Клейн Л.С. История археологической мысли. Курс лекций. Часть 1
Подождите немного. Документ загружается.
В Англии XV века появились ученые, освоившие традиции Возрождения. Джон Раус
(John Rous, 1411 – 1491) и Уильям из Вустера (William of Worcester, 1415 – 1482) уже
понимали, что своими материальными проявлениями прошлое отличается от
современности. Уильям описывал и измерял древние строения Британии. Не имея в
Англии много классических древностей и не будучи достаточно богатыми для путешествий
в Италию, эти патриотически настроение англичане нашли замену классических
древностей местными – раннесредневековыми и первобытными (Ferguson 1993). Они не
специализировались на древностях, описывая их как часть топографии и истории графств
Англии (Trigger 1989: 46). Зарождающаяся археология была для них частью исторической
географии.
В Германии мекленбургский ученый Николаус Маршальк-Туриус (Nicolaus
Marschalk-Turius, 1460/70 – 1525), кажется, первым из гуманистов применил раскопки для
решения исторических задач. В 1513 г. написана его хроника Мекленбурга. Он исследовал
разницу между мегалитическими линейными выкладками и курганами. Хорошо разбираясь
в латинских источниках о германцах, зная произведения Тацита и Пикколомини, он отнес
мегалиты к герулам, германскому племени, а курганы к славянам "ободритам" (ободричам).
Таким образом, уже тогда был поставлен на археологических материалах вопрос о границе
между германцами и славянами в раннем средневековье. Найденные поблизости урны он
принял за погребения слуг тех вождей, которым воздвигнуты монументальные памятники
(Schnapp 1996: 142 – 145).
В Италии почти никто не выходил за пределы классических памятников. Однако
наблюдая окаменелости, Джироламо Фракастори и Леонардо да Винчи пришли к осторожно
сформулированному выводу, что земля значительно старше, чем кажется.
9. Заключение. Мы прослеживаем накопление знания и освоение занятия, ведшие
к формированию археологии. Подводя итог развитию этих знаний и занятий в эпоху
средневековья, можно сказать, что эпоха эта в своей основной части ничего или почти
ничего не добавила к состоянию на конец греко-римского мира, а в чем-то это состояние
ухудшилось. Как пишет Даниел, "Падение древнего мира означало потерю даже тех
спекулятивных представлений о раннем человеке, которые произвели греки и римляне. …
Дальнейшего продвижения к преистории человека не было до конца средних веков…"
(Daniel 1975: 16).
Интеллектуальная деятельность была чрезвычайно скована догмами религии, а
почитание древностей сводилось к подражанию престижным формам древнеримского
искусства и быта. Светские властители мечтали об имперском могуществе, а церковь
пользовалась тем, что центр ее оказался в Риме. Это привело к охоте за римскими
древностями и торговле ими. Но эта деятельность далеко уступала охоте за реликвиями
христианского прошлого, за мощами святых. Раскапывались могилы, руины церквей – как
на древнем Востоке. Если и возникали ситуации, напоминающие археологию, то сходство
оставалось внешним: научно-исторических целей познания не было, выдумка от
реальности не отличалась, видения с фактами имели одинаковое значение, что приводило
к ложным идентификациям. Только отдельные элементы были схожи с археологическими:
сам факт раскопок, иногда фиксация, стремление сохранить для потомства.
Период Возрождения заметно продвинул европейцев к формированию
археологической науки. Люди осмыслили отличие материальных проявлений прошлого от
современных, возвели античное прошлое в образец (классическое прошлое). И у светской
и у церковной знати начали скапливаться большие коллек ц и и античных древностей –
произведений искусства (статуй, посуды, гемм, монет, описаний архитектуры), а в Китае
появились кат а ло ги к оллек ц и й . Для собирания древностей и информации о них
гуманисты отправились в ближние и дальние путешествия, это привело к сложению
особого жанра литературы – то п о гра ф и ч е с к и-а рх е о логи ч е ских о бозре н и й , с
рисунками и планами, местностей и целых стран.
Это уже ближе к археологии, но это еще не археология. У любителей древностей
любознательность стала уже теснить религиозно-практические задачи и политические
цели. Но изучение древностей пребывало в рамках г е о гра ф и ч е с кого з н а н и я :
древности рассматривались как достопримечательности страны наряду с природными
объектами: минералами и выдающимися ландшафтами. Они группировались по
91
местностям, но не по эпохам. Они воспринимались только как подт вер ж дение
реаль н о с ти неких исторических событий и фигур, но история извлекалась не из них, а
по-прежнему только из письменных источников.
Деятели эпохи Возрождения, путешественники, коллекционеры и ученые были
обычно одновременно и еще кем-то - поэтами, историками, художниками, архитекторами,
юристами, врачами, геологами, причем занимались несколькими отраслями знания и
умений сразу, словом, антиковедческая составляющая еще не выделилась из общей
деятельности гуманистов.
Когда вглядываешься из третьего тысячелетия в эту отдаленную эпоху, может
возникнуть ощущение чрезвычайной скудости мышления живших тогда ученых и чувство
огромной дистанции и превосходства. Превосходство несомненно, но оно далеко не
абсолютно. Наше время не свободно от догм и ограничений. "У каждого века свое
средневековье", - говорил Ежи Лец. Совсем недавно у нас были свое священное писание,
свои гонения на еретиков и своя инквизиция. Современные мощи еще лежат в мавзолее.
Нам знакома и атмосфера Возрождения с ее новыми идеалами, новыми образцами и
новыми иллюзиями. Так что нам понятна, скажем, психология архидьякона из Мо,
озабоченного злободневными тогда задачами - доказать, что статуя Марса прекрасна, но
она не Бог и молиться ей не нужно, понятна и революционная аргументация Колы ди
Риенцо и дерзость Помпония Лэта. Это близкая нам эпоха, и то, что мы в ней видим,
продолжается и повторяется в современности. Власти всё также многократно запрещают
разрушение памятников и всё также бессильны его предотвратить. Ученые порою всё
также ищут фавора у властей, не взирая на то, папа это или султан. И всё же если
суммировать эту тысячу лет – от V века до XV – сдвиг колоссальный. В начале эпохи мы
видим склонившимися над древностями одних монахов, в конце – коллекционеров и
ученых.
Вопросы для продумывания:
11. В чем Вы видите значение средневековья в развитии знаний о древностях?
В чем смысл ее изучения для современности?
12. Как сказались общие свойства ментальности этой эпохи на изучении
древностей?
13. Как церковь справлялась с противоречием между языческой природой
классических древностей и стремлением к лидерству в изучении древней
истории?
14. Какую роль папы сыграли в развитии знаний о древностях и почему?
15. Сравните развитие занятий древностями в Китае и Европе в средние века.
В котором из этих регионов развитие представляется Вам опережающим?
16. Какими идеями и достижениями эпоха Возрождения обогатила изучение
древностей?
17. Почему организация охраны памятников и их изучения оказалась так близка
к политике, притом революционной политике, что вызывала репрессии
властей?
18. Формозов написал книгу об археологии в жизни Пушкина. Коултер написала
подобную же сводку о Боккаччо. О ком еще из знаменитых деятелей
истории и культуры средневековья (включая Возрождение) можно было бы
составить подобные сводки и что именно они могли бы содержать?
19. Каким фигурам средневековья (включая Возрождение) и на каких основаниях
примеривался статус Отца археологии и что этому противоречит?
20. Почему законы об охране памятников большей частью не действуют – ни в
средневековой Европе, ни в современной России?
Литература (Средневековье и древности):
92
Гуревич А. Я. 1972. Категории средневековой культуры. Москва, Искусство.
Клейн Л. С. 1997. "Человек дождя": коллекционирование и природа человека. – Музей в
современной культуре. Сборник научных трудов. Санкт-Петербургская гос. академия
культуры. Санкт-Петербург: 10 – 21.
Люшен А. 1999. Французское общество времен Филиппа Августа. Санкт-Петербург, Евразия
(пер. с франц. изд. 1909 г.).
Adhémar J. 1937. Influences antiques dans l'art du Moyen Age français, recherche sur les
sources et les thèmes d'inspiration. London, The Warburg Institute.
Armitage Robinson J. 1926. Two Glastonbury legends. King Artur and St. Joseph of Arimathea.
Cambridge, Cambridge university Press.
Bahn P. G. (ed.). 1996. The Cambridge illustrated history of archaeology. Cambridge, Cambridge
University Press.
Casson S. 1939. The discovery of man. London, Hamish Hamilton.
Coulter C. C. 1937. Boccacio's archaeological knowledge. – American Archaeological Journal 41
(3): 397 – 405.
Daniel G. E. 1950. A hundred years of archaeology. London, Duckworth (2d ed. 1975. A hundred
and fifty years of archaeology. London, Duckworth).
Ferguson Arth. B. 1993. Utter antiquity perceptions of prehistory in Renaissance England.
Durham and London, Duke University Press.
Gregorovius F. 1978 – 1980. Geschichte der Stadt Rom im Mittelalter vom V. bis yum XVI
Jahrhundert. Hrsg. v. Kampf F. Bd. I – IV. München, C. H. Beck.
Guibert [Mariae] de Nogent. 1981. [De vita sua]. Autobiographie. Introd., ed. et trad. par E. R.
Labande. Paris, Les Belles Lettres.
Hansen G. Chr. 1967. Ausgrabungen im Altertum. – Das Altertum, 13 (1): 44 – 50.
Kramarkowie Ir. i Ja. 1972. U źródeł archeologii. Wrocław et al., Zakł. Narodowy im. Ossolińskich.
Lanciani R. A. 1901. The destruction of ancient Rome. London, Macmillan & C
o
.
MacKendrick P. 1952. A Renaissance Odyssey: The life of Cyriac of Ancona. – Classica et
medievalia, 13: 131 – 145.
Owen St. 1986. Remembrances, the experience of the past in classical Chinese leterature.
Cambridge, Mass., Harvard university Press.
Rowe J. H. 1965. The Renaissance foundations of anthropology. – American Anthropologist, 67: 1
– 20.
Rudolph R. C. 1962 – 1963. Preliminary notes on Sung archaeology. – Journal of Asian Studies, 22
(2): 169 – 177.
Sklenář K. 1983. Archaeology in Central Europe: the first 500 years. Leicester, Leicester University
Press – St.Martin's, New York.
Schnapp A. 1993/1996. The discovery of the past. The origins of archaeology. London, British
Museum Press (origin. 1993: Paris, Carré).
Sichtermann H. 1996. Kulturgeschichte der klassischen Archäologie. München, C. H. Beck.
Trigger B. G. 1989. A history of archaeological thought. Cambridge and New York, Cambridge
University Press.
Wahle E. 1951. Geschichte der prähistorischen Forschung. – Anthropos 45 (1950), 46 (1951);
перепечат. в: Wahle E. 1964. Tradition und Auftrag prähistorischen Forschung. Berlin,
Duncker & Humblot: 3 – 131.
Weiss R. 1988. The Renaissance discovery of classical antiquity. Oxford, Blackwell.
[William of Malmesbury]. 1887 - 1889. Willelmi Malmsbiriensis monachi De gestis regum
pontificum Anglorum libri quinque. 2 vols. Ed. by W. Stubbs. London, Eyre and
Spottiswoode.
93
Wrede H. 1993. Antikenstudium und Antikenaufstellungen in der Renaissance. – Kölner
Jahrbücher, 26: 11 - 25.
Wright Th. 1844. On antiquarian excavations and research in the Middle Ages. – Archaeologia,
XXX: 438 – 457.
Zappert G. 1850. Über Antiquitätenfunde im Mittelalter. – Sitzungsberichte der Kaiserlichen
Akademie der Wissenschaften, philolog.-hist. Klasse (Wien), V: 753 – 799.
Иллюстрации:
Рис. 1. Дворец короля остроготов Теодориха Великого (кон.V – VI вв.), мозаика VI века, из
Сент Аполиннэр Нуово в Равенне (Schnapp 1996: 84).
Рис. 2. Конная статуя Карла Великого (Schnapp 1996: 89).
Рис. 3. Римская статуя императора Марка Аврелия (втр. четв. II в. н. э.) (Sichtermann 42).
Рис. 4. Рисунок из китайской книги XI века "Каогу ту"– ритуальная ваза типа Динь (Schnapp
1996: 77).
Рис. 5. Рисунок из китайской книги XII века "Богу ту" – бронзовый ритуальный сосуд (Trigger
1989: 43, fig. 6).
Рис. 6. Отрытие Святого креста в Геласийском сакраментарии VII в. (Schnapp 1996: 81).
Рис. 7. Изображение византийского императора Михаила III за отрытием реликвии.
Миниаюра из Ватиканского менология (Kramarkowie 1972: 95, ryс. 12).
Рис. 8. Поиски мощей Св. Этьена в Эхтернахтском Евангелии XI века (Schnapp 1996: 38).
Рис. 9. То же, открытие могилы (Schnapp 1996: 87).
Рис. 10. 0ткрытие мощей Св. Амфибала в "Большой Хронике" Мэтье Пэриса, XIII в.
(Schnapp 1996: 86).
Рис. 11. Обнаружение Святого Копья во время Крестовых походов. Миниатюра в рукописи
XV века "Пересечение морей" (Schnapp 1996: 96).
Рис. 12. Небесный Иерусалим, с миниатюры Николо Полани, 1469 г. – иллюстрации к
"Граду Божиему" Св. Августина (Schnapp 1996: 123).
Рис. 13. Изображение Стоунхенджа на миниатюре из латинской рукописи XIV века,
хранящейся в Кембридже, колледж Иисуса (Schnapp 1996: 94).
Рис 14. Основание города Аугсбурга. Миниатюра из "Хроники Аугсбурга" (1457 г.) издания
1522 г. Сигизмунда Мейстерлина (Schnapp 1996: 109).
Рис. 15. Меркурий на рисунке Кириако Анконского (Schnapp 1996: 114).
Рис. 16. Папа Пий II в Анконе в 1464 г. призывает к крестовому походу против турок. Фреска
1507 г. из кафедрального собора в Сиенне (Schnapp 1996: 117).
Рис. 17. План руин и реконструкция Трои в рукописи Кристофоро Буондельмонти, XV век
(Schnapp 1996: 115).
Рис. 18. Колизей после использования как источник мрамора для строительства в эпоху
Ренессанса. Из книги Дж. Б. Пиранези (G. B. Piranesi. Vedute di Roma. Roma,
1757) (Stiebing 1993: 144, fig. 41).
94
Лекция 5. Ранний антикварианизм.
1. Антикварианизм как явление. В статье американского археолога Нэнси де
Грумонд приводится бытующее представление об непосредственных предшественниках
археологов:
"Хотя историки искусства и культуры рассматривают их как заслуживающих внимания,
археологи обычно обходят их как недостаточно "научных" для серьезного исследования. … В
лучшем случае их зовут "антиквариями" – это слово вызывает, пожалуй, в памяти старомодное
любительство. … Современные археологи не занимаются их сферой деятельности, которая
автоматически предполагается неадекватной, потому что она и не современная и не научная.
Мы смеемся над некоторыми их "абсурдными" теориями, хмыкаем над их неточными рисунками,
предугадываем их отчеты и содрогаемся от начавшейся тогда топорной охоты за древностями.
Как археологи мы особенно чувствуем себя слегка не в себе от той уймы времени, которую эти
ученые шестнадцатого и семнадцатого веков отдавали любованию красотой древних остатков"
(Grumond 1977: 14).
Но антикварианизм и в самом деле таков, хотя с него, возможно, начиналась
археология.
Этим термином в современной историографии принято обозначать активность
коллекционеров и знатоков материальных древностей, превышающую обычные
интересы образованных людей, но не выходящую за рамки изучения самих этих вещей.
При таком изучении вещи трактовались по отдельности, о культурном контексте
любители древностей не подозревали, вещи собирались для любования, выставления и
публикации. Вещи описывались, зарисовывались и классифицировались. Ценность их
зависела от дороговизны материала, искусности работы, редкости и связи с особо
почитаемыми субъектами истории или знаменитыми текстами классических авторов.
Знатоки должны были это определить. Памятники были интересны как местные
достопримечательности и для подтверждения исторических событий и народов.
С этим общим определением антикварианизма согласятся все, оно не вызывает
особых затруднений. Сомнения и колебания возникают, как только мы попытаемся
определить роль антикварианизма как направления в изучении древностей, место его в
истории науки – являлся ли он этапом предварительной подготовки к возникновению
археологии или он был первой стадией археологии? Антикварии – это прототипы
археологов, или это уже ранние археологи?
Далее, вопрос о хронологическом диапазоне антикварианизма – с какого времени он
начался и когда окончился? Шнапп говорит об антиквариях уже применительно к античному
миру (Schnapp 1966: 68), но "рождением антиквариев" называет главу о XV веке (Ibid., 122);
Бан (Bahn 1996: 13) раннюю форму восточно-азиатского антикварианизма относит ко
времени династии Сонь (960 – 1279); Даниел отмечает в Риме "пыл коллекционерства"
только в последних десятилетиях XV века (во Флоренции чуть раньше), а в более северных
странах – с XVI века (Daniel 1975: 16 – 17). Что же до окончания периода, то Даниел
рассматривает период 1800 – 1840 еще как "развитие антикварианизма", а революционные
открытия Томсена (между 1816 и 1819 гг.) называет "переворотом антиквариев" (antiquarian
revolution). Поскольку на этом же фоне он рассматривает и геологическую революцию, после
которой наступило "рождение археологии" в период 1840 - 1870, то, стало быть, до 1840 г. у
него еще продолжался антикварианизм. У Шнаппа также "изобретение археологии"
относится к первой половине XIX века (Schnapp 1996: 275).
Очевидно, по наиболее принятым представлениям, начало падает на XVI век с
частичным заходом в XV, окончание определяется менее четко в пределах XVIII и первой
половины XIX века. Более определенно можно сказать только после рассмотрения
относящихся к этому понятию материалов. По общеисторической периодизации это три
разные эпохи:
1) Реформация, совпадающая с последним этапом Возрождения, - грубо говоря, XVI
век;
2) эпоха научной революции – XVII век (Век Разума); и
95
3) Век Просвещения – XVIII.
Это также эпоха буржуазных революций. Если Возрождение сигнализировало о себе
маленькой Римской революцией Кола ди Риенцо, то на антикварный период приходятся
Нидерландская революция XVI века, английская революция XVII века и движение к Великой
Французской буржуазной революции XVIII века.
Так обстоит дело с диапазоном антикварианизма. И, наконец, вопрос о делимости
периода антикварианизма. Поддается ли он рациональному и отчетливому делению на
этапы или представляет собой единый пласт, который разделить можно только условно? Как
бы там ни было, разделить придется, потому что материал слишком большой для одной
лекции или одной главы. Я надеюсь показать, что деление на две части, которое я
предпринимаю, имеет и содержательный смысл. Но рубеж падает на середину второй из
трех эпох – эпохи научной революции.
Начнем обзор с первой эпохи.
2. Эпоха Реформации и ее идеи. Эпоха Реформации названа так по основному
требованию многих кругов верующих, даже целых стран, освоивших идеи подымающейся
буржуазии, - реформировать католическую церковь. Под реформой имелось в виду, во-
первых, ликвидировать претензии церкви на светскую власть (папа над королями) и
непомерную власть над душами (тезис о непогрешимости папы, инквизиция, индульгенции
– право отпускать грехи); во-вторых, конфисковать ее непомерные богатства,
противоречащие ее учению; в-третьих, распустить монастыри, где массы ее адептов
претендуют на право молиться за всех и потому не трудятся (молиться за себя люди
должны сами). Особый протест вызывала роскошная жизнь папского двора, царивший там
разврат, греховные увлечения, коррупция (продажа индульгенций), притворная набожность
при скрытом вольнодумстве. Выступавшие против этого стали называться
протестантами. Протестанты критиковали многие церковные догмы, на этой базе
развилась и критика Библии – отрицание изначальной ненарушенности ее текста:
божественное Откровение попало в руки людей и у текста есть своя история, он изменялся,
нужно им заниматься, чтобы выяснить исконные идеи. Это отнюдь не означало неверия -
протестанты обычно были более истово верующими, чем приверженцы традиционной
католической религии, в которой часто требовалось лишь формальное соблюдение
обрядов и декларативное признание догм.
Сигналом к реформации было решительное выступление немецкого священника
Мартина Лютера. Многие регионы Европы севернее Альп отпали от католической церкви,
обзавелись собственными христианскими церквями, протестантскими, независимыми от
папы и подчиненными местному королю (Англия) или даже не подчиненными вообще
светской власти и не очень централизованными (Центральная Европа и Скандинавия).
Процесс раскола и отпадения был болезненным, сопровождался религиозными и
гражданскими войнами.
С Реформацией совпали и Великие географические открытия. В Новом Свете,
сначала принятом за Индию, были обнаружены новые для европейцев расы людей,
названные индейцами и охарактеризованные как дикари. Такие же оказались на островах
Океании. Известные народы Земли были давно подключены к библейской истории, а эти
оказались вне ее. Так происходят ли они от Адама? Прославленный немецкий врач и
фармацевт Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Th. B. von Hohenheim, 1493 – 1541),
известный под именем Парацельса (Paracelsus, Pareselsus), писал:
"Итак, все мы потомки Адама. И я вряд ли могу удержаться от короткого упоминания о
людях, которые открыты на недоступных островах, и о тех, которые еще неизвестны. Не очень
вероятно, что мы вправе рассматривать их как потомков Адама: что могли бы такие делать на
недоступных островах? Кажется более мудрым думать об этих людях как о потомках другого
Адама, потому что будет трудно постулировать, что они близки нам по плоти и крови"
(Hohenheim 1929: 186).
Здесь еще нет прямого подрыва библейской хронологии, ибо второй Адам не
поставлен раньше первого, но уже есть идея полигенеза человечества, чуждая Библии.
Монотеизму Библии соответствует моногенез человечества – все от Адама, сотворенного
Богом в шестой день творения. Одного Адама. А тут два.
96
Во второй половине века аналогичным образом высказался астроном Джордано Бруно (1548 -
1600), известный еретик. Судьба его известна.
3. Занятия древностями в эпоху Реформации. Кэмден. В XVI веке, времени
позднего Возрождения и Реформации, папы обладали уже богатейшими коллекциями
классических древностей (Wrede 1993). Страсть папы и его двора к классическим
древностям была одним из тех греховных увлечений, в которых его обвиняли протестанты.
На картине 1568 года "Добрый самаритянин" голландского художника Мартина ван
Хеемскерка библейский сюжет милости к бедствующему оттеснен в угол картины, а в
центре - событие римской жизни: в присутствии папы обхаживают огромную статую
Юпитера, откопанную на Капитолии (рис. 1). Протестанты видели в этом забвение
заповедей из-за поклонения языческим идолам и мамоне.
Однако и на севере прошли времена, когда статую Венеры в Трире выставили у
дверей, чтобы каждый мог кинуть в нее камень. С папами теперь соперничают императоры
и короли уже и в Центральной Европе, в частности Габсбурги. Известна была богатая
коллекция императора Максимилиана I (имп. 1493 – 1519), хранившаяся в Wunderkammer –
"комнате чудес". Это была низкая сводчатая камера замка, с маленькими оконцами,
забранными решеткой (рис. 2). Вещи лежали там упрятанными в сундуки, а то, что не
вошло, лежало навалом. Это была скорее кладовая-сокровищница, чем помещение
музейного типа. Также славился кабинет древностей императора Фердинанда I (имп. 1558
– 1564), "Антиквариум" баварского герцога Альберта V в Мюнхене и др. (Sklenař 1983: 27 –
28). Новый образ мышления и отношения к классическому наследию охватывал уже почти
всю Европу, причем в Англии и Германии, где классических древностей было не так много,
как в Италии, в коллекционирование и изучение были вовлечены и местные древности –
первобытные и раннесредневековые.
К началу XVI века в Италии относится деятельность знаменитого художника
РА Ф А Э Л Я С А Н Т И (Рафаэлло Санцио, Raphael, Rafaello Sanzio, 1483 – 1520). Он так
внимательно изучал классические древности, что они образуют фон во многих его картинах
- за его мадоннами виден Пантеон и другие строения древнего Рима. В 1515 г. Рафаэль
повелением папы Льва X был назначен руководить постройкой собора Св. Петра с
поручением заботиться о древностях. В 1519 г. он весьма смело писал папе Льву X о
прежних папах:
"Как много пап, Святой Отец, которые занимали тот же покой, что и Ваше
Святейшество, но не обладали тою же мудростью, ни тою же силою, ни великодушием; как
многие из этих понтификов допускали разрушение и расчленение древних храмов, статуй, арок
и других зданий, гордости их предков. Как много просто выкапывали керамику, велели сносить
фундаменты, так что скоро потом строения рассыпались до основания. Как много глины было
добыто из статуй и других древних украшений. Я возьму на себя смелость сказать, что весь
новый Рим, который мы ныне видим, сколь бы он ни был велик, прекрасен, украшен дворцами,
церквями и другими домами, всё это построено из известки, произведенной из древних
мраморов. Без малейшей эмоции мне это напоминает, как за то короткое время, что я в Риме,
менее 12 лет, много прекрасных вещей разрушено, таких как пирамида, стоявшая на виа
Александрина, арка (и т. д., следует перечень). … даже Ганнибал и другие ему подобные не
могли бы сделать хуже" (Schnapp 1996: 341).
По распоряжению Рафаэля и с его участием начали составлять план реального
восстановления Рима в его классическом виде. От этого плана ничего не осталось.
Признанным итальянским специалистом по древностям в XVI в. был после Рафаэля
неаполитанец Пирро Л И Г О Р И О (Pirro Ligorio, 1514 – 1583), архитектор, но он служил не у
папы, а с 1549 г. у кардинала Ипполито д'Эсте, а с 1568 г. до смерти у князя Альфонсо
д'Эсте в Ферраре. Когда он служил у кардинала, он первым из ученых предпринял
раско п к и на вилле Адриана в Тиволи. Он тоже писал книги о древностях Рима, где
вдавался в фантастические реконструкции. В Ватикане же буллой 1573 г. был учрежден
специальный пост: "Уполномоченный по Кладам и другим Древностям, а равно и
Рудникам".
В Англии библиотекарем Генриха VIII был Джон Л Е Л А Н Д (John Leland, 1503 – 1552),
который в 1533 г. получил титул Королевского Антиквария. В период ликвидации
монастырей, вызванной отказом от католической веры, он сыграл важную роль в спасении
книг из разгромленных монастырских библиотек. Путешествуя по Англии и Уэльсу, он
97
записывал местные имена и этиологические легенды, отмечал и материальные древности,
включая первобытные. Он запланировал собрать их в один том под названием "De
antiquitate Britannia" ("О древностях Британии") и успел издать введение, появившееся в
1546 г. Но вскоре его постигло внезапное безумие, и издание пресеклось.
Продолжателем его был Уильям К Э М Д Е Н (William Camden, 1551 – 1623) (Parry
1995; 1999a; Schnapp 1996: 139 – 141). Сын художника из Лондона, получив там
классическое образование в школе, он поступил в Оксфордский университет. Окончив его,
он в 1571 г. вернулся в Лондон, получил там место учителя Вестминстерской школы, а в
1593 г. стал ее директором. В 1595 г. он издал греческую грамматику. Однако еще в
Оксфорде он часто выезжал на экскурсии осматривать замки, руины и городища, в чем его
поощряли (в духе патриотического воспитания) знатные покровители, в числе которых был
известный поэт сэр Филип Сидни. Кэмден стал делать заметки о своих наблюдениях, а став
учителем, использовал все свои каникулы для путешествий по стране и обследования
древних материальных объектов. В 1577 г. он встретил известного фламандского географа
Абрахама Ортелиуса, который, издав атлас мира, планировал создать карты древнего
мира. Он подговорил Кэмдена собирать топографические материалы по Римской Британии,
чем тот и занялся, получив четкую цель.
В 1586 г., тридцати пяти лет от роду, он издал на латыни результаты своих
многолетних наблюдений в одном томе "Британия", появившемся ровно 40 лет спустя
после пролога Леланда. Это было географическое описание Британии с подробной
реконструкцией истории каждого города, с выяснением агло-саксонских, галльских или
римских корней местных названий, с описаниями местных памятников прошлого, с
выявлением местной монетной чеканки. То есть историко-географическре описание и
архе о л о гиче ск а я кар та страны. Вот как он описывал знаменитый курган Силбери
Хилл:
"Вот Селбери, круглый холм, воздымающийся до порядочной высоты и кажущийся по
форме его и крутизне склонов земли его созданным человеческими руками. В этом графстве
видно много холмов этого же сорта, круглых и приостренных, которые именуются курганами
(Burrows или Barrows), возможно, воздвигнутых в память о солдатах, убитых здесь. Ибо
находимы в них кости; а я читал, что был такой обычай среди северных народов, что каждый
солдат, вышедший живым из битвы, должен был принести полный шлем земли с целью
воздвижения памятников для убитых товарищей. Хотя я скорее думаю, что этот Селбери-хилл
был помещен вместо пограничной башни, если не римлянами, то саксами…" (Camden, цит по:
Daniel 1967: 36).
Кэмден использовал для идентификации памятников свои знания классических
авторов. В противоположность средневековым домыслам о троянской или римской
генеалогии британцев подчеркивалось англо-саксонское происхождение английского
народа. Но никакой первобытной истории Кэмден в упор не видел (Ferguson 1993), все
памятники Британии отдавал римлянам и современникам римлян – кельтам (пиктам и
скоттам) и более поздним пришельцам – саксам и данам (норманнам). Кельтов он выводил
из Азии – надо же было связать их с библейскими народами и библейским началом
истории.
Изучение археологических памятников было для Кэмдена только частью
географического обозрения страны, этакого суммирующего краеведения, которое включало
в себя не только археологические памятники, и даже не столько их, сколько местные
истории, описание ландшафтов, монеты, хроники, топонимику. Издания латинской
"Британии" еще долго выходили через каждые несколько лет, а в 1610 г. вышел и ее
перевод на английский.
Сам же Кэмден в 1589 получил постоянную стипендию от церкви, а в 1597 г. - титул
королевского герольда, что освободило его от части школьных обязанностей и
высвободило время для литературной деятельности (рис. 3). Далее Кэмден занялся чистой
историей, выпустив самые подробные анналы царствования Елизаветы Тюдор. Всё более
хворая, он ушел в отставку в 1616 г., за 7 лет до смерти.
Его современник сэр Джон О Г Л Э Н Д Е Р (Sir John Oglander), тоже интересовавшийся
местными древностями, оставил мемуары, в которых описывает свое посещение острова
Уайт в 1607 г. на английском языке, столь же отличающемся от современного, как русский
допушкинской поры от нашего:
98
"При моем первом прибытии для поселения на острове в год от Р. Хр. 1607 я поехал в
Куар и справлялся у разных стариков, где стояла большая церковь. Среди них был только
один, кто мог дать мне удовлетворительный ответ, отец Пенни, зело старый; он поведал мне,
что часто бывал в церкви, когда она еще стояла, и сказал мне, какая же это была хорошая
церковь; и далее он сказал мне, что она стояла к юго-западу от всех руин, и злаки теперь
растут там, где она стояла. Я побудил некоторых копать, дабы увидеть, не смогу ли я найти
фундаменты, но не смог" (Long 1888: 198 – 199).
Урок Леланда и Кэмдена усвоен современниками, но они идут дальше и готовы
копать. В другом месте Оглэндер сообщает:
"Вы можете увидеть различные копцы (buries) на вершине холма нашего острова,
название коего на языке датчан обозначает его природу, как только мест, на которых людей
погребали. … Я стал копать для своего опыта в некоторых наиболее примечательных местах
и обнаружил много костей людей, некогда истребленных огнем, соответственно римскому
обычаю … Где только вы видите копец в любом выдающемся месте, большей частью наверху
холмов, вы можете предположить, что там некто погребен; соответственно происхождению
слова – копай, и найдешь там кости" (цит. по: Long 1888: 117 – 118).
Здесь есть любознательность к остаткам отечественного прошлого, но методики и
систематичности никакой.
4. Дилетанты и антикварии. Когда в последние десятилетия XV века в Риме
разгорелась лихорадка коллекционирования классических древностей и вслед за папами
Сикстом IV, его племянником Юлием II и Юлием III коллекциями обзавелись кардиналы и
светские князья, появилось и обозначение любителя древних произведений искусства -
dilettanti ("любители"). Слово это тогда еще не имело оттенка пренебрежительности,
подчеркивания непрофессионализма. Оно быстро распространилось из Италии в другие
страны и стало обозначать там тех, кто ездит в Италию, на земли классического искусства,
чтобы насладиться прикосновением к древней классике – к прекрасному и образцовому.
Характерное для этого времени почитание древнего Рима видно в изданном
Франсуа Р А Б Л Е в 1534 г. плане города. План был составлен итальянцем Марлиано, издан
в Риме, но Рабле сам работал над этим планом, Марлиано, видимо, его опередил, и он
параллельно издал, но со своими поправками план Марлиано в Лионе. В предисловии
Рабле писал:
"Франсуа Рабле, врач, приветствует знаменитейшего и ученейшего благородного
Жана дю Белле, епископа Парижа и исповедника короля. … Мое заветнейшее желание с того
времени, как я узнал что-либо из изящной литературы, было получить возможность
путешествовать в Италию и посетить Рим, столицу мира; в Вашей чрезвычайной щедрости Вы
дали мне исполнить это желание и Вы увенчали его разрешением не только посетить Италию
(чего было бы уже достаточно), но и посетить ее вместе с Вами…
Задолго до того, как мы были в Риме, в мыслях моих и раздумьях сложилась у меня
идея о вещах, которых я желал и которые тянули меня в Италию. Вначале я планировал
встретить ученых людей, которые вели бы дебаты в местах нашего маршрута, и беседовать с
ними запросто о некоторых острых вопросах, которые волновали меня долгое время. Потом я
решил посмотреть (коль скоро это было в области моего искусства) некоторые растения,
некоторых животных и некоторые лекарства (о которых говорят, что они редки в Галлии, но
широко распространены в этих местах). Наконец, я планировал нарисовать картину города
своим пером писателя, но также и кистью художника…
Я выполнил это с таким жаром, что никто, я думаю, не знает свой дом лучше, чем я
знаю Рим и все его кварталы. А Вы сами, какой досуг остался Вам от этого увлекательного и
трудоемкого посольства, которое Вы добровольно посвятили обходу памятников города. Вы не
только согласились осматривать видимые памятники, Вы стремились к тем, которые еще
предстояло раскапывать, и для этой цели купили славный виноградник. … Я предпринял
топографическое описание памятника…" (Рабле в книге Марлиано, цит. по: Schnapp 1996: 341
- 342).
Среди участников проекта был и Марлиано. Для нас важен не приоритет знаменитого
писателя, а его увлеченность древностями Рима и стремление привязать свое имя к
топографии города. Через 14 лет Рабле снова посетил Рим, на сей раз вместе с кардиналом,
который был известен и как географ. Рабле был типичным "дилетантом" (в тогдашнем
смысле слова).
99
В Англии знатным дилетантом был Томас Говард граф ЭР Е Н Д Л (Thomas Howard, Earl of
Arundel, 1585 – 1646). В 1612 г. доктора посоветовали ему путешествие на юг, и он прибыл в
Рим. С разрешения папских властей он, наняв землекопов, стал рыться в древних местах
Рима и откопал помещение со скульптурными портретами. Эти скульптуры, как подозревают,
помещенные в раскапываемую комнату гостеприимными хозяевами специально для
удовольствия знатного гостя, стали основой его коллекции. К ним прибавились закупки, дары
и новоделы, заказанные по образцу антиков. Для их содержания граф пристроил к своему
дому в Лондоне длинную галерею. Увидев эту коллекцию, Френсис Бэкон вскричал:
"Возрождение!"
В 1621 г. граф поручил сэру Томасу Роу, британскому послу в Турции собирать для него
древние скульптуры, а позже послал в Стамбул и своего священника, Уильяма Петти. Чтобы
заполучить из Турции раннехристианский рельеф, вмонтированный в турецкую крепость
Едикуле, агенты графа подговорили имама осудить рельеф как идолопоклонничество, но
план не выгорел. Тогда Роу и Петти добрались до Великого Казначея Оттоманской империи,
но народный мятеж положил конец и этой затее. Петти отправился на корабле вдоль
западного побережья Турции, но в результате кораблекрушения потерял весь груз скульптур.
Это, кстати, была нередкая судьба таких коллекций. В Измире Петти, однако, сумел купить
новую коллекцию, первоначально предназначавшуюся для другого собирателя – француза
Пейреска. Она была доставлена в Англию и опубликована как "Эрендловы мраморы"
("Marmora Arundeliana"). В коллекции было 250 надписей, 37 статуй, 28 бюстов, саркофаги и
алтари (рис. 4). Была тут и Гигантомахия из Пергама.
Со смертью Эрендла в 1646 г. коллекция была рассеяна, а после бедствий революции и
гражданской войны попала в Оксфорд, где в XVIII веке частично восстановлена в
Ашмолеанском музее (Penny 1985). Тогда же, в 1732 г., в Англии было основано и Общество
Дилетантов.
Одновременно с этим итальянским по происхождению термином появился и другой.
Для обозначения тех, кто занимается древностями вообще (безотносительно к искусству),
родилось слово "антикварий" ("древностник"). В отличие от современного "антиквар"
(которое закрепилось за торговцами стариной) слово "антикварий" обозначало человека,
интересующегося древностями, посещающего места, где они есть, приобретающего,
колекционирующего и изучающего их. В XVI веке в странах за пределами классического
мира (в частности в Англии) оно стало обозначать тех, кто занимается не только
классическими древностями, но и местными, отечественными древностями, то есть
средневековыми и первобытными.
Антиквариями стали называть и тех ученых, которых знатные коллекционеры и
покровители древностей нанимали для заботы об их коллекциях и о древних памятниках в
их регионе. Итальянский гуманист, нумизмат и коллекционер Джакопо Страда из Мантуи в
середине и второй половине XVI века был приглашен упорядочить и обработать коллекции
банкиров Фуггеров в Аугсбурге, затем его приглашали с той же целью герцоги Баварии в
Мюнхен. Столь прославленного знатока пригласил и император Максимилиан II в Вену.
Страда организовал ему Кунсткамеру, за что был пожалован званием Придворного
Антиквария в 1566 г. Новый император Рудольф II Габсбург вызвал Страду в Прагу, где тот
тоже привел коллекции в блестящий вид. Его дело и пост унаследовал сын Оттавио Страда
(Sklenař 1983: 32). Джон Леланд получил в 1533 г. от Генриха VIII титул Королевского
Антиквария, а в 1534 г. в Ватикане папой Павлом III был учрежден пост "Уполномоченный
по Кладам и другим Древностям, а равно и Рудникам" (последнее звание показывает, что
для папской власти в антикварном деле сутью было всё еще добывание сокровищ).
Антиквариев и антикварианизм некоторые историографы даже противопоставляют
дилетантам и дилетантизму, полагая, что первые были любителями отечественных
древностей и движение их вело к первобытной археологии, а вторые были любителями
классических древностей и движение их вело к классической археологии (Taylor 1948: 12;
Daniel 1975: 17). Но dilettanti были просто другой разновидностью антиквариев, а в
первоначальном развитии изучения древностей не было разделения на отрасли. Изучение
тех и других древностей первоначально шло в одном русле, ими занимались одни и те же
люди. Кэмден не ездил в Италию за древностями, он изучал отечественные, но
преимущественно римской Британии.
Уже к концу XV века в Риме существовала академия антиквариев – Римская
Академия Помпония Лето. В 1572 г. Кэмден и его ученик сэр Роберт Коттон вместе с
100