Кислицын С.А. История России в вопросах и ответах
Подождите немного. Документ загружается.
социальной активности. Другой путь — возникновение цивилизации на основе
использования достижений генетически предшествующей цивилизации. При этом
Тойнби считал, что в качестве хранителя и передатчика «генетической» информации
особенно часто выступают конфессиональные институты.
Однако ни концепция культурно-исторических миров Шпенглера, ни методология
исследования цивилизаций Тойнби в силу их умозрительности не получили широкого
распространения в западной историографии. Только во второй половине XX в. в порядке
реакции на вестернизированное изображение мира в концепциях модернизации и
развития произошло как бы новое рождение понятия «цивилизация».
В содержательно-методологическом плане можно выделить несколько подходов в
интерпретации понятия «цивилизация»: культурологический, социологический, этнопси-
хологический, географический.
В рамках культурологического подхода М. Вебер, а за ним Тойнби рассматривали
цивилизацию как особый социокультурный феномен, ограниченный определенными
пространственно-временными рамками, основу которого составляет религия. А. Тойнби
указывал также и на четко выраженные параметры технологического развития. Неко-
торые исследователи под цивилизацией понимают не только совокупность отношений
между людьми одной конфессии, но и между индивидом и государством,
«сакрализованные религиозной или идеологической доктриной, которая обеспечивает
стабильность и длительность в историческом времени фундаментальных нормативов
индивидуального и общественного поведения» (Л. Малашенко).
Э. Тайлор считал, что цивилизация, или культура, «в широком, этнографическом
смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности,
законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком
как членом общества»,
В русле социологического подхода особый интерес представляет концепция
цивилизаций Д. Уилкинса, который отвергает понимание цивилизации как социума,
характеризующегося однородной культурой. Он считает, что культурная гомогенность
не является, признаком цивилизации — она может быть вполне и разнородной. Критикуя
критерий культурной однородности и введя принципы «связанности» и
«конфликтности», Уилкинсон понятие «цивилизация» употребляет как синоним
социального образования, имеющего общий временной и пространственный ареал и
кристаллизующийся вокруг городских центров благодаря действию механизмов их
связей, в первую очередь социально-политических.
С позиций этнопсихологического подхода Л. Гумилев связывал понятие
цивилизации с особенностями этнической истории. Иногда цивилизационный критерий
усматривают в специфике культуры и психологии того или иного народа. При таком
понимании цивилизация по существу отождествляется с национальным характером.
Представители гео-гpaфическoro детерминизма считают, что решающее воздействие на
характер цивилизации оказывает географическая среда существования того или иного
народа, которая влияет прежде всего на формы кооперации людей, постепенно из-
меняющих природу (Л. Мечников).
Во второй половине XX столетия в рамках той отрасли знания, которая получила
на Западе название «civilisational studies», сложилось несколько направлений.
Одно из них продолжает основываться на представлении о цивилизациях как
локально-исторических образованиях, сущность которых сводится к специфике
социокультурного кода. Другим направлением является новая (не культурологически-
редукционистская) интерпретация понятия «цивилизация». Большое влияние на
исследование цивилизаций в этом русле оказала современная глобалистика, прежде всего
взгляды сторонников «миросистемной перспективы» И. Валлерстайна и глобальной
культурологии М. Фезерстоуна. При этом наблюдается сближение цивилизационного и
глабалистского подходов на основе того, что современным «цивилизионщикам» тезис о
«единстве мировой цивилизации» уже не кажется «ложной концепцией», а «глобалиста-
ми» мироцелостность уже не рассматривается сквозь призму европоцентристского,
рационально-западного видения мира.
В рамках новой версии цивилизационного подхода современный мир трактуется
как многозначность цивилизаций, но сами цивилизации при этом становятся возможны-
ми лишь как «встреча цивилизаций», как их диалог на базе всеобщих символических
форм. Некоторые исследователи вообще рассматривают современные цивилизации как
«вызовы» глобальным императивам.
Однако в целом, особенно в отечественной литературе, продолжает преобладать
культурологический подход к определению понятия «цивилизация». В большинстве
словарей термин «цивилизация» интерпретируется как синоним понятия культура. В
широком смысле под цивилизацией подразумевают совокупность материальных и
духовных достижении общества в его историческом развитии, в узком смысле — только
материальную культуру.
Многие ученые склоняются к тому, чтобы определять цивилизацию «как
социокультурную общность, обладающую качественной спецификой», как «целостное
конкретно-историческое образование, отличающееся характером своего от ношения к
миру природы и внутренними особенностям самобытной культуры». Иногда к
культурологическим характеристикам добавляют политические, экономические и пси-
хологические, а цивилизацию рассматривают как «сообщество людей, объединенное
основополагающими духовными ценностями и идеалами, имеющее устойчивые особые
черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психологическое
чувство принадлежности к этому сообществу» (Л. Семенникова).
В связи с этим надо отметить, что еще в XIX в., прежде всего в странах немецкого
языка, культура противопоставлялась понятию «цивилизация». Так, уже у И. Канта наме-
чается различие между этими понятиями. О. Шпенглер прямо противопоставлял
цивилизацию, как совокупность технико-механических элементов, культуре, как царству
органически-жизненного. Поэтому Шпенглер считал, что цивилизация является
заключительным этапом развития любой культуры, для которого характерны высокий
уровень научных и технических достижений и упадок искусства и литературы.
Многие исследователи сходятся в том, что цивилизация представляет собой
внешний по отношению к человеку мир, воздействующий на него и противостоящий
ему, в то время как культура является внутренним достоянием человека, раскрывая меру
его развития и являясь символом его духовного богатства.
Такое утверждение вполне уместно только в рамках деятельностного подхода к
пониманию культуры как внутренней интенции жизнедеятельности человека, ее
духовного кода. Однако при ценностном подходе к культуре, при котором она
интерпретируется как нормативно-ценностное пространство бытия той или иной
социальной общности, такое противопоставление культуры и цивилизации выглядит не-
обоснованным.
Вместе с тем надо согласиться, что цивилизация по отношению к человеку
является внешним миром. Однако при этом не следует противопоставлять понятия
«цивилизация» и «культура», ибо культура как надындивидуальная реальность также
является внешней.
П. Сорокин обратил внимание на то, что цивилизации различаются между собой
«доминантными формами интеграции», или «цивилизационными матрицами». Такое
нормативно-ценностное понимание цивилизации и отличается от представления о ней
как о «конгломерате разнообразных явлений», и не сводит цивилизацию к специфике
культуры, ибо в качестве «доминантной формы интеграции» могут выступать разные
основания. И с этой точки зрения цивилизационный и культурологический подходы
представляют собой различные способы научной интерпретации истории. Ци-
вилизационный подход ориентирован прежде всего на поиск «единой матрицы»,
«доминантной формы» социальной интеграции. Культурологический — на изучение
культуры как специфического нормативно-ценностного пространства или «культурного
кода» жизнедеятельности людей. С позиций такого подхода можно описывать различные
поликультурные цивилизации, например российскую или кавказскую, характерной
чертой которых является интенсивное взаимодействие многих уникальных культур и
почти всех мировых религий.
Кроме того, каждой цивилизации присущ определенный генотип социального
развития, а также специфические культурные архетипы. Именно по этим параметрам
можно выявить различия между Востоком, Западом и Россией как цивилизационными
типами.
1.6. Сколько было цивилизаций?
Цивилизационный подход нашел широкое применение в исследованиях по
исторической и культурно-исторической типологии. При этом можно выделить два
подхода в интерпретации понятия «цивилизация»: локально-исторический и историко-
стадиальный. Среди сторонников локально-исторического подхода нет единства в
вопросе о том, сколько было цивилизаций в прошлом и сколько существует их в
настоящее время.
Н. Данилевский выделял в прошлом и настоящем 11 (в хронологическом порядке)
цивилизаций, или культурно-исторических типов: египетскую, ассирийско-вавилоно-
финикийскую, китайскую, халдейскую, индийскую, иранскую, еврейскую, греческую,
римскую, аравийскую, германо-романскую (европейскую) и перспективную славянскую.
О. Шпенглер рассматривал 8 культурно-исторических миров: египетский, индийский,
вавилонский, китайский, греко-римский (аполлоновский), майя, византийско-арабский, и
западноевропейский (фаустовский). У А. Тойнби в предварительной классификации
насчитывается 21 общество одного вида, которые, как пишет историк, «принято называть
цивилизациями»: египетское, андское, китайское, минойское, шумерское, майянское,
сирийское, индское, хеттское, западное, эллинское, православное христианское (в
России), дальневосточное (в Корее и Японии), православное христианское (основное),
дальневосточное (основное), иранское, арабское, индуистское, мексиканское,
юкатанское, вавилонское.
В более обобщающей классификации Тойнби выделил, кроме «западного мира»
«православно-христианское, или византийское общество» в Юго-Восточной Европе и
России; «исламское общество», сосредоточенное в аридной зоне (область сухих степей,
пустынь и полупустынь), проходящей по диагонали через Северную Африку и Средний
Восток от Атлантического океана до Великой Китайской стены; «индуистское общество»
в тропической субконтинентальной Индии к юго-востоку от аридной зоны;
«дальневосточное общество» в субтропическом и умеренном районах между аридной
зоной и Тихим океаном.
Эта классификация цивилизаций была положена в основу концепции Л.
Васильева, который выделил 5 современных цивилизаций: «западноевропейскую»,
«российскую», «исламскую», «индо-буддийскую» и «конфуцианскую». X. Уайт,
используя тропологический подход, выделил 4 цивилизационно-исторических типа
культуры: иронический (Западная Европа), метафорический (Ближний Восток),
синекдотический (Индия) и метонимический (Китай).
В рамках историко-стадиального подхода в зависимости от выбора тех или иных
аксиоматических критериев выделяют различные типы цивилизаций. В современной
литературе, например, рассматриваются такие типы, как «устная, письменная, книжная и
экранная»; «космогенная, техногенная и антропогенная»; «традиционная и
современная»; «эволюционная и инновационная» цивилизации.
Однако в большинстве случаев в историко-стадиальных исследованиях
применяется технократический подход, на основе которого выделяют аграрную
(доиндустриальную), промышленную (индустриальную) информационную (постин-
дустриальную) цивилизации.
«Аграрная цивилизация» — это общество с примитивным сельскохозяйственным
производством, иерархической социальной структурой и властью, принадлежащей
земельным собственникам, с церковью и армией как главными социальными
институтами.
«Индустриальная цивилизация» — общество, которое характеризуется бурным
развитием тяжелой промышленности, широким внедрением достижений науки и
техники, резким повышением уровня капиталовложений, увеличением доли
квалифицированного труда, изменением структуры занятости, преобладанием
городского населения.
«Постиндустриальная цивилизация» — общество «высокого массового
потребления», в котором основными становятся проблемы развития сферы услуг,
производство товаров массового потребления и теоретического знания.
В современной отечественной литературе сторонники такого подхода,
представляющего собой синтез марксистско-формационных и западно-технократических
интерпретаций, выделяют 7 таких исторических стадий-цивилизаций: неолитическая (7
—4-е тыс. до н. э.), восточно-рабовладельческая (3-е тыс. — первая половина 1-го тыс.
до н. э.), античная (VI в. до н. э. — VI в. н. э.), раннефеодальная (VII—XIII вв.),
предындустриальная (XIV—XVIII вв.), индустриальная (60-90-е гг. XVIII в, - 10-70-е гг.
XX в), постиндустриальная (80-е гг. XX в — конец XXI — начало XXII в.) (Ю.
Яковец).
В свое время Н. Кондратьев, изучая циклы экономической конъюнктуры, пришел
к выводу об их смене каждые 40-50 лет. Эти полувековые циклы Кондратьев рассматри-
вал в качестве элементов цивилизационного цикла, который продолжается, по его
подсчетам, примерно 200—300 лет.
1.7. Является ли Россия цивилизацией?
Вопрос об отношении России к цивилизациям Запада и Востока стал предметом
теоретической рефлексии в XIX в. Гегель, не видя будущности в культурно-
историческом развитии России, вычеркнул ее из списка «исторических народов». П.
Чаадаев, признавая своеобразие цивилизационного развития России, видел его в том, что
«мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из
известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций
ни того, ни другого», «мы все еще открываем истины, ставшими избитыми в других
странах».
В полемике западников и славянофилов сформировались две противоположные
версии цивилизационной принадлежности России. Одна версия связывала будущее
России с ее самоидентификацией в русле европейской социокультурной традиции,
другая — с развитием самобытно-культурной ее самодостаточности. К. Леонтьев
разработал концепцию восточно-христианской (византийской) культурной «прописки»
России. Н. Данилевский, наиболее перспективным считал противостоящий западной
культуре «славянский тип» цивилизации, полнее всего выраженный в русском народе. А.
Тойнби рассматривал российскую цивилизацию в качестве «дочерней» зоны
православной Византии.
Существует также евразийская концепция цивилизационного развития России,
представители которой, отрицая как восточный, так и западный характер российской
культуры, вместе с тем ее специфику усматривали во взаимном влиянии на нее западных
и восточных элементов, полагая, что именно в России сошлись и Запад, и Восток.
Евразийцы (Н Трубецкой, П. Савицкий, Г. Флоровский, Г. Вернадский, Н. Алексеев, Л.
Карсавин) отделяли Россию не только от Запада, но и от славянского мира, настаивая на
исключительности ее цивилизации, обусловленной спецификой месторазвития» русского
народа. Своеобразие русского (российского) национального самосознания они усматри-
вали, во-первых, в том, что громадные пространства России, расположившейся в двух
частях света, накладывали, отпечаток на своеобразие ее культурного мира. Во-вторых,
евразийцы подчеркивали особое влияние на него «туранского» (тюркско-татарского)
фактора.
Важное место в евразийской концепции цивилизационного развития России
отводилось идеократическому государству как верховному хозяину, обладающему
исключительной властью и сохраняющему тесную связь с народными массами.
Своеобразие российской цивилизации виделось и в том, что национальным субстратом
ее государственности выступала единая многонациональная евразийская нация.
В настоящее время также существуют различные цивилизационные
типологизации исторического процесса конвергентного и дивергентного характера. Так,
некоторые отечественные исследователи отстаивают тезис о существовании двух типов
цивилизаций — западной и восточной, в ходе взаимодействия которых происходит
«вестернизация» Востока на основе модернизации. К определяющим чертам восточных
обществ они относят «нераздельность собственности и административной власти»;
«экономическое и политическое господство — часто деспотическое — бюрократии»;
подчинение общества государству», отсутствие «гарантий частной собственности и прав
граждан». Для западной цивилизации, наоборот, характерны гарантии частной
собственности и гражданских прав как стимул к инновациям и творческой активности;
гармония общества и государства; дифференциация власти и собственности (Е. Гайдар. В
такой цивилизационной трактовке Россия выглядит обществом восточного типа.
Л. Ахиезер также различает два типа цивилизаций — традиционную и
либеральную. «Традиционной цивилизации присуще господство статичного типа
воспроизводства, который нацелен на поддержание общества, всей системы социальных
отношений, личности в соответствии с некоторым идеализирующим прошлое
представлением». В либеральной цивилизации «господствующее положение занимает
интенсивное воспроизводство, которое характеризуется стремлением воспроизводить
общество, культуру, постоянно углубляя ее содержание, повышая социальную
эффективность, жизнедеятельность».
Россия, считает Ахиезер, в своем историческом развитии вышла за рамки
традиционной цивилизации, встала на путь массового, хотя и примитивного,
утилитаризма. Но, тем не менее, не сумела преодолеть границу либеральной цивили-
зации. Это означает, что Россия занимает промежуточное положение между двумя
цивилизациями, что позволяет говорить о существовании особой промежуточной
цивилизации, сочетающей элементы социальных отношений и культуры обеих
цивилизаций.
Основными категориями социокультурной динамики России как промежуточной
цивилизации являются инверсия и медиация. Для инверсии характерна напряженная
направленность деятельности на воспроизводство определенного типа общества.
Господство инверсии в каждый момент времени не требует того, чтобы долго и
мучительно вырабатывать принципиально новые решения, но открывает путь быстрым,
логически мгновенным переходам от настоящей ситуации к идеальной, которая,
возможно, в новых одеждах воспроизводит некоторый элемент уже накопленного
культурного богатства. Медиация, наоборот, обусловливает конструктивную
напряженность человеческой деятельность на основе отказа от абсолютизации
полярностей и максимизации внимания к их взаимопроникновению, к их сосущес-
твованию друг через друга.
Другой особенностью России как промежуточной цивилизации, по мнению
Ахиезера, является раскол культур и социальных отношений. При этом раскол
рассматривается как патологическое состояние общества, характеризующееся застойным
противоречием между культурой и социальными отношениями, между субкультурами
одной культуры. Для раскола характерен «заколдованный круг»: активизация
позитивных ценностей в одной из частей расколотого общества приводит в действие
силы другой части общества, отрицающей эти ценности. Опасность раскола состоит в
том, что он, разваливая нравственное единство общества, подрывает саму основу для
воспроизводства этого единства, открывая путь социальной дезорганизации.
Л. Семенникова выделяет три типа цивилизации: «непрогрессивную форму
существования», «циклическое» и «прогрессивное развитие». К непрогрессивному типу
она отнесла "народы живущиие в рамках природного годового
цикла, в единстве и гармонии с природой». К циклическому типу развития —
восточные цивилизации. Прогрессивный тип представлен западной цивилизацией,
начиная с античности до наших дней.
Оценивая место России в кругу этих цивилизаций, Л. Семенникова отмечает, что
она не вписывается полностью ни в западный, ни в восточный тип развития. Россия, не
являясь «самостоятельной цивилизацией», представляет собой «цивилизационно
неоднородное общество. Это особый, исторически сложившийся конгломерат народов,
относящихСЯ к разным типам развития, объединенных мощным централизованным
государством с великорусским ядром. Россия, геополитически расположенная между
двумя ведущими центрами цивилизационного влияния — Востоком и Западом, включает
в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту.
Поэтому Семенникова вслед за В. Ключевским, Н. Бердяевым, Г. Федотовым
подчеркивает, что в российском обществе неизбежно сказывается как западное, так и
восточное влияние, Россия представляет собой как бы постоянно «дрейфующее
общество» в океане современных цивилизационных миров.
Наряду с такими концепциями российской цивилизации в настоящее время
существуют и ярко выраженные ее дивергентные варианты. Так, О. Платонов считает,
что русская цивилизация принадлежит к числу древнейших цивилизаций. Ее базовые
ценности сложились задолго до принятия христианства, в I тыс. до н. э. Опираясь на эти
ценности, русский народ сумел создать величайшее в мировой истории государство,
гармонично объединившее многие другие народы. Такие главные черты русской
цивилизации, как преобладание духовно-нравственных основ над материальными, культ
добротолюбия и правдолюбия, нестяжательство, развитие самобытных коллективистских
форм демократии, воплотившихся в общине и артели, способствовали складыванию в
России также самобытного хозяйственного механизма, функционирующего по своим
внутренним, только ему присущим законам, самодостаточного для обеспечения
населения страны всем необходимым.
В целом, надо отметить, что изучение российской цивилизации в отечественной
науке только начинается. К наиболее часто выделяемым признакам российской
цивилизации относятся: а) самодержавная форма государственной власти или, как
определил этот тип власти историк М. Довнар-Запольский, «вотчинное государство»; б)
коллективистская ментальность; в) незначительный объем экономической свободы; г)
подчинение общества государству (или дуализм общества и государственной власти).
При рассмотрении вопроса о специфике российской цивилизации особое
внимание уделяется географическому, геополитическому и культурно-политическому
факторам.
В частности отмечается, что огромное пространство, обилие свободных земель
порождали привычку к экстенсивным формам хозяйствования, способствовали
постоянным миграциям. Неблагоприятные климатические условия, сжатый цикл
полевых работ, отсутствие гарантированных урожаев сопровождались хозяйственной
аритмией, следствием чего явилось своеобразное сочетание социальной апатии и
бунтарской импульсивности
Отсутствие хозяйственного выбора, размытость отношений собственности
сдерживало развитие индивидуалистических начал в толще народной жизни и, наоборот,
консервировало общинные традиции землепользования и жизнедеятельности. В
результате формировался тип социального поведения, склонный как к социальной
апатии и пиетету, так и безудержному насилию. Взаимное насилие сословий в России —
характерная черта социальных в ней отношений.
Обширность территорий требовала огромного государственного аппарата власти
и активного контроля им всех сфер жизни общества и прежде всего области хозяйствен-
ных отношений, при минимальной эффективности обратной связи со стороны общества.
Огромная роль государства, его постоянное вмешательство в приватную сферу
социальных отношений сдерживало формирование в России гражданского общества.
Большое значение, по мнению некоторых историков, имел геополитический
фактор. Непрерывная военная угроза, перманентное соперничества с Западной Европой
требовали постоянных мобилизационных усилий со стороны государства как в области
хозяйственных, так и социальных отношений. Вмешательство государства в
хозяйственную жизнь общества сопровождалось своеобразным закрепощением
сословий. Этим самым государство в России стремилось упорядочить функционирование
общественного организма, исходя из собственных интересов и потребностей. Отсюда
вырастали правовая подавленность и правовой нигилизм низших слоев общества и
правовой беспредел бюрократического аппарата власти.
Все теснее вплетаясь в общеевропейский процесс, российская государственность
вместе с тем развивалось на манер азиатских деспотий, что к тому же подкреплялось эта-
тизированным православием. Все это сопровождалось также бурной социальной
реакцией со стороны различных сословий, что предопределяло своеобразный
маятниковый ритм развития российской государственности, который может быть описан
по схеме: реформа — контрреформа — «смутное время» (революция) — усиление
этатистского начала.
Роль культурно-политического фактора состояла прежде всего в саморазрастании
этатистского начала, которое не оставляло иного способа реформирования страны, кроме
своеобразного растворения общества в государстве.
1.8. Какова периодизация истории цивилизаций в России?
Существуют разные точки зрения по поводу того, сколько было цивилизаций в
том ареале, который именуется Россией. Одни историки считают, что с IX в.
(образование древнерусского государства) по настоящее время существует одна
цивилизация, в развитии которой можно выделить несколько этапов, различающихся
особыми типологическими чертами, что позволяет квалифицировать их как
самостоятельные «исторические субцивилизации». По мнению некоторых
исследователей, было три таких субцивилизации: 1. Киевская Русь (примерно с конца X
по конец XIII в., включая этапы как киевского, так и владимиро-суздальского и галицко-
волынского политического приоритета); 2. Московская Русь (с начала XIV по конец XVII
в.); 3. имперская Россия (с начала XVIII в. по сей день). Другие историки в качестве
особого субцивилизационного этапа выделяют советский период (с 1917 г.). Третьи
становление киевской субцивилизации связывают не с образованием древнерусского
государства, а с принятием христианства (конец X в.).
По мнению других ученых, в том ареале, который называется Россией,
существовала не одна, а две цивилизации. С IX (или VI) по конец XIII в. «русско-
европейская» (или «славянско-европейская») цивилизация, а с начала XIV- в. —
«евразийская» (или «российская»). Наконец, некоторые историки рассматривают
советский период в отечественной истории как становление особого типа цивилизации.
А. Ахиезер, считая, что Россия застряла между традиционной и либеральной
цивилизациями, говорит о ней как особой промежуточной цивилизации, сочетающей
элементы социальных отношений и культуры обеих цивилизаций. Разработав
социокультурную концепцию истории России, в основу ее периодизации он положил
динамику господствующих в обществе нравственных идеалов — «соборного» и
«авторитарного». Каждому инверсионному циклу, то есть переходу от одного идеала к
другому (прямая инверсия), а затем — возвращению в модифицированном виде к
первому (обратная инверсия), соответствует глобальный период истории. Таких
периодов в отечественной истории, начиная с основания государственности на Руси,
Ахиезер выделил три: 1) DC в. - 1917 г.; 2) 1917-1991 гг.; 3) с 1991 г.
Первый глобальный период включает семь этапов: 1) господство раннего
соборного идеала (от князя Олега до удельной Руси); 2) господство раннего умеренного
авторитаризма (от Ивана Калиты до Великой смуты); 3) господство раннего идеала
всеобщего согласия (от смуты до царствования Алексея Михайловича); 4) господство
крайнего авторитаризма (от конца царствования Алексея Михайловича до Анны
Иоанновны); 5) господство позднего идеала всеобщего согласия (от манифеста «О
вольности дворянства» 1762 г до восстания декабристов); б) господство позднего идеала
умеренного авторитаризма (царствование Николая I); 7) господство позднего соборного
идеала, приобретшего форму сборно-либерального (вторая половина XIX в. -- 1917 г.).
Второй глобальный период также включает (в ускоренных масштабах) семь
этапов: 1) господство раннего соборного нравственного идеала (октябрь 1917 —
середина 1918 г.); 2) господство раннего умеренного авторитаризма («военный
коммунизм»); 3) господство раннего идеала всеобщего согласия («новая экономическая
политика»); 4) господство крайнего авторитаризма (правление Сталина); 5) господство
позднего идеала всеобщего согласия (правление Хрущева); 6) господство позднего
идеала умеренного авторитаризма («застой»); 7) господство позднего соборного идеала,
приобретшего форму соборно-либерального («перестройка»).
Третий глобальный цикл в истории России начался, считает Ахиезер, после
событий 19—21 августа 1991 г., получивших название «августовского путча»,
соответственно, с утверждения этапа «раннего соборного идеала», на смену которому
должен прийти этап «господства раннего умеренного авторитаризма» и т. д.
Л. Семенникова, отмечая, что Россия не вписывается полностью ни в западный,
ни в восточный тип развития, полагает, что она, не являясь самостоятельной
цивилизацией, представляя собой «цивилизационно неоднородное общество». По ее
мнению, Россия — это особый, исторически сложившийся конгломерат народов,
относящихся к разным типам развития, объединенных мощным, централизованным
государством с великорусским ядром. Поэтому в основу периодизации
цивилизационного развития России она кладет прежде всего политический фактор.
Рассматривая время становления и развития «цивилизационно неоднородного общества»
в России, Семенникова выделяет в качестве особого периода время с «Киевской Руси» по
«эпоху Петра Великого» (IX — начало XVIII в.). Другой период в истории России она
связывает с «попыткой обрести единство на европейской основе» (XVIII — XIX вв.).
Третий — с «проблемами исторического выбора в начале XX века» (революция 1905 —
1907 гг. — падение самодержавия в феврале 1917 г.). На четвертый период приходятся
«проблемы цивилизационного выбора после падения самодержавия» (февраль — октябрь
1917 г.). Пятый период — «гражданская война» (1917 — 1922 гг.). Шестой период —
история «советского общества» (развитие цивилизационно неоднородного общества в
индустриальную эпоху). Седьмой период - «от СССР — к России» (с 1991 г.).
Сторонники «двух цивилизаций» в России исходят из того, что на рубеже XIII—
XIV в.в. начинает складываться новая «матрица» цивилизации. Доминантной формой
интеграции, то есть цивилизационной основой России, становится государственность,
формирующая в обществе и особый нормативно-ценностный порядок. В это время
меняется социальный генотип: Россия переходит с эволюционного на мобилизационный
путь развития. Традиционное общество уступает место мобилизационному с особым
типом социальных связей, основу которых составляет министериалитет. В это же время,
согласно «пассионарной» концепции Л. Гумилева, начинается генезис нового —
русского этноса, а затем российского суперэтноса. По наблюдениям некоторых
исследователей, центральным моментом в процессе формирования российской
цивилизации был социально-экологический кризис XVI в. С ним был связан переход от
разорванности общества и культуры на две части — крестьян-полуязычников, жителей
лесов, хозяйствующих по технологии подсечно-огневого земледелия, с одной стороны, и
христианско-православного мира: князей, церкви, горожан, крестьян ополий, анклавов
пашенного земледелия, с другой, — в единое российское общество. В это время был
сделан выбор между интенсивными и экстенсивными формами экономики в пользу
последних. Следствием чего стало превращение кратковременного для Западной Европы
процесса — колонизации и распашки земель — в длительный и стержневой для истории
России процесс. Победа иосифлян над нестяжателями утвердила в православной
культуре «идеал повиновения и покаяния», вытеснив «идеал созидания» Нила Сорского,
рассматривавшего физический труд в качестве обязательной предпосылки «умного
делания», и близкого в этом плане идеологическим постулатам западной ветви хрис-
тианства с ее принципом «молись и работай». Главная ценность христианства —
спасение души после смерти, — с одной стороны, и труд как ценность, с другой стороны,
оказались отделены и противопоставлены друг другу.
В рамках древнерусской («русско-европейской») цивилизации можно выделить
несколько субцивилизаций: «киевскую», «новгородскую», «северо-восточную» и «юго-
западную». Киевская субцивилизация прекратила существование в XIII в. в результате
татаро-монгольского нашествия. Новгородская субцивилизация — в XV в. в ходе
«подчинения Новгорода Москве». Юго-западная субцивилизация явилась основой
создания в XIV в. Литовской Руси, которая после объединения с Польшей вошла в состав
западноевропейского цивилизационного ареала. На основе северо-восточной
субцивилизации стала складываться в XIV в. «дочерняя» Московская Русь, ставшая
основой российской («евразийской») цивилизации.
В рамках российской («евразийской») цивилизации можно выделить в качестве
субцивилизаций «Московское царство» и «Литовскую Русь», «императорскую Россию»,
«СССР». После распада СССР начался новый, «постсоциалистический» этап
субцивилизационного развития России.
1.9. В чем особенность развития России как мобилизационного общества?
Можно выделить несколько типов общественного развития: эволюционный,
инновационный и мобилизационный. Эволюционный тип представляет собой
естественноисторическое развитие за счет постепенного вызревания факторов и условий
социально-экономической динамики без сознательного вмешательства людей в
общественные процессы.
Основу инновационного и мобилизационного развития, напротив, составляет
целесообразная деятельность людей, направленная на преобразование всех сторон жизни
общества.
Инновационный тип — это процесс поиска и реализации нововведений,
позволяющий повысить эффективность функционирования общественного производства
и усилить степень реализации потребностей членов общества за счет сознательного
культивирования внутренних факторов развития, прежде всего таких, как наука и
техника, область применения которых постоянно расширяется во всех сферах чело-
веческой жизнедеятельности.
Мобилизационный тип развития осуществляется за счет сознательного
вмешательства в механизмы функционирования общества. Такой тип развития является
или средством выхода из застойного состояния, или инструментом ускорения
эволюционных процессов, то есть таких процессов, когда стимулы «к самовозвышению и
самоусовершенствованию человеческой популяции и условий ее существования фор-
мировались исключительно как реакция на внешние возмущения» (А. Г. Фонотов).
Поэтому мобилизационный тип развития представляет собой один из способов
адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и
заключается в систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к
чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой
выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.
Можно выделить несколько характерных черт мобилизационного типа развития.
Во-первых, он используется прежде всего в тех ситуациях, когда необходима быстрая
реакция системы на создавшиеся условия, угрожающие ее существованию. Во-вторых,
для мобилизационного типа развития обязательной является строгая определенность
чрезвычайных его целей, таких, например, как ликвидация разрыва и отставания, выход
на заданные рубежи, обретение лидерства в определенной области, устранение внешней
угрозы. Строгая определенность целей, выступающая как основной мотивирующий и
ориентирующий элемент; позволяет концентрировать ресурсы и сверхусилия на
приоритетных направлениях, обеспечивающие быстрое достижение (любой ценой) этих
целей. В-третьих, из самой природы чрезвычайных целей вытекает высокая
интенсивность функционирования системы для скорейшего выполнения поставленных
задач, поскольку их решение в определенные сроки является условием выживания самой
системы. Обычно, необходимая для достижения чрезвычайных целей интенсификация
сверхусилий сопровождается временным отключением экономических механизмов и
сверхэксплуатацией трудовых ресурсов. В-четвертых, важным признаком
мобилизационного развития является высокоцентрализованная система управления,
носящего «механистический» характер. Это — нормативистская, программно-целевая
модель управления, поскольку будущее состояние системы конструируется в качестве
желаемого ее устройства. Сильной стороной такой системы управления является
способность его субъекта быстро решать поставленные задачи, поскольку конкретность
целей и планов позволяет концентрировать усилия и ресурсы по их выполнению на
приоритетных направлениях и достаточно эффективно контролировать этот процесс.
Государство при такой «жесткой» системе управления, выступая его основным
субъектом, наиболее полно реализует такую свою функцию, как монополия
принудительной власти, поскольку такое управление предполагает внеэкономическое
принуждение и подчинение тех элементов управляемой системы, которые выбиваются из
общего движения к цели. Слабость такой модели управления кроется в изначальной
посылке, что будущее состояние общества как сложной системы может быть
сконструировано, что цели развития могут быть определены без учета его
социокультурной специфики, что существует некое оптимальное социальное решение до