Геополитика. КНР в Центральной Азии. Сборник статей. Часть 1
Подождите немного. Документ загружается.
частности, предусматривала, что "вооруженные силы сторон, дислоцированные в районе
границы, не будет использоваться для нападения на другую сторону, вести какую-либо
военную деятельность, угрожающую другой стороне и нарушающую спокойствие и
стабильность в районе границы".
Затем Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан уже в рамках так
называемой "Шанхайской пятерки" договорились об ограничениях, налагаемых на любые
военные маневры в приграничных районах, и о необходимости информировать друг
друга о действиях войск в пределах 100 км от границы.
В апреле 1997 года в г.Москве также в формате "4+1" был подписан второй важный для
Китая документ – соглашение "О взаимном сокращении вооруженных сил в пограничных
районах", в соответствии с которым вводились предельные количественные уровни для
сухопутных войск и авиации в 100 километровой демилитаризованной зоне. Причем
ограничения были установлены таким образом, что 130 тысячной группировке
вооруженных сил КНР, дислоцирующейся в СУАР, могла "противостоять" аналогичная по
численности, но только объединенная группировка войск России, Казахстана,
Кыргызстана и Таджикистана.
Достигнутые в г.Шанхае и г.Москве договоренности в целом позитивно стимулировали
процесс урегулирования пограничных вопросов между Китаем и граничащими с ним
государствами.
* * *
Таким образом, в первой половине 90-х годов, сосредоточив усилия на дипломатическом
разрешении погранично-территориальных проблем, Китай заложил основы архитектуры
своих отношений с государствами Центральной Азии. При этом, осторожный подход,
умение сочетать элементы восточного этикета с выдвижением жестких условий при
решении важных для себя вопросов, а также объективно непростая ситуация в самих
странах ЦА, позволили Пекину добиться в целом достаточно выгодного для себя
решения комплекса погранично-территориальных проблем, в частности, в виде уступок
Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном Китаю ряда участков спорных территорий.
На сегодняшний день "проблема границ" между КНР и государствами ЦА в принципе
считается решенной. Однако, как представляется, вопрос о принадлежности спорных
приграничных территорий и, соответственно, прохождения границы при определенных
обстоятельствах может стать причиной межгосударственных противоречий и нести
угрозу стабильности в регионе.
С одной стороны, наличие элементов неопределенности в развитии политической и
социально-экономической ситуации в ряде республик Центральной Азии сохраняет
некоторую возможность (пусть и не большую) актуализации вопроса о пересмотре ранее
достигнутых договоренностей с Китаем, как это уже было, например, в Кыргызстане
после смены политического руководства в 2005 году. С другой стороны, тенденция роста
населения КНР и, в частности в СУАР, в сочетании с сохраняющейся в китайском
обществе исторической памятью об "утраченных северных территориях", не позволяет
сбрасывать со счетов вероятность предъявления в будущем (возможно даже и не
далеком) новых территориальных претензий Китая к своим центральноазиатским
соседям. Как отмечает известный эксперт из Казахстана К.Сыроежкин, не случайно, что
в ряде современных китайских учебниках по истории в качестве территории Китая
обозначено 510 тысяч кв.км современного Казахстана.
С учетом этого и принимая во внимание современный характер развития ситуации
внутри и вокруг Центральной Азии, представляется крайне важным дальнейшее
повышение мер доверия между странами-членами ШОС, формирование более
устойчивых механизмов безопасности, в том числе путем использования в этих целях
экономических инструментов. Как представляется, в этом плане особого внимания
заслуживают меры по формированию и развитию инновационно-производственной
кооперации России и стран Центральной Азии с Китаем, региональной экономической
интеграции между РФ и ЦА, а также взаимовыгодной и долгосрочной схемы водно-
энергетического взаимодействия. Отсутствие прорывов по этим трем стратегическим
направлениям экономического сотрудничества, как представляется, будет значительно
повышать шансы реализации неблагоприятных сценариев развития ситуации в регионе и
вокруг него, в результате чего тезис об "окончательном решении проблемы границ"
между КНР и ЦА может быть поставлен под большое сомнение.
11
В.Парамонов, О.Столповский, Февраль 2009. Источник - easttime.ru
Д. Мельников. Фактор Китая в центральноазиатском векторе
внешней политики России.
Россия и Китай озабочены состоянием региональной безопасности в Центральной Азии,
ростом панисламских и панмонгольских настроений и неопределенностью региональных
последствий будущего объединения Кореи. Между ними могут возникнуть противоречия
из-за желания обеих стран доминировать в регионе и контролировать основные
источники энергоресурсов.
Современные российско-китайские отношения носят сложный характер. Новая "дружба"
началась ещё в 1988 году, когда в Москву приехал министр иностранных дел КНР Цянь
Цичэнь. С этого момента страны регулярно обменивались визитами на высшем уровне,
наладились постоянные контакты министров иностранных дел , был подписан ряд
соглашений политического и экономического характера. Цель российско-китайских
встреч на высшем уровне состоит в стабильном развития межгосударственных
отношений. По мнению многих специалистов, им это удается, и российско-китайские
отношения в данный момент находятся на самом высоком уровне за всю свою историю.
Однако специфика этих отношений состоит в динамичном характере.
Рост китайского фактора начался с падения Советского Союза, и подкрепляется
стабильным экономическим ростом Китая. КНР по своим показателям ВНП и
перспективам дальнейшего развития выдвигается в авангард развивающегося мира и
уже претендует на обретение статуса «мировой державы». Подъем Китая затрагивает
интересы всех его соседей в Азии, но особенно он касается России, пережившей
изменение статуса и превратившейся из сверхдержавы в региональное государство.
Увеличение экономического влияния КНР неизбежно влечет за собой и политическое. Все
отчетливее звучат идеи о создании «Большого Китая», все яснее мы видим расширение
сферы интересов КНР.
Подъем Китая превращается в один из важнейших внешних факторов для России. Он
может повлиять на место и роль России в мире, на положение внутри страны, на состав
её населения и внешнеполитическую ориентацию. Успехи КНР создают ситуацию, не
имевшую до сих пор аналога в истории российско-китайских отношений. Это заставляет
задуматься о развитии отношений между нашими странами в краткосрочной,
среднесрочной и долгосрочной перспективах и о факторах способных повлиять на
развитие наших отношений в будущем.
Как уже говорилось, русско-китайские отношения развиваются динамично. С одной
стороны, официальная Москва постоянно утверждает, что отношения в целом носят
“доверительный” и “беспроблемный” характер. Но с другой стороны, в стране
сохраняются антикитайские настроения и опасения перед действиями Китая,
способными нанести ущерб российским интересам. Таким образом, в отношениях двух
стран складывается весьма противоречивая ситуация для сотрудничества и
взаимодействия. Оба государства заинтересованы в дальнейшей кооперации, но в то же
время существует целый ряд преград, мешающих сотрудничеству. Эти преграды вполне
обоснованы и коренятся в разностях потенциалов РФ и КНР.
Во внешней политике Россия и Китай имеют несколько точек соприкосновения. Наиболее
актуальным в данный момент являются их отношения в Центральной Азии. По мнению
Василия Михеева, заместителя директора Института Дальнего Востока РАН и члена
научного совета Московского Центра Карнеги, соперничество между двумя странами
будет усиливаться именно на этой площадке, в то время как остальные проблемы
отойдут на второй план.
12
В новой обстановке, сложившейся после распада Советского Союза, Центральная Азия
приобрела большое стратегическое значение. Геостратегическая значимость региона,
крупные природные ресурсы, перспективы строительства мощной транспортной
инфраструктуры – резко повышают к нему интерес со стороны великих держав.
Повышение же интереса повлечет за собой конкуренцию между ними. Помимо всего
этого Центральная Азия играет важную роль в области безопасности. Она, в одно и то же
время, представляет собой как и возможную базу для международного терроризма, так
и важный форпост в борьбе против него.
Интересы России в Центральной Азии достаточно сложны для реализации. Основа их —
стремление к сохранению особых отношений, сложившихся между Россией и
Центральной Азией во времена Советской власти в политической, экономической,
оборонной, культурной и даже языковой сферах. Именно поэтому нынешнее «ближнее
зарубежье» для российской дипломатии является одним из самых приоритетных
направлений. Это четко закреплено в двух основополагающих документах российской
внешней политики - «Концепции национальной безопасности Российской Федерации» и
«Концепции внешней политики Российской Федерации». Центральная Азия для России
имеет как важное стратегическое, так и экономическое значение.
• Это последний рубеж стратегического отступления России после ее ухода с
традиционно подконтрольных зарубежных территорий из Восточной Европы. Потеряв её,
Россия лишится последних буферных зон, и ее стратегическая оборонительная линия
будет проходить по государственной границе.
• Центральная Азия рассматривает в качестве одной из основ для восстановления
стратегического влияния России.
• Она является одним из ключевых звеньев в области безопасности и борьбе с
международным терроризмом.
• Страны региона обладают большим потенциалом в области энергоресурсов и других
полезных ископаемых, контроль над которыми существенно повысит шансы на
доминирование в регионе.
• В то же время Центральная Азия – это важный рынок сбыта товаров российской
промышленности.
Однако при реализации этих планов Россия неизбежно столкнется с интересами других
мировых держав, претендующих на расширение своего влияния в регионе. Наиболее
очевидным соперником являются США, начавшие свое закрепление в Центральной Азии
после проведения операции по уничтожению правительства талибов в Афганистане в
2001 году. У США есть несколько основных интересов в регионе, как то: борьба с
терроризмом, контроль над энергоресурсами Каспийского бассейна и обеспечение
геополитических интересов. В большинстве своем эти интересы не совпадают с
интересами России. В противодействии США наша страна вполне может объединиться с
КНР, которую также не устраивает усиление США в регионе, и действовать совместно в
рамках, например, ШОС.
Таким образом, на региональном уровне уже отмечается определенное совпадение
интересов России и Китая. Обе страны озабочены состоянием региональной безопасности
в Центральной Азии, проявляют беспокойство по поводу роста панисламских и
панмонгольских настроений и неопределенности региональных последствий будущего
объединения Кореи. Они состоят в ШОС, что открывает большой потенциал для
взаимодействия в различных областях.
Но важно отметить то, что помимо сотрудничества с Китаем, между странами вполне
могут возникнуть противоречия. Почвой для подобных противоречий будет желания
обеих стран доминировать в регионе и контролировать основные источники
13
энергоресурсов. Кроме того их может породить и простой отказ признать тот факт, что
присутствие той или иной державы здесь абсолютно объективная закономерность,
которой невозможно препятствовать. Сегодня мы наблюдаем эти тенденции,
выраженные в довольно мягких формах.
По словам Чжао Хуашена, стратегические интересы Китая в Центральноазиатском
регионе вполне «очевидны и прозрачны». Во-первых, это сдерживание сепаратистских
сил «Восточного Туркестана». Во-вторых, обеспечение такого уровень безопасности, при
котором Центральная Азия являлась бы надежным тылом Китая. В-третьих, развитие
многоплановых экономических отношений, превращающих регион в объект
сотрудничества в области внешней торговли и один из источников импорта энергии.
Приоритетными для Китая являются вторая и третья проблемы. Однако если проблемы
безопасности связаны в основном с присутствием в регионе США, а также с угрозами
международного терроризма, то третья группа проблем непосредственно сталкивает в
перспективе Китай с Россией.
Энергетика — важнейшая составляющая экономического сотрудничества Китая со
странами Центральной Азии. В то же время, по мнению специалистов, энергетика – это и
основная проблема во взаимоотношениях КНР с Россией. Китай крайне заинтересован в
приобретении надежного энергетического партнера и в снабжении своей быстро
развивающейся экономики. Для КНР это имеет стратегически важное значение, от этого
зависит его будущее. Очевидно, что Китай постарается сделать все возможное, чтобы
диверсифицировать свои источники энергоресурсов.
Уже в 1997 г. Китай и Казахстан подписали соглашение о сооружении нефтепровода
общей протяженностью более 3 тыс. км от г. Алашанькоу на китайской территории до
побережья Каспийского моря в Казахстане. Строительство нефтепровода ознаменовало
прекращение монополии России на транзит энергоресурсов из региона. По причине
возникновения альтернативной сети транзита нефти, Россия неизбежно понесет
экономический ущерб от сокращения объемов транспортируемых с Каспия природного
газа и нефти, а также потеряет часть политического влияния в регионе. Препятствовать
этому процессу Россия уже не в состоянии, так как энергетические интересы Китая
отвечают запросам Центральноазиатских республик, заинтересованных в новых рынках
сбыта. В результате, России приходиться изыскивать новые пути восстановления и
поддержания своего влияния. Сейчас главным инструментом этого поддержания стали
сотрудничество и разработка совместных проектов в области энергетики. Участие России
в проекте добычи и транспортировки каспийских энергоносителей стало ее новым
экономическим интересом.
В свою очередь, экономические интересы России в Центральной Азии заключаются,
прежде всего, в желании удержать экономику стран региона в русле российской
экономической системы. Для этого существуют важные предпосылки, так как страны
региона раньше были частью СССР, и их экономики во многом взаимосвязаны и зависят
от российской. Опираясь на эту базу Россия, возможно, попытается улучшить свое
положение. Но именно на этом пути она неизбежно сталкивается с Китаем. Обладая
мощной экономикой, «Поднебесная» активно расширяет свое влияние на ближайших
соседей. Средняя Азия постепенно наполняется дешевыми китайскими товарами первой
необходимости. В этих условиях российские товары становятся
неконкурентоспособными.
Сотрудничая в рамках ШОС с Китаем Россия, опять же играет «двойную игру». Одной из
основных причин торможения развития Организации является настороженность
российской стороны по отношению к своему восточному соседу. Китай основной упор
делает на экономическое сотрудничество. Россия же, осознавая, что в экономическом
плане с Китаем тягаться будет сложно, старается делать упор на проекты, связанные с
безопасностью. Помимо этого России сложно признать растущую политическую роль
Китая в Организации. Она не может смириться со своим положение в ШОС, где она все
яснее становится «младшим партнером».
14
Растущее экономическое влияние Китая в регионе, по темпам обгоняющее российское,
вызывает обеспокоенность России. Средняя Азия всегда считалась Россией сферой своих
как экономических, так и политических интересов. Возможно, здесь преобладают старые
стереотипы мышления, основанные на наследии как Советского, так и Имперского
прошлого, но Россия, претендующая и заявляющая о своем стремлении приобрести вновь
статус «супердержавы», вряд ли намерена допустить чрезмерного усиления Китая в
регионе. Кроме того, это усиление КНР может привести к нарушению баланса сил между
государствами. Такой сценарий никак не устраивает Россию.
Очевидно то, что в любом случае российское влияние в экономике и политике данного
региона в перспективе понесет значительные потери. Дальнейшее развитие отношений с
Китаем может пойти по нескольким путям. Один из них состоит в постепенном
признании за Китаем главенствующей роли в регионе. В то же время, учитывая
притязания России на статус «супердержавы», она может пойти по пути мягкого
противодействия КНР. Однако ясно, что России все-таки придется отказаться от взгляда
на Центральную Азию как исключительную сферу российских интересов. Ей нужно
смириться с усилением здесь Китая, так как этот процесс объективный и необратимый.
Таким образом, подъем Китая является одним из важнейших внешних факторов для
России, что наиболее ярко отражается на примере Центральной Азии. Как будет
развиваться российско-китайское стратегическое партнерство в свете изменяющегося
баланса сил между двумя странами? Примет ли Россия статус «младшего партнера» или
вместо этого постепенно дистанцируется от Китая? Возможно, ответы на эти вопросы
определят всю суть внешней политики России в 21веке – станет ли она «сверхдержавой»,
или же превратится в региональное государство с узким кругом притязаний.
Д. Мельников.12/11/2007, ia-
centr.ru
Б. Джусупов. Политика Китая в Центральной Азии
Одним из знаменательных фактов конца прошлого и начала нынешнего столетия стала
разработка Китаем долгосрочной экономической стратегии, направленной на
превращение КНР в один из центров глобальной экономики, о чем свидетельствует
нынешний внешнеполитический и внешнеэкономический курс страны. Китай, таким
образом стремится выстраивать стратегические партнерские отношения с наиболее
крупными державами мира, и в то же время при помощи многосторонней дипломатии
работает над повышением его глобальной и региональной роли.
Очевидно, что всесторонняя активизация и повышение роли Китая в Центральной Азии
является одним из направлений его стратегического курса. На сегодняшний день можно
выделить две сферы китайских интересов в центрально-азиатском регионе:
безопасность и экономическая активность. По мнению аналитиков, в настоящее время
для Китая су¬ществуют следующие угрозы национальной безопасности, решение
которых отчасти соприкасается со странами Центральной Азии: уйгур¬ский сепаратизм
внутри КНР, религиозный экстремизм и терро¬ризм как внутри страны, так и в регионе в
целом, наркотрафик и американское военное присутствие в регионе.
На сегодняшний день огромные усилия властей КНР направлены на сохранение
стабильного положения в Синьцзянь-Уйгурском автономном районе (СУАР). Основное
население СУАР составляют уйгуры-мусульмане, которые не раз высказывали свое
намерение создать независимое уйгурское государство. Еще в начале XX в. было создано
Исламское движение Восточного Туркестана с целью сохранения этнической и
религиозной самобытности уйгур. Однако, начиная с 90-х гг. прошлого века движение
стало использовать террористические методы для борь¬бы с пекинским правительством
15
за независимость СУАР. Общеизвестно, что на территории стран Центральной Азии
проживают большое количество уйгуров, функционирует ряд уйгурских органи¬заций
культурно-национального и культурно-религиозного толка, что является немаловажным
фактором для Китая.
По мнению аналитиков, все это, дает основание китайским властям подталкивать
правительства центрально-азиатских стран к ужесточению политики в отношении
местных уйгуров. В настоящее время существует китайско-казахское соглашение, в
котором содержится обязательство не вести агитации среди китайских мусульман.
Также, в 2004 году между КНР и КР подписан и ратифицирован «Договор о выдаче», в
соответствии с которым стороны обязаны обмениваться своими гражданами,
приговоренными к лишению свободы за уголовные дела судами обоих государств. Не
является секретом то, что это в первую очередь направлено на выдачу уйгурских
сепаратистов. Более того, усилиями китайских властей Исламское движение Восточного
Туркестана признано международным сообществом как террористическая организация,
что дает Пекину возможность применять при необходимости жесткие меры в отношении
его членов.
Нестабильная ситуация в самих государствах Центральной Азии и Афганистана вызывает
значительные опасения у Китая. В первую очередь, это касается проблем с терроризмом,
религиозным экстремизмом и наркотрафиком. Все эти проблемы заставляют Китай более
интенсивно сотрудничать с Россией и государствами ЦАР как на двустороннем уровне,
так и в рамках международных организаций, и, прежде всего Шанхайской организации
сотрудничества (ШОС).
Отдельным блоком стоит вопрос присутствия американских военных баз в странах
Центральной Азии, представляющих серьезную проблему для Китая в
геостратегическом и геополитическом плане. Более того, перспектива их дальнейшего
долгосрочного присутствия никак не устраивает официальный Пекин. Власти КНР
используют любые методы для того, чтобы убедить лидеров стран ЦАР изменить
масштабы и формы американского военного присутствия в их странах и регионе в целом.
Свидетельством тому стало решение саммита ШОС в Астане в 2006 году, где было
заявлено об определении конкретных сроков присутствия базы «Ганси» в Кыргызстане.
Кроме того, вполне вероятным является то, что этот вопрос будет поднят и на
бишкекском саммите ШОС, который пройдет в августе 2007 года. Однако, руководство
КНР осознает, что имеет недостаточно сил для полномасштабного противостояния США
в регионе и предпочитает создание региональной системы безопасности в рамках ШОС.
Пекин также преследует в регионе долговременные экономические цели. По данным
китайских источников, в КНР в настоящее время сформирован межведомственный совет
с участием китайского бизнеса по сотрудничеству со всеми республиками Центральной
Азии. Строительство топливопроводов и других коммуникационных линий представляют
особый интерес для Китая, как для крупного импортера нефтепродуктов. КНР в
настоящее время занимает третье место в мире по объемам потребления
энергоносителей после США и Японии. Более того, по прогнозам уже через десять лет по
количеству потребляемых энергоносителей Китай обгонит Японию. По прогнозам
китайских экспертов, в 2020 году потребность Китая в нефти будет составлять от 380 до
400 млн. тонн, при собственной нефтедобычи – только в 170-180 млн. тонн [i].
Большая часть китайских крупных инвестиций и вложений в сферу энергоресурсов,
направлены в Казахстан. Одна из крупных китайских энергетических компаний CNPC
имеет 82% акций казахской нефтяной компании «Актобемунайгаз» с условием вложения
в течение 20 лет 43 млрд. долл. на раз¬витие компании. Также, в 2005 году CNPC
подписала с «КазМунайГазом» меморандум об участии в разработке и освоении
месторождения Дархан на Каспии, приобрела полный пакет акций канадской компании
«ПетроКазахстан» [ii]. Кроме того, другая крупная компания CNOOC приобрела в
Казахстане 8,3% акций британской «BP Group».
16
Нефть в настоящее время поставляется лишь по железной дороге и нефтепроводу Атасу-
Алашанькоу. Однако последний, хоть и является перспективным, проблематичен из-за
ряда объективных и субъективных факторов.
Не меньший интерес Китай проявляет к газовым поставкам из региона. По различным
данным, к 2020 году он намерен увеличить добычу газа приблизительно втрое - до 100 -
115 млрд. куб.м. Одним из первых проектов сотрудничества в газовой сфере является
совместная работа а в 2006 году с казахской НК «КазМунайГаз». Немалый интерес Китай
также проявляет и к туркменскому газу. 3 апреля 2006 года было подписано соглашение
между КНР и Туркменистаном о закупках туркменского газа в объеме 30 млрд. куб. м. в
год в течение 30 лет, начиная с начала эксплуатации в 2009 году газопровода
Туркменистан – Китай [iii]. Также, Китай и Туркменистан договорились проводить
совместные работы по разведке и разработке месторождений для бесперебойного
обеспечения сырьем указанного нефтепровода. Окончательный маршрут газопровода
еще не определен, однако здесь могут быть учтены интересы Казахстана, так как по
одному из вариантов он совпадает с проектируемым газопроводом Шымкент - Достык,
который должен обеспечивать га¬зоснабжение его восточных областей. Это
обстоятельст¬во позволяет китайской стороне рассчитывать на активную под¬держку
Казахстана.
Меньшую активность в этом плане КНР проявляет в Узбекистане. Одной из главных
причин этого являются более жесткие условия для инвестирования чем в других странах
ЦАР.
Другим важным направлением для внедрения китайских ин¬вестиций в страны
Центральной Азии является транспортная ин¬фраструктура и ее развитие. В настоящее
время изучаются или находятся на окончательных стадиях решения ряд совместных
проектов по строительству железных дорог, новых морских путей и других видов
транспортной инфраструктуры. Все это в дальнейшем обеспечит еще более тесные
контакты стран региона с Китаем. Более того, большинство из планируемых
железнодорожных и морских путей нацелены на соединение Востока и Запада, в
котором государства региона будут играть роль транзитных, что вызывает их
дополнительный интерес к этим проектам.
Одной из главных целей экономической политики Китая в регионе является
расширение торговли со странами Центральной Азии. В настоящее время, в среднем на
долю КНР приходится не более 9 % их внешнеторгового оборота, а совокупная доля
этих стран во внешней торговле Китая не превышает и 0,4 %. Безусловно, цифры очень
малые, однако с учетом активизации интереса Китая к региону можно ожидать
стремительного повышения этих показателей. Наиболее значительными торговыми
связями Китай располагает с Казахстаном и Кыргызстаном.
Китай экспортирует в государства Центральной Азии в основном машины и
оборудование (около 65%), а также продовольствие и потребительские товары (свыше
30%). В свою очередь, государства Центральной Азии поставляют в КНР сырье и
энергоресурсы.
За последние несколько лет китайская сторона внесла ряд предложений по
стимулированию экономического сотрудничества со странами региона. Они
предусматривают создание зоны свободной торговли и региональной инфраструктуры в
рамках ШОС, способст¬вующих стабильному росту взаимной торговли товарами и
услу¬гами, сокращению и постепенному устранению нетарифных барьеров; реализацию
крупных проектов на транспорте, в энергетике, телекоммуникациях, сельском хозяйстве,
легкой и тек¬стильной промышленности. Пока страны Центральной Азии к этим
предложениям относятся неоднозначно. Высказываются опасения, что рынки
госу¬дарств не только наполнятся китайским импортом, но и произой¬дет вытеснение с
них собственной продукции.
17
Вызывает тревогу также увеличение легальной и нелегальной трудо¬вой миграции в
сопредельные государства, а также растущая китайская диаспора в других странах
ШОС.
В настоящее время прослеживается достаточно устойчивая тенденция развития
двусторонних и многосторонних отношений Китая со странами Центральной Азии, но все
же нынешняя структура взаимоотношений между странами региона и Китаем далека от
оптимальной. И пока не совсем ясно, для кого преимущества от наращивания контактов
выглядят более выгодными, для Китая или для стран Центральной Азии?
Источник: ИСАП. 2007.
Б. Рашидов. Китай и Центральная Азия
Китай имеет серьезные шансы стать сверхдержавой XXI века по своим экономическим
показателям: ежегодный 10%-й экономический рост, один триллион долларов валютных
резервов, мировая экспансия китайских товаров.
Однако всё это великолепие основано на шатком фундаменте суровой эксплуатации
труда сотен миллионов китайцев, лишенных элементарных социальных прав. А
существующие внутренние и внешние угрозы безопасности Китая делают его путь к
мировому господству тернистым.
Какие имеются основания, чтобы так утверждать? Дело в том, что, как и любой другой
стране, Китаю для того, чтобы стать мировой сверхдержавой, необходима независимость
от внешнего влияния и отсутствие серьезных внутренних проблем. Именно в таких
условиях развивалась Америка на протяжении XX века, пережив период великой
депрессии в 30-х годах. В те времена процессы глобализации ещё не влияли так сильно
на США. Статус морской державы, отделенной от остального мира необъятными
океанами был ещё одним серьезным плюсом, гарантировавшим безопасность Америки. В
случае с Китаем эти преимущества отсутствуют. В процессе набирающей силу
глобализации увеличивается его зависимость от внешнего мира, Китай находится в
потенциально нестабильном регионе, а внутри страны стремительно растет социальное
неравенство, провоцирующее в обществе серьезную напряженность.
Глобализация против китаизации
Китайская экономика серьезно зависит от иностранного капитала. Около 60% китайских
товаров производится в Китае ведущими компаниями США, Европы, Японии, Тайваня и
Кореи. 470 из 500 действующих в мире транснациональных корпораций работают в
Китае. Экспортируя свою продукцию в другие страны, эти корпорации активно влияют на
внешнюю торговлю Китая, уже сейчас формирующую 37% ВВП страны. Таким образом,
иностранный капитал воздействует и на главный экономический показатель развития
страны.
Мировая экспансия китайских товаров приводит к росту зависимости Китая от
потребления других стран. Вот самый яркий пример: США - крупнейший рынок для
китайских товаров, потому отношения с этой страной стали центральным фактором
китайской дипломатии. Потеря американского потребительского рынка может привести
китайскую экономику к обвальному кризису: быстро переориентировать огромные
товарные потоки на другие рынки будет весьма проблематично.
Влияние на возможности Китая оказывает и глобализация политических отношений.
Тайвань, например, стал субъектом геополитической игры между Китаем и США.
Учитывая тесные торгово-экономические и финансовые связи своей страны с США, вряд
ли китайское руководство пойдет на обострение отношений с Америкой именно из-за
Тайваня.
18
Однако наибольшую угрозу для Китая создают ставшие глобальными проблемы
международного терроризма и экстремизма. Страна окружена дугой нестабильности:
государства Центральной Азии, Афганистан, Пакистан, Индия грозят ему потенциальной
дестабилизацией с северо-запада, запада и юго-запада. Между тем, именно северо-
западная и западная территории Китая являются беднейшими. Именно здесь
расположены претендующие на самостоятельность автономные территориальные
образования (Синцзянь-Уйгурский автономный район, Тибет). Всё это может стать
благоприятной почвой для «великого китайского бунта». Именно поэтому Китай
старается нормализовать ситуацию, чтобы снизить в регионе риск возникновения новых
очагов конфликта.
Рыночный социализм по-китайски
Чтобы избежать судьбы Советского Союза, китайская партия власти решилась на
рыночные реформы. Однако плодами этих реформ пользуются, в основном, китайская
бюрократия и приближенные к ней отдельные социальные круги. Китайские коммунисты
и правительственные чиновники фактически стали капиталистами, приватизировав
фабрики и заводы, заняв другие ниши коммерческой деятельности.
Сотни миллионов китайских рабочих и крестьян продолжают жить при социалистической
системе. Власть одной партии необходима китайской бюрократии, чтобы держать в
«узде повиновения» огромные трудовые массы, которые, благодаря низкой оплате труда
и отсутствию социальных гарантий, создают товары с высокой прибавочной стоимостью.
Это приносит баснословные доходы китайской националистической буржуазии.
Социальное неравенство нарастает
Согласно самым свежим данным исследования Академии общественных наук Китая,
разрыв в доходах между богатыми и бедными в этой стране продолжает увеличиваться.
Согласно этим данным, 10% богатейших представителей китайского общества владеют
40% всех частных активов страны. Власти не могут преодолеть эту негативную
тенденцию.
Официальный Пекин понимает, что дальнейший рост социального расслоения может
серьезно подорвать общественную стабильность, и рассматривает сокращение разрыва в
доходах между богатыми и бедными в качестве самой приоритетной национальной
задачи. Правительство Китая не исключает даже возможности снижения темпов
экономического роста страны, подстегивающих социальное расслоение.
Социальные гарантии для работников в Китае минимальны, и потеря работы ведет к
предельному обнищанию. Между тем, в ходе капиталистических «реформ» десятки
миллионов китайцев потеряли свои рабочие места на предприятиях государственного
сектора, ставшего убыточным. Китайские рабочие и крестьяне не имеют никаких
профсоюзных традиций и лишены каких-либо юридических прав. В последние годы
ситуация ухудшается. Это приводит к резкому увеличению частоты и масштабов
демонстраций протеста населения (до 100 тысяч в 2005 году), что уже явно угрожает
социальной стабильности страны. «Опасным сигналом» этого является кризис
здравоохранения. Китайские официальные лица открыто признали провал реформы в
этой сфере. Для половины китайского населения медицинские услуги сегодня -
непозволительная роскошь. Бессилие властей и общества перед пандемией опасных
болезней стало внутренней угрозой безопасности Китая: страна становится уязвимой
перед возможными террористическими актами с применением
бактериологического оружия.
Главная китайская дилемма
Руководство Китая стоит перед трудноразрешимой дилеммой: как сохранить
переживаемый Китаем бурный экономический рост, избежав возрастающих издержек
19
этого роста, то есть растущей политической и социальной нестабильности.
В политическом истеблишменте идет дискуссия между сторонниками концепции
«развития» (когда экономический рост является самоцелью) и концепции «гармоничного
общества», отстаивающей лозунги социального характера. Пока побеждают сторонники
концепции развития, утверждающие, что основная опасность для стабильности страны
кроется не в неравенстве, а в замедлении экономического роста менее 8% год. Таким
образом, Китай приносит благополучие людей в жертву своему экономическому росту.
Спасение в национальной идее
Чтобы объединить народные массы, необходима национальная идея. Китайская
бюрократия нашла спасение в пропаганде главной китайской цели – достижении Китаем
статуса мировой сверхдержавы.
Эта очень эффективная идея в своё время успешно объединяла и воодушевляла народы
бывшего Советского Союза. Советские люди, считая копейки в собственном кармане,
тоже гордились величием своей имперской державы. Идея величия заставляла людей
быть более терпимыми к плохим условиям их жизни.
Конечно, Китай своими высокими темпами развития в корне отличается от стран
бывшего социалистического лагеря. Однако на жизни простых китайцев успехи страны
мало сказываются.
Так называемый «мирный подъем» обеспечивается каторжным трудом сотен миллионов
китайцев.
Достаточно ввести хоть какие-то элементы демократии в китайское общество, как
экономическое чудо Китая начнет давать сбои. Выполнение требований китайских
трудящихся обеспечить их элементарные права на достойное повышение зарплаты и
радикальное увеличение социальных расходов приведет к удорожанию китайской
продукции. В результате снизятся конкурентоспособность китайских товаров на мировом
рынке и рентабельность иностранных инвестиций в экономику Китая. Именно поэтому
руководство страны опасается демократизации и стремится мобилизовать общество под
лозунгами великого будущего Китая.
Заключение
Китай добился впечатляющих успехов не только в плане высоких темпов экономического
роста. Страна преуспела и в политической пропаганде. Высшие руководители
государства и китайские аналитики с нескрываемым энтузиазмом предрекают скорый
упадок могущества США и становление Китая в качестве мировой державы XXI века.
Похоже, усилия китайских политиков не прошли даром: главными темами,
обсуждаемыми на Западе, стали китайская экономическая экспансия и китайская
военная угроза. При этом западные комментаторы обходят стороной проблемы Китая,
несмотря на их решающее для страны значение. Внутренние и внешние угрозы
безопасности Китая ограничивают его возможности по достижению мирового
господства.
Для того чтобы превратиться в главную державу мира, Китаю необходимо урегулировать
растущее противоречие между рыночной моделью экономики и политической системой
страны, авторитарно управляемой Коммунистической партией. Динамичный характер
экономического развития входит во всё большее противоречие с диктатурой партии
власти. Таким образом, всё более актуальной становится необходимость демократизации
политической жизни страны.
Глобальное доминирование страны означает и её глобальную ответственность за
происходящие в мире процессы, и необходимость поддержания контроля над
складывающейся ситуацией с целью поддержания своей роли доминиона. Именно это
20