Галушко К.Ю. Кельтская Британия: племена, государства, династии с древности до конца XV века

Подождите немного. Документ загружается.

последнего около 40 г. в возрасте уже около шестидесяти, он прожил недолго и умер приблизительно в 40-

41 г., оставив после себя трех сыновей - Каратака, Тогодумна и Амминия. Кунобелин вошел в историю как

самый могущественный из до-римских британских королей.

Источники говорят, что еще при жизни по каким-то причинам он изгнал Амминия, и власть после смерти

короля перешла к Каратаку и Тогодумну. Амминий обратился с жалобой к импе-

ратору римлян Клавдию1 и выдвинул свои претензии на верховенство. В свою очередь, два других брата

требовали его выдачи. Рим формально согласился поддержать претензии Амминия, поскольку это

предоставило удобный повод для вторжения в Британию, к чему империя уже была готова.

Войны Клавдия и римских наместников

Окончательно подчинив своей власти Галлию и стабилизировав германскую границу, в середине I в. н. э.

Рим уже смог сконцентрировать ресурсы и для завоевания Британии. Как писал историк и биограф римских

императоров Светоний (70-140 гг.), Британия «в то время волновалась, не получая от Рима своих пе-

ребежчиков». В 43 г. 40-тысячное римское войско, возглавленные полководцем

императора Клавдия

Аулюсом Плавтием, достаточно быстро разгромило катувеллаунов и установило контроль над юго-востоком

страны. Во время той войны были подчинены племена от Северна до Хамбера. Первой временной границей

стала линия Экзетер - Линкольн. Хотя Светоний писал, что Клавдий совершил только один военный поход,

«да и тот незначительный», имея в виду

завоевание Британии, вряд ли все было так легко.

Потом легионы начали продвигаться на север, запад и северо-запад. Перед ними были слева племена

Уэльса, а справа - крупнейшее племя бригантов. Сын Кунобелина Каратак возглавил силуров, населявших

Юго-Восточный Уэльс, и поднял их против римлян. В 47 г., добравшись до горных районов Уэльса, римляне

столкнулись с отчаянным сопротивлением местных жителей, но покорили

децеанглов и выстроили сеть

фортов на силурийской границе (нынешние Глостер и Уск); на северо-востоке усмирили иценов. Каратак

двинулся на север с целью вовлечь в борьбу ордовиков на севере Уэльса, но в 51 г. был разбит, а его семья

попала в плен. Хотя мы не знаем всех подробностей этой кампании, очевидно,

что сопротивление было

отчаянным, но прекрасная военная организация Рима смогла покорить разрозненные и враждебные друг

другу бриттские племена. Римляне успешно применили тактику разъединения и стравливания между собой

своих противников. Королева бригантов Картимандуя признала превосходство империи, что обезопасило

римские

Клавдий - римский император в 41-54 гг.

легионы со стороны сильнейшего племени острова. Попавший после поражения к бригантам Каратак был

выдан ими римлянам и отправлен в Рим. Его имя сохранилось в народной памяти, и как Карадог он стал

героем валлийских легенд.

Силуры были покорены в 52 г., но полное завоевание Уэльса пришлось на время деятельности энергичных

римских наместников Британии Светония Паулина (59-61 гг.) и Юлия Агрико-лы (77-78 гг.). Паулин в 61 г.

захватил уэльсское побережье Ирландского моря и твердыню друидов, возглавлявших сопротивление,-

остров Англси.

В то же время на юго-востоке Британии вследствие римских грабежей и репрессий вспыхнуло восстание

племени иценов, возглавленное королевой Боудиккой. Ей удалось нанести римлянам чувствительные удары

и взять такие важные города, как Ка-мулодун (Колчестер), Веруламий (Сент-Олбанс) и Лондиний (Лондон).

Тем не менее, Светонию Паулину удалось разгромить иценов. Боудикка покончила

с собой.

В семидесятые годы неспокойные границы покрылись сетью укреплений, но римских полководцев

привлекали уже новые земли.

В 79-84 гг. Агрикола силами четырех легионов при поддержке вспомогательных войск и флота осуществил

попытку покорить север острова, в целом удачную, но незавершенную. Победив племенной союз пиктов-

каледониев в битве близ горы Граапий (точное ее местонахождение неизвестно) и добравшись до

северошотландского залива Морей-Ферт, Агрикола был вынужден возвратиться назад для закрепления

контроля

над уже завоеванными землями. В ту кампанию римский флот достиг даже северной оконечности

Шотландии. Зять и приемный сын Агриколы, историк Тацит упоминал о том, что полководец непо-

средственно видел берег Ирландии и надеялся, что с одним легионом сможет легко покорить соседний

остров. Но эти мечты о завоевании всех Британских островов

так и не были реализованы. В 85 г. слишком

успешный полководец Агрикола был отозван из Британии императором Домицианом.

глава V ПРОВИНЦИЯ ИМПЕРИИ

Структура римской Британии. Романизация

Римская Британия делилась на протяжении своего существования (при периодических изменениях

административных границ) преимущественно на два района: горный с военной администрацией и

равнинный с гражданской. Всю площадь страны покрывала сеть гарнизонов, соединенных военными

дорогами. В провинциях Нижняя и Верхняя Британия общая численность римских войск достигала 40 тыс.

человек. На море действовал флот, задачей

которого было бороться против пиратства. Провинции

подчинялись наместникам. Каждый римский муниципий (большой город) и колония (поселение для

легионеров) имели права самоуправления. Подчиненные кельтские племена возглавлялись советом и

магистратом по римскому образцу, имели собственные столицы (цивитас). Для распространения римской

культуры гарнизоны особого значения не имели. За стенами крепостей находились романские поселения

(где жили женщины легионеров, купцы, отставные^солдаты и др.), тем не менее некоторые из них, как,

например,

Йорк, превратились в города. Не следует преувеличивать численность римских колонистов: даже

в мирное время выходило в отставку не более тысячи людей в год, а мирное время в Британии случалось не

так уж и часто. И вдобавок, далеко не все римские легионеры оставались в Британии, а со временем их

начали вербовать из

местных жителей. Наиболее существенным результатом римского владычества стала

защита внутренних районов страны от нападений извне ирландских кельтов и шотландских пиктов, а с IV

в.- германцев с востока.

Современные ученые спорят по поводу того, насколько значительной была роль Рима в историческом

развитии Британии. На протяжении почти 400 лет процесс романизации - распространения римской

культуры - привел практически к изменению уклада жизни на юго-востоке страны, значительная часть насе-

ления воспринимала себя уже не как бриттов, а как жителей римской провинции. Но, как

свидетельствовали

дальнейшие события уже по окончании римского господства, бывшая племенная структура сохранилась

практически без изменений, так же,

как определяющие социальные характеристики кельтских сообществ. В конце концов, на дальнейшую

историю Британии романизация всё же не имела большого влияния, поскольку потом, во время

англосаксонского завоевания V-VI вв., большинство римских городов и вилл были разрушены, а носители

романской культуры и языка были в основном или уничтожены, или изгнаны. От англосаксов наиболее

пострадали

самые романизированные регионы.

На протяжении трех веков Британия, которая наконец смирилась с римским правлением, переживала во

многих отношениях самые спокойные времена, которые когда-либо заставали ее жители. Военные силы,

которые защищали границы, были небольшими. Защитные валы на северной границе удерживались вспо-

могательными частями, а один легион поддержки находился в Эбораке (Йорке). Для Уэльса хватало

легиона

на севере в Деве (Честер) и еще одного на юге в Иске Силуров (Карлсон). Армия завоевателей уже через

несколько поколений набиралась из местных жителей, почти целиком из бриттов. В тот период зажиточные

люди в Британии жили комфортней, чем когда-либо потом вплоть до конца XIX в.: богатый римский

гражданин Британии,

строивший загородный дом, полагал центральное отопление и горячую ванную

очевидно необходимыми вещами. Время и место распространения вилл являются показателем стабильности

и степени романизации частей страны.

В отношении культуры и ученодти Британия была во многом лишь бледным отражением Рима (как самая

удаленная провинция), но был закон и была стабильность. Бриттов уже не причисляли к числу варваров, но

при этом они не усвоили римских лени и роскоши. Изменение образа жизни затронуло даже села.

Постепенно укоренялись римские привычки и

иногда даже латинский язык. Сами бритты считали себя

такими же римлянами, как и другие. Можно даже сказать, что из всех провинций лишь некоторые

ассимилировали римскую систему с таким же успехом, как на этом далеком острове (правда, потом она так

же успешно разрушилась). Местные легионеры считались равными иллирийцам (или стояли вслед

за ними)

- лучшему войску в империи. Люди гордились принадлежностью к столь величественному и большому

государству. Быть римским гражданином означало быть гражданином мира, поднятым на пьедестал не-

опровержимого преимущества над варварами или рабами. Пере-

движение по большой империи было таким же быстрым, как в начале XIX в., и ему не препятствовали ни

границы, ни законы, ни расхождения в денежных системах или национальностях. К примеру, в Норвиче

обнаружен памятник, поставленный выходцем из Сирии своей жене.

Солдаты из Британии стояли на Рейне, Дунае и Евфрате. Немало легионеров исповедовали сирийский культ

бога Митры, который распространился и на Британию. Храм Митры находился и в Лондинии (был найден

при раскопках 1954 г.). Насильственные политические изменения в столице империи не столь существенно,

как можно было бы предположить, влияли на повседневную жизнь населения

. Иногда вспыхивали восста-

ния и разгорались войны. Императоры, которые соперничали, боролись друг с другом. Легионы бунтовали.

В провинциях, пользуясь этими обстоятельствами, появлялись узурпаторы. Немало ярких фигур

промелькнуло почти за четыре столетия на острове, сыграв свою роль в общеримских баталиях. Но все они

целиком примирялись с идеей империи, не выдвигая идей

о какой-то независимости Британии.

Римская цивилизация отразилась на многих сферах британской жизни. Кварталы городов имели в плане

квадратную форму.

Восстановленные римские термы в Бате

Их строительство осуществлялось под методическим и четким руководством. Дома возводились в

соответствии со стандартными для всего римского мира образцами. В каждом городе были форум, храм,

суды, тюрьмы, бани, рынки и водопровод. Очевидно, в I в. строители с оптимизмом оценивали ресурсы и

будущее Британии, и все их города проектировались с расчетом на возрастание

населения.

Специалисты дискутируют по вопросу о численности населения римской Британии, и их оценки

варьируются от полумиллиона до полутора миллионов человек. С некоторой определенностью можно

сказать, что армия, гражданские службы, городские жители, обеспеченные слои и группы, зависевшие от

них, насчитывали 300-400 тысяч человек. Для обеспечения их пищей, с учетом сельскохозяйственных

методов того времени, было

бы нужно вдвое больше работающих на земле. Итак, можно предположить, что

в романизированной области население составляло по меньшей мере миллион. Возможно, оно было

значительно большим. Но нет никаких признаков того, что в пору римского господства происходило

сколько-нибудь значительное увеличение его численности. Через два с лишним века мира и покоя жителей

оставалось приблизительно столько же, как в дни походов Агриколы.

Римскую Британию, так же, как и другие части империи, с III в. характеризовало экономическая стагнация,

вызванная отсутствием технических инноваций. Новое общество, при всем изяществе его структуры,

элегантности и роскоши,- бани, пиры, тоги, школы, литература, риторика - имело в своем основании

экономический фундамент, мало чем отличавшийся от сельского хозяйства доисторических времен.

Примитивный достаток, в

котором жили древние бритты, был способен лишь в весьма ограниченной

степени обеспечивать величие и блеск фасада римской жизни. Давление населения на ресурсы и его

неспособность более эффективно их эксплуатировать ставили естественные границы роста. В Британии

знали о галльском плуге на колесах, но он всё-таки так и не вытеснил местный

белгский плуг. За

некоторыми исключениями, не было крупномасштабных попыток расчистить леса, осушить топи, взяться за

обработку трудных глинистых почв в долинах, богатых плодородными отложениями,- то есть внутренней

колонизации, - того, чем начали заниматься лишь в XII в. Те добыча свинца и олова и плавление

металлов, которые существовали с незапамятных времен, могли бы принести что-то при ином отношении,

но для этого не было качественного рывка знаний в технологической сфере. Таким образом, экономический

базис оставался неизменным, и Британия становилась скорее более воспитанной, чем богатой. Хозяйство

страны развивалось мало и преимущественно оставалось застойным. Новая конструкция, такая

величественная

и замечательная, в своей основе была хрупкой.

Всё это в скором времени отразилось и на смело спроектированных городах. Раскопки показывают, что

первоначальные городские территории так и не были целиком заселены, а если и были, то потом часть их

кварталов постепенно приходила в упадок. Чтобы они развивались, не хватало материального бла-

госостояния. Тем не менее люди жили в безопасности

, и та собственность, которую они имели, охранялась

законами. Городская жизнь в Британии существовала, но развития не получила. Ростом Лондиния уже как

не оппидума, а города бритты обязаны Риму. Военные инженеры Клавдия, бюрократия, управлявшая

снабжением армии, купцы, шедшие за ними, вдохнули в Лондиний новые силы для жизни. Формирование

дорожной системы послужило

причиной развития торговли. Просторный и хорошо спланированный город с

мощными стенами появился на месте деревянного торгового поселения и в скором времени занял ведущее

место в жизни римской провинции Британии, превзойдя старую столицу белгов Камулодун (Колчестер) в

качестве коммерческого центра. В конце III в. в Лондиний чеканили монету, и здесь же располагался

центральный

орган финансовой администрации. В более поздние времена Лондиний, похоже, стал центром

гражданской администрации, как Йорк - военной, хотя он так и не получил статуса муниципия.

Расцвет римской жизни в Британии - это ее виллы, разбросанные по всей заселенной области. Таких

удобных зданий, с прилегавшими к ним обрабатываемыми землями, становилось всё больше. В южных

графствах их обнаружено по меньшей мере пятьсот. На севере их не находят за редкими исключениями

дальше Йоркшира, на западе - дальше Гламоргана. Относительная неудача городской

жизни подтолкнула

высшие классы бриттов к утверждению в сельской местности, и, таким образом, система вилл стала

доминирующей чертой римской Британии в

пору ее подъема. Виллы продолжали процветать и после того, как города пришли в упадок, и продержались

почти до V в.

В IV в. на римской Британии, как уже упоминалось, начали отражаться кризисные явления, ставшие

характерными для всей Римской империи. В результате стагнации экономики, нестабильности

императорской власти, ослабления источников комплектации войска и возрастания интенсивности

нападений со стороны варварских народов, прежде всего германцев, Рим утратил способность удерживать

все огромные территории, которые были им когда

-то завоеваны. Многочисленные германские племена

начали преодолевать систему римских пограничных укреплений - лимес - и поселяться на землях империи.

Сначала они оформляли свои отношения с Римом как его союзники-федераты, но постепенно, пользуясь

ослаблением центральной власти и войска, начали разграблять имперские владения. В условиях

непосредственной угрозы для империи римские войска все чаще

выводились из самой отдаленной про-

винции - Британии. Сама Британия находилась под угрозой ирландцев-скоттов и шотландских пиктов, а с III

в. возникла угроза со стороны Северного моря, где властвовали германцы-саксы. Эта ситуация

способствовала тому, что римская администрация стала иначе оформлять свои отношения с приграничными

племенами бриттов в Уэльсе и Южной Шотландии

. Им также предоставлялся статус федератов, который

давал со стороны государства частичное содержание в смысле денег, оружия и экипировки; благодаря этому

империя уже не была вынуждена держать на этих границах прежнее количество своих войск. Находясь сами

в зависимости от Рима и страдая от нападений внешних соседей, они какое-то время достаточно

надежно

удерживали границы римской Британии.

Борьба за слабнущую императорскую власть провинциальных^ полководцев, часто поддерживаемых

местной сепаратистской знатью, тоже способствовала сокращению присутствия римской администрации.

Первым проявлением тенденции стал 293 г., когда провозгласил себя императором и потом был убит

предводитель британского флота Караузий (Караун валлийских легенд). В 383 г. часть войск увел за собой

самопровозглашенный император Магн Максим, который перед этим вроде бы «успокоил» воинственных

пиктов и скоттов. Его императорская карьера закончилась гибелью в 388 г. Сокращение военного при-

сутствия Рима развязывало руки соседним варварским народам. Именно к этой поре относятся найденные

многочисленные клады позднеримского времени (напр., в Миденхолле в Саффолке), которые закапывались

видимо при угрозе нападений. Можно утверждать, что в Уэльсе уже с 390 г. не было римских войск. С 405 г.

выступающие в Ирландское море края Уэльса стали захватывать и

колонизировать ирландские гэлы.

В 407 г. предъявив со своими легионами претензии на верховную власть в Империи, наместник Константин

вывел последние римские гарнизоны. Эта дата считается окончанием времени римского господства.

Последней точкой стал вердикт императора Гонория 410 г., который извещал британцев, что они должны

теперь проявлять заботу о себе сами. В год, когда германцы-готы взяли и

разграбили Рим, столицу Империи,

о Британии можно было забыть.

Веруламий, Камулодун, Калева атребатов

Археологические исследования римского времени дали наилучшие результаты не в больших центрах вроде

Лондона, где наслоение позднейших культур и бурная жизнь современного города разрушили следы

глубокой древности. Представление об

Раскопки дома в Веруламий. На фото виден мозаичный пол

образе жизни I-V вв. дают раскопки в Сент-Олбансе, Колчесте-ре, Силчестере. Город Веруламий (Сент-

Олбанс) был основан римлянами сразу после завоевания на месте кельтского поселения катувеллаунов. Оно

было разрушено Боудиккой и потом отстроено в еще больших размерах - 200 акров (81 га) - с форумом

(местом общественных собраний и административным центром), театром, стенами и

монументальными

воротами. Время расцвета Веруламия пришлось на II-IV вв.

Камулодун (Колчестер) сначала являлся столицей племени триновантов. В 43 г. н. э. был завоеван

катувеллаунами и стал столицей их короля Кунобелина. Под Большим Лексденским курганом было найдено

погребение членов его семьи. Римляне восстановили город как колонию для отслуживших легионеров, а

также религиозный центр провинции. Камулодун был также разрушен Боудиккой, но со временем

восстановлен.

Калева Атребатов (Силчестер) - римский город и столица племени атребатов, раскопанный в нач. XX в. От

него осталась мощная стена I ст. н. э., окружавшая площадь в 40 га. Внутри прослежены планировка улиц,

остатки форума, постоялого двора, базилики, четырех храмов, двух терм (бань), магазинов, домов. Вне стен

находился амфитеатр. Численность населения составляла ок. 2500 человек. Просуществовал

город до V в.

Северная граница и римские валы

Римское завоевание юга и центра Британии мало затронуло народы, которые населяли Шотландию. Большая

часть севера не была романизированной. Но это время является достаточно важным для формирования

центров позднейших раннесредне-вековых государств.

Завоевание Северной Британии, как мы уже упоминали, связывается прежде всего с деятельностью

наместника Юлия Агри-колы в 79-84 гг. Фигура последнего достаточно известна историкам, поскольку его

жизнеописание оставил приемный сын (и зять) Агриколы Корнелий Тацит.

Фрагмент из труда Корнелия Тацита «Жизнеописание Юлия Агриколы»- (97-98 гг.)

Публий Корнелий Тацит (ок. 54-120) - римский общественный деятель, писатель и историк, оставивший

подробные сведения о жизни своего тестя, Юлия Агриколы, который был наместником Британии. Здесь

речь шла о попытке Агриколы завоевать

земли будущей Шотландии и его битву с каледониями (пиктами).

«Тем летом, в которое начинался шестой год его пребывания в должности легата Британии, Агрикола

задумал покорить живущие за Бодотрией [Ферт-оф-Форт] племена; но так как возникли опасения, что все

народы по ту сторону от наших владений могут объединиться для борьбы с нами и наше продвижение будет

затруднено вражеским войском, он заранее разведал при помощи флота порты на морском побережье.

Впервые привлеченный Агриколой для совместного

участия в боевых действиях, он двигался вслед за

войском, и это было невиданным ранее зрелищем, ибо мы вели войну одновременно на суше и на море. И

нередко собравшиеся в том же лагере пехотинцы, конные воины и моряки, делясь съестными припасами и

коротая досуг, в оживленной беседе похвалялись друг перед другом,

как водится у военного люда, своими

подвигами, расписывая выпавшие на их долю трудности, одни - чащи лесов и крутизну гор, другие - не-

истовство ветров и волн, иные - как они одолели препятствия, воздвигаемые самою землей, и врагов, иные -

как справились с Океаном. Британцев же, о чем сообщали пленные, появление нашего флота повергло в

уныние, ибо они хорошо понимали, что, если тайны их моря будут разгаданы, им в случае поражения

больше податься некуда. Наконец, населявшие Каледонию племена прониклись решимостью действовать и

взялись за оружие; они повели обширные приготовления, как обычно, когда речь идет о недостаточно

установленном, непомерно преувеличенные молвой, и более того, дерзнули напасть

на римское укрепление;

поскольку вызов был брошен ими, они стали казаться еще страшнее. «Нужно вернуться на тот берег

Бодотрии; лучше отступить, чем быть прогнанными врагом»,- настаивали трусливые, прикрываясь личиной

благоразумия. Между тем Агрикола узнает, что каледонцы собираются накинуться на него еще большими

толпами. И чтобы не быть окруженным превосходящим численностью противником

, который к тому же был

хорошо знаком с местностью, он разделил войско на три отряда и двинулся в путь.

Когда это стало известно врагу, он, внезапно изменив прежний замысел, глухой ночью напал всеми силами

на расположение девятого легиона, так как тот был слабее других, и, перебив дозорных, среди смятения,

охватившего наших еще полусонных

воинов, ворвался в лагерь. И уже сражались между палатками, когда Агрикола, извещенный разведчиками о

том, куда направился неприятель, поспешил по его следам; наиболее стремительным всадникам и

пехотинцам он приказал налететь на него, теснящего наших, с тыла, всему остальному своему отряду - в

подобающее для этого время разразиться громкими криками; и вскоре в

первых лучах восходящего солнца

повсюду засверкали римские боевые значки. Британцев между тем охватил страх перед грозившей им с

обеих сторон опасностью, тогда как воины девятого легиона воспрянули духом и, уверенные в близком спа-

сении, стали биться уже ради снискания славы. Больше того, они даже перешли в наступление, и в узком

проходе ворот завязалась ожесточенная схватка, прекратившаяся лишь после того, как враги были

выброшены из лагеря; оба наших отряда как бы соревновались в доблести: одни - чтобы не было сомнений,

что они действительно оказали помощь, другие - что они в этой помощи не нуждались. И если бы болота и

леса не укрыли бежавших, то

этой победой война была бы завершена.

...Итак, выслав перед собой флот, с тем чтобы, производя опустошения и грабежи во многих местах, он

держал врагов в неослабном страхе пред неизвестностью, Агрикола во главе рвущегося в бой войска с

добавленными к нему наиболее храбрыми и проверенными за время длительного мира британцами подошел

к горе Гравпий, на которой засел

неприятель. Ведь враждебные нам британцы, нисколько не сломленные

исходом состоявшегося в предыдущем году сражения, предвидевшие, что их ожидает возмездие и, быть

может, даже порабощение, и постигшие, наконец, что общей опасности надлежит противопоставить

единство, отправив ко всем племенам посольства и заключив соглашения с ними, призвали в помощь себе

их силы. У них

уже насчитывалось свыше тридцати тысяч вооруженных бойцов, и к ним все еще

продолжала прибывать боеспособная молодежь, а также те, кто, несмотря на преклонные лета, сохранил

юношескую свежесть и бодрость, заслуженные в войнах и украшенные своими боевыми отличиями; и вот

один из многочисленных их вождей по имени Калгак, выделявшийся среди них

своей доблестью и

знатностью происхождения, обратился, как рассказывают, к собравшейся и требовавшей, чтобы ее вели в

бой, толпе с такими словами.

«Всякий раз, как я размышляю о причинах этой войны и о претерпеваемых нами бедствиях, меня наполняет

уверенность,

100

что этот день и ваше единодушие положат начало освобождению всей Британии: ведь вы все как один

собрались сюда, и вы не знаете оков рабства, и за нами нет больше земли, и даже море не укроет нас от

врага, ибо на нем римский флот, и нам от него не уйти. Итак - только

бой и оружие! Для доблестных в них

почет, и даже для трусов - единственный путь к спасению. Предыдущие битвы с римлянами завершались

по-разному, но, и понеся поражение, британцы хорошо знали, что мы сильны и не оставим их своею

поддержкой, потому что мы - самый древний народ Британии и по этой причине

пребываем в

сокровеннейшем лоне ее и не видим тех ее берегов, где обитают рабы, и, не сталкиваясь с чужестранными

поработителями, не осквернили даже глаз наших лицезрением их. Живя на краю мира и единственные, не

утратившие свободы, мы вплоть до последнего времени были защищаемы отдаленностью нашей родины и

заслоном молвы; но теперь

крайний предел Британии стал доступен, а все неведомое кажется особенно

драгоценным; за нами нет больше ни одного народа, ничего, кроме волн и скал и еще более враждебных,

чем они, римлян, надменность которых не смягчить ни покорностью, ни уступчивостью. Расхитителям всего

мира, им уже мало земли: опустошив ее, они теперь рыщут

по морю; если враг богат -они алчны; если беден

- спесивы, и ни Восток, ни Запад их не насытят; они единственные, кто с одинаковой страстью жаждет по-

мыкать и богатством, и нищетой; отнимать, резать, грабить на их лживом языке зовется господством; и

создав пустыню, они говорят, что принесли мир.

«Природа устроила так, что самое дорогое для каждого - его дети и родичи; но их у нас отнимают наборами

в войско, чтобы превратить в рабов где-нибудь на чужбине, а нашим женам и сестрам и тогда, когда они

избегли насилия, враги наносят бесчестие, присваивая себе имя наших друзей и гостей. А

между тем

имущество и богатства британцев изничтожаются податями, ежегодные урожаи - обязательными

поставками хлеба, самые силы телесные - дорогами, которые они своими руками, осыпаемые побоями и

поношениями, прокладывают сквозь леса и болота. Обреченных неволе раз и навсегда продают в рабство, и

впредь об их пропитании заботится господин. А Британия что ни день платит

за свое рабство и что ни день

всё больше закабаляет себя. И как раба, включенного в домашнюю челядь последним, сотоварищи-рабы

встречают насмешками и издевательствами,

101

так и мы, новички в этом мире закоренелого рабства, ничего в нем не стоим и подлежим уничтожению: ведь

у нас нет ни тучных пажитей, ни рудников, ни гаваней, где бы мог быть приложен наш труд, и поэтому

щадить нас незачем. Доблесть же и строптивость подвластных не по нутру властителям; да и

сама

отдаленность наша, равно как и таинственность, которой окутано наше существование, чем безопасней для

нас, тем подозрительнее врагам. Итак, отбросьте надежду на их снисходительность и исполнитесь мужества,

как те, для кого дороже всего спасение, так и те, для кого - слава. Бриганты под предводительством

женщины сожгли колонию, захватили приступом укрепленный лагерь

и, если бы упоение успехом не

обернулось для них беспечностью, могли бы сбросить с себя ярмо рабства; да и мы, не затронутые войной и

не раздавленные врагом, взялись за оружие, чтобы отстоять нашу свободу, а не чтобы предстать перед ним с

повинною; так давайте покажем ему в первой же схватке, каких

мужей приберегла для себя Каледония.

Или вы думаете, что на войне римляне столь же доблестны, как разнузданны в мирное время? Сильные

нашими распрями и усобицами, они обращают пороки врага ко славе своего войска, набранного из самых

различных народов; сплачиваемое удачами, оно распадется при первых же неудачах, если только вы не

считаете, что галлов, германцев и (стыдно

сказать!) многих британцев,- хотя, давнишние враги римлян, а

рабы их недавние, они и служат чужому господству своею кровью,- удерживает в повиновении им

преданность и любовь. Боязнь и устрашение - слабые скрепы любви: устранить их - и те, кто перестанет

бояться, начнут ненавидеть. На нашей стороне всё, что увлекает к победе: ведь у

римлян нет с собой жен,

чтобы воодушевлять их на бой, нет и родичей, готовых корить за бегство; у большинства нет и родины или

она вне Италии. Малочисленных, трепещущих пред неизвестностью, недоверчиво взирающих на небо, на

море, на леса, на все неведомое и незнакомое, боги предали их в ваши руки как бы

загнанными в ловушку и

скованными. Да не страшат вас ни их чванный вид, ни блеск золота и серебра, - ведь они не защищают и не

разят. В самом вражеском войске мы найдем тех, кто на него же поднимет оружие. Британцы поймут, что

мы отстаиваем их дело, галлы вспомнят свою былую свободу,

покинут их и остальные германцы... А сверх

этого у них нет ничего, что могло бы нас испугать: опустевшие укрепления, населенные

102

стариками колонии, хилые и слабые муниципии, охваченные раздорами между дурно повинующимися и

неправедно правящими. Здесь пред нами их полководец, их войско; они несут нам подати, рудники и все

прочие, уготованные порабощенным страдания, и на этом поле битвы для нас решится, претерпевать ли их

вечно или разом от них избавиться. Посему, идя

в бой, размышляйте о предках и о потомках ваших!».

На эту речь, принятую ими с воодушевлением, они ответили, по обыкновению варваров, воплями, пением и

разноголосыми выкриками; и тотчас пришли в движение их отряды, и засверкало оружие, так как самые

смелые бросились на врага; тем временем и наше войско строилось в боевой порядок, и, хотя воины рвались

в бой и их

едва можно было удерживать внутри укреплений, Агрикола все же счел нужным еще сильнее

разжечь их пыл и, обратившись к ним, сказал следующее: «Вот уже седьмой год, мои доблестные товарищи

по оружию, как, выполняя повеление Римской империи, вы своею отвагою, при моих неустанных стараниях,

завоевываете Британию. В стольких походах, в стольких

сражениях требовались от вас и стойкость против

врага, и терпение, и усилия в борьбе чуть ли не с самою природой, но ни я никогда не жаловался на моих

воинов, ни вы - на своего полководца. Итак, перейдя рубежи, я - за которые не ступали мои

предшественники-легаты, вы - действовавшие до вас войска,- мы

удерживаем оконечность Британии, и это

не похвальба и не голословное утверждение, расположившись в ней лагерем и посредством оружия; и

теперь уже вся Британия нами пройдена и покорена»...

...Поле между обоими станами оглашалось стуком носившихся взад и вперед колесниц и криками возничих

и воинов. И Агрикола, опасаясь, как бы нашему войску из-за численного превосходства врагов не пришлось

одновременно сражаться как с теми, кто был перед ним, так и с теми, которые могли бы устремиться на него

обеих сторон, приказал ему разомкнуться и, хотя это и растягивало вширь его боевой порядок и многие

советовали призвать легионы, исполненный решимости и уверенности, готовый к преодолению трудностей,

спешился и, отослав коня, стал перед боевыми значками.

Сначала, пока противники не сошлись вплотную, бой велся ими на расстоянии, и британцы при помощи

своих огромных мечей и небольших щитов упорно и вместе с тем ловко или пере-

103

хватывали пущенные нашими дротики, или отбивали их на лету, одновременно осыпая нас градом стрел,

пока Агрикола не обратился, наконец, к четырем когортам батавов и двум - тунгров, призвав их пустить в

ход мечи и вступить в рукопашную схватку, в чем благодаря длительной службе в войске они были опытны

и искусны и что

давало им перевес над врагами, ибо лишенный острия меч британцев непригоден для боя, в

котором враги, столкнувшись грудь с грудью, вступают в единоборство. И вот батавы стали обрушивать

удары своих мечей на британцев, разить их выпуклостями щитов, колоть в ничем не прикрытые лица и,

сокрушив тех, кто стоял на равнине,

подниматься, сражаясь, по склону холма, а остальные когорты,

соревнуясь с ними и поддержанные их натиском,- рубить всех попадавшихся им навстречу; и торопясь

довершить победу, наши оставляли за собой легко раненных и даже невредимых врагов. Между тем и от-

ряды конницы, после того как колесницы британцев были обращены в бегство, ринулись на

неприятеля, с

которым уже дрались наши пешие. И хотя они своим появлением вселили в него еще больший страх, всё же

из-за плотных скопищ врага и неровности местности их порыв вскоре выдохся; и все происходившее здесь

меньше всего походило на боевые действия конницы, ибо с трудом удерживавшихся на склоне всадников

теснили к тому же тела сбившихся в беспорядочную кучу коней; и нередко неведомо как затесавшиеся в эту

суматоху колесницы, а также перепуганные, оставшиеся без всадников кони наскакивали на них, как кого

заносил страх, и сбоку, и спереди.

Тогда те из британцев, которые, не участвуя в битве, всё еще занимали вершины холмов и, стоя в

бездействии, насмехались над малочисленностью римского войска, стали понемногу спускаться с

возвышенностей и обходить побеждающих с тыла, в чем они и преуспели бы, если б Агрикола, именно

этого и опасавшийся, не бросил на наступающего противника

четыре конных отряда, прибереженные им на

случай возможных в сражении неожиданностей; и чем яростнее враги набегали на них, с тем большим

ожесточением были отбиваемы и обращаемы в бегство. Таким образом, замысел британцев против них же и

обернулся, и передвинутые с переднего края по распоряжению полководца подразделения конницы

врезались в боевые

порядки бегущего неприятеля. И тут на открытой местности взорам представилось

величественное и вместе с тем страшное зрелище; наши гнались

104

по пятам за врагами, рубили их, брали в плен и, захватив новых пленников, убивали ранее взятых. И в

зависимости от твердости духа одни в полном вооружении целыми толпами убегали от уступавших им в

численности преследователей, тогда как другие, безоружные и по своей воле, устремлялись навстречу им и

искали для себя смерти

. Повсюду - оружие, трупы, обрубки тел и пропитавшаяся кровью земля... Конец

преследованию положили ночь и пресыщение. Врагов было убито до десяти тысяч, наших пало триста

шестьдесят...»

Потребность в сильной обороне достигнутых границ во времена, когда экспансия империи практически

достигла максимальных пределов, была удовлетворена императорами из династии Флавиев.1 Этому

служила их пограничная политика. До конца I в. сложился стандартный тип пограничного барьера,

примером чего являются фортификации римского лимеса от Галлии к Дунаю. Строительные работы

наместника Агриколы в Северной Британии

остались незавершенными из-за его спешного отзыва в столицу.

Никакая серьезная оборонительная линия так и не была сооружена, и позиции, завоеванные им в Шот-

ландии, пришлось постепенно оставить. Легионы отступили к линии Лугуваллиума (Карлайла). Следующие

годы показали слабость северной британской границы. Прибытие в Британию императора Адриана2 было

вызвано серьезной катастрофой.

Девятый легион после подавления восстания враждебных племен в

Северной Британии не упоминается. Оборона оказалась дезорганизованной, и над провинцией нависла

опасность. В 122 г. император Адриан сам прибыл в Британию, и началась реорганизация границы.

На протяжении последующих пяти лет был построен Адрианов вал - защитный барьер между рекой Тайн на

востоке и заливом Солуэй-Ферт на западе длиной в 112 км. Вдоль укрепления располагались 16 фортов на

расстоянии 8-9 км один от другого. Двадцать лет спустя, в правление императора Антонина Пия3, римские

войска снова двинулись на север по местам

бывших завоеваний Агриколы, и через шотландский перешеек

Форт-

1 Флавии. Первая династия Флавиев (Веспасиан, Тит, Домициан) правила в 69-96 гг.

2 Адриан - римский император в 117-138 гг.

3 Антонин Пий - римский император в 138-161 гг.

105

Клайд построили новый, торфяной вал (Антоншов) длиной 60 км с 19 фортами и двумя портами на реках.

Цель его сооружения состояла в том, чтобы контролировать племена, жившие на востоке и центре

Лоулендса; но римские силы в Британии не могли послать достаточно солдат для защиты новых рубежей, не

ослабляя своих позиций на старом вале

Адриана и в Уэльсе. Середина II в. стала постоянно тревожной из-за

боевых столкновений в этом районе. Приблизительно в 186 г. вал Антонина был оставлен, и войска

сконцентрировались на первоначальной линии обороны. Северная пограничная система постоянно под-

вергалась нападениям местных племен и набегам с севера, и в некоторых местах вал оказался напрочь

разрушен, как и военные лагеря.

Стабильность была достигнута лишь в 208 г., когда в Британию прибыл император Септимий Север,1

направивший всю свою энергию на реорганизацию системы укреплений. Разрушения были настолько

велики, а ремонтные работы настолько масштабны, что в более поздние времена считали, что именно он и

построил ту стену, которую на caMojvi деле только восстановил. Император умер в 211 г. в Эбораке (Йорк),

но мир вдоль римского вала установился еще на сотню лет.

Об активности римлян в строительстве дорог можно судить по «мильным камням» (они обозначали

расстояния), которые находят время от времени и на которых высечено имя императора, по чьему приказу

выполнялась работа. Эти длинные, четко проложенные мощеные пути пересекали остров. При их строи-

тельстве сначала укладывали большие камни, часто на песочную «подушку», потом

засыпали гравий и

трамбовали. В среднем толщина полотна достигала 45 см. В особых случаях или после большого ремонта

она увеличивалась почти до 1 м. В ширину дороги составляли ок. 4,5 м. Конечно, они были такими не на

всем протяжении, но то, что ими пользовались до XIX в., свидетельствует о хорошем качестве. В

особенности активно

велось такое строительство в первые полвека после Клавдиева вторжения. Во II в.

основные работы концентрировались на границах военных округов. К III в. дорожная система была

завершена, и со временем ей требовался только ремонт.

Раскопки показывают, что некоторое строительство происхо-

1 Септимий Север - римский император в 193-211 pp.

106

дило и во времена Константина,1 провозглашенного императором в Британии, но до 340 г. все новые работы

закончились, хотя ремонт дорог длился до тех пор, пока это было возможно. В дальнейшем вся эта

инфраструктура лишь восстанавливалась, обозначая общий постепенный упадок империи.

На протяжении 200 лет описанные фортификации поддерживали номинальную власть Рима на севере

Британии. Если говорить о римском влиянии на племена Южной Шотландии, то оно проявлялось

преимущественно в усовершенствовании земледельческих и металлургических технологий и определенном

изменении социальных стандартов. Присутствие римлян также стимулировало местное население к

консолидации с целью более действенного сопротивления (или, при

возможности, экспансии на более

богатые земли). На протяжении II-IV вв. на территории между двумя валами сложились четыре больших

племенных союза бриттов, говоривших на галло-бретонском диалекте: вотадины - на прибрежной равнине

Лотиана и Бер-викшира, селговы - в долине Верхнего Твида, нованты - в Гал-лоуэе, дамноны - в долине

Клайда. Севернее жили пикты, делившиеся

на две группы: южные - каледонии и северные - меаты.

Исторические пикты

Возможно, что кроме кельтов, в Шотландии сохранялось присутствие более древнего населения - пиктов.2

«Пиктами» называли жителей Шотландии к северу от Форта (за исключением графства Аргайл) со времен

римского присутствия до 900 г. Первое упоминание о пиктах - панегирик императору, написанный в 297 г.

римским поэтом Эвмениусом. Употребленный им термин Picti является уменьшительным от Pictae -

«разрисованные». Бесспорно

, что тогда пиктский этнос был если не целиком кельтским, то по крайней мере

с превосходящей кельтской составляющей после более чем пятисот лет сосуществования. Средневековые

латинские писатели адаптировали классический термин Picti, и оттуда было заимствовано древнеанглийское

Peh-tas и скоттское Pechts. По-бриттски они назывались Prydyn. Оба эти слова происходили от общего

кельтского корня: Priteni или Pritani, что

означало «разрисованные люди». Это слово, вероятно,

1 Константин Великий - римский император в 306-337 гг.

2 О проблеме протопиктов см. выше.

107

также стоит за Britanni («бритты»). Поэтому римское название может совпадать (или буквально

переводиться) с их кельтским самоназванием. Пикты новой эры часто признавались их соседями как

ответвление бриттов. Впрочем, отсутствие романизации делало их всё более далекими от их кузенов на юге.

Слабая, архаическая форма древнего общего названия бриттов была, таким образом, воспринята в

более

узком значении как принадлежащая лишь пиктам (как разница между бриттами и бретонцами). Это

представление о пиктах как о раннем ответвлении древней бриттской общности поддерживается многими

лингвистами, которые считают, что пиктский язык начал отходить от других бриттских (Р-кельтских) в

римское время.

Впрочем, ни один пиктский текст не сохранился; возможно, некоторые исторические следы пиктского

происхождения имеются в более позднем «Списке королей», составленном гэлами на землях остатков

пиктского государства. Историю пиктов приходится реконструировать по комплексу различных

ирландских, валлийских и английских источников. Создать повествовательную историю по сути

невозможно: имеющиеся исторические записи являются не чем иным

, как лишь последовательностью битв.

Хотя, сведя вместе максимальный объем информации, британские историки и дают некое описание

событий, но оно, увы, всегда гипотетично. Пиктленд (земля пиктов) охватывал середину и север

Шотландии, северную часть Гебрид, Оркнеи и Шетланды, и был разделен на несколько региональных коро-

левств или племенных союзов. Иногда влиятельные короли

были способны значительно распространить

свою власть, но это было персональное достижение, которое погибало вместе с героем. Такая

нестабильность власти позволяла локальным королевствам заключать союзы с окружающими гэлами,

бриттами и (с VI в.) англами против соперников-пиктов. На уровне элиты такие контакты приводили к тому,

что династии, правившие разными народами Северной Британии, тесно

связывались браками.

Короткие указания римских, гэльских (св. Адамнан) и англосаксонских (Беда Достопочтенный) источников

повествуют о том, что в III в. н. э. пикты делились на две племенные группы (или союзы племен, или

верховные королевства) - южную (римские каледонии) и северную (меаты), разделенные хребтом Ма-унт.

Это деление продержалось достаточно долго, поскольку

108

приводило, по выводам многих исследователей, к конфликту севера и юга Пиктленда до VII в., когда

победил юг с центром в Лоулендсе к северу от Ферт-оф-Форта.

Дуны и брохи

Дуны (duns) - укрепления времен раннего железного века, распространенные на территории Хайлендса и

островов. Их насчитывается несколько сотен, но пока еще лишь немногие подробно изучены археологами.

Они представляли собой небольшое укрепление из камня в форме кольца и могли вмещать одну-две семьи.

Стены не были высокими, в ширину и высоту были приблизительно по

3 м. Входом служила дверь с

засовом. Иногда встречаются дуны с двумя входами или же галереями под стенами. Наиболее часто они

встречаются на западном побережье Хайлендса и на Гебридах. Обычно дуны строились на холмах или

скалах неподалеку от моря. На Гебридах была распространена традиция строить дуны на небольших

озерных островках. Большинство

из них было сооружено в первые века н. э., но древнейшие относятся к

концу I тыс. до н. э. Происхождение дунов как нетрадиционных в сравнении с другими регионами Европы

укреплений (лишь на одну-две семьи) вызывает дискуссии ученых, заставляя проводить определенную

коррекцию представлений о родоплеменной структуре кельтских сообществ запада Шотландии.

Брохи (brochs) - круглые каменные башни, служившие укреплениями жителям Гебрид, Оркнеев, Шетландов

и Западного Хайлендса в период между 100 г. до н. э. и 100 г. н. э. Вообще их известно ок. 500. Как и дуны,

брохи чаще всего расположены на побережье, что свидетельствует о том, что их строили или люди, которые

питались продуктами рыбной ловли

, или те, которые подвергались нападениям с моря. Высочайший из

брохов, на острове Моуза (Шетланды), был высотой ок. 15 м, вверх вела спиралевидная лестница,

существовали этажи, которые образовывались деревянными балками, закрепленными в стенах. Делалась ли

на брохах крыша - неизвестно. Их функции до сих пор вызывают споры. Как оборонительные укрепления

они не очень

удобны, так как нет отверстий для стрельбы из лука или других метательных орудий; как

приют - тоже, поскольку весьма тесны и не позволяют спрятаться вместе со скотом и другим скарбом; как

башни для наблюдений они преимущественно тоже неудоб-

109

Брох на острове Моуза, Шетланды

ны, так как часто расположены в низинах. Престижность или какая-то неизвестная традиция являются,

наверное, лучшими объяснениями. Считается, что брохи строились странствующими каменщиками по

одной схеме, пришедшие с островов. В некоторых местах, в частности на Гебридах, брохи являются ре-

конструированными и усовершенствованными дунами.

Глава VI

АНГЛОСАКСОНСКОЕ НАШЕСТВИЕ

« Темные века» (V- VI вв.). Начало англосаксонского завоевания

Нам мало что известно об исторических событиях на территории Британии в период с 407 по 597 г. Это

вызвано тем, что разрушение инфраструктуры римской Британии, включая ячейки администрации и

образования, упадок письменности привели к потере письменных источников об этом периоде. Поэтому мы