Ганзелка И., Зикмунд М. От Аргентины до Мексики

Подождите немного. Документ загружается.

Да и какое доверие может быть к иностранцам, которые вхо-

дят во дворец с черного хода? Куда желаннее гости, всту-

пающие в Бразилию по коврам мраморных лестниц.

Шеф полиции тщательно перелистывает наши паспорта,

доходит до конца и принимается листать снова. А потом ме-

няет тактику.

— Бразилия — страна свободы, это вам не аргентинская

диктатура! Вы должны увидеть Рио-де-Жанейро! По сравне-

нию с ним Буэнос-Айрес — просто деревня!

Получив сведения о проходимости дорог, мы сдержанно

прощаемся.

Когда хлопнула дверца машины и зарокотал мотор, из по-

мещения вдруг вышел шеф и любезно наклонился к окошку:

— Чтобы не забыть: будьте добры, отметьтесь в полиции

в Ларанжейрасе, в Понта-Гросе и Куритибе. Только для по-

рядка. Префект в Куритибе даст вам дальнейшие указания.

Да, трудно встречать журналистов у черного хода, без

мрамора, ковров и праздничных огней.

Но Фос-ду-Игуасу, позабытый бразильскими властями,

все же не самый худший вход в Бразилию. Щедрая природа

украсила его прекраснейшим из своих сокровищ.

Хотя большая часть водопадов Игуасу и принадлежит Ар-

гентине, тем не менее аргентинцам, если они захотят полюбо-

ваться на них, приходится ездить в Бразилию. Из Фос-ду-

Игуасу к водопадам ведет живописное шоссе, которое сло-

жено из круглых речных валунов, обросших высокой травой.

Перед самыми водопадами, слева от дороги, из-за леса

появляется огромное сооружение. Заброшенное строительство

громадного отеля, как и каменное шоссе, зарастает травой.

Кажется, будто бразильцы переоценили выгоду природного

дара в виде наиболее привлекательной красоты своей части

водопадов. Это грандиозное строительство оживет, вероятно,

лишь тогда, когда сюда пройдет благоустроенное шоссе от

самых берегов Атлантики...

НОЧНОЙ НАЛЕТ

На противоположной стороне, в Аргентине, в ночном мра-

ке сверкает окнами отель «Катаратас».

Кажется, что он в двух шагах от нас, в то время как до

него по шоссе и через реку — пятьдесят километров. Сейчас

там, наверное, приглушенно играет радио, как и неделю

назад, когда мы приехали туда из Мисьонеса. И прежде чем

сесть за вечерний стол, гости пожимают руки вновь прибыв-

шим и в последний раз произносят свое обычное «фелисидад»,

поздравляя тех, кто приехал на лоно природы ради самого

прекрасного подарка; ибо сегодняшний вечер принадлежит

еще празднику мира и покоя. Последний рождественский

вечер.

Жаль только, что сегодня посетители уже не смогут выйти

из отеля, чтобы отдаться очарованию ночного чуда Игуасу.

Небо угрожающе затянуто тучами.

— Не стоит возвращаться на ночь в Фос, а утром снова

ехать сюда. Если погода разгуляется до рассвета, мы лишим-

ся великолепнейших снимков.

— В таком случае давай откроем сезон в отеле «Туристи-

ко». Оставаться под открытым небом рискованно. Змеи, скор-

пионы, это тебе не суданская пустыня. К тому же вполне воз-

можно, что пойдет дождь.

Вот досада! Карманному фонарику почему-то вздумалось

отказать именно сейчас. Вероятно, перегорела лампочка, а за-

пасной у нас нет. Спички гаснут на сильном ветру, не успев

разгореться.

— Самое верное будет расположиться на крыше пер-

вого этажа: змеи, по всей видимости, не лазают по лестни-

цам. ..

Спальные мешки, две бутылки питьевой воды, две банки

консервов с аргентинским бифштексом и банка консервиро-

ванных фруктов. «Скетофакс» — мазь от комаров, так как

противомоскитную сетку некуда повесить. И свернутые сви-

теры под голову, вместо подушек.

Комары обезоружены отвратительно пахнущей мазью, ко-

торую мы везем с собой от самого Египта. Они гудят под

ухом, но не кусаются. А для сна этот их нудный писк не по-

меха. Вдалеке шумят водопады; один за другим гаснут осве-

щенные квадратики окон в Аргентине; люди, наверное, сидят

там в баре и сплетничают за рюмкой. Разве знают они, что

напротив, в Бразилии, их конкурент открыл сезон?..

Первые капли дождя.

— Пожалуй, придется собирать монатки...

Некогда рассуждать спросонья. Слышно, как плещется

о бетон невидимая капель. Вон из мешков, собрать где что

можно и прочь отсюда! По йесятисантиметровому карнизу хо-

дят только лунатики, но мы не можем рассчитывать даже на

это: луна взойдет лишь к утру, если вообще сумеет прорвать-

ся сквозь тучи. По этому карнизу мы прошли в сумерках, дол-

жны суметь пройти и во мраке. К счастью, можно придер-

живаться за недостроенную стену.

— Внизу есть комнаты три с потолком. Это в конце ко-

ридора, у лестницы...

Мы идем ощупью в полной темноте; лестница выдает себя

тем, что мрак вокруг нее несколько разрежен, так как потолка

здесь нет. Затем несколько шагов назад вдоль стены, и мы

влезаем в первую дыру — будущую дверь. Отгребаем ногами

куски битого кирпича и известки. Время для выбора места

самое неподходящее. ..

Хуже всего человеку приходится тогда, когда он не видит

противника.

Что-то просвистело над головой. Будто мимо пронесся

истребитель. И вдруг сразу — тучи этих непонятных «что-то».

Слышишь только, как все это яростно жужжит, звонко уда-

ряется о стены, поворачивается и готовится к следующему на-

лету. Мы трусливо удираем. От невидимого неприятеля спа-

сены только спальные мешки, все остальное брошено на

съедение тьме. Несколько истребителей еще прожжужало во-

круг и вернулось на свою базу.

— Что бы это могло быть? Осы? Дикие пчелы? Но они

бы столько шуму не наделали!

— Это теперь не так важно. Хуже, что нам негде спать.

— Если сюда на ночлег еще раз пожалуют такие разбор-

чивые посетители, то это предприятие вскоре закроют. Мы

меняем уже третий номер...

Больше выбирать было действительно не из чего. То, от

чего мы вечером отвернули нос, стало нашим последним при-

бежищем. Прогулочная веранда, которая в свое время будет,

видимо, застеклена и устлана коврами; а пока — это всего

лишь временный хлев; поэтому он тоже сплошь покрыт ков-

ром, но не очень привлекательным. Нам не оставалось ничего

другого, как расчистить местечко для спальных мешков. Окон-

чательный акт открытия отеля без речей и торжественных

тостов.

Утром мы обнаружили ночного агрессора. Шершни.

В углах под потолком лепилось с дюжину их гнезд...

В ПЛЕНУ У СОЛНЦА И ВОДЫ

Весь оборванный, самбо,

будь с берега Слоновой Кости

качает головой:

•Самбо (португ.) — человек,

или индейская кровь.

потомок африканцев откуда-ни-

или с Мозамбика, отрицательно

в жилах которого течет негритянская

— Нет, господин, туда я с тобой не поеду. Там мало во-

ды, лодку может разбить, а в Глотку дьявола мне еще не

хочется. Очень опасно.

— А сколько воды в боковых каньонах? Можно ли про-

браться вброд к самому краю подковы?

— Кто знает, я еще не пробовал. Никто никогда там не

был...

Мы разведали подходы и составили генеральный план.

Верхнее русло Игуасу до самой подковы водопада Унион,

который образует государственную границу, на бразильской

стороне несравненно уже, чем в Аргентине. При самом низ-

ком уровне сплошной поток воды над верхним гребнем раз-

рывается, и среди отдельных водопадов появляется лабиринт

островков, отрогов скал, излучин и нор, за тысячи лет выгло-

данных в камне водоворотами и низвергающейся стихией.

Хрустальные воды, разорвав оковы, потеряли свою ударную

силу и беспомощно мечутся здесь по отдельным руслам, ска-

чут с камня на камень, возвращаются в излучины, словно

ищут верной дороги, делают себе минутную передышку в ши-

роких мелких вымоинах и снова нерешительно пускаются

в путь, чтобы слиться над самым краем пропасти и создать

каскады Флориано, Бенжамен-Констан и Унион.

С последнего островка наверняка откроется прекрасный

вид на Глотку дьявола, свободную от постоянного дождя.

Стоит попытаться...

Брюки закатаны, туфли — под камень на площадке в ска-

лах, аппараты на шею, штатив в руку, пленку в карманы.

Сверху жжет солнце, снизу колют скалы, разъеденные во-

дой и превратившиеся в бесконечную терку. Погружаемся

по колено в быстрину, сносящую нас с камней на дне. На

островках пробираемся сквозь заросли кустарников, чтобы

обойти самые глубокие места. То и дело оглядываемся, за-

поминая направление обратного пути. Местами приходится

подавать друг другу руки, протягивать вперед штатив и с его

помощью переправлять на скалу противоположного берега

кинокамеру, после чего совершать рискованный прыжок.

Под некоторыми каскадами в круглых чашах хранятся це-

лые клады обточенных водой камней с изумительной окрас-

кой. Голыши, биллиардные шары, овальные подушечки. Все

они отполированы так, будто прошли конвейером шлифоваль-

ных кругов, наждачных лент и войлочных дисков. Цветные

жилки на поверхности камней только усугубляют их красоту.

При каждом удобном случае мы охлаждаем в лагунах

ступни ног, растрескавшиеся и исколотые камнями и сухими

водорослями на скалах.

Но вот наступили, наконец, минуты, когда мы позабыли

обо всех трудностях пути и о жгучем солнце. Выступ скалы,

последний прыжок через журчащий хрусталь — и перед нами,

за деревьями, оказался гигантский свод падающей воды.

Сальто-Унион...

Небо было безоблачным. На другой стороне, в Аргентине,

как всегда, лил дождь, а здесь сияло солнце, купаясь в свер-

кающем бассейне расплавленного серебра. В десяти метрах

от нас искрящаяся лавина рассыпалась и с оглушительным

грохотом срывалась в глубину.

ГЛОТКА ДЬЯВОЛА...

Мы, вероятно, были первыми из тех, кто сумел этим путем

непосредственно подойти к тайникам стихии, не рискуя быть

сметенными ею. Закованная в железный круговорот времени,

втиснутая в строго отведенные ей пределы, она пыталась за-

манить в свои тенета хотя бы две человеческие песчинки,

чтобы швырнуть их в пропасть. Двух еретиков, которые своим

наглым приходом осквернили ее неприкосновенность...

Сальто-Эскондидо — Скрытый водопад — на аргентинской

стороне перестал быть «эскондидо». Привыкший к постоянно-

му уединению, никем не видимый, он не сумел утаить от люд-

ских взоров и от объективов аппаратов свою сверкающую пре-

лесть, пронизанную солнцем. Прямо под нами срывался в без-

донную глубину водопад Бенжамен-Констан, чаруя своим

ореолом радуги, другой конец которой растворялся в тени

аргентинского водопада Митре. Весь гребень каскадов уходил

далеко на запад, оставаясь скрытым от взора людей. Внизу,

в глубине, по середине широкого каньона текла усмиренная

вода, напоминая засыпающего ребенка, убаюканного далекой

колыбельной песней.

Нам пришлось предварительно окатить водой раскален-

ную скалу, чтобы можно было босиком стоять у штатива.

Солнце перевалило за полдень. Над пышущими жаром уте-

сами дрожал воздух. Каждый шаг причинял боль. Мы поня-

ли, что оказались в плену у солнца и что обратный путь бу-

дет пыткой, если мы тотчас же не двинемся назад. Редкие

деревца на островах не могли нам дать тени.

Медленно опускается занавес, закрывая Глотку дьявола.

Последний взгляд на него —раз и навсегда врезается в па-

мять чарующая картина, и ты понимаешь, что вторично ее

больше не увидишь никогда в жизни.

К трем часам мы были возле своих туфель, недалеко от

берега. Ноги горели так, что казалось, будто идешь по горя-

чим углям. На последнем участке пути в наших следах засы-

хала кровь.

Зато в сумках у нас лежала пленка со снимками тех мест,

которые Дьявол впервые открыл человеку...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

БУТАНТАН

Пьедади. До Сан-Паулу остается сто километров.

Небольшой переговорный пункт частной компании, треск и

шум в телефонной трубке и, наконец, — чешская речь из Сан-

Паулу: «Мы вас ждем целую неделю и уже думали, что вы

застряли где-нибудь в лесу. Выезжаете сейчас из Пьедади?

Прекрасно, в таком случае остановитесь в Котии перед хра-

мом и ждите. Это на полдороге. Пан Светлик и пан Выбор-

ный выедут вам навстречу...»

Перед храмом в Котии стоит... нет, не хочется верить

глазам. На полуденном солнце сверкает черным лаком вось-

мицилиндровая «татра». Одна из тех, что с успехом служат

в Бразилии.

— Наздар, ребята! А мы хотели приготовить вам

сюрприз...

Две «татры» трогаются и едут к Сан-Паулу, черная впе-

реди, серебристая, запыленная — сзади.

Мимо нас проносится, как быстрые кадры фильма, Бра-

зилия: кофейные плантации, итальянские виноградники, крик-

ливые рекламы американских автомобилей; плантация хлоп-

ка, зеленщики-японцы с грузом помидор, детишки с раско-

сыми глазами, маршрутный автобус Куритиба — Сан-Паулу.

И вот, наконец, впервые на этом материке, мы увидели

Америку. Ту самую Америку, которая извечно жила в роман-

тическом воображении жителей Средней Европы, теснящихся

на перенаселенной земле Старого Света...

Десять километров нового асфальта, кварталы особняков

и сады предместья, длинный туннель с мерцающими под по-

толком лампами, потоки машин, мчащихся в обоих направ-

лениях, словно табуны вспугнутых коней. А потом — широкая

авенида Нове-де-Жульо, коридор, сдавленный небоскребами.

В эти минуты нам показалось, будто толпы людей преврати-

лись в живые колонны муравьев, а ряды автомобилей — в кро-

хотные детские игрушки, и все это засуетилось под гигант-

скими строениями из бетона, стали и стекла. Центральная

авенида Аньянгабау с недостроенным небоскребом, под кото-

рым жмутся к траве королевские пальмы, чья грациозность

как бы оскорблена плитами бетона и холодом металлических

балок. Изящные своды широких виадуков Эфижения и Ша,

по которым проносятся над артерией города тысячи и тысячи

машин.

После долгих дней одиночества и полумрака первобытных

лесов все это кажется сном, — фантастическим, бредовым,

сумбурным сном о Новом Свете...

На территории американизированного Сан-Паулу, за юго-

западным предместьем Пиньейрус, прижавшись к зеленой

возвышенности, раскинулся чудесный уголок, оазис тишины и

отдохновения в бешеном хаосе большого города. Местные

индейцы некогда называли это место «Бутантан» — «Сильный

ветер».

А вы бы сказали, что это один из самых прекрасных бо-

танических садов в Южной Америке. Пестрые газоны тропи-

ческих цветов, неисчислимое множество деревьев и кустов,

свезенных сюда из всех уголков Бразилии. Расчищенные до-

рожки, скамейки, покой. В тенистых уголках — студенты, по-

груженные в книги; кое-где мамы и няни с детскими коляс-

ками.

Но в центральной части парка есть зеленый газон с низко

подстриженной травой, который не украшен цветами и не

окружен скамейками. Он лежит на два—три метра ниже, чем

все другие дорожки, и огражден со всех сторон гладкой бе-

тонной стеной. Он напоминает скорее крепостной ров, чем

участок ботанического сада. Заглянем за бетонный парапет.

Внизу на газоне в тени деревьев разбросано несколько купо-

лообразных домиков из красной глины.

Если вы немного перегнетесь через барьер, вас тронет за

плечо смотритель и скажет, чтобы вы были осторожнее.

И у него есть к тому основания.

Дело в том, что глиняные домики и ряды крытых загон-

чиков вдоль бетонной стены —это обиталища самых ядовитых

бразильских змей.

Каждое утро у ворот Бутантана останавливается грузовик

с удивительным грузом. Ежедневно со всех вокзалов Сан-

Паулу сюда свозятся деревянные ящики с пломбами. У каж-

дого из них на одинаковом месте имеется бирка с именем от-

правителя, а через всю верхнюю крышку проходит отчетливая

надпись, предостерегающая от излишнего любопытства:

«Ящики для транспортировки змей».

Эти стандартные ящики являются единственным в Бра-

зилии товаром, который перевозится всеми железными доро-

гами бесплатно, с любого конца страны и на любое расстоя-

ние. У всех этих ящиков один короткий адрес: Бутантан,

Сан-Паулу. Слово «Бутантан» известно каждому железно-

дорожнику даже на самой глухой станции. Ко многим из

них под этим названием вернулась жизнь, уже висевшая на

волоске.

Ведь Бутантан—это знаменитый южноамериканский ин-

ститут, изготовляющий сыворотку против укуса змеи.

ДВА ЛИТРА ЯДА В ГОД

Высокие окна восьмиугольного домика за институтскими

воротами облеплены любопытными, которые напряженно сле-

дят за вступительным экзаменом новых воспитанников инсти-

тута. Но это скорее экзамен на выдержку для тех, кто при-

нимает новых питомцев Двое служителей в белых халатах,

в высоких кожаных сапогах и кожаных перчатках на руках,

осторожно снимают крышку первого ящика. Несколько секунд

они настороженно выжидают. Из ящика показывается змеи-

ная голова; некоторое время змея осматривается, поворачи-

вается, потом высовывается еще сантиметра на два, на три и

готовится к молниеносному броску на приближающуюся к ней

руку. Но рука все же оказывается более быстрой. В мгнове-

ние ока служитель схватывает змею чуть пониже головы и

вытаскивает ее из ящика: полметра, метр, два. Как хорошо

свернутый пожарный шланг, разматывается из ящика толстая

гремучая змея с правильной мозаикой ромбов на спине. Она

яростно, но беспомощно извивается.

Через несколько секунд у нее на хвосте защелкивается

регистрационная бирка с очередным номером и датой поступ-

ления. После этого змея обретает свободу, ограниченную,

правда, несколькими сотнями квадратных метров газона, и

гнездо из красной глины.

Сколько же потребовалось отваги и самоотверженности,

чтобы все эти обитатели попали сюда! Бразилия никак не мо-

жет пожаловаться на то, что на ее огромной территории ощу-

щается нехватка змей. Но это обстоятельство ничего бы не

дало сотрудникам института в Бутантане, если бы вместе

с ними по всей стране не работала бескорыстная армия до-

бровольцев, если бы она не рисковала жизнями и не подвер-

галась бы постоянной опасности. Даже здесь, в Бразилии, ко-

торая славится изобилием пресмыкающихся, змеи* не попа-

даются на каждом шагу. Они избегают человека там, где хоть

немного чувствуется его присутствие. Иное дело в глубине

материка, в окрестностях ферм, на плантациях, около лесо-

пилен и времянок лесорубов. Поэтому самых отважных по-

мощников Бутантан находит среди бразильских фермеров,

лесорубов, изыскателей и сельскохозяйственных рабочих.

А также среди охотников по призванию, которые посвятили

свою жизнь приключениям...

На огражденном газоне в Бутантане скапливается их

добыча. Двухметровые гремучие змеи; небольшой коррал —

вид гадюки с красными поперечными пятнами, одна из самых

ядовитых змей на свете; сурукуку — с желтоватой спиной и

красными пятнами ромбовидной формы. Это одна из самых

длинных ядовитых змей бассейна Амазонки. А тут, возле

нее — уруту с правильными серыми пятнами в виде подковы

концами книзу; темная жарара с поперечными полосками;

крестовая гадюка, от укуса которой начинается быстрый рас-

пап тканей; тонкая и длинная харарака с зеленой спиной и

темными пятнами. Целая выставка коварных пресмыкаю-

щихся, чьи укусы означают верную смерть, если не оказать

немедленной помощи.

И вдруг в этот вечно подстерегающий, смертоносный хаос

входит человек. И следом за ним второй. Уверенно, спокойно,

без малейшего страха. Они в белых халатах, на ногах у них

высокие сапоги, в руках — длинная палка с железной вилкой

на конце. Мороз проходит по коже при виде десятков змеи-

ных тел, свившихся в живые клубки и расползающихся в раз-

ные стороны, как только люди приближаются к ним. Вокруг —