Иншаков С.М. Зарубежная криминология

Подождите немного. Документ загружается.

С М. Иншаков

Зарубежная криминология

Издательская группа ИНФРА • М—НОРМА Москва, 1997

Иншаков С.М. Зарубежная криминология / С.М. Иншаков. - М. : Изд. группа

ИНФРА.М-НОРМА, 1997. - 374 с.+ 20 см.

Введение

Противостояние общества и преступности насчитывает не одно тысячелетие. За

этот достаточно длительный период у человечества в борьбе с социальным злом были и

успехи и неудачи. В отдельные исторические периоды в некоторых регионах удавалось

снизить уровень нарушений социальных норм до такого минимума, что люди

переставали воспринимать правонарушения как необходимую закономерность:

свободно перемещались по стране без страха подвергнуться нападению, не

пользовались дверными замками, честное слово было более надежной гарантией, чем

судебная репрессия. Обществу известны феномены свободы от преступности — в

отдельных странах возникали такие зоны (в основном это религиозные центры),

этнографами описаны древние социумы, культура которых исключала преступность.

Однако полностью избавиться от криминала не удалось ни одному государству, ни

одной общественной системе. Более того, успех в противодействии преступности

иногда казался настолько труднодостижимым, что криминальный феномен начинали

рассматривать как неизбежного спутника социального развития: чем дальше шло

общество по пути так называемого прогресса, тем глубже погружалось оно в пучину

социальных катаклизмов, экологических катастроф и тем пышнее расцветала на этой

благодатной почве преступность.

Если попытаться теоретически осмыслить, почему обществу не удается избавиться

от преступности, то можно найти несколько причин:

— общество не знает всех факторов преступности, поэтому не устраняет их, а те

соответственно продолжают генерировать преступность;

— общество не нашло способов эффективного воздействия на эти факторы

(устранения или блокирования их);

— у общества не достает возможностей устранить криминогенные факторы,

несмотря на то, что и сами эти факторы и способы эффективного воздействия на них

открыты наукой и проверены практикой.

Большинство факторов преступности и мер их локализации известны людям.

Причем многое из того, что порой преподносится как "открытие" сегодняшнего дня,

использовалось в практике воздействия на преступность уже в глубокой древности. В

тот или иной исторический пери-

од, в той или иной стране криминогенные факторы удавалось полностью или

частично устранять. Правда, сконструировать такую систему воздействия на

преступность, которая избавила бы общество от всех причин и условий антисоциальных

проявлений, а также блокировала бы криминальные склонности неисправимых, не

удалось еще никому. Однако синтез различных находок в сфере противодействия

преступности является тем перспективным направлением, которое позволит

последовательно повышать эффективность антикриминальной деятельности. Мировая

практика представляет целый спектр антикриминогенных мер, различных по степени

жесткости, по требуемым для их реализации материальным затратам и по степени

эффективности.

Задача ученых-криминологов заключается в обеспечении политиков эффективной

стратегией воздействия на преступность, стратегией, которая позволила бы с

максимальной результативностью распределить ресурсы общества в противостоянии

социальному злу. Одним из направлений в решении этой задачи является изучение

мирового опыта в данной сфере. С определенной долей условности этот опыт,

зафиксированный в различных источниках, мы называем зарубежной криминологией.

Она аккумулировала результаты обширной теоретической и практической деятельности

в области противостояния общества и преступности. Ее изучение, анализ

эффективности различных методов и возможностей их адаптации к нашим условиям —

важное направление криминологических исследований. Изучение практикуемых у

различных народов методов воздействия на преступность необходимо для выявления

рациональных подходов и общих закономерностей противоборства с социальным злом.

Анализ деятельности антикриминальных структур различных государств позволяет

отыскать направление, в котором во всех общественных системах развивалась

соответствующая практика. Выявление общесоциальных закономерностей,

фундаментальных принципов успеха в противостоянии преступности может оказаться

той путеводной нитью, которая даст возможность найти оптимальные решения проблем

декрими-нализации общества.

Зарубежная криминология — весьма многоплановое явление, объединяющее

самые различные теории причин преступности и мер воздействия на это

антисоциальное явление. Для того, чтобы не запутаться во всем многообразии

различных теорий и подходов, их обычно классифицируют по тем или иным признакам.

Одна из наиболее распространенных в странах Западной Европы классификаций

выделяет три направления криминологической мысли, три школы криминологии:

— классическая школа (Беккария, Бентам, Фейербах);

— антропологическая школа (Ломброзо);

— социологическая школа (Ферри, Дюркгейм, Сатерленд). Эта классификация

послужила основой для многих исследований, и большинство ученых используют ее до

сего времени с определенными модификациями.

Один из основоположников американской криминологии Эдвин Сатерленд

выделял следующие школы криминологии:

— классическую;

— социалистическую;

— типологическую;

— картографическую;

— психиатрическую;

— социологическую.

Видный американский криминолог Верной Фоке все криминологические подходы

классифицирует на три группы (он их называет моделями):

— регулятивная, или контрольная, модель, которая придает основное значение

правовым мерам воздействия на преступника — выявлению преступления, аресту,

судебному разбирательству и наказанию;

— психогенная модель, которая придает основное значение индивидуальным

особенностям преступника, рассматриваемого как социально неприспособленное лицо,

нуждающееся в индивидуальных мерах некарательного воздействия;

— социогенная модель, которая придает основное значение социальным факторам,

таким как социальная дезорганизация, конфликт норм, отчуждение, ограниченный

доступ к образованию и профессиональному продвижению, отсутствие работы.

Похожую классификацию мы находим у А. М. Яковлева:

— теологическая модель;

— рационалистическая модель;

— антропологическая модель;

— психиатрическая модель.

В отечественной криминологии наиболее распростра-

ненным было деление всех зарубежных криминологических концепций на

биологические, биосоциальные и социологические. Эта классификация не лишена

оснований. Основной водораздел между криминологическими теориями проходит в

двух плоскостях. Во-первых, их можно разделить на две большие группы в зависимости

от того, признают их авторы и сторонники значительную роль биологических факторов

в генезисе преступного поведения или нет. Соответственно в этой плоскости можно

выделить теории биологической и социологической ориентации. Во-вторых, все

подходы к воздействию на преступность можно разделить на радикальные и умеренные

в зависимости от того, предполагается ли коренное изменение социальной системы для

достижения положительных результатов в борьбе с криминальным феноменом либо

существующий социальный порядок рассматривается как константа, в рамках которой

необходимо изыскать возможности для снижения или стабилизации преступности.

Каждая из этих классификаций может быть использована в исследовательских

целях. Однако мы не пойдем в русле ни одной из них. В исследовании зарубежных

криминологических идей и теорий, подходов к воздействию на преступность мы будем

пользоваться историческим методом: рассмотрим криминологическую мысль от истоков

до современного состояния. Поэтому главным критерием деления всех концепций и

теорий будет их востребованность практикой. На этом основании можно выделить две

большие области исследования:

— история криминологической мысли;

— анализ современных взглядов на преступность, ее природу и причины, меры

воздействия на это общественно опасное явление.

В рамках анализа истории криминологической мысли различные

криминологические школы мы будем рассматривать по мере их образования, используя

устоявшиеся наименования школ (классическая, антропологическая и т. д.).

Современные криминологические концепции мы будем классифицировать на основе

тех конкретным разработок, которые выдвинули в качестве мер преодоления

преступности представители исследуемых криминологических направлений.

Глава I. История зарубежной криминологической мысли

§ 1. Истоки криминологии

Механизмы самозащиты присущи практически всему живому. На них

основывалась первоначальная практика защиты от нападений, которые в период

дикости были нормой, а затем в ассоциативный период (когда произошло объединение в

стада и племена) стали приобретать характер сначала неодобряемого, а затем —

запретного поведения. Неразвитость механизмов стадного регулирования делала

самозащиту основой практики противодействия отклоняющемуся от социальных норм

поведению.

Следующим этапом развития механизмов реагирования на нарушение социальных

установлений стали:

— развитие кровной мести;

— укрепление и развитие власти вожака (вождя, князя).

Кровные узы умножали силы отдельного человека. И если раньше было

свойственно лишь матери защищать своего ребенка, то в более развитом обществе все

члены рода осуществляют патронаж более слабых сородичей (появляются

определенные формы братства, отцовской и сыновьей опеки и т. п.). Кровная месть, с

одной стороны, затягивает конфликт. Инцидент уже не исчерпывается причинением

вреда сильным слабому (вспомните крылатую фразу Сталина: "Нет человека — и

проблем нет") — вражда, сопровождаемая уничтожением обидчиков, могла растянуться

на долгие годы.

С другой стороны — перспектива кровной мести оказалась способной

предотвратить многие инциденты потому, что человек теперь рассматривается не сам

по себе, а как часть более сильного целого, и именно это целое надо иметь в виду,

причиняя вред слабому существу. Говоря языком правовой науки, объект

посягательства перемещается с человека на родовые отношения. Кровная месть

позволила расширить пространственные и временные рамки конфликта, что,

несомненно, затрудняло ненормативное поведение.

В этом первичном механизме социальной защиты можно увидеть принципиальную

схему повышения эффективности воздействия на преступность: расширение

пространственных и временных рамок конфликта, привлечение к

нему внимания как можно большего количества людей, что отрицательно влияет на

развитие и тем более на повторение эксцессов.

Развитие власти вожака происходило аналогичным образом. Первоначально он

регулировал отношения в общине, опираясь на собственную силу. Затем он стал

опираться на вооруженный отряд. Его запреты стали более действенными, поскольку их

нарушение влекло наказание нарушителя с большей вероятностью.

Власть вожака в некоторой мере действовала параллельно с механизмом

регулирования на основе кровной мести. Однако этот параллелизм не был прямым

дублированием. Они успешно дополняли друг друга. Месть была ориентирована

главным образом на внеродовые отношения, а власть вожака на внутриродовые.

Впоследствии по мере расширения власти вожака и формирования более крупных

объединений, включающих несколько родов, кровная месть начала действовать внутри

племени, чем ослабляла его, поэтому власть вождя стала отрицать кровную месть (на

кровную месть в рамках общины накладывался запрет, решение конфликтов брал на

себя лидер). Как показывает исторический опыт, при сильной централизованной власти

и успешном решении ею конфликтов кровная месть постепенно исчезала из культуры

общения. При слабой центральной власти она оставалась живучей, и в культурах

отдельных народов традиции кровной мести весьма сильны по сей день. Кроме того,

анализ соотношения механизмов кровной мести и власти вожака показывает более

общую закономерность: при неэффективности принимаемых центральной властью мер

защиты людей, начинают формироваться различные механизмы самозащиты, в том

числе и такие, которые противоречат законам и установлениям общества. Сейчас мы

можем наблюдать действие этого механизма, когда граждане обращаются за защитой к

преступникам. Аналогичные факты имели место в нашей стране и в 20-е гг.'

Власть вождя как историческая веха в развитии механизмов воздействия на

социальные отклонения выгодно отличалась от кровной мести:

— она устанавливала двухзвенную структуру конфликта (вред пострадавшему —

вред нарушителю), что предупреждало бесконечные "разборки";

— власть вождя больших племенных объединений значительно превосходила силу

рода;

— воздействие вождя на преступность было более разнообразным по сравнению с

кровной местью, опирающейся исключительно на убийство. Более того, власть вождя

развивала меры реагирования на нарушение общественных установлений в

направлении как повышения их эффективности, так и адекватности и соразмерности

наказания нарушению. Поэтому наряду со смертной казнью возникли карательные и

имущественные наказания. Имущественные наказания (так называемая система

композиций) были, с одной стороны, мягкой мерой воздействия на преступность, а с

другой — поводом к взысканию с нарушителя материальных ценностей в пользу

центральной власти.

По мере развития карательных способов реагирования на преступления появилось

"бессмертное" изобретение человечества — тюрьма. Первоначально в этих целях

использовались глубокие ямы (интересно, что в Америке в качестве первой тюрьмы

также использовалась разновидность ямы — заброшенный рудник недалеко от

Симсбери).* Нарушителей принятых в общине правил и обычаев и раньше закапывали

живыми в ямы. Теперь их стали оставлять там жить. Причин этого было две: во-первых,

наказание приобретало более длительный, более мучительный, а значит, и более

впечатляющий характер; во-вторых, в отдельных случаях преступников целесообразно

было использовать на наиболее трудных и опасных работах (так появились зачатки

каторги и исправительно-трудовых лагерей). В теплых районах одной из форм лишения

свободы были деревянные кандалы (колодки), в холодных — места для содержания

преступников необходимо было утеплять, чтобы они не погибли от холода, и тюрьмы

постепенно стали приобретать вид близкий к современному. Уже в Древней Греции и

Древнем Риме тюрьмы были похожи на те, что функционируют сейчас.

Таким образом, власть вождя, трансформировавшаяся впоследствии во власть

господина, князя, царя, положила начало развитию разнообразного арсенала мер

воздействия на преступность. Акцент делался на карательные меры. Причем то, что

сейчас нас заставляет содрогнуться, на определенном историческом этапе было

величайшим благом: ведь именно кровная месть и карательная система вывели

человечество из царства дикости и произвола, где, по выражению американского

писателя Д. Лондона, господствовало право сильных мускулов и острых клыков.

Родовая защита и власть вождя дали слабому человеку право на существование.

В вождистской практике противодействия преступности выкристализовались два

важных принципа воздействия на это зло:

— необходимость постоянного поиска более эффективных мер воздействия, что

формирует систему достаточно разнообразных мер (появляются зачатки системности в

воздействии на преступность);

— требование экономичности мер воздействия, соответствия затрат на них

материальным и физическим возможностям вождя.

Эти принципы живы и по сей день. Мы можем увидеть их в практике воздействия

на преступность любого государства.

По мере развития цивилизации, когда лучшие умы человечества интуитивно

почувствовали, что кара не всесильна, поиск мер воздействия на преступность стал

осуществляться в других областях.

Наряду с карой мощнейшим средством воздействия на различные социальные

процессы, в том числе и на развитие преступности, стала религия. Шаманы и жрецы

выполняли самые различные функции: от лечения до наказания. Они в не меньшей

мере, чем кара, укрепляли власть вождя, освящали его приказы, решения,

устанавливаемые им порядки божественной волей. По дошедшим до нас историческим

свидетельствам, наиболее мощные системы религиозного воздействия на

общественную жизнь были созданы в IV—Ш тысячелетиях до н. э. в Древнем Египте,

Вавилоне, Индии.

В последующие периоды практически в каждом государстве религиозные

учреждения в той или иной мере оказывали определенное воздействие на все

социальные процессы, включая и криминогенные, а также процессы воздействия на

преступность. Религиозное воздействие основывалось на том же принципе, что и

воздействие кровной мести, с той лишь разницей, что религия расширила до максимума

временные границы конфликта, указывая, что последствия конфликта могут настигнуть

человека и после смерти. Религии удалось идеально реализовать в сознании верующих

принцип неотвратимости наказания, что основывалось на вездесущести Бога и

неотвратимости наказаний за нарушения в загробной жизни, даже если от них удалось

уклониться в этом мире. Последующие попытки реализовать тот же принцип не

идеально, а реально были менее успешными, т. к. безнаказанность устранить не удалось

еще ни в одном государстве.

Религия контролировала не только дурные поступки людей, но и дурные мысли,

которые могут стать известны Богу. Таким образом, религиозная форма социального

контроля оказывалась самой всеобъемлющей. Эта практика с определенной

трансформацией была воспринята в тоталитарных государствах, где путем

доносительства и шпионства властям становилось известно буквально все о подданных,

в том числе и их мысли.

В древнем мире религиозное внушение и кара очень удачно дополняли друг друга

в практике воздействия на преступность. Кара заставляла уважать религию, религия

обожествляла кару. Одним из образцов такого взаимопроникновения являются законы

Ману.' Вот какие мысли о наказании вложили древние индусы в уста божественного

прародителя человечества Ману: "Чтобы помогать верховному правителю в его

функциях, Господь с самого начала произвел гения наказания, защитника всех существ,

исполнителя справедливости, собственного своего сына, природа которого вполне

божественна. Боязнь наказания именно дозволяет всем движущимся и недвижущимся

созданиям наслаждаться тем, что им принадлежит, и она же мешает им удалиться от

своих обязанностей. Наказание управляет человеческим родом, наказание его охраняет,

наказание бодрствует, когда все спит; наказание — это справедливость, говорят

мудрецы. Все классы развратились бы, все границы были бы уничтожены, мир

представлял бы хаос, если бы наказание не исполняло своей обязанности".

Религия способствовала развитию у верующих, с одной стороны, послушности

воле правителя, в том числе и законопослушности, а с другой — препятствовала

развитию потребностей, всячески поощряла скромность и аскетизм, бичевала гордыню

(эти положения мы находим практически во всех религиях мира), чем в немалой

степени способствовала уменьшению мотивов как корыстных, так и насильственных

преступлений. Данные принципы были успешно использованы в идеологической

обработке населения многих государств. Классическими примерами действенности

религиозного метода воздействия на преступность могут служить исламские

фундаменталистские государства (современный Иран). Однако и светские государства

нередко прибегали к использованию религиозных подходов в управлении людьми.

Соответствующая практика Сталина,

Гитлера, Мао Цзе Дуна, Пол Пота, Ким Ир Сена, которым удалось создать

своеобразные государственные культы по религиозному образцу (на смену вездесущему

Богу там пришли спецслужбы с мощнейшей системой осведомителей), — не что иное,

как возрождение хорошо забытого старого.

Привлечение к воздействию на преступность в таких масштабах различных мер (в

том числе и некарательных, а в некоторых государствах — главным образом

некарательных) было вызвано дальнейшим осознанием одного из важнейших аспектов

воздействия на преступность — принципа системности, в соответствии с которым

успеха в этой деятельности нельзя добиться отдельной группой мер, какими бы

жесткими они ни были. Лишь совокупность мер, опирающихся на весь

соответствующий потенциал общества, может привести к заметным положительным

результатам.

В IV в. до н. э. практика государственного управления Древнего Китая

продемонстрировала еще один подход к превентивному воздействию на преступность.

Эта практика была осмыслена и изложена в форме теории государственного управления