Каган М.С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа)

Подождите немного. Документ загружается.

смыслы». Значение — это «ставшее достоя-

нием моего сознания... обобщенное отраже-

ние действительности, выработанное челове-

чеством и зафиксированное в форме поня-

тия,

знания или даже в форме умения»;

смысл же «выражает именно его (субъек-

та.— М. К.) отношение к осознаваемым объ-

ективным явлениям» (74, 288—291). Таким

образом, осознание значений есть познава-

тельная деятельность, в которой субъектив-

ный момент исключается, а смысл потому и

определяется как «личностный», что в нем

фиксируется отношение субъекта к объекту,

не являющееся гносеологическим феноме-

ном. Правда, эпитет «личностный» сужает

реальный масштаб данного явления: субъек-

том в этой ситуации может быть не только

личность, но, как мы помним, и социальная

группа, общественный класс и общество в

целом. Поэтому «личностные смыслы» суть

лишь разновидность «субъективных смыс-

лов» или, точнее и проще, ценностей.

Сведение А. Н. Леонтьевым мира ценно-

стей к сфере личностных смыслов объясня-

ется тем, что он подходил к проблеме как

психолог. Психологическим феноменом цен-

ность действительно становится именно и

только тогда, когда она обретает личност-

ный характер (для той или иной социаль-

ной группы ценности имеют социально-пси-

хологическое и идеологическое бытие). Пока-

зательно вместе с тем, что именно психоло-

ги стали первыми разрабатывать, пусть в

специфическом для этой науки повороте,

проблематику теории ценностей. Так, в

1945

г. в

статье «Пути

достижения совет-

ской психологии.

сознании

деятельно-

сти человека»,

С. Л.

Рубинштейн указал

на

двусторонность

человеческого сознания:

одной стороны,

оно

представляет собой «по-

знавательный снаряд, включенный

бытие

и обращенный

на

него»;

с другой стороны,

«оно

не

только отображение, рефлексия

бы-

тия,

но и

практическое отношение

нему

данного индивида. Сознание человека,—

ре-

зюмировал ученый,— включает поэтому

не

только знание,

но и

переживание того,

что

в мире значимо

для

человека

силу отноше-

ния

к его

потребностям, интересам

и т. д.».

Резко критикуя идеалистическую «пустую

абстракцию «чистого» сознания... являю-

щегося лишь гипостазированием абстрактно

взятой функции познания»,

С. Л.

Рубин-

штейн подчеркивал,

что

«сознание отражает

бытие объекта

выражает жизнь субъекта.

его

отношении

объекту»

(103, 149, 150).

Позднее,

книге «Бытие

сознание»,

он

вновь обратился

этой проблеме. «Всякий

психический процесс есть отражение, образ

вещей

явлений мира, знание

о них, но

взятые

своей конкретной целостности, пси-

хические процессы имеют

не

только этот

по-

знавательный аспект. Вещи

люди,

нас ок-

ружающие, явления действительности,

со-

бытия, происходящие

мире,

так или

иначе

затрагивают потребности

интересы отра-

жающего

их

субъекта. Поэтому психические

процессы, взятые

в их

конкретной целостно-

сти,—

это

процессы

не

только познаватель-

ные,

но и

«аффективные», эмоциональыо-зо-

левые. Они выражают не только знание о

явлениях, но и отношение к ним; в них от-

ражаются не только сами явления, но и их

значение для отражающего их субъекта, для

его жизни и деятельности» (102, 263—264).

Важно подчеркнуть в этом рассуждении

несколько моментов:

наличие двух форм отражения — позна-

вательной и оценочной и их неразрывную

связь в обыденном сознании человека — в

«психических процессах, взятых в их кон-

кретной целостности»;

соотнесение второй формы отражения с

жизнедеятельностью человека как субъекта,

с его потребностями и интересами;

связывание этой формы отражения с

эмоционально-волевыми механизмами чело-

веческой психики (тогда как познание свя-

зано,

разумеется, в первую очередь с аб-

страктно-логическим мышлением);

описание данного феномена в чисто пси-

хологических понятиях «эффективности»,

«эмоциональности» и т. п., без обращения к

философским понятиям «оценивания», «цен-

ности», «ценностных ориентации».

В 1949 г. В. Н. Мясищев поставил вопрос

о необходимости разработки, в противовес

традиционной психологии, «психологии отно-

шений», которая рассматривала бы сознание

человека как его отношение к действитель-

ности, имеющее избирательный характер,

включающее в себя «потребности, интересы,

идеалы» личности и являющееся «внутрен-

ним потенциалом» ее деятельности (88, 82).

Через несколько лет существо этой концеп-

ции ее автор сформулировал так: «В психи-

ке и в сознании осуществляется и отражение

действительности, и отношение к ней», при-

чем избирательность этого отношения зави-

сит «от содержания предмета и от значимо-

сти его для относящегося лица», что порож-

дает оценку субъектом объекта (там же, 100,

115,

117). Спустя еще два года В. Н. Мяси-

щев определил отношение как «основанную

на индивидуальном опыте избирательную,

осознанную связь человека со значимым для

него объектом)), базирующуюся на эмоциях,

поскольку они и придают отношению субъ-

екта к объекту непосредственно оценочный

характер (там же, 147 и 155).

Тезис о двояких возможностях отража-

тельной деятельности психики получил

недавно новое подтверждение в рабо-

те Г. X. Шингарова «Эмоции и чувства

как форма отражения действительности»

(М.,

1971), обобщившей обширный круг но-

вейших физиологических, психологических и

философских данных. Основные выводы ав-

тора: «Сознание — не только знание, но и

переживание» (134, 84); «Переживание как

сторона сознания личности всегда отличается

от познавательных процессов» (там же, 91);

«В сознании-познании воздействующий на

субъекта предмет отражается в виде образа,

локализуется в пространстве вне субъекта,

объективируется и противостоит субъ-

екту. В эмоциях эти качества образно-по-

знавательной формы отражения действи-

тельности отсутствуют... В эмоциях гносео-

логическая противоположность субъективно-

го

го п объективного исчезает, субъект и объ-

ект переживаются как нечто единое» (там

же,

99; ср. 54, 82, 100, 111, 197). Так психо-

логический подход опровергает исходный

теоретический пункт сторонников пангносе-

ологической интерпретации теории отраже-

ния, которые считают, что «настроения,

эмоции, переживания, побуждения, склонно-

сти не несут в себе никакого особого духов-

ного содержания по сравнению с мыслью.

Это лишь иная форма того же содержания»

(44,

262). Психологический анализ пока-

зывает, что мы имеем здесь дело не только

с другой формой, но и с другим содержани-

ем,

другой духовной информацией, другим

типом связи субъекта и объекта.

Неудивительно, что навстречу психоло-

гам в этом направлении двигались эстетики,

ибо сам объект их исследования настоятель-

но требует выхода за пределы одной гносео-

логической плоскости исследования! Так,

еще в 1955 г. Н. 3. Чавчавадзе констатиро-

вал, что «понятие отражения шире понятия

знания», что человек «не только восприни-

мает объекты и размышляет над ними, он

любит или ненавидит их, восторгается ими

пли содрогается, умиляется ими или возму-

щается» (128, 30). Десять лет спустя это

положение было развито в докладе, подго-

товленном Н. 3. Чавчавадзе совместно с

О. М. Бакурадзе и О. И. Джиоевым для Тби-

лисского симпозиума по проблеме ценно-

стей. Подобные мысли высказывались и в

работах некоторых других ученых, напри-

мер в книге Л. А. Зеленова «Процесс эсте-

тического отражения» (М., 1968). И все же

данная проблема остается пока недостаточ-

но разработанной.

Кратко резюмируя сказанное выше, от-

метим, что в сфере ценностного сознания мы

имеем дело с таким отношением субъекта к

объекту, которое не вырабатывается в про-

цессе и на основе познания, потому что объ-

ект соотносится здесь с потребностями субъ-

екта, а не объекта. Это отношение требует

иного способа запечатления, осознания, ос-

мысления, закрепления и передачи. Цен-

ность объекта — в отличие от его объектив-

ного значения, которое определяется со «сто-

роны», в акте познания,— устанавливается

непосредственной реакцией субъекта, инди-

видуального или коллективного, в соответст-

вии с тем, как входит данный объект в жиз-

ненный опыт этого субъекта, какое отноше-

ние к себе он вызывает, как он эмоционально

осваивается. Если бытие объекта познается

человеком как истина, то его ценность пе-

реживается и осознается как благо, как доб-

ро,

как красота, как величие. «В то время

как интеллект,— писал Гегель,— старается

лишь брать мир, каков он есть, воля, напро-

тив,

стремится к тому, чтобы теперь только

сделать мир тем, чем он должен быть» (35,

I, 338). А вот как формулирует эту мысль

психолог: «Природа сознательной жизни,—

писал Л. С. Выготский,— организована та-

ким образом, что я отвечаю радостью на

все,

что я переживаю как имеющее извест-

ную ценность и чем моя воля побуждается

к соответствующим стремлениям» (33, 120).

Так возникает коренное различие между

наукой — этой высшей формой познаватель-

ной деятельности — и этической, религиоз-

ной, политической, эстетической

ориентаци-

я.чи

человека — формами деятельности его

ценностного сознания.

Ценностно-ориентационная деятельность,

как и познавательная, развертывается на

двух уровнях — на уровне обыденного со-

знания, где она тесно сплетена с практиче-

ским познанием, и на уровне специализиро-

ванной теоретической деятельности, где она

выступает в форме идеологии. Хотя идеоло-

гия и наука не только активно взаимодей-

ствуют, но и непосредственно смыкаются в

сфере общественных наук, природа их раз-

лична: природа науки гносеологическая,

ибо цель и СхМысл ее существования заклю-

чены в познании, тогда как природа идео-

логии аксиологическая, поскольку ее назна-

чение и призвание состоят в выработке си-

стем ценностей, в обосновании того, что

должно быть и чего не должно быть в соци-

альном мире. Это различие выражается в

мельчайших «единицах» научной и идеоло-

гической форм деятельности — в понятии и

в идее.

В нашей философской литературе кате-

гории «понятие» и «идея» часто отождест-

вляются или рассматриваются как однопо-

рядковые, чисто гносеологические — идея

выступает при этом как «своеобразный гно-

сеологический идеал» (65, 268 и сл.). Тем не

менее категории эти, как нам представляет-

ся,

имеют принципиально различную струк-

туру. «Понятие» есть отражение общего,

устойчивого, инвариантного в объективной

реальности, и потому оно является продук-

том абстрагирующей познавательной дея-

тельности мышления. «Идея», по известно-

му ленинскому резюме ее анализа в «Логи-

ке» Гегеля, есть единство познания и стрем-

ления (хотения) человека (4, 29, 177).

Заключенный в идее момент «стремления

(хотения)» есть выражение субъективности

(целеполагания, интереса, потребности), ко-

торая переводит понятийное отражение в

ценностную плоскость. Если понятие, по

удачному определению К. Р. Мегрелидзе,

«только тогда есть понятие о действитель-

ности, когда оно схватывает и выражает

объективный строй реальности, когда, сле-

довательно, понятие законом для себя дела-

ет закон вещей» (85, 273—274), то идея, по

его же определению, «есть не что иное, как

кривое или правдивое, верное или ошибоч-

ное отражение и осознание людьми своих

иллюзорных или действительных интересов»

(там же, 441). Понятно, что идея в разной

степени опирается на познание и включает

его в себя (сравним, например, «идею бога»

и «идею коммунизма»). Но если идея поль-

зуется для своего выражения, как правило,

понятийными средствами, то при дальней-

шем развитии заключенного в ней ценност-

но-ориентирующего момента «идея» превра-

щается в «идеал» (вернее — она извлекает

идеал, природа которого социально-психоло-

гическая, из сферы обыденного сознания,

где его конструирует воображение, и дает

ему теоретическое выражение и логическое

обоснование). Таким образом, системы идей

в идеологии как бы служат обоснованию иде-

алов. Во всяком случае, наука и идеология

сосуществуют по принципу взаимной до-

полнительности, и трудности начинаются

лишь тогда, когда та или другая начинает

претендовать па единоличное решение всех

проблем и на вытеснение второй формы ду-

ховной деятельности.

При всех отличиях ценностно-ориепта-

ционной деятельности от познавательной

они оказываются подобными еще в одном

структурном отношении: ценностное созна-

ние также располагает широким спектром

форм, один край которого представлен эмпи-

рической оценкой единичных объектов (на-

пример, данного поступка, данного произве-

дения искусства и т. п.), а

другой—теоре-

тически-обобщенными оценочными суждени-

ями в виде абстрактных нравственных или

политических норм, заповедей, кодексов.

Объектами оценки могут быть, как и в

других рассмотренных нами видах деятель-

ности, природа, общество, человек и «я» оце-

нивающего субъекта. В первом случае мы

имеем дело с эстетическими и религиозными

ценностями, во втором — эти две оценочные

плоскости дополняются ценностями полити-

ческими и правовыми, в третьем и четвер-

том

—

они дополняются ценностями нравст-

венными.

Характер ценностно-ориентационной дея-

тельности изменяется и в зависимости от то-

го,

кто выступает в качестве субъекта —

личность, социальная группа или общество

в целом. Когда субъектом является лич-

ность, ценностно-ориентацпонная деятель-

ность предстает как деятельность ее индиви-

дуального сознания, вырабатывающего ту

или иную систему ценностей и осуществля-

ющего самооценку, в той же мере, в какой

оно осуществляет акт самопознания. Вместе

с тем именно личность вырабатывает идео-

логические концепции, хотя они выражают

не ее индивидуальное, а общественное созна-

ние.

Когда субъектом становится социаль-

ная группа (класс, нация и т. п.), ее ценно-

стно-ориентационная деятельность развер-

тывается в сфере общественной психологии

и выражается в вырабатываемых ею оцен-

ках других социальных групп и в самооцен-

ке (классовой, национальной и т. п.). Когда,

наконец, субъектом является социум, мы

вступаем в сферу общественного сознания.

В классово-дифференцировапном обществе

оно может выступать лишь через социально-

психологические образования различных

слоев общества и через идеологические

взгляды осознающих его личностей, а в со-

циально-однородной среде (доклассовой и

грядущей коммунистической) оказывается

попросту инвариантом всех индивидуальных

сознаний, непосредственно воплощающимся

в практических действиях членов общества.

Проблема

разновидностей

ценностно-ори-

ентационной деятельности решается в прин-

ципе так же, как аналогичная проблема в

сфере познавательной деятельности, ибо тут

сказываются общие закономерности бытия