Каган М.С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа)

Подождите немного. Документ загружается.

и развития духовной культуры. Ценностпо-

ориентационная деятельность тоже выступа-

ет и в форме производства, выработки опре-

деленных ценностей, и в форме их потреб-

ления массой людей, усвоения. Вместе с тем

здесь проявляется та же потребность, с од-

ной стороны, в творчестве, созидании новых

ценностей и систем ценностей, а с другой —

в распространении этих религиозных, поли-

тических или эстетических символов веры, в

их пропаганде, в их внедрении в сознание

массы людей. Таково существенное разли-

чие между деятельностью религиозного про-

рока или реформатора религии и рядового

священнослужителя, между идеологической

деятельностью Герцена или Чернышевского

и массы разносчиков и проповедников на-

роднических идеалов.

Итак, во всех возможных случаях ценно-

стно-ориентационной деятельности

носитель

ценности предстает перед субъектом имен-

но как объект, который он соотносит со сво-

ими духовными потребностями, идеалами,

устремлениями. С самим человеком и даже

с собственным «я», когда они рассматрива-

ются как носители ценности, происходит та

же метаморфоза, о которой мы дважды уже

упоминали,— они превращаются из субъек-

тов в объекты, ценность же их,— как и всех

иных объектов — не совпадает с их матери-

альным предметным бытием, а является от-

ношением этого бытия к духовным запросам

оценивающего субъекта.

Коммуникативная деятельность

или общение

В описанных выше трех видах деятель-

ности реализуются все возможные типы свя-

зи субъекта и объекта. Если брать, однако,

систему «субъект — объект» в полном ее объ-

еме,

то в ней возможны еще отношения

между объектами, с одной стороны, и меж-

ду субъектами — с другой. Что касается

первой из этих двух возможностей, то в на-

шем исследовании она не подлежит выделе-

нию,

поскольку объект не обладает внутреп-

не-детерминированной и целенаправленной

активностью и играет в деятельности только

пассивную роль, а в этой роли мы его рас-

сматривали, когда говорили о предмете по-

знания как отношениях между объектами

или о труде как обработке одного объекта с

помощью другого.

Иначе обстоит дело с взаимоотношением

субъектов;

тут мы сталкиваемся с ситуа-

цией истинно деятельной, а именно: с ком-

муникативным видом человеческой деятель-

ности, которая играет огромную роль во

всех трех выявленных нами видах деятель-

ности, поскольку социальная природа чело-

века делает общение людей условием труда,

условием познания, условием выработки си-

стем ценностей. Но в чем состоит своеобра-

зие общения как особого вида человеческой

деятельности?

Теория общения пока еще глубоко не

разработана ни в философском, ни в социо-

логическом, ни в психологическом аспектах.

Как правильно отметила К. А. Абульхано-

ва-Славская, психическая деятельность чело-

века не изучается еще «как коммуникатив-

ная связь с другими людьми... Именно этим

можно объяснить тот факт, что такие корен-

ные проблемы, как восприятие человека че-

ловеком, встали у нас только совсем недавно

п не отразились на решении вопроса о при-

роде психического...» (8, 81). К этому можно

лишь добавить, что не лучше обстоит дело

с исследованием общения, как практической,

а не только духовной связи между людьми,

и что богатейшее собрание суяедений на эту

тему, содержащееся в произведениях клас-

сиков марксизма, в должной мере не изу-

чено *.

Но и теперь уже ясно, что проблема об-

щения не сводится ни к социально-психоло-

гической его интерпретации, ни к психологи-

ческим закономерностям «восприятия чело-

века человеком», а является широкой по

содержанию философско-антропологической

проблемой. Это заставляет нас остановиться

на ее рассмотрении подробнее, хотя и здесь

* В последнее время наблюдается известный

сдвиг в этой области. Примером могут служить ис-

следования А. А. Бодалева «Восприятие человека

человеком» (Л., 1965) и «Формирование понятия о

другом человеке как личности» (Л., 1970), работа

Б.

Д. Парыгина «Основы социально-психологиче»

ской теории» (М., 1971), в которой проблема обще-

ния выделена как специальная и важная социаль-

но-психологическая проблема, статьи И. С. Кона

«Люди и роли» («Новый мир», 1970, № 12), и «Дру-

жба» («Новый мир», 1973, № 7), Всесоюзный симпо-

зиум по проблеме общения в Ленинграде в 1973 г.

мы вынуждены предельно лаконично изла-

гать суть дела.

Существенно, прежде всего,

что

общение

есть

не

просто действие,

но

именно взаимо-

действие, поскольку

оно

осуществляется

между многими, несколькими

или

хотя

бы

двумя субъектами, каждый

из

которых

яв-

ляется носителем активности

предполагает

ее

своих партнерах

(92,

159—161).

Это

значит,

что

общение есть практическая

ак-

тивность субъекта, направленная

на

других

субъектов

и не

превращающая

их в

объек-

ты,

а,

напротив, ориентирующаяся

на них

именно

как на

субъектов. Поскольку чело-

век,

как

подчеркивал

К.

Маркс,

«по

самой

своей природе есть животное, если

и не по-

литическое,

как

думал Аристотель,

то во

всяком случае общественное»

(1, 23, 338),

то каждый индивид изначально «смотрится,

как

зеркало,

другого человека»,

и,

«лишь

отнесясь

человеку Павлу

как к

себе

по-

добному, человек Петр начинает относиться

к самому себе

как к

человеку»

(там же, 62,

прим.).

Таким образом,

акт

общения имеет мес-

то тогда, когда человек, вступающий

кон-

такт

другим человеком, видит

в нем

себе

подобного

себе равного,

т. е.

субъекта

же,

и рассчитывает поэтому на

активную обрат-

ную связь,

па

обмен информацией,

а не на

одностороннее

ее

отправление

или

снятие

ее

объекта.

В этом отношении общение существенно

отличается

от

преобразовательного

позна-

вательного видов деятельности,

но, как это

нн покажется странным на первый взгляд,

сближается с деятельностью ценностно-ори-

ентационной, которую метафорически мож-

но было бы тоже назвать «общением» —

общением субъекта с объектом: ведь объект

выступает здесь не как «вещь в себе», не

как самостоятельное и самодовлеющее на-

личное бытие (именно таким объект пред-

стает перед преобразовательными и позна-

вательными действиями человека), а как

«вещь для меня», как «очеловеченная вещь»,

вторгшаяся в жизненный опыт субъекта

(индивидуального или коллективного) и в

нем получившая свое ценностное значение

(или ценностпый смысл). В силу этого объ-

ект интересует субъекта не своей предмет-

ностью, а своей значимостью, не своим «те-

лом»,

а своей «душой», по отношению к ко-

торой телесный его субстрат выполняет

лишь роль носителя данного ценностного

значения. Так, в любимом человеке диспро-

порциональное начинает казаться красивым,

пбо его телосложение и черты лица значи-

мы уже пе сами по себе, а лишь как носите-

ли того, что мы любим, что нас влечет к се-

бе,

что нам дорого; так, поступок человека,

бросившегося в воду спасать тонущего, вы-

зывает восхищение не фактической своей

стороной (то же самое может произойти и

на учебной тренировке), а нравственным

смыслом, носителем которого является дан-

ное действие.

Вот почему в аксиологическом контакте

субъекта и объекта последний кажется оду-

шевленным, активным и как бы взаимодей-

ствует с субъектом: оцениваемый субъектом,

он сам воздействует на него как некая цен-

ность. Эту двустороннюю связь мы и можем

назвать своего рода общением, так как осно-

ванием общения является, напоминаем, вза-

имодействие с другим как с себе подобным.

Очень интересны в этой связи слова К. Марк-

са: «Я могу на практике относиться к вещи

по-человечески только тогда, когда вещь по-

человечески относится к человеку» (2, 592).

Особенность же общения в прямом смысле

слова состоит в том, что здесь информацион-

ный обмен есть абсолютно реальное взаимо-

действие, фиксирующееся в материализован-

ном механизме знаков, тогда как в ценност-

ном контакте «общение» субъекта и объекта

имеет чисто духовный характер. Ценность

нельзя увидеть, услышать, пощупать, она

устанавливается непосредственно пережива-

нием, а затем — пониманием; ее можно опи-

сать на том или ипом языке — как это дела-

ют идеологи или художники, но она сущест-

вует вне и до таких описаний. Между тем

общение имеет место только тогда, когда с

помощью некоего языка — хотя бы языка

взглядов — устанавливается контакт между

субъектами, и оно исчезает, прекращается,

как только выключается канал связи.

Общение — это

практическая

деятель-

ность, так как контакты между людьми

предполагают воплощение передаваемой ин-

формации в той или иной системе знаков,

которые ее материализуют, объективируют,

дабы передать реципиентам. Какой бы ха-

рактер ни имела сама эта информация —

физический, как в спортивной игре, или ин-

теллектуальный, как в дружеской беседе,—

сам процесс ее кодирования и отправления

получателю (равно как и процесс ее полу-

чения и декодирования) есть род практиче-

ской деятельности. В этом смысле весьма

метким и точным нужно признать сделан-

ное Л. С. Выготским (32, 160 и 168), а затем

не раз повторявшееся Б. Г. Ананьевым и

А. Н. Леонтьевым сравнение роли знака в

общении с ролью орудия в труде.

Сказанное означает, что общение может

развертываться на разных уровнях — физи-

ческом и психическом, материальном и ду-

ховном. И в сфере материального производ-

ства, и в военной или революционной дея-

тельности, и в области сексуальных отноше-

ний, и в игре общение людей не сводится к

духовным контактам и не ограничивается

психологическими связями, но выражается

и в телесных, физических контактах, связях,

взаимодействиях.

Если общение в прямом и точном смыс-

ле этого слова есть контакт человека с дру-

гим человеком, то в переносном смысле мож-

но говорить и об общении человека с

при-

родой, и о его общении с социумом, и о его

общении с самим собой. Наше общение с

природой оказывается, однако, возможным

постольку, поскольку мы ее «очеловечива-

ем» — представляем себе собаку, кошку, ло-

шадь или даже березку подобными челове-

ку, чувствующими и мыслящими существа-

ми.

Вспомним проникновенные слова

Ф. Тютчева:

Не

то, что

мните

вы,

природа:

Не слепок,

не

бездушный

лик —

ней

есть душа,

в ней

есть свобода,

ней

есть любовь,

в ней

есть язык...

При таком отношении

природе возни-

кает потребность общения

ней, потребность

«беседовать»

растениями

или

животными.

Подобные «беседы» бессчетное количество

раз описывались

литературе

воспроизво-

дились

живописи. Искусство

по

самой

его

природе легко

свободно осуществляет

акт

аитропоморфизации природы

или

вещей,

потому можно совершенно естественно

за-

ставлять

его

персонажей обращаться

реча-

ми

собаке Джиму,

или к

Солнцу,

или к

собственному шкафу...

На этой

же

основе возможно общение

с социальными институтами, если

они

оли-

цетворяются

каких-то людях. Вспомним

художественно-образное воплощение подоб-

ной ситуации

«Истории одного города»

М.

Е.

Салтыкова-Щедрина

или в

«Процес-

се»

Ф.

Кафки. Наконец, совершенно реаль-

ной психологически, хотя

не

менее фанта-

стичной

точки зрения здравого смысла,

яв-

ляется ситуация общения индивида

самим

собой, которое оказывается —

как и в

случае

с самопознанием — результатом некоего

раз-

двоения личности (но в

дайной ситуации

не

происходит объективации одной

из

этих

двух

ее

ипостасей,

а обе

выступают

как ис-

тинные субъекты

ведут между собой диа-

лог

«на

равных»). Такова ситуация «двой-

ника», неоднократно встречающаяся

лите-

ратуре XIX—XX

вв.,

передаваемая либо

чисто психологическом разрезе, когда созна-

ние личности изображалось в процессе внут-

реннего спора одной ее «половинки» с дру-

гой,

либо в прямой материализации мета-

форы «раздвоение личности», когда герой

представал и физически раздвоенным (на-

пример, у Гофмана или Ф. М. Достоевского,

а в наше время — в фильме «Лебедев про-

тив Лебедева», в котором В. Рецептор играл

двойников).

Интересно в этой связи, что с точки зре-

ния современной психологии явление этой,

так сказать,

аутокоммуникации

выступает в

качестве критерия сознательности поведения

личности. Сознательность как раз и выра-

жается «в обсуждении с самим собою» своих

намерений, целей, методов и мотивов дейст-

вий. Поэтому, как пишет Т. Шибутани, со-

знание человека может рассматриваться как

«форма коммуникации», как «внутренняя

коммуникация» (132, 154), а «любое пове-

дение, относительно которого действующее

лицо не вступает само с собою в коммуни-

кацию, есть поведение бессознательное»

(там же, 241).

Субъектом аутокоммуникации может

быть не только личность, но и класс или об-

щество в целом, и тогда эта проблема при-

обретает интереснейший социально-психо-

логический и идеологический повороты. Ведь

диалог между разными идеологами одной и

той же социальной группы или социально-

однородного общества, в ходе которого об-

суждаются важные проблемы жизни и раз-

вития этой группы илч этого общества, есть,

по сути дела, не что иное, как своеобразная

аутокоммуникация этого социального орга-

низма, его спор с самим собой, который

лишь ведется устами персонифицирующих

его представителей. Разумеется, бывают

случаи, когда общение превращается в кон-

фликт, ведущий даже к уничтожению одной

из сторон, но это означает лишь, что грани-

цы между разными видами деятельности яв-

ляются довольно гибкими, в силу чего один

вид может переходить в другой или сра-

статься с другим.

Есть,

наконец, еще одно отношение, в ко-

тором общение отличается от трех осталь-

ных видов человеческой деятельности,— оно

не имеет наличествующих там разновидно-

стей. Общение не может подразделяться на

производство и потребление, ибо самый акт

коммуникации есть одновременно получение

и отправление некоего «послания» каждым

участником общения. Общение не может

быть творческим или механическим, продук-

тивным или репродуктивным: вторая форма

является для него просто гибельной, ибо —

повторим это еще раз — в общении происхо-

дит взаимодействие людей как субъектов, и

этим определяется органичность данного ви-

да человеческой деятельности.

В то же время существуют такие разно-

видности общения, которых нет в других

видах деятельности. Мы имеем в виду на-

личие не только прямого контактного обще-

ния, по и

общения

дистанционного,

при ко-

тором общающиеся разделены в пространст-

ве или во времени и сам акт общения