Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

430

Глава III

крупномасштабное, особенно в плане затрат, и весьма специализиро-

ванное с технической точки зрения. Воину, желавшему сделать карьеру

в армии, теперь требовалось быть несколько более профессиональным,

чем в возвышенную эпоху странствующих рыцарей. И в этом отноше-

нии пушки действительно начали «портить» войну как конечную сту-

пень воспитания рыцарства, с другой стороны, помогая превратить вой-

ны в дело куда более государственное, в котором руководящая роль

сюзерена, бравшего на службу в армию, становилась все более ответ-

ственной и решающей.

Во второй половине XV века общество увидело нечто в достаточ-

ной степени похожее на постоянные национальные армии. Здесь ве-

дущую роль сыграли французы; в 40-е годы XV века Карл VII

начал активно предъявлять старинное королевское право на моно-

польное командование войсками и создал из лиц благородного проис-

хождения compagnies d'ordonnace (королевские роты), которые долж-

ны были впоследствии перерасти в постоянную французскую армию.

Ордонанс Карла Смелого от 1473 г. об основах создания постоянной

армии Бургундии был издан на основании примера, показанного Фран-

цией. Англичане также - даже немного раньше, хотя и всего лишь

временно, - превратили свои оккупационные войска в Северной Фран-

ции в нечто весьма напоминавшее постоянную армию - с постоянны-

ми гарнизонами, со сложной системой военных смотров и проверок

(после провала этого эксперимента, чему немало способствовало недо-

статочное финансирование, английский монарх стал содержать лишь

очень небольшую постоянную армию). Государства Италии того же

периода тоже вполне отдавали себе отчет в необходимости более или

менее постоянной армии наемников (condottiere) и иметь в крепостях

contado (пригородных), прикрывающих крупный город, постоянные гар-

низоны как во время войны, так и во время мира.

То есть подобная

практика стала всеобщей, даже если и прививалась в разных странах с

некоторыми различиями и не одновременно.

Немногие сперва осознавали всю необходимость этого процесса.

Большая часть подданных Карла VII, видимо, ожидала, что король

Заключение

431

распустит армию, как только война с Англией будет закончена, и с

нетерпением готовилась к этому дню, ибо с роспуском армии должно

было произойти и некоторое уменьшение налогов, которые взимались

на ее содержание. Однако армия распущена не была, и талья - налог,

взимавшийся на содержание армии, - стала постоянной. В Испании

«их католические величества» тоже не были бы в состоянии содер-

жать постоянную армию, ведя войны в Италии, если бы не осуществи-

ли полный пересмотр своих финансов, что под конец их правления

дало увеличение королевских годовых доходов во много раз. В Гер-

мании и Италии, где правители были беднее, а территории, которыми

они управляли, не столь обширны, многочисленные князья и знатные

signores решили проблему нехватки средств на содержание достойной

постоянной армии, сами став своего рода «брокерами» у наемников и

предлагая свои услуги и услуги своих подданных более богатым пред-

ставителям высшей знати, как это делали и швейцарские кантоны.

Таким образом, следствием появления крупных и относительно посто-

янных армий явилось то, что деньги, этот вечный двигатель войн, стали

необходимы для военных целей в еще большем количестве.

Именно здесь в полной мере проявляется важность функции госу-

дарственных фискальных органов. Ставшие более эффективными, об-

щими и постоянными, системы налогообложений открывали путь к

решению тех проблем, связанных с контролем над вооруженными си-

лами, которые буквально преследовали средневековые государства.

Деньги представляли собой то средство, с помощью которого предста-

вители власти, способные собрать достаточное количество средств, могли

начать устанавливать свои монопольные права на содержание воору-

женных сил. С точки зрения отношения к рыцарству, подобная пере-

мена имела очень большое значение. Было уже недостаточно иметь

благородные корни и собственный герб, заслуженный в боях далекими

предками, чтобы иметь право в свою очередь назвать себя воином.

Подобное заявление можно было сделать только в том случае, если

принадлежишь к какому-либо конкретному военному подразделению, а

иначе он и не воин, не солдат. Если когда-то первой реакцией госу-

432

Глава III

дарственных властей в случае военной угрозы был призыв в армию

представителей знати той страны или провинции, которой непосред-

ственно и угрожала опасность, а также приказ - а точнее, попытка

уговорить - представителей крупной знати объявить мобилизацию

своих вассалов, то теперь основная забота власти заключалась в том,

чтобы обеспечить боевую готовность военных гарнизонов и постоян-

ных армейских подразделений (рот) - чтобы все «копья» имели пол-

ный боевой состав, чтобы имелась достаточно многочисленная пехота

и чтобы, если это необходимо, были наняты отряды наемников. Среди

внешних признаков происходивших перемен можно назвать то, что

рыцарским эмблемам на гербовых щитах как знакам различия прида-

валось на поле брани существенно меньшее значение (что неизбежно

вело к тому, что важность функции герольдов в армии также значи-

тельно уменьшалась), и теперь предъявлялись совершенно новые тре-

бования, касавшиеся военных мундиров, для того чтобы отличить одно

боевое подразделение от другого. Командиры частей и подразделений

армии и воины элитной тяжелой кавалерии могли быть, и чаще всего

были, представителями знати, имевшими свои гербы, однако офицерами

они теперь были вовсе не потому, что имели фамильный герб, а благо-

даря занимаемому посту. Таким образом, концепция рыцарского со-

словия как предназначенного в основном для восстановления спра-

ведливости и защиты слабых была сильно урезана и превращена в

концепцию сословия офицерского, основным делом которого было сра-

жаться с врагами короны. Несмотря на то, что армии стали куда более

многочисленными, путь к военной славе и почестям стал значительно

более узким и значительно лучше контролируемым.

•к •к

Таким образом, под влиянием более интенсивного и куда лучше

организованного сбора налогов в сочетании с более многочисленной

армией, содержание которой такой сбор налогов и сделал возможным,

Заключение

433

и техническими успехами в области военных наук стал меняться взгляд

не только на саму войну, но и на ту роль воина, которая была стержнем

культа рыцарства. Последствия этого, впрочем, могли быть и куда

менее очевидными и проявляться куда более постепенно, если бы не

третий фактор, который, с нашей точки зрения, был не менее важен, чем

первые два. Это явление позднего средневековья было названо «кри-

зисом феодального способа производства» - процесс весьма длитель-

ный, который невозможно даже примерно привязать к 1500-у году.

Этот процесс был порожден множеством различных причин, природа

которых, масштабы и значение до сих пор составляют предмет споров

для историков. А потому я попытаюсь всего лишь обрисовать контуры

некоторых интересующих нас проблем, связанных с этим процессом.

Феодальные доходы, особенно у мелкой знати, стали сокращаться

еще в конце раннего средневековья, то есть в некоторых местах еще

до начала XII века. Доход от земельных владений того или иного

феодала-собственника в основном зависел от ренты, собираемой с арен-

даторов, и от продуктивности местных крестьянских хозяйств, так что

вопрос об уменьшении доходов возник естественным образом - когда

у этого феодала не осталось возможностей для дальнейшего расшире-

ния своих владений, когда истощенность земель и прирост населения

среди арендаторов в его домене дошли до предела. В то же самое

время, как мы уже отмечали в предыдущих главах, на поддержание

«истинно благородного» образа жизни требовалось все больше средств.

Кроме того, огромный период времени, начиная примерно с 1100 года,

был отмечен инфляцией, хотя и по современным меркам достаточно

мягкой и постепенной, но все же имел огромное воздействие на жизнь

средневекового общества. Налоги - как в деньгах, так и натурой -

были установлены на обычном, традиционном уровне; те, что собира-

лись в деньгах, не успевали за падающей стоимостью серебряной мо-

неты, а те, что собирались натурой (в тех случаях, когда они не заменя-

лись деньгами, что случалось достаточно часто), оказались не столь

удобны, как прежде. Различные уловки, например, более интенсивное

использование феодальных баналитетов (в частности, на мельницы) и

434

Глава III

сеньориальных судебных прав, могли только временно смягчить на-

пряжение, которое уже начинало возникать и отражалось в повсемес-

тно распространившихся долговых обязательствах, закладах поместий

и их продажах, а также - в постепенном сходе со сцены старинных

знатных семейств. Скорость и интенсивность этих процессов не сле-

дует преувеличивать; во многих случаях вполне реальными причинами

разорения безусловно являлись личная расточительность и обыкно-

венное невезение. Но в XIV-XV веках последствия тех широко рас-

пространенных явлений, которые я только что обрисовал, приобрели

особую остроту из-за некоего особого стечения обстоятельств, и осо-

бенно из-за острого демографического кризиса, который последовал

за голодом 1314-1317 гг. и целой чередой чумных эпидемий, начало

которым положила Черная Смерть 1348 года; огромное значение имело

и продолжавшееся истощение одних земель (особенно в феодальных

поместьях) и одичание других в связи с бесконечными войнами, а

также повышение стоимости рабочих рук (которые оказались в дефи-

ците), сопровождаемое относительным падением стоимости сельско-

хозяйственной продукции. Цены же на то, что мы сейчас называем

промышленной продукцией, и особенно на предметы роскоши, считав-

шиеся необходимыми для поддержания «истинно благородного» об-

раза жизни, к сожалению, и не думали снижаться. И знати станови-

лось все труднее поддерживать такой образ жизни на должном уровне,

и прежде всего это касалось людей небогатых, которые не могли и

надеяться как-то компенсировать падение доходов за счет еще боль-

шей эксплуатации своих земель или увеличения размера ренты, соби-

раемой с крестьян и арендаторов, которые теперь старались заключать

с хозяевами земли сделки на более жестких условиях и, чувствуя

шаткость их положения и новые финансовые трудности, требовали

отмены или модификации старых налогов или же - в отдельных стра-

нах и провинциях - требовали для себя более значительной доли при

metayage (испольщине).

Все это не было четким и последовательным процессом - здесь

были свои приливы и отливы, как и всегда в экономической жизни;

Заключение

435

да и определить, насколько эти, так сказать, «кризисы» были дей-

ствительно суровы, тоже непросто. Ясно одно: знать, желая под-

держать свой образ жизни и свое социальное лидерство, очень часто

приходила к выводу, что ей так или иначе необходимо любым спо-

собом увеличить свои доходы, поскольку средств, получаемых от

наследственных земельных владений, ей не хватало, и она начинала

искать другие источники доходов. Основным таким источником,

к которому знать могла прибегнуть и к которому она в своем феодаль-

ном мире патронажа и клиентажа всегда прибегала, была служба -

или точнее, ее «побочные результаты» - военная или администра-

тивная как королю, так и другим, более знатным и богатым сень-

орам. Пенсии, служебные и военные жалованья, а также военные

трофеи и возможность разнообразных форм покровительства, способ-

ного помочь заключить выгодный брак или же получить (например,

младшим сыновьям семейств) выгодную пребенду, - вот самый

очевидный, а может и единственный, способ, с помощью которого

обедневшие знатные семьи могли помочь себе, учитывая негатив-

ное отношение к коммерции, столь широко тогда распространенное.

Вследствие этого не возникало проблем с рекрутированием пред-

ставителей знати, например, в compagnies d'ordonnance (королевские

роты), созданные по указу Карла VII Французского: людей благород-

ного происхождения, желавших получать королевское жалованье

на такой службе, был поистине легион. Ла Марш рассказывает, что

В 1445 Г., когда эти роты были созданы, стоимость хороших лошадей

во Франции немыслимо возросла, потому что слишком много знат-

ных людей желали продемонстрировать свою замечательную экипи-

ровку в надежде, что их возьмут на королевскую службу.

Повсеме-

стно притягательность службы при дворе короля, или в «националь-

ной» армии, или в постоянной армии становилась все сильнее. Огром-

ная сила, которая в конце средних веков нарождалась из старого

рыцарского сословия и которую Николас Райт столь удачно назвал

«национальными рыцарствами»(national chivalries)

, свидетельствова-

ла, таким образом, не о культурных течениях или политической идео-

436 Глава XIII

——

логии; скорее, в ее появлении возникла острая необходимость, во все

времена служившая повитухой перемен.

Мнение это, похоже, выглядит весьма односторонним, хотя на са-

мом деле это совсем не так. Знать - даже мелкая - оставалась все же

в целом достаточно богатой по сравнению с большей частью простых

людей, даже если доходы какого-то отдельного знатного рода и были

существенно ограничены; это было единственное светское сословие,

способное достаточно эффективно, благодаря своей корпоративности,

сопротивляться определенным требованиям власти (включая, что весьма

важно, ее фискальные требования); привычка к независимости впиты-

валась представителями таких семей с молоком матери на протяжении

многих поколений. Более того, их мечи служили не только правителю

страны, но и - в равной степени - другим представителям высшей

знати, тем самым семействам, которые, изначально имея богатое на-

следство, постепенно все больше обогащались, сосредотачивая в своих

руках обширные земельные владения и высшие придворные должно-

сти и одновременно имея - и довольно часто - весьма натянутые

отношения со своими номинальными правителями. Рыцарские мечи

помогали этим знатным и могущественным династиям стать еще бо-

лее могущественными и знатными; именно поэтому в истории поздне-

го средневековья так часто основное внимание уделяется борьбе мо-

нарха с представителями высшей знати - то есть таким войнам, как

война Алой и Белой Розы в Англии, бургиньонов и арманьяков во

Франции и гражданские войны, предшествовавшие установлению в

Испании правления «их католических величеств» Фердинанда и Иза-

беллы. Борьба монархов и представителей высшей знати в свою оче-

редь как бы продлевала жизнь и деятельность вольных отрядов наем-

ников, вступая в которые многие завоевывали себе репутацию истин-

ных рыцарей; такие отряды сильно способствовали созданию общего

впечатления о том, что в данный период беспорядки царили в той или

иной стране практически постоянно. На самом деле беспорядки эти

были вовсе не столь значительны; просто в эти годы светская власть

как раз обретала тенденцию консолидироваться в руках того, кто боль-

Заключение

437

ше платит. А таким человеком - в большинстве стран - неизбежно

оказывался либо верховный правитель, либо кто-то из представителей

самой высшей знати, и борьба таких людей между собой проявлялась

прежде всего в соответствующем разделе ими земельных владений, а

также в их доходах и привилегиях, которые должны были обеспечить

им исполнение этой ключевой роли. Правитель практически всегда

имел те преимущества, что был несколько богаче остальных и, соглас-

но древним традициям, обладал большими правами в обществе, а пото-

му и почти всегда мог быть уверен в поддержке по крайней мере

какой-то части знати. Вследствие этого монархическая власть в боль-

шей части стран все же медленно, но верно укреплялась. (Примеча-

тельное исключение составляла Германия, где то, что я назвал процес-

сом консолидации власти, скорее способствовало укреплению могуще-

ства местных князей, а не их номинального сюзерена, императора, а

потому Германия в итоге выходила из периода средних веков с весьма

остро стоявшей проблемой территориальной раздробленности, что со-

ставляло явный контраст с такими западными монархиями, как Фран-

ция, Испания и Англия.)

Королевская власть делала успехи - в тех случаях, когда ей это

удавалось, - в основном за счет компромиссов, с большим трудом

достигаемых за кулисами творившихся на общественной сцене беспо-

рядков, и компромиссы эти оказались исключительно важны для бу-

дущего. Основными договаривающимися сторонами в них были, с

одной стороны, центральная власть, поддерживаемая нарождавшейся

бюрократией, а с другой - группа высшей аристократии (знать), доми-

нирующее сословие: и сделка, заключенная между ними, стала основой

эффективного государственного правления в большей части европей-

ских монархий в начале Нового времени. И снова в центре этого

компромисса оказались фискальные органы - ведь по сути своей это

был сговор (в значительной степени молчаливый) о том, что суще-

ственная часть доходов, получаемых в результате сбора налогов, долж-

на быть переадресована в карман знати - отчасти в виде платы за

военную службу в новых и более многочисленных армиях, а также с

438

Глава XIII

помощью иных способов (в виде пенсий или «денежных» синекур

при дворе или в администрации как местной, так и центральной), -

чтобы обеспечить ей соответствующее положение в обществе. Гак

начался процесс, из-за которого с течением времени до немыслимых

размеров увеличились не только королевские войска, но чрезвычайно

пышными стал королевский двор и сам уклад придворной жизни;

сильно разрослась также королевская и местная администрация. Да

и показная пышность и щедрость королевского двора, естественно,

требовала существенно больших расходов.

Зачатки этих процессов отчетливо видны уже в период позднего

средневековья: именно они лежат в основе огромных расходов коро-

левского двора и дворов высшей знати во Франции XIV-XV веков, а

также экстравагантности бургундского двора, что нередко вызывало

вполне законное недовольство налогоплательщиков обеих стран. Боль-

шая часть расточительных затрат, столь характерных для бургундских

правителей, приходилась на рыцарские праздники и церемонии, и тут

полезно вспомнить о том, что та разновидность «сделки», о которой я

говорил, была не простым урегулированием финансовых вопросов, а

чем-то существенно большим. Неслучайно в позднее средневековье

жанр полемических трактатов приобретает вполне конкретную форму

- спора рыцаря и клирика («Songe du vergier» - самый знаменитый

пример); рыцарь выступает как представитель не только своего соб-

ственного светского сословия, но и светской власти, королевской или

императорской, и это является признаком закладывания более прочно-

го фундамента для будущего партнерства, основанного не только на

финансовых интересах светской знати. А еще одной существенной

составляющей той цены, которую центральная власть вынуждена была

платить за свое более или менее успешное самоутверждение, было

молчаливое согласие на поддержку доминирующего положения знати

в обществе и на обеспечение ее привилегий, а также - благосклонное

отношение к устремлениям ее молодых представителей - в частности,

разумеется, военных, - то есть к таким, какие мы пока еще можем

назвать «рыцарскими».

Заключение

439

Этот последний аспект молчаливого соглашения между королевс-

кой властью и знатью требует особого внимания. 11ервенство в обще-

стве и почести были не менее важны для знати, чем благосостояние.

Вместе с пенсиями и такими привилегиями, как освобождение от упла-

ты налогов (а эти привилегии знать при Старом режиме повсеместно,

если не считать Англии, и весьма бережно сохраняла) и монополией

или почти монополией на целый ряд служебных должностей, следует

поставить и такие привилегии, как право знатного человека носить меч,

чтобы защищать свою честь на дуэли, право на охоту и сохранение

права на собственный герб только для знати - и в отношении всего

этого, по крайней мере в данный период, королевская власть вынужде-

на была идти на уступки. Что же касается финансов, то цена, которую

центральная власть вынуждена была платить, чтобы должным обра-

зом обеспечить молчаливое соглашение и сотрудничество с высшей

светской аристократией, исчисляется в общем довольно легко, гораздо

легче, чем прочие - социальные и психологические - составляющие

данной сделки, что, впрочем, отнюдь не означает, что эти составляющие

менее важны. Именно они связаны для монархии с восприятием и

поощрением целого ряда взглядов на статус и функции благородного

сословия, а также с превращением его системы ценностей - во всяком

случае, в весьма значительной степени - в систему ценностей монархи-

ческих. Иными словами, требовалось дать полную волю - в нацио-

нальном контексте - тем идеалам рыцарства, которые авторы поздне-

го средневековья столь часто соотносили с высшим сословием. Что

же касается военной службы, то «офицер и джентльмен» конца сред-

невековья испытывал примерно ту же гордость - и это чувство весьма

поощрялось - по поводу своего служения королю, какую рыцарь более

ранней эпохи испытывал, служа своему непосредственному господину

или своему ордену. Ну а в обществе знать проповедовала - и ей было

это позволено - ту же степень собственного превосходства и ответ-

ственности, что и ее рыцарственные предшественники. Все эти поощ-

рения и дозволения со стороны верховной светской власти давались,

более того, вполне искренне, а порой и нарочито подчеркнуто, так что в