Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер. Философия другого начала

Подождите немного. Документ загружается.

Глава

Введение

в das

Geviert

• 173

Человек привносит в вещь воспевание, привносит ее

имя. Но имя не в смысле «имения», поскольку человек в

Geviert'e еще не «емлет» вещь. В Geviert'e человек поэти-

чески поет вещь и часто пьет (из священной жертвенной

чаши) для того, чтобы петь на этом пути. В этом главное:

человек относится к вещи через язык. Человек воспева-

ет вещь и помещает ее в язык, а язык помещает в вещь.

Человек выговаривает вещь. Человек творит вещь в гим-

не,

в поэзии

(41)

. Творит — значит, ставит туда, где она на-

ходится: между Небом и Землей, перед Богами и воспетая

им самим. Поэтому, с точки зрения Хайдеггера, сущность

человеческого по отношению к вещам — это воспевание

вещей, это гимн, это поэзия.

Язык не свойство человека, человек есть форма при-

сутствия языка. Язык — это суть истины Seyn-бытия. По-

этому речью, высказыванием исчерпывается высший гори-

зонт человека как «стража Seyn-бытия». И в вещь он при-

вносит

самое

важное,

что выше его

самого,

—

высказывание,

называние как вызывание к наличию.

ГЛАВА

GEVIERT КАК КАРТА «АЧАЛА

ОТСТУПЛЕНИЯ ОТ НЕГО

ПУСТЫНЯ РАСТЕТ

Das Geviert — это мир как он есть со стороны Seyn-

бытия. Это фундаменталь-онтологически понятый мир.

Поэтому это мир, относящийся к Началу, к той точке На-

чала, которая является, в определенном смысле, общей и

для первого Начала,

для другого Начала. Первое Нача-

ло до того момента, пока из философских откровений и

прозрений Анаксимандра, Гераклита и Парменида Платон

и Аристотель не сделали однозначных выводов в духе ме-

тафизики и онтологии (где сущность сущего отождестви-

лась с Sein-бытием), оставалось вполне начальным, и от-

клонение от фундаменталь-онтологии можно фиксировать

только a posteriori. Отсюда и проистекает такой интерес

Хайдеггера к досократикам — он, мыслитель другого На-

чала, всматривается в первое Начало, стремясь увидеть в

нем

то, что

делает Начало Началом, т. е. начальное. Поэто-

му и его любимый Гельдерлин, поэт другого Начала, так

близок по мировосприятию к грекам и греческим поэтам

первого Начала.

В этом смысле Geviert есть и фундаменталь-онтологи-

ческая перспектива откровения мира в событии (Ereignis),

т. е. горизонт эсхатологии бытия и явление мимохождения

последнего Бога, и вместе с тем мгновенный кадр того кос-

моса, который открылся первым греческим мыслителям в

первоначальном движении к философии и поэзии.

Но вне этого начального момента Geviert также может

быть осмыслен, но не как начальное явление и событие, а

как платформа фундаменталь-онтологической критики

неначальной метафизики

основанной на этой метафизике

Глава

Geviert

как

карта Начала и

отступления...

• 175

космологии. Geviert есть только со стороны Seyn-бытия,

когда Seyn-бытие сбывается в уникальном и одноразовом

моменте. Но когда Geviert не есть, в других периодах, ха-

рактеризующихся «оставленностью со стороны бытия»

(Seinsverlassenheit), он все равно в некотором смысле есть,

но

только через свое обратное обращение — подобно тому,

как в «оставленное™ бытием» и «забвении о нем», приво-

дящих к нигилизму, Хайдеггер прочитывает весть

посла-

ние (Geschichte) самого Seyn-бытия.

помощью Geviert'a можно рассматривать

не-Geviert.

Или иначе, можно рассматривать Geviert как фундаменталь-

онтологическую карту, наложением на которую иных —

неначальных — представлений о космологии, антрополо-

гии, физике и теологии мы сможем измерить объем и ка-

чественные характеристики того, что Ницше называл

«опустыниванием» (Verwustung). Опустыниванием в та-

ком случае будет именно опустынивание Geviert'a, иска-

жение пропорций между различными «областями мира»,

изменение их статусов

позиций, отрыв их от Seyn-бытия,

нарушение тончайшей начальной связи между ними.

Всю историю философии, культуры и цивилизации

можно описать как процесс прогрессирующего опустыни-

вания Geviert'a. Это

будет seynsgeschichtliche процедурой

корректного анализа истории.

ИДЕЯ ЗАСТИЛАЕТ НЕБО

В первом разделе нашего исследования («Seyn und

Sein») мы в самых общих чертах описали то, как мыслил

Хайдеггер Seynsgeschichte

ее этапы. Теперь спроецируем

эти этапы на карту Geviert'a, чтобы объемнее представить

себе их содержание.

Хайдеггер определял место платонизма как Конец в

первом Начале. Здесь греческая мысль совершает ради-

кальный переход от самой возможности мыслить бытие

(Sein) как нечто отличное от сущего (Seiende)

фиксирует

онтологическую проблематику с сущностью сущего как

«вторым сущим», поставленным надо всем остальным.

Онтология надстраивается над онтикой таким образом, что

не открывает бытие сущего, но окончательно закрывает

176 •

Раздел

Das Geviert

доступ к нему. Главным инструментом этого становится

учение об идеях. Если спроецировать эту проблематику на

Geviert, то самой серьезной трансформации подлежит здесь

Небо (мир).

Небо как мировая область фундаменталь-онтологиче-

ской карты в начальном Geviert'e мыслится открытым.

В этой открытости Неба, в бездонности его глубины прояв-

ляется существование Seyn-бытия. Платон ставит на место

Неба

идею.

Он помещает

идею

не просто на Небо, но

центр

Неба и, косвенно, вместо Неба. Являясь наисущим среди

всего сущего, идея затмевает собой Небо, замещает его.

Само Небо лежит

основании видения, т. к. Небо

—

область

света

освещения.

Но

естественный

открытый свет Неба,

возводящий в Seyn-бытие, у Платона превращается в ис-

кусственный и «закрытый» свет идеи.

Идея как выражение высшего сущего закрывает фунда-

менталь-онтологическое измерение Неба и превращает

Небо как мировую область в метафизическую сферу. От-

ныне это Небо метафизики — как в философском, так и в

религиозном смыслах. Согласно Хайдеггеру, платоновская

метафизика проникает

эллинизированный иудаизм через

Филона Александрийского,

затем через греческий перевод

Септуагинты

и в

христианство. Небо метафизики есть план

онтологической топики, где на место Seyn-бытия становит-

ся сущее. И Небо получает свою идентичность как логиче-

ское положение, тождественное только самому себе и не

тождественное ничему другому (в первую очередь Земле).

Введение логики и ее законов окончательно закрепощает

Небо

онтологической статике, и все версии последующей

метафизики, вплоть до Нового времени и откровенного

нигилизма, ничего принципиально не меняют в этом во-

просе.

Небо больше не есть экзистирование Seyn-бытия, ко-

торое борется с другим экзистированием Seyn-бытия,

Землей,

созидающей

драматической войне-игре зеркал.

Небо — это сущность, эссенция, Seiendheit, высшее сущее,

«наисущее»

(OVTOOC;

OV). Война с Землей продолжается, но

это больше не игра. Это война на радикальное уничтожение.

Отсюда берет свое начало

xexvri,

Machenschaft, «преднаме-

ренное самонавязывание».

Глава

Geviert

как

карта Начала

отступления...

# 177

ЗЕМЛЯ ОБРАТИЛАСЬ В МАТЕРИЮ

Симметрично этому происходит трансформация Земли.

Земля в начальном Geviert'e не просто то, что находится

внизу, у основания мира. Она ниже и шире этого. Земля

тоже фундаменталь-онтологически открыта, хотя

закрыта

перед лицом открытого Неба. Эта тайная открытость Зем-

ли есть бездна (Abgrund). Земля как Grund (основание,

грунт, почва) есть в своей сути (Wesen) Abgrund, бездна,

т. к. она не что иное, как существование (Wesung) Seyn-

бытия. Земля всегда ниже, чем можно себе вообразить,

в этом ее животворная мощь и темный ужас. Когда Небо

замещается «идеей» (у Аристотеля — «энергией» или

«эйдосом»), Земля становится «материей», субстанцией,

G^r|, «древесиной», основой для воплощения идеи в ее кон-

кретике. Это еще священная Земля, священная стихия, но

она уже закрыта снизу, она —дно, а не бездна, предел, а не

темная мощь рождения и погибели. Но в такой Земле уже

можно предугадать схоластическую концепцию «materia

sighata quantitate», чисто количественной материи и

объект метафизики Нового времени, вплоть

до

«материи»

материалистов.

В конце концов, из живородящей тьмы Земля пре-

вращается в энтропию, мстящую повальным распростра-

нением тленности всему тому, что упорно и агрессивно

насаждает техническая воля к власти, бывшая когда-то

Небом.

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ

Но главное опустынивание, согласно Хайдеггеру, про-

является в человеке, который начинает мыслить по-друго-

му, осознавать себя по-другому, утрачивает свой фунда-

менталь-онтологический горизонт. Человек тоже стано-

вится закрытым, присваивает себе

то,

что было горизонтом

Seyn-бытия, достоянием богов, речью сакрального

(Heilige). Как «стражу Seyn-бытия» человеку были откры-

ты горизонты речи и мышления — как формы существова-

ния тонких и далеких беззаботных богов, как вспышки

Seyn-бытия, высвечивающие сквозь человека человече-

178%

Раздел

Das Geviert

скую область Geviert'a. В конце первого Начала человек

посчитал это своей собственностью, конституирующей его

как вид, хотя как вида, с его особой закрытой и самотож-

дественной сущностью, человека-то как раз и не сущест-

вует. Человек — это место языка, возможные зоны втор-

жения легких богов, брешь в сущем, сквозь которую

Seyn-бытие выражает себя как мысль. Так в Geviert'e.

Человек платонизма

всей последующей западноевропей-

ской метафизики — это закрытый человек: он безоснова-

тельно утверждает свое основание и свое самотождество,

дерзко присваивая себе то, что ему было вручено для вос-

певания, почитания

охраны. Логос был богом, daimon'oM,

истоком этики и горизонтом подлинного мышления, нача-

лом философии. В Geviert'e логос обладает человеком, а

не человек логосом. В антропологии греков человек пре-

вращается в «^(pov koyov EXOV», «животное, обладающее

логосом» (обратите внимание: «exov» — «обладающее»).

В постсократической философии эта антропология, изна-

чально разделяемая лишь софистами (например, Протаго-

ром с его «человек есть мера вещей»), становится обще-

принятой. При переводе на латынь получаем «animalis

rationalis», что вообще ничему не соответствует, т. к.

«ratio» — это даже не «логос», а «рассудок», присутству-

ющий у обычных, не философствующих, не озаренных

логосом людей. Такая же участь постигает и daimon'a,

который был «этосом» человека

Гераклита. Человек отнял

«этос» у daimon'a, присвоил его самому себе, населил ис-

туканами и, в конце концов, поносившись

этим два тыся-

челетия, отбросил как нечто пустое вместе с ницшеанским

анализом «генеалогии морали»

предложением встать «по

ту сторону добра и зла». Тот же Ницше зафиксировал и

«смерть Бога».

Так же случилось и с языком. Вместо того чтобы по-

нять его значение, расшифровать заложенное в нем по-

слание Seyn-бытия, человек посчитал его своим свойст-

вом

через искажение навязанной логикой

грамматикой

превратил из места высвечивания Seyn-бытия в инстру-

мент «воли к власти». Отныне он приобрел уверенность

в том, что мышление, язык

божественность — это пред-

меты, находящиеся полностью в его компетенции и зави-

Глава

Geviert

как

карта Начала

отступления...

• 179

сящие от его собственной самотождественной природы.

Окончательно это закрепилось

декартовской концепции

субъекта и последующей за ней метафизике Нового вре-

мени.

Человек, утверждая себя как особое сущее, утратил

доступ к своей сути, которая выстраивается через его от-

крытость

Seyn-бытию как нечто радикально иное, альтер-

нативное обладанию самобытной сущностью. Опустынива-

ние началось

тогда,

когда человек вместо воспевания вещи

стал представлять и создавать вещь.

В Начале человек воспевает вещь, именует ее. По-гре-

чески это

«7ГО1Г|ок;>>,

что означает «созидание», «творение».

Когда мы входим в фазу платонического мышления, это

сакрализирующее созидание через воспевание вещи пре-

вращается в непосредственное производство. «Поеац»

тогда становится не поэзией, а лихорадочным творением

нового сущего, искусственного сущего, в котором выража-

ется отныне лишь неукротимая воля человека к власти.

Человек начинает заниматься чем-то совершенно ему не-

свойственным, он более

не

хранит Syn-бытие, не поддержи-

вает гармонию в Geviert'e, но грубо вмешивается

сущее,

корежит

его,

вышибает из него то, что ему требуется, стре-

мится подчинить его себе. Здесь, с точки зрения Хайдегге-

ра, начинается фундаментальный декаданс.

И здесь мы подходим к очень важной черте. Согласно

Хайдеггеру, именно человеку среди всех четырех направ-

лений Geviert'a вверено решение (Entscheidung). Человек

есть существо решающее, способное сделать выбор. И от

этого решения зависит Seynsgeschichte. Свобода человека,

его открытость, его беспочвенность, расколотость

бездон-

ность, его смертность состоят

том, что он может по своей

воле распорядиться своим призванием охранять Seyn-бы-

тие.

Он может охранять

его,

может уклониться

покинуть

стражу. Это решение фундаментально

не корректируется

никем и ничем в тот момент, когда оно принимается. Здесь

замолкают

Небо,

Земля,

боги.

даже само Seyn-бытие

оставляет человека в свободном падении, т. к. вверенная

ему свобода и есть высвечивание Seyn-бытия в том месте

сущего, которое называется «человек». Человек может

выбрать, быть или не быть, существовать как хранитель

180 т

Раздел

Das Geviert

истины Seyn-бытия или быть как-то иначе и, соответствен-

но,

кем-то еще. Человек повредил Geviert. Он замостил

Небо идеями, а Землю сплющил до материи. Он разогнал,

обратил

рабство

поубивал

богов.

Он ополчился на бытие

и решил забыть о своей смертности. И он был свободен

сделать

это,

т. к. в этой свободе,

решении (Entscheidung)

и состояла его область в Geviert'e.

Но будучи полностью и единолично ответственным за

такое решение, которое оформилось

ходе первого Начала

и вскоре обрело ясные черты платоновской метафизики,

будучи совершенно свободным в этом решении, человек не

был свободен в организации его последствий. Он творил

онтологию в пустоте своей бурной великой воли, но он не

властен был предопределить Конец, к которому вели по-

следствия принятого решения. Это

есть Seynsgeschichte,

посыл судьбы как мощь Seyn-бытия, еще более мощная,

нежели

мощь

того,

кого Seyn-бытие наделило мощью своей

свободы. Это эсхатология бытия, которое, полностью

приняв решение человека в первом Начале, продемонстри-

ровало подлинное содержание этого решения как T6xvr|

поставило человека перед зеркалом его нигилистического

Конца. Решавший все сам в полной пустоте великого Нача-

ла, человек не был свободен только от одного — от Конца,

который в этом Начале содержался и который стал неми-

нуем и предопределен ровно в тот момент, когда оконча-

тельно (хотя еще

рамках Начала) прояснилось содержание

принятого в Начале решения.

Человек испортил Geviert. И он заплатил за это собой.

ВЫТЕСНЕННЫЕ БОГИ

Последствия падения начального Geviert'a, его порчи

коснулись неизбежно и четвертой области — области бо-

жественного. Хайдеггер образно говорит об этом как о

«бегстве богов» (Flucht der Gottern). Можно описать это

как решающую и необратимую победу людей в ходе антро-

потеомахии.

Тема убийства или смерти богов имеет древние корни.

Многие архаические культы основаны на символическом

убивании богов — такова была участь Диониса, Адониса,

Глава

Geuiert

как

карта Начала и

отступления...

Ф 181

Пуруши индусов и т. д. Идея богоубийства стоит в центре

христианской религии. Люди могут убить

бога.

Бог может

умереть.

Но еще проще и легче, чем убить бога, это прогнать

его.

Для этого не надо вести длительные и требующие

больших затрат военные действия, прибегать к хит-

ростям, рассчитывать ресурсы и формировать отряды,

продумывать стратегии обороны и наступления. Доста-

точно закрыть хотя бы одно из направлений Geviert'a,

вырезать из общей фундаменталь-онтологической карты

мира один фрагмент, пусть ничего не значащий, как боги

обратятся в бегство. Они не выносят грубости, глупости,

косноязычия, низости, неучтивости, и, самое главное, они

не терпят закрытых пространств, захлопнутых дверей,

законченных форм, идей, мыслей, вещей. Боги суть от-

крытость

единение. Таков и гераклитовский бог-логос:

если его шепот не слышат и открываемому им единству

сущего никто не внемлет, он тут же прячется, потому

что отрезанные от единства части отпадают от него на

бесконечно большое расстояние. В этом секрет: больше

всего боги боятся глупости или, что то же самое, «жи-

тейской мудрости»,«здравого рассудка», «практического

разума», аристотелевского «cppovr|Gi<;». Здравый смысл,

трезвость, расчетливость, опытность, рациональность —

самое верное оружие против богов. Боги есть

там,

где есть

мудрецы и безумцы. Люди разумные и благонадежные

для богов горше яда.

Люди победили в антропотеомахии, как только стали

просто

людьми,

«человеческими, слишком человеческими».

Так началось расколдовывание мира, его десакрализация.

СУДЬБА ПЕРЕКРЕСТЬЯ

Теперь проследим, что происходит с точкой перекрес-

тья по мере удаления Geviert'a от его начального (anfang-

liche) состояния. О трансформациях Seyn-бытия в плато-

нической и постплатонической философии уже шла речь.

Seyn-бытие начинает мыслиться как Sein-бытие

как «наи-

сущее» (ovicoc; 6v). В конце концов, в центре оказывается

именно сущее (Seiende), каким бы «наивысшим» оно ни

182 •

Раздел

Das Geviert

было.

При этом происходит автономизация центра

Geviert'a. Он мыслится не как пересечение двух динами-

ческих осей, но как самостоятельная и фиксированная

точка, от этих осей независимая. Такая автономизация

создает новую карту философии, которая перестает быть

фундаменталь-онтологической и становится онтологиче-

ской. Закрепив эту точку «наисущего», «эссенции», «сущ-

ности», мы можем отойти от Geviert'a и его мировых об-

ластей и построить, отталкиваясь от этой точки, иные

геометрические карты мышления.

В еще большей степени эти трансформации Geviert'a

затрагивают Ereignis, событие, которое мы также распола-

гали на пересечении осей. Эта точка больше не мыслится

как Ereignis, событие. Единственность, уникальность,

редкость Ereignis'a как взрыва Seyn-бытия в его наиболее

прямом и начальном выражении исчезает. Seyn-бытие

перестает быть событием, перестает случаться. Оно отны-

не мыслится как нечто постоянное, «вечное», «всегда

присутствующее», «гарантированное», «наличествующее»,

как обеспеченное, всеобщее и пустое онтологическое

apriori. Бытие вне Начала никогда не Ereignis, в этом со-

стоит наиболее глубокая характеристика неначальной

(старой) онтологии. На месте события встало его отрица-

ние,

нечто противоположное событию — то, что не сбыва-

ется, не случается, а есть всегда. Вместо свежести, вне-

запности, молниеносности и новизны мы имеем дело с

привычностью, постоянством, банальностью и априорно-

стью.

Изменяется и то третье, что мы ранее располагали в

центре Geviert'a, — вещь, Ding. Вещь из простого и сверх-

насыщенного выражения Seyn-бытия как войны (лбХгцод),

из вынесенного на вече Неба, Земли, богов и людей вопро-

са, требующего жизненного решения, превратилась

нечто

искусственное, в знак, символ, в составное сущее, разло-

жимое на идею, форму, эссенцию

материю,

субстанцию,

наделенную к тому же второстепенными свойствами или

качествами — акциденциями.

Можно суммировать все эти трансформации Geviert'a

в Конце великого Начала на следующей схеме.