn
1996: 57, внизу).
8. Портрет Фредерика Мюнтера (Klindt-Jensen 1975: 45, fig. 39).
9. План кургана Свейна близ Пелерструпа (о. Лоланд), рисунок Мюнтера (Klindt-Jensen
1975: 45, fig. 40).
10. Реплики золотых рогов из Галехуса (Bahn 1996: 88).
11. Портрет Расмуса Нирупа (Klindt-Jensen 1975: 46, fig. 41).
12. Портрет Кристиана Томсена, гравюра Магнуса Петерсена с фотоснимка из архива
Национального Музея (Gräslund 1974: 107, fig. 13).
13. Портрет Кристиана Томсена, рисунок В. Гертнера (Gräslund 1987, 26, fig. 14).
14. Портрет Брора Эмиля Гильдебранда (Kindt-Jensen 1975: 61, fig. 55).
15. Томсен демонстрирует коллекции музея во дворце Кристиансборг посетителям,
рисунок Й. Магнуса Петерсена в 1846 г. (Gräslund 1987: 25, fig. 13).
16. Портрет Енса Якоба Ворсо в молодости. Фото в Королевской Библиотеке,
Копенгаген (Gräslund 1987: 35, fig. 16).
17. Изображение мегалитической могилы (дольмена) о скелетами из книги Ворсо 1843
г. (Bahn 1996: 91).
18. Портрет Ворсо в зрелые годы. Гравюра с фото в архиве Национального музея
(Gräslund 1974: 132, fig. 15).
19. Портрет Ворсо в годы его пребывания на посту министра (Bahn 1996: 90).
20. Раскопки кургана в Елинге в 1861 г. директором Охраны древностей Ворсо. В
мундире директора он дает пояснения королю Фредерику VII, прибывшему на
раскопки. Рис. Й. Корнерупа (Klindt-Jensen 1975: 82, fig. 74 top).
21. Король и Ворсо осматривают находки на ракопках кургана в Елинге. Супруга-
консорт короля графиня Даннер остается на краю раскопа. Рис. Й. Корнерупа
(Klindt-Jensen 1975: 82, fig. 74 bottom).
22. Король Фредерик VII во главе солдат на раскопках кургана в Сколдборге, северная
Зеландия. Рисунок Й. Магнуса Петерсена (Klindt-Jensen 1975: 83, fig. 75).
23. Портрет Свена Нильссона работы Карла Петера Лемана (Murray 1999, 1: 66).
24. Стратиграфия в первой книге Ворсо. Разрез (профиль) могилы железного века на
Гернси, с обозначением слоев: наносный песок, коричневый песок, мусор и т. д. с
198
костями животных, отложения раковин, человеческих костей, керамики и кувшинов
(Stiebibg 1983: 47, fig. 4).
25. Поддельный идол Перуна якобы из Ретры, один из так наз. прильвицких идолов
(Sklenář 1983: 57, fig. 12).
199
Лекция 10. Зарождение археологии внеевропейских земель.
1. Отрасли археологии и ее история. Человек не может рождаться по частям и от
разных матерей – часть тела в одном месте, часть в другом, часть в третьем. С науками это
бывает.
Археология зарождалась и формировалась не как единое целое, а по частям –
каждая отрасль отдельно. Под традиционными отраслями имеются в виду именно отрасли,
исторически формировавшиеся порознь. Это привело к делению археологии не по
методам или хронологии материала или этапам исследования (как вообще-то можно
делить археологию – например, полевая, камеральная, кабинетная). Нет, имеется в виду
ее деление по культурно-территориальным блокам материала, потому что именно эти
блоки обусловили первичное деление дисциплины. При этом сказывались и методы, и
хронология, и этапы исследования, но как вторичные признаки. Каждая отрасль
археологии, ориентированная на некий блок взаимосвязанных культур, сопряжена с
определенной территорией, определенным хронологическим диапазоном. Все они связаны
с разными смежными науками, для каждой отрасли своими, имеют разные центры
подготовки, нередко даже на разных факультетах, обзавелись разными журналами,
институтами, конференциями и т. п. Словом, каждая изначально обособлена, и само
осознание их единства, принадлежности их к одной научной дисциплине, можно сказать,
объединение их в одну науку – это проблема.
Мы уже ознакомились с несколькими такими отраслями и видели, что античная
(классическая) археология формировалась в рамках классической филологии и была
первоначально ориентирована на изучение изобразительного искусства; первобытная
(преисторическая) археология зародилась в кругу антропологических наук и была тесно
связана с этнографией и биологией, ее ориентиром было происхождение человека;
средневековая (прото- и раннеисторическая) археология была изначально тесно связана
с историей. Но все они занимаются одной территорией – Европой и кое-где выходят за ее
пределы только в связи с древним распространением тех же европейских культур. Деление
между культурными блоками здесь проходит по хронологическим рубежам, марксист сказал
бы – по социально-экономическим формациям – первобытная, рабовладельческая
(античность), феодальная (средневековье).
Однако мир не ограничивается Европой. Есть и другие территории, и есть отрасли
археологии, посвященные культурным блокам, находящимся на этих территориях. Как они
возникали? В каких контекстах? В каком делении?
Сразу же отмечу, что по научным кадрам, по сложению научных центров эти
отрасли большей частью тоже были первоначально сугубо европейскими, позже – и
американскими, и только еще позже – также и местными. А культуры? Для европейцев это
были культуры экзотические, малоизвестные или вовсе неизвестные. Часть из них
располагалась на древнем Востоке, и для освоения требовала изучения древневосточных
языков, а часто сначала и расшифровки восточных письменностей. Восточная
(ориенталистическая) археология формировалась в рамках ориенталистики –
дисциплины также прежде всего филологической (папирология, ассириология, китаистика,
арабистика и т. д.). Однако в случае Китая и отчасти арабистики европейцы имели
возможность опереться на давнюю местную традицию: китайцы и арабы издавна
интересовались своими древностями и имели соответствующую литературу. Африканская
археология и археология Австралии и Полинезии формировались сначала в рамках
географии, потом - как и первобытная археология, в рамках антропологических наук, но
если первобытная археология примыкает к этнологии - теоретическому крылу культурной
антропологии, то африканская, как и австралийская и полинезийская археология
примыкают к этнографии – описанию живых культур этих местностей. Американская
археология делится на две части: в изучении цивилизаций Центральной Америки (инков и
майя) она схожа с античной и ориенталистической археологией, ибо имеет дело с
иератической письменностью и сосредоточена на искусстве, а в изучении других индейцев,
в частности индейцев Северной Америки, она схожа с первобытной археологией (а также с
австралийской и африканской), ибо имеет дело с бесписьменными культурами племен,
которые еще недавно жили в тех же местах и остатки которых живут неподалеку.
200