Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

170

Глава III

он показывает себя как истинный мастер, прекрасно передавая ту ат-

мосферу шумного возбуждения - крики герольдов, бряцание оружия и

доспехов, громкий разговор зрителей, - что царит во время турнира.

Не остается ни малейших сомнений в том, что противники действи-

тельно схватились не на жизнь, а на смерть. В один из описанных

Бретелем моментов, в среду, всем показалось, что убит Конрадин Вар-

нье, сын друга Бретеля, Конрада Варнье.

После чего было решено

до конца этого дня прекратить все поединки, чтобы еще какой-либо

несчастный случай не помешал в четверг устроить настоящий турнир

(т.е. турнир, на котором будут сражаться две команды, в отличие от

индивидуальных рыцарских поединков), и под конец дня раненых ока-

залось немало, и у большинства раны были достаточно серьезны. По-

эма Бретеля представляет собой удивительное смешение тем; ее ха-

рактеризует прекрасный юмор и ирония, которые сочетаются порой с

вопиющим сословным снобизмом; а любовные песни и галантные

диалоги странным, но характерным для средних веков образом ужива-

ются с описаниями свирепого соперничества и поистине дикарского

возбуждения, вызванного яростной схваткой. И действительно, таковы

были реальные составляющие турниров этой эпохи.

* * *

Церковь на ранней стадии решительно турниры не принимала.

Иннокентий II осудил их, как уже говорилось, еще в девятом установ-

лении Собора в Клермоне (в ИЗО г.) и приказал, чтобы убитых во

время турниров не хоронили согласно христанскому обряду в освящен-

ной земле. Этот запрет был неоднократно повторен его преемниками,

причем со все нарастающей настойчивостью - и, что примечательно, с

полным отсутствием какой бы то ни было реакции со стороны участ-

ников турниров - вплоть до понтификата Климента V.

В конце

концов Иоанн XXII, посмотрев действительности в глаза, в 1316 г.

этот запрет отменил.

Неодобрение по поводу турниров со стороны

Расцвет турниров

171

папства было подхвачено священнослужителями, таким образом по-

явилась целая литература, грозившая участникам турниров всеми ка-

рами небесными. Цезарий Гейстерберийский рассказывает историю о

том, как один из слуг при дворе графа Аоосского видел в Монтенаке,

возле того места, где полегло немало рыцарей, «великий турнир демо-

нов», ликующих над своей добычей.

Было слышно, как демоны кри-

чат поблизости от ристалища в Нусе, где в 1241 г. погибло так много

рыцарей, и демоны в обличье стервятников и ворон якобы кружили

над этим местом.

Матвей Парижский рассказывает историю Ральфа

де Гони, чей покойный брат, вдруг воскреснув и сев на постели, где

только что лежал мертвым, рассказал ему, что видел муки проклятых, и

выкрикнул: «Увы! А ведь все их страдания - из-за этих турниров! И

зачем только я так им радовался?!»

® Бесконечный запас подобных

историй вполне обеспечивал проповедников примерами для иллюст-

рации своего отрицательного отношения к этому виду состязаний.

В свете того, что мы уже успели узнать, нетрудно понять, почему

церковь так турниры не одобряла. Жак де Витри рассказывает, как он

попытался доказать одному рыцарю, что турниры провоцируют свер-

шение всех семи смертных грехов. Они пробуждают гордыню, говорит

он, поскольку их участники не жалеют сил ради мирских почестей и

похвал, а также ради пустой славы. Они разжигают ненависть и гнев,

ибо их участники стремятся отомстить за нанесенные им и их товари-

щам раны, в том числе и смертельные, что во время турниров происхо-

дит весьма часто. Они увеличивают количество accidie (несчастных

случаев) и недовольства, потому что те, кто проиграл или же был ранен,

часто впадают в мрачное настроение. Они способствуют развитию

скупости и алчности: по сути дела, их участники грабят друг друга,

взимая выкупы, а затем, растратив все состояние, стараются восполнить

потери за счет своих беззащитных крестьян. На пирах, которые устра-

иваются во время турниров, поощряется отвратительное обжорство, и

эти празднества - бессмысленная трата добра, причем принадлежа-

щего не только рыцарям, участникам турниров, но - и в первую оче-

редь! - тем бедным людям, у которых рыцари это добро отнимают.

172

Глава III

Турниры есть способ потешить свое тщеславие, ибо те, кто всей душой

стремится в них участвовать, теряют способность воспринимать духов-

ные ценности в погоне за мирскими ценностями и суетной славой.

Турниры поощряют разврат, поскольку участники их сражаются для

того, чтобы доставить удовольствие распутным женщинам: ведь рыца-

ри действительно принимают даже такие «знаки внимания», как части

одежды этих женщин, а потом выставляют эти вещи напоказ, как свои

боевые знамена.

Несомненно, в каждом из этих обвинений есть доля правды. И

факты, что создали для них почву, уже неоднократно перечислялись.

Чрезмерные и казавшиеся совершенно многим бессмысленными тра-

ты участников турниров, способные привести особенно увлекающихся

рыцарей к полному разорению - а значит, разорить и их семьи и

подданных, - по всей видимости, более всего бросались в глаза, однако

до сих пор чрезвычайно слабо осуждались в проповедях церковников,

и все же Жак де Витри в этом отношении совершенно прав. Мало

кто из рыцарей был столь же удачлив, как сеньор д'Амрикур, которого,

впрочем, спасла исключительно изворотливость его жены. Он, час-

тенько закладывая свои земли и даже столовое серебро, чтобы опла-

тить расходы на турниры, всегда все же умудрялся их выкупить, как

рассказывает нам его родственник Жак, но даже и сам порой не пони-

мал, как ему это удается. Пока однажды, возвращаясь с турнира, состо-

явшегося между Жюльером и Аденховеном, и потерпев поражение, как

это нередко бывало и раньше, он размышлял о своих бесчисленных

долгах и, проезжая общинным лугом в Ори, заметил большую отару

овец и спросил, чьи это овцы. Пастух (который не знал его в лицо)

ответил, что овцы принадлежат хозяйке Амрикура. Чуть дальше он

увидел еще одну большую отару и, задав тот же вопрос, получил такой

же ответ - и тут до него стало доходить, что он сумел так долго

выпутываться из долгов только благодаря тайному и умелому хозяй-

ствованию жены. Когда он вернулся домой, последовала трогательная

сцена, и они с женой наконец честно рассказали друг другу все - он о

своих тратах, а она о своих сбережениях. А потом она сказала, что

Расцвет турниров

173

прощает его, и в свою очередь попросила у него прощения;»все завое-

ванные тобой мирские почести я разделяю с тобой», таковы были ее

слова.

Этому д'Амрикуру явно очень повезло. Куда менее удачли-

выми оказались те, кому патологическая страсть к турнирам зачастую

стоила фамильного состояния. Портретами таких неудачников полны

литературные произведения той поры. Ульрих фон Лихтенштейн рас-

сказывает, как те, что были взяты в плен во время турнира во Фрей-

захе, тут же поспешили к евреям, чтобы заложить свое имущество и

уплатить выкуп.

Обязательство выплатить выкуп было, конечно же,

не единственным среди тех тяжких материальных обязательств, кото-

рые ложились на плечи турнирных «завсегдатаев» (habitues). Лоша-

ди и вооружение также были очень дороги, а все усиливавшаяся с

течением времени пышность церемоний, сопровождавших турниры, стала

означать, что там собиралось куда больше тех, в присутствии кого

рыцари просто не могли позволить себе не проявлять ту щедрость

(largesse), которую, естественно, ожидали от людей их статуса - героль-

ды, менестрели, грумы, оруженосцы, оружейники; что уж тут говорить о

том, сколько стоили еда и жилье для участников турнира, праздничное

убранство дома и ристалища и устройство пышной церемонии, но на

это приходилось раскошеливаться в основном хозяевам. Ничего уди-

вительного, что Анри де Лаону пришлось жаловаться, что участие в

турнире стоит теперь столько, что даже богачам приходится залезать в

долги, а уж бедные рыцари просто не могут себе позволить продемон-

стрировать свою доблесть и достоинство, пускаясь в такие разоритель-

ные авантюры.

Так что Жак де Витри был в высшей степени прав, порицая столь

безрассудные траты. Однако же поистине краеугольным камнем цер-

ковного осуждения турниров и основным направлением папских зап-

ретов оказалось то, что они поддерживали тот свободолюбивый и буй-

ный дух светского рыцарства, в котором церковные власти давно уже

усматривали прямую угрозу добропорядочному христианскому миру,

считая, что это ведет к убийствам, разрухе и нестабильности в обще-

стве. Идеи, стоявшие в ИЗО г. за запретом Иннокентия II, полностью

174

Глава III

согласовывались с тем, что было положено в основу церковных указов

о Божьем Мире, и были безусловно с этими указами связаны. Точно

так же, как церковные власти сочли весьма для себя полезным объя-

вить Божий Мир одновременно с крестовым походом

, было полезно,

когда крестовый поход еще только готовился, еще раз повторить запрет

на турниры, поскольку, будучи «маленькими» войнами знати, они от-

влекали внимание рыцарей и их энергию от того, что в глазах церкви

было куда более достойной целью: от защиты Святой церкви и крес-

тового похода. Короче говоря, в глазах церкви, турниры были не толь-

ко причиной ненужных кровопролитий (из-за которых могли возник-

нуть также междоусобицы и настоящие войны), но и безусловно на-

саждали культ насилия, служивший огромным препятствием на пути

осуществления великой миссии, которую Князь Мира поручил своим

наместникам на земле.

То же мнение, что турниры есть источник всяческих беспорядков,

лежало и в основе аналогичных возражений светских королевских

властей, стремившихся запретить или ограничить этот вид состязаний.

Покровительство турнирам позволяло знатным феодалам - права и

могущество которых, с точки зрения королевской власти, следовало бы

несколько урезать - не только усиливать контроль над подданными в

своих собственных землях, но и укреплять союзничество с другими

представителями высшей знати и, таким образом, поддерживать соб-

ственную независимость по отношению к королю. Турниры также

обеспечивали знати прикрытие при строительстве различных планов

сопротивления королевской политике. Именно благодаря турнирам

стало возможным объединить противников короля Иоанна Беззе-

мельного, которые после утверждения Великой Хартии Вольностей

оказались весьма разобщенными.

Сын Иоанна, Генрих III, испыты-

вал постоянную тревогу, когда на турниры собирались самые знатные

феодалы страны, и безуспешно пытался запретить эти сборища: те из

них, что имели место в Брекли (1219), в Чепстоу (1227) и в Данстабле

(1244), все до одного были связаны с оппозиционным движением.

Именно под предлогом проведения турниров английские лорды в 1312 г.

Расцвет турниров

175

собрали силы для преследования и захвата в плен Пьера Гавестона,

фаворита короля Эдуарда II.

Помимо возможных во время турни-

ров призывов к мятежу эти состязания просто способны были отвлечь

внимание от тех исключительно важных, первостепенных задач, кото-

рые хотелось решить королю. Даже такой великий правитель, как

Эдуард I, сам не раз побеждавший на турнирах, не намерен был терпеть,

чтобы его рыцари и бароны разбегались во все стороны в поисках

почестей и славы и участвовали в бессмысленных поединках, когда их

королю так нужна была военная служба для ведения войны с Шот-

« 69

ландиеи.

Весьма утомительно было бы перечислять все запреты, наложен-

ные на проведение турниров королями Франции и Англии на основа-

нии очевидных (с точки зрения этих правителей) и самых обычных

причин. Их попытки как-то положить конец этому модному явлению

рыцарской жизни оказались такими же безуспешными, как и действия

папства и священнослужителей, метавших по поводу турниров громы и

молнии. Кроме того, попытки тех и других были все-таки не совсем

искренними, ибо правители, например, могли и сами извлечь некоторую

пользу, покровительствуя турнирам; и тогда им нужно было бы беспо-

коиться лишь о том, чтобы великолепие состязаний, устроенных ими,

превосходило любые другие подобные сборища. Мало что могли дать

и прямые королевские запреты, как, например, в том случае, когда ко-

роль Франции Филипп Красивый со вполне свойственным ему ци-

низмом взял да и запретил все турниры разом своим ордонансом от

28 декабря 1312 г. - просто потому, что хотел убедиться: ничто теперь

не сможет отвлечь общество от того грандиозного турнира, которым

Филипп предполагал отметить посвящение в рыцари своего старшего

сына.

* * -к

Но особенно поражают неудачные попытки церкви хотя бы не-

много уменьшить популярность турниров - несмотря на то, что она в

176

Глава III

течение двух веков осуждала подобные состязания. Впрочем, в свете

того, что уже было сказано по поводу причин популярности турниров

в обществе, провал подобных попыток, похоже, не так уж и удивите-

лен. Есть и еще один аспект процесса развития и расцвета турниров,

который потребует более внимательного рассмотрения, что в свою оче-

редь поможет нам лучше понять, почему столь упорных и явно небе-

зосновательных церковных проповедей словно никто в рыцарском

обществе не слышал.

Иннокентий III и Иннокентий IV явно связывали свои запреты

на проведение турниров с необходимостью направить всю военную

мощь на отвоевание Святой Земли; то же самое можно сказать и о

настроениях Климента V.

Вот только вопрос: не было ли здесь неко-

его противоречия с основной целью церкви? Если отвлечься от цер-

ковного канона и обратиться к историческим хроникам, то там сразу

обнаружатся свидетельства этого противоречия. Иннокентий III был

очень занят подготовкой и пропагандой четвертого крестового похода,

однако же тем случаем, который свел будущих руководителей этого

похода вместе, по мнению Виллардуэна, был турнир, имевший место в

1199 г. в Экри во время Рождественского поста.

В других хрони-

ках также высказывается предположение, что турниры были зачастую

тесно связаны именно с организацией крестовых походов, и именно во

время этих состязаний набирались их будущие участники. Альберик

Трех Фонтанов в своей «Хронике» рассказывает о том, как по завер-

шении турнира «Круглого стола» в Эдене в 1235 г. его организаторы,

представители знати, сами решили «нести крест», то есть участвовать в

крестовом походе.

А Гийом, граф Фландрский, вернувшись из Свя-

той Земли в 1251 г., объявил о проведении турнира в Гразенье, «дабы

вдохновить благородных людей участвовать в крестовом походе»; к

несчастью, сам он во время этого турнира погиб.

Ясно, что на самом

деле в рыцарских кругах было широко распространено представление

о том, что турниры не только ничуть не отвлекают от крестовых похо-

дов, но и способствуют подготовке к ним. В самом начале своего

яркого рассказа о турнире в Хеме, жалуясь на последствия королев-

Расцвет турниров

177

ского запрета на проведение турниров, Сарразин описывает мгновенно

возникшее охлаждение по отношению к крестовым походам.

Боду-

эн де Конде в своем «Dit dou Васе Пег» рассуждает о том, что молодой

рыцарь после удачного дебюта в турнире непременно должен стре-

миться и дальше демонстрировать свою доблесть и «шаг за шагом»

умножать свои добродетели, пока не обретет право называться истин-

ным preudhomme, послужив борьбе с врагами Святого креста.

Рено,

главный герой «Романа о кастеляне из Куси», как мы уже знаем,

участвовал в турнире (вымышленном), который устроил Ричард I, в

надежде, что король возьмет его в свой отряд крестоносцев. В Святой

Земле Рено носил на шлеме

* пучок золотых нитей, символизировав-

ших прядь золотистых волос его возлюбленной, дамы Файеля, чей

«manche» (отстегивавшийся рукав) он получил в качестве приза во

время одного из турниров.

Все перечисленные авторы рассматрива-

ют крестовые походы и турниры (а в последнем случае к этой сово-

купности прибавляется еще и куртуазная любовь) в едином контексте

христианской рыцарской доблести, а не как некое противоборство

идеалов.

Жак де Витри поясняет, что рыцарь, которому он растолковывал,

каким образом турниры соотносятся со смертными грехами, прежде

считал, что никакого греха в этих состязаниях нет. И рыцарь этот явно

не был исключением, не видя никакого противоречия между своим

христианским долгом и излюбленным видом состязаний. И в «Рома-

не о Хеме», и в романе «Турнир в Шованси» рыцари вполне благо-

честиво ходят к мессе как до, так и после поединков. Широко извес-

тна была история о рыцаре, который, следуя на турнир, остановился

помолиться Деве Марии и замешкался, а потом, явившись на турнир

слишком поздно, успел, тем не менее, получить там все возможные

награды и почести, ибо, пока он молился, вместо него в турнире уча-

ствовала сама Богородица.

В «Le Tournoiment d'Antechrist» («Тур-

нире антихриста») Гуона Де Мери, трувера из Шампани, мы обнару-

живаем среди участников состязания сатану, который носит в качестве

«приза» своей дамы сердца клочок рубашки Прозерпины, царицы

178

Глава III

Подземного мира и получает вызов на поединок от Христа, который

выступает в полном боевом облачении и со щитом, на котором изобра-

жен крест, а сам он носит «приз», сотканный самой Пресвятой Богоро-

дицей. Среди сопровождающих Христа воинов мы видим не только

архангелов верхом на конях, но и персонифицированные добродетели

- как христианские: Чистоту, Справедливость и Милосердие, так и

рыцарские: Prouesse (храбрость), Courtoisie (учтивость, куртуазность)

и Debonnairete (снисходительность к поверженному врагу, великоду-

шие). Среди небесного воинства оказываются также и все рыцари

короля Артура. Разумеется, присутствует здесь и Largesse (щедрость),

и в ее четырехчастном гербе есть герб Александра, щедрого дарителя.

Между прочим, это та же самая щедрость (largesse), с которой были

связаны столь значительные (и бессмысленные) траты рыцарства, а

также - язвительные выпады Жака де Витри по поводу чрезмерной

экстравагантности и пышности турниров.

Поэма Гуона де Мери с

ее персонифицированными добродетелями и аллегорической гераль-

дикой вновь возвращает нас к элементам театра и церемониального

действа, связанным с турнирами, которые мы рассматривали ранее как

один из источников привлекательности подобных состязаний - и кото-

рые столь часто подвергались жестокой критике и считались симпто-

мами упадка турнирного искусства. Однако театр - искусство не

менее серьезное. Цель лучших спектаклей - не просто развлечь, но и

научить, просветить. В контексте турнирного искусства театральный

элемент имел и более серьзную цель помимо придания особой пышно-

сти этому действу. Таким способом авторы и постановщики доводили

до сознания зрителей, что происходящее - это не просто развлечение,

спортивное состязание, но и общественное событие, связанное с про-

славлением рыцарской системы ценностей. Когда герои произведения

Сарразина, Обер де Лонгваль и Гуарт де Базантен, планируют прове-

дение турнира, автор, естественно, тут же соскальзывает в область мо-

рализаторских аллегорий, ибо на свой совет его герои призывают не-

кую Даму Куртуазность (Dame Courtoisie).

Точно так же Бретель

уже в начале своего «Турнира в Шованси» приводит слова своего

Расцвет турниров

179

героя Prouesse (Храбрости) .которые тот сказал cBoeMycbiHyHardement

(Смелости) - ибо, с его точки зрения, Храбрость и Смелость аллего-

рически присутствовали на этом турнире.

Сходным образом и от-

крывавшие турнир парады в костюмах артуровой эпохи или иных

романтических одеждах как бы напоминали участникам о том, какой

пример являют для них эти великие представители рыцарства былых

Времен.

Турниры, заявил английскому Суду Констеблей Ральф Феррерс,

ft 9

это то место, «где изучают оружие и учатся с ним обращаться».

Турниры называют еще «ecoles de prouesse» («школами доблести»).

Однако, «изучать оружие и учиться с ним обращаться» - это отнюдь

не только практические упражнения в использовании оружия, но и

введение в определенную систему ценностей. Именно поэтому Бре-

тель, например, так часто отвлекается от своего рассказа о самом тур-

нире в Шованси, чтобы объяснить, в чем заключается суть того или

иного поступка действующих лиц или их взаимоотношений; так, на-

пример, он заявляет, что «без подарков турнир не стоит и двух турских

ливров, ибо щедрость - это одно из одеяний доблести («prouesse»);

второе же ее одеяние - учтивость («courtoisie»); а третье - ... чест-

ность (honesty)».

Таким образом, нападки церкви на турниры были

вызовом рыцарству в том смысле, что поднимали вопрос не только о

невероятно высокой стоимости турниров и сопровождавших их цере-

моний, но и обо всей рыцарской системе ценностей. Для рыцарей же

турниры имели определенную интегрирующую функцию, способству-

ющую оформлению рыцарства как сословия и как христианского во-

инства, преставителями которых они столь гордо себя провозглашали.

Вот почему так важно подчеркнуть, каким образом рыцарь-неофит стре-

мился - и его учили стремиться к этому! - приобрести на турнирах

соответствующий опыт в данной профессии; вот почему так важно

отметить ту роль, которую турниры играли в развитии деятельности

крестоносцев; вот почему так важно отметить - вслед за Бодуэном де

Конде и Жоффруа де Шарни - что приобретенный на турнирах опыт

был весомым шагом на пути к более высокому уровню воинского