Гуковский М.А. Итальянское Возрождение
Подождите немного. Документ загружается.
XIII в., необычайно популярная, проникающая буквально во все поры общества проповедь
францисканских монахов разносят во все, даже самые отдаленные и отсталые углы страны,
идеи равенства всех смертных перед Богом, мечты о воскрешении былого евангельского
братства, а эти идеи и мечты были непримиримы с тяжелыми условиями феодальной
эксплуатации, с крепостной принадлежностью человека человеку, пусть стоящему на более
высокой ступени социальной лестницы.
86
Эти процессы религиозно-идеологического порядка, а также воздействие примера более
передовых районов страны приводили к тому, что там, где освобождение крепостных не
проводилось снизу по инициативе землевладельцев или сверху по инициативе городских
коммун, крестьянские массы пытались собственными силами решить свою судьбу —
становились на революционный путь.
Примером такой попытки является возникающее в 1260 г. в районе г. Парма движение секты
«апостолов», возглавляемое Джерардо Сегарелли.
23
Секта эта, проповедующая равенство,
братство, евангельскую жизнь, своей первоначально вполне мирной агитационной
деятельностью собирает в свои ряды большое количество мужчин и женщин со всех концов
Северной Италии. По своему социальному составу это в подавляющем большинстве
крестьяне, представители низших слоев населения деревни и города. Салимбене, хроника
которого дает ряд ярких штрихов, характеризующих движение, называет их «негодяями,
сельскими жителями, зверями» (ribaldi et homines rurales et bestiales). «Они называют себя
апостолами, — пишет Салимбене, — но они негодяи и обманщики, убегающие от своих обя-
занностей и отказывающиеся работать. Им бы следовало стеречь коров и свиней или чистить
отхожие места, или исполнять другие низкие дела, или, наконец, обрабатывать землю...»
24
Эти и другие подобные указания выходца из социальных верхов, представителя церкви
Салимбене с неоспоримостью говорят о революционном, антифеодальном характере секты
даже в начальный, относительно мирный период ее существования. Но в 1280 г. руководитель
секты Сегарелли подвергается аресту, сама секта запрещена церковью, и ее члены уходят в
подполье. В 1300 г. (или в 1301 г.) в результате начавшихся общих репрессий гибнет на костре
Сегарелли вместе с рядом своих последователей. Это заставляет секту переменить характер
своей деятельности. Озлобленные кровавыми карами, борющиеся теперь за самое свое
существование, члены ее переходят к прямой вооруженной борьбе с церковью и с
существующими феодальными порядками. Во главе движения становится теперь сын
североитальянского священника Дольчино и его верная подруга Маргарита. Человек
относительно образованный, воспитанный на иоахимитских идеалах, Дольчино углубляет и
обостряет носившие довольно расплывчатый характер принципы «апостолов», он
проповедует полный отказ от всякой собственности, полный евангельский коммунизм и
требует во имя Бога выступления с оружием в руках против всех имущих, как духовных, так и
светских.
Странствуя и проповедуя по всей северной части Италии, Дольчино собирает вокруг себя
значительное количество сторонников, причем, как и у Сегарелли, это в подавляющем боль-
шинстве крестьяне. В 1305 г. несколько тысяч (по одним источ-
87
никам — 3, по другим — 5 тыс.) сторонников Дольчино поднимают открытое восстание в
северной части Ломбардии. Два года ведет героическую и безнадежную борьбу с организован-
ным церковью крестоносным войском горсточка храбрецов. Наконец, зимой 1307 г. они были
окружены на одной из гор. Три месяца продолжалась осада. 23 марта последний оплот
Дольчино был взят штурмом. Около тысячи человек было перебито. Дольчино и Маргарита
были взяты в плен и казнены после долгих и мучительных пыток. Попытка крестьянской ре-
волюции, заведомо безнадежная в Италии XIII—XIV вв., окончилась полным провалом и
была затоплена в крови. Но эта попытка является ярким симптомом тех сдвигов, которые про-
исходили в феодальных поместьях даже отсталых частей Италии, говорит о том, что
феодальные отношения и здесь переживали серьезный кризис.
Цехи
В каких бы формах и по чьей бы инициативе ни происходило разложение феодального
поместья, оно почти всегда приводило к тому, что некоторая часть бывших крепостных,
потерявших связь с кормившей их раньше землей, попадала в города и тут же поглощалась
быстро растущей и развивающейся системой торговли и ремесла. Во второй половине XIII в.
торговля и ремесла окончательно 'укладываются в формы цеховых объединений,
25
политическую роль которых в этот период мы рассмотрели выше. Эти цеховые объединения
имеют различную дробность и охватывают различную часть городского населения, причем
можно утверждать, что такая дробность растет прямо пропорционально социальному и
экономическому прогрессу данной коммуны. Так, в Милане, уже со времени победы
Висконти в 1277 г. становящемся на путь феодального развития, только частично
ослабленный уступками новым экономическим требованиям, цехи, или, как их называют в
Ломбардии,— паратики (paratici), начинают явно отмирать. «Креденца св. Амвросия»,
объединявшая сначала только собственно ремесленников, а затем с XIII в. включившая в свой
состав и купцов, вышедших из «Мотты», теряет свое значение. Только объединение купцов
(universitas mercatorum), слишком богатое и влиятельное, чтобы на него могли поднять руки
даже феодально настроенные Висконти, продолжает существовать как самостоятельная
организация, из которой позднее (в 1338 г.) выделится организация купцов-сукноделов
(mercatores facientes laborare lanam). Более же мелкие торговцы и ремесленники в собственном
смысле этого слова остаются вне четких организационных форм.
В Болонье, которая, как мы видели, одна из первых стала ареной острой борьбы между
пополанами и знатью, борьбы, закончившейся полной победой первых, цеховая организация
88
оформляется в ходе этой борьбы. Здесь в середине XIII в. создаются 20 цехов. Однако они
отнюдь не равноправны между собой. Политически и экономически из их среды выделяются 3
цеха, объединяющие наиболее зажиточных, обогатившихся и продолжающих обогащаться
пополанов. Это цех «Купцов» (Mercatores), объединявший всех оптовых торговцев, ведущих
широкую, главным образом внегородскую торговлю; цех «Менял» (Cambio), ростовщиков и
банкиров; обязательных спутников и помощников оптовых торговцев; наконец,
специфический для Болоньи со знаменитым на всю Европу юридическим факультетом ее
древнего университета цех «Нотариусов» (Notai).
Остальные цехи, объединяющие мелких торговцев и ремесленников, хотя и существуют как
четко оформленные организации, но заметной роли в политических и экономических судьбах
коммуны не играют.
Если в Милане цехи вообще не получают сколько-нибудь заметного развития, а в Болонье они
в этом развитии как бы останавливаются на полпути, то во Флоренции они достигают
развития максимального и, можно сказать, классического. После переворота «primo popolo» в
1250 г. мы находим здесь уже вполне четко организованные 7 старших цехов. Это, во-первых,
цех «Калимала» (Calimala), который объединяет торговцев иностранными шерстяными
тканями, привозящих эти ткани из Англии или Франции, обрабатывающих их с целью
придания им более высокого качества и затем перепродающих готовую продукцию как внутри
Флоренции, так и вне ее. Этот цех, один из старейших во Флоренции, по-видимому,
первоначально соответствовал миланскому и болонскому цеху «купцов», но затем в
результате экономического и социального развития города на Арно приобрел более узкий и
специфический характер.
Второй и третий из старших цехов Флоренции также повторяют болонский образец, это—
«Менялы» (Cambio) и «Судьи и Нотариусы» (Giudici e notai), причем последние играют во
Флоренции гораздо меньшую роль, чем в оплоте юриспруденции — Болонье.
Четвертый из старших цехов носит название «Ворота св. Марии» (Arte di Рог Santa Maria).
Названный так по имени места, в котором жила большая часть его членов, цех этот
первоначально занимался розничной (в отличие от «Калима-лы») продажей предметов
одежды, и в первую очередь наиболее дорогих и выгодных шелковых изделий. Во второй
половине XIII в., однако, он объединился с другим, ранее конкурировавшим с них цехом
«Шелкоделов» (Seta). И в дальнейшем мастера цеха «Ворота св. Марии» занимаются как
изготовлением шелковых тканей, так и продажей их и изделий из них.
Пятый старший цех возник позднее других, но затем вскоре занял первенствующее
положение. Это — выделившийся в 1212 г. из цеха «Калималы» цех «Шерстяников» (Lana).
Наи-
89
более производительный из всех цехов и притом изготовляющий наиболее широко
распространенную и нужную повсеместно продукцию цех «Шерстяников» растет и
развивается необычайно быстро, наиболее полно и радикально испытывает на себе новые
веяния и уже к концу XIII в. становится могущественнее и богаче даже цеха «Калимала». При
этом сохраняя производство шерстяных тканей как свое основное занятие, мастера-шер-
стяники одновременно занимаются и торговлей. Они закупают за границей — в Англии,
Фландрии или Испании — шерсть и перевозят ее во Флоренцию, ведут банковско-
ростовщические операции, в это время неразрывно связанные с иностранной торговлей.
Шестой и седьмой старшие цехи далеко не играют той роли в экономической и политической
жизни коммуны, как первые пять. Это цех «Врачей и Аптекарей» (Medici et Speziali), весьма
многочисленных во Флоренции, и цех «Шубников и Меховщиков» (Pelliciai et Vajai). К цеху
«Врачей и Аптекарей» нередко приписывались и лица, занимавшиеся другими видами интел-
лектуального труда, например, членом ее состоял Данте. Цех «Шубников и Меховщиков»
объединяет скорняков, изготовителей меховой одежды и торговцев ею и является как бы
промежуточным между старшими и средними цехами.
Средние цехи (числом пять) оформляются организационно в начале XIII в. и получают
политические права в 80-х годах. Это, во-первых, мясники (becai), беспокойные, часто весьма
зажиточные и потому стремящиеся, впрочем тайно, перейти в высшую категорию, далее —
сапожники (calzolai), кузнецы (fabbri), мастера строительного дела (maestri di pietra e leg-
name), галантерейщики и бельевщики (rigattieri e linaioli). Наконец, в последние годы XIII в. в
связи с принятием «Установлений Справедливости» оформляются и стремятся к получению
всей полноты политических прав еще 9 младших цехов: 1) торговцы вином, 2) владельцы
гостиниц, 3) торговцы гастрономическими товарами (маслом, солью, сыром), 4) дубильщики,
5) оружейники, 6) слесари, 7) кожевники, 8) торговцы лесными товарами, 9) хлебопеки и
булочники.
Мы уже видели выше, что в политической жизни Флорентийской коммуны перечисленные
группы цехов играли различную роль. Это объясняется в первую очередь глубокими и по-
степенно все углубляющимися различиями в социальной природе входящих в их состав
цеховых мастеров. Изменения в социальной и экономической обстановке, происходящие в
Италии, сказываются на различных группах цехов по-разному.
Так, ремесленники, входящие в состав младших цехов, полностью сохраняют методы ведения
своего дела, которые они унаследовали от своих дедов и прадедов. Торговец вином, так же как
раньше, закупает у окрестных крестьян определенное количество бочек вина и продает его
либо потребителям, либо
хозяевам кабаков и гостиниц. Хозяин гостиницы по-прежнему ведет свое несложное дело,
поддерживает весьма относительную чистоту в своем обычно очень небольшом заведении, встре-
чает посетителей, выдает белье, и, что составляет главную статью его дохода — кормит и поит их
в кабаке при гостинице, закупая продукты и вина у таких же мастеров младших цехов, как и он.
Все эти операции не требуют больших капиталов, ибо закупки производятся мелкие, не требуют и
многочисленного персонала — хозяин да 2—3 ученика, да 1—2 слуги — вот и весь штат такого
«предприятия». Оно сохраняет старую, чисто средневековую цеховую структуру и не изменяет ее
на протяжении веков.
Несколько больше влияет изменившаяся социальная и экономическая обстановка на мастеров
средних цехов. Увеличение населения города, расширение потребностей этого населения,
необходимость в изготовлении более высококачественной и более разнообразной продукции
заставляют представителей некоторых торговых и ремесленных специальностей значительно
расширить свои предприятия, вкладывать в них более крупные капиталы, привлекать большее
количество учеников, принимать 10—15 вспомогательных рабочих. Особенно это имеет место в
специальностях, обслуживающих строительство. Флоренция растет и строится необычайно
быстро, и поэтому к строителям и кузнецам предъявляются невиданные ранее требования. Правда,
расширение предприятий, входящих в состав средних цехов, не отрывает их значительно от
мастеров цехов младших. Разница остается скорее количественной, чем принципиальной, и в
большинстве случаев те и другие выступают одной объединенной группой. Мастер цеха из числа
средних так же работает сам, своими руками, так же ограничивает свои операции кругом
городских стен, так же не прибегает к крупным финансовым операциям, как и его собрат из числа
младших цехов.
Совершенно иначе ведут себя мастера, входящие в состав цехов старших, тот «жирный народ»,
который все более решительно и настойчиво стремится во второй половине XIII в. захватить в
свои руки бразды правления как экономической, так и политической жизнью коммуны. Оставаясь
в составе цеха и вырабатывая сложные и строго определенные формы управления этим цехом,
мастера эти теряют все основные черты, свойственные цеховому мастеру средневекового города.
Связанные в своей торговой деятельности с иностранным рынком, ворочающие громадными
капиталами, они уже не находят ни нужным, ни целесообразным участвовать в тех операциях,
которые надлежит выполнять представителю соответствующей специальности. Мастер цеха
«Калимала» сам не стоит за прилавком, продавая свои привезенные из-за границы сукна, мастер
цеха «Лана» не потеет за ткацким станком, изготовляя куски сукна из дорогой английской шерсти.
У того и другого
91
и без того достаточно дел. Персонал предприятия многочислен и разнообразен: здесь и агенты,
производящие закупку товаров за границей; и гонцы, поддерживающие связь с этими агентами; и
кладовщики, принимающие прибывающий товар; и рабочие различных специальностей, этот
товар обрабатывающие; и продавцы, доводящие до покупателя готовую продукцию; и, наконец,
следящие за всем и все регистрирующие управляю-щие-бухгалтера, впервые в истории ведущие
записи в толстых бухгалтерских книгах. Только дать руководящие указания этому
многочисленному штату, только решить принципиальные вопросы в ведении дела —• и у мастера
не остается больше ни минуты времени, а он к тому же чаще всего активный политический
деятель, член приората или одного, двух советов, входит в состав того или иного органа цехового
управления, выполняет отдельные дипломатические поручения за границей. Понятно, что такой
мастер мало чем напоминает как цехового мастера прошлых столетий, так и своего собрата из
какого-нибудь младшего цеха. Тот остается ремесленником, этот стал капиталистом,
представителем тех рыцарей наживы, которых порождает обновляющаяся Италия.
Торговля
Описанное выше превращение цехового ремесленника и торговца в капиталиста происходит в
формах специфических и своеобразных, причем различных для операций, связанных с морской и
сухопутной торговлей.
В том и другом случае организация крупного предприятия капиталистического типа была не под
силу одному лицу, даже весьма богатому. Поэтому необходима была ассоциация нескольких
мастеров, которая и принимает различные формы.
В морской торговле и других операциях, связанных с далекими морскими плаваниями,
применяется, вырабатываемая в своих классических формах в Генуе, форма «морской компании»
(societas maris), или «коменды» (comenda).
26
«Компания» эта в наиболее простом и раннем случае
состоит из двух участников. Один предоставляет весь капитал, необходимый для проведения
операции — закупки товара/ найма корабля, оплаты элементарной рабочей силы, это — так
называемый «остающийся» (stans), ибо он, как истинный капиталист, сам в ведении операций не
участвует, а остается в месте расположения фирмы. Второй член «компании», так называемый
«деятель» (tractator), в классическом случае не вносит никакого капитала, но зато едет в опасное
плавание и осуществляет все операции, необходимые для продажи товара, дачи денег в рост,
закупок новых товаров и новой их продажи и т. д.
Прибыли, получаемые от всей суммы операций, подсчитываются после окончания плавания и
распределяются между обо-
92
ми членами компании следующим образом: «остающийся» получает три четверти, а
«деятель» — четверть всей прибыли.
Этот наиболее простой и наиболее ранний тип «коменды» иногда усложняется тем, что
«деятель» также вносит некоторую, чаще незначительную, долю капитала, и тогда его доля
участия в прибыли несколько повышается, или тем, что в договоре принимает участие
владелец корабля, на котором совершается плавание, также получающий некоторую долю
прибыли. Но неизменным и главным во всяком таком сообществе остается то, что львиную
долю выгоды от опасной и сложной операции получает тот, кто в ней непосредственно не
участвует,— владелец капитала, капиталист.
В сухопутной торговле, крупном ремесле, банковско-ростов-щическом деле наиболее
распространенной и возникающей почти одновременно является другая организационная
форма — «компания» (compania) ,
27
Здесь для совершения тех или иных операций
объединяются на определенный срок от 3 до 5 лет несколько мастеров, чаще всего членов
одной семьи или несколько родственных семейств. Каждый из участников вносит
определенную часть капитала и участвует в определенной части работы по организуемому
предприятию. По окончании договорного срока по записям бухгалтерских книг производится
подсчет прибылей, и они делятся пропорционально внесенному капиталу и проведенной
работе. При этом доля участия в прибылях чаще всего оговаривается при составлении
начального договора.
Подведя итоги и распределив прибыли, участники «компании» чаще всего не расходятся, а
подписывают новый договор, составляя новую «компанию» в том же или лишь немного из-
мененном составе, причем как основной капитал, так и прибыли первой «компании» вносятся
в капитал второй. Так происходит несколько раз до тех пор, пока по тем или иным причинам
«компания» не распадается, делясь на несколько предприятий, или совсем ликвидируется.
«Коменда» или «компания» являются наиболее распространенными, классическими формами
организации предприятий, но кроме них существует еще множество других близких к ним по
типу форм. Общим для всех них является ассоциация капиталистов и руководящих
работников, временный характер этой ассоциации и распределение прибылей в соответствии с
вложенным капиталом или трудом, причем львиная доля приходится именно на капитал.
В этих организационных формах протекает во второй половине XIII в. то не имеющее
исторических параллелей развитие торговли, банковского дела, ремесла итальянских
пополанов, которое в значительной мере объясняет, что происходит в разобранной нами выше
политической сфере и в подлежащей нашему рассмотрению сфере идеологической.
93
При этом все 3 перечисленные области — торговля, бан-ковско-ростовщическое дело и
ремесло связаны между собой тесно и неразрывно, и мы упоминаем в дальнейшем каждую из
них в отдельности только для удобства изложения.
Как уже указывалось, торговля во второй половине XIII в., как и в предшествующий и
последующий периоды, резко разделяется на морскую и супохутную. В первой
главенствующее положение занимают Генуя и Венеция, в то время как Пиза после битвы при
Мелории теряет былое значение. Ведя постоянную политическую и экономическую борьбу
между собой, обе портовые республики к концу XIII в. разграничивают сферы влияния и,
несмотря на вражду, ведут параллельную и весьма оживленную торговлю с Востоком. Генуя
прочно обосновывается в западной части северного побережья Африки и в Крыму, Венеция
— в восточной части африканского побережья и на всем восточном побережье Средиземного
моря, а также в архипелаге и на берегах Балканского полуострова.
28
Торговые операции ведут обыкновенно небольшие ассоциации типа «коменды», причем
несколько таких ассоциаций (15— 30) объединяются при найме корабля, который, в свою
очередь, чаще всего принадлежит ассоциации — ряду мелких капитали-стрв, каждый из
которых владеет определенной долей в этом корабле. В Венеции эти доли называются
каратами, в Генуе местами (carati, loca), и количество таких долей колеблется от 16 до 30—40.
Корабли, груженые товарами, направляющимися на Восток, собираются в караваны (mude),
которые и отправляются в определенные сроки в плавание по определенному маршруту, чаще
всего в трех направлениях — на запад, юг и восток.
Каждый караван, состоящий нередко более чем из десятка кораблей, «везет» материальные
интересы шестисот, а то и большего количества венецианцев или генуэзцев (2 чел. в «комен-
де»Х20 «коменд» на корабль=40+20 карат=60ХЮ кораб-лей=600).
Н
Правда, такая дробность капиталов, вкладываемых в морскую торговлю, является широко
распространенной в более ранний период — в середине XIII в. К концу века, и особенно к на-
чалу следующего, тенденция к концентрации капиталов, обогащение отдельных, наиболее
энергичных и предприимчивых купцов приводят к значительному уменьшению числа
участников каждого плавания.
Караваны отправляются обыкновенно осенью или весной с тем, чтобы в первом случае после
зимы, а во втором — до зимы вернуться обратно. При этом купцы, везущие на Восток
определенный ассортимент товаров, чаще всего продают их в месте прибытия через своих
агентов или местных купцов предпочтительно своих соотечественников, закупают здесь же
94
новые товары и на тех же кораблях везут их на родину, совершая, таким образом, весь цикл в
течение полугода.
Привезенные на родину товары либо отправляются дальше в торговые центры Европы для
перепродажи, причем отправляют их те же или другие купцы, либо продаются на месте заезжим
иногородним или иностранным покупателям. Первый способ (переотправка) более распространен
в Генуе, расположенной на бойких торговых путях, второй (перепродажа на месте) — в Венеции,
являющейся мировым рынком восточных товаров и обслуживающей ими все европейские страны,
в первую очередь Германию, купцы которой, как мы упоминали выше, уже с начала XIII в. имеют
здесь свой большой торговый двор «fondaco». «Общий торговый двор в Венеции, в котором
останавливаются немцы» («Fonticum communis Veneciarum ubi Teutonic} hospitantur»), называется
в документе 1228 г. В дальнейшем этот «Немецкий двор» (Fondaco dei Tedeschi) станет
крупнейшим торговым центром и прославится на всю Европу.
29
Продажа и закупка товаров на Востоке производится также в крупных торговых центрах, таких,
как Константинополь, Александрия, Бейрут, Негропонт, Дамаск, в торговых домах — фондаках,
где купцы останавливаются и где производятся все коммерческие операции с местными
туземными и итальянскими купцами. В более мелких пунктах операции производятся либо на
местных рынках, либо путем сношений через официальных торговых агентов — «сензалов»
(sensali) — с местными торговыми фирмами.
При этом постоянно живущие в восточном торговом центре и приезжающие в него на несколько
недель и месяцев купцы определенного города (Венеции, Генуи, Пизы) образуют обыкновенно
замкнутую общину, маленькую копию своей родной коммуны, управляемую консулами, иногда
возглавляемую бай-улом, причем в задачи этой общины входит охранять как экономические, так и
политические интересы своей родины и помогать своим согражданам.
В отдельных случаях активные торговые операции приводят к полному захвату соответствующего
центра. Так, генуэзцы захватывают и держат в прямом политическом подчинении важнейшие
крымские порты, и в первую очередь Каффу, венецианцы — перегрузочные пункты Корон и
Модон. Иногда, не имея возможности или не считая целесообразным держать в государственном
подчинении тот или иной пункт, Генуя или Венеция передают его в нечто вроде феодальной
собственности одному из своих граждан, известному своей энергией и верностью коммуне. Так, в
1304 г. генуэзский купец, мореход и авантюрист Бенедетто Захарйа получает (или вернее, захва-
тывает) остров Хиос; значительно раньше — в 1207 г. — венецианский патриций Марко Санудо
получает острова Наксос
95
и Парос, венецианский род Дандоло властвует на острове Андрос, Гизи — на острове Тинос,
Навигайоло — на острове Лемнос. Эти купцы, патриции, мореплаватели, активные члены
республиканских правительств и враги всего феодального у себя на родине становятся в своих
«заморских» владениях настоящими феодальными владетелями, не переставая при этом оста-
ваться верными слугами своих коммунальных правительств, покорными исполнителями их
распоряжений.
Осуществляя морские торговые операции, купцы, исходя из своей личной выгоды, по
возможности старались балансировать стоимость вывозимых и ввозимых ими с Востока товаров и
тем самым дважды в одно плавание производить оборот капитала. Однако это было делом весьма
нелегким, ибо, во всяком случае в XIII в., Восток мог дать гораздо больше Западу, чем наоборот.
Доказательством этому, между прочим, может служить то, что генуэзские суда обыкновенно везли
на Восток товары бесплатно, если этот же купец вез на том же корабле обратно закупленные на
Востоке товары.
Вывозили на Восток некоторые ткани (шерстяные, льняные) , европейское оружие, в отдельных
случаях продукты питания и рабов, ранее купленных в каком-нибудь другом восточном порту.
Ввозили же с Востока перец, пряности, красители, квасцы (необходимые при обработке
шерстяных тканей), восточные, в первую очередь шелковые, материи, жемчуг, драгоценные
камни, сахар, соль и рабов.
Довольно трудно, даже с некоторой степенью точности, определить обороты купцов,
занимавшихся заморской торговлей во второй половине XIII в. Насколько можно судить по более
позднему материалу, обороты эти были довольно значительными, выражаясь для каждой
отдельной «компании», за каждое плавание в тысячах, а то и десятках тысяч флоринов, что,
принимая во внимание весьма большую покупательную силу золотого флорина этого времени,
представляло собой большое состояние. Так, уже знакомый нам генуэзец Бенедетто Захарйя в год
ввозил в Геную около 13 тыс. канторов квасцов стоимостью в 60 тыс. генуэзских лир (монета,
близкая по стоимости флорину), в то время как годовой бюджет богатой купеческой семьи в
начале XIV в. равнялся 300—400 флоринам. Другим критерием может служить то, что в начале
XIII в. на 100 флоринов можно было купить 6,3 га плодородной земли.
Общий масштаб морской торговли одного города дают следующие цифры: в 1274 г. через
Генуэзский порт было ввезено и вывезено товаров на сумму в 936 тыс. генуэзских лир, 'а в 1293 г.
через него же — на 3 млн. 822 тыс. лир, что, по подсчету Лопеза, составляет в золотом исчислении
1297 г. не менее 600 млн. лир.
30
Прибыли, полученные от морской торговли, если также судить по несколько более поздним
данным, в среднем не пре-
96
вышали 30—40 % за операцию; большая прибыль достигалась в торговых операциях с
товарами новыми, цены которых были мало известны и потому могли назначаться
относительно произвольно. Прибыль эта могла значительно повышаться в случае, когда
торговая операция сопровождалась большим риском, требовала далеких странствий в
неведомые края.
31
Поэтому тяга к таким странствиям становится общераспространенной.
Венецианские купцы братья Никколо и Маттео Поло в 50-х годах XIII в. решаются на
далекий, полный неведомых опасностей путь через Константинополь, Нижнее Поволжье и
Тибет в Китай, ко двору хана Хубилая, внука Чингисхана. Несколько позднее по другому пути
сюда же приезжает сын Никколо — Марко, которому суждено было 24 года пробыть на
Востоке и после своего возвращения в Европу, в генуэзском плену (после битвы при Курцоле
в 1298 г.) написать или, вернее, продиктовать подробное описание своих странствований. Эта
книга сразу получила широкое распространение во всей Европе и впервые познакомила ее с
далекими восточными странами.
Свою книгу Марко Поло начинает следующими откровенными словами: «В то время, когда
Балдуин был императором в Константинополе, т. е. в 1250 году, два брата, господин Никколо
Поло, отец господина Марко, и господин Маттео Поло находились тоже там; пришли они туда
с товарами из Венеции, были они из хорошего рода, умны и сметливы. Посоветовались они
между собой, да и решили идти на Великое море за наживой да за прибылью. Закупили всяких
драгоценностей и поплыли из Константинополя в Солдадию».
32
Той же жаждой наживы, о которой говорит Поло, руководствовались, конечно, и те
генуэзские купцы — братья Вивальди, которые в 1291 г. сели на два корабля, чтобы пойти на
безумное по смелости предприятие — попытаться достигнуть берегов Азии, обогнув Африку.
Из этого плавания ни одному из его участников не суждено было вернуться.
Эта жажда наживы, не знающая пределов и ограничений, дерзающих на все и не страшащихся
ничего людей, жажда наживы, перерастающая в жажду знания, найдет себе вскоре
поэтическое выражение в гениальных строфах 26-й песни «Ада» Данте, в которых Улисс
рассказывает о своей гибели:
Ни нежность к сыну, ни перед отцом Священный страх, ни долг любви спокойной Близ Пенелопы с радостным челом
Не возмогли смирить мой голод знойный
Изведать мира дальний кругозор
И все, чем дурны люди и достойны. И я в морской отважился простор, На малом судне выйдя одиноко С моей
дружиной, верной с давних пор. Я видел оба берега, Моррокко,
97
Испанию, край сардов, рубежи
Все островов, раскиданных широко. Уже мы были древние мужи, Войдя в пролив, в том дальнем месте света, Где
Геркулес воздвиг свои межи,
Чтобы пловец не преступал запрета;
Севилья справа отошла назад,
Осталась слева перед этим Сетта. «О братья,—так сказал я. — На закат Пришедшие дорогой многотрудной! Тот малый
срок, пока еще не спят
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный! Подумайте о том, чьи вы сыны: Вы созданы не для животной доли, Но к
доблести и к знанью рождены...»
33
Морская торговля, составляющая в первую очередь прерогативу портовых городов Венеции и
Генуи, к которым затем присоединяется сугубо сухопутная Флоренция, неразрывно связана
как в этих городах, так и в других более мелких центрах с торговлей сухопутной.
34
В
последней в течение второй половины XIII в. особенно отличаются города, которые вскоре
затем отойдут на второй план, это в первую очередь соперничающие с Флоренцией
тосканские города Лукка и Сиена, а затем ряд ломбардских центров — Милан, Пьяченца и
другие, благодаря которым всех итальянцев французы этого времени склонны были называть
ломбардцами. Сухопутная торговля, в свою очередь, может быть разбита на две ветви —
торговлю на далеких расстояниях, или международную, и торговлю на близких расстояниях
— местную. Нас в данной связи будет интересовать главным образом первая, значительно
более мощная и важная во всех отношениях.
Вторая половина XIII в. — апогей развития шампанских ярмарок, которые именно в это время
являются бесспорным общеевропейским экономическим центром, где совершаются все
крупнейшие торговые сделки, где вырабатываются новые методы торговли, где бьется
экономический пульс жизни Европы. И в течение этого же конца XIII в. итальянские купцы
(лом^ бардцы) играют доминирующую роль на шампанских ярмарках.
35
Они составляют здесь
самую активную, а часто и вообще самую многочисленную часть торгующих, покупают,
продают, занимаются разного рода финансовыми комбинациями. Во многих пунктах, в
которых происходят шампанские ярмарки, итальянские купцы имеют свои торговые дворы
(фондаки), где они останавливаются и складывают товары. Все итальянцы, торгующие на
ярмарках, представляют собой как бы некое сообще* ство, своеобразную коммуну,
переезжающую с места на место по мере передвижения ярмарок. Коммуна эта сохраняет при
всех перемещениях свою организацию и подчиняется своему консулу, разрешающему
конфликты между купцами, ведущему
98
учет всех сделок и выступающему представителем итальянских купцов при всех и всяческих
сношениях с местными властями.
Для постоянной связи с шампанскими ярмарками крупные торговые города (Сиена,
Флоренция) устраивают регулярную посылку специальных курьеров, причем к каждой
ярмарке посылаются два курьера — к начальному этапу торга, когда идет продажа и покупка
товаров (cursor de ara), и к конечному этапу, когда производятся платежи и связанные с ними
финано> вые операции (cursor de pagamento). Этим курьерам поручалась передача
соответствующим купцам писем с деловыми инструкциями, небольших партий товаров,
денежных сумм, необходимых для расплаты.
На путях между итальянскими торговыми городами и шампанскими ярмарками существовала
сеть гостиниц, обладавших складскими помещениями и находившихся в прямом подчинении
цеховым организациям того или иного города, например флорентийскому цеху «Калимала».
На шампанских ярмарках итальянские купцы покупали 'в первую очередь сырье для своего
развитого ремесленного производства, особенно шерсть из Англии и Северной Франции и из
Испании, шерстяные ткани для переработки и перепродажи, льняные изделия из Западной
Германии и Восточной Франции, кружева и шитые ковры из Фландрии, кожаные изделия и
оружие из Испании, валяные изделия из Франции, вина из Западной и Восточной Франции и
Испании и многое другое.
Продавали они здесь товары, привезенные генуэзцами или венецианцами с Востока,
итальянские шерстяные и шелковые ткани, итальянское оружие, вина, коней и разного рода
предметы роскоши, которые в столь большом количестве изготовлялись в итальянских
городах.
Караваны из десятков коней, нагруженных до предела товарами, аккуратно упакованными в
тюки, обшитые белой льняной тканью (так называемые torselli), двигались круглый год по
дорогам Италии и Франции, нередко сопровождаемые вооруженной охраной, не
гарантировавшей, впрочем, от всяких неожиданностей в пути.
Достаточно взглянуть на покрытые мелкими, аккуратными записями страницы бухгалтерской
книги какого-нибудь сиенского или луккского купца конца XIII в., чтобы убедиться в том,
насколько живой и разнообразной была торговая деятельность даже небольшой фирмы на
шампанских ярмарках.
36
Однако торговыми связями с шампанскими ярмарками отнюдь не ограничивалась
экономическая активность итальянских купцов. Мы найдем их во всех пунктах Западной
Европы, где только идет торговля, при дворах французского, английского, испанских королей,
князей Германской империи, в крупных городах. Так, в Париже живет в конце XIII в.
многочисленная колония итальянских купцов, имеющая свою организацию. Не-
99
смотря на наличие этой организации, отдельные ее члены ведут между собой ожесточенную
борьбу, стараясь занять первенствующее положение. К концу века такое положение удается
занять флорентийцам, вытесняющим сиенцев, лукканцев и пья-ченцев.
Как уже выше упоминалось, вся сухопутная внешняя торговля производится ассоциациями
типа «компаний». Обороты этих компаний, разумеется, были весьма различными, но в сред-
нем, по-видимому, они не достигали в конце XIII в. масштабов оборотов морской торговли,
превосходя последние быстротой оборачиваемости капитала. Так, средняя по размерам
сиенская торгово-банковская фирма Уголини, бухгалтерские книги которой, освещающие
операции на шампанских ярмарках за 1247— 1263 гг., дошли до нас, имела в определенный
момент кредиторов по ярмаркам, по подсчету издателя этих книг Киаудано, па 6240 лир 14
солидов 8 динариев, при дебиторах на 3786 лир 14 солидов и 4 динария, т. е. вложила в дело
2466 лир 5 солидов 4 динария — сумму весьма значительную.
Прибыли, получаемые в сухопутной торговле, судя по всему, отставали от прибылей торговли
морской, что компенсировалось, с одной стороны, уже упомянутым более скорым оборотом
капитала, с другой — несравнимо меньшим риском. Так, такая крупная компания, как Барди
(см. гл. III, § 2), выплачивает своим членам в первые годы XIV в. дивиденды в пределах от 10
до 30 %, и вообще мы почти никогда не встретим в документах указаний на более высокие
прибыли.
Торговля международного характера, конечно, предполагала существование торговли более
мелкой по масштабам между отдельными городами Италии, в частности между передовыми и
экономически развитыми центрами Северной Италии и отсталыми городами юга страны, а
также торговли внутригородской. В этой, условно говоря, «внутренней» торговле нередко
применялись те же формы и методы, что и в торговле «внешней». В частности, форма
«компании» встречается и в мелкой внутренней торговле. Так, во Флоренции создается
компания работников парикмахерской, в Генуе — компания для торговли новыми и
подержанными сундуками и т. п. Не менее часты, однако, и случаи торговли, осуществляемой
единолично. Естественно, что и обороты такой маленькой компании или одиночных купцов
во много раз меньше, чем в торговле внешней, естественно также, что и прибыли здесь
несравненно ниже.
Банковско-ростовщическое дело
Какова бы ни была форма торговли — морская или сухопут; пня, внешняя или внутренняя,
всегда и во всех случаях (и чем' Позднее, тем в большей мере) она оказывается связанной с
операциями банковско-ростовщического типа. Накопление значи-'
тельных денежных сумм в кассах отдельных компаний делает естественным обращение к ним
за финансовой помощью в виде ссуды. Быстрый и неудержимый рост торговых операций на-
стоятельно требует кредита, создающего возможность такого роста. Распространение
торговли итальянских купцов по всему тогда известному миру вызывает потребность в
переводных операциях, так как перевозить на дальние расстояния большие суммы денег и
неудобно, и рискованно. Это же обстоятельство вызывает постоянные и сложные операции по
обмену одной валюты на другую, причем стоимость каждой из валют изменяется из года в
год.
37
Все эти обстоятельства вместе взятые приводят к тому, что наряду с торговлей в итальянских
городах бурно развивается банковское дело. Первоначально, как мы об этом упоминали выше,
этим делом занимались члены особых цехов — «Менял», но с течением времени развитие
банковских операций требует привлечения столь значительных капиталов, что мелкие менялы
средневекового типа не могут с ними справиться, и все в большей мере в них втягиваются
представители других торговых цехов, располагающие такими капиталами.
По-видимому, первыми из крупных операций банковско-рос-товщического типа были
операции депозитные, производимые главным образом с папским престолом. Католическая
церковь собирала десятину и другие церковные поборы со всей Западной Европы, что
требовало существования сложного и разветвленного механизма, действовавшего медленно и
неточно. Естественным поэтому было, когда итальянские купцы расползались по своим
торговым делам во все концы Европы, поручить им, людям энергичным и опытным,
собирание церковных доходов; а так как папский престол нередко и притом срочно нуждался
в крупных суммах денег, а купцы этими суммами располагали, то установился порядок, при
котором купцы выплачивали авансом в начале года определенную, примерно рассчитанную,
сумму папскому престолу, а затем на свой страх и риск собирали церковные доходы, стараясь
превысить количество выданного авансом. Операции эти могли оказаться весьма выгодными,
но достаточно рискованными, так как требовали инвестирования очень крупных сумм,
которые возвращались постепенно, иногда через год и больше, и притом отнюдь не всегда
могли быть получены полностью. Достаточно было какого-нибудь стихийного или
социального бедствия: засухи, войны, смены на престоле, чтобы громадные капиталы,
заложенные в депозиты, оказались под угрозой, а совершающая эти операции фирма
оказалась перед катастрофой.
Депозитные операции, совершаемые в середине и до конца XIII в. в первую очередь
сиенскими и отчасти луккскими купцами, по своим масштабам были громадными, ибо
папские доходы с любой одной провинции выражались в тысячах, а иног-
да и десятках тысяч лир, между тем многие фирмы собирают эти доходы с ряда провинций, а
иногда и с нескольких стран. Такие сиенские фирмы, как Толомеи, Скотти, Пикколомини и
особенно Буонсиньори, становятся на базе депозитных операций банкирами
общеевропейского масштаба, имеющими своих представителей не только на шампанских
ярмарках, но и при французском дворе, в Англии, в Империи.
Депозитные операции по отношению к церкви почти неизбежно приводят к таким же
операциям со светскими государями. Невозможно „отказать государю, в стране которого
наживаешься, в предоставлении ему кредита под депозит тех или иных налогов или поборов,
и итальянские купцы обыкновенно не отказывают, тем еще более расширяя свои операции и
одновременно делая свое финансовое положение еще более рискованным и непрочным.
Довольно трудно определить, где операции депозитного характера переходят в операции
характера чисто кредитно-ростов-щического. Если можно ссужать под налоги, то почему же
не ссужать прямо под проценты? Правда, ученье церкви строжайшим образом запрещало
взимание процентов за кредит, ибо, утверждало оно, деньги не могут и не должны рождать
деньги, а время ничего не стоит, но уже к концу XIII в. купцы и банкиры находят немалое
количество способов, чтобы в своих бухгалтерских книгах и в своей совести скрыть
ростовщический, запретный характер своих операций, изобразить их как законные и
благочестивые (об этом см. гл. III, § 2). Такие ссудные операции нередко имеют весьма
крупные размеры. Так, компания Салимбени по случаю битвы при Монтеаперти (см. гл. I, § 1)
ссужает своей родной коммуне в 1260 г. громадную сумму в 118 тыс. золотых флоринов.
Само собой понятно, что ссудно-ростовщические операции, совершаемые по отношению к
государям и правительствам, идут рука об руку с такими же операциями по отношению к
отдельным лицам, операциями несравненно более мелкими, но и более хлопотными и
рискованными.
Если депозитные операции тесно связаны с ссудно-ростов-щическими, то не менее связаны
они с обменными, т. е. такими, которые когда-то вызвали к жизни самую профессию менял.
Собирая подати и налоги в разных денежных знаках, компания должна была выплачивать
депоненту их эквивалент в единой, определенной монете, а это позволяло вести широкую
спекуляцию на курсовых разницах. Правда, в 1252 г. Флоренция, переживающая период
бурного политического, социального и экономического расцвета, начинает чеканить свой
знаменитый золотой флорин — монету, содержащую 24 карата чистого золота, с
изображением на лицевой стороне цветка (fiore) флорентийской лилии, которая становится
вскоре и притом на много десятилетий прочным мерилом при всякого рода обменных опера-
102
циях. Однако и это само по себе весьма важное мероприятие не останавливает спекуляции на
обменах, которая продолжает оставаться важным источником доходов менял-банкиров.
Наконец, во второй половине XIII в. приобретают все большее значение операции кредитно-
вексельные.
38
Вексель возник, по-видимому, в первые годы этого века, причем служил исклю-